Моя одноклассница Олеся aka Эротические истории порка от одноклассницы Часть 2

После того как я спешно улетел из города на собеседование в университет, мы с Олесей стали переписываться довольно редко. Никак специально не договариваясь между собой, мы свели наше общение к редким обменам короткими сообщениями в социальной сети: "Как дела? Как поступление?" — "Все хорошо, собеседование я прошел, зачислили на факультет СSЕ. Здесь очень солнечно, не то, что у нас в городе. Как у тебя?" — "Дождливо. Я тоже поступила куда хотела".  — "Ты умница, Олеся. Не грусти из-за дождей". Мы словно понимали, что отдалиться друг от друга нам необходимо не только физически, но и эмоционально. Время от времени на меня накатывало жгучее желание написать Олесе длинное сообщение о том, что я до сих пор храню в телефоне присланные ей фото её круглой спелой груди, что я часто прокручиваю в голове весь калейдоскоп наших бешеных школьных совокуплений, и эти воспоминания заставляют мой член ныть от желания и активно выделять смазку. Но каждый раз я останавливался. Ничего хорошего для Олеси, кроме мучительной ностальгии по нашим прошедшим временам, это бы не принесло, и только сделало бы ей больно.

Надо признаться, что времени для переживаний о прошлых отношениях у меня было совсем немного. Новая страна, новые знакомства, активная подготовка к обучению, беготня с документами и частые переезды не оставляли свободных вечеров для ярких воспоминаний. Но в один из вечеров, когда я наконец-то смог просто поваляться на диване перед телевизором, в телефоне зажглось сообщение от Олеси: "Ответь мне, милый, ты уже познакомился там с кем-нибудь?"

Сначала я начал печатать что-то вроде "Да, конечно, встретил много интересных людей", но потом стер написанное: не было никакого смысла играть в притворство. Лгать Олесе я тоже не мог. А правда заключалась в том, что на факультетском собеседовании мне встретилась моя соотечественница, и мы друг другу понравились. Пока что это были лишь безобидные походы в кафе, туристические поездки, и несколько невинных поцелуев на прощание. Поэтому я написал Олесе: "Повстречался с одной девушкой, но ничего особенного, просто вместе проводим время". Я действительно не лукавил: новая знакомая не вызывала такой бури необузданной животной похоти, как это делала Олеся. Да и вообще мы с новой знакомой даже не приближались к территории интимных отношений. Но Олеся все поняла по-своему:

"Проводите время? Дай угадаю, милый, как это у вас происходит: она стоит голая перед тобой на коленях и жадно полирует языком твой великолепный член, пока ты стонешь от возбуждения".

Я не мог не улыбнуться этой девичьей обиде, сквозящей в напечатанных словах. Спустя несколько секунд от Олеси прилетело ещё три сообщения, сложившиеся в следующее: "Не обманывай меня! Ты уже больше месяца вдали от меня, любимый, и за это время должен был уже много раз освободить свои яйца от семени. Я же помню, как они у тебя красиво набухают и увеличиваются, когда ты долго не кончаешь. И вот ты встретил новую девушку! Конечно же,  

она гораздо привлекательнее и сексуальнее меня. Неужели ты хочешь сказать, что она ещё ни разу не чувствовала твой мощный напор своим телом?"

Здесь необходимо сказать, что Олеся говорила совершенно искренне. Из-за того, что со своим первым партнером она испытывала такую безумную похоть, что по-животному совокуплялась прямо в школе и без малейшего колебания готова была рискнуть своей репутацией ради очередной порции горячей спермы на своей груди, Олеся наивно полагала, что большинство девушек проходят через этот опыт также, как и она. Я предпринял попытку объяснить девушке, что наша с ней школьная история — это уникальный случай, когда вместо нас были виноваты звезды и природа наших тел, что дико желали совокупления друг с другом. Как и следовало ожидать, Олеся отказывалась верить мне:

"Милый, если это моё тело так сильно желало твой член и жаждало твоего обильного семени, то почему тела других девушек не могут хотеть также? Ведь те безумные оргазмы, что ты мне дарил, могут испытать и они, и они это знают так же, как и я. Я уверена, что твоя новая девушка мечтает о том, чтобы твои разогретые, полные спермы яйца бились об её попу, когда она со стоном садится на твой поршень, как это делала я!"

"Нет, Олеся, не думай, что так как было у нас с тобой, обязательно повторится опять. Откровенно говоря, я думаю, что тебе со мной, как с первым партнером, не повезло".

Ответ Олеси был следующим: "Как ты можешь такое говорить, любимый! Я никогда не жалела ни об одной секунде, когда ты был во мне, ни об одной капле твоей спермы на моем теле, ни о том как ты трогал меня за грудь и попу на уроках. Мне кажется, моё тело навсегда пропиталось запахом твоего терпкого семени, и я очень хочу, чтобы он оставался со мной и дальше. Единственное, о чем я жалею, это то, что я не всегда навинчивалась на твой член, когда хотела, о том, что не все твое семя попало на меня, и что ты так редко щупал мою грудь на уроках. "

Да, согласитесь, далеко не каждому случается слышать такие приятные и даже льстящие слова, но в действительности дело было не в каком-то моем личном обаянии или богоподобной внешности. Просто так получилось, что моё тело и Олесино были созданы для остервенелого совокупления друг с другом. Другие девушки, даже те, кто выражал ко мне симпатию, ни за что на свете бы не пошли по тому пути, по которому пошла вместе со мной Олеся.

"Даже если ты говоришь мне правду, я знаю, что рано или поздно ты будешь неистово извергать огромное количество спермы в свою новую подругу, и в такие моменты ты будешь думать совсем не обо мне. Мне хочется плакать, когда я от этом думаю. Очень грустно и больно осознавать, что твоим семенем будет пахнуть другая. Боюсь я не смогу этого вынести!"

Я 

попытался утешить Олесю, от чистого сердца сказав, что такого желания, какое вызывала у меня она, никто больше вызвать не сможет, но девушка была неутешна. На следующий день она прислала мне большое сообщение, в котором говорила, что вчера проплакала целый вечер, одновременно лаская свою истекающую соками щелочку и беспрестанно кончая, при этом орошая свои ноги струйками выделений. Она писала, что достала спрятанную в ящике гардероба блузку, пропитанную моим пахучим эякулятом и засунула себе в рот наподобие кляпа, чтобы чувствовать мою сперму в ротике, пока она исступленно билась в конвульсиях оргазмов. Читая её откровенные признания, я испытывал и огромное желание оказаться рядом с девушкой, и щемящую жалость, что Олеся так и не может перевернуть страницу нашей истории, чтобы освободиться от преследующего её наваждения.

Но, как оказалось, вскоре девушка предприняла совершенно безумную попытку порвать со своим прошлым самым радикальным способом. В первых числах сентября, после очень длинной паузы в сообщениях Олеся прислала мне следующую смс-ку: "Сегодня вечером я сделала это с другим".

Несколько секунд я вникал с содержание этих семи слов, и как только смысл написанного дошел до меня, почувствовал поднимающееся в груди чувство яростного возбуждения смешанного с оттенками досады и даже ревности. Я отослал вопрос: "В тебя кончал другой, Олеся?"

Цепочка сумбурно написанных сообщений поведала мне то, что случилось с Олесей: "Да, один парень обкончал меня в туалете клуба на вечеринке первокурсников. Он показался мне слегка похожим на тебя. Я танцевала с ними и терлась попой о его член, как когда-то терлась о твой. И потом мы пошли в туалет, где я оголила перед ним грудь. Сначала он мял мои сисечки, облизывая их так сильно, что они все были в его слюне. Я сняла с него брюки и первым делом дотронулась до яиц, чтобы убедиться в том, что они полны семени. Мне показалось, что они почти разрываются от возбуждения".

Читая поток Олесиных откровений, я чувствовал, как мои собственные яйца заныли от внезапно начавшейся работы по производству спермы. Член заломило от возбуждения. Трясущимися пальцами я набрал смс-ку: "Он излился тебе в рот?"

"Да, милый, он слил весь имеющийся в нем запас спермы мне в рот. Сейчас я лежу на кровати, дома, и мой рот очень сильно пахнет его семенем, оно у него такое вязкое и клейкое, что я до сих пор ощущаю его на нёбе и на языке. Мне очень понравилось как сокращались и сжимались его опухшие яйца, толчками освобождаясь от накопившейся спермы, стреляющей мне в рот струями. С тех пор как ты покинул меня, мне очень не хватало этого ощущения".

Не в силах терпеть возбуждение, я бегом ринулся в туалет и рывком сорвал с себя шорты. Член содрогался в бешеной пульсации, яйца почти посинели и так опухли, что казалось сейчас лопнут. Я печатал, еле попадая пальцами по кнопкам: "Тебе понравился его член?"

"Да, я исследовала каждый сантиметр его напряженного 

члена, перед тем как он начал опорожнять свои яйца мне в рот. У него, как и у тебя, любимый, член обвит толстыми венами, и когда я водила губами по стволу, я чувствовала как сильно они пульсируют. Я целовала его головку, и даже провела себе по стоящим соскам, но когда он начал кончать, снова припала к головке и приняла его семя в себя полностью. У него не так много спермы, как у тебя, но она очень густая и сочная. Его напор был очень тугой, сперма сильно била мне в нёбо. И сейчас я лежу и все ещё чувствую вкус его семени на языке".

Как только я представил себе эту картину со стороны, я уже был не способен удержать сперму в себе, и начал обильно кончать в раковину. Жидкие струи мощно били в эмалированное покрытие и разбрызгивались крупными каплями, орошая пол. Я все сливал и сливал, представляя себе Олесю, жадно поглощающую семя другого в туалете ночного клуба. Стоны вырывались из моей груди, до тех пор пока я не опустошил ноющие яйца полностью. Присев на краешек ванной, тяжело дыша и утирая со лба испарину, я напечатал Олесе в ответ:

"Я рад за тебя, Олеся. Ты должна жить полноценно, получать любое удовольствие, какое захочешь, и не думать обо мне, потому что я остался в прошлом. Я только лишь надеюсь что все, кто будут наслаждаться твоим совершенным телом, будут этого достойны".

"Ты никогда не останешься в прошлом, любимый", ответила Олеся.

Я отослал ей целующий смайлик и захлопнул телефон. Странные мысли роились в голове: я действительно ощущал покалывания ревности, но в то же самое время чувствовал некоторое моральное облегчение. Словно этот момент её близости с другим стал поворотной точкой в наших непростых отношениях, и мы оба двинулись дальше — каждый по своему пути.

Прошло много месяцев, наполненных яркими красками студенческой жизни, в которой Олеси уже не было. За этот период у меня начались и закончились самые странные и скандальные отношения в моей жизни, и время плавно, по капелькам, выкрала Олесю из моей души. Однако в дальнейшем оказалось, что точку в нашей истории ставить ещё рано.

•  •  •

Прошел первый учебный год в университете — громко, ярко, красочно и невообразимо быстро. В начале июня я сдал последний экзамен семестра, похвастался результатом перед родителями и уже жил в предвкушении возвращения на родину, как вдруг получил неожиданное задание: необходимо было приехать к родственникам в столицу и пожить в их пустой квартире две недели, пока они будут в отпуске. Они оставляли двух собак, и кто-то должен был ухаживать за ними в отсуствие хозяев. Я редко бывал в столице пока учился в школе, а потому охотно дал своё согласие: это был шанс отличный шанс посмотреть город и повидаться с бывшими одноклассниками, многие из которых там учились. Опубликовав пост с датой приезда на своей странице в социальной сети, я стал понемногу готовиться 

к отъезду.

А через несколько дней я получил смс-ку от Олеси. За весь учебный год мы списывались раз десять, не больше. Это были либо поздравления на праздники, либо пропитанные печалью сообщения о том, что девушка скучает. Я тоже скучал по Олесе, но с каждым днем моё прошлое все сильнее растворялось в красках новой жизни, и поэтому чувство тоски по нашей школьной страсти было притуплено новыми впечатлениями.

"Здравствуй, милый. Я тоже приезжаю в столицу в это время. Хочешь увидеться?"

"Привет, Олеся. Конечно, я очень хочу тебя увидеть. Ты уже знаешь, где остановишься?"

"Все ещё ищу варианты".

"Останавливайся у меня, если хочешь. Мои родственники оставили мне трехкомнатную квартиру в центре на целых две недели".

"Даже не знаю, милый... Ты думаешь, это будет удобно?"

Я понимал, что девушка спрашивает не про бытовые сложности или правила приличия. Её беспокоило то, как будут жить в одном помещении двое молодых людей, чье прошлое состояло из бешеных оргазмов, диких стонов, животных совокуплений, литров выплеснутой спермы, откровенных сообщений и застилающей сознание похоти. Откровенно говоря, я сам не знал, будет ли нам неловко, или мы уже позволили прошлому быть прошлым. Как бы то ни было, я написал, что переживать не о чем, и Олеся приняла приглашение. Как оказалось в дальнейшем, я фундаментально ошибался.

Через неделю я уже был в столице, и наслаждался погожими летними днями, гуляя по улицам и по утрам бегая в парке с собаками. Олеся приехала через три дня — и вот спустя целый год после того как мы в последний раз неистово совокуплялись в пустой школе за день до моего отъезда, я увидел Олесю снова.

Я и позабыл насколько она красива. Её юное тело стало ещё более тугим и подтянутым. Тонкое белое платье подчеркивало совершенные формы, блестящие волосы падали на изящные ключицы, а глаза были все такими же наивными и голубыми. Олеся достигла зенита своей женской красоты, и выглядела настолько неземной, что мой член напрягся и взмок в то же самое мгновение, как я увидел её, идущую мне навстречу. Мы улыбнулись друг другу и крепко обнялись. Олеся нарочито неуклюже опустила правую руку вниз, на долю секунды коснулась ширинки моих брюк, словно проверяя, стоит ли мой член ради нее. По тому, как Олеся улыбнулась, я понял, что она осталась довольна реакцией моего тела на нее.

Весь день мы гуляли по городу, непринужденно болтали и постоянно смеялись. Олесю очень позабавил мой приобретенный за год акцент, а я порадовался тому, что она сделала операцию на глазах и более не нуждалась в очках. Я рассказывал ей о своей жизни в другой стране, она — о том, как проходил её учебный год. Мы тараторили без умолку, но я постоянно ловил себя на том, что рядом с Олесей мой член продолжал стоять и заметно выпирать из брюк, а я постоянно скашиваю глаза на Олесину стоячую грудь. Девушка часто кидала быстрые взгляды на выпуклость у 

пояса, и в эти моменты выражение её лица было до крайности счастливым.

К вечеру мы вернулись в квартиру, порядком уставшие после долгой прогулки. Необходимо было быстро сполоснуться и пораньше лечь спать, чтобы утром погулять с собаками — так что я показал Олесе её комнату с большой мягкой кроватью, а сам разделся и отправился в душ. Наскоро помывшись, я натянул домашние брюки и вышел в коридор, на ходу вытирая полотенцем волосы. Олеся стояла у двери, одетая в одну белую футболку и трусики. При одном только секундном взгляде на её невероятно красивое тело мой пах приятно потянуло, а яйца заныли. Олеся коротко улыбнулась, прошла мимо меня в ванную комнату, коснувшись грудью руки, и прикрыла за собой дверь.

Я стоял посреди коридора с колотящимся сердцем и пульсирующим членом, и чувствовал как бешено работают яйца, наполняясь закипающим эякулятом. Я плохо соображал в тот момент, но одно мне было совершенно ясно: мне необходимо было увидеть Олесю голой как можно скорее. И решение я нашел за секунды: в туалете, примыкающим к ванной комнате, под самым потолком было сквозное вентиляционное отверствие, закрытое пластиковым переплетом. Так что, встав на крышку унитаза, я смог увидеть всю ванную комнату — и Олесин силуэт за душевой ширмой.

Когда Олеся вымылась и отодвинула ширму, моё безумно колотящее сердце дало перебой. Я больше года не видел обнаженную Олесю, и позабыл насколько прелестно её тело, когда на нем нет одежды. Ванная комната была довольно просторная, и мокрая после душа Олеся, став голыми ногами на кафель, с удовольствием потянулась, в то время как я дышал так, словно секунду назад сошел с марафонской дистанции. Я видел Олесину голую грудь, по которой стекали капельки воды: казалось, её идеально правильной формы шары ещё больше выросли и надулись, а розовые маленькие соски отвердели и дерзко торчали. Олеся повернулась за полотенцем, и я в подробностях рассмотрел её упругую подтянутую попу. В мозгу молнией сверкнул секундный флешбек: Олеся испускает громкий стон и вертит попой, накручиваясь на мой член. Моё дыхание сорвалось в хрип, пока я подсматривал за Олесей, и я обязательно бы выдал себя, если бы не громкий шум потолочной вентиляции.

Девушка начала вытираться, но с каждой секундой движения полотенца становились все медленнее. На лице Олеси появилось знакомое выражение: точно также она прикрывала глаза и приоткрывала ротик, когда я ощупывал её сисечки и попу на уроках в школе. Олесина упругая грудь возбужденно поднялась, а девушка аккуратно, словно с опаской, опустила левую руку к животу, коснулась пальцами половых губ, а уже через мгновение резко бросила полотенце на пол. Правой рукой она схватила себя за грудь и сжала, а левой начала тереть себе между ног. Её колени подкосились, Олеся ласкала себя в полуприседе, запрокинув голову назад, а с её губ срывался оглушительный шепот, перекрывавший жужжание вентиляции. Это были просто отрывочные слова, которые даже не складывались в осмысленные предложения: "Его 

член... Оооо... Горячая сперма... Он кончает... Милый льет сперму... Горячие струи... Аххх... Хочу в рот... Насадиться... Его яйца полны семени... Милый извергается мне на грудь... Влажный член... Он ходит во мне... Хочу его семя..."

Слышать её неконтролируемый голосовой поток возбуждения оказалось выше моих сил, и я, потеряв всякое ощущение контроля над собой, выбежал из туалета и открыл дверь ванной комнаты. Я вошел в тот самый момент, когда Олеся, схватившись рукой за полотенцесушитель, обильно оросила кафель струйкой своего мощного оргазма. А спустя миг девушка почувствовала мою ладонь на мокрой попе. Не помня себе от похоти, я скользнул по упругим круглым ягодицам Олесе между ног, второй рукой сжал её грудь, и испустил громкий стон.

"Нет!.. Нет, милый, что ты делаешь... Не надо!" зашептала Олеся, глядя в мои помертвевшие от желания глаза: "Нам нельзя, нет, милый..."

"Я не могу себя контролировать, Олеся..." прохрипел я, входя пальцами в её истекающее соком лоно: "Я не могу остановиться..."

"Нет, милый, не ласкай меня... Ты так трогаешь мои сисечки! О нет, ведь я же сейчас кончу... Не ласкай... Не надо..."

Моя левая рука сильно мяла её упругую грудь, а дрожащие пальцы правой перебирали внутри её горячей щелочки, и Олеся, закрыв глаза и беспрестанно повторяя "не надо" задрожала всем телом. Потом на мгновение замерла и начала бурно кончать, крича от наслаждения и заходясь в судорогах мощнейшего оргазма. Её щелочка выстрелила ещё одной тонкой струйкой выделений, изо рта закапала слюна, а сама девушка билась в бешеной конвульсии несколько секунд, после чего без сил опустилась на пол. Я глядел на нее сверху вниз и тяжело дышал.

"Мы не должны... Я не должна..." прошептала с пола Олеся. Она судорожно вздохнула, убрала со лба мокрые пряди волос и, подняв на меня почти умоляющий взгляд, произнесла: "Любимый, ты себе не представляешь, как сильно я тебя хочу. Я так скучала по твоему великолепному члену, я сходила с ума из-за того, что не могу почувствовать вкус твоего обжигающего семени... Но ты давно покинул меня, и я не могу снова... Не могу, как бы я не хотела".

Олесины глаза наполнились слезами, и я начал понемногу приходить в чувство.

"Ты права, Олеся. Мы не должны этого делать. Я ведь даже не знаю, есть ли у тебя кто-нибудь, ведь тогда это было бы бесчестно", проговорил я, пытаясь унять бешено стучащее сердце.

"Прости меня, милый", тихим голосом сказала Олеся: "Наверное твои яйца сейчас переполнены до краев, и ты очень хочешь извергнуть горячую сперму... Если тебе действительно не сдержать свой мощный напор, то ты можешь сам разрядиться рядом со мной".

Я улыбнулся ей, покачал головой, вышел из ванной комнаты и отправился в свою комнату. Олеся последовала моему примеру, уже через пару минут была в постели, и я слышал её мерное дыхание через приоткрытую дверь. Но прошло минут десять, и я стал сильно сожалеть, что не воспользовался Олесиным предложением — член подергивался 

и сочился смазкой как протекающий кран, ствол был весь влажный, а побагровевшие яйца разрывались от переполнявшего их семени. Голая Олеся не шла у меня из головы, и я вновь почувствовал, что начинаю терять над собой контроль. В мозгу пронеслась мысль: "Я могу слить сперму глядя на спящую Олесю".

Рывком отбросив одеяло, я сорвал с себя боксеры и, полностью голый, вошел в комнату Олеси. Она спала на спине, прикрывшись тонким одеялом, и глубоко дышала. Её совершенная круглая грудь мерно вздымалась, и я, вновь обезумевший от похоти, взял член в руку и начал водить по стволу. Член был настолько влажный, что хлюпал при каждой фрикции, и это могло запросто разбудить Олесю. Я стоял над ней, мастурбируя, закусив губу, чтобы не стонать, и рассматривал её великолепную грудь — и в этот момент Олеся глубоко вздохнула, чуть повернула голову и приоткрыла ротик. Её глаза были по-прежнему закрыты, но было очевиднее очевидного, что девушка просто делает вид, что глубоко спит.

Секунды спустя напор спермы из раскаленных яиц подошел к критической отметке, я ускорил темп, и увидел, что Олесины губы раскрылись ещё шире. Не отдавая себе отчета в дальнейших действиях, я приблизил раздувшуюся головку к Олесином рту и в следующим миг член пролился первыми крупными каплями спермы. Сдерживая рыки, рвущиеся из груди, я эякулировал Олесе в рот, быстро наполняя его густой вязкой жидкостью. Я чудовищными усилиями старался не кончать струями, потому что тогда бы сперма расплескалась по всему лицу девушки, и ей трудно было бы сохранять спящий вид. Но эякулята в яйцах было очень много, и два раза член выстрелил мощными струями, и сперма приземлилась Олесе на шею и грудь. Олесе уже не надо было притворяться, но девушка все ещё лежала с закрытыми глазами, пока брызги мелкими капельками орошали её тело. Её рот все наполнялся и наполнялся моим семенем, Олеся дышала через нос, чтобы не начать захлебываться эякулятом и не разоблачать своё притворство. "Я изливаюсь тебе в рот, Олеся!" стучало у меня в мозгу, пока я удерживал льющий сперму член у рта девушки. Напор семени иссяк только тогда, когда оно уже заполнило Олесин рот доверху. Ещё одна струя — и сперма бы полилась через край, по её пухлым губам.

Тяжело дыша и пятясь, я ретировался к двери и скоро уже был в своей постели. Из-за приоткрытой двери я услышал глотательные звуки, а потом — старательно сдерживаемые стоны девичьего оргазма. Я улыбнулся, закрыл глаза, и почти мгновенно заснул.

Наутро я не стал будить Олесю. Выгуляв собак, я вернулся в квартиру и начал хозяйничать на кухне. Заспанная Олеся вошла как раз тогда, когда я разливал кофе по чашкам. Девушка чмокнула меня в щеку, и я почувствовал, как у нее изо рта пахнуло моей спермой. Я не был уверен, что Олеся проглотила все, что я опорожнил из своих яиц в её рот ночью, но аромат семени 

от нее шел очень сильный и насыщенный.

"Как спалось?" спросил я, подавая Олесе кофе.

"Беспокойно", лукаво ответила девушка и чуть улыбнулась: "Снились странные сны".

"Что ж, это бывает на новом месте", закивал я в ответ.

Каждый из нас прекрасно осознавал насколько все это притворство нелепо, но при этом мы оба отлично понимали, что оно необходимо. Олесе нужна была моральная индульгенция для того, чтобы позволить себе принять мою сперму, а мне было важно сохранение её душевного равновесия. Так каждый из нас сохранил свои позиции непоколебимыми. По крайне мере до того дня, когда Олесе не пришла пора уезжать обратно.

Но это — другое, последнее наше с Олесей послесловие.

•  •  •

Те пять дней, что мы провели вместе, пролетели со сверхзвуковой скоростью, но при этом я помню почти каждую минуту рядом с Олесей. Вставая рано утром, мы гуляли с собаками, потом завтракали и шли исследовать город. Мы без устали разговаривали, смеялись до колик, поглощали мороженое, ходили на выставки и музеи, катались на пароходе и поднимались на небоскребы бизнес-центра. При этом наши тела ни на миг не покидало чувство отчаянного влечения друг к другу, и мы держались только на силе воли, что, конечно, удавалось далеко не всегда.

Например, в картинной галерее Олеся все время терлась о меня своими упругими наливными грудями, и делала это в необычной для себя откровенной манере. В конце концов, я не выдержал: в пустом зале я повернулся к ней лицом, взял Олесины сисечки в обе ладони и начал сильно их мять, отчего девушка громко всхлипнула и прикрыла глаза. Её колени слегка подогнулись, а попа оттопырилась. Я стонал и сжимал её грудь около минуты — до того как послышались шаги других посетителей. Выйдя из галереи спустя полтора часа, мы не обменялись ни единым словом о том, что произошло, и обсуждали только живопись. Но распаленные возбуждением тела нельзя было остановить просто так, поэтому весь вечер мы находили предлоги, чтобы касаться друг друга. Что и говорить, к тому моменту, как мы ложились спать, во мне было столько закипающей спермы, что я с трудом удерживал подступающий напор. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, оба прекрасно осознавая, что уже через пять минут Олеся будет притворяться спящей, а я буду извергать все накопленное за день семя ей в рот. Я буду опустошать свои яйца, наполяя её ротик до самых краев, так, что Олеся будет почти захлебываться спермой. Потом я выйду из её комнаты, а девушка проглотит всю отданную ей густую перламутровую жидкость и, потерев себя между ног, бурно кончит. На следующее утро Олеся обязательно скажет, как беспокойно ей спалось, и будет винить со всем зной и духоту. Её дыхание будет крепко пахнуть семенем, и она будет наслаждаться послевкусием оставшегося на её языке эякулята до самого утреннего туалета.

Таким образом и проходили наши дни: начинаясь утренними прогулками с собаками, они переходили в знойные полудни, во время которых мы начинали 

вновь возбуждаться, и заканчивались теплыми вечерами, когда мы отдавали все накопленное за день напряжение друг другу. Приглашая Олесю пожить у себя, я рассчитывал на то, что год разлуки стер из наших тел это животное магнетическое влечение друг к другу. Рассчет оказался не просто ошибочным, а провальным. Мой член твердел и протекал смазкой при одном только виде Олесиной невероятной фигуры, а девушка постоянно терлась об меня сисечками и касалась попой члена. Ко всему прочему, она постоянно ходила по квартире полуголая: то в одном белье, то в футболке на голое тело, то в облегающих леггинсах и коротком топе. Выносить такую пытку было очень непросто, и единственное, что спасало меня от помешательства — это мои вечерние семяизвержения в рот Олесе.

Но все когда-нибудь заканчивается, а хорошее — быстрее всего. На шестой день Олеся сделалась очень грустной. Виноват этому был не зарядивший за окном ливень, а тот факт, что завтра ей нужно будет возвращаться домой. Олеся села за ноутбук и с хмурым видом начала искать билеты на поезд. Шестичасовой поезд оказался самым удобным вариантом, плюс ко всему в нем оказалось несколько пустых купе класса СВ. Я предложил Олесе выкупить одно купе, чтобы она могла ехать домой с максимальным комфортом — так мы и поступили.

"Считай что это мой прощальный подарок, Олеся", с улыбкой произнес я, нежно гладя девушку по голове.

"Я хочу другой подарок..." буркнула она в ответ, не переставая хмуриться.

"Ты ведь знаешь, нам нельзя, Олеся", возразил я.

Девушка печально вздохнула и обняла меня. Её большие голубые глаза пролились дорожкой слез, но она быстро смахнула их тыльной стороной ладони.

Ливень и не думал прекращаться, поэтому мы остались дома, заказали еду и легли на диван смотреть кино. Олеся свернулась калачиком и положила голову мне на грудь, а левую руку — рядом с ширинкой брюк. Я время от времени касался её груди, иногда сжимая шарики в ладонях. Кино уже давно кончилось, а мы все так и лежали рядом друг с другом, тяжело дыша и нежно лаская друг друга. Ближе к вечеру распогодилось, мы решили, что нужно этим воспользоваться, и до самых сумерек катались по центру города на арендованных самокатах. Настроение немного улучшилось, и мысли о новой долгой разлуке были оттеснены в темный угол сознания до завтрашнего дня.

Вечером, после того как мы пожелали друг другу спокойной ночи, я услышал что Олеся щелкнула замком на двери своей комнаты, а значит, что варившееся в моих яйцах семя сегодня не прольется Олесе в рот. Я ворочался около часа, изнемогая от желания и пытаясь унять бешеную и даже болезненную эрекцию, заснул только к полуночи, а утром проснулся слегка обалдевший от того, что в моих снах делала Олеся. Паховая часть боксеров была вся влажная от натекшей смазки. Я снял их, отправился в ванную и столкнулся в коридоре с Олесей. Увидев меня голым, с торчащим, мокрым от смазки членом, увенчанном блестящим от 

влаги набалдашником раздувшейся головки, Олеся судорожно вздохнула и испустила протяжный хриплый стон. Она протянула руку и остановилась в сантиметре от ствола: она чувствовала как пульсирует жаром обтянутый толстыми венами член, как он хочет её, как он готов входить в её идеальное тело и извергать в него сперму. Подержав ладонь у члена, Олеся всхлипнула и быстро нырнула в ванную комнату. Я поплелся на кухню, едва сдерживая позывы к эякуляции.

После завтрака, прошедшего в напряженном молчании, наэлектризованном обоюдной похотью, мы вышли на последнюю прогулку. В этот раз мы разговаривали молча: каждый из нас прекрасно знал, что мы хотим друг другу сказать, и потому слова были лишними.

На вокзал мы прибыли немного заранее. Поезд подали к перрону, мы вошли в вагон и быстро нашли своё купе. Закинув Олесин чемодан на верхнюю полку, я обернулся к ней, и увидел, что Олеся пронзительно смотрит мне в глаза. Губы сжаты, на лице — решительное выражение. Я удивленно приподнял брови.

"Любимый, или сейчас, или никогда", напряженным голосом произнесла Олеся.

Тут же по вокзальной системе оповещения прозвучало: "До отправления поезда осталось десять минут".

В следующее мгновение Олесина юбка полетела на пол, я рывком разорвал на ней блузку, и пуговицы разлетелись по купе. Мой член стальной пружиной вылетел из спущенных Олесей брюк. Повернувшись ко мне круглой попой, Олеся подалась назад всем телом, насаживая себя на торчащий кол. Её лоно было не просто мокрым — оно протекало соками, и мой стержень сразу вошел в нее. Девушка прогнулась в спине и с каким-то животным остервенением крутила тугой попой, навинчиваясь на член под самый корень. Мой поршень входил в нее в бешеном ритме. Мы сдавленно стонали, безудержно совокупляясь друг с другом в последний раз. Мои яйца колотились о её попу, я зажал её грудь в ладонях, как в тисках, и без устали вворачивал член в Олесю.

"Я... Я кончаю..." прошептала она и забилась в моих руках, но я лишь нарастил темп и продолжал вколачиваться в нее — Олеся судорожно всхлипнула и кончила снова, ещё более бурно, чем в первый раз.

"Любимый... Суй в меня, пока сперма не начнет извергаться из тебя", прошептала мне Олеся на ухо, пока я продолжал яростно и даже жестоко таранить её лоно: "Я хочу её на себя!"

Ее узкая щелочка громко и неприлично хлюпала, а я, одурманенный пеленой похоти, упавшей на глаза, все никак не мог насладиться её телом и нарочно балансировал на грани оргазма, не позволяя напору спермы выплеснуться наружу. Но когда я, как через воду, услышал объявление о том, что поезд тронется через пять минут, то взял Олесю за попу, резким движением снял с члена и начал обильно кончать на девушку, содрогаясь в конвульсии мощнейшего оргазма. Мне казалось, что поток семени не остановится никогда — я кончал так долго, как никогда в жизни, и густая жидкость все хлестала и хлестала из члена, а Олеся принимала её на лицо,  

на волосы, в ротик, на шею, на грудь, на живот... Выстрелы спермы разбрызгивались жемчужной россыпью мутных капель и покрывали каждый сантиметр её прелестного тела. Олеся держала мой изливающийся член в ладони, направляя струи туда, куда хотела выдоить сперму, и шептала, что любит меня, и будет любить всегда.

Поток семени иссяк тогда, когда в дверь купе постучалась проводница и сообщила, что поезд тронется через три минуты. Я лихорадочно оделся и мы замерли в нерешительности. Я глядел на покрытую теплой спермой Олесю, и в который раз поражался тому, насколько она красива. Что можно было сказать за оставшееся ничтожно короткое время? Мы лишь любовались друг другом, осознавая, что, возможно, уже больше никогда не увидимся.

"Ты вновь вся в моей сперме, Олеся", улыбнулся я: "Как и всегда, когда мы вместе".

Олесины глаза наполнились слезами, и она тихим сбивчивым голосом произнесла: "Я навечно буду пропитана тобой, любимый..."

"Мне пора, Олеся", сказал я.

"Не забывай меня, любимый! Не забывай никогда!"

Я соскочил с подножки вагона в тот самый момент, когда состав тронулся. Окна Олесиного купе выходили на другую сторону, и это было хорошо. Не нужно было портить наше прощание воздушными поцелуями и помахиванием ладони. Мы сказали друг другу все, что должны были сказать — а то, что осталось несказанным, мы и так прекрасно знали. Наша история началась безумным неудержимым влечением — этим она и закончилась, а значит, больше не будет никаких послесловий. Мы запомнили друг друга такими, какими были по-настоящему.

Поезд уносил Олесю домой. Я засунул руки в карманы и побрел по перрону, иногда оборачиваясь и глядя составу вслед.

Больше мы с Олесей никогда не виделись.

•  •  •

P. S. Событиями, изложенным в повести "Моя одноклассница Олеся" чуть более десяти лет. За это время в наших жизнях произошло очень многое. Олеся уже несколько лет замужем. Я знаю, что она никогда не раскроет супругу тайны своей безумной школьной страсти, как и я никогда не расскажу об ней своей второй половинке. Уверен, вы понимаете, что такие секреты прошлого, как у нас с Олесей, лучше держать надежно запертыми в душе.

После того лета я уехал обратно на учебу, и уже больше никогда не возвращался на родину. Я взялся за написание этой эротической повести для того, чтобы не забывать русский язык и выразить свои нежные чувства к той девушке, которая подарила мне столь пронзительные впечатления.

Моя школьная юность была безумно яркой благодаря тебе, Олеся.