Голубые бушлаты (глава 2)

Часть 1

Парнишек мы теперь оставим.

У них любовь и благодать.

Свои же взоры мы направим

Опять в сержантскую кровать.

Глава 2. Голубые погоны.

Необходимо разобраться,

Что сделало его таким.

Как стал он в пацанов влюбляться,

Прохода, не давая им?

И так же, как и в первой части,

Чтобы не врать ни капли вам,

Пусть нашей повести участник

Нам обо всем расскажет сам.

Я только чуть его представлю,

Его как личность опишу.

А после слово предоставлю,

Все вам поведать попрошу.

А анонимность соблюдая,

Его мы Мишей назовем.

И даже в принципе не знаю,

Что рассказать еще о нем.

Чуть ниже среднего росточка,

Не толстый, но и не худой.

Хитер, но все же неиспорчен

Еще игрою голубой.

Весной попал он в эту роту.

Присягу верности принял.

И как-то в ноябре, в субботу

Дневальным у дверей стоял.

Теперь пусть сам про все расскажет,

Что приключилось в эту ночь.

Пусть даже что-то приукрасит,

Надеюсь, вы, друзья, не прочь.

Рассказ Михаила

Так вот, тогда была суббота,

А я на тумбочке стою.

Давно спала сном крепким рота.

Я думал, что один не сплю.

Но я, однако, ошибался.

Не спал в ту ночь и замполит.

Он по казарме ошивался.

Я думал, что-то он юлит.

Вот полночь уж давно минула.

Меня в бытовку он позвал.

Лишь только тень моя мелькнула,

Он нежно так меня обнял.

В любви мне тут же объяснился,

Сказав, что другом хочет стать,

Руками в тело мое впился

И ягодицы стал ласкать.

И, расстегнув ремень руками,

Губами он ко мне прильнул.

Лаская сладкими словами,

К ширинке руки протянул.

Я даже не сопротивлялся,

Друзья, не знаю почему.

Мой член в штанах не помещался,

И это нравилось ему.

И, сквозь штаны его лаская,

Ширинку молча расстегнул.

Кальсоны ниже опуская,

Он с умилением вздохнул.

Себе отчет не отдавая,

Я робко перед ним стоял,

А он, колени пригибая,

Губами вдруг его обнял.

И я, скажу вам, удивился.

Такого вовсе я не ждал.

К стене спиною прислонился

И просто наслаждаться стал.

И это было так приятно,

Так хорошо и так легко.

Дороги не искал обратно,

Летая в небе высоко.

Я понял, что сейчас прольется,

Ему об этом прошептал.

Вот, вот, я думал, оторвется,

А он все дальше продолжал.

И я, не в силах удержаться,

Такое счастье испытал.

А он не думал отрываться,

Мой член безудержно сосал.

Сумев же мною насладиться,

Свои глаза ко мне поднял.

Руками обнял ягодицы

И еле слышно застонал.

А я же, испытав тревогу,

Что может кто-нибудь войти,

Стал заправляться понемногу,

Чтобы "на тумбочку" идти.

Но он, в глазах увидев льдинки,

Рукой дорогу преградил

И, член, достав свой из ширинки,

Меня о том же попросил.

Но я не стал, я отказался.

Себе представить я не смог,

Чтоб нежных губ моих касался

Тот ствол, торчащий между ног.

Он умолял меня об этом

И даже что-то обещал.

Но вкус солдатского минета

В ту ночь он так и не узнал.

Прошло дней много с этой встречи,

Но я о ней не забывал,

И, спать ложася каждый вечер,

О том безумстве вспоминал.

Друзьями так мы и не стали,

Хоть он мне много помогал.

Порою вновь штаны снимали,

И он опять мой член ласкал.

Меня просил не раз об этом.

Заставить так и не сумел.

Прошла весна, настало лето,

Но я, увы, не захотел.

Немножко все же он добился,

Я член его рукой ласкал.

А пару раз он изловчился

И в анус членом проникал.

Восьмое Марта помню было.

Ко мне в каптерку он зашел.

Взглянув в мои глаза игриво,

Меня к себе домой повел.

Попили кофе или чаю,

Уже не помню точно я.

Увидев то, что я скучаю,

Он нежно вновь обнял меня.

Мы очень сладко целовались,

Одежду, скинув в тот же миг.

Затем в кровати оказались,

В одной кровати на двоих.

Мы продолжали наши ласки,

И он опять творил минет.

Я был в какой-то сладкой сказке,

Но вновь ему ответил "нет".

Он умолял, в любви мне клялся,

Но я не мог ответить "да".

Лишь помню, на спине валялся

А он хотел войти "туда".

Под зад мне подложил подушку

И, направляя член рукой,

Воткнул "на полную катушку",

Пролив "туда" мне сок рекой.

Скажу вам, больно очень было,

Но я не в силах отказать.

На ствол его глядел уныло

И думал: "Лишь бы не сосать".

Порою ночи дожидались,

Когда в казарме будут спать.

В моей каптерке закрывались

И в омут прыгали опять.

Давно уже настало лето,

И август месяц наступил,

Как лейтенант забыл все это

И в край родимый укатил.

Пожал мне руку на прощанье,

За козырек потеребил.

Еще почтовые посланья

Писать меня он попросил.

Часть 2

И вот, в один из дней осенних,

Мне от него пришло письмо.

И он в словах проникновенных

Мне чувство описал свое.

Но я не смог ему ответить.

Не знаю даже почему.

Хоть смею Вам, друзья, заметить.

Я все же доверял ему.

Любил? Наверно, это слишком.

И все же вновь к нему шагал.

Ведь он мою большую шишку

С таким безумием ласкал.

Вот вам история простая,

Таких, наверно, больше нет.

Затем Серегу повстречаю,

И он зажжет зеленый свет.

Но это вам уже известно.

Об этом автор написал.

Надеюсь, все же интересно

Все то, что я здесь рассказал.

Теперь вернемся к лейтенанту

И зададим ему вопрос:

"Как голубые фолианты

С собой он в Армию принес?"

О службе мы пока забудем,

А вспомним вот какой момент.

Звать Николаем его будем.

Он был тогда еще студент.

И вот, когда он там учился,

Азы науки постигал,

В дружка-сокурсника влюбился,

О нем лишь только и мечтал.

В своих же чувствах признаваться

Алешке не решался он.

И посему любил играться

Рукою со своим концом.

Пять институтских лет промчались,

Прощальный вечер наступил.

И час, когда вдвоем остались,

Наш Коля шанс не упустил.

В одной кровати оказался

Алешка с нашим пареньком.

И Колин член в трусах вздымался

Упруго-знойным бугорком.

И наш Колек тогда решился,

Устав в мечтах своих летать,

В трусах у Лешки очутился

И начал член его ласкать.

Алешка же сперва не понял

И отстранился от него.

Но Коля друга нежно обнял,

Сказав, что полюбил его.

В итоге Лешка согласился.

И в час, когда пришел рассвет,

Друг на колени опустился

И сделал пламенный минет.

И все на этом завершилось.

Друзья расстались навсегда.

Но то, что ночью приключилось,

Не позабыть им никогда.

И Николай, в любви сгорая,

Отправил другу два письма.

Стихами чувства излагая,

Уже недетские весьма.

Суть тех стихов поймет не каждый,

Хотя чего здесь понимать.

Лишь человек с любовной жаждой

Такое смог бы написать.

Письма к Алексею

Письмо первое

Привет, Алешка, друг сердечный.

Прости, что долго не писал.

Бег этой жизни быстротечный

Меня порядком доконал.

Гоню тревоги и печали.

Уйди тоска, уйди же прочь.

Ты помнишь, как с тобой встречали

Рассвет в короткую ту ночь.

А он подкрался незаметно,

Прервав безмолвный разговор,

И веки наши запер крепко,

Похитил разум, словно вор.

Ты вспомни, как все начиналось.

Мой тихий шепот, трепет рук,

Дыханье жаркое сливалось.

Теперь все в прошлом, милый друг.

А дальше - просто миг безумства,

Тепло твоих зеленых глаз.

За что же тяжкие раздумья

Уснуть мне не дают сейчас?

Тот миг промчался как виденье.

И вот настал расплаты час.

Теперь безжалостно сомненья

Грызут и пожирают нас.

И гений зла, дитя порока

Задушит нас своей рукой.

Не сможем мы дожить до срока

Когда пришел бы к нам покой.

За что он нас так ненавидит?

И почему не любит нас?

А бог что этого не видит?

Или же видит в первый раз?

Но мы лишь люди, мы не боги,

И нам судить, их не дано.

Нам в жизнь отпущены дороги,

И мы идем по ним давно.

Всегда на свете есть плохое,

Но душу им не береди.

Пред нами голубое море

И алый парус впереди.

Он, как маяк во мраке ночи,

Зовет и манит за собой.

И пусть идти нет больше мочи.

Лети, пари, но лишь не стой.

Коль остановишься в дороге,

Считай, что все, тебе конец.

Остановись лишь на пороге,

У входа в мраморный дворец.

Он, златом-серебром сверкая,

Зовет, манит тебя к себе.

И в ворота всех пропуская,

Он отправляет нас к звезде.

Там море звезд на небосводе.

И в этом море лишь одна

Звезда сияет на свободе,

Та, что тебе судьбой дана.

И путь к твоей звезде лучистой

Тебя ведет через года.

А свет, загадочный и чистый,

Тебе подарен навсегда.

И коль огонь в душе погаснет,

Ты обернись к своей звезде.

Нет света на земле прекрасней

В любви, печали и беде.

Отбрось все старые обиды,

Развей сомненья и печаль.

И звезд небесные софиты

Тебя опять поманят вдаль.

А я останусь в час рассвета

Допить своей судьбы бокал.

Вновь стану дожидаться лета

Среди седых и мрачных скал.

Те скалы, полные печали,

Затмят мне солнца луч живой,

А грусть укроет облаками,

Вновь идеал, похитив мой.

Задую свет, попью водицы.

Пусть горло сохнуть прекратит.

Лишь этим можно насладиться,

Когда душа огнем горит.

Огонь я загасить не в силах,

И боль свою не превозмочь.

А кровь в моих висках застыла,

В душе огонь, огонь и ночь.

И в той ночи я снова вижу

Твою улыбку в сотый раз.

Я на судьбу свою обижен

За то, что ты далек сейчас.

Я так хочу окинуть взглядом

Уже минувшие года.

Когда ты был со мною рядом,

Казалось, будет так всегда.

Но в этой жизни все не вечно.

Приходит время для разлук,

Тех, что уносят быстротечно

Тепло души и трепет рук.

Твой милый голос где-то таит

В безбрежной жизненной дали,

А море волнами играет,

В путь, отправляя корабли.

И твой корабль ушел на Север,

А мой остался на мели,

Как будто пожелтевший клевер

Растоптан и забыт в пыли.

В разбитом сердце кровь застыла,

Погас последний солнца луч.

Моя звезда меня забыла

И затерялась среди туч.

Пройдут года, и боль разлуки

Погаснет где-то позади.

Не будет в сердце больше скуки,

Лишь алый парус впереди.

Надеюсь, все же, что остался

В твоей душе неяркий след

Моей любви, что я пытался

Хранить к тебе пять долгих лет.

Любви твоей я не достоин.

И в этом некого винить.

Так видно этот мир устроен.

И нет уж сил, так дальше жить.

Когда прочтешь ты эти строки,

Судить меня не торопись

За эти тяжкие пороки,

Что в мое сердце ворвались.

Перечитай моё посланье,

Сквозь сердце строчки пропусти.

Не зря, быть может, все старанья,

А если зря, меня прости.

Живи, Алешка, как подскажет

Тебе зов сердца твоего,

Так, как звезда твоя укажет,

И впредь не слушай никого.

Прощаться не хочу, не буду.

Меня, мой друг, не забывай.

И верь, тебя я не забуду.

Люблю как прежде, Николай.

Часть 3

Письмо второе

Здравствуй, милый, здравствуй.

Осень на дворе.

В этот день ненастный

Вспомнил о тебе.

Как живешь, не знаю,

А хотел бы знать.

Лето вспоминаю.

Скажешь: "Вот, опять".

Не опять, а снова

Слов не нахожу.

Ровно с полвосьмого

Я к тебе пишу.

Вечер не удался,

Дождь стучит в окно.

Свет включить пытался,

Но в душе темно.

Почему так долго

Ты не пишешь мне?

Иль не видишь толка

Ты в таком письме?

Для тебя, быть может,

Это все пустяк.

И тоска не гложет

Сердце твое так.

Просто я, наивный,

Все чего-то жду.

И дорогой длинной

К пропасти иду.

Пусть мой путь неверный

Плох и неказист,

Но порыв тот первый,

Ты поверь, был чист.

Чист как снег осенний,

Самый первый снег,

Как ручей весенний

В злой пучине рек.

Чувств таких я прежде

В жизни не встречал.

И письма с надеждой

От тебя я ждал.

Но его дождаться

Мне не суждено.

Видно лишь прощаться

Мне судьбой дано.

Что ж, прости, что в душу

Я к тебе проник,

Твой покой нарушил,

Чистый как родник.

Лишь судить не буду

Я тебя, мой друг.

Обо всем забуду

И взгляну вокруг.

А кругом лишь тучи

Мрачной пеленой.

Да туман колючий

Серою стеной.

И душа заплачет,

Сердце, сжав в кулак.

Все б переиначить,

Но не знаю как.

Как родиться снова?

И как все зажить?

Нет пути другого,

Лишь себя убить.

Скомкать жизнь как тряпку,

Бросить под откос.

Словно смяв охапку

Горьких папирос.

Вспыхнуть и забыться

На закате дня.

И вина напиться,

Позабыв тебя.

Но, увы, не вправе

Так я поступить.

Все мечты оставив,

О тебе забыть.

Пусть мне дождь расскажет,

Что меня ты ждешь,

И звезда укажет

Путь, каким идешь.

Но звезды не видно.

Тучи черной мглой.

Шепчет дождь молитву:

"Повторяй за мной".

Знаю, что молиться

Ни к чему теперь.

Хочется напиться.

Открываю дверь.

Что-то на пороге

Не дает уйти.

Заросли дороги,

Нет к тебе пути.

Что ж, вернусь обратно.

Лягу, закурю.

Этим безвозвратно

Я себя гублю.

Но жалеть не стоит

О далеком дне.

Сердце успокоит

Фото на стене.

Милая улыбка,

Блеск прекрасных глаз.

Лишь судьбы ошибка

Разлучила нас.

И далекий образ

Станет чуть теплей,

А беззвучный голос

Ближе и милей.

Мысли и сомненья

Не дают уснуть,

Сладкие виденья

Отправляют в путь.

В путь туда, где море

Плещется волной.

В край, где нету горя,

Только мы с тобой.

В мир, где лес и реки,

Солнце и покой.

Где бы я навеки

Счастлив был с тобой.

И в прекрасном мире,

В бездне тишины

Звезды б нам дарили

Сказочные сны.

И березки, тихо

Шелестя листвой,

В хороводе лихо

Кружат нас с тобой.

А дубы сурово

Смотрят свысока.

Почему же снова

На душе тоска?

За окном так сыро

В беспросветной мгле.

Лишь фонарь уныло

Дарит свет земле.

И зачем он светит?

В этот поздний час

Ведь ничто на свете

Вновь не сблизит нас.

И умрут надежды,

Убегут мечты,

Разбросав одежды

В мире пустоты.

Бездыханно тело

Коль в нем нет души.

Что я в жизни делал

И куда спешил?

Все куда-то мчался,

Все узнать хотел.

Много ошибался,

Много не успел.

Никому не нужен

В этом мире я.

Вот и в небе кружит

Стая воронья.

Ну и пусть летают,

Крыльями звеня.

Видно точно знают,

Что же ждет меня.

Для меня нет боле

Солнца на земле.

Лишь по чьей-то воле

Боль живет во мне.

Душу мою сушит,

Сердце в клочья рвет.

Все надежды рушит

И рассвета ждет.

Лишь рассвет родится,

Боль уйдет, как сон.

Чтобы вновь присниться

И услышать стон.

Стон из прошлой жизни,

Крик минувших дней.

Пьяный запах вишни

В зареве огней.

Милые виденья,

Сладкие мечты.

Робкие сомненья

В мире красоты.

Там на водной глади

Луч блестит живой.

Ив зеленых пряди

Плачут над волной.

И луна игриво

Вниз глядит с небес.

И поет красиво

Стройным хором лес.

На душе блаженство,

На душе покой.

К миру совершенства

Прикоснусь рукой.

И пройдет все это

Словно злой мираж.

Свет погасит лето

И исчезнет блажь.

Где, скажи все это?

И в какой стране?

Не дождусь ответа,

Дождь лишь скажет мне:

"Отпусти на волю

Ты свою печаль.

Ну а злую долю

Унесу я в даль.

Ляг в постель, укройся

И спокойно спи.

Ничего не бойся,

Лишь любовь храни.

Ведь любовь, как птица,

Крыльями взмахнет.

Вновь не возвратится

И к другим уйдет.

Спи, а я прощаюсь.

Знаю, будешь ждать.

Я ведь возвращаюсь,

Свидимся опять".

И как есть, в одежде,

Дождь своей рукой

Сон вернет, как прежде

Подарив покой.

И усну беспечно

Я в ночной тиши.

Сон пусть длится вечной

Сказкой для души.

Пусть я в нем увижу

Вновь твои глаза

И опять услышу

Наши голоса.

А когда с рассветом

Ночь уйдет опять,

Я письма с ответом

Снова буду ждать.

Лист возьми бумажный,

Пару строк черкни.

Для меня так важны

И нужны они.

С этим я прощаюсь,

Вновь в рассвет иду,

К жизни возвращаюсь

И ответа жду.

Часть 4

Ну, вот теперь, надеюсь, ясно,

Какими чувствами томим.

Все лето писем ждал напрасно,

Как и повторной встречи с ним.

А в сентябре его призвали

Служить на Северный Кавказ.

Своими пусть теперь словами

Продолжит начатый рассказ.

История лейтенанта

Начнем, пожалуй, понемногу

Припоминать об этих днях.

Я испытал тогда тревогу.

И грусть была в моих глазах.

Я не хотел, но было надо

Отправиться в далекий путь.

И никого в вагоне рядом,

И почему-то не уснуть.

А поезд все куда-то мчался,

В ночи колесами стуча.

И я сквозь окна любовался

Рожденьем первого луча.

Вот солнце вылезло наружу,

Разлив по миру белый свет.

Я думал, что совсем не нужен,

Но оказалось, вовсе нет.

Сначала было трудновато,

Ведь жизни я такой не знал.

И впечатлений многовато,

Но я почти не унывал.

Лишь иногда печаль ложилась.

И я Алешку вспоминал.

Как с ним судьба распорядилась,

Я только в октябре узнал.

Мне с почты принесли однажды

От друга моего письмо.

И я, томимый сладкой жаждой,

Раз сорок прочитал его.

Он мне писал, что понимает,

Как трудно в Армии служить.

Но той любви не разделяет.

Сказал, что будем лишь дружить.

Спасибо, друг, что эти строки

Ты в трудный час мне подарил.

В тот миг про все свои пороки

Я почему-то позабыл.

И вновь в мечтах парил куда-то,

И мир вокруг опять зацвел.

Но как-то вечером солдата

К себе в квартиру я привел.

Мы с ним о многом говорили,

А после я его обнял.

Но тех позывов и усилий

Он почему-то не принял.

Пообещав молчать, как рыба,

Той тайны он не разгласил.

Вновь в сердце ледяная глыба.

И где опять набраться сил.

Вы мне поверьте, это слишком,

Да так, наверное, и есть,

Когда в одних трусах парнишка

Встает с кровати ровно в шесть.

Кто видел зрелище такое,

Пусть мне поверит: никогда

Не будет больше знать покоя

Его ударная рука.

Быть может, кто не согласится.

Ему ответить я смогу.

Когда такое вам приснится,

Не пожелаешь и врагу.

Плоть молодая и живая

Стоит сейчас в одном строю.

Трусов палатки созерцая,

Я по утрам на них смотрю.

А как, скажите, отказаться

И как соблазн в себе унять,

Что б в тех трусах не оказаться

И ствол губами не обнять.

Но Вячеслав не согласился.

Так звали, кажется, его.

А я тактично извинился,

Чтоб не случилось ничего.

Умчалась вдаль моя усталость,

Меня народ зауважал.

Ведь что б в казармах не случалось,

Солдата я не унижал.

Всегда я их понять пытался

И очень часто понимал.

Неоднократно вновь влюблялся,

Но чувств уже не открывал.

Но время шло, а страсть кипела.

И как-то вновь под Рождество

Я робко и не очень смело

Другому предложил "родство".

Ремонт, по-моему, я делал,

И он мне в этом помогал.

В нательном одеянье белом

Умело кистью он махал.

Ну, как, скажите, удержаться

И как в паху вулкан унять,

Чтоб к мальчугану не прижаться

И плоть живую не обнять?

И я, друзья, опять собрался

На этот бесшабашный шаг.

К тому же вечер обещался

Не обойтись без этих благ.

Отбросив в сторону работу,

Он стал готовить у плиты.

А я внутри хранил заботу

И эти дерзкие мечты.

Когда же был закончен ужин,

Сказал, чтоб он не уходил,

Что будет снова утром нужен.

Диван я шире разложил.

Он не придал тому значенья,

Разделся и собрался спать.

Меня же дерзкие сомненья

Вновь начинали раздирать.

И мы легли под одеяло,

Я погасил ненужный свет.

В моих трусах свеча пылала

И в мыслях чудился минет.

К нему придвинулся я ближе,

Рукой коснулся живота.

И начал опускаться ниже,

Ведь там была моя мечта.

Но он на это не поддался

И отвернулся от меня.

И как тогда я ни старался,

Не смог в нем разбудить огня.

Вновь хрусталем разбилось время.

Я ничего опять не смог.

В вулкане клокотало семя

И полыхало между ног.

Куда опять девалась нежность?

И сон куда-то убежал.

Желала твердости промежность,

И рот упругости желал.

Устав лбом биться в эту стену,

С постели потихоньку встал.

И чтобы слить куда-то сперму,

Я в душевую пошагал.

Там лаву выпустив на волю,

Погас бушующий вулкан.

И я усталою рукою

Открыл с водой холодной кран.

И смыв безумные остатки,

На кухню, выйдя, закурил.

Я видел сон безумно сладкий,

Когда глаза свои закрыл.

Я видел, будто он рукою,

Обняв как шприц, стоящий ствол,

Своей головкой, как иглою,

Мне делал сладостный укол.

А я укола не боялся

И только лишь на встречу шел.

А он в экстазе задыхался,

Когда в меня вакцину ввел.

А я так жаждал той вакцины,

Произнося хвалу богам.

Плоды новейшей медицины

Струились по моим ногам.

Затем в пленительном минете

Мы с ним безудержно слились,

Как будто в космос на ракете

Мы от Земли оторвались.

Окурок, обжигая руку,

Меня в реальность возвратил.

И я, вокруг увидев скуку,

Чуть серым волком не завыл.

Но, успокоившись позднее,

Решил себя не обвинять,

Ведь утро все же мудренее.

И я отправился в кровать.

Под одеялом не сдержался

И пацана того обнял.

Он как пружина снова сжался.

Я понял, что, и он не спал.

Часть 5 (последняя)

На утро как "друзья" расстались.

Я попросил, чтоб он молчал.

И он, к губам приблизив палец,

Мне головою покачал.

Дни потянулись, как рутина.

И я как будто бы паук,

Раскинув сети паутины,

Ловить пытался вкусных мух.

И вот однажды как-то в мае

К нам пополненье привезли.

И я, их взглядом обнимая,

Не чуял под собой земли.

Среди молоденьких парнишек

Я просто нечто увидал.

Такую пару сладких пышек

Под брюками пацан скрывал.

И здесь я просто не сдержался.

Нашло ведь что-то, черт возьми.

И я с сержантом подвязался

Их в баню мыться отвести.

В него я просто взглядом впился.

Фигурка - дьявольский отпад.

Тогда я понял, что влюбился.

Как в Лешку пару лет назад.

И время понеслось галопом,

А я, признаться, все робел.

И, созерцая эту попу,

Я так обнять ее хотел.

Руки услада надоела,

А как-то дальше надо жить.

И я нашел другое тело,

Что может голову вскружить.

Того солдата звали Миша,

Дневальным часто он ходил.

Однажды, поругавшись с крышей,

Его в бытовку пригласил.

Я видел, он мне не откажет.

Не тот, скажу вам, элемент.

Порою верилось мне даже,

Что он мне сделает минет.

Так вот, той ночью мы слилися

Вдвоем в пустынной темноте.

И наши мысли понеслися

К моей безудержной мечте.

Его я, молча раздевая,

Безумно целовал в уста.

И член горячий доставая,

Не помнил, что гласит Устав.

Я думал только о мальчонке.

Его хотелось ублажить.

Порывшись языком в мошонке,

Я начал член в себя вводить.

А он, как мятная конфета,

Лишь только чуть наоборот.

По ходу страстного минета

Все шире раздвигал мой рот.

Я наслаждался теплотою

Его упругого ствола.

Мой друг, объятый темнотою,

Мне тихо прошептал слова.

Он мне сказал: "Я скоро кончу".

И в этом видел я сигнал,

Что этот сладковатый кончик

Я первый языком ласкал.

О как прекрасно быть поэтом,

С Парнасом в небо воспарить.

И этим огненным минетом

Кому-то радость подарить.

И тут мой мальчик задохнулся

И очень сладко застонал.

А я чуть-чуть не поперхнулся,

Но все же дело продолжал.

Испив корней младое семя,

Я на Парнасе воспарил.

Продев босые ноги в стремя,

Для Миши нечто сотворил.

Спросив: "Как ты находишь это?" -

Услышал истинный восторг.

Хотелось для себя минета,

Но он желание отторг.

А я просил его безумно,

Но он, ответив: "Не сейчас", -

В момент, практически бесшумно,

Исчез с моих печальных глаз.

Но своего я все ж добился,

О чем мечтал уже давно.

В меня бодрящий сок пролился,

Как будто терпкое вино.

И с Мишей мы уединялись

Еще не раз, да и не два.

Губами нежно целовались,

Отбросив напрочь все слова.

Я целовал его мошонку

И гладил пламенный живот.

А белоснежную сгущенку

Он проливал в мой жадный рот.

А как мечтал я очутиться

Своим стволом в его устах.

Мне до сих пор все это снится

И в дерзких видится мечтах.

Но он на это не решался,

Как я его ни умолял.

Рукой с головкою игрался

И семя наземь проливал.

Мне это как-то надоело.

И мой горячий озорник,

Впиваясь в молодое тело,

В пещерку темную проник.

Он столько жаждал наслажденья

И так безудержно любил,

Что в миг большого возбужденья

Он в той пещере сок разлил.

Мне не забыть последней встречи,

И он, наверно, не забыл,

Когда огонь горящей свечи

Мою пещеру озарил.

О, как он в ней тогда трудился,

Какой же испытал экстаз,

Что по нему потоком лился,

Когда свечи огонь угас.

С его лица он потом капал

И таял на моих губах.

Или мой мальчик просто плакал,

Забыв в моей пещерке страх.

Затем мы в августе простились,

Друг друга, не успев обнять.

Лишь об одном договорились,

Чтоб обязательно писать.

И вот я снова на вокзале.

Людьми заполненный перрон.

С глазами полными печали

Сажусь в назначенный вагон.

И вновь в ночи стучат колеса,

А я опять не в силах спать.

Ведь нет ответа для вопроса,

Что сам сумел себе задать.

Теперь он мне ночами снится.

И сны те видеть нелегко.

Мечта опять к нему стремится,

Но он отныне далеко.

И вам скажу я откровенно.

Я только лишь сейчас понял.

Люблю его я незабвенно,

Но ту любовь вновь потерял.

На письма мне не отвечает,

Хоть я уверен, не забыл.

Не знаю лишь, о чем мечтает.

Не знаю, может, и любил.

Но мы назад опять вернемся.

Один момент упущен мной.

И хорошенько разберемся,

Что было прошлою зимой.

Про пацана с прекрасным задом

Я вам, ребята, говорил.

Повтора, думаю, не надо.

Скажу лишь, что тогда любил.

И вот минувшею зимою

Домой на Волгу укатил,

Но даже там, от Вас не скрою,

Того парнишку не забыл.

И вот, в безудержном порыве,

Я письма стал ему писать.

И, как с Алешкою впервые,

Стихами чувства излагать.

Пять писем я тогда отправил,

В которых странный аноним

Сергею душу пробуравил,

Мечтою, поделившись с ним.

Друзья, прочтите те посланья,

Что я зимою написал.

Представьте пацана страданья,

Когда он строки те читал.

страницы [1] . . . [3] [4] [5]