Как всё началось (глава 2)

Если каждое утро Толик будет теперь за мной по пути в школу заходить, то у меня не только привычка умываться выработается, я и зарядку начну делать, так как я просыпаюсь с хорошим настроением от мысли, что через какой-то часик увижу его, пойду с ним рядышком. От этого на душе становится тепло и радостно.

Ровно в семь часов я выскочил на улицу. Сегодня мороз был, кажется, крепче, чем вчера. Воздух как будто звенел. Нужно было на градусник глянуть - может, сегодня в связи с холодами занятия вовсе отменили.

Нет, не отменили. Я заметил за углом Толика, переминающегося с ноги на ногу. Он-то уж точно новость об отмене занятий никогда не пропустит! Я с улыбкой направился к нему.

- С добрым утром, Толь.

- Тоже мне, доброе нашёл. Привет. Ты чё лыбишься, как будто тебя в пионеры долго не принимали и наконец-то приняли?

- Да просто хорошее настроение.

Смотри, зубы простудишь, - типа, заботу проявил он.

- Да ничё, я их оближу, и они согреются, - продолжил улыбаться я.

- Ты, вон, лучше качелю металлическую лизни, прикольней будет.

- Ну ты и добрый сегодня, - наконец, надулся я.

- Так уж какой есть, - подмигнув, сказал Толик, - или перестал нравиться?

- А кто тебе сказал, что ты мне нравишься?

- А я-то думал, что нравлюсь.

- Ну, ты ж не Снегурочка, чтобы всем нравиться.

- Я тебе вот только хотел сказать, что ты мне нравишься, - совсем не то, что я ожидал, вдруг выдал он, - а теперь не скажу.

- Ты, Толь, забавный. Ты уже сказал это.

- Не сказал! - стоял он на своём.

- Из твоей предыдущей фразы всё и так понятно.

- Это как?

- Да никак... Ты мне уже давно нравишься, - наконец, согласился я.

- То-то же. Так бы сразу и сказал, - засиял он. - Ну и какого лешего мы тут тогда стоим? Не хватало после пропущенной физры ещё и на первый урок опоздать, - и, не дожидаясь моего ответа, Толик взобрался на трубы теплотрассы и почесал по ним, не оборачиваясь на меня; нутром, наверное, чувствовал, что я следом за ним полезу.

Да я и правда за ним сейчас хоть на край света готов был пойти. Он улыбался, я тоже шёл с улыбкой. Вот так, молча, совсем не спеша, топали мы по трубам. Мне достаточно было того, что Толик, мой Толик, был рядышком. По всему видно было, что и ему мои слова были не нужны.

В школу мы, естественно, опоздали. Самым странным было то, что бабы Шуры на посту не было. Хотя, скорее всего, она уже никого и не ожидала после звонка на урок. Ну, раз уж мы опоздали, то один хрен получим втык... Мы не спеша переобулись, толкая друг друга и смеясь над разными мелочами, которых раньше и не замечали. В общем, настроение у нас было очень даже приподнятое.

Первым уроком была у нас литература, которую вела наша классная Алла Александровна. Её мы особо не боялись, но уважали - это факт. Она покричать, конечно, может, но быстро обо всём забывает. Я вообще на неё предлагал реагировать, как на унитаз - пошумит-пошумит и перестанет.

Мы, хихикая, поднимались по лестнице на третий этаж, где у нас был кабинет литературы. Толик шёл сзади и периодически хлопал меня по попе, отчего мне ещё смешнее казалось это утро и наше опоздание на занятия.

Вот нам навстречу выползла баба Шура. Опять же, было удивительно, что шла она с третьего этажа, да ещё и без швабры и тряпки. Она остановилась, окинула нас взглядом с головы до ног.

- Переобулись, - сказали мы в один голос, не дожидаясь её вопроса.

- Идите, герои, вас тама только и не хватает, - сказала она в свою очередь нам - на мой взгляд, как-то невпопад.

- Конечно, не хватает, мы же пока тут, - засмеялся Толик.

Мы добежали до класса, я перевёл дыхание, взялся за ручку и потихоньку начал открывать дверь. И тут Толик, что было уж совсем неожиданно, ущипнул меня за мягкое место. Ойкнув, я ввалился в кабинет. Следом за мной Толян, заржав, так же влетел в класс.

А здесь урок ещё и не начинался. Все ученики чуть ли не по стойке смирно стояли в рядах вдоль парт. Лицом к ним вдоль доски, так же в ряд, стояли наша классная, директриса и два завуча. Все, естественно, заметили нас и повернули головы в нашу сторону.

Судя по тому, что Алла Александровна была красная и журнал держала в обеих руках, то покричать она успела. Она всегда, когда нам что-то доказывает и орёт, ещё, в довесок, видимо, для убедительности, бьёт по столу классным журналом. Как бы акцентирует ключевые слова. В этот раз её терпение, наверное, лопнуло окончательно, так как я заметил, что обложка журнала треснула по швам и кое-где отходила от журнала.

Ну, и нетрудно было догадаться, по какому поводу проводился этот локальный митинг. Прогул занятий в нашей школе бесследно никогда не проходил, а в этом случае тем более, ведь на физкультуру не явился весь класс в полном составе.

- Вы где шляетесь? - охрипшим голосом попыталась крикнуть Аллушка (мы её так за глаза звали) и хлопнула журналом по столу.

Мы с Толей лишь пожали плечами - как бы и так всё было понятно: опоздали, виноваты.

- Марш на свои места, - скомандовала она, не дождавшись нашего ответа.

- Итак, будем молчать, или кто-то всё-таки объяснит мне, почему вчера на физкультуре отсутствовал весь класс? - подала голос директриса.

Но в классе стояла гробовая тишина.

- Может, вновь прибывшие скажут нам, что их так веселит? - продолжила она допрос.

- Потапов? - обратилась она ко мне.

- Не в курсе, - ответил я.

У директрисы чуть глаза не лопнули от моего ответа. Я, честно говоря, сам от себя не ожидал такой наглости.

- Потапов вчера единственный явился на урок, - вступилась за меня классная.

- А... Вот как? - продолжила директриса. - Тогда завтра родители всего класса завтра к восемнадцати часам должны явиться на собрание, ну, кроме родителей Потапова... Продолжайте урок, Алла Александровна, - и делегация завучей во главе с директрисой вышла из кабинета.

- Всем всё ясно про завтра? - спросила классная.

Все продолжали молчать.

- Молчание - знак согласия, - продолжила она. - Садитесь, начнём урок.

Учебный день у всех прошёл в подавленном состоянии. Со мной практически никто не разговаривал. Только Толик пересел ко мне за парту и как-то поддерживал меня. "Ну ладно, придёт контрольная, списать захотите, тогда-то придётся вам заговорить со мной", - думал я.

Так в игнорировании меня и прошёл день. Толика по физике всё же оставили на занятие после уроков. Сначала я решил, что подожду его, но настроения на эту школу у меня смотреть не было, и я решил потопать домой один. "Все уже смылись, так что в раздевалке я ни с кем не столкнусь", - подумал я. Там я не спеша переобулся, одел куртку с шапкой и пошуровал на улицу.

Дорога домой всё-таки приятней, чем дорога в школу. Мороз на улице так и стоял. Среди гаражей я остановился и плюнул, чтобы посмотреть, не замерзает ли слюна в полёте. Нет, вроде, не замерзает. Плюнул ещё раз и ещё...

За этим нехитрым занятием меня и застали шестеро моих одноклассников. Самым мелким из них был Сушевский Стёпка. В простонародье нашем мы звали его Сушок. Он хоть мелкий, но вредный был жутко, можно даже прямо сказать - говнистый был пацан.

- Как так, Владик, получилось, что все сбежали, а ты на занятия пошёл? - цвыркнув слюной между зубов, ехидным голосом спросил он меня.

- Ты чё, хочешь, чтобы я перед тобой оправдывался? Хрен дождёшься, - начал я злиться: такое малое говно нашлось на роль прокурора!

- А чего бы ребятам и не объяснить, что почём? - продолжил он допрос.

- Да пошёл ты, - я развернулся и направился в сторону дома, подумав: "Буду я ему ещё что-то объяснять!".

Но не успел я пройти и десяти шагов, как эта мелочь сбила меня с ног, и я со всего своего роста растянулся на накатанной дорожке. Ну, блин, и больно же приложился я затылком об землю! День даже светлее показался, чем есть.

- Давайте, ребят, ему тёмную устроим! - услышал я где-то рядом мерзкий Стёпкин вопль.

Меня всё больше начинало это злить.

- Придурок, какая тёмная, если я вас всех уже видел?

И я тут же почувствовал удар по рёбрам. "Ну, падла", - думаю. Я попытался встать, но от ещё одного удара опять завалился на спину и снова саданулся об лёд затылком. Как же это всё-таки больно! "Ну, хрен я вам дам списать на контрольной. Решайте, полудурки, сами!" - на этой мысли я получил кулаком в нос - и тишина...

Я перевернулся на живот, ожидая удара, попытался не открывать самые свои больные места. Но никакого удара не было, только затылок ныл, и в ушах как будто море шумело. Хотя какое море? Я моря-то пока в глаза не видел!

Потрогал нос - вроде на месте. Потихоньку поднялся и сел прямо на снегу. Осмотрелся вокруг - никого. Как будто мне всё случившееся приснилось.

Я посмотрел на руку - она вся была в крови. Теперь понятно, почему я один: они, видимо, крови испугались и смылись... Вот скотина мелкая, всю куртку измазал!

Надо как-то пройти домой, и чтобы никто меня по пути не увидел, а то потом вопросов будет до хрена, а я вообще терпеть не могу кому-то что-то объяснять. Ладно, кровь, вроде, остановилась. Уже хорошо. Я встал и пошёл домой.

Добрался я до дома, как и хотел, незамеченным, куртку в холодной воде отстирал, повесил на батарею сушиться. Затем я разделся догола и стал изучать себя в зеркале. Ну, жить можно - на лице, самое главное, синяков не было. Справа только был бок красный, куда ботинком попали. Ладно, поболит да перестанет.

Тут раздался звонок в дверь. Кого ещё там принесло? Не сидится же людям дома!

Я быстро накинул футболку, шорты и открыл дверь. А там Толик. Я уже начал привыкать к тому, что он рядышком постоянно.

- Проходи, - я посторонился, пропуская его в дом.

- Ща шёл через гаражи,- снимая куртку, заговорил Толик, - так там на снегу - ты бы видел! - столько кровищи, как будто свинью зарезали.

- Ага. А свинья эта - я.

- Как это? Что произошло? - забеспокоился он.

Я в красках описал Толику недавнее своё приключение. Он молча выслушал меня, затем взял за руку, подвёл к дивану, посадил на него, сам рядышком присел, обхватил ладошками моё лицо и поцеловал осторожно меня в нос.

- Не больно? - заглядывая мне в глаза, спросил он.

- Ну, чуть-чуть.

- Ничего, Владик, они ещё у тебя прощения попросят, - пообещал он мне.

Толик поцеловал меня ещё раз в нос, потом озорно глянул и приложился своими губами к моим; замер, ожидая мою реакцию. А я был уже счастливей всех на свете! Я обнял его, разомкнул губы и дал его языку возможность проникнуть внутрь моего рта. Язык Толика тут же, словно мелкий воришка, начал у меня во рту всё исследовать. Он прошёлся по зубам, пощекотал мой язычок. Меня это так завело! Я начал стягивать с Толика одежду, а он с меня. Через несколько секунд мы уже были совсем голые.

Я посмотрел на своего рыцаря. Член у него стоял так напряжённо, что дёргался с каждым ударом его сердца. А сердце это билось часто.

- Помоги ему, - попросил меня Толик.

Ну, меня уговаривать не надо было. Я опустился перед парнем на колени, взял в руку его член, полюбовался немного. На головке выступила прозрачная капелька. Это было очень красиво и возбуждающе, на мой взгляд. Я слизнул капельку, распробовал её. Очень даже ничего на вкус. Потом я нежно обхватил головку губами и начал её посасывать. Мой член тоже уже стоял по стойке смирно. Губами я член Толика ласкал, а рукой свой. Меня это сильно, как бы это сказать, в кураж вводило!

Вскоре я уже вовсе перестал стесняться. Хотя его член и не влезал мне в рот полностью, но я сосал его старательно и с душой. Мне было очень приятно от мысли, что вот самое сокровенное, что есть у Толика, сейчас находится у меня во рту.

Не знаю, сколько времени я вот так доставлял удовольствие другу, но когда мой рот начала ударами заливать его сперма, от такого блаженства и я кончил.

Потом мы долго, обнявшись, валялись на диване и разговаривали о всякой ерунде. Толик меня гладил, нежно целовал ушибленное место, и я был уверен в том, что это и есть счастье.

Завтра наступит день, и опять он будет хорошим, потому что в нём будет мой Толик.