Любовь. Истории про любовь

Часть 1

Я люблю.

Он не может без меня жить.

Мы не части друг друга, мы - единое целое. Но я понимаю это только сейчас, по прошествии двух лет. И я благодарен. Именно он, мой друг, вытянул меня из той бездны, в которой я был, и, только благодаря ему, я смог вновь научиться летать.

***

Последние пять лет я работаю на строительную компанию, и мне часто приходится уезжать в командировки, общаться с представителями других компаний, решать вопросы, которые, как удивляется мой шеф, удается решить только мне.

Но только не подумайте, что я хоть раз решал их через постель.

Вот и тогда, жарким летом, в разгар отпусков, мне пришлось мчаться в один из южных городов, где меня ждали с проектом.

Как и всегда перед важным делом меня мучили кошмары. Мое прошлое накатывало тошнотворной волной, мешая жить. Поэтому проснулся я невыспавшимся, чувствуя, как сердце захлебывается кровью, а голова раскалывается от боли. Кофе, поцелуй нелюбимой женщины, завтрак и машина, раскаленная солнцем - это то, что меня ждало сегодня. А завтра - возможно - море и золотой пляж. Ведь могу я после работы на пару часов заехать, искупаться?..

Так думал я, выходя во двор, забрасывая кейс на заднее сидение и выводя машину на трассу.

Так я думал, спустя 12 часов, когда выползал из-за руля возле гостиницы, чтобы принять душ и появиться в офисе компании в надлежащем виде.

Когда же я оказался по названному адресу, мне стало интересно. Большой красивый дом в стиле викторианской эпохи. Все окна забраны темно-алым бархатом штор, не пропускающих ни луча света. Во дворе, закрытом от посторонних, пусто, вернее - почти пусто. Стоят две машины - внедорожник и какая-то неизвестная мне модель спортивной ляльки, низкой посадки, двухместная. На такую, как я понял, мне и жизни работать не хватит.

Настроение мигом испортилось. Поднявшись на второй этаж, я остановился и прислушался: из кабинета доносился голос. Мужчина говорил на повышенных тонах, совершенно не стесняясь в выражениях, обещая кому-то все земные блага последующей разборки или драки. Мне стало не по себе. Ведь я приехал со своими предложениями альтернативной постройки "чьего-то там" дома на побережье. И не хотел, чтобы меня приняли в штыки.

Наконец, дверь открылась, и из кабинета твердым, но быстрым шагом, вышел молодой мужчина. Не успев отстраниться, я столкнулся с ним.

- Прошу прощения...

Я поднял голову, уткнувшись взглядом в безупречный белоснежный костюм.

- Ничего страшного, - мужчина небрежно выбросил в ведро смятый стаканчик, промокнул кофе, но, увидев, что пиджак безнадежно испорчен, снял его, перекинул через руку, с улыбкой глядя на меня и словно специально не отводя глаз от моего лица. - Вы ко мне? Проходите.

- Благодарю, - я, опустив голову и сжав ручку кейса, поспешно прошел в кабинет, стараясь даже не смотреть в сторону мужчины, который небрежно, словно красуясь, скинул пиджак на кресло.

Но это было бесполезно - мне хватило всего одного мгновения, чтобы разглядеть его в мельчайших деталях, и - как не пытался юлить - я понял, что пропал. В нем было что-то такое необычное, чего я никогда не встречал в людях. Загорелая золотистая кожа и легкий румянец на щеках, золотые волосы, аккуратно зачесанные назад и собранные в хвост, светло-карие глаза, но при этом - более темные брови и ресницы...

Мой взгляд помимо воли скользнул вверх, вновь встретившись с золотистым огнем глаз незнакомца. Он вопросительно изогнул красивую бровь.

- Присаживайтесь. Меня зовут Эрик. Эдуард... А вас?

- Валентин. Я из строительной компании...

Я рассказывал ему о проектах, пытаясь заинтересовать, привлечь внимание, но тонул в бездонном омуте его взгляда, теряясь, сбиваясь, пока, наконец, не замолчал. Молчание наше длилось слишком долго, но я так и не смог продолжить разговор, уже понимая, что проект летит к чертям собачьим. Внезапно, когда я уже собирался встать, попрощаться и уйти, Эдуард кашлянул.

- Ты, ведь, десять лет назад работал у Лоренцо, - сказал он уверенно. Я ощутил, как лицо заливает краска стыда и бессилия. - Поэтому ты мне поможешь, - продолжил он будничным тоном.

Бессильная ярость и гнев затопили меня. Резко поднявшись со стула, я попытался, было, возразить, но Эдуард отмахнулся.

- Не ври самому себе, - он тоже поднялся из-за стола, подойдя ко мне. - Ты будешь присутствовать на встрече с моим компаньоном. Как мой друг. Я заплачу тебе. И, если захочешь, потом ты получишь и меня.

Живот свело сладкой судорогой, но тут же страх, даже животный ужас, заставил меня отпрянуть. Схватив кейс, я поспешно вышел, но на лестнице меня все же догнал голос Эдуарда:

- Ты все равно придешь! Не сегодня - так завтра! Но завтра уже будет поздно!

***

За те шесть дней, что пробыл на море, я полностью поменял свои взгляды. Я с ужасом осознавал, что готов на все, лишь бы принадлежать Эдуарду... На одну ночь, на один миг... но так, чтобы до конца!

Но Эдуард - то ли для того, чтобы подразнить меня, то ли исполняя нашу договоренность - на дни отдыха после рабочей встречи нашел себе смазливого мальчишку. Меня это не просто раздражало - выводило из себя. И я, несмотря на то, что Эдуард в какой-то мере был для меня шефом, грубо, и в жесткой форме отзывался о его похождениях. Его же это только забавляло. Видимо, именно мою ревность он и хотел увидеть.

Оставался всего один день. С самого утра Эрик ушел с Микки. Уже под вечер они вернулись довольные друг другом, тут же пройдя в номер к Эрику, чтобы вновь предаться любовным утехам.

Не выдержав, я спустился в холл, по дороге наткнувшись на Коннора, старого приятеля Эдуарда, с которым я, на удивление, чувствовал себя свободно и открыто, как с другом. Он тоже отвечал мне взаимностью.

- Опять?

- Да.

- Идем в бар, - Коннор потащил меня за собой, - тебе надо развеяться. Возможно, даже встретить там кого-нибудь...

- Коннор...

- Не перечь! Эдуард выбрал Микки. Что ж, тогда и тебе придется выбрать кого-то для себя. Тебе нужно сбросить напряжение. Ты уже параноиком стал, - он провел меня по пирсу, подтолкнув к одному из больших прибрежных баров.

Мы молча пили пиво, и мне не хотелось разговаривать. Но, когда в бар вошел Эдуард, ведя под руку этого смазливого красавчика, я не выдержал.

- Кого я вижу!.. - Эрик наигранно рассмеялся, подходя к нам. - Кстати, не хочешь стриптиз станцевать? - в голосе его сквозили злоба и обида.

- Эдуард!

- Я уже двадцать восемь лет - Эдуард! - Эрик едва сдерживал ярость. - А ты, насколько я знаю, неплохие деньги получал, виляя задницей. Я не говорю уже о том, сколько раз подставлялся. Это ведь твое призвание!

- Сволочь... - я едва сдерживался, чтобы не ударить Эдуарда. - Я же не спрашиваю, чем ты в молодости зарабатывал!

- Можешь спросить. За деньги ни с кем не спал, и стриптиз не танцевал, - Эрик ядовито усмехнулся. - А если тебе кажется, что мало заплатят, то можешь не волноваться. Я, лично, дам тебе достаточно, лишь бы увидеть твой чувственный танец... или перед этим тебя отыметь надо?

Это было последней каплей. Резко вскочив с места, я выбежал из бара.

Сначала я собирался пойти к отелю, но потом передумал. Пошатываясь, но еще достаточно уверенно стоя на ногах, я прошел к причалу, остановившись у ограды.

- Значит, вот так ты пошел в отель?

Я вздрогнул от неожиданности, обернувшись на голос, увидел Эдуарда.

- А тебе какое дело?!

- Никакого. Давай прогуляемся вместе.

- А стриптиз тебе не надо станцевать? Или еще что-нибудь? - я с трудом сдерживал себя.

- Малыш...

- Оставь меня! - я отвернулся и, пошатнувшись, чуть не упал, но Эрик успел меня поддержать. - Отпусти меня! - я слабо пытался избавиться от кольца крепких рук, обнимающих меня. - Эрик!..

- Не хочу я тебя отпускать, - дыхание его прерывалось, а губы, то и дело, касались моей щеки. - Малыш, разреши мне поцеловать тебя...

- Оставь меня! - я принялся вырываться всерьез, понимая, что все равно не справлюсь с этим стальным обручем, в который превратились руки Эрика. - Отпусти, или я тебя ударю!

- Пожалуйста... - Эрик пожал плечами, отступив на шаг. - Надеюсь, тебя это достаточно возбудит, чтобы...

- Развратный кобель! - я с презрением скривился. - Не смей преследовать меня, ясно?

- Вполне.

Эрик позволил, чтобы я повернулся к нему спиной и даже сделал пару шагов, прежде чем настиг меня, резко, даже грубо, повернув к себе. Клубок эмоций - возмущение, ярость, страх и отчаянное ожидание сплелись в моей душе - видимо, так явно отразился в глазах, что Эрик вместо того, чтобы высказать все, что думает, смутился, прижав меня к себе.

- Отпусти, - прошептал я.

- Никогда, - Так же еле слышно, в самые волосы, выдохнул он, и я ощутил тепло его дыхания. - Слышишь меня? Ни-ког-да!

- Я сбегу, - уже более настойчиво и упрямо произнес я, - к чертям! Мне не нужна твоя любовь!

- Ты проживешь без меня?..

Я, подняв голову, смотрел в его самоуверенное лицо и понимал, что однозначно ответить не могу.

Часть 2

- Проживу, - с прежним упрямством повторил я. - Не один ты на этом свете.

- Знаешь, мне кажется, что проще покорить тебя, чем убедить, - Эдуард терял терпение. - Или - убить.

- Что ж, вполне в вашем духе - или мое - или ничье, - боль всколыхнулась в душе, но почему-то сразу отступила. Нет! Хоть и говорил Эрик, что проще меня убить, подчинить - в его глазах была любовь.

Я развернулся и пошел в сторону отеля. Эдуард последовал за мной. Мы уходили все дальше по пирсу. Оба молчали, не желая спугнуть этот робкий мир тишины, в котором все было понятно без слов. Наконец, впереди показались огни еще одного бара, и Эрик сделал попытку пригласить меня.

- Не хочу, - я отрицательно мотнул головой, - но был бы благодарен тебе за бутылку мартини.

- Дождешься?

Я укоризненно посмотрел на него, и Эрик спешно поднялся на набережную.

Спокойное в этот час бескрайнее море, тонкая лунная дорожка, покрытая рябью волн, и полнейшая тишина, прерываемая только тихим шелестом воды... Казалось, сама природа дарила нам эту ночь. Я прошел к самому краю пляжа, опустился на корточки, коснувшись теплой соленой воды.

Решиться?.. Позволить себе эту безумную ночь?.. На миг стать частичкой Эрика, чтобы навсегда сохранить в своей душе прикосновение его жарких губ и нежных рук... или сбежать, пока еще не поздно, навсегда исчезнуть... И не узнать, каково же это - принадлежать тому, кого желаешь всем сердцем...

Услышав шаги за своей спиной, я резко выпрямился, обернувшись, принял из рук Эрика бутылку мартини.

- Ты решил, куда мы пойдем?

- Мы? - отпив глоток, я с удивлением посмотрел на друга. - Насколько я помню, мне хотелось прогуляться в одиночестве.

- Вэл, хватит, - Эрик, забрав у меня бутылку, тоже сделал глоток. - Не веди себя как капризный жеманный мальчик. Тебе это не идет.

Я попытался что-то возразить, понимая, что веду себя действительно глупо. А Эрик уже медленно шел дальше, ожидая меня.

- Я хотел бы эту ночь провести на яхте, - наконец отозвался я, догоняя друга. - Ты же говорил, что это последний день...

- Значит - на яхте, - перебил Эрик. - Но нам нужно идти к самому отелю. Ты не устанешь?

- Кто, я?! - меня даже задело такое предположение. - Да ты знаешь...

- Тогда - вперед?

Эдуард озорно улыбнулся, приглашая меня присоединиться, и вскоре мы, упорно не желая уступать друг другу, бежали по вязкому песку. Я, зная свои силы, летел, едва касаясь земли, даже не нарушив первоначальный ритм дыхания. Эрик же, несмотря на видимую массивность, легко поддерживал мой темп, несколько раз даже сумев обогнать. Наконец, выдохшись, я махнул рукой, заставляя остановиться.

- Все... Кошмар, Валентин, откуда у тебя столько энергии? - Эрик шумно дышал, пытаясь восстановить силы. - Ты что, легкой атлетикой занимался?

- Да. С детства, - я дышал почти спокойно. Тело, разгоряченное желанием и алкоголем, легко приняло нагрузку.

- Думаю, яхта будет готова за десять минут. Пойду, распоряжусь.

Я только кивнул, ощутив предательский страх и едва сдержавшись, чтобы не крикнуть вслед Эрику, что передумал. Зябко передернув плечами, я глотнул мартини, а потом еще раз...

- Не слишком ли ты много пьешь, малыш? - Эрик появился так внезапно, что я поперхнулся, закашлявшись. - Ну, вот... Пошли, яхта уже готова!

- Эр... - слепой панический страх сжимал сердце, - знаешь... Я, наверное...

- Вэл... Будь другом, заткнись, - Эрик скривился как от зубной боли. - Полчаса назад ты хотел прокатиться на яхте, теперь же, как маленький ребенок, капризничаешь, отказываясь.

Мне было стыдно. Казалось, что я сам подталкиваю к тому, чтобы все было здесь и сейчас... Или надеюсь на это.

- Пойдем.

Пока мы шли к пристани, Эрик о чем-то болтал, пытаясь разговорить меня, шутил, но это было бесполезно. Чем яснее были видны яхты, стоящие у причала, тем медленнее я шел, и тем сильнее налегал на алкоголь. Наконец, Эрик кивнул на одну из белых красавиц, запрыгнул на борт, и подал мне руку.

- Ну?..

- Эр... - я отступил на шаг. - Нет. Прости, но нет. Я...

- Черт с тобой, недотрога! - Эдуард, наконец, взорвался. - Можешь залезть на мостик и поднять за собой трап! Или закрыться в каюте! Но одного я тебя в море не пущу! И в отель без меня ты тоже не пойдешь! Ясно?

Резкая отповедь немного привела меня в чувство, заставив даже усмехнуться своим страхам. Решившись, я ухватился за протянутую руку, перепрыгнул на борт, прошел на нос, ожидая, пока Эрик, наконец, подготовит яхту к отплытию.

- Ты так боишься меня? - жаркое дыхание на шее и шепот слов заставили меня едва не сигануть за борт.

- Ты же обещал!..

- Что? - Эрик взял бутылку, с сожалением взглянув на остаток мартини, сделал глубокий глоток. - Не говорить с тобой? Или не появляться тебе глаза? Или, может быть, еще что-то?! - швырнув пустую бутылку за борт, он отошел, чтобы поставить парус и вывести яхту из залива. - Когда ты уже поймешь, что меня бояться не стоит?!

Я прошел вниз, достав из бара бутылку виски, щедро плеснул себе в стакан и залпом опустошил его.

- Черт бы тебя побрал, Эрик... - со злостью шептал я, понимая, что, возможно, сам закрываю себе в счастье дверь. - Считая меня идиотом, ты ошибаешься... но, считая меня трусом, ошибаешься вдвойне! - прикрыв глаза, я оперся на стену, пытаясь понять, пьян я или нет. Наконец, решившись, я налил себе еще порцию виски и вышел на палубу.

- Напиваешься? - Эрик был хмурым и злым. - Смотри, за борт не выпади.

- Не выпаду, - я с вызовом смотрел на друга. - Хорошо, Эр, я согласен. Ты имеешь полное право на меня на эту ночь. И больше никогда, слышишь? Никогда в жизни ты не заставишь меня принадлежать себе.

- Даже так? - Эдуард фыркнул то ли от смеха, то ли от негодования. - Иди, проспись, мальчик. А завтра утром поговорим.

- Нет, Эр. Мы поговорим сейчас. Я устал все время вздрагивать, зная, что ты рядом. Устал быть ежесекундно готовым к твоим глупым шуткам и...

- Вэл, ты пьян. Я не...

- Я хочу спокойно жить, Эрик! - меня колотило от эмоций. - С того дня, как я узнал тебя, у меня не было ни минуты, чтобы я не ожидал от тебя какого-нибудь подвоха! Чтобы не...

- Мне надоело слушать этот лепет, - Эрик забрал у меня стакан, вылил его содержимое за борт, и, схватив меня за руку, потащил вниз. - Мне твои истерики ни к чему.

- У меня не истерика! - я упирался. - Пойми же меня!..

- Вэл... - Эдуард глубоко вздохнул, задержав дыхание. - Если я скажу, как понимаю твое поведение, мне придется или ловить тебя, чтобы ты не спрыгнул за борт, или приводить в себя. Понимаешь? А я хочу спокойно провести этот вечер.

- Без моих истерик и попыток выяснить все раз и навсегда?! Да?!

- Да.

Эдуард прижал меня к себе, с такой силой впившись в губы, что мне стало больно.

- Не... Не трогай меня! Не трогай! Эрик!..

- Заткнись, прошу тебя, - Эдуард на мгновение отстранился, чтобы скинуть рубашку, а потом с силой привлек меня к себе, намотав волосы на руку, другой рукой удерживая за запястья.

Казалось, мир перевернулся в это мгновение. Я с недоумением понимал, что тело отказывается подчиняться. Вместо того чтобы отбиваться от грубых, настойчивых рук, я просто обмяк, прижатый к стальной надстройке, едва ли в силах хоть что-то понять. Только как-то бессознательно я ощутил, что руки свободны, а пальцы Эрика нежно скользят по спине... Что губы не смяты жестким поцелуем, и можно вздохнуть полной грудью... Что можно закричать, воспротивиться, оттолкнуть...

Я вяло отталкивал его, но мои запястья вновь зажаты, словно в тисках. Я пытаюсь бранью высказать все, что думаю, но рот вновь закрыт умелым глубоким поцелуем... И в этом хаосе чувств и эмоций я начал понимать, что теперь избавиться от объятий Эрика немыслимо. Что уйти, оставить его - равносильно самоубийству.

Я бессильно бился в его руках, пытаясь прийти в себя, и тут же открывался навстречу, цепляясь за плечи Эдуарда, чтобы не потерять сознание от головокружительного удовольствия. До отчаяния, до муки я хотел, чтобы Эрик опрокинул меня на палубу, подмял под себя, подчинил... Сладкая острая боль желания заставила застонать и выгнуться навстречу, чтобы ощутить ответное желание того, кого я любил всем сердцем. Кого желал до безумия.

Но, похоже, выпил я слишком много. Голова закружилась, меня повело, и только по счастливой случайности Эрик успел меня выпустить из объятий за миг до того, как меня вывернуло. Но Эдуард не оставил меня в одиночестве. Буквально минуту спустя, я ощутил, что он обтирает мои губы мокрым полотенцем, а в руке у него стакан с водой. Но я даже "спасибо" не мог произнести, так плохо мне было. Я не сопротивлялся, когда меня подхватили на руки... В себя я пришел только на койке. Эрик сидел рядом, держа мои руки в своих горячих широких ладонях.

Похоже, я провалился в сон, потому что вскоре ощутил легкое прикосновение к плечу, а когда открыл глаза, то увидел, что Эрик склонился надо мной, протягивая стакан с водой.

Часть 3

- Вэл... попей.

- Спасибо, - я с благодарностью принял стакан, большими глотками осушив его, вновь упал на кровать. - Где мы, Эр?.. Который час?..

- В море. И сейчас два часа ночи.

- Почему ты не спишь? - я, сонно щурясь, привстал на руке и с недоумением огляделся. - А где моя одежда?

- Ты слишком много выпил с вечера, Вэл. Мне пришлось перенести тебя до каюты и помочь раздеться. А не сплю я потому, что на палубе холодно, а каюта, как ты знаешь, одна.

Я ощутил угрызения совести. Что удивительно - страха не было. Я понимал, что сейчас, в это время, хочется только спать.

- Ложись, - я подвинулся, уютно укутавшись теплым покрывалом, и вновь зевнул. - Надеюсь, это не повод, чтобы оказаться со мной в одной кровати, - уже едва слышно пробормотал я, но Эрик усмехнулся.

- А если и повод?..

- Тогда ты - мазохист... - я, не стесняясь, словно напрочь забыл о своем страхе, уткнулся сзади лицом в шею Эрика, обхватив его за плечи и закинув ногу ему на бедра.

- Вэл... - голос Эрика был хриплым от эмоций, - ты понимаешь...

- Заткнись. Просто заткнись, - мною овладело томление. Я ласково перебирал его волосы на затылке, ощутив, как Эдуард медленно, словно боясь спугнуть меня, лег сначала на спину, а потом повернулся ко мне лицом. И тогда я решился. - Эрик... Постарайся... помоги мне... Если ты действительно хочешь, чтобы все было - помоги...

Эрик пальцами прикрыл мне губы, мягко перевернув под себя. Поцелуи были нежны и едва ощутимы, но я все равно сжимался от каждого прикосновения, не в силах расслабиться. Лихорадочная дрожь колотила тело, нежнейшие ласки становились пыткой, а терпеливое ожидание Эрика казалось приторным, наигранным. Наконец, не выдержав, я резко приподнялся, оттолкнув Эдуарда.

- Не могу... прости, но я не могу заставить себя...

- Тебе не нужно заставлять себя, - Эрик тоже сел на кровати, нежно обняв меня за плечи и склонившись. - Знаешь, есть два способа переступить эту грань - грубое насилие с подоплекой нежности или бесконечно долгое ожидание... Возможно, я предложил бы тебе второй способ... Возможно. Но поверь мне, это будет еще хуже.

- Хуже, чем что? - внутри меня все сжалось. - Чем насилие?

- Да, Валентин, хуже, чем насилие.

- Ты понимаешь, что говоришь?! - я ужом соскользнул с кровати. - Психоаналитик чертов! Если бы ты знал... Если бы... А, что с тобой говорить!.. Ты никогда не поймешь, когда выворачивает наизнанку только от одного прикосновения!.. Тебе никогда не суждено узнать унижение и боль, которые лишают всякой радости любые отношения!.. - я, испытывая разочарование, лихорадочно одевался. - Ты так и останешься в своей скорлупе гордыни, думая, что все знаешь в этой жизни!.. Ты не...

Я даже не понял, что случилось. Казалось, пол пошатнулся подо мной, кинув навзничь. В последний миг, когда удар об пол, казалось, был неминуем, меня что-то швырнуло на кровать.

- Прости, Валик, но ты не оставляешь мне выбора, - Эрик навис надо мной, и только тогда я осознал, что произошло. Я попытался вскочить на ноги, но вновь был опрокинут на кровать. - Я до самого конца не хотел делать этого. Мне действительно жаль, что приходится поступать с тобой так.

- Но почему?!. - ужас парализовал меня. - Зачем?..

- Если захочешь, я объясню тебе все завтра, - Эрик достал пояс из брюк. - Дай, пожалуйста, руки.

- Нет... - я замотал головой, вжавшись в кровать и пытаясь отползти. А перед глазами, как в свете фотовспышки - боль, унижение, злоба... Я ощутил, что страх сжимает легкие, и начал задыхаться. - Нет, Эрик... Ты не посмеешь... Ты не...

А в следующий миг, понимая, что от этого зависит все, я сжатой пружиной вскочил на ноги, нанеся меткий удар в солнечное сплетение Эрику, и успел даже приоткрыть дверь, прежде чем был сбит с ног. Умелая подсечка лишила меня равновесия, заставив растянуться на полу. Я глухо стонал, когда Эрик заломил мне руки, быстро связав их сзади поясом.

- Я же завтра все сделаю, чтобы уничтожить тебя!.. - в отчаянии кричал я. - Все, чтобы ты пожалел, что появился на свет!.. Я убью тебя! Под суд отдам!

- Ну, это мы еще посмотрим, - Эрик ловко затянул узел на моих щиколотках, несмотря на то, что я отбивался со всем отчаянием, на которое был способен. Потом сосредоточенно посмотрел на меня. - Ты орать любишь или лучше рот тебе заклеить?

- Будь ты проклят, Эрик... - я с отчаянием осознал, что попался. - Будь ты проклят! Я сделаю все, чтобы... Эрик!.. Не...

- Так будет гораздо тише, - Эдуард аккуратно расправил края скотча. - Когда ты начнешь получать удовольствие, я отклею его.

Я мог только пытаться вырваться, что в моем положении тоже было достаточно затруднительно. Опалив своего мучителя взглядом полным ненависти, я в последнем отчаянном движении двумя ногами ударил вверх, попав в грудь.

Эдуард, не контролируя себя, со всей силы хлестнул меня по лицу, как котенка швырнул на кровать вниз лицом, придавив тяжестью своего тела. В ухе звенело от боли, и сознание ненадолго помутилось. А потом я понял, что мне нечем дышать. Что-то теплое текло из носа.

- Пойми, мальчик, - хрипло шептал Эдуард. - Я многое могу стерпеть. Очень многое... но далеко не все! - прижав мою голову к подушке и придавив коленом бедра, Эрик медленно наносил гель. - И поверь... Как бы я не был груб сейчас, когда я займусь тобой, тебе не на что будет пожаловаться... А теперь расслабься, малыш... просто расслабься!

Я понял что, как бы не вырывался, последующего мне не избежать. Я резко мотнул головой, ощутив, как крепкая рука придавила мои плечи к кровати. Как упругий, горячий, мокрый от геля член раздвигает ягодицы... И сознание помутилось. Казалось, я лечу в пропасть, горю в огне, распадаюсь на атомы... Когда же, наконец, первая волна эмоций схлынула, я ощутил мягкое прикосновение простыней, жар тела Эрика, что прижимал меня к кровати, и пронзительную тишину с легким шелестом волн за бортом. Губы Эдуарда ласкали мои губы, уже избавленные от скотча.

- Тебе было так больно, что ты кричал? - Эрик нежно провел ладонью по моим волосам, и я дернулся в сторону. - Тогда, почему?

Почему? Мне захотелось горько рассмеяться - нет! - открыто расхохотаться в лицо Эдуарду. Я уже хотел, было, развернуться, чтобы ответить, но только теперь ощутил, что Эрик еще во мне. Я едва не застонал от этой сладкой муки единения. А когда Эрик, наконец, устал ожидать ответа и начал осторожно двигаться глубже, я с отчаянным пронзительным стоном взвился на кровати, с ужасом осознавая истинную глубину жестокой муки этой погибельной страсти.

- Я убью тебя!.. Убью! - слезы отчаянного наслаждения хлынули из глаз, и я в который раз пожалел, что познал это безумие. Я ненавидел Эдуарда за то, что он позволил мне опять окунуться в этот омут, и я готов был кричать ему о наслаждении, о бесконечном удовольствии, что в узел стягивало мои внутренности.

- Убьешь? Быть может... - Эдуард наращивал темп и силу проникновений, а я, как ни пытался, не мог скрыть отчаянные, полные восторга стоны. - Но ты это сделаешь только в том случае, если я сейчас оставлю тебя.

Грубый, неистовый поцелуй, рука, впившаяся мне в волосы на затылке, жаркое дыхание любовника и все большее онемение в бедрах, внизу живота... Я постарался привстать, чтобы хоть немного уменьшить боль упершегося в койку члена, но Эрик, поняв мое движение по-своему, пропустил руку под бедра, принявшись ласкать меня.

- Не надо, - едва прохрипел я, ощущая, что мое лицо стало мокрым от слез, - прекрати!

Я еще плотнее уткнулся лицом в подушку, со стыдом понимая, что проиграл. Новое движение Эрика заставило меня задохнуться от восторга, забиться в агонии сладчайшей муки. Еще пытаясь сдерживать себя, я уже понимал, что теряю контроль над разумом - мысли путались, сознание уплывало, заставляя безвольное тело отзываться на малейшее прикосновение... И, не в силах сдержать себя, задыхаясь от непосильного желания, я покорился.

Изредка замутненное сознание позволяло мне с ясностью осознать все, что происходит: и крики сладострастия, слетающие с моих губ, и легкое онемение конечностей, когда путы, наконец, спали, и отчаянные, судорожные попытки вцепиться в плечи любовника, чтобы не утонуть в этой страсти... И мучительно-медленное движение на бедрах Эрика, призванное продлить наслаждение... А потом - протяжный сдвоенный стон, жесткие пальцы, оставившие на моей коже синяки, и бесконечно долгий экстаз, невероятное блаженство полного единения, в котором мы рухнули на мокрые от пота и моего сока простыни.

Эрик уже спал, а я все никак не мог прийти в себя. Уткнувшись в подушку, я молча глотал слезы, понимая, что только что совершил ошибку всей своей жизни. Ведь то, что творилось раньше, было детством, игрой без продолжения... Но теперь, познав эту изысканную негу сладкого безумства, отказаться от нее было практически невозможно.

Но еще сложнее было признать то, что Эдуард, несмотря на свою жестокость, смог навсегда перечеркнуть в моей измученной душе боль воспоминаний. Впервые за эти десять лет я ощутил легкость и свободу от вечной тупой занозы памяти. Значило ли это, что ночь, проведенная с Эдуардом, стала тем противоядием, которое я искал все эти годы?

А теперь?.. Что будет теперь?.. Мог ли я рассчитывать, что Эдуард, познав мою любовь, захочет быть рядом?.. Или придется искать слабое утешение в объятиях других? Или забыться - как и тогда - только теперь избавляясь не от боли, а от страсти?..

Часть 4 (последняя)

До рассвета я провел время в раздумьях, не зная, как быть, вздрогнув, едва только Эрик пошевелился... Проснувшись и не говоря ни слова, он тут же повернулся, вновь овладел мной, заставив с криком боли рвануться в сторону. Но в следующий миг меня затопило наслаждение не меньшей силы, чем вечером.

- Пойду, искупаюсь, - Эрик потянулся и, мягко соскочив с койки, поднялся наверх.

Я же едва смог повернуться набок, дотянувшись до аптечки и найдя там анальгетик. Только спустя пятнадцать минут, я смог, наконец, подняться на ноги, чтобы перестелить простыни и с наслаждением растянуться на чистом белье, даже не заметив, когда Эдуард оказался рядом.

Холодный соленый поцелуй заставил меня потерять над собой контроль, чтобы вновь выгнуться в мокрых руках, ощущая себя юнцом, впервые познавшим радость интимных удовольствий. Ненасытный, жаждущий ласк, наслаждения, страсти, я с жалобным криком бился в руках Эдуарда, целуя соленые от морской воды губы, забываясь в остром наслаждении глубоких мощных движений. Эрик, не щадя ни себя ни меня, вонзался так глубоко, что от сладкой боли сбивалось дыхание, и мука наслаждения искажала черты лиц...

- Я не могу больше... Не могу... Мальчик мой... Милый... - с этими словами Эдуард, содрогаясь в экстазе, доводил своей чувственностью до апогея страсти раз за разом до тех пор, пока мы оба, едва дыша, не упали на кровать - обессиленные, но, наконец, насытившиеся.

- Удовлетворился?.. - я лежал не в силах даже голову поднять с плеча Эдуарда.

- Пока - да.

- Пока... - я фыркнул, с трудом поднявшись на ноги, и, захватив с собой полотенце, поднялся на палубу, нырнул в воду, ощущая, как прохлада смывает усталость и легкую ломоту в теле.

Я смотрел на свои запястья, изодранные в кровь, на исцарапанное в синяках тело... Если бы я не терял контроль над собой, извиваясь как угорь, ничего подобного бы не было. Но теперь можно было пригрозить Эрику, что пойду в клинику, чтобы провести экспертизу. И что, шантажировать?.. И чем? Требовать остаться рядом? Угрожать? Бред...

- Поднимайся наверх, уже завтрак готов! - Эрик стоял у борта, потягивая какой-то напиток. Подниматься на яхту не хотелось. - Я тебя ждать не собираюсь!

- Тебя никто не заставляет. Думаю, я уже достаточно удовлетворил тебя, чтобы ты оставил меня в покое! - я чувствовал горькое разочарование.

Эдуард вел себя так, будто между нами ничего не было. А, может, и не было? Возможно, он привык поступать так. Злясь на себя, я поднялся по трапу.

- Достаточно? - Эрик обернулся. - Нет, мой мальчик, ты ошибаешься! Я только вошел во вкус, - он золотистой тенью скользнул по палубе, и я непроизвольно, спасаясь от него, сиганул за борт. - Запомни! На яхту ты поднимешься только в том случае, если согласишься еще раз заняться со мной сексом!

- Пошел к чертям! - я нырнул, не желая вылезать из воды, но потом, подплыв поближе, увидел Эдуарда в шезлонге на верхней палубе. - А все же? Если я поднимусь?

- Поднимайся, - он пожал плечами, - я не трону тебя.

А когда моя голова появилась над палубой, усмехнувшись, добавил:

- Не ты мне был нужен, а я тебе.

Собрав все силы, я ловко перепрыгнул через борт и направился к нему. Значит, я ему не нужен... А это мы еще посмотрим!

Эрик не успел даже слова сказать, как я почти наполовину сдернул его с шезлонга, накрыв своим телом и прижавшись к горячим, сладким от сока губам. Он не шевелился. Смотрел на меня внимательно, даже напряженно, хмурился.

Я опустил голову, начав покрывать поцелуями его шею, плечи, медленно подбираясь к соскам. Он же лежал, почти не дыша, замерев подо мной - то ли собираясь скинуть, если я перейду грань того, что позволяет мне он, то ли скрывая удовольствие.

Я долго на его груди не задерживался. Будет еще время ласк! Сейчас я хотел увидеть, нужен ли ему я. Губы, язык, зубы, нос, щеки, бедра, живот, ноги - я ласкал его, стараясь даже дыханием не задеть спокойный, ненапряженный член. Подсев ближе, я окунулся лицом в промежность, лаская так, как меня учил ласкать мужчину еще Алекс - нежно, самозабвенно, с наслаждением. Эдуард не поддавался. Привстав на локтях, он наблюдал за моими потугами. А меня все больше бесило его безразличие. Ну, не может же мужику не нравиться, когда над ним так трудятся! Не может!

Я приподнял голову, чтобы сказать ему все, что я думаю, но Эрик словно ожидал этого - легко, словно пушинку, сбросил меня на палубу (благо, хоть не железная, а деревом покрыта), и оседлал меня, прижав руки к бокам. Сопротивляться не хотелось, но что-то в шальных светло-карих глазах натолкнуло меня на мысль, что это именно то, что нужно, и я повалил его на бок.

Мы дрались, точнее - боролись, пытаясь удержать друг друга в захвате. Все это происходило в молчании, только наше шумное дыхание да плеск волн - вот и все звуки. Постепенно я ощутил его, да и свое возбуждение, понимая, что эта котячья возня - часть любовной игры. Эрик любил покорять, подчинять, но, не причиняя боль, а ломая сопротивление. И я поддался, расслабился, еще с полминуты ощущая его шумное дыхание у себя над ухом.

Нет, шепот - "люблю... тебя..." Но беззвучно, одним дыханием касаясь моих волос на виске.

Руки мои в стальном захвате придавлены к палубе, ноги раздвинуты и поджаты его бедрами, грудь плотно прижата к его груди, а внизу - полный обоюдный стояк.

- Так и будем лежать? - мое дыхание уже успокоилось.

- Можем и иначе лечь, если желание есть, - в словах Эдуарда сквозила напряженность, которой я не мог понять.

- Что случилось? - я повернулся к нему, получив быстрый поцелуй в губы.

Потом Эрик резво встал с меня, подняв за собой. Он отошел, присев у надстройки, прижавшись к ней спиной и обхватив колени руками. Я пристроился рядом, уже понимая, что будет долгий разговор, который приведет нас к обоюдному "да". Или короткий, после которого - хоть в петлю.

Но он молчал. Просто сидел и молчал, глядя в безоблачное небо, на чаек, что парят над яхтой. Первым не выдержал я.

- Эдуард, если тебе нечего сказать, то нам лучше вернуться. Пока соберем вещи, пока то, пока се...

- Извини, - он помолчал, чуть позже добавив, - за ночь. За то, как я это сделал.

Меня немного отпустило. Главное, что не сказал "за то, что я это сделал".

- Я же видел, что ты хочешь. Только боишься. Меня Коннор подговорил. Сказал, что если я это не сделаю сегодня, то потеряю тебя. Потеряю себя!

Эрика прорвало. Он говорил, оправдывался, захлебываясь словами, едва скрывая напряжение. Его колотило... Но, когда я прислушался к его словам, то мною обуяла злость.

- Ты пойми, я имею деньги, много денег. Если хочешь, я дам тебе десять тысяч, двадцать... Сто, в конце концов!.. Только не держи зла!

Я подскочил как ужаленный и, не соображая, что делаю, с силой заехал ему кулаком в скулу. Эрик замолчал, смотря на меня с недоумением, а потом расплылся в улыбке, давясь смехом. Обняв меня за колени, он сидел и ржал, а я стоял над ним, прижимая его голову к своему бедру, с трудом пытаясь проглотить комок, что застрял в горле.

А потом он повалил меня на палубу. Его губы были яростны, настойчивы. Он целовал меня, словно изголодавшийся. Ненасытно, сладко... Его руки блуждали по моему телу, и я отвечал ему тем же. Он пытался обнять меня своим телом, обвить руками, ногами, вжаться в меня так, что мне становилось страшно, что он сейчас сломает мне кости.

Мы любили друг друга - жадно, отчаянно, отдаваясь и отдавая. Наши ласки были похожи на игры двух спятивших тигров, что ради удовольствия рвут друг друга на части. Крики и стоны сливались воедино, тела стали дополнением друг друга. Мы брали друг друга по очереди - жестко, доставляя боль, и получая от боли изысканное наслаждение - от которого тело превращается в желе, в воск в руках партнера.

И, даже когда мы лежали рядом, еще не остывшие от страсти, стоило только прикоснуться друг к другу - все начиналось по новой.

Только поздно вечером уставшие, истощенные, жутко голодные мы вернулись на берег. У Эдуарда к тому времени на скуле начал наливаться синяк. Мое же тело, на удивление, быстро пришло в норму, и только под глазом была еще небольшая опухоль.

Мы решили остаться на море еще на неделю. На работу я больше не спешил. Домой я тоже не спешил.

Теперь мой дом был рядом с тем, кого я люблю.

страницы [1] [2] [3] [4]