Мыс Доброй Надежды (глава 3, последняя)

Часть 1

32.

Едва Морис вернулся в город после уик-энда, его ждал новый удар - письмо матери. Как всегда, ничего особенно интересного там не было, но... матушка соскучилась и очень настойчиво требовала приезда сына. Морис был взрослым, но отказывать матери так и не научился, а потому написал объяснительное письмо сэру Майлсу.

Всё шло как-то уж слишком нелепо, Морис, словно маленький, гонялся за бабочками, ни одной не поймал, зато, возможно, упустил свой шанс, если, конечно, этот шанс у него имелся.

Жизнь Майлса текла ровно, вернее, его жизнью опять становилась служба. Она была хорошо знакома и размеренна, хотя кому-то и могла показаться скучной. Правда, время от времени в неё вторгались неожиданные события.

Так, в конце апреля, вечером, Майлс уже заканчивал приводить себя в порядок для ужина, на который пригласили около пятидесяти человек. И тут в гардеробную вбежал Сэм.

- Срочная, прямо из пункта связи, - выпалил он, немного запыхавшись, протянув телеграмму, запечатанную в конверт.

Майлс распечатал его, вынул листок бумаги с наклеенными полосками текста, пробежал взором по ним.

- Ну, что?! Что-то важное?

- Да! - решительно произнёс Майлс и направился в парадную столовую, там лакеи практически завершали украшать стол. - Мистер Геерстем, прошу срочно приготовить шампанское. Обед я начну с тоста.

Сказано это было столь безапелляционно, что дворецкому пришлось только кивнуть.

Большая часть гостей уже приехала, и сэр Майлс приветствовал их, разговаривал с дамами. Сэм был в числе приглашённых, прохаживаясь меж гостей, он с любопытством поглядывал на Майлса. Тот и умел, и любил интриговать. Вот и сейчас - у него в кармане лежала особая телеграмма из Лондона, а он делал вид, что ничего не случилось. Впрочем, распоряжение о шампанском говорило о приятной новости, но не снижало накала интереса.

- Ваша светлость, леди и джентльмены, прошу! - хорошо поставленным голосом произнёс дворецкий, и все потянулись в столовую, окутанную полумраком, и только восемь роскошных позолоченных канделябров со свечами освещали комнату нежным красновато-золотистым светом.

- Господа, - начал сэр Майлс, когда все сели; он встал и громко произнёс: - Буквально перед обедом мне сообщили из Лондона приятную весть, - все собравшиеся замерли, их взоры были устремлены на губернатора. - Её королевское высочество герцогиня Йоркская разрешилась от бремени дочерью!

При этих словах все радостно выдохнули, заулыбались и начали обмениваться весёлыми фразами.

- Мать и дочь чувствуют себя хорошо, - продолжил Майлс. - Леди и джентльмены, я хочу провозгласить тост за здоровье их высочеств: герцогини Йоркской и новой принцессы Соединённого Королевства!

- Гип-гип ура! - провозгласил мистер Трелони, и все присутствующие, вставая, продолжили: - Ура! Ура! Ура!

Столовая огласилась звоном бокалов, гости радовались событию, произошедшему в тысячах милях от них, но на исторической родине многих из присутствующих.

Уже наутро все газеты написали о замечательном событии, командующий назначил небольшой торжественный смотр войск, городские власти салют, а епископ Претории отслужил торжественную благодарственную службу в соборе. Все были просто захвачены этим приятным событием - ведь это был первенец в новом поколении королевской семьи. Впрочем, у сэра Майлса была и небольшая личная причина для радости. В ответном послании на выражение соболезнований кузен Роберт сообщил, что его средняя дочь, Эдит, ныне маркиза, в положении, правда, пополнение в семье ожидается только в начале следующего года.

33.

За всеми этими событиями Морис наблюдал из Блумфонтейна, где жил скучной жизнью представителя высшего общества - ходил на светские рауты и балы, пусть они и были не чета блистательным довоенным, посещал оперу и скачки. А ещё он не был уверен, что его ждут в Претории. В личной же жизни стояла невообразимая пустота. Будь он как все - уже женился бы, без проблем, да и маменька пару-тройку кандидаток имела на примете, но он не хотел. Наверное, если бы заставили обстоятельства и ещё что-то, как-нибудь справился бы, а так... Знали ли о его наклонностях родственники? Вероятнее всего, догадывались, ибо светскому юноше, не замкнутому аутисту или интеллектуалу, и не иметь никаких пассий считалось невозможным. Впрочем, сводные братья не шибко горевали, ибо деньги Мориса должны были бы вернуться в семью. Именно потому старшие братья, не испытывавшие никакой симпатии к последней супруге и её отпрыску, считая взбалмошную женщину хищницей, охотившейся за большими деньгами, тем не менее, помогали не очень-то сведущему в финансовых вопросах Морису приумножать капитал, ибо предсмертное напутствие Якопа ван Кампа гласило: будьте бережливыми и возвращайте капиталы в семью.

Только в конце мая, сидя в ложе на ипподроме вместе с маменькой, Морис случайно встретил Сэмюеля Барнетта, который по важному делу прибыл в одну из столиц Союза.

- Рад вас видеть! - искренне произнёс Морис, когда было покончено с приветствиями и представлением адъютанта миссис ван Камп.

- Признаться, мы скучаем без вас, - произнёс Сэм, чуть улыбнувшись.

- Я тоже; всё думаю, может, и в самом деле съездить...

- Конечно. Тем более что в июне планируется роскошный праздник - как-никак день рождения короля... некоторые из нас рассчитывают на награды...

Миссис ван Камп не слишком-то активно участвовала в беседе, но зато невероятно пристально рассматривала губернаторского посланца. Юноша ей в целом понравился, за одним исключением:

- Не понимаю я современных нравов, - заметила она, пока ехали с ипподрома домой. - В моё время молодые люди стремились остепениться, жениться, обзавестись потомством...

- Мамочка...

- Не спорь! А вы, современное поколение, только и думаете, как бы не брать на себя ответственность.

- Мама...

- А-а! - и она махнула рукой, отвернувшись к окошку. - Не иначе как опять отправишься в Преторию.

Даже если бы любящий сын и решил успокоить разволновавшуюся мать, то соврал бы, ибо в глубине души, услышав слова Сэма, точно знал - он поедет. Ему казалось, что на этот раз всё должно быть лучше.

34.

День рождения короля отмечали в субботу, грандиозным балом. Ещё днём на центральной площади города прошёл смотр войск, и сэр Майлс Кроули-Бигхэм, облачённый в тёмный генерал-губернаторский мундир со знаками большого креста ордена Святого Михаила и Святого Георга, приветствовал проходивших мимо него стройными рядами солдат и офицеров.

Для многих этот день стал поистине счастливым. Официальная пресса - "Лондонская газета", дойдет сюда только через неделю, так что рано утром телеграфист принял невероятно длинную телеграмму - список наград для южноафриканских подданных Его величества.

Майлс постарался для этого на славу. Так, Трелони сиял, что новый шиллинг - его удостоили звания рыцаря-командора ордена Британской империи (вторая степень), а генерал-майора произвели в генерал-лейтенанты, так что и тут всё было хорошо.

Не остался без награды и Сэм - орден Британской империи (четвёртая степень) должен был украсить мундир офицера, Пауль ван Боссе стал членом этого ордена (пятая степень). И только сам генерал-губернатор остался без наград, впрочем, ему было грех жаловаться. Он, наверное, не признался бы даже сам себе, что подарком для него стало уже то, что Морис ван Камп вернулся.

Морис на этот раз остановился в "Савойе", там его уже ждало приглашение на бал. Надев фрак, который ему всегда так шёл, он отправился в резиденцию генерал- губернатора. Народу там было ещё больше, чем на Новогоднем приёме, ведь этот праздник - официальный день рождения главы и их государства. В принципе, нынешний монарх мог и не следовать установлению отца, желавшего яркого зрелища в свой день рождения, и потому разделил это событие. Свой непосредственный день рождения он отмечал в ноябре, а официальный в июне. Георг V родился 6 июня, но официальные торжества всё равно происходили во вторую субботу месяца.

Майлса Морис увидел издалека - облачённый во фрак, с наградами, он был окружён плотным кольцом из военных, политиков и бизнесменов, воротил разных индустрий, персон порой поважней некоторых чиновников.

- Думаю, стоит набраться немного терпения, - шепнул ему на ухо Сэм, облачённый в бальную униформу. - Сейчас к нему прорваться будет очень сложно.

- Да, - задумчиво произнёс Морис. - Может, в другой раз.

- Вам надо быть понастойчивей, - укорил его Сэм. - Он ведь официальное лицо, с ним всегда сложно, но если вы хотите - приложите чуть больше усилий, сделайте пару шагов вперёд...

- Я даже не знаю, нужно ли...

- Вы не уверены, что вам это нужно?

- Не знаю, - Морис задумался. - Но даже если это нужно мне, как насчёт него?

Это был странный разговор, ибо трудно было понять, о чём они вообще говорят. Да и сами они лишь предполагали, что подлинный смысл ясен другому. Морис помнил о том, что Сэм крутит роман с камердинером губернатора. А вот знал ли Сэм про Мориса, это был вопрос.

Где-то около одиннадцати вечер стал близиться к концу. Гости стали уставать, всё больше садясь на диваны и кресла, то тут, то там расставленным по залам.

- Рад вас видеть, - произнёс Майлс, приблизившись к Морису.

- Я тоже... рад видеть вас, - и почему-то покраснел.

- Как поживает ваша матушка?

- Слава Богу, хорошо. Зиму она переносит куда как легче, чем лето, не так жарко.

- Да, по здешним меркам плюс пятнадцать - уже холодно, но в Англии это очень даже распространенная погода как раз для лета.

- Это, наверное, очень причудливо - такие различия в природе, особенно когда ты их видел...

- Да, думаю, меня никто не поймёт, если я скажу, что июль - это зимний месяц. Ведь тогда получается, что мой день рождения - это этакий перевёртыш нового года!

- Вы родились 1 июля?

- Да.

- Наверное, здесь пройдёт прием?

- Полагаю, его придётся провести, но я не думаю, что он должен сравниться с этим, всё-таки я не король, - и Майлс приятно улыбнулся. - Вы ещё будете в городе?

- Я планировал провести в Претории как минимум всю зиму.

- Вот, вы сказали зиму, а я подумал о декабре с январём, - и он хохотнул, а потом сказал куда как серьёзнее: - Я был бы рад видеть вас на приёме.

- Почту за честь, - чуть покраснев, ответил Морис.

Часть 2

35.

Ждать дня рождения генерал-губернатора пришлось недолго, всего-то ещё две недели. Само торжество было ужасно формальное - присутствовали все высшие должностные лица Союза, которых пригласить было нужно. Несколько местных знаменитостей. Вообще, здешнее общество было не столь сильно разделено социальными барьерами, как в Англии, потому присутствие премьеров местной оперы ни у кого особого отторжения не вызывало.

Одетые на этот раз в смокинг и без наград, все расположились за столиками, украшенными розами и мальвой. Официанты бесшумно скользили меж столов, разнося блюда. Морис не испытывал особых иллюзий на свой счёт, ибо за главным столом (а он был не круглый, а вытянутый) сидели только главные фигуры. Ему достался стол поскромней, с парой полковников, армейским и полицейским, да епископом. Ему ещё повезло, ибо многие пришли с жёнами, и рядом сидела миловидная дама, всё время нахваливавшая свою очаровательную дочь. Слушать её сил не было, но это всё лучше рассуждений епископа о представлении Фомы Аквинского о рае...

После застолья гости переместились в гостиные, где подавали кофе и ликёры. Именно там Майлс, улучив момент, смог немного поговорить с Морисом.

- Знаете, я на весь уик-энд собираюсь убраться за город, причём только я, ну, и слуги, конечно же.

- Вы имеете в виду "Голубой простор"?

- Не совсем. Вернее, туда я обязательно хочу заехать, но остановиться придётся непосредственно на вилле.

- Официальность даже в таком вопросе, - посочувствовал Морис.

- Да, от официального статуса не сбежишь, но... как вы смотрите на то, чтобы составить мне компанию?

- Хорошо, - скромно ответил Морис. - Я тогда приеду в "Голубой простор".

36.

На этот раз Морис собирался куда как более основательно, чем в прошлый раз. Да и потом, может, для Англии плюс пятнадцать и тепло, но они здесь привыкли немного к другому, так что взять с собой немного тёплых вещей было не так уж и глупо.

Сэм вёл машину всё так же быстро, а Томас - Морис запомнил его имя - сидел сзади. Буш наполнялся зелёной краской, ведь именно в это время года здесь прохладно и начинают идти дожди. Земля наполняется влагой и дарит жизнь новым растениям.

Увы, стоило компании приехать на место, как начал капать дождик, не сильный, а скорее мерзкий, шедший еле-еле. В такую погодку и на улицу выглядывать не хотелось, не то что пойти купаться. Утешало лишь одно - в пятницу они приехали поздновато и потому могли спокойно поужинать и отравиться спать.

На этот раз Мориса разместили в гостиной, той самой, с большими окнами, правда, на сей раз они были практически все закрыты. В "мансарде", как её окрестил Сэм, разместился он, адъютант и Томас, камердинер. И хотя они явно любили друг друга, но жили в разных комнатах, так как этого требовали приличия. Хозяйская спальня на первом этаже оказалась свободной.

Утро лишь немного изменило погоду, дождя не было, но солнышко всё скрывалось за тучами. Завтракали в тишине. Морис опасался, что ему предстоит провести очередные скучнейшие выходные, а главное, опять обмануться в своих ожиданиях.

Но "случилось чудо"! Сначала, около часа дня, неожиданно выглянуло солнышко и как-то сразу потеплело. Морис решил искупаться, благо вода была достаточно тёплой. Переодевшись, он вышел в плавательных шортах тёмно-фиолетового цвета с белым ремешком. Он мог нырнуть и задержаться под водой на пару минут, медленно плавать от одного бортика до другого.

- Не помешаю? - спросил Сэм.

На этот раз он решил облачиться в шорты для плавания, только они были покороче.

- Конечно, вода уже неплохо прогрелась, - ответил Морис и вмиг был окутан всполохами брызг.

- Очень приятная вода, - согласился Сэм.

Молодые люди начали дурачиться, брызгали друг на друга водой. Томас старался держаться от бассейна на отдалении, чтобы не оказаться мокрым с ног до головы. Наконец, притомившись, они расположились на белых шезлонгах. Но разговориться не успели - вдалеке заурчал мотор. В безлюдной местности его было прекрасно слышно, и потребовалась четверть часа, чтобы из-за холмов появилась машина, обычная, ничем не примечательная.

Из неё вышел Майлс и, сказав что-то шофёру, направился к входу, а авто укатило в обратном направлении. Дверь хозяину распахнул Томас, он же провёл Майлса к бассейну.

- Майлс, мы уж и не рассчитывали тебя увидеть, - с укором в голосе произнёс Сэм.

- Приехал курьер из города, пришлось немного потрудиться над бумагами, но зато теперь я тут.

- Искупаешься? - предложил Сэм. - Давай-давай, вода уже изрядно прогрелась.

- Пожалуй... я воздержусь, - ответил Майлс и удалился в свою комнату.

- Он такой застенчивый, - с ноткой задора в голосе произнёс Сэм.

Но Майлс не собирался отсиживаться в четырёх стенах. Он переоделся в шорты и рубашку из парусины, надел широкополую шляпу, которые носят местные фермеры, и отправился на прогулку. Сэм и Морис решили сопровождать первое лицо в этом импровизированном походе.

Они просто шли. Майлс активно отмерял путь тростью, на плече Сэма красовался многозарядный карабин. Он тут требовался как для защиты от диких зверей, так и от немного диких людей.

Пройдя с пару миль, они увидели семейство слонов. Те спокойно разгуливали по открытой местности, щипали хоботами зелёную траву.

- Близко подходить не стоит, - тихо сказал Морис. - А то и ружьё не поможет.

Охоту он не очень-то и любил, хотя отчий дом был изрядно украшен охотничьими трофеями, но стрелял он метко. Об одном он немного переживал - не захватил ружьё для себя, переложив всю заботу о безопасности на Сэмюеля. Нет, в его способности защитить он не сомневался, но просто хотелось показать себя с лучшей стороны при Майлсе, а то его могли бы счесть городским пижоном и белоручкой, который ничего не знает и ничего не может.

За те два с половиной часа, что они гуляли по окрестностям, успели увидеть гиену, рыщущую в поисках падали, и стаю зебр, спокойно пасущихся на природе. Зато обед в семь вечера был невероятно вкусен, так как прогулка только разожгла аппетит. Майлс, Сэм и Морис ещё какое-то время посидели за разговором, выкурив Майлс сигару, остальные сигареты.

- Что ж, пожалуй, мне пора, - изрёк Сэм, услышав, как часы в холле отбили девять раз. - Надо немного помочь Тому, а то мы развлекались, а у него работа и работа...

- А где устроились вы? - спросил Майлс.

- Здесь, - ответил Морис. - На диване.

- О-у, тогда, полагаю, я тоже должен откланяться, чтоб вам не мешать.

Он встал и, кивнув, вышел. А Морис остался один. Всё это выглядело ужасно глупо, словно он гоняется за тенью. И главное - он не знал, что следует делать. Да и как сделать первый шаг, как?! А если его отвергнут? Скандала он не вынесет...

Мысли сбил Томас, вошедший в гостиную.

- Прошу простить, я хотел бы расстелить диван.

- Да-да, пожалуйста.

Сначала роль камердинера казалась уж больно муторной: всегда быть готовым к приказам хозяина, подготавливать к выходу его костюмы, мундиры, цеплять к ним награды. Если бы не Сэм, с некоторыми поручениями он бы не справился, или, если быть точным, справился, но намного хуже.

К тому же, уже без малого год он прожил в этой стране. Конечно, этого мало, чтобы делать какие-нибудь серьёзные выводы, но в то же время его худшие опасения не подтвердились. Как говорят, глаза боятся, а руки делают - освоился и теперь ни о чём не жалел. Особенно если учесть то, что он, наконец, нашёл своё счастье. Сначала это ощущение пугало своей новизной, но теперь он просто хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.

- Позвольте дать вам совет, - неожиданно произнёс Томас.

- Да, - рассеянно ответил Морис.

- Не бойтесь взять инициативу в свои руки. Просто сэр Майлс, привычный руководить в политике, всё же из тех, кем надо руководить дома...

Кивнув, он вышел, едва слышно закрыв за собой дверь. А Морис стоял красный, словно хорошо отваренный рак. Ему дали столь специфический совет, что... Это значит, про него все знают, но откуда? Впрочем, Томас такой же, как и он, вряд ли ему что-то грозит, но вот насколько совет правильный...

Морис стал раздеваться, оставшись в одних трусах. Он смотрел на маленькую дверку в углу. "Почему бы и нет!" - подумал он и двинулся к ней, но с каждым шагом идти становилось всё сложнее, так как уверенности становилось всё меньше. Открыв дверь, он оказался в маленькой проходной комнатке. Дверь Майлса было практически в метре от него, просто протянись и открой, но на это у него сил не было.

Бессильно выдохнув, он вернулся обратно в гостиную и сел на диван. Счастье, кажется, вот оно, только протяни руку, но отчего так страшно? И тут же подумалось: а ну её, близость эту, многие и без этого живут, проживёт и он. Но в том-то и дело, что и на это силы воли у него не было.

Возможно, не знай он, каково это - быть с мужчиной, воздержание он воспринимал бы как-то иначе, но он вкусил запретного плода, он был "отравлен" этим сладостным ядом. Голова шла кругом, мысли так и сталкивались в голове, путались, мешая принять решение, хотя, возможно, решение уже было принято, просто его нужно было выполнить...

Часть 3

Тихий скрип заставил вернуться к реальности. Он резко повернул голову и в приоткрытой боковой дверки увидел фигуру Майлса в тёмной шелковой пижаме, он стоял и смотрел на Мориса, переминаясь с ноги на ногу.

Словно сама судьба решила за него; он встал и посмотрел прямо на мужчину. Решимости в нём было явно столько же. Они, наверное, так и переминались бы, но ситуация была неловкой, и Майлс решил нарушить тишину.

- Я... - хрипло выдавил он из себя - на большее оказался не способен, но и этого оказалось достаточно.

Морис на одеревенелых, негнущихся ногах сделал пару шагов навстречу, и Майлс шагнул вперёд.

Они стояли практически вплотную и тяжело дышали. Неожиданно Майлс коснулся ладонью груди Мориса, ощутив кожей набухший сосок. Нерешительно, словно чего-то опасаясь, Майлс наклонился, и его губы коснулись губ Мориса. Тот не стал тянуть и тут же ответил, поцеловав дрожавшего от волнения мужчину.

Взяв Мориса за руку, Майлс провёл его в свою комнату, в которой стоял практически мрак, только через раскрытое окно холодный яркий лунный свет струился потоком. Морис расстегнул пуговки куртки пижамы и увидел широкую, покрытую маленькими редкими волосками грудь. Морис опять прильнул к губам, но на этот раз его поцелуй был сочным. Его ладони скользили по сильным широким плечам, рукам. Ему нравилось ласкать сильное мужское тело. Майлс просто обнял парня за талию, и его руки скользили по спине, иногда нежно сжимая упругие ягодицы. Морис не стыдился своей эрекции. Его пенис, возбуждённый до крайности, выскользнул через ширинку на трусах наружу и сейчас вовсю тёрся о мягкий шёлк, от чего становилось ещё приятнее и томление растекалось по всему телу.

Морис чувствовал под тонким слоем ткани возбуждение партнёра. Ему хотелось увидеть пенис Майлса, почувствовать его, овладеть им. Потому он оторвался от губ и сел на корточки. Одно лёгкое движение тесёмки, и штаны спали к ногам, а пенис так и смотрел на него, не очень длинный, зато с роскошной сочной головкой, смазка с которой тоненькой серебряной нитью спускалась вниз.

Не размышляя долго, он просто обхватил навершие этого скипетра любви губами, дерзкий язычок прошёлся по глянцевой головке, и Майлс громко выдохнул, едва не согнувшись пополам. Морис взглянул на него снизу. Оказалось, губернатор куда как привлекательнее, чем он думал. Не толстый, а скорее плотный, его мужественная фигура была покрыта волосками, которые превращались в настоящие райские кущи возле пениса, красиво его обрамляя.

Морис лизнул уздечку, и Майлс едва устоял на месте. Чувственное наслаждение овладевало его телом и разумом. Он уже очень давно не переживал такого, и, чем бы это всё не кончилось, он готов был пройти свой путь.

А Морис старался доставить как можно больше наслаждения мужчине. Он мог просто скользить губами по упругому стволу, а мог массировать головку, и тогда язычок начинал теребить уздечку, и любовник просто начинал стонать. Он совсем не касался пениса пальчиками, зато массировал мошонку, поигрывая яичками, иногда нежно сжимая их.

Майлс был не в том положении, чтобы долго терпеть, потому он издал поистине львиный рык, и сперма ударила в рот Морису. Тот и не подумал его убирать. Ко вкусу спермы он был равнодушен, но желание сделать приятное другому доставляет удовольствие и тебе. Морису нравилось ощущать пульсирующий член в губах, нравилось слизывать сперму до последней капельки.

На дрожащих ногах Майлс отступил к кровати и сел на её край. Он смотрел на молодого человека, что сидит перед ним на полу и слизывает его сок любви с губ. Он просто протянул ему руку, и тот принял её, подошёл к нему.

Сочный, чуть ослабший пенис выглядывал из ширинки и, почувствовав заинтересованный взгляд, стал укрепляться, вытягиваться... Майлс потянул за трусы, и они чуть нехотя стали сползать, открывая его взору прекрасное тело Мориса. Майлс просто обнял его, прижавшись щекой к плоскому животу. Его нежные ладони скользили по упругим ягодицам, а вконец "обнаглевший" член прилёг на плечо мужчины.

Не спрашивая ни о чём, Майлс просто обхватил головку губами и начал её обсасывать. Опыта у него было маловато, зато он делал всё с невероятной нежностью, стараясь меньше всего причинить любовнику хоть какое-то неудобство. Морис млел от этих ласк, ведь он получал желаемое, от того, кого вожделел вот уже с полгода. Он, относившийся к англичанам с презрением, теперь ласкал спину того, кто представляет английскую власть. И ему было приятно, он не чувствовал угрызений совести.

Высвободившись из объятий любовника, Морис нагнулся и стал целовать мужчину в губы, ещё сохранившие вкус его плоти. Он слегка толкнул Майлса, и тот растянулся на просторном ложе, подставил тело для ласк, и Морис просто взобрался на него. Он начал целовать мужчину в грудь, лаская кончиком язычка соски, довольно крупные, но такие набухшие. Он покрывал поцелуями небольшую ложбинку на груди и спускаясь вниз, одарил лаской маленькую воронку пупка.

Пенис Майлса уже окреп и по мере спуска по телу прочерчивал по телу любовника тонкую полоску смазки от промежности к груди. Морис привстал и просто сел на бёдра любовника. Он приставил сочную головку к своему сфинктеру и начал опускаться, и по мере того, как пенис входил в его грот наслаждения, у Майлса всё сильнее перехватывало дыхание. Его руки обхватили бёдра парня и начали скользить по глянцевому от пота телу.

Морис начал скакать на пенисе, поначалу медленно, потом всё быстрее и быстрее, ускоряя темп. Приятная истома начала наполнять всё его тело, растекаясь медленно, словно сироп. Глаза закрывались сами собой, и он просто подчинялся ощущениям плоти, своей плоти, рождённым от соития с прекрасным мужчиной.

Иногда, когда в паху начинало назревать особое томление, Морис придерживал себя и, практически ложась на Майлса, начинал целовать того, легко соскальзывая к мочке уха, шее. А потом вновь начиналась сущая гонка за страстью. И опять его тело переставало его слушаться, и опять пенис, что скользил в его попе, рождал невообразимое блаженство.

Долго оттягивать финал Морис не мог, его силы сопротивляться оргазму были слабы, он просто позволил этому урагану страсти разбушеваться, а потом выплеснуться перламутровыми каплями на тело Майлса.

Зрелище пениса, исторгающего на тебя семя, так возбудило и без того жаждавшего разрядки мужчину, что он просто расслабился, и вскоре белые капли медленно стали скатываться по члену хозяина из тугой попы. Морис сидел в изнеможении, не решаясь пошевелиться.

Майлс легко подхватил молодого человека и поднёс к небольшому столику, где стоял кувшин с водой. Смочив полотенце, он обтёр промежность любовника, его увядший пенис, да и свою грудь.

- Куда ты? - тихо спросил Майлс, когда Морис направился к дверке.

- К себе, - ответил Морис.

- Останься, прошу, - попросил Майлс.

- Но нас могут увидеть!

- Томас свой человек, да и потом, он не войдёт прежде, чем я его позову... Ну, пожалуйста.

Наверное, если бы Морису не хотелось остаться, он нашёл бы довод для такого решения. Но уж больно хотелось просто уснуть в объятиях человека, который тебе нравится. Порой именно такие маленькие радости важнее и приятнее миллионов.

37.

Лучи утреннего солнца проникли в спальню и стали будить соню. Едва Морис открыл глаза, как увидел, что в кровати он лежит один, а часы показывают уже десять утра. Он вскочил и быстро нашёл свои трусы, но ничего более там и быть не могло.

На цыпочках, словно чего-то опасаясь, он прошмыгнул в коридорчик, а оттуда в гостиную. Диван уже был собран, окна растворены настежь, и в их створе, прямо возле бассейна, стоял совершенно нагой Сэм и наслаждался прекрасным солнцем, ласкавшим его тело.

Кажется, половицы скрипнули, и адъютант обернулся.

- А, вы уже встали. Вам надо позавтракать, а то скоро мы выезжаем.

Неуверенно Морис вышел к бассейну.

- Майлс, где он?

- Уехал, - спокойно ответил Сэм. - Там, в гостиной лежит его письмо для вас.

Морис развернул листок бумаги. Сэм, накинув кимоно, сел за столик и отпил кофе, аромат которого так и растекался по дворику.

"Милый Морис.

Прошу, не обижайся, что я так рано улизнул, видит Бог, я предпочёл бы провести с тобой в постели не одну неделю, но дела требуют моего официально присутствия. А будить тебя у меня не поднялась рука.

Прошу, не уезжай какое-то время, я хотел бы ещё встретиться с тобой, если ты, конечно же, не будешь возражать.

Искренне твой, Майлс"

Наверное, на лице Мориса появилась глупая улыбка, так как Сэм спросил:

- Так значит, у вас всё случилось!

- Кажется, - уклончиво ответил Морис.

- Кажется!? - Сэм рассмеялся. - Здесь всё - прости - либо, либо. Третьего не дано.

- Да, мы провели ночь вместе, - краснея, ответил Морис, и ему вдруг стало так невообразимо легко.

Легко от того, что он может хоть кому-то сказать о своих переживаниях, страхах, сомнениях.

38.

Вернувшись в Преторию, Морис отправил матери письмо, в котором сообщал о своём желании обосноваться в Йоханнесбурге. Писал он быстро, пока запал не угас, пока не взяли верх сомнения. А с Майлсом он не виделся ровно неделю, ибо был приглашён на виллу в следующие выходные. Народу там собралось прилично, так что приходилось особенно тщательно соблюдать конспирацию. Сложность представлял Пауль ван Боссе. Неугомонный капитан всё хотел заставить молодого человека опять отправиться с ним в близлежащий притон.

По счастью, на выручку Морису пришёл Томас. Он шепнул на ухо, что нужно сказаться нездоровым. Самое простое нездоровье - головная боль. И хотя Морис этим недугом страдал крайне редко, изобразить его удалось вполне достоверно.

Плохо было не это. Большой зал делил здание виллы пополам не только на первом, но и втором этаже, потому покои генерал-губернатора располагались в правой части здания, а комната Мориса в левой. Наверное, его можно было бы тоже поселить рядом, но обиделись бы высокопоставленные чиновники, которых Майлс приглашал.

Да и с дресс-кодом тут было куда как строже. Степенные джентльмены ходили в светлых костюмах, светлых шляпах. Когда Морис появился при пиджаке и сорочке с тёмно-синим шёлковым платком, повязанным на шее, на него смотрели, как на диковинку.

И, конечно, у них ничего не получилось. Все эти старички оказались столь неугомонными, что не собирались расходиться и за полночь. А красться, как лазутчик, опасаясь быть увиденным в любую секунду, было себе дороже. По счастью, Сэм неожиданно нашёл выход - сафари.

Майлс не был безумным охотником, но решил согласиться. По крайней мере, будет возможность вырваться из привычного мира, да и нравы на пленэре должны оказаться свободней.

Часть 4

39.

Сафари удалось организовать только недели через две. Это время Морису могло показаться просто чудовищным, если бы не обустройство нового тайного жилья. Вернее, сначала дом нужно было найти, а он сразу решил, что не станет снимать обычную квартиру, именно дом. Квартиру, приличные пятикомнатные апартаменты, он снял в Йоханнесбурге, который с Преторией разделяло каких-то пятьдесят километров. Это был единственный способ снизить риски до разумного предела.

Этим местом оказался маленький одноэтажный коттедж в приличном, даже сонном районе Претории, с двумя спальнями - можно было принимать гостей, соблюдая все приличия, вернее, гостя. Прислугу он набрал из местных, всего двоих - кухарку и садовника. Да ещё раз в неделю приходила уборщица.

Мать была крайне недовольна, но переубедить сына не смогла, притом что о доме знали только четверо. Остальная семья отнеслась к переезду родственника скорее безразлично.

На охоту отправились на двух машинах. В первой ехали Майлс и Морис, вернее, его светлость сэр Майлс Кроули-Бигхм и мистер Морис ван Камп. Во второй же тряслись адъютанты. Томас Барроу дрожал в третьей. И неудивительно. Ведь любой компетентный камердинер должен уметь обращаться с охотничьими ружьями, чистить их, смазывать. Опыт общения Томаса с оружием был недолгий и уже давно. Кроме того, военная винтовка и охотничье ружьё две разные вещи. По счастью, Сэм провёл пару уроков с ним, и хоть что-то Тома запомнил.

Но большая часть волнения оказалась напрасной - местный егерь, неряшливый мужик лет пятидесяти, сам взял на себя заботу о снаряжении, скорее презрительно окинув взором Барроу.

Разместились в небольших бунгало, построенных на высоких стволах-сваях. Стены были из переплетённых прутьев, внутри обтянутые тканью. Каждое бунгало состояло из трёх маленьких комнат. В первом расположились господа, во втором адъютанты, ну а слуги в третьем.

С дороги, а она заняла часа четыре, да всё под солнцем, уставшие, гости только и смогли, что добраться до своих коек - иначе узенькие ложа назвать было сложно. А вставать нужно было ни свет ни заря. Клаус Ансон, егерь, повёл их смотреть животных на водопое. И зрелище того стоило. За каких-то полтора часа сидения в "засаде" они увидели зебр, слонов, антилоп. Африка раскрывала всю свою красоту, все свои богатства.

Сама охота состоялась чуть позднее. Посреди бушей стояли вышки, с которых охотники и должны был стрелять. Ансон где-то между ними привязывал приманку - раненого ягненка, и все ждали. Приманка эта была рассчитана на хищников, и вскоре появился львица. Как оказалось, самцы, то есть львы, достаточно ленивые, они пользуются чаще всего тем, что приносят самки. Вот и на этот раз к приманке вышла пара львиц.

- Сэр, цельтесь в ту, что крупнее, но идёт чуть поодаль, - прошептал Ансон.

- Почему? - спросил Майлс.

- Она уже старая, приплода у неё нет, детёнышей не обездолим, да и молодым меньше конкуренции...

- Ну, Морис, кто будет точнее? - проговорил Майлс и навёл прицел на хищника.

Они прицелились, и залпы грянули практически одновременно. Львицу отбросило в сторону, она попыталась было встать, но не смогла и, поёрзав немного на земле, притихла. Её напарница вмиг бросилась наутёк, оставив несчастного ягнёнка до лучших времен.

Спустившись вниз, охотники подошли к трофею.

- Отличные выстрелы, господа, - заметил Ансон; один и в самом деле был сделан сбоку, в грудной части, второй в голову, практически рядом с ухом. - И шкуру практически не попортили.

- Интересно, кто куда попал? - спросил Сэм.

Они с Паулем сидели на другой вышке и предоставили право первого выстрела губернатору и его спутнику.

- Ничего, я пули Его светлости немного пометил, так что потом разберусь, - уверенно заметил Ансон.

Погрузив львицу в грузовик, они поехали в другое место. Там паслись газели. Охотники встали небольшим полукругом с подветренной стороны и стали медленно подходить к стаду. Помощник егеря должен был зашуметь у противоположного края, и пугливые животные помчались бы на охотников, ну а те, стоя за небольшими укрытиями, просто должны были не промахнуться.

Всё так и вышло, только у некоторых сердце дрогнуло, когда на них полетело стадо мощных животных, каждое из которых способно было легко подкинуть на рогах любого из охотников. Майлс особо кроважадничать не стал и прицельно выстрелил только один раз, но его жертва споткнулась и, перевернувшись, словно при сальто, рухнула на землю.

Количество трофеев оказалось равным пяти. Более всего кичился Пауль, уверяя, что подстрелил аж троих. Мистер Ансон неодобрительно посмотрел на него, прищурился, словно говоря - ничего, посмотрим, узнаем.

В лагерь охотники прибыли только около шести. Соскучившийся Томас и его помощник, который жил в бунгало для слуг, обслуживали весёлых охотников с удовольствием. Пожалуй, только сейчас они были свободными и естественными, хотя и в рамках приличия. Уже основательно стемнело, и охотники сидели за столами в свете пары внушительных костров, отчего окрестный пейзаж выглядел еще причудливей.

Около девяти Майлс решил удалиться. Морису пришлось остаться, но ненадолго. Так как все устали, то засиживаться не стали.

- Как ты отдохнул? - спросил Майлс, уже босой, расстёгивая рубашку.

- Чудесный день! - весело отозвался Морис. - И я не против, чтобы он перешёл в чудесную ночь.

- Что ж, думаю, это в нашей власти, - ответил Майлс и выглянул в комнатку, которую Морис использовал как спальню.

Майлс уже был нагой, и керосиновая лампа, что висела под потолком, окрашивала его тело в красноватые тона, усиливая загар ещё больше.

- Знаешь, это риск, - указал на нагое тело Морис, хотя сам стоял в трусах.

- Можно запереть дверь, ну и погасить свет, пусть считают, что мы уснули...

- Хорошо, гаси...

- Нет, сначала я хочу увидеть тебя, а уж потом...

Морис лишь улыбнулся. Он скинул трусы, продемонстрировав своё тело. Майлс словно не мог налюбоваться, он рассматривал его, лаская взором.

- Гаси свет, - чуть настойчивей произнёс Морис, и любовнику пришлось подчиниться.

Только теперь они смогли прижаться друг к дружке, ощутить жар плоти, обнять друг друга и слиться в страстном поцелуе. Они были немного дикими, так как утром не стали бриться и небольшая щетина уже щекотала их щёки и подбородки, и это невероятно сильно возбуждало.

Подхватив за упругие ягодицы, Майлс приподнял любовника и, сделав пару шагов, усадил на невысокий столик. Тот был сколочен из простых досок, потому выглядел прочно. Присев на корточки, он стал скользить ладонью по упругому стволу парня, который видел всё в холодном лунном свете, что пробивался сквозь лёгкие занавески. Пенис на глазах креп, и, немного подождав, Майлс обхватил головку губами.

Сочная и чуть солоноватая, она, словно мороженое, таяла во рту, её всё время хотелось сосать. Стоило язычку пройтись по её глянцевой поверхности, как Морис тихонько начинал постанывать.

Приятная истома стала растекаться по всему телу Мориса, он даже чуть обмяк, но упасть ему было сложно, так как спиной он упирался в плетёную стену. Его руки стали скользить по широкой спине любовника, по его сильным плечам.

Майлс же ласкал его стройные ноги, покрытые меленьким светлыми волосками, на ощупь казавшимися шелковистыми. Волоски поднимались от щиколотки практически до середины бедра, где они резко, практически прямой полосой прерывались. И тогда Майлс начинал массировать промежность парня, покрытую жёсткими волосками, но не мошонку, она была мягкая, в ней перекатывались плотные яички, которые он немного сдавливал.

- Не надо, - едва слышно простонал Морис.

Он опасался, что просто не совладает с собой и его стон разнесется по окрестностям.

Решив не экспериментировать, Майлс сконцентрировался на пенисе. Он мог скользить губами по упругому стволу, мог целовать его. Ему нравилось мять губами головку, в такие секунды Морис весь напрягался и его пальцы сильнее старались сжать его плечи.

Но не ласкать прекрасное тело любовника Майлс не мог. Его пальчики проникли меж расслабленных ягодиц и начали массировать дырочку. Пара минут и опс! - он уже внутри. Пальчик легко начал скользить в тёплой укромной попе. Он знал, что нужно массировать внутреннюю сторону, обращенную к мошонке, и стоило пару-тройку раз провести там пальчиком с усилием, как Морис издал глухой стон и выгнулся.

- Войди же в меня! - простонал Морис.

Часть 5

Майлс встал и приставил разгорячённый пенис к заветной дырочке. Тот давно истомился и жаждал работы. Член вошёл легко, словно в масло. Морис обхватил ногами бёдра любовника, обвил его плечи руками.

Майлс начал медленно двигать бёдрами, то вводя пенис до упора, то выводя его практически полностью, оставляя внутри лишь головку. Раз от раза его движения становились всё резче, всё интенсивнее. Морис уже не мог контролировать себя, его глаза закрылись, и он просто тихо стонал, прижавшись к сильному торсу любовника. Майлс же старался не сбавлять темп, хотя это и давалось тяжко. Его глаза тоже были практически прикрыты, с его губ слетал приглушённый рык, а по всему телу растеклось приятное чувство, словно сжимавшее всё внутри, старавшееся побыстрей выплеснуться наружу.

Майлс обхватил стройный стан парня, прижал его к себе и ритмично ударял лобком о промежность, от чего звук выходил приглушённый. Терпеть не было сил, он устал, во всём теле ощущалась ломота, как от хорошей усталости, и всё сладострастие, кое овладело его нутром в пару секунд, вырвалось наружу и стало заполнять теплом нутро парня.

Майлс замер, стараясь прийти в себя. Он и не думал, что сможет так сильно любить парня, что это будет так сладостно. Притих и Морис. Он просто уткнулся носом в плечо и сопел.

- Как ты? - спросил Майлс, опасаясь, что любовник попросту уснул.

- Боже, это... это... Майлс... я люблю тебя, - произнёс Морис.

- Я тоже... тебя люблю...

Сказав это, Майлс стал целовать парня в губы, но нежно. Поцелуи были короткие, словно полёты бабочек, нежно ласкали пересохшие губы.

- Тебе помочь? - спросил Майлс, немного расслабляясь и выпуская парня из плотных объятий.

Его пенис легко выскользнул из попы, и сперма уже растеклась прозрачной лужицей на полу.

- Я уже кончил, - прошептал Морис.

Майлс не поверил, он присмотрелся к животу парня и только в лунном свете увидел влажные разводы и этакие белые барашки, словно гребни волн, на животе молодого человека.

Они легли спать в одной кровати. Было узко, зато так приятно ощущать тела друг друга, касаться шелковистой кожи.

40.

Миссис ван Капм приехала в Йоханнесбург где-то через неделю. Она была слегка взвинчена. Одной из причин стал неудачный роман, закончившийся обидным расставанием, ибо бросала не она, бросали её. Но вторая причина была в её сыне. Останавливаться в его квартире она не стала из принципа, вызвав сына в люкс "Савойи".

- Милый, я полагаю, тебе нужно вернуться.

- Мамочка, я же тебе написал, объяснил, что хотел бы жить здесь.

- Котёночек, твоё пребывание здесь начинает выглядеть очень двусмысленно!

Даже говоря жёсткие, а порой жестокие слова, она сохраняла приятный тон, даже нежность в обращении.

- Я тебя не понимаю, - Морис старался держаться хладнокровно, но в душе всё так и обмерло.

- В городе все обсуждают твой эксцентричный поступок, покупку этой странной квартиры...

- Что же в этом странного?

- Она слишком похожа на место свидания... И вообще, люди замечают, что ты слишком часто бываешь у генерал-губернатора... это вызывает толки.

- Помилуй, какие толки!? - Морису едва удавалось сдерживать волнение. - Да, я знаком с сэром Майлсом, мы частенько играем в гольф.

- То, что ты слишком сблизился с англичанами, это полбеды, но... эта жуткая девица Фоуфорд, замужняя потаскуха, она так и увивается возле тебя!

- Матушка, так низко я не паду! - с видимым облегчением ответил Морис.

- Ты думаешь, что ниже этого пасть нельзя? - с вызовом спросила миссис ван Камп.

- Мамочка, я тебя очень, по-сыновьи, люблю, но... мне практически двадцать семь, и я хотел бы самостоятельно определиться со своим будущим...

- А я!

- Мамочка, я обещаю... обещаю, что буду приезжать к тебе, регулярно.

- Но чем тебе плох Блумфонтейн? Это ведь и твоя родина, там похоронен твой отец!

- Там ужасно скучно, и потом... потом... я, возможно, займусь делом.

- Делом?! Каким?

- Ну, не знаю. Попрошу Даниэля или Пауля привлечь к работе в какой-нибудь фирме.

- Они тебя никогда не возьмут, - сказала мисс ван Камп, вставая. - Котёночек, пойми, самое страшное, что может быть, - поддаться опасному соблазну. Ты пропадёшь, ибо обратной дороги уже не будет.

И миссис ван Камп вышла из номера, отправившись в ресторан отеля, оставив Мориса одного, наедине с его мыслями.

41.

А жизнь стала брать своё. Морис легко садился в поезд и через час ступал на перрон вокзала Претории. А дальше - если он не был официально приглашён к губернатору, отправлялся в небольшой особняк в тихом и приличном предместье Претории, куда подъезжал небольшой автомобиль. Майлс умел им управлять, хотя не любил, предпочитая сидеть на заднем сидении, но, в целях конспирации, чтобы меньше народу было в курсе его похождений, он предпочитал проехать эти полтора километра сам.

Домик был маленький, но уютный, и главное - именно там они могли провести пару-тройку часов наедине, и только так. Майлс подумывал о том, чтобы пригласить Мориса к себе, в резиденцию, но... это было слишком рискованно.

Но осенью ситуация переменилась. Питер Трелони готовился отметить шестидесятилетие и потому решил выйти в отставку. Возвращаться в Британию Трелони не собирался, а хотел поселиться в Кейптауне и наслаждаться видами океана.

Фоуфорд так и сиял от счастья, сбылась его мечта - он стал личным секретарём генерал-губернатора; должность высокая, с которой можно было легко получить рыцарство. Его вряд ли можно было назвать человеком тщеславным, но последний брак с женщиной вдвое моложе его заставлял брать всё новые высоты.

42.

- Ян, хочу с вами посоветоваться, - произнёс премьер-министр.

Ян Сматс, его предшественник, высокий импозантный мужчина с аккуратной маленькой бородкой клинышком, пристально посмотрел на Херцога.

- Что вас интересует, Барри? Я постараюсь дать совет, но... я же не просто в отставке, я, можно сказать, на пенсии. Вот, - и он указал на письменный стол, заваленный книгами и исписанными листами бумаги.

Все знали, что Ян Сматс превратился в публициста.

- Ян, не прибедняйтесь... впрочем, дело и политическое, и частное...

- Частное? - искренне удивился Сматс.

- А? О, я, наверное, не так выразился... Всё дело в том, что губернатор спросил моего мнения. Он хотел бы пригласить некоего Мориса ван Кампа к себе в секретариат.

Сматс удивлённо пожал плечами, но Херцог готов был поклясться, что где-то в глубине души этого человека блеснули огоньки.

- Ван Кампы когда-то были богаты. Я отлично знал Якопа, он неплохо нам помогал, давал деньги, закупал провиант. Но, насколько я помню, его состояние сначала пострадало от англичан, а после смерти так и вовсе было разделено на несколько частей, так что... почему нет! Они ведь не наши герцоги Девонширские!

- Но... до вас не доходили слухи о... как бы это сказать...

- Об особых пристрастиях Кроули? - наконец проявил осведомлённость Сматс.

- Да-да. Видите ли, Малан (министр внутренних дел) (он мне и рассказал), образно говоря, бьёт копытом, а Роос (министр юстиции) его готов поддержать. Это ведь и в самом деле незаконно.

- А при чём тут ван Камп?

- Ян! - укорил коллегу премьер, и тот лукаво усмехнулся.

- А что Хэвинг (министр финансов) и Кресвелл (министр обороны)?

- Они куда как менее решительны.

- А вы?

- Ох, Ян. Простите, но, будь у меня твёрдое мнение, я не спрашивал бы советов.

- Барри, вы готовы воевать с Англией? - неожиданно спросил Сматс.

- Конечно, нет!

- Вот вам и ответ. Да, он всего лишь представитель короны, но он их. Мы не готовы к войне, она нам не нужна, потому что гибельна. Так стоит ли лезть в бутылку из-за пустяка. И потом, они взрослые мужчины, и, что бы их не связывало, это их дело.

- Полагаете, я не должен возражать?

- Думаю, да. Ему этого явно хочется, пусть, зато в вашем лице он приобретёт союзника, ну, и мы в его. Кроули рано или поздно вернётся на родину. Такие не затеряются в толпе. Он и дальше будет на плаву. Что ж, отлично. Это даст нам возможность, не злоупотребляя, конечно, просить его о содействии в том или ином вопросе.

- Полагаете?

- А разве нам не к чему стремиться? Разве нет вопросов, в которых Лондон мог бы пойти нам на уступку.

- Да, конечно. Вот, например, в Канаде, Австралии, да и Новой Зеландии есть министерство иностранных дел. А у нас этим занимается губернатор! Согласитесь, что это несправедливо!

- Вот именно! Заодно можно поставить вопрос о праве на ведение внешней политике самостоятельно.

Часть 6

43.

На ближайшей же аудиенции Херцог дал своё одобрение идее, попутно выдвинув своё предложение. Майлс понимал, что это выглядит как шантаж, но не мог не признать правоту требования буров. Лондон и в самом деле уж больно затягивал это решение, может, и не самое желанное, но необходимое, а потому искренне обещал обратиться в Уайтхолл. А пока Морис стал помощником личного секретаря.

Идея пригласить заместителем личного секретаря Мориса ван Кампа Фоуфорда сначала немного смутила, но, похоже, ссориться с начальником он не хотел, потому объявил это "гениальным решением". Плюсом оказалось то, что теперь Морис на законном основании мог переехать в резиденцию генерал-губернатора.

Неожиданную поддержку Морис получил от сводных братьев. Догадывались ли они о подлинной подоплёке дела или нет, но родственник у самого кормила власти - это всегда выгодно. Они всячески старались продемонстрировать свою близость к нему. Цена приятия - несколько пригласительных на разные банкеты. Единственной, кто демонстрировала свое неприятие, была миссис ван Камп. Она стоически хранила верность странной смеси принципов её покойного мужа, который и сам сотрудничал с англичанами.

Работа Морису нравилась. По существу, закончив школу, систематическим трудом он не занимался, но сумел включиться в дело очень легко, возможно, из-за своего характера.

44.

Теперь раз в неделю, как они и договаривались, Морис спускался вниз, на второй этаж и оказывался в апартаментах Майлса. У них была практически вся ночь. Но лишь забрезжит рассвет, как Морис, нежно поцеловав спящего Майлса, тихо выскальзывал в коридор, а оттуда проходил к себе. Впрочем, даже если бы этого и не случилось, если бы Морис проспал, чего, к слову, не случалось, то первым утром в покои входил Томас, верный камердинер, он раздвигал шторы и начинал готовить ванну. Вообще-то это была работа горничных или лакеев, но Барроу присвоил её себе с молчаливого согласия губернатора.

Когда в декабре двадцать шестого старый Геерстем ушёл в отставку - старику стало уж больно тяжело выполнять обязанности, Томас не стал занимать его пост. Командовать слугами было бы приятно, да и в иерархии слуг дворецкий стоит выше камердинера, но последний куда как ближе хозяину, а именно это было важно. К тому же, займи он этот пост, начни он заниматься всеми делами по управлению резиденциями, у него катастрофически не оказалось бы времени на Сэма, который жаждал любви как минимум раз в неделю.

45.

Жизнь полетела своим чередом, дни сменялись неделями, те месяцами, которые складывались в годы. Особенно быстро время летит, когда ты чем-то занят, когда в твоей жизни горит огонь любви. Майлс мог только возблагодарить судьбу за то счастье, которое его посещало. Его жизнь и работа крутились между двумя городами - Преторией и Кейптауном, между церемониями и праздниками: Новым годом, днём рождения короля и днём Поминовения.

Но более всего он опасался того момента, когда ему придётся покинуть свой пост. А чем дольше он занимал пост генерал-губернатора, тем вероятнее была замена. Особенно очевидно это стало, когда в летом тридцатого года началась активная работа по созданию договора, заново определяющего права и полномочия доминиона.

Майлсу пришлось попотеть, чтоб сгладить острые углы противоречий между Лондоном и Южной Африкой. Своего рода наградой за это стало предложение удостоить его большого креста Королевского Викторианского ордена (первой степени). Сэр Майлс с благодарностью согласился, попросив своего рода прощальных наград для подчинённых.

Так, в совсем не снежное Рождество 1930 года Морис ван Камп получил подарок - рыцарство. Он не очень понимал, радоваться этому или нет. С одной стороны, это было ужасно приятно, с другой - Южная Африка так и не стала подлинно британским владением, в ней всё время были сильны бурские настроения и желание обрести независимость.

Впрочем, Морис солгал бы, сказав, что ему не понравилось получать награды. Он, облачённый в дневную визитку, вошёл в зал, где стоял сэр Майлс в полном облачении генерал-губернатора. Морис опустился на левое колено на маленький стульчик, и Майлс, взмахнув саблей, поочерёдно коснулся правого, а затем левого плеча Мориса. В завершении церемонии он повесил на шею нового рыцаря особый знак на красной ленте.

Именно в этот момент Морис понял, что он не сможет расстаться с Майлсом, что этот человек его судьба, хоть он и не представлял себе их дальнейшей жизни. Поздно ночью у них был праздничный секс, и Морис, словно наездник, раскачивался на любимом, переходя в бешеный галоп, доводя того до оргазма.

- Мне сообщили, - начал Майлс, когда они уже спокойно лежали в постели, обнявшись, - меня отзывают, открывается интересная вакансия в Лондоне. Я уже дал согласие.

- У-у, - промычал Морис, а у самого комок подступил к горлу, в носу так и защипало, говорить не было сил.

- 30 марта я отплываю из Кейптауна. Томас уже начал собирать мои вещи. Сначала я проведу последнюю неделю в Кейптауне, потом на корабль...

Морис совсем не мог говорить. Кажется, теперь это заметил и Майлс.

- Милый, не расстраивайся, я... я долго думал. Я же знал, что эта должность на время, так вот... я подумал, что ты (если, конечно, захочешь) мог бы поехать со мной.

Морис аж привстал, опершись на руку.

- Как это возможно? - сдавленно спросил он.

- Почему нет? Ты ведь свободный человек, ты совершено свободен и очень даже можешь посетить Лондон...

- Но где я буду жить?

- У меня...

- Как это - "у меня"?

- Ну, на Кливленд-стрит у нас есть городской дом. Отец там давно уже не живёт. Я отправил телеграмму, чтобы дом привели в порядок, я ведь буду служить именно в Лондоне.

- И кем ты будешь? - спросил Морис, ибо так до сих пор и не выяснил этого.

- Гм, заместителем министра по делам колоний! Как тебе?! - Майлс явно хотел произвести впечатление, но получилось не очень.

Нет, Морис, разумеется, был поражён этим обстоятельством, но волновало его немного другое.

- А кем буду я?

- Ты - человеком, которого я люблю, - и, привстав, он чмокнул того в щёчку.

- Я серьёзно.

- И я. Ты моя любовь, от которой я не откажусь. Для всех мы будем прежде всего друзьями-компаньонами. Кроме того, ты мой помощник, неужели забыл?

Морис лёг рядом. Это предложение было тем, чего он ждал, как ждут благородного жеста, но вот принимать ли его? Жизнь в чужой стране, вдали от дома, меж чужих людей - всё это было очень странно и как-то необычно. Впрочем, шампанское пьют только те, кто рискует...

46.

Июль 1931 года

"Роллс-Ройс" подкатил к парадному крыльцу Даунтона. У дверей его встречала высокая статная дама, чей возраст можно было определить общей фразой - чуть за сорок. Тёмно-синий костюм ей очень шёл, впрочем, по жизнерадостному лицу дамы было видно, что это просто её любимый цвет, а не траур. Рядом с ней стоял солидный высокий господин с небольшой залысиной.

- Мэри, дорогая, рад тебя видеть, - радостно произнёс Майлс, вылезая из авто. - Генри, отлично выглядишь, - он пожал руку джентльмену. - Друзья, позвольте вам представить моего друга и компаньона сэра Мориса ван Кампа. А это моя кузина, леди Мэри Тэлбот и её супруг, Генри.

Морис, чуть волнуясь, поздоровался, пережив испытывающие взгляды. Они явно были в курсе, что в данном случае означает это "друг и компаньон".

Все зашли в холл, расположились в креслах.

- Как Роберт? - спросил Майлс.

- Не так плохо, как кажется, - ответил Генри, помогая супруге, для которой это было не самым лёгким делом. - Просто он предпочитает не спускаться... это и сложновато, и он... как бы сказать... стесняется своего положения.

- А Кора?

- О, её сейчас нет, - легко махнув рукой, ответила Мэри, искренне улыбнувшись. - Мама постоянно даёт отцу возможность соскучиться. В это раз она решила заехать на Харли-стрит. Кроме того, она решила договориться насчёт Итона.

- Боже! Джордж уже в Итоне!?

- Ещё бы! Самое время ему начать учиться.

- Что ж, - Майлс потёр колени - так, словно на что-то решался. - Пожалуй, навещу-ка Роберта.

И он направился по лестнице на второй этаж.

- Только не сердись на него, он бывает резок, - произнесла вдогонку Мэри, на что Майлс лишь махнул рукой. - Мой отец, граф Грэнтэм, год назад перенёс удар, - она решила пояснить новичку ситуацию. - Он передвигается в коляске и плохо говорит.

- Вы, кажется (я слышал), были секретарём у Майлса? - спросил Генри.

- Скорее, помощником, - ответил Морис. - У меня были кое-какие связи, нужные для работы, потому Майлс и попросил...

- Связи?.. - решила уточнить Мэри.

- Мой отец занимался и бизнесом, и политикой, братья унаследовали эту стезю, так что я занимался... наверное, это можно назвать связями с общественностью.

Все улыбнулись, и Генри спросил:

- Помнится, "Оранж-Рабе Компани" принадлежала неким ван Кампам...

- Да? - безразлично удивилась Мэри.

- Они делают неплохие шины.

- Понятно, - ответила Мэри.

- Да, - наконец смог ответить Морис. - Фирму основал отец, вернее, это была одна из его компаний. Сейчас ею занимается мой брат, Бернард.

- Вот это да! - искренне вырвалось у Генри, явно помешанном на всём автомобильном.

Интерес же Мэри был связан с тем, что в её доме оказался не какой-то клерк, пусть и отмеченный высокой наградой, а представитель местной "аристократии", ведь по материнской линии она была внучкой американского миллионера. Ей не хотелось это признавать, но с годами она превратилась в лёгкого сноба, и статус человека стал для неё достаточно важен.

Часть 7 (последняя)

47.

Днём, около четырёх пополудни, приехала Кора, а вслед за ней маркиз и маркиза Пэлем с семьей. Большого приёма не намечалось, ожидались только свои. Уже вечером, в гостиной, гости медленно прохаживались и общались. Роберт, отпустивший бородку-эспаньолку, сидел в кресле, одетый в тёмно-синюю бархатную куртку с атласным воротником и обшлагами, украшенную бранденбурами. Его ноги были укутаны пледом.

Изабелла немного сдала, опиралась на изящную трость, сидела рядом с Морисом.

- Я слышала, вы работали с сэром Майлсом в Претории?

- Да, несколько лет, - скромно ответил тот, стараясь быть как можно более кратким, чтобы вдруг не сболтнуть чего лишнего.

- В прошлый раз, как я видела Майлса, а было это не так часто, думаю, можно пересчитать по пальцам одной руки; так вот, тогда с ним был отважный лётчик, кажется, его адъютант.

- Наверное, вы имеете в виду Сэмюеля Барнетта? - уточнил Морис.

- Скорее всего.

- О, он тоже вернулся, да ещё и с повышением!

- Правда?!

- Да. Ему присвоили следующее звание. Он теперь винг коммандер (подполковник) и командует небольшой военной базой, кажется, где-то в Девоне.

- Боже, такая карьера...

- Как видишь, у нас большие перемены, - мягко произнесла Мэри, над которой, казалось, время не властно. - Мистер Карсон, он был дворецким, хворает, он живёт на покое.

- Да-да, припоминаю, - заметил Майлс. - Он ещё помог мне с камердинером.

- Да, Томас был неплохим работником. Он всё ещё у тебя служит?

- Увы, нет.

- ?

- Его переманили, более выгодная работа...

- Неужели служить зам. министра не так выгодно?

- Порой и такое случается, - с лёгкой улыбкой ответил Майлс.

Он не стал вдаваться в детали, ведь Томас покинул его, чтобы быть рядом с Сэмом. Он стал его камердинером, а одновременно и домоуправом. Пока подполковник Барнетт нёс службу, Томас занимался домом. Это, конечно, выглядело немного необычно, и в том городке, Хартленде, все смотрели на такое настороженно, но когда в гости к новому начальнику базы прикатил высокопоставленный чиновник, да ещё и бывший генерал-губернатор, то... Местный мэр чуть было не организовал в честь Майлса парад...

- А я не знаю, что бы мы делали без Бейтса, - вздохнула Мэри. - Он так преданно ухаживает за папой.

48.

Переместившись за стол, гости активно переговаривались. Слишком юных дам и кавалеров не было, они уже, как считалось, ложились спать. Впрочем, достоверно это можно было сказать только про отпрысков маркиза. Близнецы, брат и сестра, рождённые Эдит, были под внимательным присмотром нянек. Они остановились не в Даунтоне, а в небольшом коттедже, где некогда жила вдовствующая графиня. Воспитанница Эдит, удочерённая ею (только самые близкие знали, что она её дочь), Мэриголд, училась в закрытой школе для девочек и сейчас находилась с родителями на каникулах. Единственный, кто был более-менее предоставлен сам себе, - это юный Джордж Кроули, отучившийся первый год в Итоне. Увы, как ни старались, но общего потомства у Генри и Мэри Тэлбот не было.

Роберт сидел в центре стола. Ему подавали практически то же самое, что и всем остальным, разве что уже мелко нарезанное - он не мог управиться с ножом.

- Ты уже навестил отца? - спросила Кора.

- Да, я ненадолго заскочил в Оак-лодж, - ответил Майлс.

- И только? - вряд ли Кора была удивлена, но в её голосе читалась и лёгкая подколка.

- Как раз после вас я собирался погостить у отца.

- Надеюсь, ты покажешь сэру Морису своё родовое гнездо? - язвительно спросила Мэри.

- Если его заинтересует столь дальнее путешествие ради неказистого дома, не идущего ни в какое сравнение с Даунтоном.

- Это сильное преувеличение, - произнёс Генри. - Проделать путь в тысячи миль из Южной Африки и испугаться полутораста миль?!

- Кстати, - Майлс решил переменить тему, которая начинала его немного выводить из себя, да и Морису она была не очень приятна, - недавно умер лорд Стентон. Он ведь лет тридцать был лорд-лейтенантом Йоркшира. Стемфордхэм просил узнать, не согласишься ли ты занять его место?

- Я? - Генри выглядел совершенно ошарашенным, зато на лице Мэри заиграла счастливая улыбка.

- Кха! - выкрикнул Роберт и шлёпнул ладонью по столу, на его лице была улыбка.

Кора немного смутилась, но все расценили реакцию графа как одобрительную.

- Если Мэри не против...

- Конечно, я рада! - заметила Мэри.

- Что ж, тогда я отпишу Стемфордхэму, полагаю, в конце лета всё будет оформлено.

49.

- Ты уже освободился? - тихо спросил Морис, войдя в комнату Майлса.

Тот всё ещё сидел за изящным секретером и что-то писал.

- Буквально пара минут...

- С их стороны было очень мило разместить нас в смежных комнатах, так мы можем заглядывать друг к другу.

- Думаю, на это они и рассчитывают, - с ухмылкой ответил Майлс.

- Тогда расчёт их верен, ибо я хочу...

- Милый, может, до Лондона?

- Брось, ты потом быстро укатишь в своё поместье...

- Ты же понимаешь...

- Да, но ты не возьмёшь меня с собой.

- Так ты сам не захотел!

- Ну, а теперь захотел, - немного потупив взор, ответил Морис.

На него следовало рассердиться, но Майлс не мог, да и не хотел.

- Ладно, иди ко мне.

Морис подошёл и расстегнул полы халата, продемонстрировав своё совершенно нагое тело. Майлс провёл ладонью по шелковистой коже, по коротеньким мягким волоскам на его груди и аккуратным кудряшкам на лобке. Пенис Мориса уже вздымался, оголяя розовую головку, с кончика которой свисала капля смазки, светившаяся, будто бриллиант. Не задумываясь, Майлс обхватил губами головку, проведя по ней шершавым язычком.

Нежные ладони Мориса стали ласкать плечи любимого, шею и волосы. За последнее время седых волос на голове Майлса прибавилось, но он выглядел невероятно органично, а кроме того, они его совсем не старили. Впрочем, он тоже не такой юный, как хотелось бы... ему тридцать три, он в самом соку и, несмотря на разницу в возрасте, получает все мыслимые удовольствия.

Майлс полюбил эту игру, игру с пенисом, полюбил манипулировать им, чтобы вызывать невероятное наслаждение у любимого. Он с радостью теребил кончиком язычка его уздечку, проводя им по краю головки. В такие минуты Морис просто таял от изнеможения, ибо казалось, что через эту палочку из него выпивают все соки.

А Майлсу нравилось ласкать стройные ноги любимого, покрытые коротенькими волосками. Он мог бесконечно массировать мошонку, едва сжимая яички, пронзая всё тело парня молнией удовольствия. Морис не скрывал своего отношения, он стонал в голос, и это было совершенно искренне, хотя... как раз стонать-то и не следовало. Стены комнат, конечно, поглощали много звуков, но не все.

- Да, да, сейчас, - тихо шептал Морис, и вскоре рот Майлса наполнился спермой, которую тот тут же стал сглатывать.

А Морис ещё какое-то время стоял в прекрасном забытьи, лаская короткие волосы любовника.

Придя в себя, он сел на край кровати, раскинув полы халата, и стал наблюдать, как Майлс раздевается. Казалось бы, такой пустяк, но в этом было что-то очень интимное, чему свидетелем может быть только тот, кому ты всецело доверяешь, от кого у тебя нет тайн, кто просто разделяет с тобой эту жизнь.

В свои пятьдесят один Майлс выглядел просто роскошно. Плотный, но не толстый, у него были широкие плечи, подчёркнутая линия груди. Его нельзя было назвать волосатым, немного было, но ему шло, это придавало ему особый шарм.

Морис взялся за "стальной рычаг" и стал скользить по упругой плоти, даря наслаждение. Но не только руками он готов был ласкать. После такой прелюдии он начал покрывать пенис поцелуями, а потом и, обхватив головку губами, просто скользить по ней - вверх-вниз. Пенис Майлса был очень сочный, так и истекал смазкой, так что частенько приходилось вынимать его изо рта, чтобы проглотить сок любви.

Майлс не очень-то любил, когда сосут его шарики, но знал, что это нравится Морису, потому тот, уложив любовника на кровать, склонялся над ним и поочерёдно обхватывал губами яички и нежно сдавливал их. В это время его нежные ладони скользили по плотному животу, поигрывая завитушками волос, обрамлявшими пенис.

Морису нравилось массировать промежность, то пространство, что находилось между мошонкой и анусом. Сначала Майлс был против, но со временем привык и теперь отдавался на откуп чувствам, что рождались там. Морис мог спокойно массировать анус любовника, чуть надавливая, но не мог проникать туда пальчиком. Увы, Майлс пока упорствовал, впрочем, это сущая ерунда.

Морис любил, когда сперма наполняет его рот, он любил это ощущение, когда тело твоего партнёра, словно натянутая струна, вибрирует под твоими умелыми пальчиками. Он сглатывал всё до последней капли, облизывая раскрасневшуюся головку.

- Боже, Морис. Я вряд ли смогу повторить свой подвиг, - чуть стеснительно произнёс Майлс.

- Ерунда, - легкомысленно возразил Морис.

Он знал, что Майлс иногда прибеднялся. Отметив свой полувековой юбилей, совсем не старый, полный сил, он всё чаще комплексовал, и Морису просто нужно было подбодрить его, вселить в него уверенность.

Морис лег рядом на кровать, на живот и широко раздвинул ноги.

- Я готов, - с улыбкой сказал он.

Майлс, нежно улыбнувшись, привстал и лёг на парня, опершись на сильные руки и ноги. Он стал покрывать плечи и загривок любимого нежными поцелуями, в то время как его пенис тёрся о промежность.

Он соврал бы, сказав, что ему не хочется, и плоть, лишь чуть ослабшая, по-прежнему была готова к бою. Приставив головку пениса к дырочке, он немного надавил. Пенис, словно шест в прыжках, немного напрягся, изогнулся, но всё же проскочил заветные ворота и начал скользить - медленно, раз от раза набирая скорость и мощь.

Старинная кровать была неплохо сделана, и потому она лишь тихо поскрипывала под любовниками, и спальня постепенно наполнялась приглушёнными стонами и тихими шлепками лобка об упругие ягодицы.

Морис лежал с закрытыми глазами и просто наслаждался соитием. Приятное тепло растекалось по всему его телу, вызывая приятную ломоту во всех членах. Он отдавался этому волшебному миру чувственных наслаждений полностью, без остатка.

Майлс прикрыл глаза, он тяжело дышал. Его пенис, легко скользящий в уютной попе, дарил невероятные ощущения. Могло показаться, что он словно онемел, но то было лишь ощущение, ведь именно изнывающая плоть наполняла его всего негой. Он, кажется, чувствовал каждый миллиметр члена, скользящего в попе.

Его руки обняли грудь любовника, он прижался к нему, и с его губ слетало тихое "милый". И он видел, как лёгкая улыбка заиграла на губах парня. Он не мог больше сдерживаться и, когда невероятная сила, зародившаяся в паху, стала сильней его, просто выпустил её, и горячая сперма заполнила анус и обволокла головку члена.

Майлс перевернулся и оказался рядом. Морис повернул лицо к нему и посмотрел на любовника. Он особенно никогда не сожалел о своём выборе. Пусть климат этой страны и не самый приятный, но рядом с любимым мужчиной всё это казалось сущей ерундой. И пусть он иногда скрипит и стесняется своего возраста, но вряд ли каждый сможет довести своего любимого до оргазма без рук, а Морис разрядился именно так, и сперма уже неплохо увлажнила его плоский живот.

Обтеревшись влажными полотенцами, они уснули в объятиях друг друга, как делали всё последнее время.

50.

Внушительный тёмно-вишнёвый с бежевой крышей "Роллс-Ройс" катил по нешироким дорожкам сельской Англии, вернее, Шропшира, графства на границе с Уэльсом. На заднем сиденье расположились два господина. Тот, что помоложе, не особенно и скрывал своё волнение. Он пристально вглядывался в широкие поля и небольшие перелески. Наконец, вдали показался небольшой серый дом с изящным портиком.

- Если ты не готов, то... - начал Майлс.

Но Морис его перебил.

- Нет-нет, это простое волнение, я готов, - и он сдержанно улыбнулся.

51.

"Дэйли-экспресс", 17 октября 1977 года.

"Пустой дом"

"Уютное поместье Оак-лодж, расположенное меж живописных полей Шропшира опустело. Как стало известно, накануне скончался сэр Морис ван Камп, уроженец Южной Африки, уже давно обосновавшийся в Британии. Как гласит история, он был "близким другом и компаньоном" первого виконта Ривербриджа - Майлса Кроули-Бигхэма, в 1925-1931 годы занимавшего пост генерал-губернатора Южной Африки, а в 1931-1936 - пост замминистра по делам колоний; незадолго до начала Второй мировой он представлял корону в Новой Зеландии, пока в 1942 году его не сменил маршал королевской авиации сэр Сирил Нэвалл. Последние десять лет жизни он являлся лорд-лейтенантом Шропшира, а сэр Морис с 1927 года являлся его личным секретарем и помощником. Лорд Ривербридж никогда не был женат, если не считать "браком" его сорокалетнюю дружбу с Морисом ван Кампом.

После кончины лорда Ривербриджа в 1955 году Оак-лодж перешёл по завещанию именно сэру Морису. И вот теперь дом опустел..."

страницы [1] . . . [5] [6] [7]