Прощание

Часть 1

Прощаться с тобой было трудно. Трудно было представить, что ещё миг, один только миг, и я останусь без тебя. Завтра уже будет другой день, те же дома, та же квартира, но без нас. Хочется, чтобы этот миг либо прошёл быстрей, либо не заканчивался никогда. Либо смириться и жить дальше, либо оставить всё как есть. Не касайся меня, не проводи своим пальцем по моей щеке, не сжимай мою руку, не смотри в мои глаза. "Уходи!" - надо закричать, выдавить из себя, но не могу, молчу. Обнимаю глазами, запоминаю каждый миллиметр тебя, твоего лица, любимого мною лица.

Мы рядом. Рядом так близко, что я чувствую твоё прерывистое, взволнованное дыхание. Так близко, что вижу все оттенки твоих серо-голубых глаз. Близко настолько, что можно сорваться и обхватить тебя, прижавшись, молить: "Не отпускай". Между нами пропасть. Непреодолимая пропасть между двумя городами, двумя странами, эгоистами, не умеющими уступать. Гордость - необратимая и разрушительная сила. Нельзя уронить слезу и прохрипеть: "Не отпускай меня". Проще уйти и думать, как же плохо мне без тебя, так же плохо и тебе без меня, но мои принципы сохранены. Зачем? Да потому что я - это я, а ты - это ты. Мы не можем быть другими; если бы кто-то из нас поступился своими принципами, это уже были бы не мы, а мы любим друг друга такими, как мы есть. Другие, мы не нужны ни этому миру, ни друг другу. Выпускай мою руку, отведи взгляд, мне пора. Не смотри, я могу сдаться, могу остаться. Даже когда отвернусь и пойду к трапу, буду чувствовать твой запах, даже когда сойду с трапа, буду ощущать этот запах, а эти глаза останутся в моей памяти навсегда, а то, что было и могло быть, навсегда останется шрамом сожаления о том, что могло бы быть.

А ведь всё началось всего полгода назад, так же, в аэропорту...

Очередной перелет, очередной город, в котором видел разве что отель, бизнес-центр и аэропорт. Зал ожидания бизнес-класса ничем не отличается от других по содержимому, только дизайном. Маленький круглый столик почти в самом укромном углу, возле барной стойки. Жду вылета. После двух недель перелётов, выматывающих встреч, практически бессонных ночей лишь одно желание - коснуться головой подушки и уснуть. Пока это невозможно, поэтому всё время курю и пью кофе.

- Простите, - женский голос на ломаном английском пытается достучаться до моего сознания, - ваш рейс задерживается, приносим свои извинения.

Слова, дошедшие и переведённые моим разумом, тут же заставили отреагировать на этот персонаж. Подняв глаза, моргаю, пытаясь осознать услышанное.

- Ваш рейс задерживается, чуть позже мы сможем сообщить подробности.

Театрально удаляется, оставив меня с роем гудящих мыслей.

Кофе выпит литрами, сигареты выкурены пачками. И снова кофе и сигарета. То ли французская диета, то ли долгосрочная программа по самоуничтожению. В итоге стою в курящей зоне, слушаю оправдания, связанные со штормовым предупреждением или каким-то циклоном, цунами. В общем, половины слов понять не могу из-за разницы американского и британского английских языков.

Возвращаюсь, и гнев застилает глаза. За моим столиком восседает какой-то ковбой с газетой, моя чашка сдвинута почти на край стола, мои журналы скинуты на подоконник. Его банка энергетика по центру. Говнюк.

Демонстративно и звонко возвращаю чашку на место, звучно швыряю журналы на стол, прожигаю газету "The Times" гневным взглядом. Ковбой не реагирует, закрывшись щитом из сегодняшней прессы так, что его наглой рожи не видно.

- Ещё раз простите, - опять эта тётка с мексиканским акцентом. - Все рейсы из-за непогоды отложены, для вас забронирован номер люкс в нашем отеле.

- For me? - два голоса звучат одновременно - мой и ковбоя с газетой.

А он, оказывается, не старый и не толстый, а просто молодой и борзый.

- For you, - отвечает она.

Ох уж эти дурацкие местоимения английского языка! Говорит она во множественном числе или обращается к кому-то из нас конкретно? Чёрт!

Мы скрестили наши взгляды в поединке, я с гневом, мачо с удивлением. Ловкая мексиканка улучила момент и ретировалась куда-то в staff room.

Молчим, ждём. Окидываю взглядом бизнес-зону. Почти никого нет: какой-то горластый британец, пара китайцев протестуют против отеля, намереваясь остаться здесь до вылета, пьяный немец, спящий на диване, и мы. А ведь всего полчаса назад здесь было не менее пятидесяти человек.

Мексиканка возвращается в сопровождении пожилого коренастого мужчины, по его просьбе показываем документы, он молчаливо и внимательно изучает паспорта, визитные карты и демонстрирует рукой направление следовать за ним.

- Постойте, я хочу вернуться в свой отель, - протестую, провожая мачо взглядом, который уже следует за мексиканкой.

- Это невозможно, мистер. Ни один водитель, даже самый рисковый, не согласится ехать в такую погоду.

- Я найду, - выхватываю свой паспорт из его рук и словно выплёскиваю всё отрицательное, что скопилось внутри.

Задрав подбородок, поджав губы, устремляюсь к эскалатору.

- Я хочу предупредить вас о том, что если шторм будет несильным, то рейсы возобновят раньше указанного времени, и вы не успеете доехать. А следующий рейс в Копенгаген через три дня.

Аргументы были приняты. Злость вернулась на исходную, вовнутрь. В самый центр сознания...

Несмотря на то, что аэропорт Майами международный, отель в нём типично американский. Консервативно-чопорный, на мой взгляд, весьма неуютный.

На ресепшне ещё один сюрприз. Пока мы добирались до отеля, остался лишь один свободный номер, один из люкс-номеров, забронированных для пассажиров бизнес-класса. Девушка на ресепшене смерила меня и мачо взглядом, позвонила, что-то едва шепча в трубку, подняла ещё раз глаза, и её бледная кожа в секунду стала пунцовой.

- К сожалению, остался только один люкс. Это единственный свободный номер, - девушка сделала паузу, две пары глаз продолжали пристально смотреть на неё. - Но он рассчитан на двоих, - поправилась она, попытавшись улыбнуться.

Интуиция внутри меня бурно жестикулирует: "Подвох".

Они с ума сошли? Я буду ближайшие 12-14 часов жить в номере с незнакомым человеком, который, как минимум, похож на уголовника. Он может быть наркоманом, наркодилером, или же он просто психопат.

- Мой загородный дом в двух часах езды отсюда, я могу поехать домой, - оказывается, у мачо вполне приятный бархатистый голос. - Мне только нужно такси.

Я ехидно улыбаюсь, одержав победу. Девушка с неподдельным удивлением переводит взгляд с него куда-то сквозь нас и озаряется печальной гримасой. Мы оборачиваемся, следуя за её взглядом, в сторону панорамных окон и видим ужас: дождь льёт косой стеной, так что ничего не видно на расстоянии полуметра, ветер накреняет редкие деревья, практически сгибая их пополам.

- Это мой номер, - выхватываю карточку-ключ у администратора из рук, перейдя на русский.

- Это наш номер, - мачо смотрит на меня умоляюще, говоря так же по-русски.

У меня отвисла челюсть. Конечно, глядя на саквояж LW, я сразу должен был понять, что он типичный русский, чуть выше среднего класса.

Следующую фразу блондинка должна была произнести под фанфары:

- Это номер для новобрачных.

Мой разум в нокауте, и по моим круглым глаза на вытянувшемся лице она прочитала многое, настолько многое, что её кожа из розовато-красной становится бледно-зелёной.

Оборачиваюсь, окинув ястребиным взором холл, и вижу, что все диваны уже заняты менее удачливыми пассажирами, есть даже те, кто пытается ютиться в кресле. После этого, конечно же, я, а точнее, мы оба соглашаемся на номер для новобрачных, лишь бы не оставаться в холле без перспективы выхода на улицу. К тому же, он хотя бы русский (или украинец, может, белорус, молдаванин), во всяком случае, не европеец, говорящий на ломаном английском.

Номер - классика жанра: комната размерами с холл в багрово-красных тонах, а из мебели - единственная кровать, драпированная пурпурным атласом, и на белом покрывале выложены два сердца из засушенных лепестков, большой телевизор и миниатюрный диван напротив. Жесточайший минимализм.

У меня голове звучит голос моего хорошего друга: "Какая гадость!".

Я зол, чертовски зол, хотя непонятно, на кого и за что; я пятнадцать минут не могу найти ключи от чемодана-капсулы, где лежат почти все мои вещи, а открыть его без ключей - задача невероятная. В дорожной сумке только белое шёлковое бельё, в котором я сплю.

В ванную я врываюсь первым. Сервис на уровне, что немного улучшает настроение, свалившееся намного ниже плинтуса. Ароматные гели для душа, пена и разноцветные флакончики шампуней, халат - типовой абсурд, белый и тёмно-синий, и не махровые, а оба атласные. По цвету хочется взять синий, но по размеру приходится брать белый, как будто все женихи носят XXL, а невесты S.

Часть 2

После всех стрессов тёплая ванна усыпляет сильнее любого снотворного. Вернувшись в комнату, лицезрею мачо, развалившегося на миниатюрном диване, облачившись в спортивный костюм, скинув свою одежду на кресло, и, самое главное, здоровенные антисексуальные трусы валяются сверху этой груды. При этом он безмятежно смотрит кабельное тв, закинув ноги на стол, и даже уже потягивает что-то из бутылочки.

- Тут кое-что привезли в качестве комплимента от отеля, - бубнит он, не отрываясь от экрана.

- Надеюсь, не свадебный торт, - равнодушно парирую в ответ.

- Нет, - улыбается гадёныш.

Он кивает в сторону двери, и у меня перехватывает дыхание. Перекатной столик плотно и красиво сервирован. Сон и злость исчезают вместе и мгновенно. Еда!

Спустя десять минут мы уже оба, кое-как помещаясь на миниатюрном диване, смотрим кабельное; он под пиво, я под шампанское. Отель оказался щедрым на салаты и мясо, немного фруктов - всё в норме.

Диван настолько узкий и нелепый, что мы вдвоём едва помещаемся на нём; теперь я понимаю, почему он закинул ноги на стол, и то, почему все американцы привыкли закидывать ноги на стол. Любуюсь сделанным утром педикюром, он тоже.

Перехватив мой взгляд, мачо что-то спрашивает про конвертацию, потом про Москву, в общем, пытается разболтать, делая вид, что не разглядывал моих ног. Я в ответ цинично язвлю, раз от раза.

- Стас, ты всегда такой злой? - в этом вопросе меня шокировало, единственно, то, что он знает моё имя.

Выяснилось, что моё имя он услышал на ресепшене, я же его имя вспомнить не мог. Он предложил угадывать его имя на раздевание. Я, округлив глаза, сообщил, что мне всё равно, как его зовут, но всё же стал перечислять мужские имена. После 10-12 попыток я уже был готов сдаться, но просто буркнул:

- Какой-нибудь Максим.

- Максим.

- Правда?

Он довольно кивнул.

- Если бы я угадывал на раздевание, то мне пришлось бы содрать с себя кожу, - съязвил я очень сухо, а он затрясся от смеха, опрокинув на себя пиво.

Густая пена мгновенно растворилась, оставив громадное пятно на его футболке.

- Чёрт, - выругался мой новый знакомый, стягивая с себя футболку.

Его тело было просто идеальное, с него явно лепили скульптуры и писали картины. Объёмная грудь с прекрасно очерченным контуром, плоский живот с рельефными очертаниями, ровная дорожка тёмных волос спускалась от пупа в брюки, уводя за собой туда же и мысли. Чуть ниже левой груди была татуировка на латыни. Жар ударил в голову, и горделивое сознание рухнуло в нокауте.

Весь выпитый за сегодняшний вечер алкоголь подкатил в голову, затуманив мысли. Стараясь не подавать виду, что в моём животе зашевелились "бабочки", я сполз с дивана, осматривая номер. Как в комнате, так и в ванной красовались знаки "перечёркнутая сигарета". Долбаные борцы за здоровый образ жизни, уж хотя бы номер для новобрачных не трогали. А то мало ли какой бурной будет брачная ночь, а покурить нельзя... Гады.

- Интересно, где здесь можно курить? - высказался я вслух.

- Ты ещё и куришь? - отозвался Макс с пьяной ухмылкой.

Его тоже уже достаточно развезло.

- Курю, - буркнул я и начал искать сигареты, задумавшись о том, чтобы покурить под знаком.

Прокрутил последствия того, что иностранец нарушает правила, и решил не рисковать. Хмельному сознанию не удавалось побороть нарастающее возбуждение, и, замешкавшись, я всё же кое-как выбрался на балкон под бушующий дождь. Спрятавшись за колонной балкона, жадно закурил. Курить не хотелось, но жгучие сексуальные порывы могли быть уничтожены только холодным воздухом и пятью минутами размышлений.

Я стал прокручивать в голове воспоминания того, когда у меня был последний раз. Оказывается больше, чем два месяца назад. Последний любовник как раз был слаб как любовник, но всё же тактильный контакт хоть как-то удовлетворял потребности в близости. Предпоследний, конечно же, был очень силён... И зря я утонул в воспоминаниях - тут же стало безумно жаль самого себя и того, что произошло. Он упрекнул меня в холодности и отсутствии эмоций, я пожелал ему удачи и ушёл. Наверное, я не слишком искренне пожелал ему удачи; судя по тому, что он доставал меня сообщениями то на mail, то на телефон, достойную замену мне он так и не нашёл, но мои принципы и гордость остались невредимы и со мной, одиноким и неудовлетворённым.

Сильный порыв ветра мгновенно рассеял размышления, пришпилив меня к стене сильным порывом, так что низ халата задрался выше головы, прилипнув к спине. Намокшая сигарета оказалась где-то там же. Пытаясь опустить халат на исходную, я оступился, сносимый ветром, и чуть не расстелился, успев упереться спиной в стену.

- Ну, как погодка? - мачо просунул голову в приоткрытую дверь, ехидно улыбаясь, глядя на меня в таком виде.

- Шикарно, - я подкурил вторую сигарету.

- Да? - он выбрался на балкон и стоял теперь почти вплотную, источая жуткий запах пива и острых колбас. - Люблю дождь, - улыбаясь, он дотянулся до края балкона и посмотрел вниз.

На его голову и спину обрушился поток воды, а он лишь засмеялся. Я не ошибся: он псих.

Вдруг он резко оттолкнулся, и мы почти столкнулись лбами. Дождь окатил бешеной волной холодной воды, и нас снесло всё к той же стене, прижав друг к другу. Адреналин был выброшен в кровь, заставив протрезветь в секунду. Теперь уже вторая сигарета, намокнув, развалилась прямо в руке и поплыла вниз к стоку.

Максим не торопился отходить, прижавшись так, что чувствовался ритм его сердца и уровень возбуждения, упирающийся мне в живот. Он провёл свой щетинистой щекой о мою гладковыбритую кожу, и мучительная истома отозвалась внутри живота. Глаза его были сужены, в них читалась решимость, мои же отражали страх и удивление. Он провёл губами, едва касаясь, от щеки к виску, и лёгкий стон вырвался из меня наружу, а тело выгнулось, прижимаясь к его телу.

Команда к действию была дана моим телом против воли разума.

Мягкие тёплые губы скользнули по подбородку, собрав холодные капли, и прильнули к жаждущим губам. Ловкий язык проник вовнутрь, а руки обхватили за талию, и прижали плотнее к себе. Страсть возрастала с каждой секундой, сознание не работало, выбросив белый флаг, а дождь жёстко хлестал нас своими порывами. Его язык был всё настойчивей, а руки сжимали меня всё сильней.

Поборов похоть, я упёрся руками в мускулистые плечи, оторвавшись от его губ.

- Стоп! - простонал я. - Не торопись.

Это всё, что пришло мне в голову, и я прикусил губу, глядя на его красивые пухлые губы.

- Не могу, - выдохнул он, и его язык снова ворвался в мой рот.

Он усадил меня себе на бёдра, так что ноги обвили его талию, и прижал к стене. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда всё в этой же позе он занёс меня в номер, плотно прижимая к себе, вода текла с нас ручьями, образовывая приличные лужи на полу.

Наконец-то нам удалось оторваться друг от друга. Я медленно стягивал промокший насквозь халат, оставшись в столь же мокрых и от этого прозрачных плавках, а мачо, не стесняясь, стянул с себя всё...

- Что ты ищешь? - спросил он, вернувшись из ванной, уже войдя в роль жениха.

- Ключи от чемодана. Там все вещи, бельё.

- Оно тебе нужно? - ухмыляется он.

- Нужно, - вяло и наигранно улыбаюсь в ответ.

- Эти? - он кивает на прикроватный столик, и я действительно вижу ключи от большого чемодана.

Выбрав одни из самых любимых плавок, я снова решил первый занять ванную. К моему удивлению, она уже была почти наполнена, и пена переваливалась через край. Я планировал принять душ, но уступил заботливому вниманию. Закрыв дверь, я швырнул мокрые плавки в раковину и забрался в тёплую пену, половина которой тут же выплеснулась на пол.

Шок! Дверь открылась, и "мой" голый мачо вторгся в столь интимное для меня помещение с бокалами и ещё неоткрытой бутылкой розового шампанского.

- Ты что делаешь?

- Отмечаю наше знакомство, - и он звучно взорвал шампанское. - За знакомство, - протянул мне наполненный бокал, присев на край ванны.

- Прощай, разум, - вырвалось у меня, и я сделал большой глоток.

Он улыбнулся, облизнув губы.

- Двигайся, двигайся, - уже свесив ноги в воду, он стал плавно опускаться в неё, тесня меня к краю.

- Ты куда? - округлил я глаза, прекрасно понимая его намерения.

- К тебе, - едва договорив, он снова прильнул к моим губам.

Пена продолжала падать, выплёскиваться на пол, а его тёплое тело казалось мягким, вызывая во мне нарастающую бурю желания.

Ловкие пальцы скользили по спине, сжимали ягодицы, щипали соски, гладили между ягодиц, достигая сокровенного, слегка поглаживали это место, проникая немного вовнутрь. Лёгкий стон вырывался из меня раз от раза, стоило нашим губам разомкнуться. Он покусывал шею, а я думал о том, как бы не осталось следов.

Его упругий член уже несколько раз приближался к заветному, но я отводил его, упорствуя, и непонятно почему. Все мои принципы были уже неоднократно сегодня перечёркнуты и нарушены, желание захлестывало раз от раза, но грань удавалось не переступать.

Часть 3

После третьего бокала розового шампанского, половина из которого была пролита в воду, голова у меня начала кружиться - действительно, разум начал прощаться с телом. Страсть возрастала от каждого поцелуя всё сильней и стремительней, и вот уже его твёрдый и достаточно габаритный член почти наполовину вошёл в меня. Макс почему-то пристально посмотрел мне прямо в глаза и не отводя взгляд. Ещё одно усилие, и он вошёл до упора, резко и стремительно; моё тело выгнулось, прижавшись к его торсу. Его лобок плотно прижался к моим ягодицам, а острый взгляд смотрел не моргая. Трудно было определить эмоции, это слегка пугало, но нежные губы и язык парня заставили забыть обо всём, едва они приблизились. От страстного и долгого поцелуя моё тело обмякло, давая ему волю в действиях. Двигался он ритмично, и мышцы живота отдавали лёгким жжением.

Каждое его движение отражалось волной на воде, выплёскивая пену на пол. Спустя некоторое время мы уже были в полупустой ванне, а пол был залит сплошным ковром белой пены, пахнущей жасмином.

Макс привстал на колени, поднимая меня за собой, прижал спиной к кафелю и стал ритмичней двигаться, вбивая свой член всё быстрей и быстрей. Его темп ускорялся, дыхание становилось учащённей, а глаза сужались, порой плотно закрывались, и на лице читалась глубина испытываемого удовольствия.

Вдруг он резко замер, сделав глубокий вдох, и меня посетило разочарование: "Неужели всё? Вот так, без бурного happy end?". Но всё оказалось не так просто...

- Первая брачная ночь не должна быть такой, - с этими словами он встал на ноги, держа меня на себе, не вынимая член; пена скользила по коже, падая кусками на пол.

- Что? - я уже не понимал происходящего - ни смысла слов, ни действий, а вяло висел на его шее.

В этой позе мы перемещались уже второй раз, и эта тенденция меня удивляла. Два раза он чуть было не расстелился на полу в ванной, скользя на пене, ещё мы врезались в дверной проём - он локтем, я плечом и коленом. Секс грозил закончиться травмами, но страсть была превыше всего.

Максим мягко опустил меня на кровать, и сухие лепестки мгновенно прилипли к мокрой спине. Потратив минут пять на поцелуй, я почувствовал, как его весьма внушительный член снова набух в полную силу, и стремительные движения возобновились, нарастая новой волной страсти. Мои пальцы впивались в его спину, в его накачанные ноги, тянули его за соски, отчего он постанывал и ритм движений его бёдер и члена ускорялся до сверхзвукового, но при этом он не кончал. Иногда дотягиваясь до его уха, я проникал языком вовнутрь; его глухой стон становился звонким, а его ноги уже порядком дрожали, и он почти лёг на меня, приподняв бёдра.

Так, спустя минут сорок после начала отбойного секса, Макс впился сначала губами, а затем и зубами в мою шею, рыча, оставляя лёгкие укусы, и в этом было что-то животное и безумно возбуждающее, при этом мне пришлось выгнуть спину, чтобы его член проникал вглубь, до самого конца. В какой-то момент он резко встал на колени, сильно схватив меня за талию, так что его пальцы побелели, и он стал двигаться со сверхзвуковой скоростью. Его тело затряслось, живот начал сгибаться от сильных конвульсий раз за разом. Дикий стон вырвался из его груди, и я почувствовал раскалённую кульминацию внутри себя.

Необычный кайф - видеть, как он сгибается пополам, почти упираясь лбом мне в грудь, затем резко выпрямляется, издавая животный стон, и запрокидывает голову назад. Его тело сотрясается в конвульсиях. И так повторяется несколько раз, пока без сил не падает, прижимая меня к кровати, пытаясь держаться, упершись в постель полусогнутыми руками, которые дрожат от напряжения...

Он скатился на бок, развернув меня к себе лицом, и крепко прижал - так что моя щека прижалась к его упругой груди. Для такого бурного оргазма отдышался он довольно быстро, и уже через несколько минут его губы озарила мягкая улыбка, настолько забавная, что невозможно было сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ. Когда он улыбался, у него появлялись глубокие и озорные ямочки на щеках.

Какое-то время мы пристально смотрели друг другу в глаза, без всякой борьбы - кто уступит первым, просто смотрели, и тут телевизор взорвался давно забытым "If you"ll be my baby", Savage Garden. Символично.

Так и не выходя из меня, он перевернулся на спину, естественно, усадив меня сверху. До ужаса не люблю эту позу, поэтому я просто распластался на его груди, слушая его дыхание.

- If you"ll be my baby, - пропел он, заглядывая в мои глаза.

Я лишь улыбнулся в ответ, отведя взгляд в сторону телевизора.

- Как тебе наша первая брачная ночь? - съязвил он.

- Шикарно, - выдавил я из себя, почти засыпая, с членом в заднице.

Он начал отлеплять лепестки от моей кожи, они были почти везде: на спине, руках, шее, ногах.

- Нам надо в душ, - и он потянул свой член на выход.

Я невнятно промычал что-то, перекинувшись с него на кровать.

- Надо смыть с нас эту гадость.

Вот ещё один человек считает эти лепестки гадостью! Эта мысль вызвала у меня искреннюю улыбку. Вставать не хотелось.

И снова на руки... Теперь уже более романтично приподняв, Макс понёс меня в ванную, где было болото из пены, груда мокрой одежды, и в центре красовались пустые бокалы с почти законченной бутылкой розового шампанского.

- Я понимаю, почему русских туристов не любят, - ухмыльнулся я, обводя всё это рукой.

Наверное, это прозвучало как призыв, и Макс всё тем же мокрым полотенцем стал убирать пену с пола. Так минут за семь он привёл здесь всё в порядок, приятно удивив меня своей щепетильностью, а может, покорностью.

Допив шампанское, мы полезли в душ. Вода щипала самое востребованное место на моём теле за сегодняшний день. Я морщился и шипел.

- Что? - кинул он почти без звука.

- Кажется, завтра моя задница будет болеть очень сильно, - поморщился я с улыбкой.

- Прости, - он поцеловал меня за ухом.

- За что? За самый лучший секс в моей жизни? - делая комплимент, я действительно был искренен.

- За то, что больно.

Обернувшись, я столкнулся с его печально-виноватой гримасой.

- Пройдёт, - он казался каким-то наивным и ранимым, и я погладил его по щеке. - А вот воспоминания о самом лучшем сексе останутся, - и я снова подставил спину под струи воды.

Он присел, согнув ноги так, что его глаза оказались как раз на уровне моих ягодиц. Притянув их к себе, он, слегка подув между ними, поочерёдно поцеловал каждую ягодицу, затем, раздвинув их, поцеловал анус и облизал его языком.

Как я ни пытался, но стон от такого удовольствия сдержать не смог. Это самая эрогенная зона моего тела. А он не останавливался, то нежно целуя, то облизывая дырочку, то проникая вовнутрь.

Мой внутренний мир расцвёл всеми красками многогранной палитры, и стон стал долгим и протяжным, раз от раза разрушая тишину. Его руки всё время гладили оба члена - и его, и мой. Я уже просто был готов ещё раз повторить то, что мы делали, но Макс ловко развернул меня, заглотив член почти целиком. Его опытность поражала. Отдаваясь его напористости, я кайфовал от того, что он делал.

Затем он вынул меня из ванны и, положив на пол, навис сверху так, что теперь и его член стремился коснуться моих губ. Я впервые посмотрел на него так близко, и меня поразили габариты (в диаметре не меньше шести). Я кое-как раскрыл рот, чтобы обхватить его, но он так протяжно застонал и усилил свои движения, что я втянул эту громадину в себя, языком изучая этот орган, который недавно побывал внутри меня с другой стороны, изучив пределы моих возможностей и ощущений.

Сейчас же он проникал в меня, доставляя другое удовольствие. Тяжело ударяться раз от раз затылком о кафель, но я продолжал, рассматривая ровные чёрные волосы на лобке. И эта "дорожка"... она была прекрасна.

Макс прочуял мои слабости и стал нежно надавливать пальцем на анус, то отпуская его, то щекоча и доводя тем самым меня до исступления. Я уже не мог сдерживаться и, плотно обхватив его член губами, взвыл, извергаясь в его рот, сотрясая бёдрами. Пока я кончал, пик его возбуждения достиг такой же максимальной отметки, и солоноватая субстанция обильно заполнила мой рот.

Отрезвев от возбуждения, я не понимал, что делать. Мне впервые кончили в рот, да ещё так обильно. А Макс, похоже, был специалист в этом. Обхватив меня за шею, он засосал, так что наши языки ковырялись во всём этом, скатывая сперму в комочки. Малейшее представление о том, что происходит, - и я едва подавил рвотный рефлекс, но Макс так нежно гладил меня по спине и умело целовал, что ощущение это рассеялось.

Мы всё же завершили принятие душа - более целомудренно и уже не притрагивались к алкоголю. За окном всё так же бушевал ливень, а я впервые лежал в номере для новобрачных, охваченный слабостью и теплыми объятиями нежных рук. Двойное одеяло с парчовым тяжёлым покрывалом придавили нас к постели так приятно, что шевелиться не хотелось. За окном бушевала стихия, барабаня по стеклам, а мне в ухо уже сопел случайный попутчик.

В эту ночь мной овладевали быстро, даже стремительно - то случайный парень, то сон...

Часть 4

Что-то приятно щекочет меня, мягко по шее, просыпаться не хочется. Открываю глаза. Шок! Меня пронизывает испуг. Где я?

- Стас, - меня обвивают руки стальным обручем.

Память фрагмент за фрагментом выплёскивает события вчерашнего дня. Я обмякаю в его руках, успокоившись.

- Всё хорошо, - он смотрит на меня сверху вниз, прижав к постели.

- Не сразу вспомнил, где я, - улыбаюсь.

Его улыбка очаровательна, но от него пахнет перегаром. Пиво+розовое шампанское, переработанное организмом, выдаёт не лучшие ноты.

- И, конечно же, с кем... - его взгляд суровый, холодный.

Не хотелось его обидеть.

- Учитывая то, что я всегда сплю один, это непривычно вдвойне, - улыбаюсь как можно нежней.

- То есть я первый? - взгляд серьёзный, наверное, действительно обиженный.

К чёрту, я вижу Макса первый и последний раз, его проблемы.

- Первый, - холодеть начинает мой голос, отдавая напускным безразличием.

- Действительно первая ночь, - улыбается он, - значит новобрачная.

- Про брак не знаю, но во многом первая, - те воспоминания, которые вторгаются в сознание, приятные, слегка обжигают смущением и приливом новой похоти.

- Уже утро, - неожиданно говорит он.

Действительно, за окном рассвело, и наступило серое мрачное утро. Идёт дождь, уже без ветра, но всё же сильный.

- Интересно, во сколько будет вылет? - и его глаза снова подёргивает поволока чего-то мрачного, глаза часто моргают, смотрят куда-то поверх меня.

- Куда летишь?

- В Копенгаген, - и осекаюсь: никогда не рассказываю никому о своих планах. - У меня там долгосрочный проект.

- Любишь долгосрочные проекты? - его глаза блестят, удивляя столь быстрой переменой настроения.

Он подхватывает меня, перевернув на себя, и теперь уже я смотрю на него сверху вниз.

- По-разному бывает, - получилось двусмысленно и интригующе.

- А так? - и он надавливает членом на самое эрогенное для этого место.

- Как же презерватив? - мой голос звучит тоном учительницы начальных классов.

- Вчера же как-то без него обошлись, - улыбается он, а на меня снизу накатывает ужас, холодом пронзая всё моё существо.

"Расслабься", - мысленно умоляю я сам себя.

- Расслабься, - говорит Макс, и я улыбаюсь его телепатии.

Я действительно расслабляюсь, и, смочив рукой головку, он втискивает свой немалый орган в меня. Чувствую, как глаза расширяются, и лёгкий стон возбуждения вырывается наружу. От удовольствия он закатывает глаза, озорные ямочки снова появляются на щеках, и он синхронно двигается, приводя меня в чувство крайнего возбуждения.

- Ещё? - он замер и смотрит в моё алчно-похотливое лицо.

- Ещё!

Он тянет ко мне свои губы, и наш взаимный перегар встречается. Ощущений нет, рецепторы побеждены похотью, чувства обострились, чувствительность зашкалила до предела.

Он продолжает своё победное шествие над осторожностью и принципиальностью, которые выбросили белый флаг, уступив место безрассудству и страсти. Каждая его фрикция вызывает приятную агонию в моём теле. Чувствуя, как жар охватывает меня всего целиком, скидываю с нас слои покрывала и одеял. Сатиновая простыня скользит по обнажённой спине. Губами он дотягивается до моего соска и тянет его губами. Наслаждаясь, закатываю глаза и, как обычно в такие моменты, представляю самого желаемого мною мужчину; сознание выдаёт лицо того, кто сейчас подо мной. Как быстро оно перестраивается!

Открываю глаза, любуюсь его лицом. Мягкие выразительные черты лица, сверкающие серо-голубые глаза, пухлые алые губы приоткрыты, обнажая белоснежные зубы.

- Поиграем? - вырывается наружу моя алчная натура.

Макс удивлённо замирает, и моё тело начинает надвигаться на его. Мы словно единый механизм, который сейчас соединяет единый поршень.

- Ого, а на вид скромный! - это подстёгивает на большее, и ритм моих движений ускоряется. - Осторожней! - в его глазах виднеется потаённый испуг, и скорость моих движений оказывается на пределе возможного.

Упираюсь лбом в его лоб и всё так же быстро двигаюсь, он постанывает. Целую в губы, языки сплетаются; тяжело двигаться, но я не уступаю.

- Стой, а то... - он осекается.

- Кончишь?

- Мгм... - виновато улыбается Макс, обнажая ямочки, которые так заводят меня.

- Кончай, - шепчу я и двигаюсь.

- Кончать? Хорошо... - вызов принят.

Он зажимает мои бёдра, подхватывает их и резко переворачивает меня на спину. Сильными движениями вдалбливает в меня свой член. Я кричу при каждом движении, не сдерживая свой голос. Это у меня впервые.

Его глаза полны страсти, и будь это в другой обстановке, они скорее предвещали бы сильную опасность, но сейчас они дают понять, что кульминация близка.

Вместо того, чтобы кончить и залить меня горячей субстанцией, одной рукой он обхватывает меня за спину, второй под ноги и вскакивает, прижимает спиной к стене и повторяет то, что мы делали в ванной. Мои руки обвили его шею, щекой прижимаюсь к его плечу. И вот он начинает сотрясаться. Смотрю в его лицо, оно безумно от страсти; прикусив губу, он сжал веки и нахмурил брови. Его первый вскрик, и он падает на пол; я оказываюсь сверху. Несмотря на боль в коленях от удара, я подхватываю его же ритм и двигаюсь на его члене. Он раз за разом вскрикивает и сгибается пополам, его голос разносится эхом по комнате. И наконец, выплеснув всю свою раскалённую сперму в меня, он растягивается на полу, и лишь лёгкие конвульсии сотрясают его тело. Приятно смотреть на человека, который испытал такой кайф.

- А ты? - спрашивает он, не открывая глаз, облизывая пересохшие губы.

- Успею, - целую его в шею, стягивая себя с его ещё не совсем обмякшего члена.

- Значит, ещё повторим, - открывая глаза, он наблюдает за тем, как я иду в ванную.

Молчу, ехидно и интригующе, а хочется кричать: "Да, да, да, и не раз".

В ванной всё как было вчера: куча мокрых полотенец и халат. Двое моих плавок в раковине. Мутные разводы от пены на полу...

- Всё хорошо? - от неожиданности вздрагиваю.

Он застал меня за тем, что я стираю плавки в раковине.

- Очень даже! - улыбаюсь, глядя в его глаза через отражение зеркала.

- Я закажу завтрак, - он целует меня в плечо.

Хочу, чтобы этот момент растянулся на всю мою жизнь, убрав прошлое и будущее.

- Чай, лучше чёрный, и если можно, то ягодный, - небрежно прошу, словно знаю этого человека всю жизнь.

Плавки выстираны и высушены феном для рук. Полотенца сложены на подоконнике. Бокалы и пустая бутылка под раковиной. Надеюсь, горничная оценит. Улыбаюсь себе в зеркало. Залез под душ, и теплая вода обладала расслаблением; на колене ссадина от падения. Сильные руки обхватили меня, нежно прижимая спину к скульптурно красивому торсу. Приятно замереть вот так, под струями тёплого душа, прижавшись друг к другу, и ни о чём не думать...

Стук в дверь, и адреналин выброшен в кровь, доведя меня до состояния паники.

- Завтрак, - успокаивает меня Макс и, завернувшись в полотенце, идёт открывать дверь.

Используя теперь уже мужской халат с завернутыми почти в два раза рукавами, появляюсь в комнате спустя минут десять.

Перекатной стол украшен цветами и горящей свечой. Фрукты выложены горкой, рядом какие-то чашки с соусами, мёд, джем. Под металлической крышкой запеканка, под второй - сильно прожаренная яичница с беконом.

- Откуда ты узнал, что запеканка? - я удивляюсь, хотя это может быть просто совпадением.

- Угадал, - улыбается он. - Маловероятно, что ты ешь жареное: слишком стройное тело, слишком мягкая кожа.

- Спасибо.

Вчера я заочно ненавидел этого человека, сегодня он приятно удивляет меня раз за разом. Жаль, что шторма не было, жаль, что мы не оказались в оккупации на месяц.

- И ещё... - выдёргивает он меня из моих мыслей, демонстрируя бутылку шампанского.

- Приключения под Rose, - не могу сдержать иронии.

- За самые незабываемые приключения! - мы поднимаем бокалы, я прижимаюсь спиной к его груди, делая глоток. - Я слышу, как бьётся твоё сердце, - шепчет он мне на ухо.

В этот момент из ТВ звучит песня Эминема со словами "сердце бьётся только с тобой", от смеха я захлёбываюсь шампанским и, хрюкая, выплёвываю остатки, из тех что не вытекли через нос. Ощущение не из приятных. Вместо того, чтобы похлопать по спине, он, взяв за подбородок, разворачивает меня к себе и целует, сильно и жадно, затем надувает мой рот воздухом что есть мочи, и судороги кашля на самом деле проходят, хотя скорее из-за страсти, чем от такого метода.

- Ешь, - шепчет Макс, оторвавшись от моих губ, и моя левая бровь, выгнувшись знаком вопроса, ползёт до середины лба, в знак удивления.

Приятный завтрак был, потому что мы сменили российский музыкальный канал европейским информационным. Шторм всё же был, но он был не настолько значительным, как ожидался. Серьёзных последствий нет. Скоро город и его окрестности перейдут нормальному ритму жизни, или, как мне "понравилась" фраза ведущего, "к жизни в штатном режиме".

Максим ел с аппетитом и очень красиво, почти не сутулясь над тарелкой; было приятно наблюдать за ним, а ему за картинками по тв. Тут же в сознании всплыла народная мудрость: "Если тебе нравится, как мужчина ест, значит это твой мужчина". Подсознание выплеснуло розовую дымку, неоном высветив слово "любовь". Сознание поморщилось, разогнав этот туман поганой метлой, заклеив неон табличкой "Не вздумай". Стало страшно от всего происходящего, от бесконтрольности, которая воцарилась в моей жизни за эти сутки.

Часть 5 (последняя)

Тряхнув головой, я добил в два глотка бокал и пошёл одеваться. Не успел я натянуть плавки, ещё не опустив халат, как щелчок камеры послышался со стороны телевизора. Максим снимал, как я одеваюсь, на телефон.

- Прекрати! - моему испугу не было предела.

- Обещаю, это будет только наша тайна, - и мысль о скором расставании полосонула моё сознание.

Я лишь моргнул, продолжая укладывать те вещи, что успел выложить вечером.

Нежные руки скользнули под халат и обвили ноги; я лишь удивлённо моргнул и понял, что уже сижу у него на коленях. Расставаться не хотелось, но это было неизбежно. Тоска слезами заполнила глаза, а телевизор, переключенный на российский музыкальный канал, орал: "Забирай сердце, обнимай душу, ты самый нежный, ты самый лучший", - и слёзы чуть не потекли ручьями. "Стас, стоп!" - проговорил я сам себе.

- Что с тобой? - Макс обеспокоенно заглядывал в мои увлажнившиеся глаза.

- Перелёт, - выдавил я из себя. - Волнуюсь... - нагло соврал я, опустив глаза.

- Боишься летать?

- Нет, - пожал я плечами. - Просто волнуюсь перед долгим перелётом.

- Понятно, - грусть охватила и его...

Целую парня в уголок губ, нежно и робко, едва касаясь.

- Ты первый раз поцеловал меня сам.

- Учитывая, что мы знакомы всего восемь часов, то многое тут в первый раз.

Он довольно улыбается, и - боже! - снова эти чудесные ямочки. И я утопаю в похоти.

Глажу его короткие волосы, пропуская их сквозь пальцы, и тереблю его ухо. Он изучает губами мою грудь. Покусывает её, засасывает или просто нежно целует.

В зеркале в ванной я видел уже два засоса на шее, а теперь ещё и на груди. Мне всё равно, мне хорошо...

Макс падает на спину, обхватив меня, и переворачивает, всё это происходит одновременно, так что, не успев ничего сообразить, я уже лежу на спине и смотрю ему в глаза. Сначала лёгкие поцелуи, затем они становятся смелее и наглей, и теперь уже его язык хозяйничает у меня во рту, нога закинута на бедро, а руки пытаются испортить уже третьи плавки за эти сутки. Он так и не может их до конца стянуть, поэтому просто шепчет:

- Прости, - и слышится хруст ткани.

- Чёрт с ними, - и я впиваюсь в его губы, он округляет глаза, и довольный его взгляд темнеет подступающей похотью.

Закинув вторую ногу себе на бедро, он смачивает член слюной и вдавливает его аккуратно в меня. Миллиметр за миллиметром ствол входит в меня; чувствую, как горит мой анус и как пульсируют вены на его члене. Мысль о его члене охватывает моё сознание, и похоть полностью обезболивает мои ощущения. Он приподнимается на руках, продолжая ритмично двигать бёдрами, раз за разом погружая всё глубже в меня свой член.

Я вижу его шикарную грудь и идеальный пресс, тонкую дорожку тёмных волос, идущую к паху, ровные и прямые волосы на лобке и ритмично движущееся тело надо мной.

"Захотел бы он меня, если бы не воля случая, не алкоголь и доступность?" - эта мысль внезапно обжигает меня, и всё тело вдруг сжимается в тугой комок.

- Тебе больно? - он останавливается.

- Нет, - мотаю головой, смотрю в его глаза, - хочу ещё, - и облизываю губы.

И ритм возобновился, и ещё ускорился... Макс почему-то всё время заглядывает в мои глаза. Одним только взглядом я спрашиваю его: "Что?".

- У тебя самые красивые глаза, - говорит серьёзным тоном, прерываясь, сохраняя дыхание, - в них видны все эмоции. Впервые вижу тёмно-синие глаза.

Я улыбаюсь, постанывая, мягко царапая ему спину пальцами.

- И ещё я не могу оторваться от твоих сосков, груди и попки, - продолжает он.

Неужели у меня во взгляде видно, насколько я сомневаюсь в себе? И чтобы он не видел моих глаз, я впиваюсь ему в шею, достаю до уха, глажу его языком, проникаю вовнутрь. Его бёдра переключают скорость со второй сразу на четвёртую, и я уже не могу дотянуться ни до его лица, ни до тела.

Макс постанывает, не сдерживая эмоций, я отвечаю тем же, кровать отвечает нам обоим тем, что поскрипывает, а дверь - стуком. Максим замирает, я приподнимаюсь на локтях.

- How are you?

После выяснения имён через дверь нам сообщают, что трансфер в аэропорт прибудет через пятнадцать минут.

- Yes, - кричит Макс и продолжает двигаться, в коридоре слышатся удаляющиеся шаги.

Он переворачивает меня на живот, не вынимая член. Теперь я стою на коленях, прижимаясь головой к его груди, а он продолжает движение к эякуляции. Его темп движений снова нарастает, мои ноги уже подкашиваются, анус горит огнём. Впервые он грубо надавливает мне на спину, прижав мою голову к кровати, и теперь я вижу через свои раздвинутые ноги, как его яйца ударяют о мои. Ещё у него красивые накачанные ноги, мои кажутся тоньше в два раза.

Макс подхватывает меня с кровати, прижимая лицом к стене, я отталкиваюсь, почти загибаясь, и он продолжает долбить меня. Я чувствую возбуждение, мне кажется, что я сейчас кончу.

В дверь опять стучат. Макс отвечает, не останавливаясь. Женский голос сообщает, что трансфер пришёл. Он врёт, что в находится туалете. Следует ответ, что нас ждут внизу, и шаги удаляются. Всё это время он продолжал трахать меня в том же ритме; несмотря на волнение и присутствие кого-то за дверью возбуждение не спало.

Я пытаюсь освободиться:

- Максим, нам пора.

- Сейчас, - пыхтит он, - успеем.

- Хватит, - но получаю в ответ ещё одну сильную фрикцию.

Я вспоминаю его член, когда он приближался к моему лицу в ванной. Ровный, гладкий, идеальный, и сейчас он во мне. От этого внутри меня всё нагревается, и я понимаю, что кончаю. Ноги подгибаются и тянут вниз. Он снимает меня со своего члена, и я сажусь задницей на пол. Максим продолжает руками стимулировать свой великолепный орган, глаза его сужаются, а отверстие члена расширяется, и мутная жидкость выплёскивается длинной струёй, попадая мне на лицо, немного на стену... ещё раз, ещё, и заканчивается всё четвёртым выстрелом и его громким вскриком.

Мы сидим на полу, оба в сперме, довольные, и тут я вспоминаю, что нас ждут.

- Макс. Машина ждёт!

Несусь в ванную, ударяюсь ногой, вскрикиваю. Смываю остатки спермы, вытираюсь. Макс, не напрягаясь, вытирается полотенцем и уже одевается. Мечусь по комнате. Порванные плавки запихиваю в чемодан. Успеваю одеть только спортивные штаны "Гальяно" и майку, куртку "Дизель" - в таком виде я обычно хожу за кофе в "Старбакс", что находится на углу моего дома. Волосы растрёпаны, лицо пунцовое. Максим ухмыляется.

Недовольная администратор испепеляет нас взглядом.

Когда она хамовато спрашивает, сколько нас можно ждать, Макс не теряется и, почти тыча пальцем ей в плечо, громко говорит, что он не солдат в её полку и собираться за секунды не может. Её запал проходит, и гнев сменяется на милость, она начинает извиняться, что они никак не рассчитывали на такой объём посетителей...

В бизнес зону мы почти неслись. Макс резко остановился и крикнул мне в спину, что ему нужно ещё в дьюти фри. Я мотнул головой, пожимая плечами, и пошёл в бизнес-зал.

Мой вылет был через сорок минут, регистрация бизнес зоны в этот раз проходила за десять минут до вылета. Оставив вещи возле стойки всё у того же столика, я пошёл в ближайший бутик дьюти фри, купил солнечные очки, и мой вид стал ещё больше походить на вид мажора с кичливым "а мне всё пофигу". Шоколад с мятой и шоколад с перцем, пара коробок каких-то странных конфет, громадная очередь в алкоголе... Я попросил принести в бизнес зону на моё имя несколько бутылок "Асти" и литровую бутылку виски. Менеджер расшаркивался, я дал ему на чай десять долларов, и он обещал принести и принять оплату прямо там.

Успев покурить, я как раз вернулся, когда принесли кофе. Дьюти фри не было, Макса тоже. Мне стало тоскливо, и я стал листать свои забытые вчера "Forbes", на подоконнике лежала "The Times", оставленная здесь так же вчера. Я тоскливо стал прокручивать в голове всё то, что произошло с момента "ваш рейс задерживается" до "ваш вылет через сорок минут". А ведь прошло не двенадцать часов, а всего десять.

- Мистер, приглашаем вас пройти на регистрацию.

- Мне должны принести кое-что из дьюти фри, - я пытаюсь оттягивать время, а ведь я даже не знаю, куда и каким рейсом он летит.

- Простите, но там сейчас очень большие очереди, и вполне возможно, что они не успеют, а мы не можем из-за этого задерживать рейс.

- Я понимаю.

- Может, я смогу помочь чем-то? - она тоже оценила мои щенячьи глаза, которые обо всём говорят сами за себя.

- Я хотел взять шампанское и виски.

- У нас в баре есть виски, ещё водка и коньяк. Оплатить можно как наличными, так и по карте.

В итоге я купил виски, коньяк, два энергетика и получил в подарок упаковку с засахаренной вишней, дольки мандарина в шоколаде и вяленый киви. Щедро...

Бизнес-класс самолёта почти пустой. Толстый дядька на первом ряду, семейная пара в самом углу и я. Рассматриваю аэропорт, непогода и сервис которого подарили мне одни из лучших моментов в моей жизни.

страницы [1] . . . [3] [4] [5]