В Иллинойсе хорошая погода

Дети захныкали, заворочались. Сначала Полин, а следом и Элизабет.

Делия мгновенно проснулась. Я всегда удивлялся, как чутко она реагирует на детей. Вообще-то жена спит крепко, хоть из пушки стреляй. Но стоит кому-то из детей пошевелиться в своей кроватке, как она тут же просыпается.

Супруга встала и принялась перепеленовывать описавшуюся во сне Полин. Я взял на руки Бет, которая положила головёнку мне на плечо и тут же снова уснула.

Нужно было приготовить подушки для кормления. Делия кормила грудью обеих. Хоть Бет начала уже переходить на детские смеси, и днём игнорировала грудное молоко, но ночью, когда просыпалась, всё равно прикладывалась к маминой груди.

Бети уверенно ходила и уже начала связно говорить. Прямо целыми предложениями. А Полин только-только научилась лопотать "мама", "папа" и "пить".

Я положил пару подушек на ложе. Делия к тому времени уже справилась с пелёнками и легла в углубление меж подушками на спину.

Слева пристроила младшенькую, которая тут же нашла сосок и присосалась к вкусному. А справа я положил Бети, и та, даже не просыпаясь, ткнулась губёнками в грудь и тоже принялась за работу. Проверенная схема.

Жена глубоко вздохнула и устало закрыла глаза.

Я же спустился на кухню, налил стакан апельсинового сока и, поднявшись, поставил его на тумбочку у изголовья Дели. Она всегда хотела пить после кормления.

А сам ушёл в "гостевую", на "запасной аэродром". Места в постели для меня не осталось, увы.

Сейчас, когда у нас появились две девочки, я слегка недосыпал. Но всё равно был абсолютно счастлив. Моя семья состоялась и приобрела некую завершённость. Что ещё человеку в жизни надо?

Расходы, несомненно, увеличились. Одна только плата за воду возросла в четыре раза. Но мой доход спокойно выдержал дополнительную нагрузку. Сто две тысячи легко покрывали и двадцать одну тысячу годовой арендной платы, и всё остальное.

Кроме того, наши родители помогали нам деньгами, хоть я постоянно уверял всех, что мы вполне справляемся самостоятельно.

Дело в том, что и я, и Делия - единственные дети в своих семьях. А Элизабет и Полин их единственные внуки, а значит горячо любимые.

Нашей старшей дочери, Элизабет, в прошлом месяце, в июле, исполнился год.

Младшенькая у нас - февральская. И шестого августа этого, пятнадцатого года, мы торжественно отметили её полугодие.

Теперь, думаю, придётся объяснить, откуда взялся такой маленький период между рождениями девочек. Это особая история. Сейчас расскажу.

Так... Стоп... Рассказ пока откладывается. У меня появилось небольшое дельце, которое нельзя отложить. В "гостевую" спальню тихо пробралась Делия, залезла на кровать и прижалась всем телом.

После пары минут поцелуйчиков и блужданий руками, Деличка попросила:

— Можно я сегодня сверху?

Ха! Она ещё и спрашивает?!

— Любая твоя прихоть, дорогая. Любая...

Жёнушка сняла халат, и в одном лифчике для кормящих взгромоздилась на меня. Пока она соединяла наши органы, оправдывалась:

— Знаешь, Тими, я, когда кормлю наших девочек, так сильно возбуждаюсь... Прямо сил нет.

Потом хихикнула:

— Этой зимой тебе досталось... Тяжело тебе пришлось?...

— Дели, ну почему "досталось", "пришлось"?... Я с упоением вспоминаю те безумные времена.

Во втором триместре беременности либидо Делии взлетело на недосягаемую высоту. Мне действительно "пришлось" гасить её страсть ежедневно. Иногда даже два раза - утром и вечером.

Ну и, если хорошенько подумать, почему жена, которая носит под сердцем моего ребёнка, должна оставаться неудовлетворённой? Я обязан обеспечить её не только материально. Её эмоциональный комфорт тоже моя обязанность.

Кроме того, гормоны, которые вырабатывает организм женщины в моменты оргазма, положительно влияют на развивающийся плод. Мне, как и каждому отцу, хотелось, чтобы мой ребёнок был здоровым и успешным. А эти качества закладываются ещё в моменты утробного развития. Так что...

Да. Приходилось прибегать к медикаментозным средствам. Проще говоря - жрал виагру. Чего не сделаешь для любимой женщины...

— Ох, как хорошо, - наконец прошептала Дели. Расстегнула бюстгальтер и отложила его в сторону. Тяжёлые, налитые груди освобождённо качнулись перед моим лицом.

— Потрогай, - приказала супруга, начиная медленные волнообразные движения.

Делия постепенно наращивала темп. Она тяжело дышала, постанывала и всхлипывала, ёрзая на мне. Молоко из её сосков, которые я покручивал, прыскало мне на живот горячими каплями.

— Я... Сейчас... - объявила супруга. Движения её стали дёрганными и неритмичными. Она закрыла рот обеими руками и упала на меня, мыча, извиваясь и трясясь в пламенных конвульсиях.

Немного успокоившись Делия, целуя мою щетину, прошептала:

— Фух... Хорошо... Так легко стало... Ты не успел?

— Ничего страшного, дорогая. У нас же сегодня уже было... Так что...

— Я полежу немного на тебе, ладно?

— Да лежи хоть всю ночь, солнце моё.

Через пару минут, жена зашевелилась:

— Ладно. Всё... Пошли в спальню. Я девочек уложила в кроватки...

И мы пошли досыпать.

* * *

Ну, вот. Дели уснула.

Теперь можно рассказать нашу историю.

Два месяца назад, тринадцатого числа, в субботу мне позвонила мама. Мы немного поговорили о наших делах, о здоровье Бетти и Делии, о папином здоровье... Потом мама-Бет перешла к главному:

— Тимоти, я звоню сказать тебе, что Роза умерла.

Чёрт! Я чуть не уронил трубку.

— Как? Когда? Что случилось?...

— Ох, Тими... Этот проклятый Чикаго... Я уже жалею, что осталась жить и работать в этом городе.

— Мама, причём здесь Чикаго?...

Бет всхлипнула.

— Роза поехала на очередную инспекцию. Она проезжала через Гарфильд-парк... Там, какие-то черномазые твари (прости меня господи) устроили перестрелку... Пуля попала ей в голову. Она ехала с открытым окном... Эти проклятые группировки! Я иногда думаю, что их всех надо расстреливать без суда...

Мама заплакала. Она никогда не считала Розу чужим человеком.

— Тимоти, её завтра хоронят на кладбище Айламик. Я думаю, что тебе надо приехать. Это будет правильно.

— Да, конечно мама, я приеду.

— Что случилось? - спросила Делия. - Ты побледнел.

— Розу убили.

— Это твою бывшую?

— Да... Её завтра хоронят... Извини, Деличка, я обязан там быть. Не обижайся.

— Я и не обижаюсь. Я поеду с тобой.

— А Бетти? Ты её оставишь с мамой?

— Зачем? Дочку возьмём с собой. Пусть бабушка с дедушкой увидят внучку.

Мы собрали вещи, предупредили родителей Делии, и поехали в грёбанное Чикаго.

Окна не открывали...

* * *

Ситуация была запредельно трагической.

Поулина, моя бывшая тёща, находилась в невменяемом состоянии. Она ничего не соображала.

Четыре года назад она похоронила мужа (инсульт, потом диабет и ОПНС). А теперь единственная дочка...

Всю заботу о процессе похорон взяла на себя моя мама. Отец, как всегда, не мог оторваться от работы и просто отстегнул всю сумму необходимую на ритуал.

Мы втроём зашли в Розину квартиру.

В доме стояла гробовая тишина. Нас встретила моя мама. Обнялись.

— Отпевать будут завтра с утра, в церкви святого Иоанна, на Карпентер-стрит. Пока есть время, отдохните после дороги.

В одной из спален захныкал ребёнок. Делия решительно пошла туда. А мама мне объяснила, что в феврале этого года Рози родила девочку. Родила для себя. Ей же было уже тридцать восемь, и она боялась упустить возможность зачать здорового ребёнка. Замуж она так и не вышла.

Мда... Тяжёлое положение.

Из спальни вышла жена и спросила:

— Эта девочка...

— Её зовут Полин. Она дочка покойной.

— Можно я её покормлю? - задала вопрос Делия.

— Если тебе не трудно...

Ребёнку тогда было четыре месяца. Дели взяла сироту на руки и освободила грудь.

Девочка жадно вцепилась губами в сосок. Она сосала с громким причмокиванием, захлёбывалась, кашляла...

Дели ворковала, успокаивая её:

— Ну-ну, дорогая. Не спеши. Никто у тебя не отнимает.

Ночевали у моих родителей.

Отец достал с чердака мою старую детскую кроватку и поставил её в гостевой спальне.

Потом мы долго обсуждали ситуацию в семье Тернеров. Дели была задумчива и молчалива.

Вечером все ушли спать, а мы с отцом продолжали разговаривать. Он остро интересовался моей жизнью и моей работой. Отдыхать пошли только к полуночи.

Среди ночи я проснулся от того, что жена ворочалась и вздыхала.

— Дели, ты не спишь? - шёпотом поинтересовался я.

— Не могу уснуть.

Она решительно села и включила ночник.

— Тимоти... Прости, но я не могу бросить эту девочку. Ведь... Твоим родителям не до неё. У них работа... Поула... Видишь, что с ней творится? Ребёнка заберут в приют или отдадут в чужую семью на воспитание. Я не могу этого допустить.

Дели смотрела мне в глаза с такой надеждой...

— Тими, у нас же есть деньги. Мы можем легко воспитать ещё одного ребёнка. Давай возьмём её себе... Знаешь... Если ты откажешься, я всё равно её заберу. Даже если наши отношения испортятся... Пойми, Тими, я не могу её бросить. Уже не могу...

Дели всхлипнула:

— Тим, пожалуйста, давай возьмём эту девочку себе.

Я пожал плечами:

— Ну, ладно. Давай возьмём.

Жена прыгнула на меня:

— Правда! Тими, ты не пожалеешь. Тими, я так рада, что ты мне разрешил... Тими, ты у меня такой хороший. Только, дорогой, помоги мне, пожалуйста, сделать всё правильно. Нужно же это как-то официально оформить. Я же не знаю... Пожалуйста...

— Хорошо, дорогая. У тебя золотое сердце... Не волнуйся. Здесь, в Чикаго, у меня есть два друга адвоката. Думаю, один из них поможет нам оформить усыновление... Или как там оно называется.

Дели всё повторяла:

— Тими, ты не пожалеешь...

На следующий день мы все отправились в костёл на отпевание. А Дели осталась дома с двумя детьми.

Похороны прошли так, как и положено. Только я и папа несли Поулину практически на руках. Ей предлагали отправиться домой, но она хрипела:

— Нет... К Розочке меня... К Розочке...

Так и держали её под руки повисшую над могилой.

Это было очень тяжело пережить.

В Принстон вернулись вчетвером.

Потом, мой школьный товарищ, Ричард Эллингтон, известный адвокат, действительно помог нам пройти все процедуры удочерения. Через месяц маленькая Полин стала нашей дочкой.

А Поулина собирается переехать в наш городок и подыскивает себе для покупки жильё. В Чикаго её уже ничто не держит. Так, что у нашей младшенькой три бабушки.

* * *

Утром я проснулся как всегда в шесть и осторожно, чтобы не разбудить супругу, собрался на свою пробежку.

Только Дели всё равно проснулась. Она потёрла глаза и протянула мне руку:

— Тими, дорогой, не надо сегодня тебе бегать... Ты же можешь потренировать свою систему... Как ты там её называешь?

— Сердечнососудистую, - пояснил я.

— Да. Вот именно её... Как ты думаешь? Ты же можешь потренировать её дома. А?

И жена скромно потупилась, накручивая на пальчик локон.

— Ну, - я картинно засмущался, - наверное могу...

— Знаешь, пока у меня этот период...

— Лактационный, - подсказал я.

— Да, - согласилась Делия. - Надо этим как следует пользоваться. Пока я не могу забеременеть.

— Так... Постой, дорогая. Ты, что - больше не хочешь ребёнка?

— Ну... - засмущалась жена, - я вообще-то не против.

Я выложил требование:

— Дорогая. Мне нужен мальчик...

Знаете, Дели родила достаточно легко. Некоторые мамочки мучаются по пять-шесть часов. Вон - подиумные модели. Всех их кесарят.

А у моей Делички хороший широкий таз и эластичные мышцы тазового дна. Она, рожая, управилась за полчаса, включая все процедуры.

Откуда я знаю? Так я сам ассистировал, принимая роды.

А супруга не унималась:

— Давай Тими, полюбим разок друг друга, пока дети спят. Давай... Сними свои спортивные шорты.

И я никуда не побежал.