Оттенки (глава 3, Попутчик)

Часть 1

Подкатегория: без секса

Нет, он не то чтобы чего-то не понимал. Мне и сейчас кажется, что он просто тотально туп и пуст, хотя такта у него хватало молчать долго и не приставать с разными ненужными вопросами. Что касалось меня, я старательно пытался стереть из памяти события того вечера.

Согревала мысль о близящемся отпуске, поэтому на работе, обложившись документами, я старательно имитировал занятость. Сослуживцы странно на меня косились, удивляясь моему стремлению к работе. Ну не объяснять же этому планктону, что я просто боюсь идти домой, потому что меня там ждёт ухмыляющаяся физиономия, готовый ужин и... молчание. Вот что раздражает ещё больше - молчание! Даже не поскандалить! Неужели недоумок не понимает, что лучше уж один раз проораться и продолжить жить в том же ключе? Покричали и забыли, или как-то так.

Нет, Ник упрямо будет молчать, стыдливо упирая зенки в пол, при нашей встрече в коридоре, готовя мои любимые блюда, которые так соблазнительно пахнут, когда я прихожу. Хер тебе, скотина - лучше голодная смерть, чем вражеские подачки! Нет, что он о себе думает вообще? Воспользовался моей растерянностью и облапал всего, однополая его душонка! Конечно, у кого хочешь хер встанет! Даже у кого его нет, наверное. Тьфу, противно вспоминать!

Завёл привычку посещать сайты недвижимости, решив съехать сразу после приезда от родителей, к которым собрался двинуть на время отпуска. Даже билеты уже купил. Хмырю, кстати, ничего не сообщил; интересно, переживать будет, если однажды я с работы просто не приду? Ничего, пусть паникует. Морги обзванивает, больницы.

В голове методично всплывали картины, как он после очередного отказа в наличии у них моего бездыханного тела бросает очередной телефон в стену. Последний живописно разлетается на сотню маленьких осколков. Ник в отчаянии роняет голову в ладони, проводит ими по голове и... с треском вырывает из неё клочья уложенных волос! Бросает их в солидную кучу собственной шерсти у ног. Полными слёз глазами, теперь уж точно превратившимися в два бездонных колодца, полных света, теперь чуть тронутого дымкой, шарит по моей пустой комнате. Нервно вздыхает и достаёт из кармана своих неизменных шорт ещё один телефон... Картина повторяется снова.

Ну и как после такого его бросать? Один без меня он точно эту квартиру не потянет, с его-то зарплатой! Тьфу ты, надоел. Вечно с ним проблемы какие-то: то фантики от конфет в карманах моего халата, то съехать нормально не получается. Всё из-за него - портит и портит мне моё безоблачное существование. Ничего, найдёт себе какого-нибудь дружка из своих и будет жить счастливо. Может, его новому соседу и не противно будет обсуждать жопо-письки в интернете!

С силой, которую только могла выдержать компьютерная мышка под рукой, я закрыл вкладку с очередным сайтом аренды квартир. Подходящих вариантов было мало. Даже слишком. Как бы не пришлось после отпуска возвращаться к моему неандертальцу. Впрочем, меня это волновало мало - сегодня был короткий рабочий день, а затем последние часы перед долгожданным отдыхом. Билеты на самолёт в бумажнике, сумка с вещами под столом. Своему домашнему, мозгом обделённому, оставил холодную записку: "Уехал к родителям". Хотя искушение оставить его без информации было так высоко. Воображение снова нарисовало мечущегося в панике по квартире детину, сшибающего углы, дерущего себя за волосы. И плачущего! Навзрыд! Тогда я приписал: "P. S. Тебе не идут проплешины", кинул записку на стол и ушёл.

Но все мысли о необдуманности и легкомысленности моего поступка затерялись где-то в Москве, когда я сел в кресло самолёта. Прибыв раньше времени, пройдя первым регистрацию, я понял, что сейчас вполне можно было расслабиться. Полёт обещал быть коротким, возможно, даже с соседом повезёт. Хотя какое это имеет значение? Я достал планшет и стал читать начатую недавно книгу - к слову, казавшуюся мне жуткой скукотищей. Поэтому, потеряв нить повествования, я стал, косясь, наблюдать за рассаживающими пассажирами. Немногие из них, улыбаясь, обменивались любезностями, разбирались с ручной кладью, превращая своими мелкими действиями борт в муравейник - хаотичный и бессмысленный. Но это только на первый взгляд.

- ... не кажется это хорошей идеей, - проговорил в телефон парень, остановившийся рядом со мной и свободной рукой указавший, что его место у иллюминатора. - Она мало того, что не создаёт впечатление достойной девушки, так ещё и модель никакая... какая-какая - бабистая! Послушай мнение постороннего человека...

Терпеть не могу становиться свидетелем посторонних разговоров. Неудобно это как-то. Но уши же не заткнёшь. И пусть я тактично отвернулся в противоположную сторону, взгляд зацепился за внешность юноши. Не слишком высокий, зато широкий в плечах, он не казался красивым. Похоже, он относился к тому типу мужчин, который Ник охарактеризовал бы как-нибудь так: "заводской натурал обыкновенный", - и даже заострять внимание на нём не стал бы. Под тяжестью массивной грудной клетки плечи его были слегка сведены вперёд, придавая телу сутулость. Не согласовывалась с картинкой рабочего парня только его упаковка. Одет он был слишком стильно и со вкусом - для обычного работяги. Ну и место в салоне бизнес-класса...

- ... и я тебя, дорогой, - продолжал мой собеседник, - я тебя очень люблю. Не переживай, вернусь быстрее, чем ты думаешь.

На последней фразе я, наверное, слишком резко обернулся и уставился на мужчину. Теперь точно было видно, что, несмотря на свою ухоженность и аккуратность, ему около тридцати. На массивном носу сидели очки в металлической оправе с тонировкой, видна была лёгкая небритость. Волосы, аккуратно постриженные, были слегка удлинены, соответствуя последнему веянию деловой моды. Спокойные серые глаза послали мне сноп искр, тонкие губы изогнула усмешка.

Я вовремя спохватился, отвернувшись в другую сторону. В лицо бросили крови. До боли прикусил губу. Нет, ну почему я всегда попадаю в какие-то неудобные ситуации? Впрочем, может, мне только так показалось? Ну не похож он на этого! Или, может, он с сыном разговаривал, или с другом. Да мало ли почему мужчина признаётся кому-то в любви! Да ещё и в публичном месте.

"Жизнь с этим идиотом превратила тебя в параноика, везде теперь видишь гомосексуалов. Даже там, где её нет и быть не может. А ты ведёшься, попадаешь в неудобные ситуации. Сам виноват! А если он ещё сейчас спросит, что это меня так удивило, ещё и извиняться придётся! Вот вляпался, недоделок!"

Тем временем мужчина перестал разговаривать по телефону, а стюарды стали зачитывать предварительную информацию перед взлётом, тем самым отсрочивая момент неудобных вопросов. Прошло несколько минут, и мы уже поднимались в воздух.

- Извините, - поговорил уверенный голос слева, - я поставил Вас в неудобное положение.

Чёрт тебя дери, да ты ещё и разговорчивый, болтун! Придушил бы эти стереотипы про попутчиков. Мол, надо говорить, душу выкладывать, а то сосед себя неудобно чувствует. Да хер вам с два! Лучше молчать и не тревожить своей жалкой жизнью не менее жалкую жизнь кого-то ещё!

Но делать нечего, вымучив в проход самую нейтральную из своих улыбок, я повернулся к собеседнику. Прямо с готовым оскалом!

- Нет, что вы, - елейным голосом поговорил я, - просто удивлён. Не каждый, даже самый смелый человек способен так открыто высказать свою симпатию, не боясь неодобрения общественности. Впрочем, вы наверняка разговаривали с сыном или...

- Нет, - перебил меня мужчина, - вы всё правильно поняли. Я прощался со своим любимым мужчиной. Он несколько излишне расстраивается, когда мне предстоят длительные командировки.

Бестолковая улыбочка с моего лица сползла. Хотя сил не придавать лицу излишнего удивления хватило. На лице мужчины тем временем проскользнула тень нежности, странной, трепетной привязанности, преданности, на несколько мгновений превратившей его в щенка английского спаниеля.

- Что ж, - я позволил себе повести бровью, - любовь прекрасна в любом... эм, виде.

- Не одобряете? Очевидно, только на корпоративах да в интернетах способны о терпимости говорить... А знаете что? - голос собеседника оставался спокойным, но каким-то натянутым, словно он сам уже не рад был начатому диалогу. - Не ваше дело!

- Да я и не спорю, - отозвался я, разведя руками, - вы сами открыли эту тему.

Я отвёл взгляд, краем глаза заметив, что мужчина стиснул подлокотник кресла сильной рукой. Устыдив себя в столь агрессивном отношении к нему, я стал изучать противоположный ряд. Впрочем, ничего интересного там не находилось, взгляд то и дело возвращался к мужчине, изучавшему бескрайний простор неба.

Быть может, и правы ученые, что ориентация не дело выбора и не извращение. Как там говорится: "вариант нормы"? А мы, обычные люди, слишком равняемся на какие-то другие нормы. А кто их определил? Такие же, как и мы, обычные, и определили, оставив остальных за бортом. И мы даже понять, что эти... "меньшинства" хотят, не пытаемся. Только противоречим им. Впрочем, чем больше об этом говорим, тем сильнее разгорается пожар. Европа уже пылает, а родное отечество пока лишь травится углекислым газом того пламени да брыкается в агонии, точно подыхающая лошадь.

- Но вы даже аргументировать свою ненависть не можете, - спустя какое-то время продолжил мужчина, не удосуживаясь повернуться ко мне, - кроме, скажем, противоестественности наших предпочтений. Упускаете только одно...

Он повернулся ко мне, и я заинтересованно остановил на нём взгляд. Безусловно, он обладал всеми атрибутами настоящего мужчины - с теми неожиданно прекрасными слияниями в одном твёрдости и решительности в работе и нежности и трепетности в семье. Говорят, что-то ёкает в груди при виде того, как глава семейства гуляет с коляской или успокаивает своё чадо. Ну, скажем откровенно, у меня не ёкает.

Но внимание он завоевать сумел. И я уже с интересом пялился на него, ожидая продолжения. Какие-либо агрессивные шаги затолкал подальше, раз уж мужику не терпится выговориться. Или он хочет оправдаться, раз так спалился.

Часть 2 (последняя)

- Любовь... - подвёл он итог. - Природе любовь не свойственна. Она по обычаю жестока и цинична в своей гармонии и равновесии. Тонкости душевные, коими обладает человек, ей мало знакомы. Поэтому и не стоит приплетать одно к другому. Они не складываются.

- Однако, - настало время удивляться мне, - я никогда не думал об этом.

- И не нужно, вы ещё слишком молоды и... не женаты?

- Нет, холост, - усмехнулся я, - всё по той же причине молодости.

- И любовными узами не связаны?

- Почему вы так решили?

- Искренне влюблённый интеллигентный человек не станет вступать в агрессивные переговоры. Ему просто не будет дела до конфликта.

Мужчина весело улыбнулся, и невозможно было оставить эту улыбку без ответа. Его глаза сыпали искрами, а на лице уже стали обозначаться морщины слишком радостного человека. Он протянул мне руку для пожатия:

- Андрей. Рад благополучному разрешению нашего небольшого разногласия.

- Максим, - рука была большой, сухой и грубой, - прошу прощения за свою несдержанность.

- Пустое... - секунду спустя продолжил новый знакомый. - А я любил и был женат на чудесной женщине. Она подарила мне прекрасную дочь, Алису. И мы были счастливы.

Он замолчал.

- Что же произошло? - я решил разорвать молчание.

- Всё обычно, даже банально. Я работяга. Всю жизнь на заводе. Женился рано, дочь сразу появилась. Тащил всё в семью, на себя времени не оставалось. Денег, конечно, не хватало. Так она и ушла к другому, и дочь забрала. А я молодой ещё был, 25 всего. Так, думал, повешусь. Пока...

Он лукаво посмотрел на меня, словно оценивая степень надобности для меня его рассказа или то, как я способен буду его воспринять.

- Я всегда компанейский был. Так у меня ещё со школы друзья остались. Потом как-то из компании моей, ещё по молодости, друзья есть. Так и общались уже. И был парень, он самый молодой у нас, на четыре года меня младше. Мы его любили, он весёлый такой, живой... Я только развёлся. Запил. Так он от меня ни на шаг не отходил. Сам не пил, больше мне подливал. Так вот как-то мы с ним... - он снова посмотрел на меня оценивающе, - в постели одной и оказались. Пьяные, конечно. А наутро я с похмелья в душе решил: выйду - убью к чертям! А он давай мне под дверью в любви признаваться да плакать. Ну и что мне с ним тогда делать было?

Мужчина замолчал, уставившись в иллюминатор. Я был несколько ошарашен. Нет, не историей. Чего-то подобного вполне можно было ожидать. Пара пьяных мужиков... Да кого из нас на эксперименты не тянуло по пьяному-то делу? Но были интонации! Бывшая жена, пусть даже предавшая и подставившая его, не вызывала отвращения, словно так и должно было быть. Она сделала выбор для себя - забыв, правда, мужа спросить. Но это не важно, ведь в рассказе был ещё неведомый мне юноша. О нём речь шла с такой теплотой, словно Андрей сейчас описал в нескольких предложениях океан за окном, в котором рассекал пространство наш самолёт.

- Не знаю, что тогда со мной случилось. Я вышел, обнял его, и мы так долго простояли. После этого всё и покатилось. Он словно второе дыхание мне дал. Отправил учиться, работу сменить заставил, даже одежду поменял, обозвав это "новым стилем". Во всём старался мне угождать и делать лучше для меня. Весь быт перевернул с ног на голову. А сейчас... - мужчина развёл руками, - да я даже не знаю, что бы делал без него. Он мне выкарабкаться из ямы помог, и сейчас я сижу и с гордостью могу об этом говорить!

Я даже не знал, как реагировать на подобные рассказы, с подобными настроениями. Вроде бы, с одной стороны - молодец мужик, обошёлся без однополых тонкостей, вроде кто, где, кого и как, а впечатление мерзкое оставил. Ну надо было ему это рассказывать?! Словно я выказал какой-то непомерный интерес к его личной жизни, заставив его распинаться передо мной. Впрочем, он так дружественно всё рассказывал... Другое дело, что я, мразь невоспитанная, оказался настолько безразличным, что чуть не стошнил ему на безупречные брюки от подобных рассказов.

- Действительно, подобное отношение друг к другу сейчас редко видишь, - подумав, ответил я, - но ведь это элементарное проявление дружбы, понимания - по большей части. А что если бы не произошло тогда этой... неприятной случайности?

- Тогда... - Андрей задумался. - Если бы он откровенно признался мне в своей гомосексуальности, думаю, я бы не понял его. Даже не смог бы принять. Тогда мне было бы это отвратительно.

- Тогда я более толерантен, чем вы, - и я ответил улыбкой на его удивлённый взгляд, - я уже около двух лет живу с парнем, который тоже... эм, помог мне, когда было совсем тяжело и выхода, казалось, нет. И он гей. Но он никогда не пытался затащить меня в постель, хотя мы частенько напивались вместе.

Я развёл руками. Мужчина с большим вниманием посмотрел на меня, перемежая удивление с жёсткостью. На скулах его заходили желваки.

- Гомосексуалы не секс-машины, - довольно резко и отрывисто сказал Андрей, - вопреки бытующему мнению среди натуралов. Нам так же близки понятия любви и верности, как и вам. Мы так же тяжело переживаем расставания и предательства. Марсиан из нас сделали вы.

Он отвернулся, решив, очевидно, что дал мне достаточно пищи для размышлений. Я ещё секунду буравил взглядом его аккуратно стриженный затылок, но, справившись с волной агрессии, выдохнул и, вспомнив про книгу, вернулся к чтению.

Глаза бегали по строчкам, но содержание книги не задевало сознание, только лишь образ Никиты всё чётче вставал в памяти. Сейчас он должен уже прийти домой, обнаружить записку, и ничего в ней не понять, скомкать её, бросить в мусор и... пойти на свои сайты знакомств. Теперь у него есть время на это, он даже "друга" может к себе пригласить и оторваться с ним по полной программе.

Воображение живо нарисовало Никиту, занимающегося сексом с тощеньким маленьким юношей. Правда, моя неискушённость в вопросе гомолюбви диктовала свои условия, и незнакомый мне юноша больше походил на девушку. Да и поза, выбранная для соития, была, на мой взгляд, неудобной для нетрадиционной пары. Ник стоял в полный рост у кухонного стола, как раз с той стороны, где он обычно готовит. Голый. Демонстрируя все прелести своей безупречной фигуры. На его торсе повисло тщедушное тельце. По обтянутым кожей костям можно было изучать анатомию. На плече и ягодице "жертвы" виднелись татуировки - какие-то иероглифы. Тощей задницей существо сидело на краю стола, на разделочной доске, высоко подняв ноги и обхватив ими бёдра Ника. Руки же моего соседа спокойно покоились на этой самой тощей жопе, сильными движениями заставляя тело любовника подпрыгивать. Он обвил руками шею Никиты и громко, абсолютно по-женски, стонал и вскрикивал, иногда покусывая могучее плечо Ника. На столе валялись разрезанные овощи, дополняя композицию. На фоне огромного Никиты тело юноши казалось совсем уж тоненьким и незначительным. Он продолжал вскрикивать от наслаждения, искажая от удовольствия свое смазливое лицо...

Отмахнувшись от навязчивой картинки и решив для себя больше никогда к такому не обращаться, я опять попытался начать читать. Но мысли били уже в другом ключе. Что если Ника перемкнёт в один из дней? Напившись и не контролируя себя, этот мерзавец может сделать со мной всё что угодно! Не убить, конечно, нет. Он животное мирное. Но утолить свою похоть моим телом - вполне! Кто же знает, что у него в голове творится... У них у всех творится!

Я глубоко вдохнул, выдохнул, решив приложить ещё больше усилий к поискам новой квартиры.

Но у него уже было столько возможностей, и он мог воспользоваться любой из них! Но он и прикоснулся-то ко мне только недавно, и всё из-за этой приснопамятной истории в подъезде. Хотя что я говорю! Сам ввёл его в искушение, не надо было перед ним стоять вот так... голому. Стояла бы передо мной девушка в одном белье с полным доступом "для потрогать", конечно, я бы воспользовался ситуацией.

Так что же, судя по моей реакции, мне это понравилось? Может, я сам от себя скрываю что-то? Ну уж нет! Я мужик! У меня характер, щетина, и... и я сплю с женщинами! Тьфу ты, подумаешь только о себе такое...

Но воображение мигом пририсовало на размытом пятне лица любовника Никиты мою морду, перекошенную от наслаждения и, задыхаясь, изрекающую: "Трахай меня, трахай, мой неутомимый жеребец!"...

Меня передёрнуло. Ничего радужного в подобной перспективе я не видел. Грязно, отвратительно, мерзко. И задница, наверняка, болит! Нужно будет поинтересоваться у Ника, правда ли это. Так, чисто гипотетически...

Нет, точно нет, у меня с Никитой ничего быть не может! Он столько раз мне помогал, всегда был добр и отзывчив. Он отличный друг и сосед. Пусть он гей, но кто без изъяна? Он же никогда меня ни к чему не склонял. Последнее происшествие не в счёт. Но уехать я всё равно уеду - это уже дело решённое.

- Знаете, - я старался говорить как можно мягче, - мой сосед один из самых достойных людей, которых я когда-либо встречал. Ориентация его здесь абсолютно не при чём.

Андрей дёрнулся, словно его окатили холодной водой. Он пристально посмотрел на меня.

- Рад, что есть люди, которые это понимают. Не теряйте вашей привязанности к нему.

- Сейчас мне кажется, что он единственный мой друг.

Остаток дороги мы провели в молчании. Взор попутчика утопал в бескрайней синеве неба, я пытался читать, пропуская мысли, отвлекаясь на других пассажиров.

Полёт прошел достаточно быстро и без проблем. Хотя я так и не научился не трусить во время полёта, близость предстоящего отдыха спасала от всех возможных страхов. Прошло некоторое время после посадки, и мы уже выходили в здание аэропорта. Зауралье встретило нас неслыханной для Москвы пургой и, казалось, непереносимым холодом. Я уже совсем отвык от этого и забыл, как здесь бывает неуютно.

Андрей шёл рядом, мы ещё не успели попрощаться. Я потянулся за телефоном, который был выключен на время перелёта, включил его. Минуло несколько секунд приветственной заставки, после экран дисплея продемонстрировал отличную связь, но и отсутствие звонков и СМС. Разочарованно вздохнув, запихнув телефон в карман, я повернулся к попутчику.

- Что ж, было приятно с вами познакомиться, - я протянул ему руку, - и скоротать...

Мобильный в кармане ожил мелодией для СМС. Я отдёрнул протянутую руку, засунув её в карман, извлёк телефон, автоматическим движением открыл СМС и прочитал: "Беспощадная скотина! Твоя мама сдала мне тебя неделю назад. Приятного отдыха!".

Я поднял глаза, встретившись с ухмыляющимся взглядом Андрея, изучающим мое лыбящееся лицо.

- Простите, сосед интересуется, как я долетел. Так вот, - и я вновь протянул ему руку. - Удачи Вам, приятно было познакомиться.

- Не удивлён, что Вы так расцвели, - ухмыльнулся мужчина. - Знаете, ведь всё может перемениться.

Он стиснул мою ладонь крепким, мужским рукопожатием, после развернулся и, не оборачиваясь, ушёл. А я уже приметил на скамейках ожидания своих родителей.

Мой отдых начался.

страницы [1] [2]