Провинциальная история. Из книги Истории про секс

Часть 1

Подкатегория: без секса

От автора

В этой истории мне бы хотелось поделиться собственными переживаниями из своей юности. Каждый из нас когда-то влюблялся, ошибался, обжигался, ревновал, отступал и снова поднимался, потому что иначе нельзя было. Одна любовь нас окрыляет, делая лучше и чище, чем мы есть на самом деле, другая заставляет разочаровываться, опускать руки и, может, даже изменять каким-то своим принципам. Но есть один плюс - мы становимся опытнее и сильнее, и это немаловажно в нашей непростой жизни.

Да, напоследок: пусть вас не пугает тот факт, что история эта началась 7 лет назад, - тогда мне было 18 лет, так что я сейчас не древняя столетняя развалина.

1.

Действие первой главы происходит в 2010 году в захолустном провинциальном городке Б.

- Итак, к доске пойдёт... - учительница начинает водить ручкой по журналу, - Юра Васильев, - наконец выдыхает она.

Юра Васильев - это я, скромный, худой и бедно одетый парень с длинными всклокоченными волосами. Я нехотя поднимаюсь и плетусь к злосчастной доске.

- Так, Юра, ты читал роман Евгения Замятина "Мы"?

- Да, Валентина Ивановна, конечно.

- Отлично! - одобрительно хмыкнула та. - Поделись своими впечатлениями, может, эти неучи захотят прочесть в кое-то веки!

Разумеется, Валентина Ивановна неслучайно вызвала меня к доске: общеизвестно, что книги у нас читает только один ученик - Юрий Васильев. Поэтому именно ему предстоит в который раз делиться своими впечатлениями со своими "продвинутыми" сверстниками. Запинаясь, я начинаю... Надо сказать, что рассказывать всё это мне довольно трудно, так как, во-первых, меня никто не слушает, кроме учительницы и одной девчонки, которая в меня влюблена или я это придумал, а, во-вторых, тематика романа довольно специфична, ведь это роман-антиутопия, который в СССР был запрещён... блин, снова увлёкся. Короче, в романе есть момент - любовь официально запрещена, вместо этого существовали талоны на секс. И главная героиня, невольно влюбившись в главного героя, постоянно брала эти самые талоны. Дойдя до этого момента, я стал заикаться ещё сильнее, стал говорить тише. Однако класс, как ни странно, это услышал и как залился хохотом!

- Тише, тише. Всё правильно, так было в романе, - заголосила Валентина Ивановна.

- Юрок, а тебе талончики эти не нужны, а? Я бы помогла, - это уже ржала Катька.

Класс заржал с двойной силой.

Катя Михайлова - это особая тема. Она считала себя самой модной в классе, самой продвинутой и красивой. Её кумирами были Бритни Спирс, Памела Андерсон и Дженнифер Лопес. Всех остальных она либо презирала, либо не обращала на них внимания. Когда у нас был тест по главным произведениям русской литературы, она написала: ""Война и мир" - автор Иван Сергеевич Тургенев", когда любой знает, что его написал Лев Николаевич Толстой. Тем не менее, это не мешало Кате получать на уроках 4 и 5 и поучать остальной класс, как нужно жить на этом свете. Родители Кати работали в администрации и в случае чего могли бы надавить на любого из преподавателей нашей школы.

Я с досадой обвёл взглядом весь класс. "О боже!" Рядом с Катькой сидел Он, мечта моих грёз, главный красавец класса, спортсмен и отличник Дима Сабуров. Он насмешливо и с любопытством смотрел на меня, одновременно смеясь над "забавной" остротой Катьки. Мне стало обидно, но не из-за того, что сказала эта дура, а потому что он тоже смеялся. Захотелось просто выбежать из класса и никогда сюда не возвращаться, но я сдержался и продолжил.

Окончив, я направился к своей парте.

Учительница прокомментировала мой ответ:

- Качественный, а главное поучительный отзыв, молодец Юра, отлично.

- Ага, как всегда, Юрочка молодец, умница. Юрок, а как заниматься сексом, ты знаешь? Ведь и там бывают оценки за качество, ты справишься? - это всё не унималась Катька.

Последовал новый взрыв хохота в классе.

Я вспыхнул, но решил промолчать. Впрочем, как всегда.

Учительница, чуть смутившись, продолжила объяснять новую тему.

2.

"Блин, только бы не опоздать!" - бубнил я, перебегая дорогу и опаздывая на урок по фортепиано.

В музыкальной школе я учился пятый год, впереди были серьёзнейшие академические экзамены на знание музыкальных предметов, теории музыки, музыкальной литературы и сольфеджио и получение диплома об окончании, поэтому опоздание приравнивалось к уголовному преследованию.

- Васильев, 10 минут прошло. За это время можно успеть выучить вальс, который ты учишь уже 2 занятия, - недовольно пробурчала Татьяна Николаевна, преподаватель по фортепиано.

- Извините, Татьяна Николаевна, мать потребовала после уроков вернуться домой и накормить сестрёнку. Если помните, она маленькая, и если я не успел бы, то...

- Васильев, меня не волнует твоя сестра. Садись быстрее за фортепиано и играй. Занимаемся на 10 минут больше обычного. Всё, начинай, - повелительным тоном приказала преподавательница.

Домой я попал часов в 8 вечера. Мать угрюмо встретила меня.

- Где шатался? - вместо приветствия буркнула она. - Почему дома не сделана уборка, а? Я всегда знала, что ты ленивый и избалованный, весь в отца. Бери, убирай, - она кинула к моим ногам веник.

- Мама, извини, я же вчера только убирал, дома чисто. Мне ещё 4 урока делать и к ЕГЭ готовиться, я не успею.

- И знать ничего не хочу, давай работай.

Я опустил голову.

- Да, - она снова вернулась в кухню, - когда закончишь с уборкой, помой посуду и приготовь ужин, но только не борщ и макароны по-флотски, они мне надоели. Сделай гороховый суп и перловую кашу, я теперь на диете, - красуясь перед зеркалом, сказала она. - Кстати, не забудь выгулять собаку, прочитать сказку Маше и уложить её спать.

(Маша - это моя младшая сестра.)

- А ты куда опять? - с тяжким вздохом спросил я.

- Ой, сейчас облагорожусь, - она весело засмеялась, - потом на День рождения к Марине Ивановне пойду. Она мне клялась, что там много холостых и разведённых, так что... - она мне весело подмигнула.

- И когда вернёшься?

- Не знаю, не знаю. Всё зависит от того, будут ли там холостые и обеспеченные. Ведь согласись, Юрок, неженатые и обеспеченные - это экземпляр, занесённый в Белую книгу ещё лет 20 назад, - засмеялась мама, довольная своей шуткой.

- Не в Белую, а в Красную, - поправил я маму.

- Ты ещё меня учить будешь, двоечник, - зло сказала она.

- Мама, я учусь на одни пятёрки.

- Ага, так я и поверила, ну-ка, покажи дневник, - повелительно потребовала она.

Листая дневник, она обнаружила за всю четверть лишь две четвёрки - по математике и физике.

- Ах-ах, - довольно процедила она, - так я и знала, что ты в школе баклуши бьёшь. Чтобы у вас там учиться, много ума не надо, и дебил будет на пятёрки учиться, я точно знаю, - уверенным тоном заявила она.

- Не все у нас учатся на пятёрки и четвёрки, - робко возразил я.

- Промахи надо отрабатывать, сыночек. Займись ещё стиркой, там скопилась уйма вещей от Машки, мои вещи постирать не забудь тоже, - это она уже говорила, уходя в свою комнату.

Приготовив ужин и помыв посуду, я принялся за уборку. Уходя, мать сказала:

- Господи, в кого ты растёшь таким? Все родителям помогают, а ты бездельник... Всё, пошла я. Пожелай мне удачи.

- Удачи, мам.

Я уже завершал уборку, когда в дверь вдруг кто-то позвонил.

"Блин, да кто это? Ещё уйма дел, мать не могла так рано вернуться, да у неё и свои ключи есть", - озадаченно думал я.

Открывая дверь, я прокричал с раздражением: "Машка, закрой рот", - (она пыталась подпевать певице Максим, разумеется, попадая мимо нот, и выходило громко и утомительно) и, со скрипом открыв её, в изумлении уставился на гостя. Это был Дима.

Часть 2

3.

- Вот не ожидал, что ты можешь на кого-то кричать, - язвительно сказал он.

- Что тебе тут нужно? - холодно спросил я его, хотя сердце моё бешено забилось.

Я готов был кричать от радости.

- Эй, Васильев, повежливее. Может, в дом впустишь? - с ухмылкой спросил он.

- Да, заходи, конечно.

Уже на кухне я, заикаясь, сказал:

- Машка, она... это, ну, сестра моя, - наконец выдавил я из себя.

- Да ты что! - кажется, его забавляла моя потерянность.

- Может, чаю? - услужливо предложил я.

Он рассмеялся.

- Я эти помои года 3 не пил. У меня тут пиво, хочешь? - он достал из своего рюкзака маленькую жестяную баночку.

- Нет, я не пью, - холодно ответил я.

- Ну, это зря, неплохо расслабляет, - оскалился он.

- Каждому своё, Дима, - примирительно сказал я.

Он молчал, впившись в меня глазами. Я тоже молчал, соображая, чего он хочет от меня.

Наконец он произнёс:

- Я по делу к тебе, Васильев, - высокомерно сказал он, наверное, нарочно не называя меня по имени.

- Слушаю тебя, Дим.

- Короче, ты вроде как спец по литературе, а тут преподша задала мне реферат по творчеству Булгакова. Зная её, я просёк, что списывание не прокатит, и тут решил обратиться к тебе, знаток, - он снова ухмыльнулся. - Справишься, Пушкин? Искал тебя вконтакте, фейсбуке, но тебя нигде нет, Дашка дала твой домашний адрес, вот я и пришёл. Ну, поможешь? Я могу заплатить, сколько скажешь, - предложил он.

- А когда надо сдать реферат? - спросил я устало, предчувствуя, что мне предстоит бессонная ночь.

- Бля, да в том-то и дело, что завтра, - с раздражением ответил Дима.

Я не мог ему отказать, ведь он просил меня!

Кстати, я забыл вам описать его. Он был действительно божественен! Голубоглазый блондин с алыми, пухлыми губами, прямым носом и голливудской улыбкой до ушей. На физкультуре мне доводилось видеть его торс, это был торс атлета! Он готовил себя в институт МЧС, а там принимали только рослых и крепких ребят. Но ему грех было жаловаться - его фигура была великолепна, рост - 185 см.

- Так сколько денег надо? - спросил он, обводя взглядом нашу убогую двухкомнатную квартиру; его-то родители имели двухэтажный дом в нашем местном элитном районе, имевшим смешное название "Санта-барбара" - там жили местные бизнесмены, торгаши, менты и администрация. Его отец был главой местного отдела милиции, а мама - главным специалистом в Сбербанке. Так что жили они там вполне заслуженно.

- Нисколько, Дим, - поспешно ответил я, - я буду рад тебе помочь.

- Странный ты, всем что-то нужно. Не зря Катька говорила, что ты блажной, ха-ха, - он был доволен своей шуткой. - Ладно, мне пора, тут туса у Верки намечается (Вера Фролова была нашей старостой и второй признанной красавицей в классе после Катьки), надо ещё подарок ей забацать. Завтра, короче, распечатаешь и на перемене отдашь мне, окей? - пренебрежительно уточнил он.

- Конечно, Дим, - улыбнулся я, едва скрывая слёзы разочарования и обиды.

- А чего тут у тебя, кстати? - тут только он заметил, что у меня уборка.

- Убираюсь.

- Хозяюшка, - с едким смешком пробубнил он. - Бывай, зубрила.

- Пока.

Захлопнув за ним дверь, я прижался к двери и заплакал.

"Ну почему всё так? Почему меня никто не любит, все воспринимают как обслугу или безропотную скотину, и когда это закончится?" - безуспешно спрашивал я себя, не в силах найти ответ.

На мой плач прибежала маленькая сестра.

- Юрочка, что случилось? - испуганно спросила она. - Тебя обидел этот дядя, за что?

Я улыбнулся и вытер слёзы.

- Нет, всё хорошо, моя принцесса. Просто грустную историю вспомнил, потому и заплакал.

- А мне расскажешь? - заканючила сестра.

- Тебе весёлую расскажу, про прекрасного принца и Золушку.

Закончив уборку, я заварил Машке какао, включил ночник в комнате и начал читать сказку про Золушку.

Дослушав примерно до середины, Маша перебила меня и сонным голосом спросила:

- Юр, а ты принц и Золушка вместе?

Я с большим удивлением посмотрел на неё.

Она объяснила:

- Ты всегда учишься, всё делаешь дома - стираешь, убираешь или покушать делаешь. Значит, ты Золушка. Но ты парень, значит ты и принц тоже, правильно? Когда ты на бал поедешь? - этим вопросом она меня "добила".

Едва скрывая слёзы, я прошептал, гладя её по голове:

- Знаешь, солнышко, в жизни всё немного иначе. Но мой бал, наверное, тоже впереди, не сомневайся, - я улыбнулся ей.

Через полчаса она уснула. Приткнув ей одеяло, я потушил ночник и тихонько прикрыл дверь.

Я поглядел на часы - было 11 вечера. Стирать было уже некогда. Понимая, что от матери мне влетит, я всё же сел за Димин реферат. Пройдя мимо зеркала, я глянул на своё отражение и на секунду удивился. На меня смотрел довольно взрослый парень с уставшим выражением лица. "Ну, давно пора взрослеть, Юра", - сказал я себе и принялся за работу.

Задание оказалось совсем нетрудным, и через час была готова уже половина. В начале первого дверь со скрипом открылась, в проёме показалась мать. Она была не одна, а с каким-то мужчиной, который лапал её за зад. Оба были нетрезвы, такое бывало нередко, но в последнее время всё чаще.

- Вадик, солнышко, мне пора спатки, я устала, - это говорила пьяным голосом моя мать.

- Лизонька, ну так я могу проводить тебя до самой кроватки и спеть колыбельную, - громко и неприятно заржал мужчина.

Я испугался, что они разбудят Машу.

- Ах, развратник какой! У меня малые тут, это неудобно, шалунишка, - она впилась ему в губы.

- Ну, давай, Лиз, чего тебе стоит? Я хочу тебя, - продолжал наступать он.

- Не сейчас, - она резко захлопнула дверь и пошла на кухню.

Минут через 15 она орала на меня, как скаженная:

- Ты, тварь неблагодарная! Мать работает, работает, а ты постирать не удосужился, мерзость! - она с воплем побежала на кухню, а через секунду вернулась с грудой грязного белья, которое кинула мне прямо в лицо. - Получай, тварь! Если не постираешь это сейчас, завтра ни в какую школу не пойдёшь! - орала она.

- Мама, тише. Маша спит, - растерянно пробормотал я.

- Ты Машей не прикрывайся, лентяюга! Придумал отмашку тоже, урод. Мне плевать, пошёл и постирал, или завтра никуда не пойдёшь, я сказала! Я запру входную дверь. Умеешь кататься - умей и саночки возить!

Я молча отправился на кухню стирать.

Когда я закончил, был второй час ночи. Войдя в комнату, я увидел, что мать спит с сигаретой во рту и с бутылкой пива в руке. Вытащив то и другое, я включил ночник, намереваясь быстро дописать реферат. Мать, открыв один глаз, гаркнула:

- Ах ты, уродец! Мать устала, прилегла спать после трудового дня, а он свет включает. Я сейчас грохну светильник тебе о голову, ты понял, сучонок?

Я вздрогнул - она впервые ругалась матом в мой адрес. Молча потушив светильник, я лёг спать, заведя будильник на полшестого утра.

Сон был приятным... мне снился Он. Он был сияющим, как в сказке, одет в белую куртку и чёрную шапку, улыбался мне своей голливудской улыбкой, протягивая ко мне рукавицы. Кажется, я тоже улыбаюсь ему. Он протягивает мне свою руку. Да, верно - он учит меня кататься на коньках; кругом незнакомая обстановка, здания, люди. Я неважный ученик, постоянно скольжу по льду или падаю. Он смеётся, говоря, что в первый раз на коньках он был немногим лучше меня. Но мне всё равно приятно, даже хорошо, ведь рядом Он - такой красивый и притягательный, что кружится голова. Спустя несколько мгновений, когда на катке почти никого не остаётся, он нежно целует меня в губы, говоря при этом: "Я люблю тебя, солнце", а я отвечаю...

4.

- Урод, немедленно выключи свою бандуру, я спать хочу, - я с трудом открываю глаза, понимая, что это был всего лишь сон.

На часах 05:35, а мне обидно до слёз. Мало того, что это был сон, да ещё мать проснулась от моего будильника - это тоже дурной знак. Сейчас она заставит меня сделать ей кофе, приготовить омлет или ещё что-то, и тогда я точно не успею с рефератом.

Но, на моё счастье, мать уже мерно посапывала, а я отправился на кухню дописывать работу.

Да, забыл вам сказать, почему меня нет в социальных сетях, - мама этого не одобряет. Как-то год назад я завёл страничку вконтакте, чисто в учебных целях - всё равно болтать без дела там было некогда, да мне и не с кем было. Так вот, однажды я оставил комп без присмотра, и она влезла во все мои переписки и диалог нашего класса, на который я был подписан, но в котором никогда не участвовал - там были всякие скабрёзности, обсуждались попойки, вечеринки, тусы, секс (у нас, по слухам, большая часть класса девственниками давно не была). Мать тогда избила меня ремнём, оставила на 3 дня без еды и заперла в комнате на 4 дня, никуда не пуская. Объяснять, что я не имею к этому отношения, было бесполезно. После этого она потребовала покаяться перед иконой в том, что я никогда этого не сделаю (иногда она была набожна), и удалиться оттуда. Удаление осуществлялось под её чутким руководством. Больше я не рисковал.

Реферат был готов к 07:05, на уроки времени не осталось, и я решил быстро приготовить завтрак. Через полчаса на столе дымилось какао с молоком, омлет (мать его очень любила всегда), оладьи. Я пошёл будить мать, но, войдя в комнату, понял, что это бесполезно, - она спала без задних ног. На мои попытки она прореагировала так: приоткрыв один глаз и рот, она прохрипела: "Я сплю... отвали", - и через секунду: "Мать раньше тебя соберётся, а ты всё колупаться будешь и всё равно опоздаешь".

Махнув на неё рукой, я пошёл будить Машеньку.

Часть 3

В 08:10 я был у класса. Дима сам подошёл ко мне:

- Здорова, брат, где реферат мой? - жёстко спросил он.

- Он на флешке, надо только распечатать, - жалобно ответил я.

- Ну так иди, в чём проблема? - раздражённо ответил он.

- Денег нет на распечатку, мать не проснулась. Хотел у неё попросить.

- Двадцать два несчастья, держи, - он отсыпал мне всю свою мелочь.

Вернулся я за 5 минут до звонка. Он уже был в компании двух красоток класса - Кати и Веры. Я растерялся.

- Дим, твой реферат, - робко протянул я ему работу.

- Бля, наконец-то, тебя только за смертью посылать, - вместо спасибо ответил он. - Сколько денег тебе надо?

- Я же сказал - бесплатно.

Катька и Верка заржали, как полоумные.

- Реально недурно, Сабуров. Неприступная зубрилка тебе на халяву рефераты делает. А если это любовь? - заливалась Катька.

Дима недовольно поморщился. Я готов был её убить.

- Может, он нам ещё ответы по тесту даст? - высокомерно пробубнила Вера.

- Нет, Верунь, он же только для парней старается, я больше чем уверена в этом. У тебя нет шансов, - издевательски пропела Катька.

- Девки, харе! Я попросил пацана помочь, он согласился за так, чё такого? Может, он хорошо ко мне относится, не так ли, зубрилка? - обращаясь ко мне, спросил он.

Я молчал.

- Чего язык в жопу засунул, отвечай, - стала наступать Катька.

- Да, - тихо сказал я.

- Нам не слышно, - издевательски пропела Верка.

- Да, - уже заорал я и побежал прочь.

Слёзы сами бежали, я уже не мог владеть собой. Запершись в кабинке туалета, я оплакивал свою горькую участь. В класс идти не хотелось.

Вдруг в дверь кто-то постучал.

- Васильев, открой. Ты чё, ревёшь там, что ли? Ну ты баба!

Я молчал.

Голос продолжал:

- Не обращай внимания на этих дур, несут фигню всякую. Ну, давай открывай.

Я резко распахнул дверь. Передо мной стоял улыбающийся Сабуров.

- На, держи, - он протянул мне платок. - Ведёшь себя как баба, правда, - продолжал он, - не стоит оно того. Девки, они с юмором просто, а ты всерьёз и на свой счёт, кстати, всё принимаешь, а зря. Катька, она вообще нормальная девка, а тебя не просто так цепляет, ну ты подумай.

- В каком это смысле? - не понял я.

- Да в самом прямом - нравишься ты ей, сама мне говорила. Призналась по секрету. Говорит, сама от себя не ожидала.

- Разве я могу кому-то нравиться? - обречённо сказал я.

- Да ты чё, совсем, что ли? Почему нет? Ты довольно симпатичную мордашку имеешь, только тощий и одеваешься стрёмно, но это можно подправить.

Я с удивлением слушал его. Этими словами он мне согрел сердце сразу, подав надежду. Слёз как не бывало.

- А почему ты не в классе? - спросил я его. - Неужели из-за меня сюда пришёл?

- Ну, я отпросился в туалет вообще-то, - при этих словах он расстегнул свои джинсы и начал справлять нужду. Краем глаза я успел заметить его приличный размер достоинства, но вида не подал.

- Извини, не буду мешать, я пошёл.

- Давай, давай.

Возвращался я в класс совсем с другим настроением. К слову сказать, учитель меня даже не ругал.

5.

Но вскоре меня ждало разочарование - после этого случая мы больше не пересекались, всё оставалось на своих местах, за двумя исключениями. Первое - Катька перестала меня цеплять, стала украдкой смотреть на меня, часто бывала задумчива (неужели и вправду влюбилась?). И второе, гораздо менее приятное - мать стала почти каждый день приходить нетрезвой, иногда даже не ночуя дома вовсе.

Так прошло три недели. Вскоре я узнал, что её бросил тот самый, который приходил в ночь, когда я писал реферат для Димы. Я стал всерьёз беспокоиться за мать, вдруг поняв, что так она может просто спиться и всё. Пытаясь с ней поговорить, я ничего не добился, только беду навлёк на себя - она снова заперла меня в комнате, лишив еды. Это означало, что Машка снова будет без завтрака, посуда будет не помыта, а дом не убран. Наконец-то выпустив меня, она торжественно объявила: "А теперь за работу, сучонок", - с той ночи она стала ежедневно так ко мне обращаться.

Вскоре она ушла на очередную попойку, и мы с Машей облегчённо вздохнули - нам представилась возможность отдохнуть от неё хоть какое-то время. Едва она ушла, я приготовил ужин Маше, потом принялся за уборку. Едва я начал пылесосить, в дверь позвонили.

- Да. Кто это? - я посмотрел в глазок.

- Открывай, Васильев. Это Диман, - весело крикнул Сабуров.

- Диман? - удивлённо переспросил я.

- Ага, да открывай уже скорее.

Я снова пригласил его на кухню, спросив:

- Какими судьбами снова в наши скромные хоромы? - с едва ощутимой иронией. - Какой реферат нужно сделать на этот раз?

Он рассмеялся:

- Ах-ах, оказывается, и мы шутить умеем. Я просто так, вернее, хотел узнать, почему лучший ученик класса и любимец учителей уже 4 дня не приходит в школу и не дёргает Дашеньку, чтобы узнать домашнее задание?

(Даша - та самая девчонка, которая в меня была влюблена, или я так думал, и единственный человек, с которым я общался в классе.)

- Навёл справки?

- Ага, было интересно.

- Ну, - замявшись, начал я, - просто приболел. Видишь, дома беспорядок, убирать некому, но сейчас мне лучше, правда.

- Ну, я рад.

Разговор зашёл в тупик. Внезапно он поднялся со своего места.

- Давай я помогу тебе с уборкой, а? - подмигнул он мне.

Я с изумлением поглядел на него.

- С чего вдруг такая забота обо мне? - с неприятием спросил я.

Парень выглядел несколько растерянным.

- Ну, если откровенно - мне неловко, что ты сделал такой сложный реферат самостоятельно, а я тебя ничем не отблагодарил. Денег ты не берёшь, вот я и решил заплатить в твоём духе - просто помочь.

- Ясно, - разочарованно проговорил я.

- Это не всё, - уловив мою интонацию, продолжил он, - второе - это то, что ты мне приятен как пацан, понимаешь? Мне с тобой просто; ты не выносишь мозг, не понтишься, не пиаришься, не трепешься вечно о бабах и футболе, как большинство моих друзей. Ты особенный, интеллигент типа, - он с иронией произнёс это слово.

Мне было очень приятно слышать его слова.

- Что ж, можешь помочь. С тебя вытирание пыли, а также сбор и вынос мусора.

- Слушаюсь, генерал.

- Не паясничай.

Во время уборки Димка не удержался от вопроса:

- Васильев, а почему столько бутылок из-под вина у вас, чья-то днюха была?

"Правду нельзя говорить, стыдно!" - мелькнуло в моей голове.

- Да, у мамы был день рождения, - не моргнув глазом, соврал я.

- Неплохо же ты повеселился, я смотрю.

Я молчал.

Когда мы закончили с уборкой, в кухню забежала Машка.

- Что, проснулась, солнышко? - с улыбкой спросил я. - Так, знакомься, это мой одноклассник Дима.

- А я вас помню, - сказала Маша, обращаясь к Димке.

- Правда? И что ты помнишь? - улыбнулся Дима.

- Вы приходили к нам, в чёрной рубахе, и были как в телике, такой крутой. Я думала, вы начальник, - эпично, с уважением сказала Маша.

- Маша, что за слова? "Крутой"! Мала ты ещё такое говорить, - назидательно стал поправлять я её.

- Оставь девочку в покое, правильно всё она сказала. Я крут, я реальный чувак, ёоу! - и он сделал движение, которое обычно делают рэперы в своих клипах.

- А я вас не боюсь, - решительно ответила Маша. - Вот Юрка плакал, когда вы ушли, а я плакать не буду, я сильная, - не унималась Маша.

Я опустил голову.

- Почему он плакал? - спросил он её, а сам с удивлением посмотрел на меня.

- Испугался, наверное. Я ему сказала, чтобы он не боялся, и он теперь тоже вас не боится, он лучший у меня, - уверенно сказала она.

Я вконец смутился.

- Машенька, пойдём мультики посмотрим, про Лунтика.

- Я есть хочу, - стала канючить она.

- Потом поешь, нам с дядей Димой поговорить надо.

Снова вернувшись на кухню, я увидел Димку в той же позе, в которой он был до этого.

- Что происходит, Васильев? - резко начал он. - Почему ты вечно ревёшь при виде меня?

"Господи, как меня достало это обращение по фамилии!"

Я не выдержал:

- У меня есть имя - это первое. Второе - тебя не касается то, почему я плакал, я тебя едва знаю, чтобы откровения изливать тут, - резко сказал я.

- Юр, да ты чего? Я просто поговорить хотел. Неужели ты и правда из-за меня плакал? Ну, я не хотел обидеть тебя тогда, честно. Ты считаешь, что все в классе тебя гнобят вечно, так ведь? - он посмотрел на меня испытующе.

- А разве нет?

- Конечно, нет, мы просто прикалываемся, особенно Катька. Вера, та ещё может и по-злому, остальные нет. Уверяю тебя.

- Да ладно, тебе легко рассуждать - ты свой парень в тусовке, красивый, спортивный, богатый. Тебя любят все. А я кто?

- Да что ты заладил: красивый, богатый... Таких, как я - вагон и маленькая тележка, бери да разгружай. Это ты особенный: книги вон читаешь, матери всегда помогаешь, учишься на пятёрки. Нам всем далеко до тебя.

- Не может быть, чтобы ты это говорил. Выходит, всё моё мнение о тебе и о ребятах - это только мои комплексы?

- Ну, похоже на то. Да не загоняйся ты, - снова вышел он на весёлый лад, - всё пучком будет. Оденем тебя, причешем, спортом займёшься, и будешь ты вдвое краше меня, девки табунами ходить будут за тобой, вот посмотришь, - подмигнул он.

- Спасибо тебе конечно, но у меня много дел накопилось. Ещё стирать, гладить и уроки делать. Прости.

- Ну, а я на что? Давай помогу! Кстати, когда мать возвращается?

- Не знаю.

- В смысле?

- Она не говорила.

- Пока твоей мамы нет, давай тащи вещи для глажки.

- Дим, зачем это?

- Хочу приносить хоть какую-то пользу, к тому же мне скучно.

- Вот остряк, - рассмеялся я.

Часть 4

6.

Время летит незаметно, быстротечно, как высокогорный ручей, стремительно сметая всё на своём пути. Меняемся и мы вместе с ним. Так незаметно проходит январь, наступает февраль с его метелями, холодом и пургой, стучит в окно март со своей капелью и первыми подснежниками, мчится апрель с первой зелёной травой и ярким голубым небом, и наступает май-травень - бесспорно, лучший месяц года. Так и наша с вами жизнь - уходит одно, приходит другое, стремительно и порой беззастенчиво вытесняя всё старое и ненужное.

С Димой Сабуровым мы подружились, стали проводить много времени вместе - у нас нашлись, как это ни странно, общие интересы и темы для разговоров. Сначала он просто приходил ко мне, помогая по дому с уборкой и готовкой, затем как-то пригласил меня к себе домой. К слову сказать, у него оказались замечательные родители, добрые и отзывчивые. Его мама, Светлана Михайловна, оказалась замечательной хозяйкой, гостеприимной и отзывчивой, отец оказался очень спокойным и трудолюбивым, настоящим мужиком.

Долго скрывать пьянки матери (она стала пить ежедневно) я, разумеется, не мог, как-то однажды Димка сам стал свидетелем весьма неприятной сцены - мать обыскивала мои карманы, ища деньги на очередную бутылку водки, а когда не нашла, то ударила меня наотмашь рукой. Дима, накричав на неё и пригрозив милицией, забрал меня и Машеньку ночевать к себе. Сначала мне было очень стыдно, ведь я был убеждён, что, узнав, кем является моя мать на самом деле, они перестанут общаться со мной, но, к счастью, ошибся - наши отношения с семьёй Сабуровых стали гораздо крепче, я стал всё чаще ночевать у них. Светлана Михайловна нередко готовила нам с Машей завтраки в школу, мы прибегали к ней обедать практически каждый день - дома ведь давно было хоть шаром покати.

То время я не люблю вспоминать, оно было ужасно, но я хочу быть с вами откровенным, поэтому расскажу всё до конца.

Вскоре мать начала распродавать наши вещи, как-то она даже вынесла Машину кроватку и обменяла на три бутылки пива, дома начались ежедневные попойки. Когда отец Димы, наконец, узнал всю правду, у нас состоялся серьёзный разговор, во время которого было предложено посадить маму хоть на 15 суток с предупреждением на работу, что в случае, если она вернётся и запьёт снова - её уволят. Так и поступили. Но это возымело обратный эффект: вернувшись, она заперла меня без еды, избила Машу и устроила жуткую попойку у нас дома. Когда, наконец, она уснула пьяная, Маша выкрала у неё ключи, отперла меня, и вместе мы побежали к Сабуровым за подмогой. В слезах рассказав о событиях того вечера, я умолял помочь, говоря, что больше нет мочи терпеть её выходки.

Отец Димы решил пойти на крайние меры. Было принято решение поместить мою мать в Реабилитационный Центр, недавно построенный в нашем городке, и лечить там до того момента, пока не будет достигнут какой-то эффект.

Через паспортный стол отец Димы нашёл моего отца и его маму, Марию Афанасьеву, нашу с Машей родную бабушку. Со слов матери, он давно отказался от нас и не платил алименты. Проверив всё тщательно, отец Димы поведал мне, что алименты тщательно выплачивались моим отцом, Васильевым Олегом Евгеньевичем, в течение всех 5 лет, прошедших с момента развода. Был суд, который постановил, что малые останутся с матерью. Надавив на мою мать в ходе разговора, Димин отец понял, что все алименты уходили на алкоголь, вечеринки и новые наряды, а звонки и письма от отца она тщательно пресекала и прятала, не давая ни малейшей возможности папе увидеть нас.

С общего согласия меня, бабушки и моего отца мать моя была помещена в Реабилитационный Центр. Бабушка, продав свой дом в деревне, переехала жить к нам, а отец пообещал теперь всегда быть с нами на связи и помогать, но вскоре уехал к себе в областной город В - ему нельзя было надолго отлучаться оттуда.

Бабушка и отец выкупили всю мебель, которую распродала мать, купили новые вещи, помогли деньгами и Сабуровы. Было принято решение, что я, сдав экзамены и окончив школу, перееду жить к отцу в В., а Маша доучится в Б.

Так мы зажили с бабушкой - бабулей, как вскоре стали её называть. Она оказалась полной противоположностью матери - любила готовить, вязать и вышивать, часто ходила в церковь на утренние молебны, любила читать. Мы зажили счастливо и спокойно, у нас стали бывать гости - нередко заходили Сабуровы, моя одноклассница Даша, Анна Никитична (соседка по лестничной клетке и подруга бабули), Инна Викторовна (мамина одноклассница и коллега по работе, которая безуспешно пыталась отучить мать от спиртного), а также моя крёстная тётя Валя и Дима. Для каждого из них у бабушки всегда был приготовлен тот или иной кулинарный подарок - от пышек и оладьев до фирменного борща и яблочного пирога. Всегда готовая выслушать, поддержать и помочь, она была полной противоположностью моей эгоистичной и сварливой матери, от которой мы никогда не видели добра (да простит меня Бог!). Машенька, наконец, смогла спать по ночам спокойно, а я готовиться к ЕГЭ и академическим экзаменам в музыкальной школе. Регулярно теперь звонил отец, помогал деньгами и приезжал по праздникам, правда, нечасто.

Наши семейные проблемы и их решение очень сблизило нас с Димой, мы стали близкими друзьями, виделись ежедневно, стали доверять друг другу те или иные секреты. Как-то раз он, ко всеобщему удивлению класса, сел со мной за одну парту - началась наша крепкая дружба. Учителя с радостью это восприняли, заявив, что под моим влиянием Димка станет умнее и лучше. Рады были и родители Димы. Вскоре после переезда бабушки к нам они предложили мне за деньги позаниматься с их сыном историей и обществознанием - выяснилось, что для поступления в МЧС ему необходимо очень хорошо сдать эти предметы. Я согласился помочь, но только за бесплатно, так как денег взять с них я бы всё равно не смог - они столько для меня сделали, а я буду вести себя, как последняя неблагодарная скотина; да ни за что! На том и порешили. Конечно, последнее ещё больше сблизило нас - для Сабуровых я стал родным человеком в их доме.

С одноклассниками отношения тоже постепенно налаживались - Дима как-то в парке, когда мы гуляли, свёл меня с Катькой Михайловой. Поговорив с ней, я понял, что она не капризная и вздорная дурёха, а по-своему несчастная и одинокая девчонка, а она, со своей стороны, поняла, что я не равнодушный и сухой ботан, а нормальный живой парень. С остальными тоже всё как-то постепенно утряслось.

Казалось, что жизнь наконец-то наладилась, даже более того - стала счастливой. Но меня терзало два важных момента. Первый - как скоро мать вылечится, а если вылечится, то станет ли она хоть немного лучше, человечнее. Честно говоря, я сомневался в этом, но бабушка говорила, что надо верить. Второе было не менее важным - теснее начав общаться с Димкой, видя его ежедневно, я ещё больше влюбился в него, теперь уже любя его не только за его прекрасную внешность, но и, что гораздо важнее, за характер и выдержку - не раз он доказывал, что способен на серьёзные и ответственные поступки, не раз он выручал меня в трудный час.

А как бы он отнёсся к моему любовному признанию, и вообще - что я для него такое, готов ли он вообще любить меня? Разумеется, я не мог найти прямых и чётких ответов на эти вопросы. Прояснить всё мог только он сам, но я сильно боялся. Боялся отказа, боялся невнимания или равнодушия с его стороны. Но нужно было решаться на этот разговор и поскорее...

Часть 5

Начало мая. За окном моросит мелкий осенний дождик. Я собираю сумку, кладу туда конфеты, печенье, мандарины. Вместе с Машей мы идём в Центр навестить мать - так хочет бабушка, но я не верю в успех. Такие люди не меняются, к тому же прошло совсем мало времени для каких-либо перемен.

- Не забудь сок, внучек, - торопит меня бабушка, - да возьми зонтик, а то промокнете, - с заботой говорит бабуля.

- Честно, не хочу идти, ба, - говорю я.

- Ну, ты что, это же твоя мама, нельзя так. Знаешь, как больно нам, родителям, когда наши малые не навещают нас, - с горечью говорит бабушка.

- Бабуль, поверь, ей совсем там не больно, не нужны мы ей, - едва не плача, говорю я.

- Понимаю, внучек, но всё же мать она твоя, пойди, проведай её, - со вздохом говорит бабуля.

Взяв сумку, я иду, скрепя сердце.

Проверив сумку на проходной, охранники нас, наконец, пропускают к палате - оттуда доносится громкий неприятный смех. Поняв, что, кроме матери, так смеяться некому, я решительно отпираю дверь и вхожу в палату. На меня смотрит сильно располневшая, подурневшая женщина. При виде меня и Маши улыбка сходит с её лица.

- Чего припёрлись? - бурчит она.

- Мы решили тебя проведать с Машенькой, принесли поесть. Тебя хорошо здесь кормят? Мы принесли тебе тут мандарины, конфеты, сок, бабушка тебе испекла пирожки, ты сильно голодна?

- Засунь себе всё это в задницу, - резко переходя на крик, говорит она. - Чего пришли, не звала я вас. Упекли мать больницу, - так она называла Центр, - и радуются; а я вернусь ещё, и посмотрим, кто будет смеяться последним. Этой старой твари передай, что квартиру она не получит, она на меня записана.

Я с непониманием смотрю на неё.

- Чего зыришься, мать не нравится? Так иди к хорошим, я не держу... Снюхался с отцом же, паскуда, упекли меня сюда сообща, суки, - обращаясь уже к соседке по палате, говорит она. - Если бы была жива моя мать, то не творилось бы такого, - заключает она.

- Мама, как не стыдно, - говорю я с обидой и дрожью в голосе. - Побойся бога, мы помочь тебе пришли. Машенька, она бабушке с пирожками помогала.

Решив её хоть чем-то заинтересовать, я говорю с гордостью:

- Маша у нас на одни пятёрки учится, наверное, мы скоро в музыкальную школу пойдём.

- И чё? Валите отсюда, - кричит мать.

Я не выдерживаю и поворачиваюсь к двери, Маша, плача, идёт за мной. Уже когда я стою на пороге, мать вдруг орёт:

- Эй, ты, стой, водки мне принёс или хоть пива полбутылочки?

- Нет.

- Я так и знала, что тварь вырастила неблагодарную, которая даже выпить матери не принесёт. А может, бабло есть? - с надеждой в голосе снова спрашивает она.

- Нет.

Я быстро ухожу, не оборачиваясь и едва сдерживая слёзы.

Уже в автобусе Маша спрашивает меня:

- А мама всегда будет такая?

Я молчу, не зная, что ей ответить, потом всё же набираюсь сил и говорю:

- Машенька, я тебя очень люблю. Ты у меня самая лучшая на свете. И бабушка с папой тебя очень любят, ты наша принцесса, сейчас пойдём и купим тебе мороженое.

Автобус медленно отъезжает от остановки.

7.

Нет ничего прекрасней майского утра. Встать пораньше, раскрыть все окна и впустить в дом всю свежесть ранней зари. Потом сделать зарядку, пробежаться вокруг дома пару-тройку кругов, вернуться и приготовить завтрак для самых близких людей - Машеньки и бабули. Но бабуля давно не спит, сама возясь на кухне и никого не подпуская к плите - ведь у неё запланированы на завтрак блинчики с творогом, а значит мешать нельзя.

Плотно поев, мы с Машей скорей бежим в школу, боясь опоздать.

Сегодня особенный день - мой последний академический экзамен и одновременно концерт с последующим вручением диплома. От уровня исполнения музыкальных произведений сегодня зависит моя итоговая оценка по главному предмету - фортепиано. Разумеется, я страшно волнуюсь, сегодня едва ли не самый ответственный день в моей жизни. Но я нарочно не тороплюсь - мне хочется запомнить это прекрасное майское утро, самое светлое время в моей пока ещё безмятежной жизни.

- Юрка! Стой, погоди, - кричит кто-то мне в спину.

Обернувшись, я вижу, как ко мне подбегает Димка.

- Здорово, брат, утро доброе! Чего меня не подождали? - спрашивает он, запыхавшись от бега.

- Если бы мы это сделали, то не успели бы в школу и к полудню, - едко отвечаю я.

- Мария, какие дела, как женихи, всё сватаются? - со смехом обращается он к Машке, проигнорировав мою колкость.

Мы идём, весело смеясь. Идиллия хоть и была нарушена, но мне этого не жаль - нет ничего лучше момента, когда он рядом.

Проходя мимо школьного сада, который совсем недавно зацвёл, я спрашиваю Димку с сомнением:

- Ты не забыл, что сегодня мой концерт, ты точно придёшь?

- Ха-ха, разве такое забудешь? - весело подмигивает он мне. - Уверен, ты всех порвёшь на этом вечере. Приду, конечно, только припоздаю немного, ничего? - говорит он.

- Хорошо, не забудь - начало в 3 часа дня.

- Замётано.

Весь день в школе я страшно волнуюсь, в тысячный раз повторяя нотную мелодию, которую мне необходимо сыграть сегодня на концерте. Руки трясутся от волнения, сердце замирает в предчувствии одного из главных моментов в моей жизни...

14:20, звенит звонок, заканчивается 6-ой урок. Наконец-то! Сорвавшись со своего места, я бегу, как полоумный, домой - нужно ещё погладить свой праздничный костюм и поесть. Вбегаю в дом, запыхавшись от бега.

- Ааа, музыкант наконец-то пришёл. Быстро мой руки и давай обедать, - кричит бабуля из кухни.

- Ой, ба, какой обед, потом, нужно костюм ещё погладить.

- Какой костюм, внучек? Я давно всё приготовила, он висит поглаженный и накрахмаленный на кухне, - отвечает бабушка.

Не бабушка, а золото! Как же с ней хорошо!

- А где Маша? - спрашиваю я, садясь за стол.

- Да так, - бабушка замешкалась с ответом, - пошла в магазин за хлебом.

- Ааа, - не очень доверчиво говорю я.

- Ты кушай, кушай, ещё котлеты с гречкой на второе, - не унимается бабушка.

- Отец звонил?

- Конечно, ещё утром. Приехать не смог, но ты не обижайся на него - работа, сам понимаешь. Он сам тебя наберёт вечером, - извиняющим тоном отвечает она.

- Хорошо.

Видя мой потерянный вид, бабушка спрашивает:

- Волнуешься сильно, поди?

- Ой, ба, не то слово. Боюсь опозориться, всё забыть, растеряться.

- Оставь все свои страхи, внучек, - строго говорит она, - ты же у меня молодец, вон какой старательный, умный парень. Всё получится, если перестанешь бояться, главное - это сила и воля, - решительно продолжает бабуля, гладя меня по голове.

- Спасибо, ба, - улыбаюсь я.

На кухню вбегает запыхавшаяся Маша.

- Вот, эти цветочки лучшему нашему музыканту, Юрке, - и она протягивает мне букет алых роз.

От удивления я чуть не роняю ложку с супом.

- Вот, это он и есть, наш подарок, - весело смеётся бабуля.

- Маша, спасибо огромное, моя сестрёнка, - я уже качаю её на своих руках.

Бабушка торопит:

- Всё, ребятня, побежали скорее, нам 10 минут осталось, опоздаем.

- Ни за что и никогда, - кричу я.

Часть 6 (последняя)

Но бабушка как в воду глядела - мы вбегаем в музыкальную школу на 10 минут позднее положенного. Ловя на себе гневный взгляд Татьяны Николаевны, я бегу в раздевалку. Сегодня я буду выступать в прекрасном шёлковом сером костюме и туфлях - это подарки отца специально к моему выступлению. Надев, наконец, на себя всю эту красоту, я верчусь перед зеркалом, удивляясь тому, как вещи способны преобразить людей.

- Какой красавец ты у меня, весь в Олежку, в отца, - с восхищением говорит бабушка.

- Спасибо, ба.

- Вот, возьми, - она протягивает мне красивый серебряный орден, - в нём будешь ещё прекрасней.

- Ба, я не могу взять, он же чужой.

- Это семейный, твой отец тоже надевал его, когда выступал. Знаешь, он играл на скрипке - так красиво, что заслушаешься, - бабушка предалась воспоминаниям.

Я с улыбкой поблагодарил её за подарок и стал собираться.

В раздевалку ворвалась взъерошенная Татьяна Николаевна.

- Васильев, бегом на сцену, твоё выступление.

Я замер. Бабушка, чутко уловив мой настрой, сказала уверенно:

- Ничего не бойся, ты лучший, у тебя всё получится! Вперёд, внучек, я в тебя верю! - уже вслед мне добавила она.

Под аплодисменты зала я поднялся на сцену. Поклонившись всем собравшимся, я обвёл взглядом зал - где же Дима? Пытаясь разглядеть его среди сотен разных лиц, я тщетно, безуспешно пытался его найти. Его нигде не было. Он не пришёл. Душа моя упала, но, заметив в первом ряду бабулю, Машу и мамину подругу Инну Викторовну, я тут же воспрял духом. Справа от сцены сидели мои одноклассницы - Даша и Катя. Признаться, последнюю я не приглашал, но, видимо, это сделала Даша - ну и хорошо.

Сев за рояль, я сыграл первые аккорды романса.

Пел я "Не отрекаются любя" на стихи Вероники Тушновой. Этот грустный, пронзительный романс я выбрал специально для Димки - в надежде, что он услышит его и поймёт, как сильно я его люблю. Именно эта песня в полной мере отражала тогда все мои переживания, эмоции, вызванные чувством к нему, которое день от дня становилось всё больше, всё сильнее и которое я не мог уже прятать в себе. Вы не представляете, как сложно мне было уговорить Татьяну Николаевну доверить мне этот романс для исполнения, ведь, как считала она, он совсем не мужской, более того, он не подходит для исполнения на академическом концерте, но в итоге моя взяла. Больше всего меня подкупает то, что стихи этой выдающейся песни - часть реальной, жизненной истории самой поэтессы. Полюбив, она решила посвятить этот романс своему дорогому человеку, но, кажется, там всё закончилось плохо. Меня это не остановило тогда - я был уверен, что буду услышан и непременно понят объектом своего восхищения и любви.

Господи, ну где же он? Я снова лихорадочно обвожу взглядом зал - его нет. И тогда я отдаю полностью себя мелодии, словам песни, растворяюсь в ней целиком; пускай меня поймут другие - им, всем тем, кто недолюбил когда-то или кому ещё предстоит полюбить, я пою её.

Я смахиваю набежавшую на глаза слезу, потом вторую. Зал молчит, поражённый моим надрывом, бабушка с Машей удивлённо смотрят на меня... Но его нигде нет, он пренебрёг мной. Наверное, у него есть более важные дела, чем мой концерт, как знать...

На словах "Я перестану ждать тебя, а ты придёшь совсем внезапно" я вдруг вижу его. Он вваливается в зал быстро и с шумом, извиняясь перед всеми. Но он не один - с ним незнакомая мне девушка, он держит её под руку. Кто она ему? - этот вопрос я задаю себе почти сразу. Оба они одеты в шикарные костюмы, на них смотрит весь зал...

Я заканчиваю своё выступление под бурные, продолжительные аплодисменты зала. Зал скандирует "Браво, молодец!", но мне всё равно - он, ради кого я всё это готовил, пренебрёг мной, это конец... Душа моя была разбита.

После концерта и вручения дипломов ко мне подбегает с полсотни восхищённых моих исполнением людей. На меня обрушивается лавина комплиментов моему таланту и одарённости, подходит бабушка с Машей, они что-то говорят, но я едва их слышу. Наконец сквозь толпу ко мне пробирается Димка со своей девушкой.

- Ну, браток, и задал ты жару всем, молодца. Я не слышал, правда, как ты пел, но говорят, что было круто, поздравляю, - он радостно жмёт мне руку.

- Спасибо, Дим.

- Тебе спасибо! Кстати, познакомься, это моя невеста, Юля. Мы сегодня обручились, поэтому я и припоздал на твой концерт, ну прости меня. Сегодня мы отмечаем это дело с родаками, твой концерт тоже, так что готовься, - без устали болтает радостно-возбуждённый Димка.

Из всей его болтовни я выхватил только одно слово - "невеста". Внутри всё оборвалось, стало как-то холодно, пусто, тяжело, невыносимо. Я стал задыхаться.

- Ты слышишь меня? - своим повелительным тоном он вывел меня из шока.

- Прости, задумался. Что ж... - тут я собрал всю волю в кулак, - я поздравляю тебя и Юлю. Да, очень рад знакомству, счастья вам, - сказал я, едва сдерживая истошный крик отчаяния.

- Спасибо. А Дима столько про тебя рассказывал, Юра. Ты, может, и сегодня нам споёшь, было бы здорово, а? - это говорила уже его невеста.

Я устало посмотрел на неё.

- Простите, я очень устал, мне пора, - тихо сказал я, - я не смогу сегодня, - уже сдавленным шёпотом добавил я.

Сказав это, я побежал. Мне было всё равно, куда бежать, главное - это от того места, тех людей и слов, которые вмиг меня сделали самым несчастным и одиноким человеком на всей земле.

Остановившись, наконец, и вытерев слёзы, я оглянулся вокруг. Рядом никого почти не было, был глубокий вечер. Тяжко вздохнув, я побрёл домой. Войдя в дом, я увидел испуганных бабушку и Машу.

- Внучек, что стряслось? - просто и тихо спросила бабушка.

- Меня предали, растоптали мою любовь, - ответил я ей едва слышно.

Взгляд бабушки посерьёзнел. Она взяла меня за плечи, потом резко встряхнула и тихо, но быстро сказала:

- Пренебречь, внучек, пренебречь таким человеком - больше ничего нельзя сделать; мы не в силах, пойми... - она остановилась, потом продолжила с расстановкой: - Пренебречь и жить дальше. Ты у меня самый сильный парень, ты Васильев, а мы никогда не пропадаем!

- Я люблю вас всем сердцем! - я уже обнимал бабушку и Машу, продолжая тихо плакать.

В прихожей раздался звонок. Бабушка, сняв трубку, позвала меня:

- Это Дима.

Я вздрогнул.

- Я сказала, что ты болен и не сможешь ответить, - тихо произнесла она.

- Нет, я поговорю с ним. В последний раз, - решительно сказал я.

- Алло? Ты болен? Что случилось, браток? - прокричал в трубку Дмитрий.

- Кое-что случилось.

- Что?

- Ты никогда больше мне не позвонишь и не придёшь ко мне, вот что.

В трубке послышался удивлённый возглас.

- Ты спятил, Юрка? Чем я тебя обидел? Я не пришёл на твоё выступление вовремя - поэтому, что ли? Ну, это не повод, чтобы...

- Не в этом дело, в другом. Нам лучше никогда больше не встречаться.

- Почему, что случилось?

- Я люблю тебя.

- Что!? Как это!? Юрка, я... - запинаясь, он с трудом подбирал слова. - Мне жаль, но я не смогу, не смогу любить тебя. Я зря сегодня пришёл. Если б знал, я... Прости меня, ты слышишь? Алло, алло, аллоо... - кричал он в трубку.

Я молча слушал его, не в силах что-либо ответить и медленно сползая вниз, понимая, что теряю равновесие.

Вдруг всё обрывается...

страницы [1] . . . [4] [5] [6]