Диван

Когда отпуск дяди подошёл к концу, мать решила устроить большой праздничный ужин и поехала на рынок за продуктами, а самого виновника торжества заставила таскать воду. Прячась в комнате, я через окно наблюдал за дядькой, в одних шортах носившим по огороду вёдра. Крепкие мускулы перекатывались под успевшей загореть кожей, и я всё не мог отогнать от себя фантазии о том, как прикасаюсь к ним. С того дня, как дядя стал свидетелем наших с Колькой развлечений за баней, прошла целая неделя, но он так ни разу не подходил ко мне и даже намёков не делал. Возможно, виной тому была постоянно мельтешащая на горизонте мама? В таком случае сейчас самый подходящий момент, и больше такого не будет.

Я выскользнул в огород под палящие лучи июньского солнца и остановился неподалёку, смотря на дядю. Он заметил меня и подмигнул, заулыбавшись.

- Что, помочь пришёл?

- Ты уже почти закончил, - я кивнул на поблёскивающее ведро у его ног.

- Да, делов тут немного, - он задумчиво посмотрел на меня, потом в сторону дома. - А далеко он, этот рынок ваш?

- Неблизко. Час езды.

- Час туда, час обратно, да ещё на покупки время надо. Значит, мы одни надолго?

- Наверное, - протянул я, стараясь выглядеть как можно более невинно. - А что, тебе ещё работы дать?

- Зачем? Я ведь отдыхать приехал!

Он подошёл ближе, и я почувствовал исходящий от него запах лосьона после бритья. Дядька вечно мазался всякими кремами и мазями, а потому благоухал, как роза.

- К тому же я завтра уже уезжаю, а ты мне кое-что обещал.

Я чувствовал, что густо краснею, но старался сохранить невозмутимое выражение лица.

- Обещанного три года ждут.

- Да что ты говоришь!

Он со смехом подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, потащил в дом. Я орал и колотил кулаками по мощной крепкой спине, но дяде это было как об стенку горох. Дома он швырнул меня на старый скрипучий диван и прижался ко мне, принявшись щекотать. Я хохотал, чувствуя бедром твёрдый дядин стояк, и начал возбуждаться сам.

Скоро щекотка прекратилась, и шершавые ладони начали обследовать моё тело, поглаживая соски и сжимая ягодицы. Дядя вёл себя уверенно и умело, я даже не заметил, как остался совсем голый, в сильных объятиях и с торчащим колом членом.

- Так нечестно, ты тоже раздевайся! - заявил я, потянув за дядины шорты.

Длинный прямой хуй выпрыгнул наружу, и я схватил его руками, будто боялся, что он может убежать. Плоть была горячей и пульсирующей, она так и просилась в рот, и я не стал оттягивать этот момент.

Крупная солоноватая головка скользнула по моему языку прямо в горло, и дядя издал довольный стон. Полируя вожделенный член, я чувствовал, как пальцы дяди разминают мою попку, один за другим проникая внутрь.

- Шары полижи, - сильная рука схватила меня за затылок, опуская голову ниже.

Яйца у дядьки были гладко выбриты, и я перекатывал их во рту, как леденцы, пока он продолжал разминать моё очко. Даже в паху ощущался запах какого-то мужского лосьона или крема, будто сама кожа дяди была им пропитана. Я вдыхал этот запах, старательно вылизывая каждый сантиметр попавшего в моё распоряжение хозяйства, и хотел, чтобы так продолжалось вечно, но тут дядя осторожно уложил меня на диван задницей вверх, и я почувствовал, как горячий влажный язык проникает в меня. Изогнувшись дугой, я застонал от удовольствия, вцепившись ногтями в обивку дивана и зажмурившись. Язык то извивался внутри меня угрём, то ползал по булкам, заставляя волны мурашек раз за разом прокатываться по моему телу.

- Щас кончу, - простонал я, уткнувшись носом в диван.

- Рано!

Язык вышел из меня, но на смену ему мгновенно пришёл твёрдый горячий ствол. Он вошел в задницу, как по накатанному, заполнив меня до отказа. На несколько секунд дядя замер, растягивая удовольствие, а потом начал долбить изо всех сил. Скрип дивана разносился, казалось, по всей деревне, и я подумал, что скоро сюда сбегутся соседи, чтобы посмотреть, что происходит. Это, впрочем, совсем не беспокоило - я был на вершине удовольствия, под большим мускулистым телом, раз за разом вгонявшим в меня свой болт. Шлепки яиц по заднице, стоны, скрип - всё это смешалось в ушах и стало целой реальностью, в которой я существовал, а то, что было вне её, меня совсем не волновало.

Прошло несколько минут или целая вечность, когда дядя вогнал в меня свой кол до упора, я почувствовал тугую горячую струю внутри и понял, что кончаю сам. Десять секунд совместных судорог, и вот взмокший дядя свалился на меня всем своим весом, а диван жалобно скрипнул в последний раз.

- Я всю обивку обкончал, - буркнул я, прижатый к этой самой обивке. - Что мы про это скажем?

- Отмоем, - беззаботно отозвался дядя.