Натурал

Часть 1

(непридуманная история)

- Что вы спросили, извините, не расслышал? Ах да, "возможна ли настоящая, крепкая, искренняя дружба с натуралом?" Понимаю, понимаю, - хочется как следует пофилософствовать на эту животрепещущую тему, обсудить столь важную проблему со всех мыслимых и немыслимых сторон. Что ж, ничего не имею против. Только, может, позволите сначала рассказать вам одну короткую непридуманную историю, самым непосредственным образом затрагивающую данную тему, а потом - так уж и быть - вволю пофилософствуем. Ну как, идет? Тогда - начнем!

Итак, мы с ним к тому времени были знакомы уже... Лет так пятнадцать? Нет, не пятнадцать, меньше. Но уж явно больше десяти. Мои с ним отношения? Хорошая, крепкая дружба, настоящая мужская дружба. Сложившаяся постепенно, прочная, стабильная. Такая бывает только навсегда.

Он сам? Стопроцентный натурал! Стопроцентный! Вне всякого сомнения. У меня, во всяком случае, никаких сомнений на этот счет никогда не было. Или почти никогда. Судите сами: он был дважды женат. Разводился. И оба развода - из-за его увлечений женщинами "на стороне"! Вечные разговоры "про баб", рассказы о любовных приключениях, победах, куча "натуральной" порнографии у него дома. Кстати, с некоторыми из его подруг я знаком лично. Он, надо сказать, всегда очень охотно меня с ними знакомил. Надеялся, как он сам не раз признавался, что я в конце концов "клюну", и это событие станет для меня, что называется, первым шагом к "исправлению и перевоспитанию".

Откуда он узнал о моих, так сказать, особенностях? Да сам же я ему все и рассказал! Как-то раз по сильной пьяни. Давным-давно, помнится, еще на заре нашей дружбы. Он отнесся к такому факту спокойно. Правда, время от времени пытался вести со мной воспитательные беседы, "наставлять на путь истинный". Я в ответ тут же начинал вести с ним соответствующие воспитательные беседы в противоположном, так сказать, направлении. Он в этих случаях обычно сразу же переходил на другую тему.

Что он вообще за человек? Очень приятный, очень. Внешность такая симпатичная: высокий, стройный, эффектный блондин, открытое лицо, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза. И одевается всегда со вкусом. А раздетый - он гораздо лучше! Хорошо сложенное мускулистое тело, загорелая кожа. Если б вы его увидели - вы бы меня сразу же поняли.

В общем, женщины недаром вечно от него без ума, а у него-то самого - при всем его донжуанстве - ум всегда на месте. За словом он в карман не лезет: постоянно наготове шутка, анекдот, прикол, - короче, что называется, "душа общества". Но при этом мужик, надо сказать, очень эрудированный, широко мыслящий. Я редко встречал собеседника, с которым было бы так интересно поговорить о серьезных проблемах, особенно за бутылкой. Ну прямо какой-то специфический у человека талант - поддержание застольной беседы! Ни у кого больше я такого не видел, а уж мне-то верить можно, я на своем веку стольких перевидал собутыльников...

Да, ведь надо ж нам его как-нибудь и называть. А то все "он", да "он". Ну давайте назовем его хотя бы Васей, что ли? А что, чем плохо? Имя как имя.

Васино личное отношение к ЭТОМУ? Абсолютно нейтральное! Абсолютно! Сказать по правде, в начале нашего с ним знакомства сей вопрос меня самого интересовал. Со временем все довольно-таки притупилось, сгладилось, и я стал воспринимать эти вещи как некую данность. Да, несовместимы мы с Васькой в ТАКОМ плане. Полностью. Окончательно. Очень жаль, конечно, но что же тут можно поделать? Объективная реальность! Значит, не судьба.

Я, разумеется, пытался, так сказать, слегка "просвещать" Васю: ну там, журнальчики специфические подкидывал. Он, надо отметить, всегда с интересом их изучал. Но ни разу не выразил желания оставить ТАКОЙ журнал у себя! Ни разу.

Да, правда, несколько лет назад случился у нас с Васькой один забавный разговор. Однажды, по сильной пьяни, рассказал он мне любопытную историю про некоего своего коллегу, которого, кстати сказать, потом поперли с работы на ЭТОЙ почве. Разумеется, формальная причина увольнения была совсем другая, но Васька клялся и божился, что причина та стала только внешним поводом.

Вроде бы, этот его коллега как-то раз подделал подпись шефа, которая срочно необходима была для дела, а шеф, как назло, уехал в командировку. Васька уверял меня, что у них в конторе всегда так поступают с подписью, и даже имеются на подобный случай чистые бланки, заранее подписанные и с печатями. Но этого коллегу в Васькиной конторе очень уж не любили - и ему пришлось уйти, да так, что потом еще и никуда не устроиться было.

А не любили они этого бедолагу за весьма определенные особенности его поведения: абсолютное игнорирование "слабого пола" и при этом - самое откровенное внимание к мужикам! Внимание, доходящее частенько до явного, открытого, навязчивого приставания.

Он и к Ваське приставать пытался: как-то у него в гостях подвыпивший коллега вдруг полез его гладить. А дальше - воспроизвожу наш с Васькой тогдашний пьяный диалог, ну не дословно, разумеется, но, насколько могу припомнить, максимально близко к тексту:

- Вот сижу я и думаю, то ли сразу же начинать морду ему бить, то ли еще подождать немного как бы для приличия? Сразу - оно, вроде как, перед Галкой (очередная Васина подруга с работы) не совсем удобно: ну все-таки она его ко мне привела. Но и терпеть такое молча - тоже, знаешь, как-то не так, чтоб очень. А он тем временем все наглеет и наглеет. Такое начал уже вытворять - ну просто...

- А что конкретно, а, Вась? Да не красней ты так, расскажи, расскажи.

- Ну какая разница! Главное, что получить по морде он уже вполне заслужил. Более чем!

- Да зачем же так, Вася? А может, ты ему очень сильно понравился? Ты ведь мужик симпатичный, всем нравишься.

- Ну и что? Да мало ли, кто кому может понравиться! По твоему, раз мужик симпатичный и кому-то понравился - можно его сразу и по заднице гладить? А мне, может, тоже кое-кто очень даже нравится и уже давно, так ведь я ж его по заднице-то не глажу. Что, не так?

- Погоди-погоди, Вась. В смысле, из мужиков, что ли, кто-то тебе нравится?

- А то!

"Ну Вася дает! Никогда такого не было. Да, видно, крепко он перебрал!" - подумал я.

- И кто же это, если не секрет? Может, скажешь?

- Секрет!

И вдруг мой Васька покраснел еще сильнее.

- Вась, скажи, а я этого мужика мог когда-нибудь видеть? Ну, который тебе нравится.

- Да, конечно же, ты его видел. Много раз. И видишь постоянно... в зеркале! Но ведь я-то тебя гладить никогда не пытался? Так или не так?

- Слушай, Вась, ну не надо об этом, ладно? Ну к чему нам такие разговоры?

- Нет, ты скажи, пытался я тебя когда-нибудь гладить или нет? Скажи, давай, скажи!

- А хоть бы и попытался. Ну и что такого? Мне, например, это было бы только приятно.

- А мне нет! Если все мужики начнут друг друга гладить, это что ж получится-то?

- Да ничего плохого не будет. Окромя самого-самого хорошего.

- Ничего хорошего! И хватит об этом. Давай не будем продолжать эту тему, ладно?

Вот так мы с Васькой в тот вечер и побеседовали. И больше - ничего! Ну, никакого там тебе продолжения.

Часть 2

Да, был ведь потом у нас с ним еще один весьма забавный разговор и тоже в очень сильном подпитии. Дело в том, что Вася как-то раз собрался заночевать у той самой своей Галки. А тут совершенно неожиданно нагрянула к ней в гости целая толпа ее родственников.

Конечно, отметили как положено, все достаточно хорошо упились. А когда Галка стала укладывать их спать, обнаружился вдруг явный дефицит спальных мест. Васька собрался уже возвращаться домой, но она его в таком состоянии отпустить ни в коем случае не могла и уложила на раскладушке вдвоем с ее восемнадцатилетним сынишкой Виталиком. Тесно, но что ж поделаешь! Благо Виталик очень худенький был. А дальше - слово самому Ваське:

- Среди ночи внезапно просыпаюсь. Как-то резко. Член стоит по-страшному. И вот тут чувствую, кто-то меня трогает осторожненько-осторожненько сквозь плавки. Трогает, гладит, а потом рукой прямо так и залезает ко мне в плавки! И уже там ласкает мой член. Ты понимаешь?

- Понимаю.

- А я спросонья-то да с перепою и не пойму никак, ну кто б это мог быть? Провел я рукой - вроде как парень! А откуда, кто такой? И, главное, зачем же он меня трогает-то? Зачем же он в плавки ко мне залез?

- А ты попробуй угадать с трех раз, - насмешливо сказал я.

- Да пошел ты! Хочешь дальше слушать или как? - вспылил Вася.

- Ну конечно, хочу.

- Ну так вот. Чувствую я - и у этого парня член стоит. Прямо-таки рвется из его плавок на волю. И такой громадный! "Ты чего это, а?" - спрашиваю.

- А он?

- А он и отвечает тихонько да так жалобно-жалобно: "Дядь Вась, да я ничего такого, я просто так". Тут только понимаю: да это ж Виталик! Ну ни хрена себе "просто так"! Я его спрашиваю: "А чего ты меня трогаешь, Виталька, вот руку мне в плавки засунул?"

- Ну, а он?

- А он и говорит еле слышно: "А вы сами-то, дядя Вася, чего меня трогаете?"

- Что ж дальше-то было?

- А дальше мы с Виталькой препирались, выясняя, кто из нас, зачем и почему у кого что трогает, и одновременно продолжали ласкать члены друг у друга. И вдруг кончил! Ты представляешь себе?

- Как кончил?

- Обыкновенно кончил, как все люди кончают. Прямо себе в плавки. И так много спермы было.

- А ты? Ты не кончил?

- Ну почему же не кончил? Ты что думаешь, я импотент какой-нибудь?

- Да уж, конечно, ты не импотент! Это точно! А куда, интересно, ты кончил?

- Да в руку я ему и кончил. Ты можешь себе представить? Вот ведь какое дело.

- Ну, и что дальше-то было?

- Виталька мне вдруг шепчет на ухо: "Спасибо!" Врубаешься? А Галка рядом спит. И полная квартира храпящих родственничков. А тут мы с мальчишкой! Оба мокрые. Эх, - и Васька горестно махнул рукой.

- Ну, и как же вы с ним там справились с этой проблемой?

- Повел я Витальку в ванную, там кое-как отмылись, вытерлись, и вдруг он меня как обнимет! Просто-таки повис на мне. И говорит в самое ухо тихим-тихим таким шепотком: "Дядь Вась, а, дядь Вась? А вы знаете, что я вас люблю. А вы? Любите меня? Ну, что же вы молчите?"

- Ну, а ты?

- А что я. Стою рядом, как балбес глазами хлопаю, а слова вымолвить не могу. Потом объяснил Витальке, как все это нехорошо, и тихонько повел его обратно. Легли мы. А Виталик мне шепотком: "Дядь Вась, а я вас все равно буду любить, всегда-всегда!" И рукой меня так нежно погладил по члену. Я, конечно, объяснил ему шепотом еще раз, как это все нехорошо, неправильно, гадко.

- Ну и?

- Ну и все. Утром просыпаюсь и прямо-таки не знаю, куда от стыда глаза девать. Одно хорошо: ни сама Галка, ни все эти ее родственнички так ничего и не заподозрили. А если б они с вечера так не перепились? И ночью бы что-нибудь усекли? Ну ты представляешь себе?

- Да, представляю, конечно, представляю. Как же тут не представить?

- Теперь мне так неудобно туда приходить. Чувствую там себя как-то... Ну, в общем, паршиво. Так неприятно! Витальке в глаза смотреть после этого просто не могу. А парнишка-то так и льнет ко мне, так и тянется, так мне на шею и бросается, стоит только к ним войти. А мне перед ним с тех пор так жутко неудобно, так стыдно. Черт! То ли мне вообще все мои отношения с Галкой напрочь "завязать"?

- Это из-за такой вот ерунды? Да ты что, Вася!

- Ну ни хрена себе, "ерунда"! Такого хорошего пацана чуть с пути истинного не сбил!

- Да не собьешь ты его никогда ни с какого пути. Невозможно это. Куда его природа-матушка направила, туда он и пойдет. И никто здесь ничем ни помочь, ни помешать не в состоянии! Так что тебе тут беспокоиться вовсе не о чем. И ругать себя не стоит. Глупо.

- Знаешь, давай не будем об этом. У меня на сей счет имеется совсем другое мнение.

- Понятно. Хоть и неверное полностью, да зато свое, собственное, родное.

- Да почему ж "неверное"? Это общепринятое мнение. Его все придерживаются.

- Общепринятое - это ещё не значит, что верное! Да и не все его придерживаются.

- Слушай, хватит об этом, ладно?

- Ну ладно.

"Вот и все, что было, вот и все, что было, пусть как хочешь это называй", - надо же, привязалась песенка, никак не отвяжется.

Часть 3

В этот вечер Вася вовсе и не должен был идти с нами в гости, так как на следующий день ему надо было ехать в командировку. Что за праздник мы тогда собирались отмечать - не помню, да и неважно. Он узнал об этом случайно от нашего общего знакомого и увязался с нами.

Вечер явно удался. И в основном - благодаря Ваське. Он был, что называется, "в ударе": острил, травил анекдоты, припоминал какие-то смешные случаи из жизни, произносил веселые тосты. Было очень весело. Да и неудивительно: сколько ж бутылок мы тогда "усидели"?

А как Васька танцевал! Хоть и был уже крепко "датый". Как четко он держал ритм! Как чувствовал мелодию! Недаром в детстве и ранней юности он несколько лет очень серьезно занимался бальными танцами. В общем, прекрасная половина присутствующих была очарована.

Возвращались мы вдвоем: у меня как раз накануне случилось что-то непонятное с компьютером, и я напросился к Ваське поработать ночью, надо было заканчивать срочную работу. Выйдя со мной на своей станции из метро, Васька вдруг решительно сказал:

- Требую продолжения банкета! - и потащил меня к ночному магазинчику.

Помню, мы обошли их несколько, да еще и ларьки. Поднимались к нему уже довольно тяжело нагруженные.

Хотите добрый совет? Не требуйте продолжения банкета. Никакого продолжения не бывает. Сколько радости принес вам банкет, столько с вами и останется. Не помню случая, чтобы продолжение добавило ее. Это - правило. Но та ночь впервые стала исключением.

Мы пили. Пили долго. Застольного разговора толком не получалось. Помню, было жарко и душно, да еще и комары замучали. А где-то примерно в четвертом часу утра я вдруг ясно понял, что ни о каком компьютере сейчас не может быть и речи: голова моя уже полностью была неспособна к любой серьезной работе.

- Вась, постели мне на диване.

- Ага, сейчас.

И он отправился в другую комнату стелить мне на узеньком жестком диванчике, на котором я и прежде ложился, оставаясь у него на ночь. Почему-то Вася очень долго не возвращался. Я успел уже слегка задремать, сидя за столом. Потом в ванной сильно зашумела вода. Вернулся Васька уже совсем раздетый: в одних коротких, черных с красным, плавках в обтяжку, на ходу вытираясь большим махровым полотенцем.

- Ну, иди, я тебе постелил, произнёс он.

- Васька, а ты вроде как полнеть начинаешь? - внезапно заметил я.

- Не может быть!

- Да вот, смотри, на животе складка какая. Ну прямо ущипнуть можно!

- Слушай, и правда. Ну кошмар! Надо будет срочно взять абонемент в бассейн. Вот только съезжу в эту дурацкую командировку.

- А хочешь, я тебе сейчас сделаю массаж? - робко предложил я.

- Да спать пора.

- Я недолго, а лишний вес хоть немного сгоню.

- Ну ладно, давай, - согласился он.

Надо сказать, что раздетый и даже массажируемый мною Васька давно уже не возбуждал меня. Было, конечно, когда-то время. Было и прошло. И уже очень-очень давно, даже в самой глубине души, Васька для меня - только друг.

А дальше все происходившее помнится смутно. Очень смутно, словно в тумане. Видно, перепил я тогда здорово. Да и намешано было порядочно, пили ведь все подряд без разбора.

Помню, как намазываю руки массажным кремом, массирую лежащего на широкой тахте Ваську. Потом вдруг - совершенно непонятно почему - раздеваюсь сам и забираюсь к нему на тахту. Никогда ведь до этого мы не лежали с ним вдвоем в одной постели! Ваське это явно не понравилось. Он возражал, негодовал, сопротивлялся, но как-то не особенно сильно. Во всяком случае, я его сопротивление преодолел довольно-таки легко и быстро.

И вот я уже массирую Ваську, почему-то сидя на нем. Потом решительно стягиваю с него тесные плавочки, а он, кажется, как бы и не против этого. Единственно только беспокоится, чтобы я их куда-нибудь не закинул.

Он очень легко подчинялся моим рукам: как я его положу, поверну, так он и ложится. Слов не требовалось. Помню, у него были зачем-то побриты волосы на плечах, груди, подмышках, животе, бедрах, лобке, мошонке. И только-только начали отрастать. Кололись страшно! Ну, пальцами и ладонями - это было еще довольно терпимо. А каково щекам, губам, языку...

Видимо, я очень сильно перестарался с этим массажным кремом: все Васькино тело совершенно отчетливо имело очень характерный сладковатый привкус. Сквозь который, однако, ясно пробивалось что-то слегка солоноватое.

Помню какой-то новый, хриплый, совсем непохожий на обычный Васькин голос:

- И это, по-твоему, и есть "массаж"? Или как?

- Да, конечно! - намеренно нагло ответил я. - Именно так это и должно называться!

Но ведь он же не предпринял ни малейших попыток высвободить из моей руки ту часть своего тела, которой эта рука в тот момент с таким усердием занималась! И снова его вопрос каким-то уже совершенно придушенным, прерывающимся голосом:

- Ну-ну. И что же ты сейчас делаешь? Это тоже "массаж"? А?

- Ага! - мой ответ прозвучал несколько странно по весьма уважительной причине: ввиду абсолютной физической невозможности произнести в тот момент что бы то ни было более или менее членораздельное.

То, что происходило дальше, просто нереально, немыслимо, невероятно! Васька подо мной стонет:

- Не надо... Ну не надо... Ну ты что, не слышишь?

Я молчал. Поле зрения сузилось до тахты, на которой ясно были видны светлый затылок, шея, напряженные плечи, загорелая спина, мокрые лопатки и ровная строчка позвонков между ними. А вокруг - всё как в тумане.

Еще усилие, еще и еще. Хриплое дыхание. Еле слышные стоны. Всхлипы. Чьи? Жизнь пульсировала на самом кончике "иглы", боролась, пробивалась, рвалась наружу.

Взрыв! Вспышка! Ураган! Кончик иглы внезапно улетает куда-то ко всем чертям, и окружающий мир оказывается до краев заполнен вдруг выплеснувшейся из этой иглы жизнью. И я падаю на него и благодарно целую, целую, целую...

Потом была темнота. Как выключился торшер - не помню. Васька лежит отвернувшись к стене. Руки прижаты к лицу. Я на краю тахты. Глажу его по голове, по плечам, по спине, по рукам. Какая у него гладкая кожа! Васька тихонько вздрагивает и вроде как смеется. Или не смеется? Да что же это с ним?

- Вась, ну ты чего? А, Вась? Ты слышишь?

Не отвечает. Молчит. Беру его руку, сопротивляется. Все-таки беру, подношу к губам, целую.

- Вась, все будет хорошо. Все будет хорошо. Вась, не надо, а? Ладно? Васенька...

Часть 4 (последняя)

Утром я проснулся от солнечного луча, светящего мне в лицо. Голова раскалывается. Сердце колотится, как бешеное. Очень сильно тошнит. Во рту как будто открыли филиал, извините, общественного сортира. Но главное, никак не вспомнить, что произошло этой ночью. Помнится, что-то важное. И, кажется, как-то связанное с Васькой? А вот что именно - не вспомнить. Ну хоть ты тресни!

Из ванной доносится сильный шум воды.

Вспомнил! Вспомнил... Ну, и что ж теперь делать? Делать вид, будто ничего не случилось! Ни словом не упоминать. А если он сам... Черт! Вот никогда бы не подумал!

Васька грохочет чем-то на кухне. Я встаю, моюсь, одеваюсь. Как сомнамбула. Голова кружится, раскалывается от боли. Давно мне не было так худо с перепоя.

Появляется Васька, пряча от меня глаза. Предлагает позавтракать. Ну нет. Я теперь до вечера не смогу ничего съесть. Только пить: жажда страшная.

Я собрался уходить. Скорей на свежий воздух! Васька почему-то хочет, чтобы мы вышли вместе. Через силу соглашаюсь подождать, пока он соберется. Ему сейчас ехать за билетом: вечером он должен уехать в командировку.

Выходим вместе. Какой чудный день: теплый, солнечный, совсем весенний. Мы идем пешком, болтаем о всяких пустяках. Как будто ничего не случилось. Интересно, помнит ли он хоть что-нибудь? Может, он был так пьян, что всё забыл? Но скорее всего, он просто не хочет говорить о происшедшем. Ну, тогда и я не буду затрагивать эту тему.

Проходим мимо метро. Васька пытается затянуть меня в магазин, но я не хочу. Прощаемся. На лице у него какое-то отрешённое выражение. Никогда раньше не видел его таким.

Я звоню ему на мобильник днем, вечером, каждый день. Никогда раньше мы так часто без особой нужды не перезванивались, тем более по мобильнику. В его голосе, между прочим, я ничего особенного и не заметил. Интересно.

А потом, наконец, настал день Васькиного возвращения из командировки. Его поезд приходил утром. Рано утром я позвонил ему на мобильник, поздравил с приездом. Сказал, что вечером зайду. Не спросил, можно ли, а именно сказал, твердо и уверенно, как о чем-то уже давно и однозначно решенном. Возражений не последовало.

Этот день очень серьезно подорвал мой бюджет. Вечером я поднимался к Ваське, тяжело нагруженный пакетами, слегка позвякивающими и побулькивающими на ходу. Три звонка. Васька на пороге. Удивленно смотрит на меня, стоящего с массивной поклажей. Коротко здороваюсь и уверенно прохожу прямо в кухню. Молча начинаю выставлять на кухонный стол содержимое тяжелых пакетов. Васькино удивление резко усиливается.

- Ты что, недавно получил наследство? - спросил он.

- Нет, я просто радуюсь успешному окончанию твоей командировки, - искренне ответил я.

- А с чего ты взял, что оно успешное?

- Вижу по глазам. А шампанское поставь пока в холодильник.

Он молча открывает холодильник, а сам изумленно оглядывается на кухонный стол, на батарею разномастных и разнокалиберных бутылок, на груду коробок и свертков.

Вот это был банкет! Ничего, что только для двоих, хорошего настроения нам хватило бы и на десятерых. Самое удивительное, мы не очень-то и перепились. Хотя выпили больше чем достаточно. Гораздо больше! Васька всегда был королем застольной беседы, но тут он явно превзошел самого себя. Такого приятного вечера я давно уже не припомню. И ни слова не было сказано о том, что произошло накануне его отъезда.

Но все время не давало покоя четкое ощущение: он помнит. Он все помнит. Такое не забывается. Что же он, интересно, думает обо всем этом? Может, он сейчас мне все это и скажет? Вот выпьет побольше, расслабится и тогда уж точно всё выскажет. Но Васька так ничего об этом и не сказал, а спрашивать сам я не стал.

Прощались мы очень поздно. У него был весьма довольный вид. Никак не могли расстаться. Я уже одетый стоял на пороге распахнутой внутренней двери. Васька долго-долго тряс мою руку. Грохотала музыка. И вот тут я увидел, как на его лице сквозь улыбку внезапно проступило точно такое же выражение, как тем утром в день его отъезда. Такой же взгляд. Глаза совсем такие же.

- Васька, ну ты чего?

Вместо ответа Васька вдруг быстрым, решительным движением повернул ключ, торчавший из замка наружной двери, запирая её. А потом резко выдернул ключ из замочной скважины и сунул его себе в карман.

- Ну все! Ты сегодня никуда не идешь. Понял? Остаешься у меня. Со мной... Как, уяснил?

Никогда раньше я не слышал у него такого командного голоса.

- Но мне уже пора. Понимаешь, поздно ведь. Ты на часы посмотрел бы! Метро-то закроют!

- Ты что, совсем не понял, да? Какие там часы, какое метро, а ну, давай, быстро раздевайся! Быстро!

Да что же с ним случилось?

- Васенька, что с тобой? - спросил я робко.

- Что, никак не понять? - прокричал он.

- Н-нет.

- Ну ничего. Щас все поймешь. В постели!

- В какой это постели?

- В моей! Ну ладно, хорош болтать, в самом деле поздно. Ну-ка, иди, давай, разувайся, раздевайся, мойся.

- Но мне надо...

- Позвонить? Звони. Только быстро.

- Хорошо, Васенька, я сейчас.

- Быстрей!

Да что же это с Васькой такое случилось сегодня, ну в самом-то деле? Перепил, что ли?

***

Ну что ж? Как я вам и обещал в самом начале, короткая непридуманная история рассказана, а уж теперь можно будет и пофилософствовать вволю, обсудить со всех мыслимых и немыслимых позиций. Ой, простите, один момент.

- Что, Васенька?

- Ты там оглох или что? Я спать хочу! А ну, давай быстро в постель! Компьютер от тебя никуда не уйдет.

- Но Васенька, мне тут немного уже осталось. Ложись без меня, ладно? А я скоро приду.

- Пора бы тебе, наконец, запомнить: если я говорю, что хочу спать, это значит, что я хочу спать с тобой. Усвоил? Ну-ка, давай живо!

Ну как, всё слышали? Так что, увы, но пофилософствовать нам сегодня явно не придется. Мне-то ведь еще надо выключить компьютер и в ванную. С Васькой шутки плохи! Он ждать не любит. Так что вы уж меня извините.

Кстати, сам Васька отправляется в ванную среди ночи. Такую он в последнее время завел себе привычку. С моей, между прочим, легкой руки. Дело в том, что это именно я приучил его, это ведь я среди ночи отношу его в ванную, мою, вытираю, приношу обратно. Надо отдать ему должное, он каждый раз отказывается:

- Ну не надо, я ж тяжеленный.

Но при этом Васькина рука уже плавно закидывается, чтобы обхватить меня за шею. А я обычно в таких случаях, подхватывая его на руки, твердо отвечаю:

- Своя ноша не тянет!

страницы [1] [2] [3] [4]