Снежная Королева

Часть 1

Странно возвращаться туда, где не был уже около десяти лет. Вроде бы, всё то же, всё так же, но оно как-то неуловимо изменилось. Воздух что ли другой! Центр вообще не узнать. На месте старых, даже древних зданий - отреставрированные под "современность" офисы, вздымающие вверх свои уродливые стеклянные морды. Не город, а гротескный сон сумасшедшего. Запылённый, загаженный выхлопами тысяч машин, изрытый червями метрополитена город. Агонизирующие остатки живой природы, обрубленные остовы деревьев... Красивый город превратился в монстра, в мегаполис.

Всё желание пожить здесь улетучилось в первый же час после того, как я сошёл с поезда и оказался в центре. В надежде, что мои воспоминания всё-таки оживут, я расспросил народ, на каком маршруте я могу доехать до отдалённого массива, где прожил первые двадцать лет жизни. Свежесть, тень, прохлада, романтика первых свиданий, школьные друзья - вот что я вспоминал, пока ехал. Сошёл я на первой же остановке и, несмотря на боль в покалеченной ноге, решил остальной путь пройти пешком.

Автомобильная авария двухлетней давности оставила свой росчерк на моём теле, сделав практически невозможным передвижение без трости. Но я свыкся, даже научился не припадать на больную ногу. Забыть. Не думать. Я встряхнулся и, улыбнувшись горячему летнему солнышку, медленно пошёл по набережной. Раньше этот путь занимал у меня полчаса ходьбы. Сейчас же я рассчитывал, что, не спеша, смогу преодолеть это расстояние за час. Всё равно вещи в гостиничном номере, запланированных дел нет, есть только свобода. Даже как-то необычно. Я усмехнулся. Впервые за последний десяток лет я был предоставлен только самому себе.

Но, как я ни старался, настроение моё не улучшалось. Даже здесь, в уютном спальном районе, мегаполис пустил свои ростки, прополз вдоль обочин, нагадив аляповатыми постройками магазинов, сервисных центров, аптек и прочей ерунды, без которой так легко обойтись, но которая настолько привычна для людей. Наконец, я подошёл к последнему повороту, за которым был шаг в детство. Школа, уютные дворики, детский смех в сквере... А сейчас - уродливые новостройки, перерытые, как во времена военной осады, пустыри с редкими, выжившими под ковшами экскаваторов кустиками и парой покосившихся тополей. Жалкое зрелище. Зря я сюда приехал, только стёр воспоминания о детстве, о юности, подумал я, но тут раздался громкий в этой летней тишине оклик:

- Эй, Кай!

Сначала, я даже не отреагировал. Как-то не вспомнил своё школьное прозвище. Но когда меня резко развернули, облапили, начали трясти за плечо - я всмотрелся. И из далёкого прошлого начало пробиваться воспоминание...

Короткий ёжик светло-пепельных волос, овальное лицо с бездонными серыми глазами, тонкий абрис ничуть не ставших жёстче губ. Но на этом сходство и заканчивалось. Парень был высоким, плечистым, резким. Боясь ошибиться, я смотрел на него, ожидая продолжения.

- Я не понял, Кай, ты меня что, не узнаешь? - задорная белоснежная улыбка переменила его лицо, добавив немного детства и невинности. - Это же я!

- Снежная Королева, - я хмыкнул, крепко пожав руку школьному другу. - А ты изменился.

- Да и Снежной Королевой меня теперь не всякий назвать может, - улыбка стала напряжённой. - Но ты - называй. Тебе позволено.

Костик - так звали моего школьного товарища - не обращая внимания на мою усталость, потащил меня в ближайшее кафе. От водки я отказался - дурею от неё, а на такой жаре только головной боли не хватало. Костик тоже с лёгкостью отказался, и мы, взяв по бокалу пива и лёгкие закуски, сели в зале, почти под самым кондиционером.

- Рассказывай давай. Я тебя уже чёрт знает сколько не видел.

Я поведал ему свою недолгую и скучную историю. Коська не перебивал. А я рассказывал на автомате, вспоминая юность...

***

- Знакомьтесь, - классрук подтолкнула меня в спину. - Карасёв Олег. Теперь он будет учиться в нашем классе.

Таким было моё появление в шестом классе моей второй школы. Из первой меня отчислили за драку. На перемене ко мне, нагло усмехаясь, подошёл местный заводила.

- Ну, что, рыба, у нас тут принято старших уважать. Ты же меня уважаешь?

- Пока ещё не вижу причину испытывать к тебе уважение, - я отвернулся к окну.

- Причину ему надо? - над ухом с другой стороны кто-то хохотнул, а потом моя школьная сумка полетела по коридору.

"Не заводись", - одёрнул я себя и, как ни в чём не бывало, медленно преодолел расстояние, отделяющее меня от книг.

Наклонился, чтобы поднять сумку, почти интуитивно ощутил ногу, занесённую для того, чтобы отправить портфель в дальнейший полёт, и "случайно" пихнул её локтем в коленку. Не больно, но сместив угол удара. Нога прошлась рядом. Я поднял сумку, отряхнул её и, не оборачиваясь, прошёл в кабинет, ожидая начала урока. Нарвался. В первый же день. Блин, неужели так везде?

Второй урок, третий, пятый... Из школы выходить не хотелось. Я знал, что меня уже ждут. Не пожалел ручку, обломав её кончик так, чтобы она не выглядывала из кулака, и, сунув руки в карманы, пошёл.

- Эй, икринка, плыви сюда! - я не оглянулся: не хватало ещё вестись на такие глупые подначки. - Что, не слышишь? Эй ты!

Кто-то, топоча, как слон, подбежал, попытавшись схватить меня за плечо. Нет, Борислав Никомирыч, первым, как вы меня и учили, бить не буду. Даже пропущу первые, легкие удары. Не хочу быть виноватым в том, что затеял драку.

- Оставь его, Жук, - голос был незнакомым, но мне почему-то дико захотелось увидеть его обладателя, и я обернулся.

Чуть позади меня, небрежно закинув школьную сумку на плечо, стоял парень. Ниже меня на голову, уже в плечах, с постриженными по той моде светлыми волосами, закрывавшими шею. Я видел только его спину и, если бы не голос, возможно, принял бы его за боевую девчонку, тем более парень, которого назвали "Жуком", рассмеялся в ответ.

- Снежная Королева нашла своего Кая? - пацан ржал. - Может, ещё и поцелуешь?

- Оставь его в покое, - и, уже обернувшись ко мне и заставив утонуть в прозрачном льдистом свете своих серых глаз, произнёс, - пошли.

Если честно - возьми он в тот момент меня за руку, я бы не сопротивлялся, полностью растворившись в его глазах. Мы шли молча. Говорить было не о чем. Я вспомнил, что мельком видел его в классе, значит ещё представится возможность поговорить. Наконец, мы подошли к моему двору.

- Постарайся не обращать на них внимания, - парень говорил как-то в сторону, спокойно, словно думал о чём-то своём. - Скоро отцепятся. Главное, не провоцируй их.

- Спасибо, - мне стало даже как-то неловко, ведь паренёк был явно слабее меня, но он не побоялся встрять в назревающую разборку. - Но я и сам...

- Не всё силой решается, - он протянул руку. - Меня Костей зовут.

***

Долго потом ещё от меня не могло отлипнуть прозвище "Кай", потому что я, как заворожённый, слушался Костю, мгновенно остывая, успокаиваясь, не вступая в споры, стоило ему только оказаться рядом. Мы не стали друзьями, даже приятелями не были. Он никогда не спрашивал меня, чем я занимаюсь после школы, а я не считал нужным влезать в его жизнь. Иногда, правда, он провожал меня до дома, иногда это делал я.

Борислав Никомирыч тем временем натаскивал меня в рукопашном бое, уделяя мне внимания даже больше, чем обычным своим ученикам. Он говорил, что во мне "есть жилка", стремление. Я соглашался и с ещё большим усердием продолжал тренировки.

Нападки на меня продолжались до конца декабря. Потом каникулы, и вновь школа. Со мной смирились, тем более что я был "середнячком", неконфликтным и спокойным парнем. Вот только прозвище "Кай" закрепилось за мной как второе имя, иногда я даже неосознанно отзывался на него. А где-то в середине февраля Костик впервые позвонил мне домой.

- Олег, ты не мог бы мне сказать домашнее задание?

Я сначала опешил, но потом чётко и подробно объяснил, что нам задали. Он не появлялся на уроках неделю, и я, пересилив своё "не хочу", спросил у завуча адрес Константина и пошёл к нему домой. Пока я пробирался по слякоти, в которую солнышко превратило снег, всё пытался придумать предлог: и темы новые, и отстал он от остальных по математике, и просто узнать, как и что. Костик принял меня холодно. Открыл дверь, ответил на неумелые вопросы и уже хотел выпроводить меня, но я придержал дверь.

- Кось... Ты же не болеешь. Чего в школу не ходишь?

- Не хочу, - он отвернулся. - На следующей неделе выйду.

- Точно?

- Точно. Ладно, проходи, если хочешь.

Почему-то я сразу отметил какую-то неловкую походку Костика. Он что, подрался?! И я напрямую спросил его об этом.

- Не умею я драться, - Костя отвернулся. - Не моё это.

Развивать тему я не стал. Неприлично как-то спрашивать, кто и как, и почему, но решил помочь. Наскоро попрощавшись, я ушёл и начал претворять свой план в действие.

Как мне сказал Никомирыч, если желаешь что-то сделать, обдумай не только все "за" и "против", но и то (если делаешь это для кого-то другого), нужно ли это человеку. Заставить принять "твоё" решение гораздо проще, чем выслушать мнение другого.

Часть 2

Я не прислушался к совету, точнее, был уверен, что моё решение Костик одобрит в любом случае. Поэтому уже на следующий день после того, как "Снежная Королева" появился в классе, я после уроков предложил Костику прогуляться, пройтись до дома, но так, чтобы наш путь проходил через неприметный, почти заброшенный дворик, в котором и обосновался Борислав Никомирыч в своём подвальчике.

Костя был напряжён, даже подавлен, и не следил за нашими передвижениями, очнулся он только в незнакомом районе, когда я потащил его чуть ли не силком к крытому входу в подвал. Он сначала шёл спокойно, но потом начал тормозить и вырываться. Всё это он делал молча, словно сказать слово было для него унизительно. И только тогда, когда я начал спускаться по ступеням к прикрытой двери, он, наконец, пересилил себя. Вырывался неумело, словно девчонка, но с таким отчаянием, что я разозлился: тут другу подарок делаешь, а он тебя же и пнуть пытается. Поэтому я толкнул Костю к стене, ища в углублении ключ.

С Никомирычем у нас был особый договор. Зная, что я ещё и в бассейн хожу, он разрешал мне приходить в неурочное время и заниматься самостоятельно. Вывески, естественно, не было. Хитрый тренер не желал афишировать клуб - ведь плату он брал мизерную, а платить "браткам" за "крышу" не хотел, поэтому подвал выглядел, как все остальные, и только мы, его ученики, знали, когда приходить и куда.

Дверь была закрыта, и, пока я открывал, Костик медленно сползал по стене. Будь я тогда чуть умнее, всмотрелся бы в лицо друга, понял бы. Но я был движим лишь одним желанием - показать ему наш тренажерный зал, поэтому я даже не сразу понял, в чём дело, увидев слёзы, ручьями текущие из широко открытых глаз по белому красивому личику.

- Олег, пожалуйста, - дрожащими губами лепетал он. - Пожалуйста... Не надо.

И тут только до меня дошло, да и то, наполовину: Костик боялся того, что я собираюсь сделать. Но, моего ещё детского умишки хватило только на то, чтобы подумать, что парень боялся быть избитым и брошенным здесь же.

- Эй, ты чего? - я попытался дотронуться до плеча одноклассника, но он рванулся назад, ещё плотнее вжавшись в стену. - Костя, я не...

- Чего шумишь? - Борислав, или, по-простому, для своих, Борис, вышел из подсобки.

Баня у него там, что ли? Перед каждой тренировкой этот могучий, как скала, мужчина, обливаясь потом, с очумелыми глазами вываливается в коридор. Нужно знать Борислава, чтобы, не дрогнув, выстоять на месте, когда видишь его впервые.

- Привет, Олег, - он опытным взглядом окинул тонкую фигурку Костика. - Новенького привёл?

И, чуть прищурив глаза: - А ты сказал, куда ведёшь его и зачем?

А потом я получил затрещину, а Никомирыч, присев на корточки перед Костиком, тихо и спокойно объяснил ему, что его здесь никто не тронет, что это клуб рукопашного боя и что здесь его обучат возможности постоять за себя.

***

На следующее утро Костик поймал меня в коридоре.

- Олег! - я остановился, подождав его: вот он - холодный, надменный, но какой-то другой, виноватый, что ли. - Олег, ты извини меня за вчерашнее.

Он покрылся румянцем, настолько нежным, что и у девушки такой не увидишь:

- Я думал, что ты...

- Забей, - я и сам чувствовал себя неловко за испуг друга. - Сам виноват. Но с тебя должок.

Серые глаза с опаской смотрели на меня.

- Обещай, что ты научишься драться.

Первые тренировки Борислав Никомирыч доверил мне: ввести парня в курс дела, увидеть его пластику, узнать получше. Сам же он изредка подходил в наш угол, давал наставление и вновь возвращался к ребятам. Спустя три месяца Костя чувствовал себя уже спокойней. Смущённая улыбка, с которой раньше он выслушивал наставления, сменилась холодной уверенностью в своих силах и вниманием. Никомирыч учил не только тело, но и душу. Много рассказывал, отвечал на вопросы, был не только тренером, но и другом.

***

Шестой класс, седьмой, восьмой... Мы с Коськой сдружились. Теперь он безбоязненно приходил ко мне, брал кассеты с музыкой (у нас и вкусы были похожи), спорил, позволял себе ребячливость и лёгкие потасовки, которые мы устраивали не на матах, а на ковре, у меня дома. Правда, я так и не мог понять того, почему иногда Костик приходит в школу грустный, раздражённый и даже злой.

- Когда я в таком настроении - лучше не подходи ко мне, - предупреждал он меня. - Нагрубить могу, а я не хочу терять тебя.

Конечно, за это время у меня появилась девушка. Я даже пробовал с ней встречаться не только в школе. Но как-то я понял, что "это" можно делать не только с девушкой. Правда, перед моим взором стоял только Коська, Снежная Королева нашего класса.

Он ни капельки не вырос за эти три года и даже в плечах не раздался. Был всё таким же изящным и тонким юношей, разве что только глаза стали чуть жёстче, пронзительней. А потом он уехал. Как-то резко, сразу, даже экзамены не сдал. Просто исчез. Вот так, я думал, и окончилась наша дружба...

***

- Исчез непонятно куда, - я смотрел на Костика. - Ну и я потом, конечно, после десятого смылся. Работу нашёл, неплохо получаю.

- А мне, Кай, пришлось тогда уехать, - Коська помрачнел. - Задолбало всё. И все. Правда, лет через пять я вернулся. Отчим тогда уже спился, мать к бабушке уехала, смотреть за ней, и квартира осталась на меня. Кстати! Тебе есть где остановиться?

- Я в гостинице, - пиво расслабило меня, и было просто прикольно сидеть рядом и вспоминать прошлое, - вещи там оставил.

- А надолго ты приехал?

- Да так, - я достал пачку, и Костик машинально стянул у меня сигарету, прикурил и только потом посмотрел на марку, поморщившись. - Тьфу, как ты такую гадость куришь?

- Привычка, - я затянулся. - Надо здесь пару вопросов решить. Может, с Никомирычем увидеться. Не знаешь, жив ещё?

- И жив, и работает. Молодёжь учит. Хочешь сходим?

- Почему бы и нет? - я с трудом поднялся со стула. - Только вот отдохнуть не мешает. Находился я уже за день.

- У Борислава и отдохнёшь, - Костик беспечно махнул рукой. - Потопали.

Мы дошли до подвальчика, который явно стал уютнее. Даже вывеска появилась: "Молодежно-спортивный клуб". Я спустился по ступенькам, и тут Костик ткнул меня в бок.

- А помнишь, как я испугался тогда?

- Такое не забывается, - я толкнул Коську на стену, сделав зловещее лицо, увидел, как глаза его расширились, но в них был уже не страх, а что-то такое, что заставило меня смутиться и даже отпрянуть.

- Никомирыч здесь? - пытаясь утихомирить своё волнение, спросил я.

- Да, - Костик прокашлялся и, приоткрыв дверь, впустил меня. - Заходи.

Внутренность помещения была такой же, как раньше, разве что чуть более старенькой. Маты заштопаны, стены замазаны дешёвой краской, лампочки прямо с проводов свисают. У меня даже руки зачесались привести клуб в хорошее состояние, благо денег достаточно.

Борислав Никомирович вышел из зала, вытирая руки от масла, видимо, что-то смазывал. Осмотрел меня, покачал головой:

- Сдал ты, Олег, я вижу. Ну, проходи, посмотрим.

"Смотреть" он начал сразу с сустава, пробрал до самой кости. Я чуть не выл от боли под его умелыми жёсткими пальцами. Наконец, оставив мою ногу в покое, он присел на мат.

- Ну, так что, Никомирыч? - Костя, затаив дыхание, смотрел на тренера.

- Вот что, Олег. Я могу сделать так, что ты о трости ещё лет тридцать не вспомнишь, даже бегать будешь. Но процесс этот тяжёлый и долгий. Год точно.

- На ближайшие три года я свободен, - вякнул я.

- Хорошо. И запомни: слушаться меня - во всём. А теперь переодевайся - и на маты. А ты, Коська, тоже не отлынивай. Давай-давай. Рядом с другом, может, и былую форму наберёшь. А то видишь, как жирком зарос.

***

Мы лежали на матах. Костик уже давно восстановил дыхание, а я всё ещё сопел, как паровоз. Шутка ли - 10 лет лени. Глаза закрыты, тело отдыхает. И тут сквозь боль ноющих мышц я ощутил, как на мой живот легла рука.

Тридцатник - не те годы, когда в панике подрываешься от любого прикосновения, даже если это прикосновение мужчины, особенно - если это прикосновение друга. Я постарался не напрягаться. Только приоткрыл глаза и чуть повернул голову в сторону Коськи. Его серые бездонные глаза смотрели на меня. Он лежал на боку, подложив одну руку под голову, а вторую держа у меня на животе, готовый в ту же секунду, как я воспротивлюсь, отодвинуться.

- Кось, - я повернул голову к нему. - А если Никомирыч заглянет?

- Пусть, - мягкие нежные губы Костика прижались к моим губам, попытавшись приоткрыть мой рот.

Я ответил на поцелуй, но губ так и не открыл:

- Не здесь, Костя. И не сейчас.

- А вообще - да?

- Кось, - я перевернулся на бок, чтобы быть с ним лицом к лицу. - У тебя это когда-нибудь было с мужчинами?

- Мне это не нравилось, - Костик ушёл от прямого ответа.

Я согласно кивнул: не хочешь - не говори. Твоё право. Твоё прошлое. Да и всплыли школьные годы и раздражённость, которая длилась по несколько дней. Был бы я тогда умнее!

Часть 3

Никомирыч всё же зашёл, увидел нас, валяющихся на матах, бросил ключи.

- Закончите тренировку - закроете зал. Ключ знаете, где оставить. А я домой.

Костик, как и много лет назад, залился нежным румянцем, понял, о какой "тренировке" говорит Никомирыч, вскочив, сграбастал в охапку свою куртку и, попрощавшись, вылетел из зала, бросив на ходу, что ждёт меня вечером у себя. Я поднимался тяжелее. Нога совершенно отказывалась работать.

- Борис, - я сидел на мате. - Сколько ты хочешь, чтобы поставить меня на ноги?

- Денег не возьму, так и знай, - он нахмурился. - А вот если зал мне поможешь в порядок привести - подкрасить чуток, залатать кое-что...

- Вот и хорошо, - я просиял. - Сделаем. С Коськой и сделаем.

- Ну, это ваше дело. Закроешь зал?

- Да я сейчас.

С трудом встав на ноги, я прошёл в подсобку, сбросил трико, переоделся и спустя десять минут стоял на улице, ожидая, пока Никомирыч закроет дверь.

- Ты это... С Костиком полегче, - наконец, произнёс он. - Не спеши.

***

Не спеши! Коське бы лучше это сказал!

Нет, Костик меня в тот вечер не трогал. Накормил, уложил спать. Но вот утром я проснулся от свежего запаха мяты, который разлился у моего лица. Коськины губы блуждали по моей шее, вискам, касаясь ресниц, по носу, подбородку, и только тогда, когда я открыл глаза, он игриво чмокнул меня в губы. Я, проворчав что-то невразумительное, встал с кровати и пошёл в ванну. Как для того, чтобы умыться, так и для того, чтобы подумать.

Нет, Костика я хотел давно и, можно даже сказать, постоянно. Да и табу как таковых у меня не было. Вроде, всё так, как я и хотел. Но всё же... Мне почему-то хотелось, чтобы всё было не так, не спонтанно. Не обычный "трах", после которого, сопя друг другу в шею, вновь проваливаешься в сон. Я хотел отдать ему часы своих ласк, доведя друга до состояния, когда все догмы, все правила отходят куда-то, оставляя два распалённых страстью тела, готовых слиться в порыве страсти и дарить наслаждение друг другу. Да и прошлое Костика заставляло меня немного нервничать. Ведь всё знает, гад, всё умеет.

- Кось! - я выглянул из ванны. - Мы с тобой парни взрослые!

Костик вырос у двери, как гриб из-под земли:

- Давай учи, совратитель.

Вновь этот нежный румянец на скулах. Аж зубы сводит, как хочется просто завалить его в коридоре, и... Ого! А мой малыш не дремлет. Вскочил по стойке смирно, качается даже. Ладно, берём на себя инициативу. Оба знаем, чего хотим, так чего стесняться?

- Кось, я пасом никогда не был, чего ты в сексе хочешь - не знаю, поэтому рассказывай.

- Тьфу ты, блин! - Костик в сердцах сплюнул. - Из романтики пошлость делаешь. Тебя хочу! Вот что! А как - потом решим!

- А клизму там... А...

Договорить он мне не дал. Нежные жаркие губы накрыли мой рот. Но мне этого было мало. Я, потерявшись в эмоциях, прижал Костика к стене, буквально выпивая душу через его губы. Я целовал его так, как мечтал об этом все долгие годы - отчаянно, страстно, жёстко. На губах даже остался привкус крови, но это только будоражило.

Наконец, не выдержав, я оттолкнул его. Коська дышал прерывисто и часто. Глаза его были полны слёз, а внизу... О, боже... Его плавки были мокры от спермы. Это было так неожиданно и одновременно приятно, что я стушевался.

- Кось, ты прости... Я это...

А он, прижавшись к моему плечу, всхлипывал. Из всех слов я мог только разобрать, как он меня ждал, как мечтал обо мне и как же хорошо, что мы вместе.

Конечно же, я, тварь бездушная, всё же увлёк его в ванную комнату, заставив всё мне рассказать и показать. Я упрямо решил, что на этот раз получу всё. Хотелось не только видеть его удовольствие, но и самому ощутить себя бабочкой, трепещущей на булавке, биться под ним так, как сотни раз извивались подо мной. Коська краснел, запинался, но всё же помог мне полностью привести себя в порядок.

После всех этих банных процедур мне всё же пришлось немного повременить - Коська ужасно стеснялся, хотя, по большому счёту, стесняться должен был я. Мы пили чай, я пытался поддержать беседу, но ощущал, что просто отключаюсь. Хотелось зарыться лицом в ложбинку между лопаток, урча от удовольствия, покусывать нежную атласную кожу, прохаживаться руками вдоль его бёдер...

Я смотрел на Коську, и понимал, что тридцатник - это ещё юность, незавершенная молодость, особенно для таких, как он. Спортивная, подтянутая фигурка, почти безволосое тело, только лишь несколько волосков на сосках, да лёгкий светлый пушок, покрывающий предплечья и голени. Что за поросль была там, между ног, я ещё не видел, но уже желал зарыться лицом в жёсткие кучерявые волосики, обрамляющие мою мечту.

Видимо, мой взгляд выразил что-то неприлично-пошлое, потому что Коська вновь залился румянцем и, вскочив с табурета, потащил меня из кухни в комнату.

- Ты иди. Я сейчас.

Коська метеором пронёсся по коридору, зарывшись под простыню. "Чёрт, ну прям как какой-нибудь юноша, - пронеслось в голове, - чистый, невинный. Чем я его прельстил?"

Я походя взглянул на себя в зеркало. Я не относился к себе наплевательски, соблюдал правила питания, которые кем-то были названы "диетой", старался не увлекаться алкоголем, поддерживал форму, поэтому даже сейчас выглядел подтянуто. Моя работа была связана с общением с разными людьми, к тому же я был сам себе хозяином и имел право выглядеть так, как сам того хочу. А на данный момент я хотел волосы средней длины, ухоженно уложенные назад, гладко выбритое лицо (хотя ещё совсем недавно носил бородку), томный, с хитринкой взгляд и капризное выражение лица. Маска, как всегда. Нет, только не для Коськи. Я стёр своё блядское выражение лица, зажмурившись, постаравшись даже из глаз прогнать это колкое пренебрежение, взлохматив волосы. Именно так. Внимательность, преданность, нежность. Не зря я столько времени изучал физиогномику - теперь мог творить с собой, что хочу. Театрал, блин.

Ругая себя за умение приспосабливаться к внешним условиям, я вошёл в комнату. Костик, подмяв под себя подушку, обхватив её двумя руками, почти по самые уши залёг под покрывало. Серебрился только его левый глаз, которым он изучающе осматривал меня.

- Кось, - я присел на кровать, осторожно коснувшись его бедра. - Если ты так будешь себя вести, я подумаю, что насильно заставляю тебя.

- Н-нет, - Костик встряхнул головой. - Просто... Просто заканчивай пиздеть не по делу и иди сюда, - он затащил меня на кровать, заставив ткнуться губами в его лицо.

Такое начало требовало продолжения. Я, уже зная, какие поцелуи его заводят, впился в прохладный сладкий рот, тут же завладев шустрым язычком Коськи, который упрямо пытался пробраться в самые потаённые уголки моего рта и даже перетащить мой язык к себе. Мы смеялись, устроив настоящую битву: кто кого перетянет. А потом смех как-то сам собой затих. Я ощутил Коськино возбуждение, и сам не на шутку возбудился. Всё, что я ещё помнил, это то, что подо мной лежит тот, кому я хочу доставить незабываемое удовольствие.

Оторвавшись от сладких губ, я медленно скользнул вниз, на шею, покрывая поцелуями ключицы, гортань, спускаясь к соскам. Костик охнул и попытался вывернуться, но я удержал его.

- Да что ты, как маленький, - бормотал он. - Лижешься, как девчонка.

- А тебе как надо? - я приподнялся на руках, резко, без предисловий перевернул его под собой, швырнув на живот, содрал плавки. - Сразу, что ли?

Коська повернул лицо. Глаза бездонные, полные мольбы, губки приоткрыты, дыхание едва слышно... Знаем. Встречали такое. Я подобрал лубрикант, который Коська бросил у кровати, и нажал клапан, выдавив смазку прямо в попку Костика, остатки размазав по пальцам.

- Не-ет, - Костик едва не стонал. - Не надо... Прямо так... Сразу.

- Мазохизмом увлекаешься? - я поцеловал друга в висок. - Нет, брат, не со мной. Я тебя разомну хорошенько, а только потом продолжу.

Костя взвыл что-то нечленораздельное, когда я погрузил в его дырочку сразу два пальца - осторожно, конечно, но и стон его был не от боли. Почти сразу он выгнул спинку, стараясь надеться на мои пальцы как можно глубже. Но я не спешил. Приласкать люблю.

Спустя минуту уже трёх моих пальцев было для него мало. Костик хрипел, извивался, мазал слезами подушку и умолял меня больше не медлить. Нет, дружок. Удовольствие - так по полной. Я ввёл и четвертый палец. Миг - и Коська уже оросил кровать своим соком.

- Садист! Извращенец! - он чуть не плакал. - Что ты со мной делаешь?!

- Всего лишь - разминаю, - я поцеловал его залитое слезами неги лицо. - Ты видел, какой агрегат тебе принять придется?

- Вообще, ввёл бы его так! - неудовлетворенность, обида и какая-то мука исказили его лицо. - Чего издеваешься?!

- Сейчас введу, - я провёл головкой по его раскрытой дырочке. - Если ты этого ещё хочешь.

- Какая же ты сволочь, Олег! - Коська со страдальческим видом повернулся ко мне. - Ну, знаешь же, что я пидор! Знаешь, что всё, что мне надо, - это засадить!

Я легонько хлопнул его ладонью по лицу, просто чтобы остановить нарастающую истерику.

Часть 4 (последняя)

Костик вскинулся, но я тут же прижал его к себе.

- Не называй себя так при мне, - угрожающе произнёс я. - Ты не пидор. Ты мой парень. Согласен с этим заявлением?

Я сжал его лицо в руках:

- А вот как ты любишь - ты меня научишь. Потом, - я закрыл его губы своим ртом, не давая возразить. - И мне насрать, кем ты был до меня. Всё понял?

Коська кивнул.

Перевернув друга под собой, я обомлел. Не похоже, что он сбривает волосы на своём хозяйстве, скорее, пользуется кремом для депиляции - настолько нежной была его кожица на лобке и на мошонке. Не сдержавшись, я спустился вниз, проведя щекой по этой бархатной нежной коже. Коська дёрнулся, и я, приподняв его ноги, закинул их себе на плечи и осторожно, чтобы, не дай бог, не причинить боль, вошёл.

Коська вздрогнул и просто стёк под меня талой лужицей воска. Ни стона, ни вскрика, просто умиротворение на красивом, совершенно расслабленном лице. Я медленно наращивал темп, стараясь, чтобы мои движения совпали с его дыханием, и, наконец, заметил, что он меняется. Первое насыщение сменилось негой, сквозь шумные вздохи изредка прорывались стоны, скорее похожие на скулёж, бедра напряглись. Его член, опавший вначале (но, опять-таки, не от боли - я ощущал, когда ему больно, а когда нет), встал, показав мне истинный размер того, что потом, спустя полчаса или час, окажется во мне. От этой мысли я ещё больше возбудился.

Коська подмахивал, застывал, приподняв бедра, словно умоляя: глубже, глубже. И я, наращивая темп, всё жёстче погружался в эту мягкую, жаркую, обволакивающую меня глубину, ощущая себя так, словно я проваливаюсь в омут, в бездну... Костя вскрикнул, напрягшись, чуть отодвинул меня бёдрами, но потом, словно смирившись, впустил меня на всю длину, протяжно и сладко застонав.

- Больно, котёнок? - я прижался к губам друга, нежно целуя его. - Прости, я не хотел...

- Продолжай, - вымученно прохрипел он. - Просто... О-ох... продолжай!

Казалось, куда уже глубже, куда - слаще, но Коська словно только теперь уловил кайф. Он кусал губы, хрипел, мял в кулаках простыню, извивался так, что мне приходилось силой удерживать его под собой. Его член, казалось, сейчас взорвётся, настолько он вздыбился. Головка стала тёмно-розовой от прилившей крови. Венки пульсировали. А я, как извращенец, наблюдал за этим действом, даже и не собираясь полностью отдаваться страсти, поглотившей моего парня.

Что удивительно, у меня и мысли тогда не возникло подрочить ему. Коська был весь там, в дырочке. Он наслаждался. Я то входил прямо, пробивая его насквозь, то шевелил бёдрами, ловя сладкие стоны, то направлял головку прямо вверх, выжимая из его глаз слёзы неги. Сколько это могло продолжаться - не знаю, наверно, часами. Но я был не железный.

Я не успел себя даже сдержать, как ощутил мгновенную судорогу, сведшую все мышцы внизу таза, и выплеснул в Костю всё, что было накоплено мной за последние два месяца. Коська не то застонал, не то крикнул, подавшись чуть выше, забрав меня в себя полностью, замерев на миг, и медленно опал. Его член мягко, почти без пульсации вылил на Коськин живот ещё одну порцию сока.

- Ну, ты монстр, - я осторожно лёг сверху. - Третий раз!

- Ты... Виноват... - он даже говорить не мог, простонал.

Минут пятнадцать мы просто провалялись на кровати, бездумно рассматривая потолок, а потом Коська чуть приподнялся, взглянув на меня.

- Можно, я тебя поласкаю?

Так хотелось ответить: "валяй, ласкай", скольким женщинам я говорил так, уставший после гонки, но с Костей я не смог себе позволить быть вульгарно-пошлым.

- Можно, - я улыбнулся. - Ещё раз хочешь?

- Хочу, - Коська облизнулся. - А ты хочешь?

Моё первоначальное желание (познать всё и сразу) не улетучилось, но как-то притупилось. Я кивнул. Может быть, он меня возбудит. Ага, может быть... О чём я думал, когда соглашался на минет от пацана?!

Губы, язык, нёбо и даже гортань стали единым целым - полой гусеницей, которая вбирала мой член. Я не просто забылся, я потерялся в своих ощущениях. Какие звуки вылетали из моего горла - не помню, но Коська говорит, что орал я, как будто года два секса не видел. Я помню лишь горячее, обжигающее прикосновение его губ, ласкающих мои яички, нежное воркование над членом, прежде чем погрузить его в горло, шустрые пальчики, щекочущие волосы на яичках, и ниже, ниже... Кажется, я на миг пришёл в себя и даже попытался отстраниться, когда ощутил распирающее чувство в анусе, но Коська вновь проглотил мой член, заставив забыться, а потом и это ощущение стало приятным.

Что-то холодное прикоснулось к моей дырочке, сделав её скользкой, что-то, что было пальцами Коськи, осторожно проникло в меня, и я потерялся. Это было действительно приятно. Нет, это ощущение поглощало, как жажда. Кажется, что следующее движение принесёт удовлетворение, но пульсирующее неудобство в анусе сглаживает, убирает кайф, и вновь, следующее движение.

- Олеж, - Коська приподнял голову. - В тебе уже три пальца.

Я слегка офигел, но промолчал.

- Можно, я войду?

- А сумеешь, чтоб не больно?

- Как захочешь, - Коська склонился надо мной, и мне пришлось его самостоятельно притянуть к своим губам, вжавшись, выпивая его желание.

- Кай, потерпи, - на ухо шепнул он мне, осторожно и совершенно безболезненно скользнув внутрь.

Но мать его так! Едва только головка преодолела барьер, как меня сжало вокруг него таким спазмом, что я рванулся в сторону.

- Потерпи. Пожалуйста, потерпи, - Коська не двигался, он даже прилёг на меня, давая понять, что не продвинется ни на миллиметр, пока боль не утихнет. - Это всегда так. Ты что - в первый раз?

"Нет! Только в жопу и ебусь!", - хотелось съязвить мне, но я вовремя остановил себя, не желая обидеть друга.

- Поцелуй меня, - вместо этого выдавил я, ожидая, пока крепкие, но мягкие губы завладеют моим ртом.

Кажется, в поцелуе я забылся, потому что сам начал двигаться навстречу ему, впуская в себя всё больше и больше этого удовольствия. Когда я ощутил его прикосновение к стенкам кишки, боль как-то сразу утихла. Захотелось ощутить его ещё глубже, полнее, понять то, что толкает людей на такой секс.

Не знаю, что там, кроме простаты, в кишечнике находится, и какие точки нужно задевать, но Коська уже через пять минут довёл меня до такого состояния, что я просто выл под ним. Ноги дрожали, возбуждение было таким, что казалось, что я готов кончить сию секунду. Но когда его рука потянулась к моему члену, я рывком отбросил её, желая продолжить эту сладкую экзекуцию.

А Коська уже входил на всю длину, лаская меня изнутри. Его губы ни на миг не отрывались от моих, заставляя теряться между болезненным удовольствием и истомой. И вот... Нет, не вспышка боли, не взрыв, просто что-то скользкое, твёрдое и горячее вторглось ещё глубже, заставив меня выгнуться, задохнуться, застыть... И принять.

Что? Я плачу?! Или это поцелуи Костика оставили влажный след на моих щеках? Нет. Капли влаги катятся из-под век. Внутри всё сжало невиданным спазмом. Член, как свихнувшийся шланг, брызжет моим соком во все стороны. Пальцы впились в спину Костика, приподняв меня над кроватью. "Я весь в тебе. Я часть тебя. Мы - единое целое!" - проносятся за доли секунды все эти мысли, и я опадаю на кровать.

Не хочется двигаться, не хочется говорить. Просто полное единение со своим "Я". Благодать. Невиданное счастье. Я смеюсь. Коська улыбается в ответ. Ему-то всё понятно, гаду. А мне каково? Я так и заснул, уткнувшись ему носом в плечо, вдыхая его чистый медовый запах кожи, до отчаяния желая проснуться так же, рядом с ним.

***

- Видишь? А вот эту мышцу - так, - Никомирыч вновь правил меня на своём пыточном столе. - А вот здесь пальцы - так. Нет. Ну, куда ты клешни свои выставляешь? Нежно надо, вглубь. Ты же понимаешь, Костик, что без тебя он, как без ног. Учись. Делай все правильно.

- Да хватит вам уже издеваться, - я попытался приподняться, но веский шлепок от Костика заставил меня вновь опуститься на топчан. - С вами я вообще ходить не смогу!

- Лежи! - Никомирыч прищурился. - Не такую боль терпишь. А эту - сложно?

Коська заалел. Ну, не может он без румянца. И о чём только подумал?

Зал пах свежей краской. Маты лоснились своей новизной. Несколько новеньких тренажёров скромненько стояли в углу, ожидая ребят, которые в первые дни сентября гурьбой ворвутся в клуб. Кажется, всё. Теперь...

- Никомирыч, блин! - я чуть не подорвался с топчана, когда мой бывший тренер задел повреждённый нерв. - Что ж ты творишь?

- Показываю твоему другу, что делать надо. Вы же уезжаете скоро.

Да, билеты уже лежали в барсетке. Мы зашли только попрощаться. Впереди нас ждало долгое путешествие в мир, полный только нами...

P. S. Как ни хочется заканчивать эту историю так, но это всё, что я знаю о моих друзьях - о Снежной Королеве и его любимом Кае. Детская сказка, имевшая грустное окончание у Андерсена, обрела счастливое продолжение в жизни. Эта история реальна и рассказана мне моим другом. Сейчас ребята живут где-то на юге - Олегу посоветовали жаркий сухой климат. Костя и Олег счастливы вдвоём, а я счастлив за них.

страницы [1] [2] [3] [4]