Выход в город

Поезд прибыл в Петербург в начале восьмого утра. Я выбрался из плацкартного вагона на платформу и от души вдохнул свежего, немного влажного воздуха. Голова немного закружилась, и, чтобы не упасть, как подстреленная пьяным казаком курица, я схватился за мачту освещения.

Почти неделю в пути на боковушке рядом с сортиром, охренеешь тут! Не то что голова закружится, инсульт случиться может! Отдышавшись, я зашагал к зданию вокзала. Меня тут же облепили бабки, предлагавшие снять комнату, и небритые таксисты, мечтавшие отвезти меня хоть на край света. С невозмутимым видом я обошёл их всех, купил в ларьке баночку "фанты", вскрыл её, как истосковавшийся по работе патологоанатом тело юной нимфы, и тут случилась небольшая неприятность.

Сладкая жёлтая газировка крутым фонтаном выплеснулась из дырочки прямо мне в лицо. От неожиданности я ахнул и чихнул. Всё лицо оказалось залито лимонадом, моя длинная челка намокла и упала на глаза. Кое-как утеревшись носовым платком, я раздраженно выпил "фанту", бросил банку в урну и через широкий проход вошёл в здание вокзала. Несмотря на ранний час, зал был заполнен людьми. Они сидели на чемоданах и тюках, ожидая своего поезда. У всех был мрачный вид. Даже карапузы сидели с такими недовольными лицами, что напоминали скорей подвыпивших мужичков. Отпускной сезон был в самом разгаре.

Отдых требует жертв и душевных страданий. Но для меня всё это осталось позади. И длинный путь из Братска в Петербург в горячем вагоне, насквозь прокуренном, провонявшем пердежом и сырыми носками, теперь показался чем-то далеким. Хо-хо!

Я решил не спускаться в метро, а прогуляться по знаменитому Невскому проспекту. Карту Петербурга я как следует изучил ещё у себя в городе. В грязном некрасивом городе, задыхающемся от промышленных отходов. Теперь он казался мне тюрьмой, из которой я сбежал. Настроение снова улучшилось, и я даже забыл про то, что лицо у меня в липких пятнах, которые неплохо было бы где-то смыть.

Насвистывая, я шёл к выходу, и уже видел через открывающиеся двери красивые старинные дома. До выхода оставалось метров десять, как вдруг дорогу мне преградили два милиционера. Один был невысокого роста, лет сорока, плотный, с красным некрасивым лицом и толстыми сиреневыми губами. Причем нижняя губа была ещё и вывернута, будто в неё воткнули невидимые крючки и оттянули вниз. Второй милиционер был высокий и стройный, на вид ему было не больше тридцати. И что сразу бросилось мне в глаза - его ресницы. Казалось, на них можно положить по три спички одновременно, и они не упадут.

- Не спеши, шкет! - сказал некрасивый. - Стой на месте.

Я, конечно, остановился. Разве у меня был выбор.

- Предъяви-ка документы, парень, - продолжал некрасивый. - Что-то у тебя вид стремный, сынуля.

Я достал паспорт и протянул красивому. Тот взял его и передал некрасивому. Некрасивый раскрыл его толстыми пальцами.

- Ого! Да ты к нам издалека пожаловал. Братск? Это где? В Латвии?

- Это Иркутская область, - ответил я.

Красивый улыбнулся, обнажив влажные, белые зубы. От этой улыбки меня вдруг бросило в жар, и прилипшая "фанта", размокнув, потекла по лицу.

- Нам надо тебя проверить. Провести досмотр, - сказал некрасивый. - Идём-ка в пикет, юноша.

Он убрал мой паспорт в карман. Красивый взял меня крепко за руку и повёл.

- В чём дело? - спросил я. - Что я сделал?

- Проверим тебя на наркоту, - сказал некрасивый. - У нас информация, что из Латвии должна прибыть большая партия амфетамина.

- Но я-то не из Латвии, - ответил я.

- Вот это мы и проверим, братец.

Меня завели в пикет. Это была небольшая комната с потрескавшимся кафелем на полу и стенах, и тусклой лампочкой под потолком. Напоминало провинциальный морг. Или общественный туалет. Точно! Здесь и раковина была прямо у входа.

- Открой сумку, - сказал некрасивый.

А красивый так ничего и не сказал. Мне уже стало интересно, какой у него голос. Я открыл сумку. И тут за дело взялся как раз красивый. Именно он устроил шмон в моих вещах. Это было не так уж и плохо. Я бы не стерпел, если бы его красномордый напарник полез в сумку своими ручишками, как у старой прачки. Красивый вытащил моё нижнее белье и внимательно осмотрел. Его заинтересовали мои трусы психоделической расцветки.

- Какой-то наркоманский трусняк, - сказал некрасивый. - Дай-ка их мне.

Он взял трусы, все четыре пары, и стал обнюхивать. Глаза его затуманились, он вдруг уткнулся в них лицом и часто задышал. От стыда я не знал, куда себя деть. В поезде душа, само собой, не было. Но трусы я менял раз в два дня. Ношеные складывал в пакет. Именно эти самые трусы и попали некрасивому в руки.

- Ну как? - спросил вдруг красивый. Голос у него был звонкий, как перебор струн испанской гитары.

- А? - оторвался некрасивый. - Вроде бы наркоты нет. Давай дальше.

Он с неохотой отложил трусы. Затем они тщательно перебрали всю мою одежду, заглянули во все кармашки сумки, но ничего противозаконного, разумеется, не нашли.

- Всё равно я чувствую, что этот салага нас за нос водит, - сказал некрасивый. - Нужен личный досмотр.

- Уверен?

- Погляди на его мурло. Оно всё желтое. Пацан наверняка обкурился!

- Точно. Нужен личный досмотр, - сказал красивый.

- Что за досмотр? - спросил я испуганно.

- Раздевайся, - ответил некрасивый, и его нижняя вывороченная уродливая губа мелко затряслась, как будто вдруг умерла отдельно от тела и забилась в конвульсии.

Я снял футболку, обнажив своё худое, безволосое тело.

- Руки подними.

Некрасивый тщательно ощупал меня теплыми пальцами. Заглянул в подмышки, нюхнул.

- Господи, что это за парфюм у тебя? У меня аж мозги подпрыгнули.

Это был недельный пот, впитавший в себя пердёж, курево и перегар плацкарта. Но я смолчал.

- Ладно, тут чисто. Теперь, парень, снимай штанишки, - сказал некрасивый, сопя носом. - И не заставляй нас ждать.

Красивый разглядывал меня в упор. И я спустил джинсы до колен.

- Трусы тоже! - прошептал некрасивый в самое ухо.

Дрожа, я спустил трусы. Затаив дыхание, они уставились на мои розовые гениталии, практически безволосые.

- Чёрт! Ты видишь это? - прошептал некрасивый.

А красивый лишь надменно усмехнулся.

- Погладь свой член! - приказал некрасивый.

- Что сделать?! - воскликнул я.

- Я хотел сказать, приподними член, я хочу видеть, не приклеена ли у тебя к мошонке наркота.

- Что за глупости?!

Не дав мне опомниться, он зажал мой рот и осторожно приподнял мой член и тщательно ощупал. Потом его пальцы поползли к яичкам и стали ими играть. Красивый лишь наблюдал. И что это за напасть? Ну почему не он это делал, а его уродливый напарник???!!

- Кажется, наркоты нет, - сказал некрасивый и вдруг облизал пальца, которыми меня ощупывал там внизу.

Я ошарашенно глядел на него. Да он сам был похож на наркомана, дорвавшегося до героина. А сволочь красивый лишь ухмылялся.

- Осталось последнее, но самое важное, - проговорил некрасивый. - Нужно осмотреть твою попку! Я уверен, ты там кое-что прячешь.

- Ничего я там не прячу! - закричал я, с трудом сдерживая слезы.

- Если не сделаешь, что я говорю, пойдешь в обезьянник на сутки. У нас там как раз сидит Серёжа. Это местный бомж. У него на днях нос отвалился от сифилиса.

Я повернулся спиной и раздвинул ягодицы. Милиционеры молчали. Я слышал дыхание некрасивого, будто кузнечные меха раздувались.

- Ты это видишь? - раздался голос некрасивого. - Совершенство! Но почему она такая мокрая?

- Это от страха, - ответил красивый все так же насмешливо и высокомерно.

- Так дело не пойдёт. Бог меня не простит, если я всё так оставлю.

Я почувствовал его дыхание на своём копчике. И тут же между ягодиц мне ткнулось что-то холодное и мокрое, заскользило там со скоростью ягуара, которому подпалили под хвостом, и злостью медведя, разбуженного январской ночью. Он совершал настоящие акробатические трюки языком в моей попке, а его красивый напарник стоял, скрестив руки на груди, и смотрел взглядом, каким Наполеон смотрел на свою армию, входившую в Москву. Между тем некрасивый застонал, дёрнулся, его нос при этом уткнулся мне в анус, и тут же мне на ногу, прямо под колено, брызнуло горячее и липкое. Потекло вниз, гадко щекоча.

- Ах! - сказал некрасивый. - Такой попки у меня не было с девяносто второго года!

- Поздравляю, - хмыкнул красивый. Потом посмотрел на меня с неприязнью и отвернулся.

- Можешь идти, парниша, ты чист! - сказал некрасивый.

Чист?! О, как бы я поспорил! Но делать было нечего. Трясущимися руками я натянул одежду, сложил вещи в сумку и забрал мой паспорт. А потом всё-таки через двери вокзала вошёл в Петербург. Или Петербург вошёл в меня?..