Я люблю

Часть 1

Подкатегория: без секса

1. Давид и Голиаф

- Отдай! - пропищал Зяблик, глядя на стоящего рядом громилу.

Клим полагал, что третирование сильными особями слабых заканчивается в школе. Однако, уже будучи второкурсником элитного высшего учебного заведения, постоянно наблюдал, как дюжий бугай Борис Баранников (дал же Бог говорящую фамилию) сублимирует свою энергию на мелком Тимофее Зябликове. Вот и сегодня Баран силой лишил отличника телефона и забавлялся рассматриванием входящих контактов.

- Ни хрена, Зябликов, тебе только мама звонит! - ржал Боря и его стадо.

- Отдай! - повторил Тима уже слабее.

Он стоял, опустив голову, весь пунцовый от стыда и от праведного гнева.

Клим ненавидел себя за слабость духа, мешающую ему вступиться за Зяблика. Но тут скорее срабатывал инстинкт самосохранения. Он сам являлся часто предметом насмешек со стороны барановского стада. И причиной тому была не только невыдающаяся по силе фигура (а скорее аристократически тонкая), но и чёрные волосы, отпущенные до плеч, и по-эмовски длинная челка. Ему своя причёска очень нравилась и, по его особенному убеждению, была ему к лицу, но бараны полагали, что мужчине это не пристало.

- Телефон отдал! - голос лезвием разрезал смех толпы.

Этот голос Клим узнал бы, наверное, из тысячи. Сердце тут же дёрнулось в припадке и ускорило свою жизнедеятельность. Носителем голоса был Давид Родионов. Да, он определённо был бы достоин стать натурщиком великого Микеланджело. Высокий, стройный, мощный, точно вытесанный из камня. Он поражал своим великолепным телом и по-мужски волевым лицом. Тёмно-русые волосы его были коротко стрижены, зелёные глаза смотрели хищно из-под слегка нависших бровей. Давид прекрасно подошёл бы для рекламы товаров "для настоящих мужчин", этакий несравненный мэн с бокалом неприлично дорогого коньяка, закуривающий кубинскую сигару. Клим был влюблён в него. Отчаянно и безнадёжно.

Баран что-то промямлил в ответ, но идти на Давида, даже в окружении стада, не решился. На самом деле деление территории между этими двумя самцами произошло ещё на первом курсе, когда в присутствии довольно большой толпы Давид сразил Голиафа. Тогда чувство, зародившееся в душе Клима при первом знакомстве, разрослось и приняло окончательную форму.

Зяблик, получивший свой телефон обратно, с благодарностью взглянул на Давида и потопал к аудитории. Клим тоже потянулся на семинар по прикладной экономике.

2. Гелла, но не Гуралиа

- Привет, - Клим тяжело бухнулся на сиденье рядом с Геллой Вишняковой.

Эта роковая брюнетка занимала особенное место в жизни парня.

С Геллой они познакомились ещё в песочнице. Клим тогда с настойчивостью Жанны д`Арк лепил из песка кулич. Гелла, возникшая из кустов, двинулась в сторону его кулича и со скоростью фурии смела тот с лица земли. Синеглазый парнишка тут же заревел, оплакивая результат своего титанического труда и размазывая слёзки грязными ручками. Гелле ноющий малыш пришёлся не по вкусу, и она, тут же отобрав у пострадавшего лопатку, стукнула его ею по голове. Клим, окончательно разобидевшись, зарыдал пуще прежнего. Девочка, с минуту понаблюдав за ним, неожиданно тоже скуксилась, отбросила лопатку и стала успокаивать обиженного. Через несколько минут они вместе лепили куличи и с тех пор больше не расставались.

Гелла росла и вскоре превратилась в умопомрачительную красотку, но жёсткость и твёрдость характера так и не утратила. Она всегда предпочитала мужскую компанию женской, никогда не была склонна к истерикам, обладала аналитическим умом и недевичьей логикой. Клим сравнивал её с кофе без сахара - ароматным, бодрящим, но горьким, как хина.

- Угадай, что у нас на следующей неделе? - протянула она.

- Мне нужна минута для размышления... Всемирный день защиты прав потребителей?

- Смешно, - Гелла занялась рассматриванием своего безупречного маникюра. - Я хочу пригласить Давида на свой день старения.

- Нет, - выдавил из себя Клим, прекрасно понимая однако, что против лома нет приёма.

- Да, - безапелляционно ответила Гелла, сверкнув карими глазами. - Не думай, что хочу устроить твою личную жизнь. Но мне порядком надоело видеть, как мой половозрелый друг бережёт свою невинность для безнадёжного варианта. Я Аллу пригласила.

По убеждению Клима, Алла была порядочной шлюхой. Она относилась к тому типу девушек-блондинок, которые, осознав свою привлекательность для представителей мужского пола, вовсю этим пользовались. Мужчины имели Аллу физически, а она пользовалась их кошельками. Нет, она не была продажной в прямом смысле этого слова, а только выбирала себе партнёров из сильных мира сего. Клим знал, что Алла Давида не пропустит, её радар работал безупречно.

- Это подло, - прошептал Клим. - И не по-дружески.

Он пронаблюдал за тем, как идеальная правая бровь Геллы удивлённо поползла вверх.

- Меньшинств не спрашивали, - ядовито улыбнувшись, процедила она. - Это мой праздник.

3. Не было бы счастья, да несчастье...

Гелла осуществила задуманное во вторник. Притормозив на умопомрачительных шпильках рядом с Давидом, она, включив одну из самых привлекательных улыбок, пролепетала о желании видеть его на своём празднике жизни. Давид растерянно переваривал её щебетание (надо сказать, за два курса они фактически не общались) и уже собрался было тактично отказаться, как Гелла с придыханием прошептала:

- Откажешься - огорчусь и прокляну, - и, не давая ему шанса опомниться, протянула приглашение с адресом Содома.

Настроение Клима, наблюдавшего всю эту фантасмагорию, было безнадёжно испорчено. Весь день он ходил как в воду опущенный, потому даже не сразу отреагировал на голос Давида, окликнувший его у выхода.

- Клим... Привет, - Давид поравнялся с черноволосым.

- Привет, - окончательно смутившись, пролепетал тот.

- Я тебя о помощи хотел попросить. Гелла меня на свой день рождения пригласила, а я понятия не имею, что ей подарить. Может, посоветуешь?

Ах, вот оно что! Клим даже не знал, как реагировать. Свой подарок Гелле он не выбирал. Подарок она заказала за 3 месяца до дня рождения, чтобы у него было время материально подготовиться. Надо сказать, что Гелла всегда очень практично подходила к праздникам. Все, кто являлся её друзьями, получали уведомление о том, что нужно ей дарить и в каком количестве. Это освобождало именинницу от лишнего барахла и значительно облегчало жизнь дарителям.

- Только не цветы, - искренне постарался помочь Клим. - И игрушки мягкие не дари, конфеты не надо. Никаких шариков воздушных...

По мере того, как Клим тараторил, Давид мрачнел. Один за другим отваливались возможные варианты его подарка.

- И никаких живых существ: ни котят, ни щенят, ни кроликов, - продолжал Клим.

- Послушай, Клим. Мне неудобно, конечно, но, может, мы с тобой завтра вечером проедемся по магазинам, посмотрим что-нибудь.

Клим опешил. Завтра... вечером... вместе... вдвоём?

- Если тебя это не затруднит, конечно.

- Да... Я согласен... Поедем, посмотрим. Купим чего-нибудь, - бессвязно тараторил Клим.

- Телефонами обменяемся? А завтра я за тобой заеду.

4. Адам и... Адам

Клим, прилетев из универа, где они целых два раза перекинулись с любимым незначительными фразами, начал готовиться к встрече. Он сразу полез в душ, где стал обрабатывать своё тело аппетитно пахнущим гелем для душа. Надо признать, Клим никогда не считал себя привлекательным, несмотря на все увещевания окружающих. Его белоснежная кожа, чистоте которой позавидовала бы любая японская гейша, вызывала у него раздражение. Отсутствие прыщей и мелких недостатков он с удовольствием бы променял на смуглые, загорелые телеса. Но надо объективно признать, что он был столь же привлекателен, как Давид, только обладал иной, мягкой, аристократической красотой. Его гибкое нежное тело поражало изяществом и плавностью линий. Он весь дышал неприкрытой юностью.

Закончив с душем, Клим побежал к шкафу и с ужасом констатировал, что он абсолютно не знает, что надеть. В ином случае он сразу бы набрал Геллу, и та с хирургической точностью подсказала бы ему идеальный вариант. Но сегодня был особенный случай. В итоге выбор его остановился на пальто от Burberry, графитового цвета узких брюках и серой трикотажной кофте. Своим внешним видом Клим остался доволен, что бывало редко.

Звонок Давида вывел его из оцепенения и придирчивого разглядывания себя у зеркала. И, кинув последний взгляд на свою фигуру, он поспешил на встречу.

Знакомый джип чероки маячил своими габаритами во дворе пятиэтажки, привлекая внимание пацанов на баскетбольной площадке. Хозяин машины наблюдал за слонявшимся по тротуару котом, хотя мысли его бродили далеко. Причиной всему был сон, который некстати забрёл ему вчера в голову.

Давиду снился день рождения Геллы, хотя саму виновницу торжества Морфей ему не показал. Парень отчётливо помнил, как стоял в одной комнате с Климом, причём тот по какой-то неведомой ему причине был в жутком махровом халате. Давид так же запомнил парализующее влечение, которое он испытывал к юноше. Тот, должно быть, только что вышел из душа, волосы его были влажными, обнажённая шея манила своей белизной. Во сне Давид чувствовал возбуждение, он был смел во сне. Не было никаких сомнений в дальнейшем шаге, и он, не задумываясь, переступил черту. Одно движение навстречу, и его руки коснулись пояса халата. Одно касание, и пояс падает на пол. "Не надо, пожалуйста", - возбуждённо шепчет Клим...

Часть 2 (последняя)

Звук открывающейся двери вырвал парня из воспоминаний.

- Привет ещё раз, - Клим неуверенно запрыгнул в салон.

- Здравствуй, - собираясь с мыслями, ответил Давид. - Куда поедем?

- Сначала в "Еву", - тушуясь, ответил парень под приятное урчание машины.

Клим старался как можно меньше смотреть на водителя. В голове отчаянно крутилось: "Сладкие вина, фреш апельсина, как же красиво он ведёт машину. Некогда думать, дымит резина, мой секси-символ за рулём болида". Давид был в одной футболке, куртка была закинута на заднее сиденье, поэтому Клим мог по достоинству оценить красоту любимой фигуры. Сильные руки уверенно держали руль, еле осязаемый запах любимого мужчины, слитый из парфюма, геля для бритья, дезодоранта и неуловимого, только ему присущего запаха, окутывал салон. Оба парня были поглощены своими мыслями.

В "Еву" они прибыли минут через 10 и за всё это время перекинулись лишь несколькими незначительными фразами. Но вскоре шумная мишура торгового центра вывела их из оцепенения. В окружении толпы Клим стал посмелее, и разговор между парнями тут же полился плавно и легко.

Давид, слушая мягкий голос Клима, старался прислушиваться и к себе. Было бы самообманом полагать, что Родионов раньше не обращал на него внимания. Клим всегда казался ему необыкновенным, непохожим на него самого, другим и потому невероятно влекущим. Стены, крепко стоящие в сознании Давида, долго не позволяли ему увидеть в парне объект влечения или сексуального желания. Но подсознание рвалось наружу, и сон был его первым ярким манёвром за последние два года. Надо сказать, что Давид не стал считать себя геем после увиденных ярких картинок. Сны, по его мнению, не имели рационального зерна. К тому же его постельный опыт был немал и не рождал сомнений в его мужественности или гетеросексуальности. Но что-то менялось в нём, и парень это чувствовал.

Он стал замечать в Климе то, чего раньше не видел. У него, оказывается, были синие глаза и едва заметная родинка под нижней губой. Когда тот смеялся, на щёки набегали ямочки, делая его таким... привлекательным. И смех его был подобен искрам для сознания Давида. Ему хотелось, чтобы Клим улыбался, чтобы парню было хорошо рядом с ним. Чары окутывали его, сила подчинялась слабости, мощь титана была сражена нежностью...

- Полегче, пидорас, - прорычал нетрезвый мужик.

Клим, эмоционально рассказывающий очередную историю, и не заметил проходящего рядом мужчину. Столкновение было случайным. Столь же спонтанной была реакция неадекватного, да и слово "пидорас", вырвавшееся из его уст, было скорее междометием, чем указанием на реальную ориентацию парня.

- Извините, - пролепетал Клим, смутившись.

Краска слетела с его щёк, пятнами покрыв шею.

Давид почувствовал, как Вселенная мешком падает ему на плечи. В мозг ударил запах торгового центра, шум раздражающего люда, музыка динамиков. Инстинкты мяли разум, тяжёлым гулом гнев вливался в вены. Он схватил мужика за грудки одним резким движением, готовый сломать его и уничтожить. Мельком он увидел метнувшийся ужас в глазах жертвы, но это не ослабило его решимость.

- Давид, хватит... Зачем? - испуганно вскрикнул Клим, сжимая слабыми пальцами плечо любимого.

- Извинись, - холодно выдохнул Давид жертве, стараясь взять себя в руки.

- Звиняйте, - проблеял мужик и поспешил ретироваться, что-то бормоча под нос.

Грудь Давида тяжело вздымалась от нахлынувших эмоций, он часто и рвано втягивал воздух.

- Здесь неподалёку магазин бижутерии, пойдём там что-нибудь посмотрим, - пробормотал Клим, оглядывая стянувшуюся к конфликту шайку постояльцев торгового центра.

До магазина они снова добирались молча. Клим боялся заговорить с Давидом, а тот отчаянно старался переварить произошедшее. Ладно, он бы ещё с кулаками девушку полез защищать, оправдание этому можно было найти. Но Клим - парень и сам должен постоять за себя, коли для него это важно.

- Пришли, - тихо проговорил Клим, не поднимая глаз на Давида.

Родионов, глядя на опущенные худенькие плечи своего спутника, неожиданно понял, что порвёт любого, кто попытается его обидеть.

- Или здесь выберем, или я куплю цветы с шарами, - улыбнулся Давид.

Синие глаза из-под пушистых ресниц тут же засияли, Клим заулыбался. Давид почувствовал, что пропадает.

5. Неформалка

Девушка у прилавка интенсивно мучила во рту жевательную резинку, а та с чвакающим звуком металась от одной челюсти к другой. Вид у дамы был нарочито лишённый формализма. Двуцветные волосы, пережившие десятки химических атак, сухими паклями обрамляли лицо. Пирсинг брови располагался аккурат возле крупного прыща. И оба, казалось, были не в восторге от такого соседства.

Девушка смерила Клима заинтересованным взглядом, и Давид тут же обречённо вздохнул.

- Вам помочь? - промямлила она, с трудом справляясь с белой массой во рту.

Обращение её полагалось только Климу, брутального самца же она не замечала в упор.

- Да, - как всегда теряясь, ответил Клим и поспешил описать желаемое.

Девушка, так и не дослушав, потянула его к стеллажам, впрочем, довольно профессионально представляя товар.

Давид в одиночестве рассматривал разные витиеватые украшения из серебра. Чего здесь только не было: серьги, кольца, браслеты, подвески, цепи, броши, пирсинги... И всё это разнообразных форм и размеров. Он видел подвески в форме пуговок, глаз, пёрышков, зонтиков, велосипедов, пауков, вилок, кошачьих и щенячьих поп, голых человечков и даже фаллосов. И во всё это безумство, казалось бы, каким-то странным образом затесался греческий простой крестик. Ему явно было здесь не место, но это скромное украшение никак не могло вырваться наружу.

- Давид, посмотри, - голос Клима бархатом разлился по магазину.

Это точно подходило Гелле. Винтажная подвеска была выполнена в стиле старинного кружева. Тонкая резьба была облечена в строгую форму и вылита из металла. Они всё-таки сумели найти подарок.

Оплачивая украшение, Давид, к изумлению Клима, взял ещё и серебряный крестик. Клим прекрасно понимал, что Гелла носить его не будет, и уже начал составлять план, как забрать понравившееся украшение себе.

- Позвони мне, - неожиданно промурчала продавщица, протягивая Климу номер телефона, начирканный на чеке.

"Смело", - подумал Давид и повернулся к выходу, стараясь скрыть улыбку.

6. Минус надо зачёркивать так, чтобы получался плюс, а не икс и не крест

Клим растерянно опустился на переднее сиденье машины рядом с Давидом. С ним никогда так откровенно не заигрывали женщины. Это было странно и ново для парня.

- Позвонишь? - усмехаясь, спросил Давид, заводя чероки.

- Нет, то есть не знаю... Нет, - растерянно ответил Клим.

В голову Давида строем полезли странные мысли. А вдруг она вполне во вкусе Клима? Его ведь тоже можно отнести к разным неформальным объединениям (ни у кого из друзей Давида не было длинных волос и серёжки в ухе). И грудь у неё весьма аппетитная, троечка точно, может, даже с плюсом.

- Всё-таки красивый кулон мы выбрали, - прощебетал Клим, разглядывая подвеску.

- Ты её имя-то спросил? - почему-то раздражаясь, ответил Давид.

- Чьё? - непонимающе вопросило черноволосое чудо, смотря на парня лучезарными глазами.

- Очарованной.

- Ира, кажется. Ирэн, - окончательно смутившись, пролепетал Клим.

Они подъехали к знакомой пятиэтажке. Весеннее небо хмурилось и вот-вот готово было заплакать. Давид повернулся и посмотрел на Клима. Тот тут же густо покраснел и опустил глаза. Родионов не отдавал себе отчёт в своих желаниях. Ситуация напоминала окончание свидания и требовала завершающей сладкой точки. Приподнять его подбородок, заглянуть в глаза и...

"О чём ты думаешь?!", - спрашивал себя Давид.

- Ну, я пойду, - волнуясь, сказал Клим. - До завтра.

- Подожди, - Давид неожиданно вспомнил о своём подарке; он достал маленькую коробочку с крестиком и протянул её Климу. - Спасибо за помощь.

- Что ты... Не нужно, - снова затараторило черноволосое чудо.

- От подарка не отказываются. Можешь выбросить, если не по вкусу.

Клим протянул дрожащие пальцы к коробочке, и та выскользнула из неуверенных рук. Оба юноши быстро наклонились за вещицей и стукнулись макушками. Смех разрядил обстановку.

- До завтра, - мягко шепнул Клим, выходя из машины.

- До завтра, - ответил Давид.

Парень следил за тем, как Клим, волнуясь, доставал ключи из кармана. Ключи упали, и парень неуклюже полез их поднимать, подметая пол своим пальто. Давид неосознанно улыбнулся, нежность окутывала его пеленой, как город покрывала пелена дождя.

7. До Содома далеко...

- Где был? - мама мешала в глубокой чаше очередной кулинарный шедевр.

- Маша, ему 19, то, что он вообще возвращается домой, - это хороший знак, - высказался из зала папа.

- Я просто интересуюсь, - улыбнулась мама.

- Помогал выбирать Гелле подарок, - ответил Клим, стягивая верхнюю одежду.

- Сатана желает править бал, - снова отозвался отец.

На самом деле Петру Семёновичу нравилась Гелла. Он считал, что человек такого склада характера должен присутствовать рядом с его мягким и поразительно неуверенным в себе сыном.

- Я буду переживать. Обязательно праздник за городом устраивать? Здесь бы посидели в кафе или ресторане, - Мария Александровна продолжала что-то месить.

- Решать же не мне, - улыбнулся Клим.

Парень обожал своих родителей, он вообще был невероятно привязан к семье. Общение с ними никогда не доставляло ему дискомфорт, не вызывало раздражение. Они были семьёй. Настоящей семьёй. Но сегодня Климу физически необходимо было остаться одному - слишком много чувств бушевало в его юношеском теле.

Он шагнул в свою комнату, аккуратно щёлкнул замком. Клим не боялся, что к нему зайдут без стука, но сегодня полное единение с собой ему было нужно. Быстро стянув с себя одежду, парень в одних плавках скользнул под мягкое одеяло. Он долг рассматривал крестик в своих руках и даже один раз легонько прикоснулся к нему губами. Воспоминания прошедшего дня складывались в картинки, мысли переплетались с ощущениями. Он аккуратно надел крестик на шею, чувствуя едва заметное прикосновение к коже. Сейчас, однако, оно показалось ему таким острым. Рука Клима неуверенно скользнула по животу, он сглотнул, чувствуя волну возбуждения.

- Клим, иди покушай!

Иногда Климу остро хотелось жить одному в съёмной квартире...

В это время Давид нервно барабанил пальцами по обивке салона. Нужно было чем-то перекрыть мысли. Зажать кислород самокопанию. Он рванул к ближайшему магазину. Через несколько минут он ехал к Тане с бутылкой хорошего вина для неё и коньяком для себя. Конфеты и фрукты покоились на заднем сиденье рядом с курткой. Ему хотелось секса, нет, скорее, хотелось самоутверждения. Всё, что угодно, только не думать, не анализировать.

страницы [1] [2]