Художник

Перевод англоязычного рассказа "The Man Who Loved Vaginas" под авторством Тристана Троцкого (Tristan Trotsky).

Все изменилось когда в город явился художник

Йоркширская деревня Хорнстуэйтдейл расположена по обе стороны плавного изгиба реки вокруг старого каменного моста, где дуб низко склоняется под пышной тяжестью собственной зелени, а тени ив поднимаются от галечного берега реки через кладбище к высокому шпилю нормандской церкви. Несколько узких проходов и переулков расходятся между сгруппированными домами вокруг площади с кельтским крестом и деревенской доской объявлений, обращенной к Кросс Кис, чей белый деревянный фасад увит плющом, и Чайной Мэг, немного дальше по дороге, обозначенной указателями в сторону следующей деревни, Киркбриджа и дальше. Здесь никогда не происходит ничего особенного, если не считать приезда художника. У него соколиные глаза с нависшими веками, чувственные губы и непослушные кудри, он явно плод внебрачный любви Уильяма Морриса и ангела Беллини. Он приезжает с громоздкими чемоданами на паровозе на маленький вокзал и занимает комнаты над трактиром, заплатив вперед за месяц. Несмотря на то, что он скрытен и его редко можно лицезреть, он мгновенно становится центром местного любопытства.

Барменша Флоренс смеется, как некоторые женщины, с откровенно кокетливым оттенком. Она пользуется популярностью среди завсегдатаев деревни, особенно поздним субботним вечером, когда, как общеизвестно, она подрабатывает небольшим дополнительным доходом от местных мужчин во дворе за Кросс Кис, где ее называют “глотательницей клинков“. Кузнец Томас Тайлер, мясник Сайкс, управляющий банком мистер Мартин, различные сельскохозяйственные рабочие с окрестностей и садовники из обнесенного стеной поместья сквайра Трелони.

Для Флоренс, или Флосси, необычно быть приглашенной на женское утро в чайную комнату, где дамы сидят в зимнем саду Мэг с видом на плотину, и вкушать изысканные ломтики бисквита “Виктория“, булочки со сливочным маслом и клубничным джемом, или пирожные Экклса с глазурью. Обычно здесь звучат деликатные сплетни, но сор из избы выносится редко. Однако сегодня все иначе.

“Моя дорогая, я так рада, что Вы смогли к нам присоединиться“ - говорит миссис Бетти Мартин, выдавливая слова сквозь натянутую улыбку.

“Сочту за честь“ - лишь с оттенком сарказма произносит Флосси, присоединяясь к кругу и усаживаясь за стол напротив самопровозглашенной хозяйки, миссис Мартин - “правда уверенна, что у вас имеется особая причина, по которой вы пригласили меня сегодня“.

“Не надо так“ - тактично вступается швея Элеонора Бишоп, наливая чай в фарфоровую чашку и передавая ей - “хотя конечно у нас есть естественное любопытство к тому, что происходит в деревне“.

“И вы желаете, чтобы я поделилась секретами?“ - с притворным недоумением на лице ответила барменша. В тайне она называла своих собеседниц “четырьмя ведьмами“, считая их деревенскими блюстительницами морали.

“Только если Вы сами изволите нас побаловать“ - огрызается миссис Мартин, предлагая ей поднос с тортом в качестве примирительной формы поощрения. Позади из радио доносятся мягкие струны оркестра Пальм Корт, а миссис Мартин борется в уме с образом своего мужа, шатающейся походкой, поздно ночью, возвращающегося домой пьяным, с размазанной по всему брюху едкой помадой этой потаскухи. Овдовевшая школьная учительница миссис Гарриет Линтуэйт и миссис Энид Барракло, жена викария, наклоняются ближе, чтобы ничего не пропустить.

“Вас интересует Аластер, Аластер Суинборн?“ - их одобрительные кивки настолько забавно быстры, что она не может не улыбнуться. Флосси выдерживает паузу, намеренно держа их в ожидании.

“Да, мы приметили этого джентльмена-художника... мистера Суинборна, не так ли?“ - признается миссис Мартин, словно делая мысленные заметки - “Мы не можем не заметить, как он в этой яркой шляпе с павлиньим пером несет мольберт вверх по крутой каменистой тропе вдоль водопада в долине, в сторону топей. И все же он кажется человеком, погруженным в себя“.

“Вам, возможно, и кажется так“ - Флосси улыбается, смакуя момент своего превосходства - “но не мне. Мы общались... и даже больше“ - ведьмы наклоняются еще ближе - "он изучал искусство в Кембридже, но бросил учебу ради того, что он называет своими специальными запросами. Ему конечно нравится то, что зовется декадентским сюрреализмом и с чем он столкнулся во время своего путешествия по Европе, однако он предпочитает следовать своим уникальным потребностям“.

“И Вам известно об этих его специальных запросах?“

“Как вкусно!“ - она смотрит по сторонам, проверяя нет ли подслушивающих - “Художнику нужна модель. Того требует искусство. И когда он взволнованно предложил мне, я была только рада принять его вознаграждение“

“Ну не сказать, что Вы не привыкли принимать от мужчин плату за свои услуги“ - язвит миссис Мартин.

“Когда они не получают желаемого дома, им приходится искать его в другом месте" - Флосси смеется нарочито кокетливым тоном.

“Пожалуйста, Бетти" - вмешивается Элеонора Бишоп - “позволь девушке закончить“.

“Прошу Вас продолжить, Флосси“ - миссис Мартин сидит с недовольным выражением на лице.

“И Вы были обнажены во время этого художественного позирования?“ - настаивает вдова Линтуэйт.

”Полагаю, это обычная условность в мире искусства, созданная исключительно для художественных целей“ - признается Флосси, демонстрируя фальшивую скромность - “но он был так обходителен и убедителен. Он превратил гостиную над Кросс Кис в свою студию, где пахнет слабым ароматом льняного масла и скипидара, а листы его эскизов беспорядочно разбросаны. Некоторые из них представляют собой пейзажи. Другие куда более интимные, нежели пейзажи. Аластер приглашает меня войти и предлагает расслабляющий бокал вина, прежде чем мы начнем. Он говорит тихо, но довольно настойчиво, так что я чувствую себя в полной безопасности, раздеваясь для него. Он делает ряд предварительных набросков, одновременно успокаивающе рассуждая о священной красоте женских форм. Он хочет, чтобы я откинулась на спинку кресла, широко расставив ноги, а он присел на корточки и, используя росчерки пера, тщательно детализировал каждую интимную часть моего... э-э, моего бабьего сада. Очень внимательно и с благодарностью. Затем он склонился и поцеловал меня в губы“

“В губы?“

“Губы моей промежности. Он проникает в меня не пенисом или пальцем, а своим языком... и когда я говорю об этом, то просто таю, вы должны понимать, что я имею ввиду. Не могу описать какое наслаждение я получала, ощущая, как его всепроникающий язык скользил вверх и вниз, описывая маленькие круги и зигзаги - о Боже, это непередаваемо. Я просто насладилась его интимными услугами. Думала, он будет ждать взаимности, как другие мужчины, ну вы понимаете. Однако, как только он довел меня до кульминации, то сказал, что и сам удовлетворен. Такая оральная любовь ему по вкусу и в радость, она-то и отвечает его специальным запросам"

“Я слышала про данную практику“ - замечает учительница - “во время Великой войны отряд моего покойного супруга, мистера Линтуэйта, проходил через Париж, где он завладел набором грязных игральных карт, на одной из которых фотокарточка изображала двух проституток, делавших это друг другу“

“Подобное вполне может происходить в Париже“ - строго говорит Бетти Мартин - “но не в Йоркшире, не в Хорнстуэйдейле...!“

Флосси довольна шокирующей реакцией, какую она вызвала. Она берет с подноса кусок бисквита “Виктория“ и демонстративно медленно слизывает сочащееся варенье - “Но видели ли вы, дамы? Аластер уже прикрепил карточку к деревенской доске объявлений на площади, с просьбой пригласить новых моделей позировать ему?“

В пятницу на сельской площади проводился рыночный день с красочными прилавками, предлагавшими разнообразные продукты и изделия ручной работы. Босоногие ребятишки гребут по мелководью реки, а затем облизывают мороженое в рожках, купленное в фургоне, припаркованном возле моста в тени дуба. Аластер Суинборн в своей яркой шляпе с павлиньим пером сидит рядом с древним каменным кельтским крестом и делает за мольбертом наброски быстрыми, но уверенными мазками. Кажется, он поглощен своей работой, но отвечает на улыбки и приветствия встречных. Как и случайные откровения шепотом.

Позже он был занят в Кросс Кис, а Флосси занималась разносом пинт для жаждущих выпивох в главном пивном зале, когда она случайно оглянулась туда, где, сквозь низкую арку, за бочками с пивом, виднелась скрипучая деревянная лестница, ведущая в комнаты наверху, и заметила Шарлотту Трелони, дочь сквайра, собиравшуюся подняться. Она носит туго затянутый платок, словно пытаясь быть незаметной, но на мгновение их взгляды встречаются. Шарлотта высокая и стройная, а Флосси - то, что мужчины называют пышкой, хотя им и нравится, когда их барменши округляются подобным образом. Ее волосы длинные и темные, непостижимые в своей таинственности, а у Флосси - открытая копна светлых кудрей. Шарлотта, кажется, краснеет, отводит глаза и спешит наверх. Флосси понимающе улыбается. Она прекрасно понимает, что там будет делать девушка. И это то, что они разделяют между собой. В течение недели, по прошествии нескольких дней, она сталкивается тут и с другими женщинами. Восхождение по лестнице с выражением нервного ожидания. Встреча со спускающейся женщиной, у которой широкая улыбка тайного удовлетворения.

В среду ей самой придется подняться наверх, сменить постельное белье и вытереть пыль. Аластер Суинборн в халате сидит у окна, смотрит на площадь и потягивает из стакана темно-изумрудный ликер - абсент, но наблюдает за ней. Она убирает с кровати большой блокнот с рисунками, откидывает обложку назад, чтобы рассмотреть, охваченная любопытством, и каждая страница состоит из единственного роскошного изображения вагины, нарисованной в деталях и с любовью. Иллюстрации черными линиями в стиле барокко расцветают как раскрывающиеся лепестки какого-то экзотического цветка, с извилистостью каждого волоска и каждой волнистой складкой сложной, тонко очерченной плоти.

“Некоторые невежественные люди говорят, что в темноте они все похожи друг на друга“ - тихо размышляет он в качестве объяснения - “Я не согласен. При дневном свете каждая приобретает свою индивидуальную уникальность. Нет ничего более совершенного, чем влажный блеск только что вылизанной пизды. Сладкий маленький кусочек есть жемчужина удовольствия. Аромат возбуждения - радость для меня, сок из киски - нектар на моем языке”

“Никогда не слышала, чтобы мужчина так рассуждал“ - отважилась она. Она почувствовала головокружение. Страннейшее из теплых ощущений просачивалось сквозь ее тело. Интересно, какое из этих влагалищ принадлежало ей? Оно должно быть здесь, но она даже не смогла себя определить. Переворачивая страницу она увидела одно, лишенное лобковых волос - пожилая женщина, но кто?

“Есть состоятельные джентльмены, ценящие визуальные изображения вульвы“ - продолжает он - “у меня есть агент в Лондоне, который публикует небольшие частные издания моих работ на радость ценителям интимных женских форм. Это обеспечивает мне комфортный доход. Все, что мне нужно делать, это использовать собственные наблюдения из жизни, что и составляет мою величайшую радость“

”Ваше искусство - вещь необыкновенной красоты” - заключает она. Ее собственная искренность удивляет ее, она с нетерпением переворачивает страницу, чтобы увидеть следующий разворачивающийся восторг. На мгновение она задается вопросом, захочет ли он от нее чего-то дополнительного. Но она завершает свою работу в комнате, которая является его мастерской, и когда она спрашивает - “Вам нужно что-нибудь еще, сэр?“ - он вежливо благодарит ее, но “нет“. Спускаясь по скрипучей лестнице, она не уверенна нет ли разочарования в каждом ее шаге.

Дни проходят и превращаются в недели - неужели это ее воображение? Или местные женщины действительно ходят с новым чувством дерзкой свободы. Вызывающая гордость? В то время как в таверне идет ворчание между мужчинами, жалующимися на то, что их женщины предъявляют к ним “неестественные“ требования. У нее отличная возможность подслушивать эти разговоры, поскольку она собирает осушенные стаканы и возвращает их в бар. Так она впервые и была предупреждена. Она услышала от садовников о возмущении сквайра Трелони по поводу непотребства его дочерей. Барменша так и не выяснила, как он узнал о том, что произошло с Шарлоттой в студии Суинборна, но ведь Хорнстуэйдейл - маленькая деревня, сплетни распространяются быстро, особенно когда их пропагандируют “Четыре ведьмы“ из Чайной Мэг. Однако Трелони имел охотничье ружье и готовился его применить. Флосси встревожилась.

Месячный срок аренды Аластера Суинборна почти истек. Он скоро уедет. Но, возможно, не настолько скоро, чтобы избежать гнева Трелони. Полуденные пьяницы расходились по площади. Флосси воспользовалась случаем, повесила полотенце на пивные насосы, вытерла руки и прошла через низкую арку, за бочки с пивом, и поднялась по скрипучей деревянной лестнице к комнатам наверху. Конечно, ей следовало постучать. Но она слышала возмущенные голоса, доносившиеся с площади. Это заставило ее поторопиться, она распахнула дверь и ворвалась в студию.

Увиденное заставило ее остановиться с раскрытым ртом. Она услышала скрип пружин кровати, влажные звуки скольжения, сексуальные стоны и тяжелое дыхание. Аластер Суинборн лежал на спине на кровати, одетый в один халат. Женщина была обнажена ниже пояса и энергично каталась на его лице, оседлав его. Его голова была зажата между ее извивающихся бедер, ее бедра двигались взад и вперед по нему. Она трахала себя его ртом. Он дрыгал ногами и скрещивал их, отчего его одежда задралась. Пока она стонала резкими и быстрыми, животными звуками, он, захлебываясь, издавал хлюпающие звуки. Женщина настолько была поглощена муками оргазма, что едва осознала, что ее прервали. Это безошибочно была миссис Бетти Мартин, самопровозглашенная хранительница нравственности Хорнстуэйдейла!

Когда конвульсии женщины утихли, все ее тело наклонилось вперед. Заинтригованная, Флосси не смогла устоять перед озорным желанием протянуть руку и откинуть халат в сторону, обнажая бедра мужчины. Пенис. По-детски маленький. Она оценила его размер едва ли в два дюйма (пять сантиметров). Недоразвитый писюн маленького мальчика. Но он стоял, короткий и пульсирующий, капая несколькими молочными слезами спермы, которые сочились на его безволосую кожу. Нелепый порыв хихикнуть, но также и жалость. За великим искусством обязательно должно быть скрытое страдание. И особая потребность в мотивации каждой специальной потребности. Он не способен соблазнить девушку, используя столь миниатюрный инструмент. Она задумалась о тех свирепых быках, усмиренных ее ртом во дворе за Кросс Кис.

Снизу из бара доносится шум повышенных голосов, гневные крики, насторожившие ее - “Поторопитесь, вы должны уйти, прежде чем они до вас доберутся“

Бетти Мартин приводит себя в порядок, с любопытным выражением на обычно строгом лице, наполовину блаженном, наполовину застенчивом. В то время как Аластер быстро поднимается, чтобы облачиться. Его лицо обрамлено непослушными кудрями, а чувственные губы блестят от слюны и вагинальных выделений. “Сквайр Трелони и его люди собираются расправиться с Вами“ - быстро объясняет Флосси. Она пересекает комнату, пока художник торопливо одевается, и распахивает задние окна. Отсюда легко выйти на плоскую крышу хозяйской судомойки, а оттуда на кучу старых ящиков и так далее во двор. Он заправляет полы рубашки в брюки и натягивает куртку, одновременно делая два шага к открытому окну, где кружевные шторы развеваются на легком ветерке и свисают пряди плюща.

Флосси берет блокнот, на котором открыта его последняя, полностью детализированная откровенная иллюстрация вагины, должно быть принадлежащей Бетти Мартин. Она улыбается - “Не забывайте об этом, мистер Суинборн. Возьмите его с собой на вокзал. Свяжитесь с нами позже со следующего адреса и мы отправим вам остальной багаж“

“Спасибо вам всем за вашу доброту“ - произносит он, натягивая на голову свою яркую шляпу с павлиньим пером и ловко вылезая через окно на плоскую крышу. Флосси поспешно захлопывает за ним окно, а миссис Мартин поправляет строгую юбку, возвращаясь к своей обычной строгой респектабельности. На лестнице голоса и топот...

На следующий день женское утро в чайной комнате зимнего сада Мэг с видом на плотину реки, где к “Четырем ведьмам“ снова присоединяется Флосси - “Садитесь, Флоренс, дорогая“ - говорит Бетти Мартин с новой фамильярностью. И они с восторженным смехом начинают рассказывать о возмущенных лицах мужчин, ворвавшихся в мастерскую над Кросс Кис и обнаруживших там только двух женщин, в то время как художник успешно сбежал. Эту историю будут рассказывать и пересказывать в ближайшие недели и месяцы. Потому что, когда художник приехал в город, это изменило все... жизнь в йоркширской деревне Хорнстуэйдейл уже никогда не будет прежней.