Юрасик-пе*растик

Юрасик - это песня без слов, со слезами на глазах. Они у него мутные, карие, постоянно печальные, как у сказочного Арлекино. И лицо азиатское, с примесью татаро-монгольской крови и крови русской мамани. Собранный, сбитый мужичок среднего роста с выпуклой соблазнительной попкой. Что примечательно, при походке ягодицы, словно у полногрудой девицы, дышали в такт равномерному шагу. От природы смуглый и привлекательный, говорил он тихо.

Его баритональный голос был наполнен сплошным интимом. Это-то меня и сводило с ума. После каждой встречи с ним у меня ныло в паху, а иногда и неистово стучало в висках. Состыковывались мы часто - соседи как-никак.

Вот и прошлым летом забегает он ко мне во двор, взъерошенный, в шортах, майке, что-то невнятно бормочет. А я на ноги его волосатые уставился - глаз не оторвать, но степенно продолжаю восседать в кресле-качалке.

- Что случилось, Юрасик? - как можно сдержанней спрашиваю я, пытаясь скрыть внутреннюю дрожь.

- К моей приезжали вчера хахали?! Ответь, приезжали?! Только по совести!

- Зуля твоя - чудо, зря волнуешься.

- Я её прибью! Только скажи.

- Сядь на пенёчек, остынь. Потолкуем, - а у самого уже торчит... и сделать с собой ничего не могу, но прикрылся вафельным полотенцем.

Приседая, Юрасик как-то обмяк, уставился в мой пах и тихо-тихо пробурчал:

- У тебя стояк отличный, дядька.

Не теряя времени, тут же подскочил к нему, полотенце слетело, и моя елда с обросшими яйцами так и предстала наяву перед носом Юрасика.

Недолго размышляя, сую ладонь в пах его. Там бурно закуражилось. Стаскиваю оранжевые шорты, припадаю, отсасываю сходу. Юрасик змейкой извивается на пеньке, охает, ахает - и, наконец, выплёвывает горячую струю... Вовремя успеваю отклониться. В дрочке сперма стреляет мне в лицо, капает на зелёную травку... Юрасик тяжело, со стоном вздыхает, натягивает быстро свои оранжевые и моментально исчезает из сада. Я не успеваю даже встать с колен.

"Ну, - думаю, - натворил чудес. Сколько раз давал себе зарок с соседями не иметь интимных связей! Нет ведь, вскружило. Вот похотливая дрянь старая!" - это я так мысленно себя в тот момент изничтожаю. Но сделанного не вернёшь, надо двигаться вперёд. Прыгнул я в бассейн, охладился маленько. Затем последовали утренние процедуры, завтрак, и я отчалил в офис на своей "Тойете-Карине" вишнёвого цвета.

Юрасика в тот день не обнаружил у его забора.

Так прошло недели три без даже мимолётных встреч друг с другом.

И вдруг в субботу вечерком вновь вышныривает Юрасик. Я даже не заметил, каким образом очутился мужик в саду. Я на той же качалке. Он нагло садится на пенёк, достаёт свою толстую обрезанную елду, скабрёзно смотрит в мои синие очи, двумя пальцами пошатывает ствол и говорит:

- Давай лижи, дядька!

Даю. Вылизываю молча. Сосу сладость несусветную, задыхаюсь от счастья, но шурую по полной программе - с нежным отсосом, заманчивой дразнилкой, от которой Юрасика бросает в дрожь, и он теперь уже ужом извивается, попочкой шебуршит на пеньке, ахает. А я язычком вкруговую вожу по залупе его бордовой, да прощёлочку со скоростью заглаживаю, отчего мужик исходит в истоме. Он хватает меня за волосы и натягивает на свой ствол до самого бритого паха. В колючки жгучие носом утыкаюсь... и чувствую: не вырваться мне из его цепких клещей. На этот раз заглатываю его страсть вместе с хуем. Он бьётся в конвульсиях. Странно, я тоже кончаю нехило, причём без рук, без... короче, от сладострастья великого, за что облизываю мужика до основания.

В то лето раз пять вот так вот сладострастно мы с Юрасиком молча общались. Всякий раз после содеянного он быстро натягивал шорты и стремительно исчезал за забором сада.

Наступила осень. Виноградные листья побурели. Берёзка пожелтела. Яблони опустели. Хмель закраснел. Но зато хризантемы разноцветьем заполонили пространство. Юрасик перестал появляться в саду. Более того, если увидит меня, то быстро отворачивается и галопом к себе во двор.

В один из воскресных дней я всё же успел его приостановить перед калиткой:

- Ты чего выёбываешься-то, а-а-а?

- Всё, дядька! Кончено. Я не пидор. Всё, что было у нас, забудь раз и навсегда. Для нас обоих так будет лучше, - а у самого торчит из-под спортивных шаровар.

Я было попытался погладить его пах, но он дугой согнулся и шипит:

- Нет, понял? Нет!

- Ты же хочешь!

- Нет. Найди себе блядь и еби её, сколько хочешь.

- Не хочу блядь, тебе желаю отсосать.

- Этого не будет, и не мечтай! - и опять в дугу согнулся, а сам дрожит, будто в ознобе.

- Юрасик, не мучь себя, пошли в мою сауну. Затоплено.

- Сказал - нет, значит, так и будет.

Темно уже было. К счастью, уличные фонари не светились. Я сгрёб его в охапку и к себе во двор поволок. Дверь на ключ, ключ в карман. По залупе его гладкой шершавыми пальцами прошёлся. Чуть поутих партнёр.

- Ладно, пошли попаримся. Только до меня больше не дотрагивайся.

- Как скажешь.

Входим в сауну. Скидываем одежду. Он не снимает зелёные плавки.

- Париться в зелени будешь?

- Да.

- Брось дурака валять!

В момент резким движением стягиваю его пошлую зелень. Елда красочно торчит. Он ноги скрещивает, руками соблазнительный пах закрывает и говорит:

- Ничего не выйдет. Не дам.

- С какого хуя ты сорвался? - уже в парилке спрашиваю.

- Решил так. За плату дам.

- И сколько?

- Сто долларов за отсос.

- Ты мне?

- Ты мне. Тебе же охота!

- А тебе нет?

Молчит.

- Чего зажался? Раздвигайся.

- Сто долларов.

- Юрасик, да ты проститут!

- Я мужик. И дам только за бабки.

- Нет, мне бабла не жалко, только с проститутом я иметь дело не стану.

И правда, настроение у меня сразу упало, вместе со стояком. Исчезло моментально! А Юрасик продолжает свою елду между ляжек твёрдых прятать.

- Лады. Пошли в душ, подмоемся.

Пошли. У Юрасика торчит, у меня на нуле. Юрасик под тёплую струю встал, раздвинулся. Намылился. Я со спины машинально приседаю, ловко хватаю его за бёдра, вставляю язык в анус и шурую им в его плотной дырке, насколько сил хватает. Булочки сдобные заходили, Юрасик удобно выгнулся, а я наяриваю в его анусе языком. Он стонет. Я в момент поднимаюсь и сходу залупой между булочек. Моментально врезался! Юрасик львом зарычал, а я его за стоячий хуй схватил. В кулаке дрочу, в жопе наяриваю без останову... Юрасик взвизгивает отчаянно, и по руке моей, чувствую, катится горячая сперма. Хуй мой в обалденном пульсировании заднего прохода. Выливаю судорожно всё, без остатка, и почему-то ору во всю мочь:

- Юрасик, ты мой педерастик!

Юрасик отпрыгивает ловко и с размаху ударом в челюсть сбивает меня с ног. Падаю под горячую струю. Он встаёт у моей головы на колени, всовывает елду мне в рот и страстно начинает ебать его, неожиданно быстро кончает, затем переворачивает меня на живот, приподнимает клещами своими мой зад и втыкает свой толстый ствол в мою задницу...

Ох, долго он теперь наяривает. Да звучно-то как! И дышит, словно племенной жеребец, обдавая страстью мою загорелую спину. Наконец, он в изнеможении прижимается ко мне всем телом и прямо в ухо обжигательно шепчет:

- Сладкий мой, никому тебя не отдам. Только попробуй съебаться - из-под земли достану и прибью!

- Я не съебусь, проститут ты мой!

Нежно целую мужика в его рельефные алые губы. В ответ получаю долгий засос.