Рыжая. Часть 1: Знакомство

Пролог.

Первый раз я увидел её сидя во дворе на лавочке. Дело было вечером, делать было нечего... И вдруг в поле зрения попал огненный шар этакий «горящий нимб». Он как бы вился за силуэтом, шагающим по тропинке. Это шло к нашему подъезду, солнце светило у него из-за спины и детали трудно было разобрать. Когда объект подошёл ближе, я, наконец, его разглядел. Это оказалось девушкой, лет шестнадцати как я определил. Тонюсенькой и нескладной. Что выделяло её из толпы так это огненно рыжие почти оранжевые волосы, свободно ниспадающие на плечи, огромные веснушки на белой коже и широко раскрытые изумрудно-зелёные глаза. Можно сказать, природа не поскупилась на цвета. Всё было яркое с эпитетом: очень! И даже больше. Она, бросив на меня мимолётный взгляд, прошла мимо.

1.

Второй раз я увидел её в институте. Она шла на пару в соседнюю аудиторию. Надо сказать, что смотрелась она «белой вороной» в толпе сокурсников. Мало того, что выглядела молоденькой девочкой случайно попавшей в группу студентов, но еще и эта худоба, от которой на языке крутился вопрос:

— Тебя из какого концлагеря освободили дитя?

На этот раз она была в джинсах и блузке. Объём штанин в бедрах ели-ели превышала ширину моей ладони, а под блузкой можно было рассмотреть лифчик, который вряд ли ей был так необходим. Потому что размер груди явно не превышал первого размер, а скорее, ещё и меньше. И над всем этим красовались огненные волосы и большие в пол-лица, зеленевшие над веснушками глаза. Я знал некоторых ребят из этой группы. Второй курс, а, значит, ей никак не меньше девятнадцати лет! А вот выглядела она просто подростком.

Поздоровавшись с одним из знакомых, я кивнул в её сторону и спросил:

— А это кто?

— Рыжая? Да она перевелась, откуда-то к нам на курс. Зовут Оленька...

Это имя прозвучало так неестественно в заполненном галдящими студентами коридоре, что я не произвольно улыбнулся. Имя Рыжая ей больше шло.

— И как она?  — поинтересовался я.

— Да узник «освенцима», что с неё взять?  — и весело загоготал,  — хотя, конечно, ради интереса её можно было бы и охмурить. Говорят, такие худосочные бабёнки очень темпераментны в постели...

Я улыбнулся «шутке» хотя и не разделял его мнение. Чем-то она меня заинтриговала. Нет не видом. Если честно, то выглядела она клоуном, забывшим надеть свой костюм, но вот её взгляд больших как в японских анимешках глазах, пойманный мной «пробрал до печёнок».

Я, несмотря на своё вольготное житьё, постоянной девушки не имел. Ну, иногда встречался на вечерок то с одной, то с другой, но на этом всё обычно и заканчивалось. Живя почти один в трёхкомнатной квартире, родители были геологами, и круглый год разъезжали по командировкам, я ценил независимость. Даже домработницу, появлявшуюся у меня один раз в неделю, не допускал в свою комнату одну. Готовил сам, сам же вёл хозяйство и нисколько не жалел о своём положении. Да и встречаться с дамами 

я предпочитал на стороне, после того как еле вытурил из дома одну из претенденток на миссис Орлова. Это моя фамилия, а зовут Сергеем.

Рыжая словно почувствовала, что разговор идет про неё, дерзко ожгла меня зелёным взглядом и, демонстрируя независимость, прошла в аудиторию. Тут раздался звонок, и мы разбежались каждый на свою пару.

2.

Институт, несмотря на свои размеры и большое количество корпусов всё же маленькая деревня, где все со всеми постоянно встречаются и расстаются. Так, и мы с Рыжей-Оленькой всё время сталкивались если не лбами, то взглядами. Одни и те же предметы, одни преподаватели и даже одна кафедра хоть и разные специальности. Через пару недель мы уже улыбались друг, другу встречаясь взглядами, хотя и ни разу не разговаривали.

Первая «очная» встреча с общением у нас произошла в общежитие, куда и она и я пришли на день рождения к одной из сокурсниц.

Все уже сидели за столом, когда ввалился я, громко ругая толпы народа и пробки. Именинница не без оснований тут же повисла у меня на шее, даруя далеко не братский поцелуй в губы. Мне показалось, что глаза Рыжей зло блеснули, а возможно, и нет... Может, так лег свет. Ответив на поцелуй, я тихонько прошептал ей на ушко:

— Подарок тебе сделаю вечером. На всю ночь я в твоём распоряжении...

— Ух ты!  — взвизгнула она и прижалась ко мне, так что чуть не задушила,  — давай к столу...

Вечер катился своим чередом, но она ни на шаг не отпускала меня от себя. Потом начались танцы. Протанцевав несколько, я попросил у Татьяны (именинницы) тайм-аут и вышел проветриться в коридор. Подумав, пошёл на балкон. Там я увидел Рыжую, которая бездумно стояла у перил, уставившись вдаль.

— Привет,  — сказал я,  — что скучаешь?

— Да так,  — нехотя ответила она не глядя на меня.

Достав из кармана пачку сигарет, протягиваю её:

— Будешь?

Она, посмотрев на меня как на идиота:

— Нет, конечно! Я не курю и тебе не советую.

— А я и не курю, так изредка балуюсь, когда выпью,  — оправдываюсь я, чувствуя, как упал мой рейтинг в её глазах.

— И баловаться не советую,  — чуть смягчившись, изрекает она и, взяв у меня из рук пачку, выбрасывает её вниз.

— Ого! Ты... Скора на расправу?  — сокрушаюсь я, но больше ничем не проявляю своего «восторга».

— Таня твоя девушка?  — невпопад спрашивает Рыжая, глядя в сторону.

— Нет, конечно... Ну, мы с ней иногда встречаемся... А так... просто друзья.

— Ты ведь с ней спишь или мне показалось?

— Ну, мало ли что тебе показалось и где я ночую!  — не выдерживая, закипаю я. Могу и с тобой переспать прямо здесь и сейчас... Но это ведь это не сделает, в данном случае, тебя моей девушкой?

— Ну, наверное...  — тянет она,  — И ты со многими вот так просто «дружишь»?

— А почему бы нет...

От этого допроса мне ужасно захотелось курить, но, увы... Сигареты улетели вниз...

— Пойдём лучше потанцуем,  — предложил я.

— ...  — она вздохнула,  — 

ну пойдём...

* * *

Мы медленно кружили с Рыжей в танце, Я прижимал её к своей груди, не особенно заботясь о том, что бы никто этого ни видел. Мои подружки привыкли, что я очень независим и при попытке предъявить какие-либо права на меня или претензии просто могу развернуться и, не сказав до свидания уйти «по-английски». Мы медленно перетаптывались по полу, причем мне казалось, что я выгляжу «медведем» на её фоне. Такая она была пластичная. Я ощущал под своими руками её тонкое нескладное тело, и когда моя рука скользнула и успокоилась на её ягодицах, она вдруг отстранилась и, сверкнув двумя «зелёными бесенятами» в глазах, произнесла:

— А как ты смотришь, если мы станцуем вальс?

— Да я не умею,  — пришлось сознаться мне.

— Я поведу,  — успокоила она.

Танцевала она хорошо, аккуратно ведя и направляя меня в танце. Даже моя неуклюжесть не портила рисунок. Я, увлеченный движением, даже не обратил внимания на то, что музыка прекратилась, и когда нам захлопали, несколько удивился.

— Спасибо,  — кивнула она мне и отошла в сторону.

Тут же ко мне подскочила Татьяна и, приобняв, зашептала:

— Ты так хорошо вальсируешь! Почему же мы с тобой раньше не танцевали?

— Да это не я. Всё дело в Рыжей...  — проговорил я, пытаясь её увидеть. Но она словно растворилась в кучке гостей. И тогда я спросил:

— Танюша. У тебя сигареты есть?

— Конечно. А где твои?

— Да уронил с балкона,  — почему-то соврал я,  — пойдём, покурим?

— Пошли, а то жарко здесь — согласилась она, и мы вышли из комнаты.

3.

Мы, разгорячённые, стояли на балконе. Сигареты были забыты и дотлевали маленькими огоньками в банке. Я прижимал к себе Таню. Мои руки ласково гладили её спину, временами оглаживая и попку. Увлекательное занятие, но почему-то после Оленьки Таня казалась неуклюжей, и какой-то большой... Хотя хорошего человека должно быть всегда много! По крайней мере, я так считал до последнего времени...

Мы целовались. Исступленно и сильно как в последний раз. Её юркий язычок как бабочка порхал, а мой как тяжеловесный крейсер ловил его. Танины шаловливые ручки в нетерпении уже терзали мою ширинку пытаясь её расстегнуть. А я в ответ обеими руками ухватил пухлые ягодицы, сжимая сквозь тонкий подол коротенькой юбочки. И когда у неё получилось расстегнуть брюки, а мой член оказался в нетерпеливых руках, то и я не остался в долгу. Приподнял подол и занялся делом, лаская и гладя чуть напряженное, но податливое тело, а, точнее, пухлые полушария ягодиц, спрятанные под тоненькими нейлоновыми стрингами. Которые не столько закрывают тело, сколько при взгляде на них окрыляют воображение, выделяя и подчеркивая все прикрываемые ими места.

Ну а мне не надо было даже видеть их! Я на ощупь определил, что на ней надето, и деловито оттянув в сторону треугольный лоскуток, погрузился пальцами в мокрую горячность промежности. Она вздрогнула и тотчас сильнее впилась в мои губы, подавляя стон блаженства, а её нежные пальчики быстрее 

заскользили по члену, прижимаясь ладонью к головке. Я почувствовал, как твердеют её соски, сквозь ткань, впиваясь острыми кончиками в мою грудь.

Оторвавшись от мягких губ, я шепнул:

— Мы сможем сейчас найти где-нибудь место?

— ...  — яростный кивок головой,  — у Аньки в комнате никого нет. Пошли я у неё ключ возьму...

Приведя себя в минимальный порядок, мы как нам казалось степенно пошли добывать ключ от комнаты «счастья». Но как пояснил, потом народ ломанулись как две пришпоренные лошади — галопом! Я остался в коридоре, а Танюша зашла в комнату. Появилась она, через пару минут весело позвякивая ключиками. Спустившись на один этаж, мы зашли в комнату, отгородившись от мира дверь. Замок ещё только щёлкнул, а я уже обнимал её, прижимая спиной к своей груди. Она замерла, а я деловито расстёгивал блузку, попутно поглаживая её груди и животик. Подцепив снизу лифчик, неспешно приподнял его, выпуская на свободу объёмные груди. Она любила, когда ей гладили и массировали их. Да и я был не против поиграться ими, мне всегда нравилось подобное занятие.

Ладонями я сдавил податливую плоть, так что она застонала, откидываясь и сильнее прижимаясь ко мне. Не удержавшись на месте, мы сделали несколько шагов назад, и я привалился к стенке, не выпуская из рук милых «игрушек».

— Ещё...  — прорычала она, стараясь более плотно прижаться ко мне.

Нащупав соски, я ухватил их пальцами, сжал, стал, оттягивая вперед и медленно покручивать их в стороны.

— Да-а-а...  — и громкий вздох блаженства прокатились по комнате.

Её рука пошла вниз и стала тереть через ткань брюк мой вздыбившийся член.

— Ох...  — теперь уже выдавил я.

— Как мне хорошо...  — ёрзая спиной по моему телу, шептала она.

Я промолчал, продолжая священнодействие с её формами. Наконец, решив, что одежда мне мешает, я сдернул вниз блузку, а потом и лифчик. Медленно сдавливая и покручивая кистями, я гладил перекатывающиеся в руках белоснежные полушария. Потом кончиками пальцев прикоснулся к соскам, утапливая эрегированные конусы внутрь. Проделав это несколько раз, и добившись вздоха одобрения, продолжил ласки. Наклонился, вперед целуя её ушко, плавно перейдя на щеку и шею. Одновременно моя рука, скользнув по напряжённому животику, прямо через юбку прижалась к её промежности. Новый вздох. Попытка покрутить и податься вперед бедрами, чтобы сильнее ощутить горячее прикосновение моей руки.

— Ну?  — она дрожала от моих ласк.

И моя рука по-хозяйски залезла под пояс юбки в трусики и опять окунулась в горячую податливую влажность её лона. Спина, прижатая к моей груди, выгнулась дугой вперёд.

— Ах! Как это...  — со стонами ворковала она.

Своей мягкой попкой она продолжала тереться о мои штаны, заставляя их всё более оттопыриваться. Я развернул её лицом к себе и наши губы встретились, казалось, для того, чтобы более не расставаться. Мы буквально «пили» друг друга, наслаждаясь прикосновениями и объятиями. Её пальчики рванули подол рубашки, заставляя её расстегнуться. Сдернув её с моих плеч, она терлась своими перлами о мою грудь.

Отстранившись чуть назад, Таня провела ладонью 

снизу вверх по животу, чтобы вцепиться в мой сосок. Терзая его, она наклонилась, и её горячие губы приняли «эстафету». Я почувствовал, как влажный язычок затрепетал во рту, вылизывая его. Это было что-то! Я ощущал как, он твердеет и «загорается» огнём. Нет, мне ласкали соски, но вот так ртом и языком никогда.

— Кому это не понравится?  — подумал я, поглаживая её по голове разрушая всю праздничную прическу.

Оторвавшись на секунду от своего занятия, Таня спросила:

— Ну и как?

— Прелесть ты моя...  — только и смог простонать я.

Короткий смешок и она опять вцепилась губами в сосок, только не правый, а левый. А правый подвергся «нападению» со стороны её рук!

— Ты нечто!  — шептал я,  — да я тебе хоть сейчас отдамся...  — пытаясь шутить, млел от происходящего.

— Ты мне?  — поддержала она шутку.

— Да! Милая...  — прижал я её к себе.

— Тогда снимай эти чёртовы брюки!  — приказала она, становясь передо мной на колени и помогая расстегнуть ширинку.

Через мгновение они упали на пол, а следом и трусы. Заурчав как кот при виде сметаны, она ухватила мой вздыбившийся орган, тиская его как плюшевую игрушку.

— Поосторожнее...  — испугался я её напора.

А она просто глянула на меня как на дурака, и ее язык нежно коснулся головки, проведя им по обнаженной плоти. Потом делая чмокающие движения, втянула язык в рот, как бы пробуя его вкус.

— Какая прелесть... Я так соскучилась по тебе, произнесла она, обращаясь напрямую к моему «товарищу».

Тот, конечно, промолчал, у него были дела поважнее разговоров. Он готовился к «бою», в котором обычно побеждают оба участника, хотя ещё больше напрягся и покачнулся, показывая, что оценил её слова. А я смолчал, так как был весь во власти ощущений.

Шаловливые ручки обхватили мою мошонку, перекатывая набухшие яички, а открытый рот, медленно поглощал фаллос. Губы, сложенные колечком, прижимались к плоти члена. Она почти всасывала его в себя. Головка, скользнула по языку и медленно скользя, погружалась всё глубже. Остановка и началось обратное движение. Вперед-назад, вперед-назад... Всё быстрее и быстрее двигался я у неё в ротике. Обхватив пальцами, ствол она контролировала глубину и варьировала направление входа. Вот резкий поворот головы, и головка, скользнув между зубами, уперлась в щёку, растягивая её. Вот она опять скользит по язычку. А вот и вздувается другая щека. В нетерпение получить всё и сразу я нежно беру её за голову и, придерживая, подаюсь, вперёд стремясь проникнуть до самого горла. Но нет! Хитрая «бестия» не зря обхватила ствол рукой... Она не давала мне воли, и я вынужден был подчиняться её правилам.

Наконец, она вытащила его изо рта и, расцеловав, приподнялась, подставляя груди. Одной рукой обхватила себя под грудями, приподнимая их, а вторая когда мой орган утонул в расщелине между ними, сдавила их, прижимая, друг к другу. Слюна смочила кожу, и я энергично задвигался в импровизированном «гнёздышке». К сожалению, стандартный размер моего друга не позволял пройти насквозь это «препятствие» но 

временами он всё же выглядывал наружу, чтобы быть «атакованным» язычком и губами.

Сколько мы баловались этой игрой, не знаю. Но вот руки ослабли, и мой член вылез наружу, гордо покачивая головкой. Она опять наклонилась и, целуя раскрасневшуюся головку, невнятно произнесла:

— Ты мой! Только мой!

— Мечтать невредно...  — подумал я про себя и, наклонившись, помог ей подняться с колен и потянул к койке.

4.

Она не сопротивлялась. И когда я уложил её на спину, приподняла ноги, помогая мне снять трусики. И я, не теряя времени, задрал её ноги к голове и нагнулся, не прикасаясь к истекающему соками разгорячённому лону. Сделал глубокий вздох, ощущая вкус порока ... и желания.

Каждая женщина пахнет и выглядит в этой позиции по-своему. Мне всегда нравилось перед ласками просто смотреть, видя, как партнерша истекает соками, непроизвольно двигается, ожидая нежного прикосновения...

Нет! Ни чего нового я, конечно, не увидел, но мне нравилось просто смотреть. И нравилось ласкать здесь. Особенно первое прикосновение языком! Дождаться когда моя женщина устав от ожидания, начнет расслабляться и в этот момент «ужалить» её в самое «уязвимое» место напряженным языком. И не всегда это клитор. Некоторым нравится, когда первое прикосновение приходится на вход во влагалище.

Я ждал... Наши гляделки затягивались. Но куда спешить? Она начала ёрзать под моим взглядом как будто он прикасался к её сокровищнице, доставляя ожидаемое наслаждение. И тут я, высунув язык, вонзил его в сероватую звездочку ануса.

— Ой!  — вскрикнула она, и её ягодицы приподнялись ещё выше, помогая мне.

Я, тут же отодвинувшись, посмотрел на её лицо. Его исказила гримаса похоти.

— Ещё!  — просящими интонациями прошептала она.

И нагнувшись, поцеловал её в животик.

— Ах!  — по нему пробежали волны спазм.

И уже почти не отрывая губ, стал целовать напряженный белый живот, медленно спускаясь к лобку. Мои прикосновения губ вызывали тихие стоны, и я видел, как перекатываются мышцы под кожей. Намочив палец, и когда дошёл до клитора, то одновременно прихватил губами твёрдый бугорок и мягко ввёл пальчик в колечко анусу.

— В-в-ох,  — уже громко застонала она, подаваясь вперед и вверх.

Мой язык, наконец, прикоснулся к клитору и заиграл на его кончике, а пальчик медленно закрутился, погружаясь в попу.

Она зарычала, а потом закричала, захлебываясь от восторга. Её руки ухватили меня за голову, с силой прижимая к промежности. Не в силах сдержать чувства она запричитала:

— Сволочь, ты... Доведешь девушку... Мучишь!

Её ягодицы так и ходили, выписывая какие-то замысловатые кренделя и восьмерки, причем она, не выпускала мою голову стараясь прижать её сильнее.

— Да... Так... Ещё...  — захлёбывалась она.

Я ускорился, и она опять закричала.

— У-у-у, ох-х...

— Да тише ты!  — взмолился я,  — а то сейчас толпа набежит отбивать тебя от «мучителя»!

«Глас вопиющего в пустыне! » Ей было всё равно! Кто набежит и куда. Важно было: здесь и сейчас!

— Повернись на живот,  — попросил я.

Она подняла на меня непонимающий взгляд, и мне пришлось силой заставить её перелечь на живот. Теперь в ней находились два моих пальчика. Один в вагине 

другой в попке. Она стонала, но потом вдруг почти внятно произнесла:

— Давай! Сейчас...

Я протянул руку и с трудом выудил из кармана брюк презерватив. Надел его на торчащий столбом член, и послюнявив резинку, приставил его к попе. Она замерла, когда мой «дружок» постучался к ней в «гости». Но тут же приподняла бёдра, вверх привстав на колени. Я надавил, и фаллос медленно стал погружаться в анальное отверстие.

— Не туда,  — запричитала она, но даже не сдвинулась ни на дюйм.

— А почему нет?  — с интересом спросил я, продолжая своё неспешное вторжение.

— Надо было потом...

— А не всё ли равно?  — поинтересовался я.

Она смолчала, принимая «меня» в себя. Мы не первые и не последние практикующие это. Ну а очередность, она зависит от настроения... Сегодня хочу так! Дойдя до половины я, не останавливаясь, пошёл назад, чтобы через пару сантиметров войти ещё глубже. Танюша от нетерпения и желания помогала мне, подаваясь назад всё глубже насаживаясь на моё «добро». И уже через минуту я заходил внутри с «крейсерской» скоростью. Всё же не первый раз...

Первый раз она предложила это сама во время второго совместного «кувырканья» в постели. Я сам, до того момента, мог о таком только мечтать, а с ней и не думал про такое. Ну, на то мы и люди чтобы предлагать и реализовывать мечты. Мы попробовали, нам понравилось. Правда, первые разы она жаловалась на боль и прочее, но теперь я там был как дома. Её это возбуждало ну а мне и подавно.

От моих резких движений и звонких ударов бёдрами, о её ягодицы она постепенно соскальзывала вперёд, пока не оказалась лежащей на животе с высоко приподнятой попкой.

— Да-а!  — стонала она.

— Даю...  — вторил я.

Минут через пять Таня предложила мне лечь на спину. И когда я устроился с размаху села на торчащий орган, продолжая свою скачку. Подняв руки, стал ловить и ласкать колыхающиеся перед глазами груди. Прихватывая и сжимая соски. А она рукой натирала выпяченную вперед вульву и клитор. Вскоре стоны перешли в крик. И я, отпустив груди, стал гладить внутреннюю сторону бёдер.

А потом её «скрутило»! Яростные конвульсии не позволяли покинуть облюбованное место, да и я не отпускал её, продолжая неглубокими фрикциями доводить до исступления. И когда она почти захлебнулась собственным криком, остановился и, прижав трепетавшее тело к себе, а рот «заткнул» поцелуем. Она от избытка чувств довольно больно укусила меня за губу.

Ну, у неё бывают такие моменты, когда она перестаёт контролировать себя. Особенно при оргазме. Один раз так располосовала мне спину, что я неделю ходил в пластыре и не мог лежать на спине. Ещё минут пять её «коробило и выгибало» в моих объятиях. Потом она затихла и только хриплое дыхание, и мелкое дрожание выдавало возбуждение.

— Дальше?  — спросил я, прекрасно зная ответ. Но это то же было частью игры.

— ...  — она энергично задергала головой, прижатой ко мне, пытаясь изобразить кивок.

— Тогда 

давай слазь с меня ложись на живот, а ноги на пол,  — скомандовал я.

Она с трудом приподнялась. Ноги отказывались её держать, но «охота пуще неволи»... И когда я встал, легла поперек кровати, свесив пышные ножки на пол. Я присел на колени и, не удержавшись, раздвинув пышные ягодицы, попытался изогнуться и приникнуть к её сокровищам. Поласкать их языком. Получилось не очень, но она опять начала постанывать.

— Нравится?

— ...  — вместо ответа она закивала, а стоны стали громче.

— Ну, тогда держись!  — выпрямился я и, стянув презерватив, вогнал член в истекающую соками вагину.

С громким чмоканьем мой «бравый солдатик» погрузился внутрь и весело заходил, вперед-назад изображая поршень в цилиндре двигателя... Я буквально вбивал его в неё, и она вскрикивала каждый раз, когда бёдра с силой шлепали по её попке. Руками я раздвинул ягодицы и видел, как судорожно то сжимается, то чуть расходиться натертое колечко ануса. Входя в неё очередной раз, не удержался и вогнал в эту игривую дырку палец, смоченный её же соками.

— Ой!  — раздался вскрик, и она задергалась от охватившего её оргазма.

Что мне в неё нравилось... ? Это то что, «наградив» одним оргазмом, не составляло труда заставить её «агонизировать» ещё и ещё... Насколько у меня хватало сил. Спазмы оргазма добрались вниз, и чувствительно буквально «душат» мой член там внутри. То, усиливая «объятия», то чуть ослабляя.

Когда её отпустило, мы продолжили. Мы перепробовали все известные нам позы. Таня получила столько оргазмов, что впору было устраивать распродажу, а я вот нет. Я не мог кончить. Опьянение иногда играет с нами странные игры от полной невозможности заниматься сексом до неспособности кончить. Вот и сейчас я, можно сказать «замучил её до смерти» но сам никак не мог кончить. Наконец, она взмолилась:

— Ты что до «потери пульса» решил меня затрахать?

Я, тяжело сползая вбок, выдавил:

— Не могу... Не получается кончить... Член уже горит, яйца звенят, и ничего...

— Давай я сама попробую. Ложись на спину.

Я лег, а она, пристроившись сбоку в ногах, «взяла дело в свои руки и ротик». Даже так ей пришлось потрудиться, но минут через десять у меня всё же получилось.

— Сейчас! Кончаю!  — закричал я и, выгнувшись дугой опираясь на постель только головой и пятками, стал выплескивать семя в её ротик.

Давясь от количества спермы заполнившей рот и текший по губам и подбородку, она умудрилась спросить:

— Мне глотать или выплюнуть?

— ...  — я, просто, придержал её голову не давая вытащить член изо рта.

(Волей-неволей ей пришлось проглотить, так как весь рот был заполнен, а я все выплескивал накопившуюся сперму.)

Потом мы лежали отдыхая. Она положила голову мне на грудь и её руки беспорядочно гуляли по моему влажному от испарины телу. У меня хватало сил только медленно перебирать её волосы.

— Ты сегодня в ударе!  — вдруг произнесла она,  — меня чуть до потери сознания не довёл!

— Да...  — только и мог я сказать.

Шевелиться не было ни сил, ни желания.

— 

Надо вставать,  — констатировала она,  — давай помоемся и пойдем к гостям. Нас там, наверное, уже потеряли...

Когда мы вернулись, веселье уже затихало. Половина гостей ушла, а оставшиеся «добивали» последнюю бутылку. Чтобы ускорить процесс я подключился к этому делу и уже через десять минут «провожал» последнего гостя, пытающегося требовать «продолжения банкета». Потом помог Тани убрать и помыть посуду. Когда порядок был наведен она, прижавшись ко мне, спросила:

— Ну что, милый? Спать?

Я подумал и произнёс:

— Наверное, я домой пойду... Умотался больно...  — и посмотрел на Татьяну.

В глазах её прыгали бесенята, и она прокомментировала:

— Затрахал девушку до умопомрачения и смываешься?

— Нет, правда... Я, вообще, никакой... Устал!

— Да ладно иди,  — смилостивилась она,  — от меня точно пару деньков толку не будет. Ты же мне там всю кожу до мяса стер. Даже ходить больно!

Я нагнулся, и, поцеловав в распухшие губы, прошептал:

— Ты, правда, не сердишься?

— Нет, конечно... Мне еще ни разу не было так хорошо! Давай собирайся. Я и сама устала, тебя провожу и баиньки...