Любовь с примесью паранойи (глава 1) (Рассказ про любовь)

Часть 1

Я всегда был невысоким, а в юном возрасте ещё и болезненным, поэтому мама рано записала меня на плаванье. Выше я от этого не стал, зато стал подтянут и широкоплеч. Моя низкорослость всё не давала маме покоя (она не была очень высокой, зато мой отец был под 2 метра ростом), и она продолжала таскать меня по врачам. Закончилось это тем, что эндокринолог всё-таки нашёл какую-то аномалию в моём гормональном фоне и прописал мне кучу всяких пилюлек. Вопреки маминым ожиданиям, от этого я также не стал выше. Зато кое-что другое выросло, причём стремительно. В положенном возрасте я был счастливым обладателем тенора, волосяного покрова во всех полагающихся местах, шестнадцатисантиметрового члена и мозолистой правой руки.

Я всегда тянулся к ребятам постарше - со сверстниками мне было не очень интересно. В это же время я часто ездил на сборы и соревнования, где в основном тусил с ребятами старше меня. Всегда находилась возможность скрыться от бдительного ока тренера и нажраться в хлам. На одной из таких тусовок я и потерял девственность с одной из пловчих из какого-то Мухосранска. С тех пор я регулярно трахался со всякими иногородними девицами, специально избегая девушек из своего города.

Свободного времени у меня было не особенно много: школа-тренировки-домашки-сон. Даже выходные проходили большей частью в бассейне. Всё изменилось два года спустя, когда, возвращаясь зимним вечером с тренировки, я повстречался в тёмной подворотне с пятью отморозками с кусками арматуры наперевес. Всё было банально и предсказуемо. Возможно, если б я не сопротивлялся, всё обошлось бы малой кровью, но я был молод, горяч и глуп. В итоге нашли меня чисто случайно - какой-то мужик не мог дотерпеть до дома и, не испугавшись декабрьских морозов, завернул за угол отлить.

В больницу я попал в довольно тяжёлом состоянии: 2 сломанных ребра, открытый перелом правого предплечья, закрытый перелом правой большой и малой берцовых костей, сотрясение, переохлаждение, многочисленные ушибы и потеря крови. Первые 3 дня в больнице я не помню. В общей сложности я там провалялся около трёх недель, плюс ещё столько же дома. Рука срослась довольно быстро, а вот с ногой мучился около двух месяцев. Ходить на костылях в школу зимой - то ещё удовольствие...

Вернуться в бассейн мне разрешили лишь в апреле. Я понимал, что на спортивной карьере можно поставить крест. До лета я пропадал в бассейне, пытался обрести прежнюю форму, но всё было напрасно. Когда я окончательно убедился в том, что никогда мне не вернуть былого уровня, я бросил плавание совсем.

Внезапно у меня образовалась куча свободного времени, и я был зол на весь мир. Вот так я и попал в тусовку скинхедов. Это лето было наполнено пьянством, блядством и потасовками. И больше всего в этом всём мне импонировало именно последнее. В драках в первое время меня недооценивали: низенький (всего 168 см) и худенький. Они не учли, что низкий рост не всегда недостаток, жилистость они приняли за худобу, а вся та злоба и агрессия, которой не было больше выхода через спорт, не давала мне остановиться несмотря ни на что. Каждый раз я представлял, что избиваю тех, кто избил меня тогда. Тех, кто отобрал у меня всё, что я любил и к чему стремился. Драться для меня стало самоцелью, спровоцировать меня могла любая мелочь, и очень быстро я обзавёлся репутацией человека, которого лучше не трогать. Меня боялись, меня уважали.

Наступил сентябрь, и начался последний год школы. Учиться я стал на "отъебись", прогуливал что можно и что нельзя. Одевался я исключительно в скиновском стиле. Несколько раз подрался в школе. Стал частым гостем у завуча и директрисы. Мать поделать ничего не могла. Пыталась уговорить меня вернуться в плавание, но безрезультатно. Я продолжал тусить со скинами, бухать, курить план, драться и ебаться. Короче говоря - пошёл по наклонной.

Более-менее меня притормозило лишь к Новому году, который я, как и предыдущий, провёл в больнице. Но на этот раз пациентом был не я, а моя мать. Я всё-таки довёл её до инфаркта, за что мне и по сей день жутко стыдно. Я подтянул учёбу, сдал экзамены с весьма хорошим результатом, поступил в хороший ВУЗ на бюджет, но скиновскую компанию всё же не бросил. С пьянством и блядством я попустился, но вот от потасовок отказаться никак не мог.

Идеология меня не особенно интересовала, я скорее подыгрывал скинам, чем истинно верил во все их лозунги. Кое-что, безусловно, оседало в мозгу, но это было лишь поначалу. Я прочёл весь необходимый минимум и даже сверх того. Мог поддержать беседу на любую тематику, некоторых даже мог поставить в тупик противоречиями. Но до конца я во всё это не верил, хотя и пытался себя убедить в этом, сам не знаю зачем.

Первый курс прошёл без особых событий. Я был распиздяем, но учился хорошо. В какой-то момент я всё-таки вернулся к плаванию, хоть и сменил бассейн и тренера. Мне это далось нелегко - сожаления о загубленной спортивной карьере никак не давали мне покоя. Но свою компанию я так и не бросил.

Начался второй курс, и вот тут-то всё и закрутилось.

Появление новичка в нашей группе стало для меня неожиданностью. Наш новенький оказался евреем. Я не знаю, о чём думали его родители, когда выбирали ему имя, но более нелепого сочетания я не встречал - Игнат Либерман. И это меня просто взбесило! Как он может носить чисто русское имя?! Да к тому же обладать такой красивой внешностью: высокий, стройный, густые чёрные волосы, большие чёрные глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц, тонкий нос и полные губы. При виде его на ум приходило слово "породистый". Да и в целом какая-то не очень еврейская внешность у него была. Все девицы в нашей группе определённо "потекли" и смотрели на него томными глазами.

Как потом выяснилось, он напортачил что-то с документами при поступлении, оказался на заочке, но умудрился выиграть какую-то олимпиаду, и его перевели на дневное, на освободившееся бюджетное место одного из отчисленных из нашей группы.

Первй парой у нас были лабы по физике, а поскольку нас делили на группы по списку, мы оказались вместе - моя фамилия шла следом за его. Он неловко мялся около стола, а потом уселся напротив меня. Он смущённо улыбнулся мне, а я показал ему средний палец и пересел ближе к окну. До конца дня я его игнорировал и избегал, а когда все пошли отмечать начало нового учебного года, я под каким-то предлогом отмазался и ушёл к скинам - руки просто чесались набить кому-то морду. Домой я пришёл пьяный в дым и с разбитой губой, благо мама была на сутках (она хирург).

Утром я проснулся со знатным похмельем. К счастью, была суббота и никуда идти не надо было. Голова агонизировала, и никакими таблетками успокоить её не удавалось. Я решил опохмелиться и нетвёрдой походкой отправился за пивом. Оно было тёплое и противное, но уже после первых нескольких глотков я почувствовал, что в голове проясняется. Мои мысли начали возвращаться к моему новому одногруппнику.

Я всё никак не мог выкинуть из головы его смущённую улыбку. Я злился. Но не на то, что у меня появился конкурент - ведь до сих пор именно я был объектом девичьих грёз на нашем, и не только, потоке. И даже не на то, что он еврей с русским именем. Я злился на то, что, несмотря на всё это, он мне нравился. Я злился на то, что я, как и вся женская половина, "потёк". Я его хотел, и это меня бесило. Никогда раньше у меня ничего подобного не было. Я перетрахал десятки баб, возможно, даже сотню. В бассейне я видел кучу красивых голых парней, но ни один из них не вызвал у меня подобных мыслей. Я даже однажды целовался с одним приятелем, но лишь потому, что девчонка была согласна на секс втроём только при условии, что мы с ним будем "исполнять" друг с другом. Ничего особенного я тогда не почувствовал, влечения к нему не было совершенно никакого, причём взаимно. Кроме парочки поцелуев, у нас с ним ничего и не было-то.

Этим вечером я снова напился. Домой не пошёл, сказал матери, что заночую у друга, а сам остался в подвале, в котором у нас был скиновский штаб. Вырубился я только под утро, за окном уже светало, и все разошлись. В гордом одиночестве я уснул прямо на полу.

До понедельника я оклемался. Новенького я по возможности избегал, да и он обходил меня стороной - я хоть давно уже и не одевался как скин, но по случаю обвешался символикой. Неделя шла достаточно спокойно, пока не настало время физкультуры. Когда я впервые увидел его в одних трусах, то невольно уставился на них, и он это заметил. А вот я заметил, что он заметил, слишком поздно. К счастью, я только начал твердеть - в голове моментально начали носиться похотливые мыслишки. К тому же я всё ещё был в штанах, и я почти уверен, что видно ничего не было. А когда я заметил спокойный, изучающий взгляд его чёрных глаз, это подействовало на меня лучше любого холодного душа. Я отвернулся и продолжил переодеваться. Никто из нас не сказал ни слова. С тех пор я старался быть от него как можно дальше, приходить и уходить последним. Избегать и игнорировать его я не мог лишь на лабах.

Однажды в начале ноября я проводил вечер в привычной компании скинов, но разругался со всеми (не помню уже, по какой причине), психанул и свалил. Домой идти не хотелось, поэтому я взял пива и устроился в сквере на лавочке. Как обычно, стоило мне остаться одному хоть на 5 минут, мысли неизбежно привели меня к тому же - к Игнату. Вот уже два месяца я самозабвенно дрочил лишь на его светлый образ. Я даже умудрился втихую сделать несколько довольно фапательных снимков на телефон.

Часть 2

- Тут не занято? - прозвучал голос слева от меня.

Каково же было моё удивление, когда я увидел, что голос принадлежал объекту моих размышлений. Сказать, что я растерялся, - не сказать ничего. Я лишь смог отрицательно покачать головой. Игнат плюхнулся рядом со мной, откинулся на спинку скамьи и сделал долгий глоток из банки, которую держал в руке. Я же сидел рядом, как парализованный.

- У тебя курить есть? А то у меня закончились, - спросил он меня.

Я не глядя протянул ему пачку и закурил сам. Курили мы в полной тишине, он периодически на меня посматривал. Я же уставился прямо перед собой. Сердце моё грозилось выскочить из груди, в ушах стучало.

- Скажи, я тебе настолько противен, потому что я еврей? Или есть какие-то более объективные причины?

Я продолжал сидеть, будто больной столбняком. Он толкнул меня в плечо:

- Ты хоть можешь на меня посмотреть, я ведь с тобой разговариваю!

Я повернулся, и то, что я увидел, совершенно выбило меня из колеи, - он плакал, хотя по голосу это было незаметно.

- Везде, где бы я ни оказался, найдутся такие, как ты. Вам ведь всем плевать на то, что за человек перед вами... Я не человек, со мной можно делать всё, что вам хочется, и всем наплевать на это! Можно обзывать меня, унижать, оскорблять, избивать! Вот что я тебе сделал? Не так хожу? Не так дышу?

Вся эта тирада сопровождалась его толчками то в моё плечо, то в грудь. Я наконец вышел из ступора:

- Хули ты до меня доебался? Я что, трогал тебя? Или ты спецом нарываешься?

- Я знаю, что это был ты. Если не лично, то это было сделано по твоей наводке!

- Чё за ахинея? Ты о чём вообще?

- Не надо вот только строить из себя невинность! Это ты или кто-то из твоей банды напал вчера на меня в подъезде!

- Ты что, совсем охренел?! Да я знать не знаю, где ты живёшь!

- Это был ты, больше некому.

- Слушай сюда, и слушай внимательно: мне нет до тебя никакого дела. Я тебя и пальцем не трогал! И у меня есть более интересные занятия, чем тратить на тебя время.

- Это какие же? Нажираться и устраивать дебоши?

- О, я смотрю, ты прям всё обо мне знаешь! - я был зол не на шутку; я стоял над ним, и кулаки уже чесались. - Уматывай отсюда, умник, иначе сейчас начнётся пьяный дебош...

Он смотрел на меня снизу вверх своими влажными чёрными глазами. Было что-то беззащитное в его взгляде, и моя злость даже начала понемногу отступать. А потом он резко бросился вперёд. Я не успел отойти, и мы повалились на землю.

Дракой это трудно было назвать, скорее подойдёт слово "возня". Какое-то время мы катались по земле, пока мне не удалось вывернуться и усесться на него сверху. Я пригвоздил его к земле: руки зажаты вдоль тела, ноги прижаты моими, сам же я сидел на его бёдрах. После нескольких безрезультатных попыток вырваться он, наконец, затих. Лицо его было искажено бессильной злобой.

- Успокоился? Если я тебя отпущу, ты не сделаешь ничего глупого? Потому что я тебя уложу. Я этого не хочу, но если ты меня вынудишь - я это сделаю.

Игнат смотрел на меня молча и злобно. Я решил не рисковать.

- Мне плевать, веришь ты мне или нет. Если бы я хотел тебя избить, то не стал бы это делать исподтишка. И подговаривать мне никого не надо, я и в одиночку вполне способен с тобой справиться, в чём мы только что убедились. Сделай себе одолжение - иди домой. И оставь меня в покое.

Я встал и отправился обратно к лавочке, открыл последнюю бутылку пива и закурил. В скором времени ко мне присоединился Игнат. Он вопросительно взглянул на сигареты, я кивнул и пододвинул пачку ближе к нему. Он глубоко затянулся и выдохнул:

- Ладно, я тебе верю.

- Вот спасибо! Я уже говорил - мне плевать. Докуривай и отваливай.

- Это ты из-за спорта такой? Из-за того, что пришлось бросить?

Меня будто холодной водой окатили. Поутихшая было злость начала возвращаться:

- Слушай ты, психотерапевт-самоучка, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Откуда ты вообще об этом знаешь?

- Значит угадал. Я слышал, что ты очень изменился, что ты раньше совсем другой был.

- А тебя это каким боком касается?

- Да так, просто интересно...

- Ну, я думаю, ты в курсе, что с любопытной Варварой случилось... И вообще, какого хрена ты обо мне выспрашиваешь?

- Да я и не выспрашивал, просто я с твоим тренером бывшим знаком... Хочешь ещё пива?

От такой резкой перемены темы я даже как-то растерялся. С одной стороны, мне очень не хотелось, чтобы он на самом деле куда-то уходил. Но с другой стороны, я совершенно не знал, как себя с ним вести, и боялся, что могу сделать какую-нибудь глупость, особенно если ещё выпью.

Честно признаться, вся эта возня в кустах - я верхом на нём - меня малость завела. Вопреки всей моей злости, а может, и благодаря ей, я чувствовал, что возбуждение только усиливалось. Все эти месяцы фантазий и самозабвенного дроча давали о себе знать. К тому же последний раз я трахался ещё в августе. Единственная с того времени попытка провалилась с треском - как я ни пытался, в голову постоянно лез Игнат, и у меня так и не встал. Тогда я просто притворился более пьяным, чем был на самом деле, и дальнейших попыток переспать с девушками не предпринимал.

- Ну так что, я сгоняю? - голос Игната вывел меня из ступора.

Я кивнул. Он поднялся и бросил уже на ходу:

- Я быстро, никуда не уходи.

Я остался один. Я знал, что нужно уматывать, пока он не вернулся, но не мог себя заставить это сделать. Сперма била в голову, здравый смысл нервно курил в сторонке, и я продолжал сидеть на месте. В голове роилась куча вопросов. Я понимал, зачем он пришёл, я не понимал, почему он остался. Действительно ли речь обо мне зашла случайно, или же он намеренно мной интересовался? И если последнее, то с какой целью? Чтобы оценить, какую угрозу я для него представляю? Или же я ему нравлюсь? Да нет, не похож он на того, кто мог бы заинтересоваться другим парнем. К тому же бабы должны вешаться на него пачками. С какой стати ему интересоваться мелким дрищавым скинхедом, кроме как противником? Ну а вдруг на физ-ре он всё понял? Он ведь тоже на меня пялился и никому ничего не сказал. А вдруг он принял мой взгляд за проявление агрессии? Вдруг он подумал, что я примеряюсь, кто кого уложит?

Голова шла кругом. Видимо, я слишком ушёл в себя - Игнат уже сидел рядом и протягивал мне бутылку:

- Я боялся, что ты уйдёшь.

- Слушай, чего ты от меня хочешь? Я думал, мы всё прояснили.

- Я тут подумал - может, у тебя вся эта история с "белым братством" ещё не очень далеко зашла, и если ты увидишь, что мы не такие уж и разные, ты поймёшь, что я тоже живой человек, у меня тоже есть мысли, желания, устремления. Может, тогда мне не нужно будет постоянно находиться в ожидании, когда же ты наконец сорвёшься и нападёшь на меня. Может, мы...

- Я уже говорил - мне нет до тебя совершенно никакого дела, - перебил его я.

- А может, я хочу, чтобы тебе было до меня дело... - он сказал это тихо, потупившись в землю.

Я замер. Я не знал, что именно он хотел этим сказать, но я не мог позволить надежде заронить в душу зерно:

- Это ещё что значит?!

- Ничего... - он всё ещё смотрел на свои ноги. - Я просто подумал, что мы могли бы быть друзьями. Мы не такие уж и разные, если хотя бы половина из того, что о тебе говорят, - правда.

Я не знал, что ему ответить. Какое-то время мы просто молча сидели и пили пиво. Меня это просто сводило с ума: вот он, только руку протяни. Я боялся шевелиться, в голове стучало.

Игнат расстегнул свою куртку и задрал водолазку, обнажая бледный живот, который моментально покрылся гусиной кожей на ноябрьском ветру:

- Я хочу показать тебе что-то, - с этими словами он повернулся ко мне спиной, открывая моему взору лоскут марли, закреплённый на коже лейкопластырем. - Отклеивай, я не дотянусь.

Негнущимися пальцами я долго пытался подцепить уголок, и наконец он поддался. То, что открылось моему взору, слегка меня шокировало: в районе правой почки, вся в зелёнке, с периодическими швами, на меня смотрела свастика, из которой местами сочилась кровь (я так думаю, что это благодаря нашей недавней стычке). Я смотрел на всё это, как заворожённый.

- Тот, кто на меня напал, явно хотел оставить сувенир на память. Пришлось даже в больницу ехать, швы накладывать. Заклеивай обратно - холодно.

Руки меня плохо слушались, но я кое-как справился:

- Если это кто-то из наших, то я узнаю. Если не из наших, то это займёт больше времени, но я всё равно узнаю.

- Спасибо.

Вновь повисла тишина, каждый думал о своём. Мне хотелось вернуться в подвал и набить морду всякому, кто попадётся мне на пути, но я понимал, что так я ничего не узнаю, к тому же действовать надо было осторожно.

Наконец Игнат прервал молчание:

- Расскажешь, как ты до жизни такой докатился?

Я сам от себя не ожидал, но начал рассказывать всё. Каким я был, что со мной случилось, как я проходил через выздоровление, как порвал со спортом, как связался со скинами. Я всё говорил и говорил. Я понял, что это первый человек, с которым я вообще на эту тему разговариваю. Даже с матерью эта тема была табу, хотя мы свободно общались абсолютно на разные темы. Я понимал, что нужно остановить словесный понос, но продолжал говорить. У меня сложилось впечатление, что язык у меня работал отдельно от мозга:

- ... а потом ещё и ты в группе нарисовался, и я... - я понял, что ляпнул лишнее, но замолчал слишком поздно.

- А! Я так и знал, что было что-то. Всё-таки не так уж тебе и наплевать было... Я прям почувствовал, как между нами искра проскочила, когда ты меня послал на первой паре, - я не мог поверить, но он рассмеялся.

Я ничего не мог с собой поделать, я начал смеяться вместе с ним.

Когда приступ смеха прошёл, неожиданно для самого себя я пригласил его домой, сославшись на то, что мать в ночную, а на улице бухать холодно. Неожиданно для меня он согласился и, прежде чем я смог бы передумать, позвонил домой, сказав, что сегодня не вернётся. Я пытался не подать виду, но на самом деле волновался, как девственница в первую брачную ночь. Я понимал, что ничего между нами, скорее всего, не будет - ни сегодня, ни когда-либо ещё. Но надежда уже показала свою уродливую голову, иначе зачем он сказал родным, что "сегодня не вернётся"?..

Часть 3

Мы затарились пивом недалеко от моего дома. Устроившись на моей кухне, мы несколько часов трепались обо всём и ни о чём. Он рассказал, что мой бывший тренер - старый друг его семьи и что меня он узнал на какой-то групповой фотке из универа. Значит специально он мной не интересовался. Также я узнал, что у него были сложные отношения с родителями. Отец был вечно занят бизнесом, семья для него была скорее аксессуаром. Мать делала вид, что не замечает измен, безумно любила отца и прямо-таки возвела вокруг него целый "культ личности". На всех остальных, включая сыновей, ей было практически наплевать. Брат был на три года старше и свалил из дома, как только ему исполнилось 18. Он никогда не боялся называть вещи своими именами, всегда говорил родителям и их друзьям всё, что о них думает, чем заслужил вечную анафему и отлучение от семьи. Игнат втайне от родителей общался с братом и считал его своим лучшим другом.

Мы хмелели всё больше и больше. И чем сильнее я пьянел, тем чаще ловил себя на том, что не имею ни малейшего понятия, о чём, собственно, ведётся разговор. Вместо того, чтобы слушать, я просто на него пялился, раздевая парня глазами. Вспоминал, как он выглядел в раздевалке, как выглядела его кожа, покрытая пупырышками, всего пару часов назад. Как мои пальцы скользили по его спине, приглаживая пластырь... Пришло время сворачивать лавочку, пока у меня осталась ещё хоть капля самообладания, иначе я рисковал опростоволоситься по полной программе. Игнат особо не сопротивлялся.

Я постелил ему на диване, а сам удалился к себе в комнату. Сон не шёл, меня мучила такая его близость и, вместе с тем, недосягаемость. Член стоял колом. Никогда у меня не было тяги к подглядыванию, но тогда я не смог устоять. Я стоял в темноте около открытой двери комнаты, в которой спал объект моих фантазий, и пытался не шуметь. Видно почти ничего не было, лишь одна нога, выбившаяся из-под одеяла, но мне и этого было достаточно. В тот момент я себя чувствовал жутким извращенцем, но остановиться не мог - я дрочил, как в трансе. Когда я уже был на пике, одеяло зашевелилось и Игнат стал выбираться из постели. В панике я кинулся обратно в комнату, но у самой двери меня застиг сонный голос:

- А ты чего не спишь? Тоже в туалет? За мной будешь.

Я что-то промычал в ответ и потащился за ним следом. Стояк, как назло, не падал, и трусы его совершенно не скрывали. Руками прикрываться было бессмысленно - только больше привлекать внимание к проблеме. Стоит упомянуть, что член у меня подрос с шестнадцати до двадцати одного сантиметра. Так что спрятать его не представлялось возможным. Я решил переждать на кухне, а потом, не вызывая подозрений, додрочить в туалете.

Я умылся водой из-под крана, услышал звук слива, а затем и хлопнувшей двери. Решив, что горизонт чист, я выскочил из кухни и врезался прямиком в Игната. Я отшатнулся назад и чуть не потерял равновесие, но он поймал меня за руку.

- Фигасе! - уставился он на мой стояк.

Я пулей метнулся к туалету, сгорая от стыда. О додрочить речь уже не шла, хотелось лишь дождаться момента, когда можно будет спокойно ретироваться к себе в комнату. Я затаился и слушал: сначала звук бегущей из крана воды, затем шаги и, наконец, скрип дивана. На всякий случай я выждал ещё пару минут и крадучись вышел из туалета. Всё было тихо. Я быстро проскочил мимо открытой двери, за которой был Игнат.

Уже через несколько мгновений я лежал в своей постели, пытаясь себя убедить в том, что ничего страшного не случилось: мало ли на что у меня мог встать, я вроде ничем не мог выдать своей обсессии, не похоже было, чтобы он понял, что я делал в коридоре. С этими тревожными мыслями я вскоре уснул.

Проснулся я раньше будильника, но какое-то время не мог заставить себя встать. Я с ужасом ждал момента, когда мне придётся встретиться лицом к лицу с Игнатом. Я проклинал себя за то, что притащил его домой. Я ведь явно не той головой думал...

До будильника оставалось ещё полчаса, до прихода матери - полтора. Я надеялся, что мы успеем уйти до того, как она вернётся, и мне не придётся объяснять, кто есть кто. Я никого раньше домой не приводил: ни друзей, ни подруг. Так что это было своего рода событием, которое не могло бы пройти незамеченным. Я знал, что при Игнате она ничего не скажет, но мне потом придётся отвечать на целую кучу вопросов, чего мне делать совершенно не хотелось. Ей я врать никогда не мог, а скрыть от неё что-либо было непросто. Она и так уже заметила, что со мной что-то не так. Пыталась выяснить, в чём дело, но особенно не давила, зная, что рано или поздно я сам всё ей расскажу.

Погружённый во всякие мрачные раздумья, я отправился в душ. Холодные струи произвели желаемый эффект, я почувствовал себя значительно лучше и даже немного успокоился. Обернувшись полотенцем, я зашагал обратно в комнату, когда услышал за спиной голос:

- Выдашь полотенце? Я бы тоже не прочь в душ сгонять.

Игнат стоял в дверях, потирая глаза. Красивое тонкое тело с довольно рельефной грудью, плоский живот, стройные длинные ноги. В голове у меня стучало. Я подумал, а что будет, если я сниму с себя полотенце и брошу им в него. Как он отреагирует на моё голое тело?

- Тебе разве можно мочить повязку? - спросил я, отгоняя пошлые мысли подальше.

- Вот чёрт, я как-то не подумал, - он повернулся ко мне спиной, пытаясь взглянуть на квадрат марли, на котором выступали пятна.

- Сейчас что-нибудь придумаем, - с этими словами я потащил его на кухню. - У тебя кровь сочится, повязку всё равно сменить надо.

Я принёс аптечку и стал выкладывать её содержимое на стол в поисках того, что было нужно. Усадив парня на табурет, я отлепил от тела старую повязку и стал изучать шрам. Швы были на месте, что радовало, но кое-где всё же проступала кровь и сукровица. Я обработал порез перекисью водорода и выбрал подходящий по размеру кусок пластыря с антисептической прокладкой, способный закрыть рану целиком. Недостатка в лекарствах и перевязочных материалах в нашем доме никогда не было.

- С этим можно спокойно мыться, хотя от принятия долгих ванн я бы пока воздержался. Сейчас полотенце принесу. В тумбочке под раковиной есть новые станки, если нужно. В общем - не стесняйся.

Пока Игнат мылся, я успел одеться, убрать его постель, сложить диван и соорудить завтрак. Я всё думал, как бы мне от него ненавязчиво избавиться. Идея с дружбой была не так уж хороша. Мне непросто было отделаться от мыслей о нём, даже когда его не было рядом. Находясь же в непосредственной от него близости, я понимал, что это лишь вопрос времени, когда я сделаю какую-нибудь глупость или ляпну что-нибудь. Фантазии фантазиями, но я не был уверен в том, что даже если он даст мне зелёный свет (что было крайне маловероятно), я действительно смогу пойти до конца. Да, мне хотелось его целовать, трогать, ласкать. Чёрт, мне даже было любопытно, каков его член на вкус. Но смог бы я на самом деле всё это воплотить наяву - я сомневался. Но и оставить всё как есть я тоже не мог. Я чувствовал себя собакой, которая гонится за машиной, но не имеет ни малейшего представления о том, что же с ней делать, когда догонит.

Чайник уже закипел, я колебался: спросить его, что именно и как он пьёт по утрам, или же сказать, что у нас самообслуживание. В конце концов решил в пользу первого.

Я постучал в дверь ванной:

- Ты чай или кофе пьёшь?

- Кофе. Чёрный, без сахара. Если есть, то с лимоном.

Я невольно скривился, звучало это как знатная гадость. Ну, хозяин - барин. Лично я вообще не мог пить ни чай, ни кофе без сахара, причём мой минимум - четыре ложки.

К тому времени, как кофе был готов, полностью одетый, но какой-то взъерошенный на кухне появился Игнат. Я бы предпочёл, чтобы он продолжал рассекать по квартире в одних трусах.

- Мне сегодня нужно в универ пораньше, - начал я врать, - так что ты вполне успеешь домой заехать, если хочешь...

- Не-е-е, мне там делать нечего, - ответил он с набитым ртом, - я лучше тебе компанию составлю.

Что ж, попытка не удалась, но послать его открытым текстом я не смог.

- Как хочешь, но я буду мотаться туда-сюда, пообщаться всё равно не получится.

На это он лишь неопределённо пожал плечами.

Остаток завтрака прошёл в тишине. Я справился быстрее и, побросав грязную посуду в раковину, ретировался к себе в комнату. На сборы мне много времени не потребовалось, но покидать своё убежище мне не хотелось. Когда я наконец-то вышел, Игнат ждал меня в коридоре, одетый, обутый и готовый идти. До прихода матери оставалось ещё около двадцати минут, но рисковать не хотелось.

Расслабился я только в автобусе на полпути к университету. Мы трепались об учёбе, Игнат рассказывал о том, как сдавал академразницу, всякие забавные истории с заочки. Мне с ним было легко, весело и интересно.

По инерции я первым делом направился к беседке (так мы прозвали курилку возле лабораторного корпуса), взяв по дороге кофе. Так у меня начиналось практически каждое утро в универе. Уходить на самом деле не хотелось, но отступать от собственной истории было бы подозрительно. После перекура я скрылся в здании университета, сказав Игнату, чтобы подождал меня здесь, если я успею освободиться до начала пар.

Я бесцельно слонялся по коридорам какое-то время, думая о том, как мне поступить дальше. Игнат обладал каким-то гипнотическим на меня действием. Я даже всерьёз задумался, а не влюбился ли я часом. В конце концов я подумал: "Будь, что будет", - и решил плыть по течению.

Часть 4

Вернувшись в беседку, того, кто был мне нужен, я не увидел. Когда я докуривал уже вторую сигарету, мой взгляд упал на крыльцо здания, и я замёрз. Игнат держал за плечи какую-то стройную высокую блондинку и что-то говорил ей на ухо. Затем, порывшись в сумке, он что-то ей протянул, но расстояние и ракурс не позволяли рассмотреть, что именно. Они обменялись ещё парой фраз, обнялись, и он поцеловал её в щеку.

Зеленоглазое чудовище впилось в меня своими когтями. Боже, только этого мне не хватало - теперь я его ещё и ревновал! В голове застучало, руки непроизвольно сомкнулись в кулаки.

Девица скрылась в здании, а Игнат направился в мою сторону. Надо было срочно взять себя в руки, но самообладание никогда не было моей сильной чертой. Я нащупал в кармане ключи и с силой сжал их. Физическая боль немного меня отрезвила.

- Красивая у тебя девушка, - решил я прощупать почву.

- Кто, Настя? - он рассмеялся. - Она не моя девушка.

Похоже, я не смог скрыть облегчения, но Игнат воспринял это по-своему:

- Могу познакомить, если так понравилась.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Всё, что я смог из себя выдавить, было унылое:

- Думаешь, она согласна на секс без обязательств? С серьёзными отношениями у меня не судьба.

- Ну, рано или поздно найдётся та, что сможет тебя захомутать.

- Сомневаюсь, я под это дело не заточен. Не люблю усложнять. И вообще, чего ты ко мне пристал?

- У-у-у, похоже, я наступил на больную мозоль. Ты вообще-то сам тему поднял, я лишь помочь хотел, так что не надо перекладывать с больной головы на здоровую!

Что-то разговор пошёл явно куда-то не туда. Я чувствовал, что сам себя загнал в угол. Не зная, что сказать, я молча курил.

- Я вот тоже холостякую, - начал Игнат. - Расстался с девушкой этим летом. Мы несколько лет встречались. Я бы не сказал, что это была пламенная любовь, но какие-то чувства, определённо, были. Мои родители её одобряли, уже это должно было меня насторожить. В общем, после школы она поступила в медицинский. Студенческая жизнь, новые друзья... Мы стали проводить всё меньше и меньше времени вместе. Не знаю, когда именно она начала мне изменять, но к тому времени, как я обо всём узнал, её перетрахало пол-универа. Самое смешное, что я даже не расстроился. Для меня эта новость стала облегчением.

- С твоей внешностью долго холостяковать тебе не придётся.

Его глаза с интересом на меня уставились. Я, не выдержав его взгляда, отвернулся.

- В смысле, тебе не должно составить труда склеить кого-нибудь, - тут я пожалел, что вообще открыл рот. - Ладно, проехали...

Какое-то время мы молчали. Чтобы хоть как-то себя занять, я снова закурил. Я пытался уменьшить количество выкуриваемых сигарет, как-никак, это не очень хорошо сказывалось на плаванье - начинала появляться одышка уже после трёхсот метров. Но, похоже, пока я находился в обществе Игната, осуществить это намерение у меня шансов не было. Он заставлял меня нервничать.

- Ты что сегодня после пар делаешь? - нарушил тишину господин Либерман. - Может, посидим где-нибудь?

- Сегодня не могу. Тренировка.

Курилка стала наполняться людьми - значит скоро начнётся пара. Мы пошли на занятия. К моему облегчению, сесть рядом со мной или общаться больше обычного Игнат не пытался. До конца дня мы почти не разговаривали, а с последней лекции я ушёл.

Три часа интенсивной тренировки подействовали на меня просто волшебно. Голова совершенно отключилась, и, несмотря на лёгкую физическую усталость, чувствовал я себя намного лучше.

Домой я пришёл голодный, как собака. Побросав вещи в коридоре, я рысью метнулся к холодильнику. Услышав меня, на кухне появилась мама. Пока я ел, она, как всегда, щебетала о работе. Когда я мыл за собой посуду, она, как бы между прочим, спросила:

- У нас вчера были гости?

Сердце у меня упало куда-то в район пяток, зато желудок поднялся к горлу. Я понимал, что либо сам оставил какие-то улики, либо кто-то из соседей доложил, что нас видел. Последнее было маловероятно, мама почти ни с кем из обитателей нашего дома не общалась. Я судорожно пытался понять, на чём я прокололся. Все пустые бутылки и постельное бельё я спрятал в своей комнате, зная, что мать туда не зайдёт. И тут меня осенило - посуда. Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу...

Первым порывом было врать. Но ничего из того, что приходило мне в голову, не звучало убедительно. Потом я подумал, что врать-то незачем. Ничего такого, собственно, не случилось. Ну посидели с одногруппником, ну пива выпили, ну остался он ночевать - что в этом такого? В конце концов, я уже не маленький.

Когда я озвучил свои мысли, прозвучало всё равно неубедительно и как-то даже немного агрессивно. Тема на этом была закрыта, но я слишком хорошо знал свою мать, чтобы поверить в то, что на этом всё и закончится.

От былого хорошего настроения не осталось и следа. Сказав, что буду поздно, я ушёл к своим скинам. Во-первых, мне было просто необходимо уйти подальше от дома. Во-вторых, очень хотелось выяснить, кто же оставил Игнату сувенир на теле, а вечер пятницы был идеальным для этой цели. Ну а в-третьих, я хотел начистить ублюдку рожу. Я лишь надеялся на то, что это будет кто-то не из моей тусы.

В подвале было, как обычно, людно и шумно. Я знал, в каком примерно районе жил Игнат, поэтому начал с тех, кто жил примерно в тех же краях. После часа безуспешных расспросов я начал расспрашивать всех подряд и, наконец, узнал что-то полезное. Прошёл слух, что появился у нас один больно ретивый новенький, пытающийся заработать себе авторитет. Никто его серьёзно не воспринимал, ибо был субъект, мягко говоря, не слишком обременён интеллектом. Ну а некоторые, включая меня, даже и не подозревали о его существовании. Как раз вчера он пытался привлечь к себе внимание всякими россказнями о том, как он отомстил одному парню за то, что тот посмел трахнуть русскую девчонку, с которой он сейчас встречался. История, которую он рассказал, была очень похожа на ту, что меня интересовала. Сколько ещё ушлёпков могли изуродовать кого-либо в тот же промежуток времени?

Где он жил, никто не знал - в основном, потому, что никому это не было интересно. Сегодня он ещё не появлялся, но до сих пор не пропустил ни одного дня тусы. Что ж, оставалось ждать.

Вечер проходил как всегда: кто-то напился, кто-то подрался, кто-то орал песни, а кто-то зажимался по углам. Некоторые приходили, некоторые уходили, но в целом толпа понемногу рассасывалась. Я сидел за столом со старым костяком: нас осталось лишь восемь от оригинального состава. Кроме них, я хорошо общался лишь с пятью, но и они были в движе больше года. Остальные были мне глубоко безразличны, я даже не знал их имён.

Ко мне подошёл один из "безымянных", с которым я общался ранее, и указал на парня, устраивающегося на диване около входа. Выглядел тот, скажем честно, внушительно: где-то метр девяносто, накачанный. При этом его лицо выглядело нелепо младенческим, хотя я и не думал, что он был младше меня. Он казался неповоротливым, но я знал по опыту, настолько обманчивой может быть внешность. В драке я его никогда не видел, но почему-то мне казалось, что я смогу его вырубить, несмотря на разницу в росте и весовых категориях. Как говорится: "Чем больше шкаф, тем громче падать".

- Выйдем? Разговор есть, - сказал я "шкафу" и, не дожидаясь ответа, двинул на улицу.

Мы вышли во двор. Людей вокруг не было, что меня более чем устраивало.

- Я слышал о том, что ты сделал пару дней назад.

- Он сам нарвался, нехуй соваться к русским бабам, - просиял "шкаф". - Это он запомнит надолго!

- Зачем ты на нём свастику вырезал? Ты понимаешь, чем это чревато, если он пойдёт к ментам? К кому они пойдут в первую очередь, увидев нашу символику?

На его лице отразилась работа мысли, и, судя по его гримасе, подобная деятельность не была для него привычной.

- Он меня не видел, им не к чему докопаться, - неуверенно выдавил из себя "шкаф".

- Зато мне есть к чему... Ты бы сначала поинтересовался, кто он такой и с кем он знаком...

- Ты что, с ним дружбу водишь? - его лицо исказила злобно-брезгливая гримаса.

- Какой ты догадливый! - я начал не на шутку злиться, и это было хорошо. - Я тебе вот что скажу: он к ментам решил не ходить, но я вполне могу убедить его это сделать. А теперь я знаю, кого именно им нужно искать. Советую тебе свалить отсюда подальше и никогда больше здесь не появляться. А если ты снова к нему приблизишься или с ним что-либо случится, я буду знать, кто мне нужен, и я приду за тобой. Может, я тоже тебе сувенир на память оставлю...

- Я всем расскажу о том, что ты с ним спутался. Посмотрим тогда, как ты запоёшь! Тебя свои же уроют!

- Вперёд! Давай прям сейчас всех позовём! Я здесь о-о-о-очень давно, меня тут каждая собака знает. А ты кто такой? Никто даже не в курсе, как тебя зовут!

- Ты думаешь, я тебя боюсь? Что ты мне сделаешь? Я тебя одной левой урою!

Вот оно! Именно то, чего я и ждал, - вызов.

- Посмотрим... - сказал я, зажимая в кулаке зажигалку и отбрасывая в сторону куртку.

Краем глаза я заметил движение у входа в наш подвал - значит скоро соберутся зрители. Меня это волновало меньше всего.

"Шкаф" двинулся мне навстречу, замахиваясь правой. Я легко ушёл от его удара, пройдя под рукой и нанеся удар ему в живот. Всё-таки он был таким же неповоротливым, каким казался. Он размахивал своими ручищами, как мельница, все движения были скучные и предсказуемые, было не похоже, что он часто бывал в драках. Мне удавалось уворачиваться от его ударов и наносить свои - в основном, в живот и бока. Продолжаться так могло ещё долго, но мне всё это уже начинало надоедать. Поскольку он был значительно выше меня, ударить его в челюсть достаточно сильно, чтобы вырубить, я не мог. Мне нужно было завалить его на землю. Первая попытка успехом не увенчалась. Сам виноват - по коленям бить не хотелось, а подсечка вышла криво, в результате чего я схлопотал довольно сильный удар в бок. Вторая попытка оказалась более удачной: мне удалось ударить его под дых, а когда он согнулся, зарядить локтем в переносицу. Хруст ломающегося носа отчётливо прозвучал в окружавшей нас тишине.

Часть 5

Я не ошибся насчёт зрителей - за нами наблюдало около дюжины скинов с подружками, столпившихся около входа в подвал. Никто ничего не говорил, но и не расходился, видимо, в надежде на продолжение шоу. "Шкаф" кряхтел на земле, но попыток подняться не предпринимал. Я надел куртку и присел рядом с ним.

- Ты съебёшься отсюда нахуй и никогда больше не вернёшься, понял? - решил я повторить ещё раз, для "особо понятливых". - Моего друга ты оставишь в покое. Не дай бог с ним что-то случится: его ограбят, побьют или собьёт машина - ответишь за это ты. Не нужно заблуждаться на мой счёт. Если я захочу (а я захочу), я тебя из-под земли достану. Кивни, если веришь.

Он кивнул.

Я поднялся и отвернулся, чтобы уйти, когда "шкаф" схватил меня за щиколотку и потянул на себя, пытаясь сбить с ног. Я обернулся и увидел, что в свободной руке у него что-то блеснуло. Я без особого труда высвободил свою ногу и выбил у него нож. Похоже, до него так и не дошло... Для профилактики я ещё раз двинул ему в переносицу.

У меня появилась идея, но одному мне было не справиться.

Сквозь толпу наблюдателей пробился Макс - один из "стариков". Мы с ним были во многом похожи, в особенности касательно мировоззрения. Он, как и я, скорее игрался в "скинхедов", чем действительно верил во всю их пропаганду. Да и прошли мы с ним через многое. На его помощь я всегда мог безоговорочно рассчитывать.

Я махнул ему рукой, и вскоре он уже стоял рядом со мной над стонущим "шкафом". Я подобрал с земли его нож. Это был небольшой, но довольно острый перочинный ножик с простой чёрной рукояткой.

- Макс, помоги мне его придержать на месте, - сказал я, переворачивая "шкафа" на живот. - Я тоже хочу оставить сувенир.

Вдвоём нам вполне успешно удалось обездвижить лежащего на животе "шкафа". Какое-то время я сражался с его джинсами, но в конце концов мне удалось оголить его задницу достаточно для исполнения мною задуманного.

- Раз уж ты, по собственному признанию, связался с его подстилкой, может, ты теперь и сам жид? - начал я, выводя ножом на его ягодице смотрящий вверх треугольник. - Будет уместно, если все в дальнейшем будут знать об этом.

Завершил рисунок треугольник, смотрящий вниз. Я взглянул на красную звезду Давида, красующуюся на заднице "шкафа". Резал я не настолько глубоко, чтобы потребовалось накладывать швы, но достаточно для того, чтобы остался шрам.

- А вот это, - постучал я ножом по его щеке, - я оставлю себе. На дооолгую память.

- Отведите это убожество в травмопункт, - сказал Макс двоим около входа. - Пойдём, Стас, расскажешь, что произошло.

Я пытался отмазаться, но Макс был непреклонен. В итоге я всё же дал ему себя увести в подвал. Толпа ввалилась вслед за нами, оживлённо обсуждая случившееся.

Хоть Макс и был в тусе явно не по идеологическим соображениям, но обсуждать только что произошедшее у меня никакого желания не было. Поскольку "проехали" не сработало, пришлось рассказать несколько отцензуренную версию событий, перенеся акцент на безопасность всего нашего движа. К моему облегчению, дальнейших вопросов не последовало.

Остаток вечера я планомерно напивался, попутно отгоняя от себя нетрезвых "фанаток". Домой я добрался лишь под утро и проснулся уже хорошо после обеда. По дому я слонялся, как кентервильское привидение, периодически издавая стоны и гремя цепями. Мать с тревогой на меня посматривала, но с расспросами не приставала.

К шести меня окончательно отпустило. Безумно хотелось увидеть Игната, но телефонами мы не обменялись, а выяснять у одногруппников его номер не хотелось. Единственное, что пришло мне в голову, - вернуться в сквер, где мы с ним встретились позавчера. Надежды было мало, но я решил попробовать. Если ничего не выйдет, тогда выясню у старосты его номер.

Уже через полчаса я сидел на той самой лавочке и потягивал пиво. Время шло, ничего не происходило, и объект моих желаний никак не хотел появляться. Через час я решил, что настало время действовать по плану "Б".

Узнать его номер было просто. Непросто было его набрать.

Когда после первых двух гудков никто не ответил, я уже был готов бросить трубку, проклиная себя за то, что вообще всё это затеял, когда на другом конце послышалось: "Алло?"

- Эм-м-м, это Стас, э-э-э, из твоей группы, - ничего тупее я просто не мог сказать.

- Я узнал, - мне показалось, или это действительно прозвучало довольно холодно?

- У меня для тебя кое-что есть, - сказал я, сжимая в кармане трофейный нож. - Я тут подумал, э-э-э, если ты не очень занят, то можно, эм-м-м, встретиться, выпить по пиву...

В трубке послышались звуки перебранки, затем звук хлопнувшей двери и топот ног по лестнице.

- Ты сейчас где? - резко спросил Игнат.

- В сквере, где ты меня пытался привлечь к ответственности, - как-то не очень удачно пошутил я.

- Я буду минут через 20, - и он повесил трубку.

Появился он даже раньше - через четверть часа. Глаза его неестественно блестели, на щеках выступили багровые пятна. Он был в бешенстве и чертовски красив.

Я молча протянул ему бутылку, он так же молча её принял и в три глотка прикончил. Я протянул ему новую. Вроде он начал успокаиваться.

Я протянул ему нож:

- Это тебе.

- Что это? - он в недоумении на него уставился.

- Нож. А на что это похоже?

- Я вижу, что нож, только мне он зачем? Для самообороны?

- Это трофей. Я решил, что тебе он нужнее.

Он подозрительно на меня посмотрел. Похоже, до него стало доходить.

- Это тот самый? - спросил он наконец.

Я кивнул.

Он толкнул меня в плечо:

- Ну, чего сидишь? Давай рассказывай!

Дважды меня просить не пришлось. Я пересказал события вчерашнего вечера. Игнат слушал, открыв рот. Когда я дошёл до части со звездой Давида, он уже не просто улыбался, а ржал во весь голос.

- Да-а-а, Светка будет в восторге! - сквозь смех выдавил из себя Игнат. - Я, конечно, всего ожидал, но это как-то слишком, даже для неё.

- Я думаю, она хотела, чтобы тебя просто избили, - ответил я. - Идея с карвингом, скорее всего, была инициативой этого олигофрена.

- Писец, - всё ещё посмеиваясь, ответил он. - На жопе! Как ты вообще до такого додумался? Жаль только, что не на более видном месте. Ему, в отличие от меня, на пляжи да в бассейны путь не заказан.

- Ну извините, - я показушно развёл руки в стороны. - Хотелось, как лучше.

- Да ну чего ты, - толкнул он меня в бок. - Я тебя прям расцеловать готов!

- Целуй! - ляпнул я.

Игнат снова заржал.

"Н-да, - разочарованно подумал я, - фокус не удался".

- А у тебя что случилось? Ты какой-то странный по телефону был, - решил я сменить тему.

- Да всё как обычно, - ответил он, заметно помрачнев. - Отец в очередной раз спалился с любовницей, мать в очередной раз грозит ему разводом. Я вообще не вижу смысла в этих разборках, они никогда не разведутся. Через неделю максимум всё будет как раньше. Главный принцип: "Что скажут люди". Заебали. Дома появляться вообще неохота.

- Я бы тебя пригласил остаться, но у меня мать дома.

- У меня есть идея получше, - заговорщически посмотрел он на меня. - Мой брат уехал в Германию, к бабушке с дедушкой, а я за его котом присматриваю. Его ещё недели две точно не будет, так что я пока там поживу. Если хочешь, можешь мне компанию составить.

- В смысле? С тобой две недели жить?

- Не, ну там хата свистит, можно пользоваться, - как-то неуверенно промямлил он.

- Ну, в принципе, можно. В смысле не на все две недели, а так, зависать периодически, - мой собственный ответ тоже прозвучал как-то не очень уверенно.

Вернулись былые сомнения. Я снова начал надеяться на то, что это у нас вовсе не дружба. Может, он меня тоже хочет, но мы оба тупим? Но как проверить эту теорию без необратимых последствий, я не знал. Единственным выходом было его напоить и спровоцировать. От того, что сделано по пьяни, всегда можно отказаться.

- Может, возьмём чего-нибудь и двинем?

Я решил, что пиво для моего коварного плана не годится, поэтому предложил взять что-то покрепче. Мы долго выясняли, кто что пьёт, в итоге остановились на коньяке. Мне это было даже на руку - от коньяка я пьянел меньше всего.

Квартира брата была в десяти минутах ходьбы от нашего универа. Кота видно нигде не было, но меня заверили, что он вылезет, когда свыкнется с моим присутствием.

Мы расположились на кухне, и я приступил к спаиванию Игната. Клиент дошёл до кондиции где-то на середине второй бутылки. Наш трёп плавно начал перетекать в нужное русло - о сексе. Игнату особо рассказывать было не о чем - у него всего-то одна девушка и была. Я же травил байки из своей насыщенной личной жизни. Как бы между прочим упомянул и о сексе втроём, когда я с другом целовался.

- Да ладно! У ваших же за такое пиздят...

- Так он тоже из наших был...

- Не-е-е, пиздёж! Ну не верю я, что ты с мужиком целовался. Чтоб там с языком и всеми делами.

- Ну а нафиг мне такое выдумывать?

- Бля, не знаю. Я пьяный.

- Ну хочешь, я тебя поцелую. Только, чур, не ржать!

Он потянулся ко мне через стол. Я не верил в то, что всё происходит на самом деле. Это был мой шанс.

Я встал и обогнул стол. Игнат сидел на кухонном диванчике. Я подошёл к нему вплотную. Одна нога оказалась между его ногами, а колено второй скользящим движением вдоль его бедра я поставил на сидение. Уперев руки в спинку дивана по сторонам от его плеч, я медленно приблизил лицо к поднятой мне навстречу мордашке. Я завис в паре сантиметров от его губ. Мне было любопытно: потянется ли он первым или нет? Он подался мне навстречу и, преодолев последние сантиметры, поцеловал мою нижнюю губу.

Я слегка отстранился, а затем провёл языком по его сомкнутым губам, которые в ответ раскрылись, пуская меня внутрь. Целовался он отлично. Наши языки ласкали друг друга, играли с губами. Сначала поцелуй был нежным, затем начал становиться всё более интенсивным, периодически стали проскакивать лёгкие покусывания. Продолжалось это довольно долго.

Часть 6

В какой-то момент я заметил, что его рука скользит вверх-вниз по бедру моей согнутой ноги. У меня стоял ещё с самого начала поцелуя, но сейчас давление в штанах стало просто критическим. Не отрываясь от его губ, я перехватил его руку и перенаправил её со своего бедра на ширинку. Руку он не отдёрнул, а напротив, стал поглаживать мой ствол через джинсы. Из меня вырвался непроизвольный стон. Похоже, его это распалило, поскольку давление на мой член мгновенно усилилось.

Одной рукой я потянулся к его ширинке. Проведя по упругому бугру, я расстегнул пуговицу его джинсов и потянул молнию вниз. Запустив руку в его штаны, я стал гладить его стоящий член и яички через трусы. Игнат тяжело сопел и сдавливал мой член всё сильнее. Я был не в силах это больше терпеть.

- Достань его, - прошептал я, не до конца отрываясь от его губ.

К такой реакции я не был готов: Игнат резко отстранился и оттолкнул меня. Я чуть не потерял равновесие, но сзади был стол.

- Блядь, да что же я такое творю?! - в шоке уставился он на меня.

Я лишь пожал плечами:

- Было неплохо.

Моя реплика была проигнорирована. Он раздражённо сражался со своей ширинкой, силясь её застегнуть. Получалось у него плохо - у него всё ещё стоял. От этого он злился ещё больше.

- Ну что ты как целка, в самом деле! - психанул я. - Всё ж нормально было, всем нравилось...

- Нормально?! Это что, по-твоему - нормально?! - он сделал неопределённый жест рукой.

- Не ори! - рявкнул я. - Что-то я не заметил, чтоб тебе было так уж противно... У тебя вон стоит до сих пор!

- Пиздец, - обхватил он голову руками и начал раскачиваться взад-вперёд, - что ты со мной делаешь?

Эта истерика начинала меня раздражать.

- Ничего такого, что бы тебе не нравилось. Тебя послушать, так окажется, что я тебя изнасиловал! - я начал терять терпение. - Ты первым меня поцеловал, ты первым начал меня лапать. Мне хотя бы хватает смелости признать, что мне это нравилось. Почему ты заистерил ни с того ни с сего? Тебя под дулом пистолета никто не держал!

- Да потому! - заорал он вскакивая и снова толкая меня.

- Да перестань ты орать! - толкнул его я в ответ, заставляя усесться на место. - Чего ты боишься? Я никому не расскажу. Это, знаешь ли, тоже не в моих интересах.

- Я никогда... в смысле... у меня никогда... то есть... я ни с кем... - бормотал он. - А у тебя большой... И я такой... А ты... Пиздец!

Дело стало проясняться. Я взял его за подбородок и заставил посмотреть на меня:

- Ну чего ты?.. У меня тоже ни с кем и никогда до тебя не было, не считая того поцелуя. Его я не хотел, а тебя хочу. Никто не заставляет тебя делать то, чего тебе не хочется. Тебе приятно - мне приятно. Все довольны, все смеются. Я же вижу - ты тоже хочешь...

Я провёл ладонью по его щеке, запустил пальцы в волосы на его затылке, одновременно поглаживая большим пальцем его за ушком.

- Иди сюда, - сказал я наклоняясь и, слегка притянув его к себе, поцеловал парня.

Он ответил. Я не торопился и не подгонял. На шею мне легла его рука. Я гладил его волосы.

Спустя какое-то время его поцелуи стали более настойчивыми, а руки уже беспорядочно шарили по моей спине. Я распалялся всё сильнее, но не рисковал переходить к решительным действиям, опасаясь, что снова его спугну.

Волновался я напрасно, потому что вскоре он поднялся, положил руку мне на грудь и стал выталкивать меня из кухни, не разрывая поцелуя. Я пятился по незнакомой квартире, то и дело натыкаясь на мебель. Игнат нависал надо мной, крепко держа за талию, и не позволял оглянуться: стоило мне оторваться от его губ, чтобы посмотреть, куда же я иду, как он начинал ловить мой рот своим и загораживал обзор. Он меня своим напором даже немного начал пугать.

Наконец мы добрались до комнаты, стаскивая друг с друга одежду. Джинсы Игната снять не составило никакого труда - он их так и не застегнул. Зато с моими он возился долго, а когда я пытался ему помочь, убирал мои руки, явно намереваясь самостоятельно завершить начатое. В конце концов мы остались в одних трусах. Похоже, никто из нас пока не был готов переступить эту черту.

Игнат положил руку мне на грудь и легонько подтолкнул - я упёрся в кровать. Обхватив его за талию, я поменялся с ним местами и, толкнув его на постель, взобрался на парня верхом. Я стал целовать его шею, играть языком с его ухом, периодически покусывая его. Судя по реакции Игната, ему это очень нравилось. Он слегка приподнялся на локтях. Продолжая ласкать языком и зубами его шею, я гладил его абсолютно гладкую и безволосую грудь, а когда я сдавил его соски, он откинулся на кровать и застонал.

Я спустился ниже и стал играть с его сосками уже ртом: теребил их языком, покусывал, посасывал. Единственная полоска волос на его торсе начиналась около пупка и уходила под резинку трусов. Я проследил её открытой ладонью до самого стоящего члена, пропустил его основание между указательным и средним пальцами, дотянулся до его яиц и немного с ними поиграл. Снова вернувшись к его шее и ушкам, я стал тереться своим членом о его. Трусы явно были лишними, и я уже вполне был готов с ними расстаться.

Игнат сел, и мы снова стали целоваться. Его руки беспорядочно шарили по моей спине, периодически залезая под резинку и щупая мою задницу. Мои трусы в эти моменты болезненно давили на член, и я приспустил их спереди, давая ему распрямиться. Игнат понял это по-своему и стал стаскивать их с меня совсем. Мне пришлось встать, тем самым разорвав поцелуй. Одним плавным движением парень избавился от своих трусов, раздвинул ноги и притянул меня ближе. Его руки медленно потащили мои трусы вниз.

Он ошалело таращился на мой член. Трогать его пока он, видимо, не решался. Головка была наполовину открыта. Я оттянул кожу, обнажая её полностью. Головка была немного шире ствола, который был в диаметре чуть больше пяти сантиметров. Смазка выделялась крупными каплями. Я размазал её по головке и стволу и начал слегка поддрачивать. Игнат смотрел на это, будто заворожённый.

- Возьми его, - тихо сказал я.

Он поднял на меня глаза, полные паники:

- Засовывать в себя вот ЭТО я не дам!

- Даже в мыслях не было, - улыбнувшись, соврал я.

Нужно было действовать быстро, иначе всё грозилось закончиться, не успев даже толком начаться. Подавив в себе остатки сомнений, я опустился на колени между его раздвинутых ног. Впервые я увидел обрезанный член вживую. Размер у него был где-то 17 на 4,5 см, головка была полностью открыта и по габаритам не сильно отличалась от ствола, на котором рельефно проступали вены. Он был туго обтянут кожей, а это подразумевало совершенно иную технику дроча, чем та, которой пользовался я сам. У него тоже обильно выделялась смазка, что позволило моей руке свободно скользить по его члену.

Его запах сводил меня с ума. Последний бастион в моём сознании рухнул, и я сомкнул губы вокруг головки. Вкуса практически не было, но аромат усилился. Я не знал, какую технику он предпочитал, поэтому просто делал с ним то, что нравилось в минете мне самому. Сначала я просто играл с ним: облизывал шляпу, проводил кончиком языка под головкой и надавливал на уздечку; засовывал язык в дырочку, одновременно всасывая залупу. Проведя губами вниз по стволу, я стал сосать его яички, вбирая в рот то одно, то другое, то оба вместе. Одновременно я надрачивал его хуй, влажный от смазки и моей слюны. Периодически я поглядывал вверх. Игнат пристально за мной наблюдал.

Я решил перейти к более активным действиям. Крепко зажав член у основания одной рукой и слегка оттягивая мошонку другой, я стал насаживаться на него ртом. Я резко скользил губами вниз, поднимаясь немного медленнее и всасывая член в себя, создавая как бы вытягивающее движение. Опыта у меня в этом деле не было совсем - сосали до этого момента обычно мне, поэтому поначалу я давился и никак не мог изолировать зубы. Но потом я наловчился, выбрав подходящий угол, позволявший головке тереться об нёбо, но не попадать в горло. В скором времени я вошёл в размеренный темп и стал помогать себе рукой, гоняя её по стволу вслед за ртом. Я, можно сказать, вошёл во вкус.

Игнат уже не только тяжело дышал, но и довольно громко постанывал, запрокинув голову назад. Я почувствовал, как его руки обхватили мою голову и стали резче насаживать меня на член. Я подстроился под новый темп, понимая, что развязка уже не за горами. Вскоре я услышал сдавленное:

- Щас кончу, - но решил идти до конца.

Никакой струи я не почувствовал, просто в какой-то момент мой рот заполнился горьковатой и терпкой жидкостью. Я её проглотил, но он мгновенно наполнился снова. Когда поток иссяк и член начал обмякать, я продолжил лизать гиперчувствительную в такие моменты головку, наблюдая за спазмами, которые это вызывало у Игната. Издавая нечленораздельные звуки (возможно, это было: "Хватит"), моя жертва пыталась от меня отбиться. Наконец я сжалился над ней и выпустил ствол из рук.

Часть 7 (последняя)

Игнат развалился на постели, раскинув руки в стороны и тяжело дыша. Я сидел на полу, скрестив ноги, и поддрачивал свой член, изнывающий от желания. Челюсть ныла и губы саднили с непривычки. Во рту всё ещё был вкус спермы, и безумно хотелось пить. От сигареты я бы тоже не отказался, но шевелиться было влом.

- Это пиздец, - послышался голос с кровати. - Света - явно не королева минета...

Я хмыкнул. Мне было жаль Свету, если у меня в первый раз получилось лучше, чем у неё.

- Наверное, это странно, но мне сейчас безумно хочется тебя поцеловать, - продолжило тело с кровати. - Только я пошевелиться не могу.

Я присел рядом с ним и легонько поцеловал его в член, затем в живот, а потом стал подниматься выше, покрывая его тело лёгкими поцелуями. Видимо, ему было щекотно, потому что каждое касание моих губ заставляло его вздрагивать. Наконец мои губы коснулись уголка его рта, и он повернул голову мне навстречу. Наши языки были как наждак. Похоже, сушило не меня одного.

- Пойду воды принесу, - сказал я, поднимаясь с кровати.

- И сигареты захвати. И пепельницу.

Утолив жажду водой прямо из крана, я наполнил пустую бутылку и, захватив курево, двинул назад. Игнат лежал в той же позе, но, услышав меня, сел и жадно потянулся к воде. Приоткрыв окно и снова сев на полу, я закурил. Я расположился между ног Игната, облокотившись спиной о край кровати. Он тоже закурил, и я поставил пепельницу ему на колено, где мы оба могли до неё дотянуться. Сидели мы молча, свободной рукой он гладил мою грудь. Когда я сполз ниже, устраиваясь поудобней, и положил голову на кровать, его пальцы стали гладить моё лицо.

Я много раз делал девушкам куни, но для меня это была скорее рутина и необходимость - без достаточного возбуждения с их стороны всунуть член было непросто. Ничего подобного я раньше не испытывал. Удивительно, но, сделав то, что только что сделал я, мне совершенно не было стыдно. Неловкости я тоже не чувствовал. Даже стоять на коленях и отсасывать чужой хуй не ощущалось как нечто унизительное, это было на удивление приятно и возбуждающе. В паху ныло.

Всё время, пока мы так сидели, я слегка поигрывал со своим членом. Безусловно, мне хотелось, чтобы это делал не я, но, помня его недавнюю реакцию, просить я больше не решался. Я надеялся, что в конце концов он сам проявит инициативу. Он явно с этим не торопился. Я запрокинул голову назад и взглянул на Игната. В ответ он наклонился и поцеловал меня. Было неудобно. Я поднялся и, снова его целуя, стал надвигаться, заставляя его отползти дальше от края кровати. Я лежал на нём сверху, мы всё ещё целовались, и я чувствовал, как у него встаёт. Поднявшись на руках, я стал тереться своим членом о его. Он накрыл мой хуй ладонью, прижимая его к своему, и я заскользил внутри образовавшегося тоннеля.

У меня появилась новая идея. Я подхватил его ноги и попытался закинуть их перед собой. Игнат запаниковал и попытался вырваться.

- Да не сри ты, - удерживая его на месте, сказал я, - твоя жопа в безопасности.

Он всё ещё с опаской на меня глядел, но вырываться перестал. Я свёл его ноги вместе и закинул их себе на одно плечо. Таким образом мой член оказался зажат его бёдрами, создавая вполне приемлемую альтернативу обычному половому акту. Смазки было много, и я беспрепятственно скользил между ног, которые парень плотно сжал, когда до него, наконец, дошло, что именно я пытаюсь сделать. Я чувствовал, как его ладонь накрывает мою головку, когда она появлялась с другой стороны.

Обхватив ноги Игната одной рукой, второй я начал дрочить его член. Со временем мои движения становились всё резче, я уже начал чувствовать приближение оргазма, но сдерживался, как мог - я не хотел кончить раньше него. Наконец я увидел, как мощная струя заливает его грудь и живот, и через несколько секунд к ней добавилась вторая. Кончал я долго, сперма вырывалась из меня толчками и, растекаясь по его телу, стекала на постель.

Тяжело дыша, я сидел между раскинутых ног Игната и бездумно гладил внутреннюю поверхность его бёдер, размазывая по ним смазку, сперму и пот.

- После такого точно надо закурить, - сказал я, отдышавшись.

Свесив верхнюю часть туловища через край постели, но оставив нижнюю половину на месте, Игнат пошарил по полу в поисках сигарет. Вернувшись в исходное положение, он подкурил сразу две сигареты, протянул одну из них мне и водрузил пепельницу себе на пузо.

- Ты знаешь, - выпустил он струю дыма, - я тебя боюсь.

- Вот уж не думал, что я такой страшный...

- Дурак! - шутя ткнул он меня коленкой в бок. - Да я не об этом.

Мы замолчали. Какое-то время мы просто курили. Игнат смотрел в потолок, переводя взгляд лишь себе на живот, когда стряхивал пепел.

- Надо в душ сходить, - сказал я, туша докуренную сигарету.

- Иди первый.

- Я надеялся на то, что ты мне компанию составишь...

- Нужно постель поменять, - уклончиво ответил он. - Мы тут всё засрали.

- Полотенце?

- Бери любое, они там все чистые.

Стоя под тёплыми струями, я гадал, что же будет дальше. Реакции Игната были мне не совсем понятны. С одной стороны, всё происходящее ему явно нравилось, он не отстранялся от физического контакта, как только кончал, и даже целовался со мной после того, как я ему отсосал. Но с другой стороны, я чувствовал, что что-то было не так. Если во время секса никакой неловкости я не ощущал, то сейчас она определённо появилась. И вовсе не по моей вине.

Мне очень не хотелось, чтобы всё вот так и закончилось. Я хотел продолжения. Если раньше были одни лишь фантазии, сводившие меня с ума, то реальность грозилась окончательно отобрать мой рассудок. После того, как я чувствовал всё его тело, ощущал его вкус и аромат, самым страшным для меня стало то, что я могу всё это потерять. Я был близок к панике.

Не знаю, как долго я находился в душе, но когда я наконец из него вышел, убрано было даже на кухне. Игнат курил, сидя за чистым столом, на котором стояло две чашки.

- Я не знал, сколько сахара тебе класть, - не глядя на меня, сказал он.

- Четыре.

Я положил сахар в кофе и отхлебнул - он оказался крепче, чем я пью обычно, но я не возражал. Потушив сигарету, Игнат отнёс свою чашку в раковину и, бросив на ходу:

- Я - мыться, - вышел из кухни.

Я заметил, что он был в трусах. Игнат был каким-то отстранённым и напряжённым. Похоже, что ему было некомфортно находиться в моём обществе, особенно будучи голым. Вернулись прежние сомнения.

Важной походкой в комнату зашёл пушистый котяра. Он долго изучал меня с порога и, решив, что угрозы для него я не представляю, направился к миске с едой.

- Мудак твой хозяин, - сказал я коту и вышел из кухни.

В спальне пахло сексом. Я снял полотенце и сел на край кровати - мне было интересно посмотреть на реакцию Игната. Ждать пришлось долго. Когда Игнат, наконец, появился, на нём были свежие трусы. Он бегло взглянул на меня и вновь отвёл глаза. Было видно, что парень пытается найти занятие, чтобы на меня не смотреть, и он стал рыться в своём рюкзаке.

- Ты чего не спишь? - всё так же не глядя на меня, спросил он.

- Я тут подумал... - я пытался заставить свой голос звучать непринуждённо. - Я, наверное, домой пойду...

Я ждал, что он что-нибудь скажет, попробует меня остановить, но он лишь молча пожал плечами. Я встал, оделся и вышел. Провожать меня Игнат не стал.

Оказавшись на улице, я решил пойти домой пешком. В горле стоял ком, а по щекам предательски катились слёзы. Я знаю, как это звучит, но в тот момент я ощущал себя использованным.

Было около двух ночи, но всегда была вероятность встретить кого-то из знакомых, поэтому я избегал центральных улиц.

Если раньше у меня были сомнения, то сейчас они исчезли окончательно - я влюбился. Я горько сожалел о том, что у нас был секс. Мне было бы намного легче, если бы я так никогда и не узнал, каково это - быть с ним. А сейчас, буквально минуты спустя, как у меня было всё, я потерял малейшую надежду на то, что смогу быть хотя бы просто с ним рядом.

Я слонялся по городу до самого рассвета. Тихо пробравшись домой, я безрезультатно пытался уснуть. Проворочавшись до восьми, я окончательно сдался и отправился на кухню. Мама уже проснулась и готовила завтрак. Пахло вкусно, но есть совершенно не хотелось.

По всей видимости, выглядел я так же хреново, как себя чувствовал. Она увидела меня, и на её лице моментально отразилось беспокойство.

- Господи, что случилось?

- Не сейчас, ладно?

Она всё ещё выглядела встревоженно, но настаивать на расспросах не стала. Поставив передо мной тарелку с едой, она стала рассказывать о всякой всячине, пытаясь меня отвлечь. Я не слушал. Ковыряясь в тарелке без особого энтузиазма, я пытался затолкать обратно предательски подступающие к глазам слёзы. Я сам себе был из-за этого противен, но ничего с собой поделать не мог. В какой-то момент я понял, что всё же беззвучно плачу. Я извинился и сбежал из-за стола.

Это было просто невыносимо - я чувствовал себя мелкой девчонкой-школьницей, которая рыдает потому, что Петя пригласил на танцах Машу, а не её. Надо было срочно брать себя в руки. Беспроигрышный вариант был всего один - бассейн...

Я тренировался, как когда-то перед соревнованиями, изнуряя себя физически. Два захода по три часа с перерывом в полтора. В раздевалке, уже перед тем, как собрался уйти, я с надеждой взглянул на телефон, но, естественно, не увидел ни одного пропущенного вызова и ни одной СМС-ки.

Домой не хотелось, поэтому я снова принялся бесцельно шататься по городу. На этот раз хотя бы без слёз.

Вопреки физической усталости я долго не мог заснуть и вообще плохо спал этой ночью.

страницы [1] . . . [5] [6] [7]