Униженный раб Госпожи. Из книги Госпожа в колготках

Когда моя обожаемая Госпожа была в хорошем настроении, она играла со мной во множество разных игр, условия которых она придумывала сама. Мне лишь изредка разрешалось вносить некоторые предложения, надо сказать, что фантазия её была неистощима. О некоторых таких играх я и хочу сейчас рассказать.

Само собой разумеется, что все эти игры должны были подчёркивать её положение моей полновластной жестокой и капризной Госпожи, а моё – как её смиренного покорного раба, повинующегося беспрекословно любым её приказам, с готовностью принимающего любые наказания, которым она захочет меня подвергнуть.

Пожалуй, началось всё с того дня, когда моя Госпожа прочитала один из номеров "Sextrem" – чешского журнала, посвящённого почти исключительно S/M тематике. Одна из его постоянных рубрик была посвящена специфическим играм Госпожи и раба. Некоторые из них заинтересовали Госпожу, и она решила попробовать поиграть в них со мной, конечно внеся в них свои коррективы. И вот…

Я был занят хозяйственными делами по дому, когда услышал хлопок в ладоши из комнаты Госпожи. Немедленно бросившись туда, я как мне было положено, встал перед Госпожой, сидящей на кровати, на колени, опустив глаза в пол. Кончиком своей ножки в босоножке она приподняла мою голову за подбородок кверху, и я взглянул на неё. Боже, как она была прекрасна. На ней была кружевная розовая ночная рубашка, глубокий вырез которой почти не скрывал её восхитительные белые и полные груди, а идеальной формы точёные белые ноги в босоножках были обнажены почти по самые ягодицы. Алые губы и светлые взбитые волосы, обрамлявшие её красивое лицо, дополняли очарование. Я почувствовал, как меня пробирает знакомая дрожь, желание полностью раствориться во власти этой неземной женщины захватывало меня.

- Ну, – строго спросила она, – всё успел сделать?

- Нет пока ещё, Госпожа, – смиренно ответил я, – ещё мне осталось…

Она не дала мне договорить, шлёпнув босоножкой меня по губам.

- У тебя осталось двадцать минут на все недоделки. Если не успеешь или сделаешь плохо, я строго накажу тебя. Марш!

Она дала мне пинок ногой, и я вылетел из комнаты выполнять приказание. Я старался вовсю, и через двадцать минут всё было доделано. И снова я стою на коленях перед Госпожой.

- На четвереньки!

Сев мне на спину, она ударила меня пятками по бокам, и я повёз её показывать качество выполнения моей работы. Надо сказать, что она осталась довольна.

– Я рада, что ты так всё хорошо сделал. Можешь поцеловать мне ножку.

Не слезая с меня, она согнула в колене свою ножку и приблизила к моим губам свою бархатную пяточку, к которой я с благоговением приник.

– Но, – прибавила она строго, – так как ты можешь всё хорошо выполнить, когда захочешь, это означает, что когда ты выполняешь плохо, то просто ленишься, поэтому я буду гораздо строже наказывать тебя за халатность.

Как бы в подтверждение своих слов она стукнула меня пяткой по губам.

– В спальню!

Я отвёз её обратно в спальню, где она вновь села на кровать, оставив меня стоять перед ней на коленях.

– Кататься на тебе мне очень нравится, – улыбнулась она, – и мне пришла в голову одна идея. Ну-ка принеси пять пар моих туфелек. Быстро, раб!

Я немедленно принёс ей требуемое.

– Расставь их по всей комнате. Каждую туфельку отдельно.

Через минуту приказ был выполнен.

- Запомни хорошенько, где они стоят. Запомнил?

- Да, Госпожа.

– Плеть!

Со страхом я подал ей упругую кожаную плеть. Я не понимал за что Госпожа хочет наказать меня, но признавал её полное право на это даже в том случае, если я ни в чём не провинился. Госпожа может истязать меня сколько захочет просто для своего развлечения.

- Раздевайся догола!

Когда я полностью обнажённый вновь оказался у её ног, она взяла плотную чёрную повязку и крепко завязала мне глаза.

- Что–нибудь видишь, раб?

- Нет, Госпожа.

- Смотри, не вздумай меня обманывать. На четвереньки.

И она вновь уселась на мою спину, крепко сжав мои щёки своими ногами.

– А теперь внимательно слушай правила игры, в которую мы сейчас поиграем. Я несколько раз проеду на тебе вокруг всей комнаты. Ты должен быть настолько аккуратен, чтобы не сбить ни одной туфельки. Если тебе это удастся – получишь награду: я разрешу тебе поцеловать мне колено. Если же нет, тебя ждёт наказание – за каждую сбитую туфельку получишь пять ударов плетью. Понял, раб?

- Да, Госпожа.

- Тогда вперёд!

И я пустился в это трудное путешествие. Как мне казалось, я запомнил, где стоят туфельки, но почти сразу я натолкнулся на одну из них.

– Раз, – со смехом сказала сидящая на мне Госпожа, – пять ударов ты уже заработал. Вперёд!

Очень скоро была сбита и следующая туфелька. А когда я с прекрасной всадницей на спине сделал кругов пять по комнате, Госпожа сняла с меня повязку, и я увидел лишь две уцелевшие туфельки. Госпожа встала с меня с меня и села на постель. Лицо её бывшее до этого весёлым, стало жёстким и злым.

- Ну, сколько ударов ты заработал?

- Сорок, Госпожа.

Она дала мне звонкую пощёчину.

- Ну-ка принеси оставшиеся.

Взяв у меня из рук эти туфельки, она каждой из них десять раз ударила меня по лицу. Затем бросила эти туфельки на пол.

- Ну, сколько туфелек сбито?

- Все десять, Госпожа, – пролепетал я с пылающими от полученных жестоких хлёстких ударов щеками.

- Значит сколько ударов?

- Пятьдесят, Госпожа.

- За то, что сразу не ответил правильно, получишь сто. И не думай, что если это игра, то я буду мягкой. На четвереньки! Голову мне между ног! Живо!

Я встал перед ней на четвереньки, и она крепко зажала мою голову между своими коленями.

- Задницу повыше подними! Выше! Ещё выше!

Я выпялил свои голые ягодицы как можно выше. И плеть моей Госпожи со свистом впилась в них. Я знал, что моя Госпожа очень любит и хорошо умеет пороть меня, но каждый раз поражался её искусству наказывать своего раба. Она безжалостно стегала меня плетью по ягодицам, спине, бёдрам, стегала методично с расстановкой, делая иногда паузы между ударами. Я извивался как угорь на сковородке и жалобно скулил от труднопереносимой боли. Голова моя была крепко зажата между её прекрасными ногами, я мог видеть лишь нижние их части, в том числе розовые пяточки, одну из которых мне лишь недавно было разрешено поцеловать. После первой полусотни ударов мне казалось, что я больше не смогу вытерпеть. Госпожа засмеялась злым жестоким смехом.

– Ну, тварь, понял, что я могу тебя наказывать, как только хочу и когда хочу?

- Да, Госпожа, – простонал я.

- Сейчас я немного устала и хочу отдохнуть.

Она разжала свои ноги, сжимавшие мою голову. Затем откинулась на подушках и развела свои ноги в стороны. Трусиков на ней не было. Указав пальцем на свой «бутон», приказала:

– Лизать! Я должна хорошенько отдохнуть, чтобы с новыми силами наказывать тебя.

Я приник ртом к её пещерке и стал трудиться своим языком, стараясь доставить своей Госпоже максимум удовольствия. Она закинула себе за голову свои руки, а ноги скрестила на моей исхлёстанной спине, широко разведя их в коленях.

– Не смей прекращать ни на секунду, – томно сказала она. Я сделал всё возможное, чтобы исполнить её желание, и, надо сказать, мне это удалось. Уже через несколько минут непрерывной работы моего языка Госпожа застонала и, схватив меня за волосы, сильно сжала ногами мою голову, получив сильный оргазм. Правда она уже сильно возбудилась, истязая меня. Затем она вновь откинулась на подушки и развела колени.

– Ну!

И вновь мой уже уставший язык винтом ввинчивается в её влагалище. Через некоторое время мои старания были вознаграждены ещё одним пиком наслаждения Госпожи.

– Достаточно, – сказала она, немного отдышавшись. – Ты хорошо потрудился, и теперь я могу тебя наказывать ещё больнее и дольше. Ну-ка, скотина, быстро свою голову мне между ног. Задницу поднять. Выше, ещё выше! Гораздо выше! Вот так.

Я покорно вставил между её колен свою голову и как можно выше поднял свои истерзанные ягодицы. И жестокая экзекуция возобновилась. Теперь я уже не скулил, а орал благим матом от боли.

– Молчать, раб! Ещё один звук и всё начну сначала.

Я до крови закусил губу и не издал ни звука, когда плеть со свистом врезалась прямо между моих ягодиц, где кожа была особенно нежной. Госпожа истязала меня с упоением. Ей, как я знал, доставляло истинное наслаждение смотреть на корчащееся у её ног моё беззащитное голое тело, слышать звуки ударов плети по нему, видеть появляющиеся на нём багровые полосы и кровавые рубцы.

И вот, наконец, нанесена вся положенная мне сотня ударов. Госпожа разжала свои ноги, и я мешком повалился на пол, почти в бессознательном состоянии. Госпожа сунула мне под нос ватку с нашатырным спиртом, который, по-видимому, был ею приготовлен заранее.

– Ну, оклемался? – усмехнулась она. – Да, выдрала я тебя основательно. Ничего, это для твоей же пользы, а я получила массу удовольствия. И я не собираюсь и в дальнейшем от него отказываться. Буду пороть тебя часто и нестерпимо больно и долго, чтобы ты хорошо уяснил своё место. А сейчас почтительно целуй плеть по всей её длине от кончика до рукоятки.

И я благоговейно стал покрывать поцелуями плеть, которая только что привольно гуляла по моему голому телу. Но напрасно я надеялся, что Госпожа позволит мне после такой порки поцеловать её ножку. Она лишь пнула меня ногой и вновь приказала встать на четвереньки. Сев мне на спину, она велела отвезти её в ванну. Приняв душ, во время которого я лежал на дне ванны лицом вниз, а она стояла на мне, она велела отвезти её обратно в спальню.

– Теперь убирайся, я хочу спать. Можешь вымыться и одеться. Я разрешаю тебе выпить стакан вина и полчаса отдохнуть. И вот тебе список дел, которые ты ещё должен сегодня сделать.

И она бросила мне листок бумаги.

Были и другие игры, в которых я принимал участие также с завязанными глазами. Вновь я раздетый донага стою на коленях перед Госпожой, поигрывающей плетью. Она пять раз плюёт на пол в разных местах.

- Видишь, где плевки?

- Да, Госпожа.

Тогда она туго завязывает мне глаза.

– За одну минуту ты все их должен слизнуть. Если слижешь все, разрешу поцеловать кончик моей ножки. Но за каждый оставленный плевок будешь наказан – получишь десять ударов плетью. Сигналом к старту тебе будет удар плетью по спине, а к окончанию – два удара подряд по заднице. Понял раб?

– Да, Госпожа!

Через несколько секунд я взвыл от жестокого удара плетью вдоль спины и лихорадочно принялся тыкаться физиономией в те места, где, как мне казалось, были плевки Госпожи. Через минуту я получил два ещё более жестоких удара по каждой из голых ягодиц. К этому моменту мне удалось слизнуть лишь два плевка. Госпожа приказала мне вставить голову между её ног и всыпала мне все причитающиеся тридцать ударов. Мой голый зад дёргался во все стороны, но не мог избежать ни одного из нещадно жалящих ударов плети. Перед моими глазами были икры наказывающей меня Госпожи в чёрных капроновых чулках и задники чёрных туфелек на высоких каблуках. После наказания Госпожа заставила меня вылизать оставшиеся плевки.

Ещё одна игра такого типа состоялась тогда, когда у Госпожи было особенно хорошее настроение. Мне удалось достать одну редкую вещь, которую она давно хотела иметь. И Госпожа сочла возможным меня наградить меня более щедро, чем обычно. Обычная моя награда состояла в поцелуе её ножки, но почти исключительно ниже щиколотки. Выше она позволяла мне целовать лишь в особых случаях. А всего того, что было расположено выше пояса, мне никогда не позволялось касаться, это было строжайшее табу. Для языка и губ раба существовала лишь нижняя половина её тела. И сейчас Госпожа лежала на постели, а я стоял перед ней на коленях. Приподняв кончиком ноги за подбородок мою голову, Госпожа ласково сказала.

– Я довольна тобой, раб, и хочу наградить тебя. Тебе будет разрешено поцеловать мне ножку выше щиколотки. Но это очень высокая награда, поэтому ты её получишь не просто так.

Она взяла со столика губную помаду и поставила ею точку на своей ножке примерно посередине голени. Затем намазала этой помадой мои губы и завязала мне глаза.

– Теперь целуй. Но помни, ты должен попасть как можно ближе к точке, которую я поставила. За каждый сантиметр, на который ты промахнёшься, будешь пятьдесят раз целовать дно унитаза. Ну!

И я приник губами к её ножке, улетая от счастья буквально на седьмое небо. После этого Госпожа велела мне снять повязку, и я увидел на её ножке уже два пятна помады, довольно далеко друг от друга. Бросив мне линейку, Госпожа приказала мне измерить свою ошибку. Оказалось 18 сантиметров с хвостиком.

– Для ровного счёта двадцать, – усмехнулась Госпожа, – сколько раз ты должен целовать унитаз?

- Тысячу, Госпожа.

- Отправляйся. Когда поцелуешь всю тысячу раз, придёшь ко мне за дальнейшими приказаниями.

И, не вставая с колен, я пополз в туалет исполнять приказание. Нужно ли говорить, что мне и в голову не могло прийти обмануть Госпожу и поцеловать унитаз хоть на один раз меньше, чем было приказано. В течение последующих двадцати минут я покрывал поцелуями дно унитаза.

Однако в такую игру Госпожа играла со мной лишь один раз. Обычные же игры почти всегда были связаны со строгими наказаниями за проигрыш, а в некоторых случаях и за выигрыш. Некоторые из них носили характер своеобразного экзамена.

Хлопок в ладоши, и я оказываюсь на коленях перед Госпожой. На ней лишь чулки на поясе, трусики и босоножки. Волосы собраны в пучок на затылке, лицо излучает беспредельную властность и жестокость.

– Сейчас я буду тренировать тебя, раб. Раздевайся догола.

Когда я обнажённый простёрся у её ног, она гневно пнула меня ногой в лицо.

– Долго возишься, скотина! Придётся мне в дальнейшем заняться и этим. Но сейчас у меня другие планы. Резиновый хлыст, живо!

На этот раз она потребовала не плеть, а новый резиновый хлыст, изготовленный лишь недавно мною по её указаниям. Его удары могли причинять просто неимоверную боль. Дрожа от страха, я подал ей требуемое орудие наказания.

– Руки за спину.

Она крепко связала мне руки за спиной. Затем выпрямилась.

– Сейчас ты снимешь с меня зубами босоножки, трусики и чулки. Каждые десять секунд, пока ты это делаешь, будешь получать удар хлыстом.

Что и говорить, приказание было не из лёгких. Я опустился к её босоножкам и ухватился зубами за застёжку. Только я потянул, как раздался свист, и хлыст с размаху впился в мои голые выпяченные ягодицы.

– А–а–а! – завопил я от нестерпимой боли.

– Больно, раб? Дальше будет ещё больнее. Но в твоих силах сократить наказание. А пока…

И следующий удар обжёг мою задницу. Слёзы брызнули у меня из глаз, и вне себя от страха перед дальнейшим я снова ухватил зубами застёжку босоножки Госпожи. Когда мне, наконец, удалось снять эту босоножку, мои ягодицы пылали от полутора десятков жесточайших ударов. Со второй босоножкой удалось справиться быстрее, урок пошёл мне на пользу. Я получил около десяти ударов. Теперь оставались трусики и чулки. Трусики мне уже доводилось снимать ртом с Госпожи, и поэтому с этим заданием я справился довольно быстро, несмотря на то, что каждые десять секунд на мои оголённые ягодицы опускался хлыст моей жестокой Госпожи. Но самое сложное было расстегнуть застёжки чулок, которые крепили их к поясу. С трудом я расстегнул застёжку одного чулка (шесть ударов хлыста) и начал спускать его, но потянул слишком сильно. Последовало немедленное наказание – 4 жесточайших внеочередных удара по спине и ягодицам. Я буквально выл от боли.

- Пощадите, Госпожа!

- Нет! Спускай второй чулок. Если допустишь ещё одну ошибку, получишь восемь внеочередных ударов.

Когда, наконец, чулки были сняты, и Госпожа осталась совершенно обнажённой, у меня было такое чувство, что мою задницу поджаривали на раскалённой сковородке. Госпожа зло засмеялась.

- Я надеюсь, что впредь ты будешь более поворотлив.

И она дала мне пощёчину. Развязав мне руки, она велела отвезти её в душ. Там, стоя на моей спине, она жёстко сказала.

– Мне нужен умелый и сноровистый раб. И я добьюсь этого от тебя. Такие игры-экзамены я теперь буду устраивать часто. И наказания за неумелость и медлительность буду ужесточать.

И она стукнула меня ногой по голове.

Своих слов она на ветер не бросала, и через некоторое время я был подвергнут новому испытанию.

– В прошлый раз, – сурово сказала Госпожа, – мне пришлось долго ждать, пока ты разденешься для наказания. Поэтому сейчас мы займёмся искоренением этого порока. Слушай внимательно. По моему сигналу, им будет пощёчина, ты должен быстро снять с себя всю одежду и аккуратно её сложить в углу. Затем на животе поползёшь вон к тому пакету в противоположном углу, возьмёшь его в зубы и поползёшь к моим ногам. В пакете лежит знакомый тебе резиновый хлыст, ремни и кляп. Хлыст возьмёшь зубами и подашь мне. Затем ремнями крепко свяжешь свои ноги в лодыжках и коленях. Вставишь себе в рот кляп и застегнёшь застёжку его на своём затылке. Затем встанешь на колени и туго-натуго притянешь ремнём к ним за шею свою голову. На всё это я даю тебе sexreliz. cc ровно три минуты. Сигналом к их окончанию будет тебе удар хлыстом. Если уложишься в них, я свяжу тебе руки за спиной, и ты получишь пятнадцать ударов хлыстом. Если же не успеешь, то за каждую просроченную секунду добавлю ещё удар. Кроме того, я проверю качество выполнения задания. Если одежда будет сложена неаккуратно, или связан ты будешь недостаточно крепко, или кляп недостаточно туго будет сидеть у тебя во рту, тебя ждёт дополнительное жестокое наказание. Всё понял?

– Да, Госпожа, – с дрожью в голосе ответил я.

– Встать!

Я вытянулся в струнку перед ней. Госпожа взглянула на часы. Через несколько секунд она влепила мне звонкую пощёчину. Это означало, что время пошло. Я лихорадочно принялся сбрасывать с себя одежду. Раздевшись донага, я, насколько мог, аккуратно сложил её в углу комнаты. Затем лёг на живот и пополз в противоположный угол к указанному Госпожой пакету. Когда я дополз до него, Госпожа строго сказала:

- Минута прошла!

Я взял пакет в зубы и пополз к ногам Госпожи, удобно расположившейся в кресле. Зубами я достал из пакета страшный резиновый хлыст, извивающийся, как змея, и подал его Госпоже. Взяв у меня его, она слегка стегнула меня им по лицу.

– Полторы минуты, раб.

Как Госпожа приказывала, я туго стянул себе ремнями лодыжки, затем колени и начал запихивать себе в рот резиновый кляп-грушу, до боли растягивающий челюсти. Когда, наконец, это удалось, мне показалось, что мой рот сейчас разорвётся. Но теперь я мог издавать лишь глухое мычание. Я застегнул у себя на затылке застёжки кляпа, затем встал на колени и стал притягивать к ним ремнём свою голову. Пожалуй, это было самым трудным делом. И когда я был им занят, мою спину внезапно обжёг удар хлыста. Я вскрикнул.

– Время вышло, раб. Пошло добавленное, каждая секунда которого будет стоить тебе удара.

Когда, наконец, я с крепко связанными ногами и притянутой к ним головой скорчился у ног Госпожи, она объявила окончательное время – четыре минуты и семь секунд. Я просрочил целых шестьдесят семь секунд – шестьдесят семь ударов хлыста плюс пятнадцать основных – восемьдесят два. Кроме того, проверив качество работы, Госпожа нашла в ней некоторые недочёты, в частности недостаточно крепко моя голова была притянута к коленям. Она поставила мне ногу на голову и сильно надавила, в результате чего притягивающий голову ремень ослаб.

– Притягивай туже. Ещё туже.

Я притянул туго, насколько это было возможно, до резкой боли в спине.

– Итак, раб, ты заслужил восемьдесят два удара за затраченное время. С учётом допущенных ошибок получишь ровно сто. И считай, что это ещё мягкое для тебя наказание, в будущем буду наказывать строже. Руки за спину!

С трудом я скрестил руки за спиной. Я сходу выдумал историю о том, что якобы там светские дамы вроде нее и представительницы богемы завели моду использовать мужское лицо в качестве подставки под ноги. Такая услуга, например, предоставляется как часть процедуры педикюра в одном из салонов красоты в Лондонском районе Челси. Чтобы придать Она крепко связала их ремнём и подтянула мои связанные кисти повыше к шее, чтобы они не закрывали места для ударов. И они не замедлили. Хлыст свистел в воздухе и резко и хлёстко опускался на мои выпяченные голые ягодицы. Боль была просто нестерпимая, но теперь я не мог не только кричать, но даже стонать, а лишь глухо мычал. Слёзы градом лились у меня из глаз, но Госпожа была беспощадна.

– Больно? Я знаю, что больно, для этого и стараюсь. И знай, что и впредь я буду жестоко наказывать тебя за неумелость, халатность, медлительность и, конечно же, непослушание. Вот тебе, вот тебе, ещё, ещё, ещё. Как бы ты ни страдал, но я ни на один удар не уменьшу назначенное тебе наказание, сполна получишь все сто ударов.

И она сдержала своё слово. Я получил все сто ударов. К концу экзекуции моя спина и задница были чёрными.

– Ну, – весело засмеялась Госпожа, – я думаю, что сидеть ты не сможешь, как минимум, месяц.

Освободив меня, она уже не заставила, как обычно, везти её в душ. Я просто физически уже не мог этого сделать. Мешком я повалился на пол у её ног, заливаясь слезами. Она поставила на меня свои ножки и с улыбкой на меня смотрела. Так прошло некоторое время. Затем Госпожа переместила свою ножку к моей голове.

– Я думаю, что теперь ты будешь делать всё для того, чтобы не сердить меня, так как знаешь, что за это бывает. Поэтому, так и быть, награжу тебя, будем считать, авансом. Целуй мне ножку.

И вкус её божественной ножки, который я ощутил на своих губах, затмил для меня все страдания, которые я только что перенёс.

Автор рассказа: Северин