Заноза (глава 1)

Часть 1

Памяти А. С.

Он всегда был занозой для меня. В институте, где впервые познакомился с ним, потом по жизни, когда судьба пересекала нас. И сейчас, когда его уже нет. Заноза в моём сердце, потрёпанном и израненном не только им, к слову сказать. Но почему-то лишь он вызывает у меня болезненные и грустные воспоминания. Я пишу этот рассказ с надеждой - может, хотя бы после того, как я расскажу вам мою с ним историю, боль отступит, и я избавлюсь от этой занозы, имя которой Антон...

1. Искушение

Конечно, я знал о его существовании. Пересекались между парами, на каких-то общих институтских мероприятиях. Видел, как он скоро бежал мимо моего двора к себе домой, потому что жил в том же квартале, но чуть дальше. И, естественно, знал его имя. Антон. Белобрысый пацан, каких полно вокруг. По моде тех лет с длинными до плеч волосами, которые мягкими волнами ласкали тонкую, цыплячью шею. Самыми выдающимися в его внешности были глаза - огромные, как бездонные синие озёра, обрамлённые не просто ресницами, а настоящими опахалами. Среднего роста, скуластый, слегка губастый, угловатый, костлявый и тонкий, как жердь. Вот и весь он - мой знакомый Антон. Ах, да, забыл сказать, что он был младше меня на два года. Для того моего возраста это была катастрофически огромная разница. Одно слово - салага. Потому ни о какой дружбе с ним тогда и речи быть не могло. Тем более, что у меня уже был закадычный друг.

Теперь о себе. Описывать себя физически считаю бессмысленным занятием. Ну скажите, много ли среди нас таких, кто совершенно критично может рассказать о своих "прелестях" телесных... А? Вот именно! И всё же скажу: нормальный. Не красавец. Середнячок во всём, если вы понимаете, о чём я. Да и не моё это дело - оценивать себя. Пусть это делают другие. А теперь о том, что более приятно: сейчас бы меня прозвали "ботаном". Учился отлично, в дурных компаниях и поступках замечен не был, кроме проказ, которыми грешат любые парни этого возраста. Но для преподавателей я был образцовым третьекурсником советского ВУЗа. Особой любовью среди ребят не пользовался, но они меня уважали. Наверное, потому, что я всегда готов был помочь им в учёбе. Главным образом тем, что всегда давал списывать. А что ещё нужно от сокурсника, который вместо понятных забав все вечера просиживал над учебниками? В этом возрасте гормоны в моём организме давно уже пели свою мелодию, да так громко, что я начинал совершать немыслимые поступки. На первом курсе влюбился в сокурсницу и, как результат - решил научиться играть на гитаре, чтобы спеть ей серенаду. Где это должно было случиться, как это должно было произойти - при полном-то отсутствии у меня голоса и слуха - я не думал. Только ночами напролёт представлял, как, услышав мою песню, она сразу и бесповоротно втрескается в меня, и мы будем до конца жизни жить счастливо и воспитывать не меньше четырёх отпрысков. Романтик хренов! Купил гитару, с недельку подёргал струны по самоучителю... и благополучно всё забросил. Мечты о прекрасной сокурснице развеялись, как дым, незаметно и бесследно для психики.

Следующим гормональным ударом стала жуткая эрекция на городском пляже. Недалеко от меня расположилась парочка. Они самозабвенно отдавались друг другу, целовались и обнимались. Парень норовил лечь на девушку, та шутливо отбивалась, хотя было понятно, что сама ждала и провоцировала парня. Я был заворожён таким бесстыдством. Не мог отвести взгляда от перевозбуждённого члена парня - огромного настолько, что не просто оттягивал тугую резинку, но и упрямо то и дело выглядывал наружу, сверкая каплей смазки на красной и блестящей головке. Стоит ли говорить, что и мой "дружок" давно и стойко стоял наизготовку. В яйцах неимоверно ломило, я лихорадочно и периодически поправлял своё орудие в плавках, что ещё более усугубляло моё положение. К этому времени я - девственник - усердно дрочил и знал, что только передёргивание своего затвора сможет утихомирить этого зверя. Бежать в ближайшие кусты стрёмно - слишком много глаз вокруг, поэтому я, согнувшись в три погибели, забежал в воду и, отвернувшись от всех, сладко вздрочнул в воду. Ноги подкосились, прохладная вода тисками туго сжала яйца, а моя сарделька, удовлетворённо выплюнув последнюю порцию, безвольно отдалась во власть течения реки.

Потом перед сном я снова и снова вспоминал эту картину: загорелый парень был красив и уверен в себе настолько, что ему совершенно без разницы, видит ли кто его перевозбуждённую плоть. Яркое солнце высекает искры из капель пота, медленно стекающих по ложбинке его спины прямо в плавки. Эта жемчужная нить струится ниже и прячется между двух тугих полушарий ягодиц. Нависая над девушкой, парень ищет своими сочными губами уста любимой, что-то шепчет ей и улыбается лучезарной улыбкой. Я начинаю фантазировать, какими должны быть яйца при таком огромном члене, стягиваю с себя трусы и, прикрыв глаза, начинаю неистово дёргать свой отросток. Оргазм накрывает меня быстрой лавиной. Сперма летит с такой силой, что долетает до подбородка. Член пульсирует, пальцы ласкают мошонку, изредка опускаясь к анусу, играют с ним, а капли мужского сока стынут, щекоча чувствительную плоть. Член вянет, в голове проясняется, в дело вступает заранее приготовленное полотенце. Я вытираю следы своей сексуальной вакханалии и, не желая будить своим хождением родителей, крепко сжав полотенце, вдыхаю запах спермы и засыпаю. Так с той поры я начал засыпать в обнимку с полотенцем, а не с каким-нибудь меховым медведем.

Но вернусь к Антону. О пробуждении его сексуальности я ничего ни тогда, ни сейчас не знаю. Мы не говорили об этом. Неинтересно было. Для нас с ним всегда важно было то, что происходит, что называется, "здесь и сейчас". А вот о том, что он был пацаном с характером, я прекрасно помню. Забияка, балабол, дерзкий и гордый. Мимолётных встреч в институте или во дворе было достаточно, чтобы понять: он - полная моя противоположность. Будь у Антона желание, он учился бы блестяще, будь у него толика пиетета к профессорам, они б его на руках носили. Потому как настолько разносторонне талантливого, неординарно мыслящего человека, как он, я в своей жизни не встречал. Окружающие его не любили, потому что не понимали его поступков, не могли разобраться в его образном мышлении, не прощали его колкого и язвительного языка. Впрочем, такое неприятие ничуть его не волновало. Он жил как жил, по-своему - открыто, необычно, ярко и дерзко. Даже в институте.

***

Впервые и крепко я "схлестнулся" с Антоном на третьем курсе. У кого-то из нас освободилась хата - родители свалили на дачу. Сейчас уже не помню как, но мы оказались в одной компании шалопаев, которых пьянила относительная свобода. Это вылилось в разудалую вечеринку с неизменными танцами и ором, который мы смело называли пением. Пили, курили, играли в разные игры, безудержно и беспричинно ржали и "братались" с объятиями и похлопываниями по спинам вне зависимости от того, парень ты или девушка. Мы отрывались по полной программе. Повторюсь, меня тогда не удивило появление среди нас Антона. Может, его пригласила какая-нибудь деваха? Кто знает! Я не особо заморачивался на эту тему, тем более что Антоха отлично вписался в компанию. Пил не меньше остальных, веселился и, надо отдать должное, в кои-то веки перестал подкалывать окружающих или заводить непонятные большинству разговоры.

К началу игры в бутылочку все уже были под крепким градусом, расхристаны от духоты и раскрепощены настолько, что без всякого стеснения не только целовались друг с другом, но и смело шли на выполнение любых авантюрных желаний взамен поцелуев. Даже с сексуальным подтекстом. За полчаса мне ни разу не выпало поцеловаться с Антоном. Да и желания не было, честно говоря. Но вот раскрученная антохиной рукой бутылка завершила очередной оборот и предательски указала на меня. Все весело рассмеялись и аплодисментами стали требовать поцелуя в губы. "Делать нечего", - подумал я и потянулся к Антону. Он с улыбкой дьяволёнка двинулся навстречу. Глаза я не жмурил, как это делали другие однополые целующиеся. Вот ещё! Подумаешь, поцелуй с салажонком! Раздалось громкое "чмок", и я наткнулся на два бездонных озера антохиных распахнутых глаз. Как о бетонную плиту с разбегу ударился. С потерей ориентации и гулом в голове. Я зачем-то взглянул на часы. Секундная стрелка споткнулась и остановила свой бег. В этот момент исчезли все звуки вокруг, в фокусе зрения остались только они - аквамариновые глаза этого блондина. Мне даже показалось, что их голубой цвет поволокло густой синью. Губы вмиг заныли от ожога, который тёплым палом отправился вниз по телу и пожаром вспыхнул внизу живота. Член моментально напрягся и начал борьбу с теснотой джинсов. Я судорожно пытался вдохнуть и вдруг услышал антохино ехидное "Ммм, как сладко!"...

Часть 2 (последняя)

Время вернулось в своё русло вместе с всеобщим смехом, который давил на меня со всех сторон. Я был смущён и уничтожен... Успокоился, да и то относительно, лишь через десять минут. Всё это время безуспешно пытался придумать месть этому негоднику, который, продолжая играть, бросался в меня насмешливыми взглядами. Наконец я решил, что бы такое ядовитое пожелать ему в ответ, но тут как назло удача от меня отвернулась. Бутылка напрочь отказывалась указывать на Антона.

Тем временем игровой азарт сам по себе утих, и все двинулись на воздух - на лоджию. Туда же поплёлся и я, снедаемый воспоминаниями о поцелуе с Антоном. "Почему этот наглец так сказал? Что я ему такое сделал, что он так подставил меня перед всеми моими друзьями? Неужели так заметно, что я неровно дышу к парням?" - думал я, вдыхая сладкий аромат сигарет, которые кто-то потягивал рядом. И тут почувствовал, что ко мне сзади кто-то не просто подошёл, а буквально прильнул. Седьмым чувством понимаю, кто это. "Конечно, кто же, если не Антон?!" - застучало в голове. Эта мысль одновременно и пугала, и радовала, сладким обещанием манила в ночь, которая неминуемо наступала. Так же предсказуемо часть из нас заторопилась домой, а вторая - никак не хотела угомониться и требовала продолжения веселья. Все эти попытки были прерваны истеричным стуком бдительных соседей и обещанием прекратить безобразие вызовом милиции. Настроение у всех было испорчено. В том числе и моё, как только понял, что Антон может быть среди тех, кто решил отправиться домой.

Но у того были свои планы.

- Миха, - обратился он ко мне вкрадчивым шёпотом, - хочешь, останусь?

Я судорожно сглотнул, раскрыл было рот, чтобы ответить колкостью, но так и не смог вымолвить ни слова. Это фиаско было принято как согласие, и Антон, широко оскалившись, утвердил:

- И спать мы ляжем вместе.

Я снова только сглотнул и по-девичьи потупил взгляд.

Представили себе картину? И как вам? Ну что за обалдуй я?!

Постепенно все угомонились. Кто и где расположился на ночлег, не помню. Меня волновал свой вопрос: куда меня затащит "отсыпаться" Антон. Оказалось, что места не так уж и много. Нам досталась кухня, на пол которой хозяин кинул матрас, одну подушку и плед. В молчании мы разделись до трусов, погасили свет и легли. К этому моменту меня уже колотило от желания - настолько сильного, что мой член наперекор ситуации был не просто вял, а по-настоящему скукожился. Скажете, так не бывает? А вот у меня было. В отличие от меня у Антохи стояк был крепким. Он не скрывал его, а наоборот - демонстрировал, то и дело поворачиваясь ко мне, при этом не переставая улыбаться. Правда, улыбка эта мне казалась какой-то вымученной. Словно он смущался и страшился того, что сейчас может произойти.

Итак, свет погашен, мы улеглись, натянули на себя плед, и тут началось!

Нам словно крышу снесло ураганом гормонов, которые вдруг забурлили в нас в этот вечер. Где оказался плед - не помню, что там случилось с подушкой - меня не волновало, разорваны ли в клочья трусы - да кому это важно!? Я был поглощён только Антоном, который смело бросился исследовать моё тело. Он лапал меня повсюду неумело, страстно и горячо. Губы не переставали целовать и порхали по всему моему телу, которое дугой выгибалось навстречу ласкам. Мой член встал колом, он прямо-таки звенел от напряжения. Покрытые порядочным количеством волосков яйца вжались в тело и стали напоминать два незрелых персика. Крайняя плоть сошла с головки и обжигающим кольцом тянула так, что, казалось, уздечка вот-вот порвётся. А уж когда её коснулись горячие губы Антона, в мозгу словно салют взорвался. Я стал бурно кончать. Сперма вылетала густыми выстрелами, орошала ставшие милыми губы Антона. А он, как мне казалось, мурлыча, пытался слизнуть мои соки. При этом он настойчиво тянул мои руки к своему изнывающему в ожидании ласк члену. Я же чувствовал себя препарированной лягушкой. Руки-ноги по сторонам, тело сводит судорогой уходящего оргазма, в глазах темно, в мозгу поёт сладостный хорал счастья.

- Миха, а, Миха!

- Ммм, - только и смог промычать я в ответ.

- А ты чего скорострел-то такой?

- Чего?! - тут меня слово подорвало, и я чуть ли не вскочил, отбрасывая прочь послеоргазменную негу. - А ты откуда скороспел такой взялся? Откуда познания такие в твоём возрасте?

Антон хохотнул и тут же парировал:

- Я не скороспел. Ум у меня поострее твоего будет. А вот тебе твой маячащий впереди красный диплом, видать, совсем глаза застит.

- Ты о чём? - начал успокаиваться я и снова прилёг на подушку, при этом золотые кудри Антона защекотали мою шею.

Антон вновь потянул мою руку вниз и положил её на свой пах. Ух ты! А там такая мощь оказалась! Большой для тщедушного антошкиного тела возбуждённый член, зачехлённый в бархатистую юношескую кожу, мягко пружинил под моей ладонью. Ровный, с большой головкой. Её сочность я почувствовал верхом ладони. Чуть шевеля ею, я размазывал обильную смазку, не перестававшую орошать этот шпиль.

В голове моей окончательно прояснилось, и появилось по-настоящему гейское любопытство: а как, собственно, выглядит это чудо? Я приподнялся и в сумеречном свете от уличных фонарей начал разглядывать член Антона. Красота неземная! Молочно-белый, ровный, с тонкими прожилками вен, которые, словно лаская, обвивают его по всей длине. Крайняя плоть закрывает алую шляпку не полностью, а будто кокетливо манит. Этим чарам я и поддался. Дрожащей левой рукой освободил головку, в то время как правая коснулась яиц. Они, как два теннисных мячика, спрятались в тугом мешочке и чутко реагировали на каждое моё прикосновение, то чуть сжимались, то лениво перекатывались, подчиняясь моей воле. Особый кайф от игры с ними я получал ещё и потому, что на мошонке не было ни волосинки.

- Ниже!

- Чего ниже? - вновь начал тупить я.

- Там, ниже моих яиц, есть заветная кнопка, ты найди её и исследуй как следует...

- Такая кнопка там не только у тебя, - наконец, нашёлся я.

- Но у меня она особая! - улыбался Антон. - Ты нажми её - дверь и откроется!

- Ты про сраку свою, что ли? - начал злиться я.

- Фу! Как грубо! - теперь Антон уже откровенно издевался. - Откуда таких слов-то понабрался? Да, и, кстати, насмотрелся на хуй мой? Теперь и мне не помешало бы разрядиться.

Антон решительно направил свой член к моим губам, словно и не сомневался в успехе. Он не ошибся - несмотря на злость, которая уже кипела во мне, я решил отбросить прочь раздражённость и попробовать на вкус этот великолепный член. А он не и не думал опадать во время нашей словесной пикировки. Лишь креп в ожидании отсоса и прямо-таки заливался смазкой.

Вы помните свой первый минет? А минет, сделанный молодому парнишке? А в экстремальной обстановке? Если помните, значит, нам есть о чём говорить. Это же ни с чем не сравнимый запах будущего мужчины - сладкий, с молочными нотками, терпкий, как молодое вино, и пьянящий до головокружения. А как вам ощущения на языке от упругой плоти? Как вам истома, когда крутая головка щекочет нёбо? Или судорожное подёргивание члена, когда вы, не контролируя свою страсть, нечаянно касаетесь его зубами. Вот то-то и оно! Всё это никогда не сотрётся из памяти. Потому что ты впервые в своей жизни доставляешь удовольствие практически пацану, только-только познающему таинство мужского секса. Не забыть потому, что потом, с годами ты начинаешь понимать, что тебе сделали огромный подарок - разрешили прикоснуться к молодому члену. А он только-только начинает свой короткий путь, чтобы стать орудием наслаждения настоящего мужчины. Это не ты доставляешь удовольствие партнёру, а тебя облагодетельствовала необузданность молодого тела, решившего разрядиться в твой рот.

Конечно, я помню тот минет. А ещё то, что он был недолгим. Два-три движения головой, три-четыре круговых касания языком раскалённой головки, одно лёгкое касание пальцем кучерявых волосиков вокруг ануса - и вот оно! Фонтан сладкой юной спермы бьёт прямиком в свод нёба, прорывается в горло, щекочет его, заставляет глотать терпкую и пахучую мякоть. Руки Антона, до сих пор бессмысленно елозившие по моей голове, в момент сладострастия мёртвой хваткой вцепляются в мои волосы. Он хрипит, в голос стонет, и мелкая дрожь волна за волной прокатывается по покрытому испариной телу. "Сам ты - скорострел!" - лениво думаю я про себя.

У меня нет сил, чтобы освободить паренька. Так и остаюсь лежать на костлявом теле Антона. Пытаюсь запомнить вкус его спермы. Прислушиваюсь к своему члену, который, несмотря на недавнюю разрядку, вновь загудел от крови, гонимой сердцем. И понимаю, что ночь будет долгой. Нам ещё предстоит многое сделать друг для друга. Тем более что и Антон не пытается успокоиться. Его член ни на секунду не теряет своей готовности, чуть сникает, но через минуту-вторую вновь становится крепким, как сталь...

Устали мы только под утро. Иссушили друг друга, как путник опустошает бурдюк в жаркой пустыне - до дна, до самой последней капли. Забылись сном, когда мышцы заныли от череды оргазмов, а скулы свело от постоянной работы над членами. Когда во рту пересохло, а губы распухли и растрескались. И не осталось ни одного потаённого участка тела, которого бы мы не касались руками, языками, губами или волосами. Забылись, отдались во власть сладкой дрёмы, уснули.

- А кнопку ты так и не нажал, - услышал я тихий голос Антона, улыбнулся и окончательно уснул.

***

Проснулся я от грохота. Это кто-то из особо ранних споткнулся и задел стол, так никем и не убранный с вечера. Антона рядом не было. Видать, свалил потихоньку. Не особо огорчившись, я сладко зевнул и снова уснул. Эх, знать бы тогда, что в следующий раз я встречу Антона только через несколько лет. И встреча эта будет совсем не сладкой...

Так, Антон появился в моей "голубой" жизни достаточно рано: мне было 20, а ему - 18.

страницы [1] [2]