Высокое положение

Мы не созванивались почти три дня. Последнее, что он сообщил: "Сам вызывает". Это значит, что у Сергея неприятности, да и по новостям и сводкам с фондовой биржи можно понять, в каком душевном состоянии находится мой друг. Сегодня я дома в полном одиночестве. Мать в отъезде, прислугу отпустили.

Вдруг среди тишины звонок.

- Куколка, я приеду ночью обязательно. Пока занят. Вечером совещание и фуршет, а потом я у тебя. Соскучился, сил нет. Жизнюшка моя. Ты ведь не балуешь там без меня?

К часу ночи опять звонок, и в дупель пьяный Сергей сообщил, что едет, и потребовал, чтобы наша встреча состоялась во дворе. Представляю, как он начинает потирать нос после очередной порции виски, и вот тут мне пора с жизнью прощаться. Падение курса рубля может в буквальном смысле сказаться на моей шкуре. То, что он пьян, не удивило, но ужаснуло меня. Пьянея, он начинает постепенно звереть. Любое слово, сказанное мною, может вывести его из себя, любой мой жест вызывает приступ тупой, нечеловеческой ярости... Как когда-то, в ожидании маминых колотушек, похолодели руки, подлый холодок пробежал по спине... Каждая секунда приближает его ко мне. Бежать мне некуда, прятаться негде. Мечтать, что он отрезвеет по дороге? Ну, если только мечтать.

Через час смс: "Подготовь ванну и вино. Побольше вина".

Отвечать не имеет смысла. Бегу выполнять указание. "Вина побольше" - эти слова дают надежду, что он ещё во вменяемом состоянии.

Всё готово. Стол накрыт, ванна наполнена. Прошёл час, другой. Выпив вина, чтобы остановить нервную дрожь, подсаживаюсь к камину. Любимый, оранжевый с жёлтыми отворотами халат настолько тёплый и мягкий, что сон приходит сам собой. Разморило. Ожидание расправы порождает кошмарные сны...

Ледяная рука выдёргивает меня из объятий Морфея.

- Тварь! Я велел ждать во дворе! Наглеешь!

- Да, милый, успокойся, прости! - кричу в ответ, но вижу совершенно стеклянные глаза, взгляд, леденящий душу.

Первый удар прямо промеж глаз. Я падаю и, пытаясь встать, задеваю каминную решётку, искры разлетаются в разные стороны. Одна попадает на халат и тут же прожигает его. Сбрасываю халат и в одном белье пытаюсь убежать на кухню, но "жестокий каратель" настигает и бьёт в спину. Лакированные сапожки рвут кожу. Пытаюсь сгруппироваться. Встать невозможно.

- Я велел ванну приготовить! Готово, сука?!

- Да-а, - простанываю я.

- Ну тогда пошли!

Он хватает меня за волосы, поднимая на ноги, и, пригибая, тащит в ванную. Сейчас он будет меня топить. Так бывало не раз и не два. Каждый раз молю бога, чтобы он довёл дело до конца, но Сергей слишком много потратил на меня, чтобы уничтожить, утопить свой проект.

Клубы пара ударяют в лицо, обжигая израненное тело.

- Не надо, умоляю! Прости! - рыдая, кричу, насколько хватает голоса, и пытаюсь вырваться, силы покидают меня, и я провисаю между ванной и порогом.

- Молчи, шлюшка! - голос его дрожит от напряжения.

Я, конечно, не вижу, но хорошо представляю его глаза. В них только ярость и животное удовольствие.

Сергей удивительное создание, в нём уживаются несколько совершенно разных человек. Он строгий начальник, требующий от сотрудников, как, впрочем, и от себя, трудолюбия и профессионализма. Заботливый, участливый отец и дед. Нежный, любящий и щедрый любовник. Благотворитель и меценат... И зверь, зверь не видящий, не помнящий и не понимающий ничего вокруг себя. Способный растоптать, избить и унизить слабого. Готовый топить, пытать, бить и насиловать меня так долго, как захочет, вернее сказать, насколько позволит алкоголь, въевшийся в его жилы и кровь...

Вот я уже головой в ванне. Пытаюсь задержать дыхание, но он одной рукой удерживает мою голову, а другой бьёт по спине и ниже. Шлепками подобные удары назвать можно только формально. Сергей занимается теннисом почти профессионально, так что сила удара в несколько десятков килограммов заставляет вскрикнуть.

Чувствую, как пенная тёплая вода начинает поступать в лёгкие, и тут же он выдёргивает меня из воды, отбрасывает в угол на холодный метлах. Прерывисто глотаю воздух, пытаясь отдышаться. Он, брезгливо морщась, начинает раздеваться. В меня летят брюки, пряжка больно ударяет и так потревоженную кожу.

- Вооон!

Выползаю. Несколько минут сижу в коридоре, прислонившись к стене. Еле приподнявшись, на полусогнутых доползаю до спальни. Может, он немного придёт в себя от воды или, наконец, захлебнётся. Как много раз до этого, так и сегодня мечтаю о том, что он уснёт в ванне и утонет.

Он появляется минут через пятнадцать. Правой сильной рукой выдёргивает меня из постели и, развернув, ставит раком. Опять удары пониже спины. Стаскивает бельё, и начинается то, что не то что любовью, даже сексом назвать стыдно. Он дерёт меня в разных позах, зажимая рот рукой, сдерживая мои стоны боли и страха. В какой-то момент я чувствую, что его пьяное дыхание становится спокойнее. Он начинает поглаживать меня по спине, целует в затылок, плечи и нежно опускает лицом на подушку. Он выходит. Плакать нет сил, спать не хочется. Лежу, пока боль не отпускает. Постепенно восстанавливается дыхание, начинается озноб. Значит пора укрыться и спать. Он придёт только вечером...

Ледяные губы припадают к моей свисающей руке.

- Жизнюшка моя. Милый мой, я купил тебе изумрудик... Умоляю, не молчи! Поговори со мной, - он плачет, я чувствую тёплые капли, падающие на синяки под глазами. - Прости меня. Прости старика! Ты же знаешь, что вся жизнь моя в тебе и для тебя! Дурак я, дурак. Тварь пьяная! Скажи мне что-нибудь, умоляю!

- Не унижайся, Серёжа.

- Ты ж моё солнце! Жизнь моя! Как ведь правильно назвали тебя - Виталием.

Мне ласково улыбается человек, вчера чуть не убивший меня.

- Просто я нервничал. Ты же знаешь, Виточка, рубль падает и падает, будь он неладен. А "сам" ни на одно моё предложение не соглашается. В кризисе страна.

- Виноват я?

- Нет, конечно, мой милый. Просто, ты же знаешь, мы всегда на самых близких срываемся.

Он опять горячо целует меня и уходит, оставив на столе бархатную коробочку...

Сергей самый близкий мой друг, единственный человек, которого я уважаю. Даже имя его переводится с латыни "Высокочтимый".