Братья

Часть 1

Подкатегории: молодые пацаны, групповой секс, любовь и романтика, секс-игрушки

Андрей и Ефим играли и шкодили всегда вместе. Более неразлучной пары в селе найти было трудно. Когда они были маленькими и родители ещё не привлекали их к хозяйственным работам, они весь день катались с другими парнишками на велосипедах и бегали на речку. А позже, уже в школьные годы, они мало дружили с ровесниками, обходясь обществом друг друга, и если болтались где-то с односельчанами, коих становилось всё меньше, то всегда вдвоём.

Ефим был на год младше брата и отдавал ему дань первенства. Впрочем, и родители относились к Андрею как к главному среди братьев, поручая ему присматривать за Ефимом. При этом внешне разница в возрасте у них была совсем незаметна: и телосложением, и ростом, и развитием они были практически одинаковы. Но раз так повелось, то Ефим без обид подчинялся заведённому порядку, считая своего брата более ответственным за их совместные прегрешения.

Первый раз отец выпорол их, когда они обобрали в соседском саду яблоню, наломав кучу веток и попытавшись унести на продажу прилично наполненный мешок. Самым прискорбным для братьев было то, что соседка их заметила. Она долго сокрушалась у них дома, что они испортили дерево и растоптали грядки. Яблоки пришлось вернуть. Ефим тогда был совсем юным. Отец очень рассердился, оттаскал обоих за уши, а потом велел им спустить штаны, лечь рядом на диван и больно отхлестал их ремнём по попе, так что братья, как ни терпели, отвернувшись в разные стороны, всё же расплакались под градом жгучих ударов. Основной щелчок доставался попеременно то одному, то другому, пацаны так и вздрагивали по очереди, уже не стесняясь кричать и всхлипывать, и глотали слёзы. А после они несколько раз рассматривали друг у друга испоротые задницы, отмечая то, как медленно исчезают на их телах ненавистные полосы.

Однако этот случай их не вразумил. Следующей весной они крепко подрались с мальчишкой постарше, очевидно, считая, что они правы. Они избили его до крови и синяков и вдобавок разбили в школе два окна. Школа была бедная, отцу пришлось вставлять стёкла за свой счёт. Когда он всё выяснил и признал их виновными, то выпорол снова, разукрасив их молодые бледные попки в бордовые тона с отливом. Отец бил не жалея, крепко, по-мужски, и братья с трудом терпели побои.

С тех пор с периодичностью примерно раз в полгода им доставалось от родителя по заднему месту, почти всегда обоим, за какой-нибудь очень неблаговидный, мерзкий, вызывающий поступок. Отец пытался проводить с ними воспитательные беседы, но нужных слов не находил, поэтому рано или поздно дело заканчивалось очередным ремнём, и к этому уже все привыкли.

Более того, с некоторых пор, да почти сразу, Ефим стал замечать за собой, что после некоторого перерыва он нарочно нарывается на наказание, стремясь сделать что-нибудь такое, что сильно разозлит отца и заставит того подвергнуть их порке, тем более что их отец искренне думал, что таким образом он вышибает из них дурь. Ефим боялся рассказать о своих чувствах брату, думая, что тот засмеёт его, если узнает, что ему это нравится, но ему казалось, что и Андрей ничуть не проявляет осторожности и не задумывается о последствиях в те моменты, которые очевидно ведут к суровому отцовскому внушению через их мягкие места. Ефим боялся и того, что Андрей разболтает кому-нибудь об этом. Тогда к слухам, ходившим по селу, о том, что пацанов дома порют, добавится новость о том, что один из них с удовольствием подставляет под ремень свою задницу. Поэтому пока он только получал свою порцию наказания и после обсуждал с братом жестокость родителя, размышляя с ним о том, как в следующий раз воспротивиться унижению.

Но дело опять кончалось всё тем же с той только разницей, что со временем отец стал пороть их по отдельности, а они перестали плакать, терпя боль со стоном, сжимая зубы. Мать их жалела, но по заведённой традиции в мужские дела не лезла.

Однако юношеские инстинкты уже не давали Ефиму покоя, волнуя его всё чаще по поводу самых неожиданных вещей. У Андрея уже появился на переднем месте пушок и стали пробиваться редкие волосики. Ефим с интересом отмечал эти перемены у брата. Ему давно уже нравилась Андрюхина писька, более длинная и солидная, чем у самого Ефима, нравились отвислые яички брата. А самое главное, он с малых лет замечал, что с интересом засматривается на аккуратную круглую попку брата и что с возрастом этот интерес только усиливается, и что теперь он явно неравнодушен к красивой статной фигуре Андрея, видя в нём лидера не по старшинству, а именно из-за того, что ему, Ефиму, так хочется. Он уже втайне от брата стал иногда разминать в укромном месте свой членик, который спустя несколько секунд твердел и поднимался. А в моменты нахлынувших вдруг сексуальных фантазий под впечатлением вида обнажённого Андрея (на речке или в бане) Ефим ощущал, что его член напрягается сам собой, и пугался своей слабости (как он думал поначалу). Он быстро отводил взгляд в сторону, пытаясь успокоиться и подумать о чём-нибудь другом.

А уж в каком сильном возбуждении тряслись у него поджилки, когда Андрей подходил к месту наказания и спускал портки, оголяя свои волшебные булочки (он всегда получал первым, по старшинству), Ефим не мог передать никакими словами. Отец заставлял его стоять тут же, чтобы видеть, как порют брата, потом они менялись местами. Андрей ложился на живот, подминая под себя свои причиндалы, и, стоя сзади, Ефим часто видел, как между слегка разведёнными ногами брата натягиваются шарики его яичек. Ремень суровыми шлепками заставлял трястись мягкие половинки задницы. Брат охал, сжимая в напряжении ягодицы, а Ефим представлял, как это больно, и ждал своего часа. В эти минуты в его штанах неизменно напрягалась писька, твердея тем сильнее, чем краснее становилась попа брата. Ему с огромным трудом приходилось сдерживать своё возбуждение, однако каждый раз он спускал в свою очередь штаны, показывая отцу и Андрею пенис всё больших размеров. Андрюха, конечно, замечал его увеличенный в размерах писун, но никаких разговоров на эту тему не заводил, возможно, объясняя это по-своему. А когда Ефим сам ложился на диван и получал хорошую припарку, про Андрея он уже не думал. Его член съёживался в маленький комочек.

Как-то они опять пошли на воровство. Вообще, у них в селе сложилась плохая репутация, и Ефим уже думал завязывать с шалостями. К тому же и бабку Настасью обирать было жалко: она жила одна, не имея лишней копейки, но Андрей настоял на краже, суля брату всяческие выгоды, говоря, что это в последний раз и что никто не узнает.

Андрей должен был стоять на стрёме, а Ефим полез в чужой погреб. Тут-то его и застукал бабкин посетитель - приехавший из района какой-то важный мужик. Андрюха сразу испарился, поэтому всю вину Ефиму пришлось взять на себя, поскольку мужик этот поднял несусветный хай, тут же припёрся к ним домой и нажаловался на него, выставив Ефима отъявленным негодяем.

Отец был в ярости, таким Ефим ещё никогда его не видел. Он вывернул парню ухо, матерясь на него последними словами, по обыкновению велел ему оголить зад и минут десять отчитывал его, пока он стоял с опущенной головой, сверкая бледной попой, посреди комнаты. А затем отец отлупил его ремнём так, что Ефим надолго запомнил и этот день, и свои вскрики, стоны и униженное достоинство, потому что впервые в жизни остро ощутил несправедливость. Андрей стоял рядом, потупив взор. Они так и не успели переброситься ни единым словом, вследствие чего он, наверное, сильно переживал за брата, которому пришлось отдуваться за двоих, однако сказать правду решительности у него не нашлось.

А батя щёлкал с азартом, не жалея Ефимкиной задницы. Та очень быстро покрылась бордовыми полосами и вздувшимися рубцами. Ефим дёргался, терпя боль из последних сил, но ещё большим постыдством представлялся ему побег из-под ремня, не дождавшись, когда его родитель сам не посчитает своё дело законченным. Ему показалось, что отец бьёт его теперь сильнее обычного. Может, потому, что Ефим был всегда вторым, и ему как младшему, да ещё на исходе негодования, доставалось меньше. А может, из-за того, что отец подумал, будто его воспитательные меры на старшего сына возымели, наконец, своё действие, а второго надо ещё как следует подучить. Во всяком случае, такой сильной боли Ефим до сих пор не испытывал.

Когда ему уже показалось, что даже щелчки приобрели другую тональность, став не такими звонкими, как поначалу, отец посмотрел на разукрашенные ягодицы своего отпрыска и, плюнув, ушёл в другую комнату. Ефим медленно поднялся, с трудом натянул на себя трусы и джинсы, шмыгая носом и скрывая от Андрея сильно увлажнённые глаза. Брат подошёл к нему вплотную.

- Фим, прости. Я не успел тебя предупредить, - тихо сказал он.

- Иди ты в задницу, урод. Я с тобой больше не разговариваю.

Медленно шагая, словно боясь потревожить распухшую, горячую попу, Ефим удалился и забрался на чердак хозяйственной постройки. Там в уединении он предался раздумьям, плача от обиды и не пытаясь себя сдерживать. Он думал о своём поступке, который не хотел совершать, о предательстве брата, который не признался в соучастии, а также о том, как бы он сам поступил на его месте. И перемолов в себе кучу нехитрых мыслей, он потихоньку пришёл к выводу, что оснований ненавидеть мир, а тем паче своих родных у него, в общем-то, нет. Все поступили ожидаемо, а брат не такая уж скотина, как он подумал вначале, - просто ему сильно за него досталось. Что ж, бывает.

Часть 2

Через полчаса Ефим услышал скрип лестницы и шорох. Андрей забрался к нему, сел рядом с тяжёлым выражением лица. С минуту братья молчали, потом Андрей сказал:

- Слушай, я, конечно, сволочь. Сейчас можешь мне ничего не отвечать. Только, если тебя это устроит, я предлагаю, чтобы ты вернул мне мою долю наказания.

- Это как? - Ефим не понял, о чём его брат говорит.

- Можешь меня выпороть, как отец. Вообще, можешь со мной сделать всё, что хочешь, только чтобы об этом никто не узнал.

Ефим удивлённо посмотрел на него, но ничего не ответил. Пока до него ещё не совсем дошла эта странная идея. Он не понимал, насколько серьёзно Андрей сам воспринимал свою затею и насколько серьёзно он хотел, чтобы Ефим её осуществил.

- Если надумаешь, только скажи: где и когда.

С тем он и удалился, оставив Ефима в недоумении: что бы значило это внезапное благородство брата, так сильно почувствовавшего свою вину перед Ефимом, что он готов был пойти на подобный шаг? Они, конечно, всегда были друзьями, готовы были постоять друг за друга, в какой-то мере даже пожертвовать чем-нибудь ради родного человека, но не до такой же степени!

И тут у Ефима впервые появилась мысль, которая заставила так сильно затрепетать его сердце, так радостно откликнуться на открывающуюся перед ним перспективу, что он приподнялся на локтях, уставившись сквозь стену на предполагаемый объект своего анализа. Неужели Андрею тоже нравится, когда его порют? По крайней мере, долгая воспитательная работа отца не научила его опасаться ремня. Наоборот, он всегда без раздумий шёл на всякие тяжкие провинности, и Ефим даже вспомнил, с какой спартанской готовностью, без лишних оправдательных слов его брат всегда заголял свой зад в нужную минуту, будто специально демонстрируя покорность отцу, преувеличенно сильно, он до пола спускал штаны и высоко задирал рубаху. Ефим мог предположить, что это более всего делалось для него, но до сих пор эти догадки ничем не подкреплялись. В остальной жизни, не связанной с отцовскими наказаниями, Андрей был всегда спокоен и невозмутим. Правда, Ефим не мог наблюдать за ним постоянно, и бог знает, чем он там занимался в уединении, может, тем же, что и брат. Однако никаких намёков на данную тему, не то что разговоров, он себе не позволял.

Нет, это предложение Андрея - не от безграничной его любви к брату. Здесь кроется что-то другое. А что другое, если не элементарное желание почувствовать, как его с негодованием или наслаждением, или хоть с небольшим интересом охаживает по заднице великодушный братец?! Отец - это одно дело, а когда это твой друг, почти ровесник, тот, кого ты знаешь с малолетства, понимаешь его, с кем ты делишься мыслями, - это другое. Когда тебя порет равный тебе, ощущения совсем иные.

Ефим даже распереживался весь, уже представляя себе, как он близко и долго сможет рассматривать объект своей давней мечты, как сможет потрогать славную Андрюхину попку и даже отвесить по ней ремешком для пущей радости её восприятия. Сильно, слабо - это не столь значимый вопрос. В принципе, для чистоты эксперимента можно будет несколько раз щёлкнуть Андрюху пожарче, но увлекаться этим Ефим не собирался - он же не изверг.

И тут новая догадка на пике фантазий явилась для него настоящим потрясением. Уж не специально ли Андрюха послал его на дело, зная, что у бабки Настасьи гость? Якобы просмотрел опасность, предполагая на самом деле, что брат попадётся и что ему сильно влетит за воровство от отца? Тогда в момент озлобленности на него брата Андрей мог бы смело подойти к Ефиму с подобным предложением, уже не боясь того, что про него подумают. Что он и сделал. Это была его задумка, прямо скажем, настоящая операция, где он хитростью вызвал к себе у брата чувство негодования, а затем сыграл в благородство, предложив Ефиму, якобы от сильных переживаний, наказать его так же, как это делает отец. Всё шито-крыто при любом исходе.

Это было очень похоже на правду, во всяком случае, внутренние ощущения подсказывали Ефиму, что это так. Но тогда это означает, что Андрей хочет того же самого, что и он. Ему действительно нравится испытывать подобные унижения, а лучшего партнёра-исполнителя, чем родной брат, который с малых лет находится с ним в теме, не найти. "Можешь делать со мной всё, что хочешь" - интересно, что брат под этим подразумевал? Желание хотя бы раздеть Андрюху, погладить его упругие ягодицы, прикоснуться к его отростку было у Ефима очень сильным и, похоже, вполне реализуемым.

Ефим разволновался от обилия нахлынувших на него эмоций. Он сам не заметил, как залез рукой себе в штаны, обхватил свой воспрявший духом член и начал усиленно его разминать. Перед глазами у него стояла картина лежащего на животе брата, выставившего перед ним свой симпатичный круглый зад, где все нюансы гладкой чистой кожи, теплоты и мягкости полушарий были предоставлены ему в полное распоряжение. Собственные штаны Ефима были уже приспущены, он яростно дрочил, несмотря на болезненные ощущения в ягодицах при тряске, поскольку лежал на спине. И вдруг на пике напряжения, испытывая огромный кайф, Ефим обильно обмочился, залив себя брызнувшей из писуна какой-то бесцветной жидкостью. Это было неожиданно, и он был немало озадачен этим, обтирая об одежду влажную руку и промокая огромные капли. Во всяком случае, ему следовало быть осторожней: а вдруг эти жирные пятна так и останутся? Мать увидит - объясняй потом. Подумает ещё, что он какой-нибудь придурок недоделанный.

Все сегодняшние события дали ему серьёзную почву для размышлений. До самого вечера, избегая всяких разговоров с кем бы то ни было, строя из себя этакого обиженного недотрогу, он всё разбирал так и этак Андрюхино предложение, явно намереваясь на него отреагировать, но не зная как. И лишь когда братья молча ложились спать, а спали они в отдельной комнате, Ефим задержал на брате долгий, упрямый взгляд, заставив того обратить на него внимание. Андрей с готовностью уставился ему в глаза.

- Завтра днём сходим в лес на старую заимку, - преодолевая волнение, сказал Ефим.

Андрей кивнул головой:

- Хорошо.

И поскольку Ефим больше ничего не добавил, Андрей, вполне поняв намерения пока ещё стесняющегося своего решения брата, неожиданно спустил перед ним трусы, демонстрируя свою гладкую непоротую попу. Увидев при слабом свете настольной лампы, как Ефим жадно уставился на неё, Андрей взял руку младшего брата, приложил её к своим ягодицам, чувствуя, как тот блаженно их оглаживает, и спокойно, но достаточно нежно прошептал:

- Она твоя. Клянусь богом, я хочу, чтобы ты надрал мне задницу. Я перед тобой сильно виноват, и я успокоюсь только тогда, когда ты лично отвесишь мне с полсотни горячих.

Ефим ещё пару минут трогал брата, тот молча ждал. Потом он тихонько хлопнул по Андрюхиному заду ладошкой и забрался к себе в кровать:

- Договорились.

Слова Андрея не давали ему покоя всю ночь. Ефим долго не мог заснуть, видел интересные сны и проснулся с хорошим стояком. Ближе к полудню братья ушли в лес, никому ничего не сказав. Поскольку родители привыкли, что их дети шатаются неизвестно где, тем более было жаркое лето, вопросом об их местонахождении они не задавались.

Заимка находилась километрах в пяти от посёлка, за оврагом, среди таёжного бурелома. Это был старый покосившийся сруб, куда давно уже никто не заглядывал. Да и вообще народу в округе было не шибко много, так что место было идеальным. Внутри сруба у окна стоял стол, рядом притулилась гнилая лавка, а на стенах висело то, что осталось от двух полок, - вот, собственно, и вся мебель. Ефим выдвинул лавку на середину помещения.

- Ну что ж, снимай портки, - непринуждённо скомандовал он, резво вытаскивая из штанов ремень и складывая его вдвое.

Пока они шли, он уже довольно хорошо вжился в образ, предвкушая момент раздачи слонов, чувствуя, как постоянно увлажняется его конец. Брат подошёл к месту экзекуции.

- Это я делаю больше всего для тебя.

- Давай-давай, не разговаривай.

Андрей разулся и снял штаны совсем, то ли невольно выполняя указание Ефима, то ли задумав это с самого начала. Остановившись на секунду, он снял с себя и футболку, оставшись перед Ефимом совершенно голым. У того спёрло дыхание. Удивлявший его в последние часы Андрей, оказывается, был способен на большее, и бог его знает, как сильно он готов был изменить их отношения. Ефим чувствовал ветер перемен. Даже не ветер, а прямо-таки ураган, и не просто перемен, а глобальных изменений. Ещё неизвестно, кто тут за кого взялся. Ефим пока за ремень, а Андрюха, может быть, в целом за брата, если он так себя ведёт. Но пока всё же следует отвесить ему положенное, этому красавцу. Мечты сбываются.

Ефим мысленно накачивал себя, оглядывая желанное тело Андрея, его отменную фигуру с милыми взору передним хозяйством и сладкими округлостями, пока тот без тени робости раздевался и укладывался на лавке. Но всё же ему было немного не по себе. Будучи в роли верхнего, он ощущал, что им манипулирует более опытный, более догадливый, знающий старший брат. И даже когда прямо перед ним оказались две безукоризненно ровные, круглые половинки ягодиц, которые он много раз представлял себе с раннего утра, первый удар дался ему с большим трудом. Перед этим он с содроганием сердца ещё раз потрогал предмет своего вожделения и едва слышно произнёс:

- Ну вот, и твой черёд настал.

На что Андрей ответил:

- Бей, сколько хочешь и как считаешь нужным. Я стерплю, - после этого и раздался первый щелчок.

Часть 3

Ефим быстро вошёл во вкус. Он бил несильно, просто наслаждаясь процессом стегания прекрасной молодой попки. Выдерживая паузы, нагружая Андрюху одним-двумя хлёсткими проходами, после он только подравнивал степень воздействия на задницу по всей её поверхности. Потом он поддавал ещё жару, видя, как эта перемена отражается на брате. В целом, физические страдания Андрея в тот момент, когда его брат был не зрителем, а непосредственным исполнителем процедуры, представлялись совершенно иначе, поскольку в эти самые щелчки, в их слабость или резкость, Ефим вкладывал свои мысли и чувства.

Ему были приятны дёргания брата, его ахи, которые очень скоро стали сопровождать каждый удар, он думал о его стойкости и одновременно о своём праве причинить ему боль. Ведь сам Андрей видел же его собственные страдания, хоть и бил его тогда отец. Однако самым главным здесь было всё-таки наслаждение возможностью отхлестать брата собственноручно, и Ефим уже несколько раз, порываясь закончить экзекуцию, не удерживался от того, чтобы ещё чуток попороть Андрея по его красному пышному седалищу.

Две маковые подушечки просто притягивали к себе взор Ефима. Его рука будто сама собой замахивалась и опускала на нежную кожу брата жёсткий ремень, вызывая у того явно не радостные ощущения. Но по-другому и быть не могло. Андрюха напрягал тело, однако стоически терпел горячие щелчки. Впрочем, временами он отзывался на них чуть наигранно, вскидывая голову, морща лицо и сжимая зубы. И Ефиму, как ни странно, это очень нравилось. Он явно понимал брата, ему уже было достаточно того, что они находились с ним в одной стадии возбуждения. Член Ефима опять начал напрягаться, однако теперь это обстоятельство его не пугало.

- Всё, я закончил. Теперь мы квиты.

Ефим удовлетворённо отошёл в сторону, вдевая в штаны ремень и наблюдая за тем, как Андрюха поднимается с лавки, трогая свой ошпаренный зад. Необыкновенная теплота и нежность к родному человеку вдруг тронули его сердце.

- Больно было? - он уставился на Андрея добрыми, если не сказать жалостливыми глазами.

- Щекотно, - тот приятно улыбнулся. - Отец-то посильнее лупит.

- Я же не отец, - Ефим смущённо отвёл взгляд.

К нему опять вернулась робость на фоне обнажённого, но более уверенного, знающего, что ему нужно, брата. Андрей подошёл к нему с таким видом, будто между ними ничего не произошло.

- Приятно пороть по заднице старшего брата?

Ефим посмотрел ему в глаза, но не увидев в них подвоха, кивнул:

- Да, это было здорово.

- Теперь нам не нужен отец. Совсем необязательно совершать мерзкие поступки, чтобы потом получить за них очередное наказание. Можно спокойно договориться между собой, сделав так, как нам нужно и как нас больше всего устраивает, правда?

Ефим был потрясён Андрюхиным откровением, хотя в душе был к нему готов. Он был потрясён его прямотой, дальновидностью, но самое главное тем, насколько совпадали их мысли и интересы. В порыве благодарности он совершенно неосознанно примкнул к нему щекой, а затем вдруг неожиданно для самого себя поцеловал брата в щёчку. Лицо его залилось краской.

- Ты меня любишь, - удовлетворённо констатировал Андрей.

- Ну да, ты же мне брат всё-таки.

- Не-ет. Ты меня любишь не как брата, а как своего потенциального сексуального партнёра. И уже давно. Ведь так?

Ефим только сглотнул слюну, не найдя, что ответить. Потом опять кивнул.

- Ну, вот и славно.

Андрюхина ладонь протиснулась между ног Ефима, натирая тому промежность и ощупывая его трепетный волшебный хоботок.

- Честно говоря, я раньше не очень понимал, что мне нужно. Но замечая, как ты на меня постоянно смотришь, когда я без трусов, я вдруг тоже захотел...

Андрей опустился перед ним на колени и стал медленно расстёгивать его джинсы. Ефим молчал, заворожённо глядя на действия старшего. Тот по-деловому спустил ему штаны, явив на свет вскочивший, исходящий влагой Фимкин член.

- Вот он, красавец.

Юноша потрогал его рукой, отведя в сторону и глядя, как тот весело отпружинил обратно. Потом он пощупал нежные восковые яички, ещё не тронутые пушком и мило поджатые к телу, как у котёнка. А затем он лихо прошёлся языком по всему Фимкиному хозяйству, уверенно взяв в рот пенис брата и обсасывая его, как самую сладкую на свете конфету.

В этот день они долго сосали друг у друга, наслаждаясь новой для себя игрушкой. Каждый получил изрядную порцию удовольствия, а Ефим был на седьмом небе от счастья. За один раз он воплотил в жизнь все свои мечты относительно Андрюхи, вдоволь насладившись вознёй с его интимными местами, лаская ладонью и покрывая поцелуями его милый попец.

Но этим их сексуальные забавы не ограничились. Желая продолжения, они уже на следующий день отправились на заимку снова, и Андрей взял с собой свою школьную сумку. Оттуда они собирались съездить в районный центр, поэтому Ефим не обратил на неё особого внимания. Оба уже без разговоров обнимались и трогали друг друга там, где им хочется, находя безумно приятным чувствовать горячее дыхание и возбуждение родного брата. Члены у обоих стояли колом, тем более после долгих сексуальных фантазий по пути, пока они добирались до места.

И вот в разгар интимной близости Андрей неожиданно протиснул пальцы между ягодиц брата и упёрся ими в анус. Для Ефима это было впервые, он сразу почувствовал в себе что-то новое. Он понял намерения Андрея, желающего узнать его реакцию на этот счёт. Реакция была положительной. Если получать ремнём по попе Ефиму иногда и удавалось, то расставить ноги и наклониться для кого-нибудь до сих пор он только мечтал в самых сладких своих снах. Теперь же, уловив сигнал, он почти инстинктивно прогнулся, отклячив зад в направлении своего любимца, и Андрей впервые увидел милую тёмную ямочку между раздвинутых ягодиц брата. Он пощекотал там пальчиком, Ефим нетерпеливо зашевелил тазом.

- Нравится?

- Да, очень. Может, ты меня трахнешь? - с волнением в голосе произнёс Ефим.

- Ты думаешь, это приятно? Это больно.

- Больно?

- А ты думал, это как в носу поковырять?

Меж тем Андрей разглаживал ладонью тёплую и нежную трещинку Ефима, отчего тот млел, закрыв глаза, хватая воздух широко открытым ртом. Андрей пристроился к парню сзади, ткнул головкой члена ему в очко, а затем, плотно прижавшись, стал тереть своим горячим перцем вдоль щели Ефима. Потом стал толкать его ляжками в зад, имитируя трах. Ефиму это явно доставляло удовольствие.

- Андрюх, ты только никому об этом не рассказывай, - словно очнувшись, вдруг заявил он.

- Нет, конечно.

Андрей остановился, развернул брата и, взяв его руками за лицо, притянул его губы к своим. Они трепетно поцеловались.

- Фимка, я тебя обожаю и буду любить тебя вечно. Я надеюсь, ты меня простил за тот случай?

- Всё забыто.

Андрей смотрел ему прямо в глаза:

- Клянусь, это больше никогда не повторится. Я за тебя горой.

Ефим почувствовал, как его задницу гладит родная, ласковая ладонь. Ещё не осознав всё окончательно, он вдруг воспылал к брату безумной любовью, настоящей любовью, которая была выше чувства родственной привязанности. Он крепко обнял Андрея и прошептал ему в самое ухо:

- Попробуй меня в попу. Я потерплю.

Андрей на минуту задумался, потом ласково потрепал брата по голове:

- Честно говоря, у меня ещё вчера возникло такое желание, - он полез в свою сумку. - Ладно. Посмотрим, что из этого получится.

В руках у него оказалась небольшая ровная морковь, предусмотрительно вырванная им сегодня с грядки.

- А? - улыбнулся он. - Как тебе палочка? Это для тренировки заднего прохода.

Андрей достал перочинный нож и тщательно очистил морковку, превратив её в ровную гладкую игрушку, которая сужалась к концу, имея довольно привлекательный вид для разыгравшегося воображения Ефима. В процессе работы Андрюха несколько раз приставлял её к своему возбуждённому пенису, точно сравнивал их по размерам и весело комментировал при этом результаты своего труда. Однако имитатор фаллоса он сделал потоньше, чем собственный член.

- Ну что, давай вставай в позу.

Ефим, опёршись грудью о скамью, снова выставил свой зад и расставил ноги. Андрей стал тихонько надавливать морковкой на очко. Через несколько секунд он заглубил этот предмет наполовину, тот изумительно торчал из задницы, придавая Ефиму невообразимо сексуальный вид.

- Отличная порнография получилась. Ты даже не представляешь себе, насколько ты классно выглядишь.

Андрей сам разволновался, проделывая эти манипуляции с братом. Он не ожидал столь сильных впечатлений.

Далее всё было сработано чисто на инстинкте. Просунув руку под Ефимом, Андрей схватил брата за пенис вместе с яичками и стал доить, одновременно двигая взад-вперёд игрушку в попе. Брат заёрзал от возбуждения и спустя несколько минут обильно кончил. Практически то же самое потом Ефим проделал с Андреем. А через неделю, после нескольких тренировок, они полноценно лишили друг друга девственности.

С тех пор они часто увлекались подобными играми, неизменно доводя друг друга до оргазма. Прогресс был поразительным, поскольку, начав с малого, братья с головой окунулись в омут сексуальных утех. Хорошо понимая друг друга, они без особого труда воплощали в жизнь свои фантазии, реализуя свою неуёмную тягу к юношескому телу, увлекаясь этим телом уже изысканно, красиво. И довольно скоро их поведение в повседневной жизни изменилось в лучшую сторону.

Родители не могли на них нарадоваться. Уже давно никто не мог сказать про парней дурного слова. Они хорошо вели себя в школе и перестали совершать неблаговидные поступки. А отец не то чтобы по наивности, но всё же имел склонность думать о том, что его сыновья не только стали старше, но и его воспитательные меры повлияли-таки на их поведение.

Частенько перед сном, оставшись в своей комнате одни, без свидетелей, братья наслаждались интимной близостью, приятно нежились в объятиях и отсасывали друг у друга член. Их глубоко волновали эти отношения, существующие с некой долей интриги, как у тайных любовников, из-за опасения быть неожиданно разоблачёнными. Дверь в их комнату никогда не запиралась, поэтому, чтобы не вызывать лишних вопросов, защёлку они ставить не стали, а подпирали её на время своих забав тяжёлым раскладным креслом. Отбрехаться в случае чего можно было по-разному, а так всё-таки спокойней. Впрочем, это их особо не волновало, поскольку родители обычно рано ложились спать.

Увлёкшись по интересу, через некоторое время, помимо телесной тяги, они стали испытывать друг к другу и некую внутреннюю, душевную привязанность. Их поцелуи стали более глубокими, самыми настоящими: сладкими, продолжительными, с замиранием сердца. Они уже с нетерпением ждали минут уединения. Они подолгу рассуждали о жизненных перипетиях, дивясь тому, какие у них, у родных братьев, возникли отношения, и излагали своё сокровенное друг перед другом как на духу - ничего не скрывая, с трудом подбирая слова, чтобы правильно выразить свою мысль. А когда дело доходило до "этого", то не просто с желанием, а с каким-то невообразимым восторгом каждый из них вставлял другому пенис, думая о том, что их любовь в такие моменты становится крепче в несколько раз.

Ну и мягкая порка всё ещё оставалась в списке их развлечений, по старой памяти заставляя братьев испытывать потрясающие эмоции. Изредка они играли на спор, или один из них брался выставить брату счёт за его провинности - тогда всё выглядело намного увлекательнее. Отец по этому поводу уже давно не встревал, справедливо считая, что время для телесных наказаний прошло.

Часть 4 (последняя)

Когда Андрею исполнилось двадцать, он познакомился в районном центре с одним парнем, с которым они курили и слово за слово разговорились на дискотеке, неожиданно обнаружив сходство во взглядах. Парень был его ровесником, звали его Фёдор. Андрей сразу проникся к нему симпатией. Юноша этот был заводной, весёлый, но главное, по отдельным признакам он, скажем так, проявлял достаточную заинтересованность в дружбе с Андреем. Когда они снова встретились через некоторое время, окончательно выяснилось, что Фёдор - гей. Разумеется, и Андрей рассказал ему о себе и о своём брате, умолчав лишь о том, каким странным способом они иногда развлекаются с помощью увесистого кожаного ремня. Тянуть резину не стали, решив на следующий же день организовать совместную встречу у Фёдора дома, благо что родители его были тогда в отъезде.

Для братьев Фёдор был настоящей находкой. У него дома был компьютер, и он часами торчал на порно-сайтах в интернете. Когда они увидели огромное количество фоток и роликов с обнажёнными юношами в самых разных позах, возбуждению и восторгу братьев не было предела. Оказывается, то, к чему они пришли по наитию, методом проб и ошибок, питаясь только отдельными обрывочными слухами, в мире практикуется уже давно, и в том нет ничего невероятного. Федька окончательно раскрыл им глаза, раскрепостив их полностью. Само собой, их общение быстро перешло в фазу сексуальных взаимодействий, наметив дорогу к познаниям интимных отношений с себе подобными.

Однако и для Федьки эта встреча с братьями явилась более чем полезной и желанной. Дело в том, что, обладая возможностью пользоваться продуктами прогресса в виде интернета, он пока только дрочил в уединении, не имея друзей-геев, был девственником и даже не попробовал ни разу сексуальные игрушки, потому что их негде было взять.

Андрей с Ефимом, обрадовавшись новому знакомству, тут же основательно взялись за парня. Перво-наперво, они его раздели, заставив испытать изысканное возбуждение от демонстрации своего тела в кругу понимающих его людей. Юноша почувствовал исключительный прилив похоти, с ним никто так раньше не обращался. Ещё оставаясь одетыми, в четыре руки братья настолько подняли парню тонус, целуя и поглаживая его тело, включая интимные места, что он уже готов был разразиться дрочкой, даже не увидев в подробностях своих благодетелей. Но тут братья не сплоховали. Они развели Федьке руки в стороны, не давая ему трогать свой торчащий в сторону пупка штык, и демонстративно по очереди принялись обнажать себя.

Кое-что парень видел в видеоклипах, кое-что, что надо делать, ему показали теперь. Во всяком случае, как только перед ним оказались двое голых, чрезвычайно сексуальных юношей, он с ходу бросился сосать их твёрдые члены, прижиматься к ним щекой и втыкаться носом в их попы, целовать каждого в губы и в залупу, увлекаемый страстью своей давней мечты. Братья тоже испытывали сильное возбуждение от участия в ласках третьего. Оргия набирала обороты. Они все кончили по разу и потом продолжали любить каждого по отдельности и всех вместе одновременно.

У Федьки нашлась смазка и презервативы, которые он случайно выменял на толкучке. Он был чрезвычайно запасливым. Пока Ефим основательно занимал его рот своим членом, Андрей раздвинул Фёдору ноги и хорошенько смазал снаружи его анус. А затем, хлопнув ладошкой по свежей попе и сказав:

- Расслабься давай, - он нежно засунул ему в зад палец, практически наполовину.

Федька от удовольствия ахнул и глубоко вздохнул.

- Не отвлекайся, здесь тоже важно, - Ефим подтолкнул рукой его затылок, направив голову на свой напряжённый пенис и приглашая парня продолжать.

Однако он понимал ощущения Фёдора, вспомнив, как сам впервые получил в зад морковку. Федька опять пребывал в экстазе: его имели в рот и в попу сразу. Хотя в попу только пальцем, несерьёзно, но это не уменьшало силу впечатлений. Андрей старательно разминал его очко, отчего парень ещё настырней тянулся задом навстречу своему счастью.

Потом Андрюха через стоны и ёрзания приятеля сумел воткнуть ему сразу два пальца, покручивая их вокруг оси. Он не спешил, размягчал очко, как крутой специалист, имея твёрдое намерение трахнуть Федьку именно сегодня. Что там будет потом, ещё неизвестно. А сейчас, заручившись согласием и огромным желанием самого парня, Андрею грех было этим не воспользоваться.

Стояк у Андрюхи был отличный. Некоторую заминку вызвало надевание на член презерватива - всё когда-то происходит первый раз, затем он обильно обмазал его гелем, разумно полагая, что чем больше смазки, тем меньше трение. И со слабым нажимом, с перерывами парень начал заглубление своего горячего перца в новую, изначально тесную норку.

Федька поначалу чувствовал только отрывистые болевые ощущения, сильно напрягаясь и издавая короткие стоны. Ефим не донимал его пока своей штукой. Он поглаживал Федькино лицо, просто уткнувшееся ему между ног, словно пытаясь облегчить процесс принятия парнем чужого органа. Но когда Федька понял, что в него вошли, по-настоящему вошли и довольно основательно, он, будто в благодарность за это, схватил ртом Ефимкин палец, который тот быстро заменил на более подходящий для этого орган.

Первый трах для Федьки получился, конечно, болезненным, но он произошёл. Фёдор чувствовал возбуждение партнёра, его пока щадящий, но всё же страстный нажим и был бесконечно счастлив славной увлечённостью этих парней, потративших на него немереное количество любви и вдохновения. Он был благодарен им за доставленный кайф от собственных ощущений и от переживаний в качестве зрителя, когда уже после Ефим при нём отымел в попу самого Андрюху.

Короче, вечер удался на славу. Довольны были все, и надо ли говорить о том, что встречи парней стали носить регулярный характер. Практически каждую неделю Андрей и Ефим приезжали к Фёдору домой, где они оттягивались по полной, по самое не могу. Пока было лето, можно было встречаться днём, когда Федькины родители находились на работе. В этом был небольшой риск, но лишь самый минимальный; чтобы его исключить, Федька на время их оргий запирал дверь квартиры изнутри. Они сначала смотрели порно, а потом отдавались во власть своих фантазий и изобретательности.

Федька оказался практически стопроцентным пассивом, в силу чего всё время подсознательно хотел оказать друзьям услугу. Но этим обстоятельством гармония их встреч не исчерпывалась. Втроём им было так же хорошо, как истинно влюблённой паре. Количество поз и положений, которые они перепробовали в сексе, исчислялось десятками. Они развлекались с игрушками, кончали друг другу на лицо и пробовали на вкус свою и чужую сперму, трахались стоя, лёжа, прогнувшись, на столе и в ванной, мочились втроём под душем и сосали друг другу необсохшие члены.

Зимой встречи сократились. Несколько раз парни со спущенными штанами занимались сексом на морозце в той дальней заимке, которую братья облюбовали ещё несколько лет назад. Это оказалось очень романтичным: под треск костра, в ускоренном темпе, чтобы не отморозить себе причиндалы. После оргазма пенисы и попки обтирались снежком, затем натягивались тёплые штаны, и парни с весельем отогревались горячим чаем. Эта идиллия длилась почти год, оставив в памяти всех троих неизгладимые впечатления.

Познавая тело, познаёшь и душу, тем более такую чувствительную и нежную, как в юношеские годы. Все трое обожают и намного лучше понимают друг друга, чем их другие люди. Даже в сексе парни пытаются творить добро, пусть и через разврат.

Итак, мои герои вступили в жизнь со знанием дела, с хорошим опытом (не только сексуальным), дающим мне повод надеяться, что они не затеряются в безбрежных просторах бытия. Скоро они разъедутся по большим городам, будут учиться в различных учебных заведениях, но радость от первого полноценного сексуального контакта и от первого нормального партнёра в этом деле останутся в их памяти навсегда.

Фёдор уедет первым. Парни ещё встретятся и проведут вместе потрясающую ночь любви, а после ещё долго будут поддерживать связь друг с другом, вспоминая лихие юношеские годы и сравнивая их с текущими удачами.

Андрей и Ефим тоже разъедутся. В последнюю ночь тихого и сладкого прощания они забудут об осторожности, и отец впервые застукает их в тот момент, когда они будут глубоко и самозабвенно целоваться...

страницы [1] [2] [3] [4]