У озера

Часть 1

В то июльское утро озеро, как никогда, слепило зеркальным блеском. Я с удочкой спустился к своему прикормленному месту. Не успели разойтись от поплавка круги на воде, как я услышал плеск. Где-то рядом за кустами кто-то купался. Через минуту я увидел пловца, двигающегося "кролем" к середине озера. Доплыв, он лёг на спину и некоторое время лежал на воде неподвижно. Клёва не было, и я решил тоже искупаться. Сняв шорты и футболку, я с разбега нырнул в прохладную воду. Вынырнув метрах в десяти от берега, я пофыркал, выплёскивая воду из ушей и носа, и поплыл на другой берег. Постепенно тело привыкло к температуре воды, и она уже не казалась такой холодной. Проплывая мимо купающегося парня, я заметил, что ему на вид лет восемнадцать. Он с любопытством посмотрел в мою сторону и поплыл к берегу.

Когда я вернулся на своё место, поплавка на воде не оказалось. Я подсёк удилище. На крючке трепыхался золотистый карась. Боковым зрением я наблюдал за соседом. Обсохнув, он оделся, сел на велосипед и уехал в сторону села.

На другой день я взял с собой маску и ласты, чтобы понырять. В глубине души я надеялся снова увидеть незнакомца. Подойдя к озеру, я заметил на берегу вещи, а на водной глади вчерашнего купальщика. Оставшись в одних плавках, маске и ластах, я вошёл в воду, как заправский аквалангист.

Вдоволь нанырявшись, я вышел из воды. Парень стоял на берегу и посматривал в мою сторону. Я бросил маску с ластами на траву и лёг на подстилку.

- Извини, можно взять твою маску? - услышал я над головой голос парня.

- Да, пожалуйста.

Сидя на подстилке, я делал вид, что не обращаю на ныряльщика никакого внимания, хотя это было не так. Его загорелое тело волновало меня. Я уже с нетерпением ждал, когда он подойдёт, чтобы вернуть маску. При виде вышедшего из воды парня я опустил глаза в книжку, делая вид, что читаю. "Какой же он всё-таки красивый парень!" - подумалось мне.

- Спасибо за маску, - услышал я и поднял глаза на парня, отрываясь от книги.

- Да не стоит благодарности, - ответил я.

- Меня зовут Женька, - представился парень.

- Меня - Саня.

- А что ты читаешь?

- Это стихи Бальмонта.

- Ты любишь поэзию? - удивился Женька.

- Да, я всегда беру с собой томик Бальмонта.

- Я тебя раньше здесь не видел.

- А я только второй день как к тётке приехал на каникулы. Ты вещи свои возьми и перебирайся ко мне на подстилку.

Женька метнулся за вещами и уже через минуту сидел рядом.

- Прочти мне что-нибудь.

Я нашёл закладку и прочитал:

И восстал ото сна

Пробуждённый Восток.

Покачнулся челнок

И уносится прочь.

И не видит Восток

Побледневшую ночь.

И уносится прочь

Всё, чем счастлив я был,

Что в короткую ночь

Беззаветно любил.

- Красиво написано, - заметил Женька. - Сань, мне пора. С батей поедем в город за краской, завтра собираемся крышу красить. Мы каждое лето приезжаем бабке крышу обновлять. Ты вечером придёшь на озеро?

- Приду, - не задумываясь ответил я.

Женька оделся, сел на велосипед и уехал. Ещё долго мокрое пятно от его плавок оставалось на подстилке, пока солнце не высушило его полностью. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы поскорее наступил вечер.

Солнце садилось красным диском. "С утра будет ветрено", - подумал я, закидывая удочку. Несколько поклёвок прошли вхолостую, все мои мысли были не о рыбалке, а о новом знакомом.

Подкравшись сзади, Женька закрыл мне ладонями глаза.

- Жека, ты?

- Ага, еле вырвался. Пока дрова напилили, пока поужинали. Я уже боялся тебя не застать.

- Я бы сидел до ночи.

Женька присел рядом и, как мне показалось, нарочито близко.

- Я пришёл бы обязательно, - сказал он и посмотрел на меня. - А давай искупаемся?

- Ты что, вода, наверное, холодная.

- Нет, в это время она как парное молоко, за день нагревается.

- Тогда вперёд!

Мы разделись и с криками бросились в воду. На середине озера Женька нырнул, и я ощутил, как он коснулся моего бедра. Вынырнув в двух метрах от меня, он залился смехом и начал брызгаться. Я принял его игру и уже через минуту, поднырнув под Женьку, стянул с него плавки. Когда я вынырнул, Женька осматривался вокруг в поисках меня. А я уже на всех парах плыл к берегу.

- Ну, как водичка? - спросил он, когда вышел на берег.

- Класс, только как мы теперь будем обсыхать? Солнышко-то уже спряталось.

- Ничего, выкручивай плавари, - сказал Женька и бесцеремонно снял плавки.

Мне пришлось последовать его примеру, но за это время я успел рассмотреть Женьку со всех сторон. Я всячески старался скрыть от него неожиданно возникшую эрекцию. Мне показалось, что Женька это заметил, но вёл он себя естественно - не торопясь выкручивал плавки. Мы надели джинсы на голое тело, а плавки повесили на куст. Я проверил крючки и перезабросил удочку. Женька присел рядом, и я ощутил, как он соломинкой стал щекотать меня за ухом. Я дёрнулся, как будто прогоняя комара, а он засмеялся. Неожиданно для себя самого прочитал я отрывок из Бальмонта:

Не знаю, хочешь ли ты радости,

Уста к устам, прильнув ко мне,

Но я не знаю высшей сладости,

Как быть с тобой наедине.

Женька молчал, потом тихо, почти шёпотом произнёс:

- Саш, тебе никто никогда не говорил, что у тебя красивые глаза?

Иногда пацаном я улавливал на себе взгляды мужчин - очень разных, в том числе и довольно молодых парней.

- Нет, - ответил я.

- Значит, я первый.

Я посмотрел в его серые глаза и на мокрые соломенные волосы. Волна тёплых чувств нахлынула на меня. Было ясно, что он таким образом проявляет свою симпатию ко мне. Джинсы затрещали по швам от возбуждения.

Глядя в мои глаза, он продолжал водить соломинкой по моему лицу: носу, губам, шее, потом, уронив соломинку, провёл ладонью по щеке. Я задержал его ладонь, но было видно, что он и не собирался её отрывать. Вдруг он наклонился к моему лицу и поцеловал меня в губы. Поцелуй был в одно касание, и, видимо, парень ждал ответной реакции.

На берегу этого красивого озера под низкими мохнатыми звёздами природа толкала нас друг к другу. Я растерялся, хотя ещё минуту назад всё моё существо только и мечтало об этом. Наверное, моё сердце перестало биться. Не знаю, что в этот момент выражало моё лицо, но в Женькином взгляде я прочитал испуг, и какая-то пружина сработала внутри: я обнял его и стал целовать. Ещё минута - и мы валяемся на траве.

Звёздное небо смотрело на юные тела. Изредка слышался плеск воды. Я оторвал губы от Женьки. Слегка прищурившись, он смотрел куда-то в фиолетовое небо. Несколько секунд я наблюдал за его умилением и безмятежностью.

- Сань, мне кажется, я тебя люблю, - произнёс Женька и перевернул меня на спину.

Я видел его глаза, чувствовал его губы, ощущал тепло его тела и ласку рук, но не мог поверить, что это происходит со мной.

- Жень, я когда тебя вчера увидел на озере, то сразу захотел познакомиться.

- Мне хотелось того же, поэтому я и подошёл к тебе сегодня за маской, - ответил Женька и положил мокрую голову мне на грудь. - Сань, когда ты прочитал мне стихи, я сразу всё понял и весь день думал только о тебе.

Наступила пауза. Его нежная ладонь скользила по моему телу. Верхняя пуговица на джинсах была не застёгнута, и его рука легко проникла к паху. Женька опять накрыл мои губы своими, не переставая рукой изучать моё тело. Движения были медленными, осторожными.

- Сань, ты на меня не в обиде? - Женька как будто спрашивал разрешения.

- Нет, Жень, всё классно.

Видимо, мои слова послужили для него сигналом. Он спустил мои джинсы до колен, и я ощутил его тёплый язык на головке члена, затем ниже по стволу и снова вверх к паху. Эта прелюдия вызвала у меня невероятную волну сладострастия, приводящую в дрожь всё тело. Моим членом овладели его руки и губы...

Всё, что происходило дальше, только дополнило нашу духовную близость. После опустошительного восторга мы лежали на траве и смотрели на звёздное небо. Мне казалось, что Женька ещё нежным юношей откололся от чего-то прекрасного и обворожительного.

- Сань, мы завтра с утра начнём красить крышу, а потом я за тобой заеду, и поедем на озеро.

- Хорошо. Я тётке обещал в огороде помочь. После обеда буду ждать тебя.

- Сегодня необыкновенная ночь, даже домой не хочется, да нужно рано вставать. Садись на раму, я тебя отвезу.

Мы мчались по грунтовке на велосипеде, поднимая пыль. У тёткиного дома Женька остановился. Я спрыгнул с рамы.

- Ну, что, Сань, до завтра?

- Нет, уже до сегодня, - сказал я и пожал ему руку.

Несколько секунд я смотрел вслед удаляющемуся велосипедисту, пока он совсем не скрылся в ночной мгле. Я тихонько вошёл в дом, чтобы не разбудить тётю, перекусил и завалился в свою постель. Мысленно прокручивая прошедший день, я незаметно провалился в сон.

***

- Сашенька, просыпайся. К тебе внук Матвеевны пришёл, - разбудила меня тётя Клава, - я бегу на ферму, обед на плите. Там дождь, ты на озеро сегодня не ходи.

Я подскочил и мигом натянул треники.

- Женя, проходи в дом, я Сашу разбудила, - услышал голос тёти из веранды.

Выскочив на веранду, я увидел Женьку в мокрой штормовке, снимающего кроссовки.

- Женёк, привет. Проходи в комнату. А который час?

- Уже около десяти, - ответил Женька и нерешительно вошёл в дом.

Я снял с него мокрую куртку и повесил её в кухне на верёвку.

- Жень, а крышу успели покрасить?

- Да, мы с пяти утра начали, а когда дождь пошёл, мы уже закончили. Сань, отец сегодня разговаривал с мамой по телефону, мы завтра уезжаем.

Женька замолчал и опустил глаза.

- Как завтра? Ты же говорил, что вы будете здесь ещё неделю, - вырвалось у меня.

- Отец сказал, что мы закончили работу и что она ждёт нас.

- А ты не мог бы остаться?

- Нет, уже всё решено. Мы собираемся съездить к морю. Я тоже расстроился. Наступила минутная пауза. Женька стоял с глазами, полными слёз. Я не знал, как его утешить, просто подошёл и обнял. От него пахло свежей краской, но сквозь этот запах пробивался тот неповторимый аромат юного тела, который ещё вчера сводил меня с ума.

Часть 2 (последняя)

За окном лил дождь. Мы стояли посреди комнаты, обнявшись. Время замерло. В раме за стеклом билась бабочка, она была единственным свидетелем нашей близости. Дождевые слёзы струились по стеклу. Погода словно оплакивала наши последние минуты. Раскаты грома катились вдаль под звуки тяжёлых капель, падающих с мокрой крыши на подоконник. Я благодарил дождь за это утро.

Женькины горячие губы двигались от моей шеи к губам. Нежные их касания не оставили нетронутым ни одного сантиметра на моём лице. Сладкий озноб накрыл моё тело. Его руки прижимали мои бёдра к своим шортам. И эти самые шорты, вздутые впереди, манили меня просто непередаваемо привлекательным бугорком. Я прикоснулся к нему, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.

- Я люблю тебя, как я люблю тебя, - только и успевал бормотать Женька.

Его возбуждённая плоть упиралась в мой пах. Природа филигранно поработала над формами его тела. Бронзовая от загара гладкая кожа, мягкие выпуклости мышц, тёмные радужки сосков. За всю свою последующую жизнь я слышал и другие признания в любви, более романтичные, но такого душевного трепета, какой вызывал у меня этот парень, я больше никогда не испытывал.

Очередной раскат грома вернул нас в реальность. Мы присели на диван.

- Жень, там теперь наши плавки на кусте вымокнут, - нарушил я паузу.

- Я про них и забыл. Вчера надел другие.

- Зря, теперь придётся снимать, - пошутил я, и Женька впервые за утро улыбнулся.

- Сань, я готов снять для тебя всё, - произнёс Женька, в его голосе чувствовались тёплые нотки.

- Как же мне с тобой хорошо, - сказал я и прильнул к его губам.

Женькин язык проникал в мой рот, а руки ласкали возбуждённый член. После Женькиной новости он стал для меня гибнущей звездой, которая может стать чёрной дырой, если, погаснув, под действием собственного мощного притяжения начнёт втягивать вещество с поверхности внутрь, к самому центру, стремительно увлекая его к сердцу.

Мы сейчас одни, а завтра всё будет по-другому. Видимо, Женька это тоже понимал и с головой окунулся в чувства. Он бережно стал стягивать с меня треники. В его глазах мелькали искорки безумия. Мне показалось, что он читает мои мысли, а потом открывается мне полностью. Судя по его учащённому дыханию он находился просто на вершине удовольствия. Долго трудиться нам не пришлось. Мы оба были сильно возбуждены.

Он смаковал мой "нектар", а моим телом овладела блаженная истома, думать ни о чём не хотелось, и в голове звучало только: "Женька, милый Женька, как я тебя люблю!". Хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Но чаще бывает совсем не так - вспыхнувший язычок пламени любви, не разгоревшись, угасает. Всё просто в любви - надо только наилучшим образом оправдать ожидания партнёра.

Внутри меня была только пустота. Сердце тяжело бухало в груди, а в висках стучало: "Его больше не будет". Осознать это, представить себе никак не получалось. Я пытался гнать эти мысли. Не было ни малейшего сожаления о случившемся. Почему-то сразу мир для меня разделился на белое и чёрное. Тот волшебный прекрасный мир уходил из-под ног.

***

Мы обнимаемся. Я вдыхаю запах его волос, такой сладкий и пьянящий.

Мне кажется, что между людьми, даже малознакомыми или незнакомыми вовсе, иногда возникают какие-то токи, импульсы, которые, несмотря ни на что, влекут этих людей друг к другу. Что это? Что это такое? Хорошо это или плохо, что так устроены люди? Важней всего в таком влечении одного человека к другому переживаемое волнение. Мне нужны были его нежность, взгляд, дыхание, его близость. И что я мог поделать с самим собой!

Женька приблизился ко мне, стал тихо-тихо гладить меня по голове, и я едва удержался, чтобы не расплакаться. Я вдруг перестал ощущать себя физически. Чувствуя моё состояние, он привлек меня к себе, и тогда я, уткнувшись ему в плечо, сказал:

- Жень, я не знаю, встретимся ли мы ещё с тобой или нет, но ты знай: я никогда не пожалею о том, что встретил тебя и что между нами было.

- Я тоже, - сквозь комок в горле пробормотал он.

Женька стоял у окна и наблюдал, как билась бабочка за стеклом. Я подошёл к нему вплотную и обнял сзади.

- Санёк, у вас есть вазелин? - неожиданно, не оборачиваясь, спросил Женька. - Я хочу быть полностью твоим.

Я оторопел, хотя мне этого очень хотелось.

- Сейчас в аптечке гляну.

Когда я вернулся с баночкой вазелина, Женька лежал на диване абсолютно голый. Я некоторое время любовался его обнажённостью, но вскоре последовал его примеру.

Я перевернул его на бок, а потом снова на живот, прижал к себе, слегка отставляя в сторону правую ногу, и стал смазывать вазелином то, к чему я сейчас так сильно стремился... От наслаждения я растерял все слова и только покусывал его плечо... Голова моя кружилась от счастья и удовольствия.

Потом мы лежали, и он целовал меня всего от макушки до пяток. У меня уже не было сил перечить ему, и я лишь покорно следовал его желанию нежности и новой близости. Всё лучшее, что было во мне, я обрушил на него.

***

- Саш, мне уже пора. Батя собирался баньку истопить, чтобы от краски отмыться.

- Жень, а в котором часу вы отъезжаете?

- В шесть часов утра, пока жары нет.

- Я выйду тебя проводить?

- Ты в это время ещё спишь, не стоит.

- Давай договоримся на следующее лето опять сюда приехать, - неуверенно предложил я.

- Я согласен.

Мы в последний раз обнялись. Он накинул штормовку и выскочил в дождь.

***

Всю зиму тётя Клава прожила у нас в городе. Ей требовалось лечение, и мама водила её по врачам и ухаживала за ней. Весной мы отвезли её в село. Потом от неё пришло письмо, в котором она сообщила, что Матвеевна умерла, а дом её продали. Эта новость повергла меня в шок. Я подумал: "Значит, Женька больше никогда не появится на озере". В моём дневнике осталась последняя запись: "Прощай, мой милый Женька". Наверное, счастье даётся нам однажды, и всё последующее, что переживается нами как счастье, копия того, что мы испытываем в юности.

После третьего курса родители на день рождения подарили мне путёвку в Сочи. Позади сессия, нервотрёпка. За бортом самолёта яркое солнце. Я опускаю шторку и закрываю глаза. Моментально перед внутренним взором начинают проплывать картинки, связанные с морем, с детством, когда я первый раз оказался на курорте. Как оно поразило меня тогда своим величием! Какой-то приятель, с которым я играю в мяч на песке, потом мы кормим наглых чаек на пирсе.

- Молодой человек, пристегнитесь, мы подлетаем к Адлеру, - услышал я голос стюардессы и открыл глаза.

У администратора пансионата "Дельфин" я получил ключ от комнаты и распечатку культурных мероприятий на предстоящий заезд. В фойе суетились отдыхающие. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Мой двести семнадцатый номер находился на втором этаже. Пропустив мужчину с большими сумками, поднимаюсь на второй этаж по ковровой дорожке. Неожиданно мимо меня пробежал парень в шортах, солнцезащитных очках и с полотенцем. Его атлетическая фигура показалась мне чем-то знакомой. Обернувшись, я крикнул:

- Жень, ты?

Парень остановился, посмотрел в мою сторону и снял очки. Мы так и остались стоять между пролётами первого и второго этажей. Мимо нас проходили люди, а мы стояли как вкопанные.

Женька медленно преодолевал каждую ступеньку навстречу мне, не отрывая от меня взгляда. Мне казалось, что моё сердце сейчас выскочит из груди. Время для меня остановилось, я забыл, где я, что я? Ноги не слушались. Женька подошёл вплотную, на его лице расцвела улыбка, он коснулся лбом моего лба.

- Санёк, как тебя долго не было...

Мы обнимаемся. Я успеваю украдкой, очень неуклюже, чмокнуть его куда-то в ухо.

- Как ты здесь оказался?

- Я с родаками отдыхаю, а ты?

- А я один в двести семнадцатом. Ты куда бежал?

- На пляж. Мои с утра уехали на экскурсию. А тебя увидел - теперь не знаю...

- Пошли обживать мой номер.

Он подхватил сумку с аэрофлотскими бирками и, не снимая руки с моего плеча, повёл меня на этаж.

В номер через приоткрытую дверь балкона проникал морской воздух. От усталости я упал в кресло. Женька присел рядом на подлокотник.

- После того, как мы с тобой расстались, я чувствовал себя совершенно ненужным. Не мог общаться ни с близкими, ни с посторонними, - словно исповедовался я.

Женькины глаза были наполнены сочувствием и пониманием. Он молча прижал меня к себе и прикрыл ладонью мои губы, давая понять, что слова не нужны.

Сейчас самым важным, сверхценным в мире был этот парень с его тонкой и нежной душой, мыслями, оттенками чувств. Женька провёл ладонью по щеке, легко прикоснулся губами к краешку моих губ и напряжённо застыл. Затем медленно сел мне на колени. Я вновь почувствовал, что мой внутренний мир наполняется уютом. Ощущение, что всё это не со мной, не проходило.

- Я очень люблю тебя, малыш, - каким-то внутренним голосом выдал Женька.

Страсть захлестнула нас обоих, поцелуи стали жаркими, требовательными, и спустя несколько секунд мы уже лежали на кровати. Мне казалось, что я хорошо знаю всё его тело, однако то, что открылось мне сейчас, поразило меня своей красотой и совершенством. Но это было не главным. Он протягивал мне своё сердце на раскрытых ладонях. Потом мы долго лежали, не в силах разомкнуть объятия. Мы оба знали: наша любовь - это величайший дар для обоих.

Мы чувством дивным закипали,

Чтоб слив в безмолвии сердца,

Себя непознанные, ждали

Необъяснимого конца.

(Адлер - Москва)

страницы [1] [2]