Зазеркалье

Я постучал в дверь квартиры с символичным номером 69. Он открыл не сразу - высокий брюнет в очках в тонкой чёрной оправе, элегантный, тонкий, но сильный - рельеф его мускулов угадывался под тканью рубашки. Его брюки были подпоясаны широким кожаным ремнём, добротным таким, от одного вида которого любой парнишка начисто позабыл бы о шалостях. Брюнет окинул меня взглядом и сказал:

- Иди в душ.

Вот так - с порога, с корабля на бал, с... Но делать нечего, и я направился туда, куда он указал мне лёгким кивком головы: направо по коридору в ванную комнату. Там я разделся и встал под горячие струи воды, чувствуя, как внизу моего живота всё предательски сжимается от одной только мысли о том, какие, должно быть, сильные у него руки. Закончив фантази... хм, то есть мыться, я потянулся за полотенцем и тут только заметил белый махровый халат, чем-то напоминающий гостиничный, явно приготовленный для меня. Я нацепил его на себя и вышел из ванной.

Брюнет ждал меня в комнате, обставленной на минималистический лад: здесь была только низкая, тщательно застеленная кровать с синим покрывалом на ней и зеркало в полный рост у противоположной стены. Огромные окна были плотно занавешены золотистыми шторами, что делало свет в комнате каким-то особенно тёплым, а тени особенно длинными.

- Подойди сюда, - поманил он меня рукой к себе, и я повиновался ему.

Стоя у меня за спиной, он подвёл меня к зеркалу, так, чтобы я мог видеть себя целиком, точнее себя и часть его лица. А ещё его руки, которые, просунувшись под моими, ловко развязали узел моего халатного пояса:

- Ты красивый, - произнёс он.

В зеркале отражалось поджарое загорелое тело, судорожно вздрагивавшая грудная клетка, передававшая волнение животу, золотистая дорожка волос, будто разрезавшая пополам пресс, сливавшаяся со светлыми колечками ниже, и... его ладонь, накрывавшая мою плоть.

- Смотри на себя, - добавил брюнет.

Он спустил халат с моих плеч и слегка отстранился от меня, а я не мог отвести взгляд от собственного тела - таким совершенным оно казалось в этом золотом свете, таким идеальным был вытянутый вертикальным зеркалом силуэт... И вдруг лицо в зеркале на секунду замерло от боли, но тут же исказилось другой гримасой - гримасой сладострастия.

- Ахм... - вырвалось у меня, когда брюнет нанёс мне первый удар, но мне тут же пришлось прикусить губу - таким откровенным желанием дышало лицо в зеркале.

Плотный кожаный ремень стегал мои ягодицы сквозь ткань халата, я наклонился, прислонившись головой к зеркальной глади и чуть подавшись всем телом к брюнету, подставляя себя под его удары. Прошла ещё секунда, и обе мои руки безвольно опустились, позволив моему халату упасть на пол.

Боль... Ещё и ещё, и еще! Я не выдержал и сжал руку на своей плоти, отчаянно пульсирующей и требующей прикосновения, и моё отражение повторило этот жест.

- Я же вижу, что ты там делаешь, - тихо сказал он, и моя рука замерла, не успев даже начать двигаться. - Продолжай!

Я задвигал рукой, и голова у меня закружилась. Боль сливалась для меня в одно целое с блаженством, лицо в зеркале кривилось, но я не позволял ему открыть рот, кусая губы до крови. Я двигал рукой - юноша в зеркале двигал ею тоже, его живот так же, как и у меня, сильно напрягся, обнажив кубики пресса. Этому юноше тоже было больно, но он так же, как и я, хотел, чтобы ему было ещё больней.

Удары стали учащаться, усиливаться, а моя рука всё ускоряла свои движения. Он, мой мучитель, смотрел на меня... или он смотрел на того развратного парнишку в зеркальном отражении?! Я почувствовал, как в ушах у меня зазвенело, в голове начались "вертолёты", и мне пришлось зажмурить от стыда глаза, ведь я знал, что скоро... скоро...

- Ты испачкал зеркало.

Удары прекратились. Горячие руки брюнета опустились мне на плечи, и только тогда я открыл глаза и увидел в зеркале следующее: юношу - спутанные взмокшие волосы, еле дышит, и мужчину у него за плечом - хладнокровного и спокойного.

- Тебе придётся его очистить.

Руки мужчины плавно опустили меня вниз, на колени, и я оказался лицом к лицу с самим собой, прямо напротив белой кляксы собственной спермы. Я высунул кончик языка, едва ли осознавая, этого ли хочет от меня мой мастер, и юноша в зеркале поступил так же, я лизнул зеркало, потом ещё и ещё, и ещё раз... Мы слились в солёном поцелуе - я и моё отражение, прохладное, терпкое. Мы ласкали друг друга языками, прикрыв от наслаждения глаза...

Какой-то звук на секунду отвлёк меня от этого занятия. Я чуть прищурился, чтобы разглядеть, что творится у меня за спиной: брюнет расстёгивал ширинку. Я тут же зажмурился, но уже через мгновение рука мужчины властно легла на мой подбородок и повернула как будто сразу всего меня к нему, к его плоти. Я не помню, в какой момент я перестал целовать своё отражение и начал целовать его член, помню только, с какой жадностью я старался взять его весь в себя, облизать, довести до оргазма, чувствуя его бешеную твёрдость у себя во рту, чувствуя, как рука брюнета подталкивает мою голову, как его бёдра двигаются мне навстречу...

Но мужчина не дал мне попробовать себя на вкус, а грубо толкнул на пол и лёг на меня сверху, раздвигая мои ноги, гладя меня в том месте, где я сам так любил ласкать себя долгими темными ночами, шепнул:

- Этого тебе хотелось?

Тут только он снял очки и одним толчком вошёл в меня.

- Г-господи! - всхлипнул я.

Он был большой. Банальная фраза, но только об этом я и мог думать тогда, только это и мог шептать ему на ухо, впиваясь ногтями в его спину (а ведь рубашку он так и не снял): "Большой... какой... боль... шой...". Брюнет пригвоздил меня к полу и заставил кричать. Я кусал его шею и пытался расцарапать его плечи, сам не понимая, чего хочу больше: сбежать от этой бешеной боли и бешеного экстаза, заставлявшего закипать кровь в моих венах, или быть раздавленным им, изнасилованным по собственной воле, почувствовать себя его рабом. Каждый новый его толчок делал меня всё покорней, а моё тело всё напряжённей, он впивался в меня, сжигая меня изнутри...

Когда всё закончилось, брюнет не упал на меня, не дал мне почувствовать тяжесть своего расслабившегося от оргазма тела. Он встал, надел очки, посмотрел на меня, лежащего без сил на влажном от собственного пота и спермы полу, и сказал:

- У тебя есть десять минут.

Затем он вышел из комнаты, оставив мне время на то, чтобы закрыть глаза и ещё раз почувствовать на себе призрак его тела, его веса, его запаха. Ещё раз почувствовать на себе его холодный, отрешённый взгляд, который был таким, потому что брюнет не любил меня, не испытывал ко мне никаких чувств.

Каждый раз он был для меня новым, хотя внешне и оставался всегда прежним. Каждый раз он открывал мне меня по-новому. Каждый раз мне хотелось остаться с ним подольше, а не на десять минут, остаться с ним насовсем. Да, я платил ему за то, чтобы он был моим, но по-настоящему моим он так и не стал.