Допрос

Часть 1

- Сволочь! Дерьмо! Тварь! - я вскочил со стула так резко, что следователь не успел убрать руку с протянутым мне через стол смартфоном, и тот полетел на пол.

Я тут же поддал его ногой, и, ударившись о стену, он отскочил куда-то в угол. Если бы не скованные за спиной руки, я бы кинулся на этого человека прямо через стол. В бессильной ярости я пинал то, до чего мог достать ногами.

В кабинете появились его люди, и, получив несколько ударов, я оказался на полу. Мне бы ещё досталось, но он остановил их. Меня подняли и поставили на колени, придерживая сзади.

Подвинув ноутбук, отъехавший на край стола, следователь поднял с пола смартфон. Заметив, что он у него не включается, я попытался изобразить улыбку. В том, что он сейчас мне врежет, я не сомневался. А может быть, даже хотел этого: физическая боль могла бы хоть немного заглушить то, что я сейчас испытывал.

Но он не ударил.

На несколько мгновений наши глаза встретились. Я смотрел на него снизу вверх с ненавистью. Он слегка улыбнулся, потом поднял упавший стул и велел посадить меня обратно к столу.

***

Меня взяли сегодня днем у дома, где мы жили с Максом. Он был в квартире и не мог этого видеть. Поскольку я оказал сопротивление, мне заломили руки и, защёлкнув сзади наручники, без лишних слов затолкали в машину.

Следователь, или кем он там являлся, был со мной вполне вежлив. Молодой, спортивный, голубоглазый, примерно одного со мной возраста, разговаривая, он доброжелательно смотрел на меня с легкой полуулыбкой. Если пропустить всё незначительное, то смысл его слов сводился к тому, что моя незаконная деятельность в сфере финансов некоторое время назад попала в их поле зрения, и теперь в силу сложившихся обстоятельств он надеется на наше плодотворное сотрудничество.

Я слушал его молча. Мои так называемые "схемы", которые, кстати, приносили мне достаточно приличные деньги, без моего участия они смогут раскрутить, только затратив несоразмерно большие временные и прочие ресурсы, что практически сведёт результат к нулю. А сотрудничать с ними я не собирался, о чем и заявил достаточно прямо. Мой отказ не произвёл на него особого впечатления. Не меняя доброжелательного тона, он выразил надежду, что, возможно, я ещё поменяю своё решение. Вот тогда он и протянул мне смартфон.

Оттянутая назад за волосы голова, искажённое лицо со стиснутыми от боли зубами. На экране его смартфона был мой Макс.

***

Теперь я снова сидел у стола следователя.

- Успокоился? - всё с той же полуулыбкой спросил он. - А как ты хотел? Разумеется, твой парень тоже у нас.

- Разбирайтесь со мной! - резко ответил я. - Максим абсолютно ни при чём. Он ничего не знает!

- Не надо нас недооценивать. Конечно, он ни при чём, нам это известно. Но ты же отказался.

Он помолчал, оценивающе разглядывая меня, и продолжил:

- Хочешь, твой Максим сам попросит тебя? Как тебе такой вариант: его будут пытать на твоих глазах, а ты будешь сидеть и смотреть на это, слушая, как он кричит от боли.

- Вы этого не сделаете, - сдавленно произнёс я, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках.

- Это мы с тобой этого не сделаем, а с ним... - он слегка отодвинулся от стола, видимо, помня о моей взрывной реакции. - Знаешь, как бывает больно, когда яйца прижигают сигаретой? После первого раза он будет орать уже только при одном её виде. А вот с электродами можно поэкспериментировать: что больнее, когда оба электрода на яйцах, или если один - на член? А можно даже просто руками... Способов много.

Он рассказывал мне об этом так спокойно, без угроз и нажима в голосе, что мне становилось не по себе: он, что, реально проделывал всё это? Конечно, умом я понимал, что, скорее всего, ему просто хочется меня помучить, но лицо Макса на экране смартфона стояло перед моими глазами.

Я сжимал кулаки, не чувствуя, как наручники врезаются в запястья. Больше всего мне хотелось закрыть уши, чтобы не слышать его голос.

- И ты согласишься. Не думаю, что тебя хватит надолго смотреть, что делают с твоим парнем, - подвёл итог следователь и, наткнувшись на мой взгляд, добавил: - Ну-ну, не надо так нервничать.

- Где он? - глухо выдавил я.

- Не здесь. На одной нашей квартире. И пока с ним всё в порядке.

Он встал и подошёл к двери.

- Я дам время подумать, - произнёс он.

И меня увели.

Вообще, я не совсем ясно себе представлял, где нахожусь и какой конкретно отдел мной занимается. Внешне это было старое здание, в своё время приспособленное под какой-то центр или базу, с полами и стенами, давно требующими ремонта. Видимо, основные службы из него уже выехали, но некоторые ещё продолжали функционировать.

В тупике коридора было всего четыре камеры, и, судя по открытым дверям, все они были пусты. Похоже, я был единственным заключённым в их "тюрьме".

Меня провели в самую первую, сняли наручники и заперли дверь. Помещение было довольно просторное и абсолютно пустое, если не считать грязного унитаза в углу, такой же грязной раковины с холодной водой и единственной двухэтажной шконки, которая странно располагалась посреди камеры, словно остальные были вывезены, а эту забыли или решили оставить в последний момент.

Я сел на непонятного цвета одеяло, прислонившись к металлической стойке. Мне было плохо.

Если этот человек хотел причинить мне боль, то, надо сказать, ему это удалось вполне. Вряд ли он мог сделать хуже, даже избив меня до полусмерти. Макса я любил. Он был моей жизнью, частью меня, причём, как я считал, лучшей. И теперь я мог думать только о нём, сходя с ума от неизвестности.

Разумеется, я выполню их требования, сделаю, как они хотят, признаюсь во всём, чем бы это мне ни грозило. Пусть отпустят Макса. Я жалел, что не успел сказать это там в кабинете. Хотя, наверное, это так и было задумано: оставить меня наедине с моими мыслями на какое-то время. Впереди была ещё целая ночь. И я вспоминал.

***

С Максом мы были вместе уже более двух лет. Тогда, почти два с половиной года назад, не всё ещё можно было делать дистанционно. Иногда по своим делам мне приходилось встречаться с разными людьми, и некоторые из них были очень опасны.

Это было зимой. Мне не нравилось ни место, ни время, но по-другому с ними договориться не получалось. И я поехал: без этой сделки я не мог завершить то, что выстраивал уже довольно продолжительное время.

Парковка под огромным гипермаркетом на окраине города, продуваемая насквозь ледяным ветром при морозе минус двадцать пять, была пуста, если не считать двух десятков машин любителей ночных покупок у входа. Чтобы не светить свою машину, я поставил её там же.

Противоположный конец парковки у запасного выхода почти не освещался. Натянув капюшон, я встал за бетонную опору, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего ветра.

Из подъехавшей машины вышли двое, и они мне сразу не понравились. Один всё пытался зайти мне за спину, я был начеку и не пропустил первый удар. Этого я всё-таки достал, но их было двое, не самых слабых бугаев.

Удар по голове пронзил меня острой болью, всё завертелось, но я удержал сознание. Конечно, всё кончилось бы плохо, если бы не свернувшая на парковку машина. Она двигалась быстро и, казалось, прямо на нас. Эти двое решили, что это едут мне на подмогу, и, не раздумывая, свалили. Приближавшийся автомобиль, мазнув по мне светом фар, проехал мимо и исчез в темноте. Я остался один.

Ноги меня не держали. Понимая, что сейчас упаду, я прислонился к бетонной опоре, скользкой от покрывавшего её инея. Проведя по волосам, я несколько секунд тупо смотрел на свою руку. Пальцы у меня были липкие.

Чувствуя нарастающий гул в ушах, я перевёл взгляд в сторону и вдруг заметил фигуру человека. Откуда он появился, я не видел. Я хотел позвать его, но он сам заметил меня.

- Помоги мне... - из последних сил стараясь не отключиться, выговорил я, когда он вплотную приблизился ко мне.

Я хотел сказать ему ещё что-то, но, теряя сознание, уже скользил по опоре вниз.

Сознание вернулось ко мне ещё раз, когда я уже лежал на асфальте. На несколько секунд я чётко увидел лицо парня, склонившегося надо мной. Я чувствовал, что он расстёгивает на мне куртку, затем достаёт мой бумажник и телефон. Я хотел помешать этому, но ничего не мог сделать: тело уже не слушалось меня. Потом он встал, и его лицо исчезло из моего поля видимости. Меня накрыла звенящая пустота.

Часть 2

Открыв глаза, я несколько минут смотрел на стену комнаты, пытаясь сообразить, где я нахожусь. Я лежал на диване, по грудь укрытый лёгким одеялом. Свет в комнате был приглушён.

Очевидно, я сделал какое-то движение, так как тот, кто находился позади моего изголовья, поднялся и подошёл, встав так, чтобы я мог его видеть. Автоматически отметив стройную фигуру и симпатичное лицо парня, которое, впрочем, было мне уже знакомо, я произнёс:

- Грабитель...

Серые глаза парня растерянно расширились.

- Ты, что, ничего не помнишь? - спросил он. - Это не я тебя ударил.

- Я знаю, кто меня ударил, - ответил я. - Просто я думал, что ты меня там бросишь.

- Ты считаешь, что раненого без сознания можно бросить на двадцатипятиградусном морозе?

Ну, по-всякому бывает, подумал я. Правда, мне стало немного стыдно: я ведь решил, что он меня ещё и ограбит.

- Хорошо, что не вызвал скорую, мне внимание ни к чему.

- Ты сам сказал: "Не вызывай скорую". Перед тем, как упасть.

Наверное. Я не помнил.

- Я промыл и перевязал тебя. Кажется, ничего страшного.

Голова у меня действительно была забинтована. Я коснулся пальцами места удара. Было больно.

- Спасибо тебе, - я попытался сесть, но от резкой смены положения меня замутило так сильно, что я снова опустился на подушку.

- Лежи-лежи! У тебя, наверное, сотрясение. Тебе нельзя вставать, - обеспокоенно произнёс он, наклоняясь ко мне.

- Принеси, пожалуйста, попить, - попросил я, в горле у меня всё пересохло.

Он метнулся на кухню и, вернувшись со стаканом, заботливо поддерживал за плечи, пока я пил. Прохладные капли скатывались со стакана мне на грудь.

- Ничего, что я тебя раздел? - спросил он и неожиданно добавил: - Ты такой красивый.

При этих его словах что-то сладко ёкнуло у меня внутри. Я, конечно, заметил, что лежу под одеялом абсолютно голый. Прежде, чем я успел что-либо ответить, он сказал:

- Я тебя покормлю, - и скрылся на кухне.

Он действительно принёс тарелку с мясным салатом и стал кормить меня. Конечно, я вполне мог поесть и сам, но послушно ел то, что он клал мне в рот, чувствуя, что ему нравится такая игра. Кстати, салат был очень вкусным, и я ел с удовольствием.

Квартира, где мы находились, была съёмной, в конце месяца её надо было освободить. Максим днём искал работу, а ночью подрабатывал в гипермаркете. В том месте парковки он оказался случайно. Такси он вызвать не решился, так как я был весь в крови. Позвонил знакомому, занимающемуся извозом, который обычно крутился у входа в гипермаркет, но, увидев кровь, тот перетрусил и тоже не хотел ехать.

- Ничего, что я заплатил ему из твоих? У меня совсем не было, - Максим, как бы извиняясь, посмотрел на меня.

Он ещё спрашивал!

- Извини, я заглянул в твой телефон, но у тебя всё так зашифровано. Так и не понял, можно ли на счёт тебя кому- нибудь позвонить.

- Там всё по работе, - коротко ответил я, и он не стал задавать больше никаких вопросов. Этот парень начинал мне нравиться.

Я попросил его довести меня до туалета: не хотел упасть где-нибудь в коридоре. В зеркале в ванной я увидел свою забинтованную голову, глаза с тёмными кругами и взгляд его прекрасных внимательных серых глаз. Он стоял сзади, поддерживая меня, и когда я наклонялся, чтобы набрать в ладони воду, наши тела тесно соприкасались. Даже сквозь его одежду я чувствовал, что он возбуждён.

Я обернулся и положил мокрые руки ему на плечи, он приник к моим губам. Языком и губами он ловил капли воды, скатывающиеся у меня по лицу. Я почувствовал, что у меня тяжелеет в паху, когда его зубы слегка прихватили мою губу.

- Только не сегодня, ладно? - шепчу я ему. У меня реально кружится голова, и мне надо лечь.

- Я подожду, - так же шёпотом отвечает он, потом наклоняется, его губы слегка касаются моего члена.

Когда я засыпал, мне казалось, что моё тело всё ещё помнит это мимолётное прикосновение.

Проснувшись, я нашёл на одеяле листок бумаги. Максим писал, что ушел на работу, постарается вернуться пораньше. В конце была приписка: "Ты во сне улыбался".

Я держал в руке его записку и чувствовал себя почти счастливым.

На следующий день, когда он присел рядом, я взял его руку и, засунув под одеяло, провёл ею по своей груди, животу, вставшему члену.

- Нет, ну я не могу, Ник! - он попытался освободиться. - У меня такое чувство, что я мучаю беспомощного человека!

Улыбаясь, я закрыл глаза и откинулся на подушку:

- Помучай меня, пожалуйста.

Через несколько дней мы уехали ко мне и с тех пор не расставались.

В ту первую ночь в моей квартире я лежал на своей широкой постели и ждал Макса из душа. До этого момента у нас с ним был только оральный секс. Я чувствовал себя уже вполне нормально, и меня просто невыносимо тянуло к нему.

Я потушил свет, глаза быстро привыкли к темноте. Я лежал, ощущая, что и моё тело вполне недвусмысленно выражает это моё желание.

Как только Макс опустился на постель, я сгрёб его в объятия. Его кожа местами была ещё влажная.

- Хочешь меня? - прошептал я, касаясь губами его уха, и, почувствовав его утвердительный кивок, провел рукой у него между ягодиц, касаясь пальцами тугого колечка мышц.

- У тебя это уже было? - спросил я. - Или... первый раз?

- Первый...

- Боишься? - я снова прижался к нему губами. Он отрицательно мотнул головой.

- Может быть, будет больно...

- Не будет.

- Откуда ты знаешь? - не сдержал я улыбку.

Он попытался пожать плечами в моих объятиях, потом вывернулся и, повернувшись ко мне, сам обнял.

- Я буду осторожен, - пообещал я, целуя.

Разумеется, я не думал, что ему "не страшно", и уж тем более сомневался, что будет "не больно". Скорее, будет терпеть. Пока сможет, конечно. А я не хотел такого. Короче, за Макса я, кажется, переживал больше, чем он за себя сам.

Включив приглушённый свет, я поставил его на колени и локти и нанёс обильную смазку на его анус, стараясь, чтобы какая-то её часть попала внутрь. Макс совсем не сжимался, спокойно позволяя мне всё это делать с его телом. Хотя опыта у него явно не было, но, похоже, он действительно не боялся. Может, поэтому я и сам перестал волноваться. Мне стало легко с ним.

Я нанёс смазку на свой член и, держа Макса за бедра, плавно надавил. Я вошел в него и, судя по его реакции, не причинил сильной боли. У него вырвался лишь слабый "ах", но он был не намного громче его обычного вдоха. Чуть выждав, я стал небыстро продвигаться дальше, прислушиваясь к его ощущениям. Наверное, ему нравилось, что я рядом и что-то делаю с его телом, и он полностью доверял мне.

Я двигался в нём, и он постепенно начал постанывать, входя в мой ритм. Отдаваясь своим желаниям, мы привыкали друг к другу. Мне было хорошо с Максом.

Я увеличил темп и кончил, вогнав член глубоко в Макса, и он поймал это новое ощущение в себе. Я помог ему рукой, и он тоже кончил, выдав сильную струю спермы. Мы полежали ещё какое-то время, отдыхая. И я уже знал, что люблю его.

Утром я всё же спросил, было ли ему больно.

- Нет, - ответил он. - Было замечательно.

- Врёшь? - засмеялся я.

- Правда, - в его глазах читалась любовь, и я поверил в его искренность.

Я принял Макса в свою жизнь сразу и безоговорочно. Меня в нём никогда ничто не раздражало. Если я просил его что-нибудь сделать, он делал это так, как я сделал бы это сам. Сначала меня удивляла такая его способность, но потом я привык, зная, что на него во всём можно положиться.

Я мог быть резким, иногда циничным и агрессивным, но только не с ним. И я никогда не срывался и не разряжался на Максе. Как собственник я считал его частью себя, а к себе я не испытывал ни агрессии, ни раздражения. Если я работал в интернете, мне совсем не мешало, что он находится где-то рядом. И наоборот, если он уходил надолго, я начинал испытывать неясное беспокойство. Макс был мягким, чувствительным и добрым и оттого казался мне очень незащищённым.

Он был на два года моложе меня. Внешне мы были похожи: оба стройные, подтянутые. Занятия в зале могли только совершенствовать то, что нам было дано от природы. И мы оба были выносливыми в любви.

Тело Макса я обожал. Доходило до того, что я видел его даже во сне, хотя сам Макс в это время спал на расстоянии вытянутой руки от меня, и у нас был бурный секс всего несколько часов назад.

Если я просыпался первым, то, ещё сонного, я переворачивал Макса на спину. Не открывая глаз, он улыбался мне, чувствуя на себе мои руки. Потом сладко потягивался, при этом его тело выгибалось и дрожало, как струна, вплоть до кончиков пальцев ног. Под кожей проступали все его мышцы, и у меня едва не сводило челюсти от желания обладать его совершенным телом.

Я покрывал поцелуями его грудь и живот, тёрся о его кожу, как животное, старающееся вобрать в себя её запах. Он уже был возбуждён, как и я. Я перебирался ему на ноги, чтобы он видел моё лицо... Я вспоминаю... Мне хочется подурачиться. Не мигая, я с прищуром смотрю прямо в глаза Макса. Потом хищно щёлкаю зубами рядом с его возбуждённым членом и делаю вид, что сейчас прикушу его головку зубами.

- Не-е-ет! - запрокинув голову, верещит Макс, хлопая ладонями по простыне.

Облизав губы, я охватываю ими его член, спускаясь и поднимаясь по нему, перехожу на яички и нежно целую их. Я чувствую те места, где он получает максимальное удовольствие от моих ласк. Мои губы приникают к тому отверстию, вход в которое так хорошо знает другой мой орган, я ласкаю его языком. Макс стонет, и я испытываю острое ощущение власти над его телом и желание дарить ему наслаждение.

Я подкладываю ему под ягодицы подушку, поднимаю его ноги. Нам не надо торопиться, у нас уйма времени. Мы отдаёмся наслаждению, которое наши тела доставляют друг другу. Каждый стон Макса словно подстёгивает меня, заставляя испытывать все нарастающее возбуждение.

Часть 3

В какой-то момент я улавливаю сначала лёгкое, потом с каждым моим движением усиливающееся ощущение, что моему члену становится тесно в теле Макса. Я поддерживаю необходимый темп, его тело начинает непроизвольно напрягаться, оно жаждет вершины этих ощущений. Потом он замирает, ещё через несколько мгновений я кончаю в него. И выброс моей спермы ещё усиливает то, что он сейчас испытывает.

- А-а-а... ум-м... - стонет, выгибаясь, Макс, его пальцы царапают простыню, он сжимает ткань в кулаках. Из его полувозбуждённого члена вытекает жидкость.

Я не сразу выхожу из него, чувствуя, что его тело ещё продолжает сокращаться внутри. Макс лежит неподвижно с закрытыми глазами, его дыхание медленно успокаивается. Я знаю, что ему так надо, и не трогаю его. Лёжа рядом, я иногда снова засыпаю, в полудрёме слыша, как он встаёт и идёт в душ. Пока он готовит завтрак, в душ иду я.

Если Макс просыпается первым, он никогда не будит меня. Говорит, что ему нравится смотреть на меня спящего. Я сплю "по-звериному" - на животе, откинув подушку в сторону. Он тихонько подползает ближе, стараясь не разбудить меня, и ждёт, когда я открою глаза. Окончательно просыпаясь, я переворачиваюсь на спину, и Макс нежно целует меня. Я прижимаю к себе его голову и, удерживая несколько секунд, с наслаждением ощущаю запах его волос. Он покрывает меня поцелуями, я раскидываю ноги, раскрываясь для его ласк. Моё тело жаждет его губ, языка, прикосновения его рук.

Он начинает с внутренней поверхности бёдер, и я не знаю, что меня больше заводит: его поцелуи или прикосновения его волос к моей коже. Я сгибаю ноги, Макс продвигается дальше, приподнимая мои ягодицы. Его язык, то мягкий и податливый, то острый и настойчивый, касается моего ануса. Я запрокидываю голову, стоны срываются с моих губ. Макс переходит на яички, лаская их губами, а его пальцы продолжают нежно массировать мой смоченный слюной анус. Когда его губы касаются моего члена, я испытываю такое возбуждение, что, кажется, просто взорвусь. Его влажные губы скользят по нему, принимая глубоко в горло, возвращаются к головке, и я не выдерживаю, со стоном кончая ему в рот. Макс делает несколько глотков.

Мы лежим ещё какое-то время в объятиях друг друга, ему нравится чувствовать меня рядом. Я испытываю теплоту и нежность к нему, лаская его член и яички рукой, как он любит. Постепенно меня снова охватывает желание. Но анальный секс был у нас этой ночью и, я знаю, что будет и в следующую. Я понимаю, что это слишком часто для Макса и не хочу использовать его, но... Макс чувствует моё желание, и сам переворачивается на живот, подкладывая под себя подушку. Я не могу устоять, его упругие ягодицы нестерпимо притягивают меня. Я целую и мну ладонями их гладкую кожу. Потом раздвигаю его ноги и вхожу в него. Макс стонет и сжимает анус при каждом моём движении назад, заводя меня всё больше и больше. Я переворачиваюсь с ним на бок и рукой ласкаю его член. Кончаем мы почти одновременно.

Макс позволял мне делать с ним всё, что я хотел, готов был выполнить любые мои желания. Кроме одного... Иногда, особенно вначале, мне хотелось поиграть с ним. Он связывал мне руки, но когда дело доходило до того, чтобы ударить меня ремнём или флоггером, он не мог сделать это по- настоящему сильно, как я ни убеждал, что не умер бы от этого. Быть жёстким, грубым, причинять боль - у него не получалось. Это было не его. Мой Макс был рождён только для любви. И я принимал и любил его таким, и никто другой не был мне нужен. Связывать же самого Макса мне почему-то совсем не хотелось.

***

Утром за мной пришли, снова надели наручники (как я понял, из камеры здесь выводили только в них) и отвели в кабинет следователя, где я с ходу заявил, что всё обдумал и готов во всём сотрудничать.

К моему удивлению, то, что я сказал, не вызвало у него никакой реакции. Словно не слыша моих слов, он перелистывал свои бумаги, не глядя в мою сторону.

Я настойчиво повторил, что сделаю всё, что от меня требуется. Тогда он оторвался от бумаг и произнёс со своей неизменной полуулыбкой, которую я уже ненавидел:

- Ну вот, оказывается, ты вполне способен принимать адекватные решения.

А ты, что, с неприязнью подумал я, хотел, чтобы я отказался? И добавил, в упор глядя на него:

- К Максиму при этом не будет никаких претензий.

- Хочешь ставить нам условия? - ласково спросил он.

Я промолчал.

Наконец, мы начали говорить о деле. Он задавал какие-то вопросы, но большой заинтересованности в том, чего ещё вчера от меня добивались, я как-то не чувствовал. Я не понимал, в чём дело. Я же согласился! Разговор постепенно уходил в сторону, и это мне не нравилось.

- Значит, ты готов пойти на всё, да? Из-за этого парня? - следователь смотрел на меня своими голубыми глазами. - Ну и что в нём такого? Может, расскажешь? Он действительно стоит твоих жертв? - он снова улыбался.

- Не твоё дело! - не сдержался я.

Не хватало ещё обсуждать с ним Макса! Разговор уже начал меня порядком раздражать: всё- таки сказывалась бессонная ночь.

Никак не отреагировав на мою грубость, он продолжал говорить в том духе, что я, конечно же, правильно поступаю, что соглашаюсь сотрудничать. Нёс какую-то чушь про отношения между мужчинами... Я слушал его вполуха. Хмуро глядя на красивые руки следователя, я неожиданно вспомнил фразу из нашего вчерашнего разговора и невольно представил, что бы этот садист проделывал с телом моего Макса. Я едва удержался от того, чтобы сказать ему, какая же он мразь!

Поговорив ещё какое-то время о нашем сотрудничестве, следователь поднялся и вызвал из соседней комнаты своего помощника, чтобы меня увели. Когда я проходил мимо, он сказал:

- Меня зовут Вадим, - и добавил: - Кстати, советую есть ту еду, которую тебе приносят.

Но я думал только о Максе.

- Так как насчёт Максима?

- К этому мы вернёмся немного позже.

После этих его слов у меня несколько поднялось настроение. Я даже вспомнил про еду. Да, действительно, вчера мне принесли что-то в двух одноразовых тарелках, накрывавших одна другую. Но мне было не до еды, и я это проигнорировал. Сейчас тарелок не было.

Я сел на шконку. Мои мысли сами возвращались к Максу.

Разумеется, Макс знал, что то, чем я занимаюсь, незаконно, и что свою любовь на самом деле он отдаёт преступнику. Конечно, он не хотел, чтобы я это делал, но... Не всё можно изменить так просто. Я не собирался заниматься этим всю жизнь и тоже понимал, что приходит время остановиться. Ситуация в финансовой сфере стремительно менялась: многое было уже либо невозможно, либо не имело смысла.

Я никогда не сорил деньгами, но и никогда не жалел их. И у нас с Максом было всё, что нам нравилось. Достаточно большие средства я перевёл на Макса, приведя ему несколько причин, почему это надо сделать. Умолчал только о главной: я хотел, чтобы у него были деньги, если со мной что-нибудь случится. Ещё часть была вложена так, что для доступа к ней не нужны были никакие документы, и он тоже мог ими воспользоваться. Максу я доверял, как себе.

Как он там сейчас, один, с этими людьми? Во что бы то ни стало я должен сделать так, чтобы его отпустили. Мысль об этом не давала мне покоя.

***

Момента, когда за мной снова придут, я ждал с нетерпением. Меня вывели из камеры, надев наручники на этот раз не сзади, а спереди. Что ж, они могли быть уверены, что я буду послушным. Мы шли уже знакомой дорогой, но потом повернули на лестницу и спустились на один этаж. Помещение, куда меня привели, показалось мне странным. Скорее всего это был подвал, достаточно просторный, но тускло освещённый, с грязным бетонным полом. Обшарпанные, как и во всём здании, стены были выкрашены почти до потолка тёмно- зеленой краской. Из мебели в нём присутствовали только стол и два стула по обе его стороны. Интересно, подумал я, для чего предназначалось это помещение? Выглядело оно достаточно мрачным.

Меня посадили у стола. Почти сразу вошёл следователь. Я заметил, что он запер за своим помощником дверь на ключ и положил его в карман. От двери он шёл, не глядя на меня, с каким-то сосредоточенным выражением, и обычной его полуулыбки у него на лице не было. В руках он держал только тоненькую пластиковую папку.

- Как решится вопрос с Максимом? - начал я, не дожидаясь, пока он сядет.

Он не ответил.

- Что будет с Максимом?! - настойчиво повторил я свой вопрос.

Тут он поднял на меня взгляд. В его голубых глазах было бешенство.

- Заткнись! - прошипел он сквозь зубы. - Заткнись!

Таким я его ещё не видел.

- Пошёл к стене, бля! - отчеканил он с яростью и, запустив руку сзади мне в волосы, с неожиданной силой пихнул вперед.

- Руки на стену! - я получил удар по рёбрам, но, похоже, это вышло у него уже на автомате.

- Всё будет зависеть от тебя! - встав рядом, раздельно и чётко произнёс он, но голос и дыхание выдавали его волнение. - Ты понял?!

Да, я понял. На самом деле я понял это ещё тогда, когда он запер дверь. А может, ещё раньше, когда меня привели в этот подвал. Ладно, пусть делает, что хочет, подумал я.

Часть 4

Я стоял, упираясь в стену скованными руками. Обхватив меня сзади, Вадим начал расстёгивать на мне джинсы. Я слышал за спиной его учащённое дыхание.

Спустив мою одежду до пола, он заставил меня переступить ногами, чтобы освободиться от неё полностью. Теперь он раздевался сам.

Руки у него были горячие и влажные. Пройдясь по груди, он сжал мой живот, потом его руки скользнули ниже и стиснули мне пах. Я задержал дыхание, пытаясь вывернуться из его слишком сильно сжимавших меня рук. Вадим понял это моё движение и отпустил меня. Но уже через несколько мгновений я почувствовал, как его ладонь сжимает мой член. Натренированное ласками Макса тело немедленно ответило на это эрекцией. Вадиму это понравилось. Поскольку я не сопротивлялся тому, что он делал, его прикосновения уже не были такими грубыми. Прижимаясь ко мне сзади, он возбуждал меня снова и снова. Но по тому, как он обращался с моим телом, я чувствовал, что секс ему нужен не как таковой: это я притягивал его даже помимо своей воли.

Вадим и сам был уже возбуждён: я ощущал это своими ягодицами. Он начал разводить их мне руками. Он, что, мелькнуло у меня в голове, собирается это сделать без смазки? Я подавил в себе желание отстраниться, почувствовав, как его горячий член упёрся в мое тело. Он надавил, но не смог войти в меня с первого раза. Вадим повторил попытку, но у него снова ничего не вышло. Не знаю, делал ли он что- нибудь со мной в своих фантазиях, но в реальности он не мог. И дело было не во мне: я не мешал. И даже не в отсутствии смазки.

Он снова, тиская, прижимался ко мне, потому что моя эрекция его заводила, но что-то шло не так. Вадим пытался возбудить себя сам, но я уже понимал, что он ничего не может с собой поделать. Возможно, сказывалось отсутствие опыта, или нервы, или что-то ещё, и, похоже, у него наступало отрезвление. В конце концов он оставил меня, не требуя больше ничего, поднял с пола одежду и отошёл к столу.

Я повернул голову. Вадим стоял спиной ко мне и разбирался со своей одеждой. В этот момент я испытал целую гамму самых противоречивых чувств: от опасения за нас с Максом из-за этой его неудачи до какого-то смутного сочувствия. Во всяком случае, во мне не было никакого злорадства, хотя он и принуждал меня к тому, чего я не хотел. К тому же, несмотря на то, что я его разозлил, он всё-таки не вёл себя со мной совсем уж по-скотски.

У меня не было этому рационального объяснения, но я с абсолютной ясностью вдруг понял, что всё это не должно закончиться просто вот так, и если я не сделаю чего-то сейчас, то в следующую минуту будет уже поздно.

Я подошёл к нему сзади. Конечно, я понимал, что в такой момент он может оттолкнуть меня или ударить. Я прижал скованные ладони к его ягодицам и, положив подбородок ему на плечо, как бы притянул к себе. Он вздрогнул, нервно передёрнув плечами, но не отстранился, и я увидел, что его шея и плечи прямо на глазах заливаются краской.

- Расстегни, - протянул я ему свои руки.

Не глядя на меня и торопясь, Вадим начал искать ключ от наручников, и руки у него при этом дрожали. Как только он освободил мне одну руку, я прижал его к себе, чтобы успокоить. Потом поставил так, чтобы он упирался ладонями в стул. У него было время, чтобы передумать, так как мне надо было возбудить себя: я не чувствовал ничего, кроме того, что я просто должен это сделать. Он так и стоял, пока я не дотронулся смоченным в слюне пальцем до его ануса.

- Не сжимайся, - я расставил его ноги слегка пошире, потом снял с себя рубашку и нанес слюну на свой член.

Но он всё равно дернулся, издав сдавленный стон, когда я, преодолевая сопротивление его мышц, вошёл в него. Он сделал движение выпрямиться, но я жёстко удержал его в том положении, дав, правда, небольшую передышку. Он слушался моих рук. Если ему и было больно, то он терпел. И я старался лишний раз не причинять ему неприятных ощущений, входя в него медленно.

Когда я начал двигаться, он стал не сразу, но расслабляться. Он мог много раз прекратить это, если бы захотел, но он даже не делал таких попыток, полностью подчиняясь. Конечно, я не мог дать ему то, что давал Максу. Я просто старался насколько мог дать ему испытать то притягательное ощущение в сексе, которое заставляет снова и снова искать этой близости между людьми. Может быть, подсознательно мне казалось, что тогда он бы понял, что так прочно связывает меня с Максом.

Конечно, я тоже испытывал определённое наслаждение от секса с Вадимом. У него была вполне спортивная фигура и крепкие мышцы, я чувствовал это, когда двигался в нём. Он отвечал мне. Видимо, мне всё же удавалось доставить приятные ощущения и ему. Мне же самому не хватало чувства лёгкости и полёта, которое бывало у нас с Максом. Я просто делал, что мог, и старался это сделать как можно лучше, и только.

Когда я кончил в него и вышел, он, тяжело дыша, остался стоять в той же позе. Потом, найдя мою руку, он рывком положил её на свой возбуждённый член и в ту же секунду обильно кончил с коротким стоном. Его сперма струями брызгала на пол в то время, как из ануса у него выливалась моя.

- Надо бы помыться, - сказал я.

- Посмотри, там под столом бутылка...

Под столом действительно стояла двухлитровая пластиковая бутылка, наполненная водой и закрытая крышкой. Мы вымылись как могли, выливая воду прямо на пол, и оделись. Я не решался сейчас заговорить о Максе, но надеялся, что Вадим всё же выполнит своё обещание. Действительно, он всё помнил и сказал, что сейчас ему надо уехать, но вечером мы обязательно этот вопрос решим. При этом я заметил, что он находился в довольно хорошем настроении.

За мной пришёл один из его помощников. Увидев лужи на полу и пустую пластиковую бутылку, стоящую на столе, он задержал на мне взгляд, видимо, пытаясь понять, что здесь произошло. Не знаю, о чём в итоге он подумал, но, когда он сказал: "Пойдём", в его голосе мне послышалось даже некоторое сочувствие.

В камере я снял рубашку и ещё раз вымылся под краном. Обсохнув, я оделся. Мне принесли поесть. В таких же одноразовых тарелках, как и вчера. Там был обычный гуляш с макаронами, два кусочка хлеба и одноразовая вилка в упаковке, видимо, из какого-то кафе, в котором они питались сами. Ну, если они меня здесь держали, то должны же были как- то и кормить. Вообще, там, где я находился, не было никакой специальной охраны: меня просто закрывали и уходили туда, где был кабинет Вадима. Мной занимались те же люди, которые задерживали меня. Всего их было человек пять, и все они подчинялись Вадиму.

Поев, я лёг на шконку. Мне вдруг с такой силой захотелось увидеть Макса, что всё сжалось у меня внутри.

Время шло, за мной не приходили. Я ждал, но предыдущая бессонная ночь, секс и еда сделали своё дело: я уснул как убитый.

Утром мне снова принесли поесть. На этот раз - какую-то кашу. Правда, сверху лежал довольно большой кусок омлета. Я смёл всё это мгновенно, так как испытывал просто дикий голод. Того, кто принёс мне еду, я спросил про Вадима, и он ответил, что того нет и, когда он будет, неизвестно. Что означает это его отсутствие, я мог только гадать.

Была уже вторая половина дня, когда меня привели к Вадиму. Он заговорил, и я не мог поверить своим ушам.

- Если соответствующим образом оформить материал, то к тебе не останется почти никаких претензий... Дело вообще можно будет закрыть... - доносились до меня его слова.

- Но ты должен... - он сделал паузу.

У меня перехватило дыхание: он предлагал мне сделку!

Я замер. Ну, договаривай, мысленно подтолкнул я его, назови цену своего содействия.

- Я... - начал Вадим и остановился, его голубые глаза в этот момент были такими, какие, наверное, бывают у человека перед прыжком в пропасть.

Но он сделал над собой усилие и всё же произнёс то, что собирался:

- Я хочу, чтобы мы были вместе. Ты и я. Я тебя люблю, Ник.

На какое-то время я потерял дар речи. Представляю, как трудно ему было это сказать. И это было то, что я меньше всего хотел услышать. Он сказал: "Ник" - так называл меня Макс.

- Но... как ты это себе представляешь?... Это невозможно, Вадим... - я пытался что-то сказать, но от растерянности у меня это плохо получалось.

Волнуясь, он снова заговорил о том, что он всё сделает, дело закроют. Я буду жить с ним. Проблем не будет, у него есть связи. Максим должен уехать и не поддерживать со мной никаких отношений. Совсем никаких.

Я молчал. Он предлагал мне свободу, но хотел забрать у меня жизнь. Потому что любовь к Максу и была моя жизнь. И другой я не хотел. Если бы Вадим заговорил о деньгах, я бы отдал их, не задумываясь. Но он хотел от меня любви, которую я не мог ему дать.

- Вадим, послушай, мне тяжело это говорить, но у нас ничего не получится, - я старался сказать ему это как можно мягче, но понимал, что сейчас он меня не услышит.

Он поднял на меня взгляд. В нём была боль.

- Это из-за него? - спросил он.

Я молчал, но он и так знал ответ на свой вопрос.

Мне было плохо, но я понимал, что ему сейчас хуже, чем мне. Я пытался объяснить:

- Вадим, пойми, я не смогу так...

- Сможешь! - его взгляд стал упрямым и жёстким.

- Нет.

- Если ты откажешься, - в его голосе зазвучала еле сдерживаемая злость, - ты всё равно с ним не будешь! Следующий раз вы будете вместе лет через шесть - восемь. Вы встретитесь уже другими людьми!

Да, наверное, это так, подумал я. Но для него самого это ничего не меняло.

- Ник, мы вчера с тобой... - начал он снова.

- Прости, Вадим, но секса у нас больше не будет, - мне было жалко его, но я не хотел, чтобы он мучился какими бы то ни было иллюзиями.

- Будет! Будет! - в ярости, теряя над собой контроль, пообещал он.

- Нет.

Мы замолчали. Говорить было больше не о чем. Он вышел. Через приоткрытую дверь я услышал, как он сказал кому-то в соседней комнате:

- Убери его отсюда на хер.

Пришёл его помощник и увёл меня в камеру.

Часть 5 (последняя)

Он избивал меня жестоко. Бил по самым чувствительным местам, и у меня не было возможности укрыться. Я смотрел в его голубые глаза, со страхом ожидая очередного удара, и он бил меня снова и снова. Я падал, и он бил меня ногами. Потом поднимал и бил, не давая вдохнуть. Я видел кровь. В какой-то момент я уже не могу дышать и... я проснулся с бешено колотящимся сердцем.

Напившись воды из-под крана, я сунул под струю голову. Это помогло. Холодная вода быстро привела меня в чувство, вернув к действительности. Отряхнувшись, я снова лёг на шконку, чувствуя, как прохладные капли скатываются мне за шиворот. На душе у меня было холодно и пусто. Что ещё может прийти в голову Вадиму, я мог только догадываться. Ведь уже один раз он так легко сломал меня. Я не знал, что мне делать, если он действительно решит шантажировать меня Максом. Понятно, что Макса он ненавидел. Меня теперь, конечно же, тоже.

Я был виноват. Я не хотел, чтобы так получилось, но причина была во мне. Впервые я подумал о смерти как о реальном выходе. Прости меня, Макс.

Я лежал и просто смотрел в стену. Думать о будущем у меня не было ни желания, ни сил. Услышав звук отпираемой двери, я даже не шелохнулся. Что ещё? Я нехотя перевёл взгляд на дверь.

Это был Вадим. Я почему-то не удивился. Но то, что я увидел в следующий момент, подбросило меня на шконке. Рядом с Вадимом стоял живой и невредимый Макс! Как только ему сняли наручники, он кинулся мне на шею, чуть не завалив при этом. Мы обнимали и оглядывали друг друга, чтобы убедиться, что в физическом плане с нами всё в порядке.

- Ник, пожалуйста, сделай, как они хотят! - Макс опустился на колени рядом со шконкой, на которой я сидел, обхватив мои ноги руками. - Ник, умоляю, пожалуйста! - у него в глазах были слёзы.

Я перевёл взгляд туда, где у двери стоял Вадим. Откинув голову к стене, он смотрел на нас, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Потом он повернулся и вышел, заперев дверь.

- Это он заставил тебя? - я посмотрел на мокрое от слёз лицо Макса.

Макс отрицательно замотал головой, но потом его взгляд застыл, будто он вспомнил что-то непереносимо ужасное, и, ничего не сказав, он уткнулся лицом в мои колени. Я гладил его вздрагивающую спину, и сердце у меня разрывалось от боли.

Подняв с пола, я посадил его рядом с собой и, крепко обняв, прижал к себе.

- Что они делали с тобой? - я почувствовал, что у меня изменился голос.

- Ничего, правда, Ник, ничего! - Макс пытался успокоить меня, но я помнил фото в смартфоне и понимал, что это не так.

- Он приехал сегодня и сказал, что если ты не согласишься, тебя...

Макс мог не продолжать: я прекрасно представлял, что ему пришлось пережить. Если даже мне становилось не по себе от "бесед" с Вадимом, то что уж говорить о Максе!

- Успокойся, - я поцеловал его в мокрую щёку. - Ничего они мне не сделают...

Я помолчал.

- Я согласился на все их условия. Но он изменил их. Он хочет, чтобы я отказался от тебя...

- Я знаю. - Макс посмотрел мне прямо в глаза. - Но ты будешь на свободе. Он тебя отпустит.

Нет, милый Макс, с горечью подумал я, этот человек не отпустит меня.

- Послушай, - я за плечи повернул его к себе, - что бы дальше с нами ни случилось, я хочу, чтобы ты знал, что я любил и люблю - тебя. И никакая его "свобода" мне не нужна. Наверное, мы не сможем видеться с тобой несколько лет, потому что меня закроют. Но потом мы снова будем вместе.

Макс пытался сдержаться, но слёзы сами текли у него из глаз.

- Не плачь, - прижал я его к груди.

***

Я всё же узнал, как появилось то фото. Макса взяли дома, угрожая взломать дверь, если он не откроет, и привезли в какую-то квартиру. Его ввели в комнату, и один из тех, кто привёз, не говоря ни слова, с ходу пнул его ботинком по ноге. Когда Макс согнулся, он дернул за волосы его голову вверх. Второй сделал несколько снимков.

- Ну вот и отлично. Отпусти его, - сказал он.

Больше Макса не трогали. После разговора с Вадимом его привезли ко мне.

- Больно? - я хотел посмотреть место, по которому ударили.

- Да ну, ерунда, просто синяк, - Макс перехватил мою руку и положил её себе на плечи, прижимаясь ко мне.

Я не знал, сколько ещё у нас есть времени, но надеялся, что хотя бы до утра Макс останется со мной. Я долго не мог решиться рассказать ему о том, что произошло между мной и Вадимом в том подвале. Если бы я был уверен, что он никогда не узнает об этом, я бы ни за что не стал его травмировать. Но я не был уверен, что тот же Вадим не расскажет ему это специально, а меня уже не будет рядом, чтобы хоть как-то попытаться объяснить. И я всё честно рассказал Максу.

- Ты веришь, что у меня не было к нему ничего личного? Я даже не хотел его.

- Конечно, Ник. Если ты так сделал, значит, это было правильным. Наверное, в такой момент я и сам пожалел бы его.

- Ты меня простишь?

- Я люблю тебя.

Я почувствовал, что у меня на глаза наворачиваются слёзы. Милый Макс, кто лучше тебя смог бы меня понять! Ближе человека у меня не было.

Я лежал на спине, спустив одну ногу и упираясь ею в пол, чтобы Максу тоже хватило места на узкой шконке. Он лежал на боку, повернувшись ко мне, и я чувствовал его дыхание у себя на щеке. Я знал, что он тоже не спит, а просто лежит с закрытыми глазами, положив свою руку на мою.

Никакого секса у нас не было в эту ночь. И дело было не в камерах, которые могли быть установлены в помещении, и не в том, что кто-то мог войти. Как человек, приговорённый к смерти, хочет не чего-то конкретного, а только - просто жить, так и я не хотел ничего, кроме того, чтобы Макс просто всегда был со мной рядом. Просто был.

Но секунды, утекая, безжалостно приближали нас к утру. С болью я думал о том, что придётся пережить Максу, когда настанет момент прощания, и его будут уводить от меня.

***

Вот и наступило это время, и они пришли. Несколько человек во главе с Вадимом вошли в камеру. Мы с Максом встали, невольно отступив к стене. При этом он так вцепился в мою руку, что, казалось, ему скорее сломают пальцы, чем он разожмёт их. Конечно, это не имело никакого смысла: нас просто растащат. К тому же, я не хотел, чтобы он получил какую-нибудь травму. Но не мог же я сам отрывать его от себя.

Я прижал к себе руку, за которую держался Макс, и почувствовав, что его просто колотит, заслонил собой. Больше я ничего не мог для него сделать.

К нам направился Вадим. Мы молчали: всё и так читалось на наших лицах. Не произнеся ни слова, Вадим достал наручники. Защёлкнув один наручник на моей свободной от Макса руке, он подтащил Макса и защёлкнул второй на его запястье.

Вместе с остальными мы вышли в коридор. Ладонь Макса нашла мою ладонь, хотя мы и так были с ним скованы. Нас вывели на улицу и посадили в машину, на заднее сиденье, рядом уселся ещё один, двое - спереди. Вадим сел в другую машину.

Куда нас везут, мы не знали. Машины подъехали к нашему дому. Нас повели в квартиру, и я подумал про обыск в нашем присутствии: без нас они там, конечно же, и так побывали.

Вадим открыл дверь моими ключами. Мы вошли внутрь. Что-то сказав своим людям, он прикрыл дверь на лестницу. Я только в этот момент понял, что мы остались втроём: он, я и Макс. Он смотрел на нас с Максом, потом наши с Вадимом глаза встретились. В какое-то мгновение мне показалось, что это тот самый взгляд, который был тогда, когда он сказал мне: "Ты и я. Я тебя..." Я смотрел в эти голубые глаза, чувствуя, что сердце глухо бухает где-то у меня внутри. Я видел, что Вадим хотел что-то сказать, но, передумав, он бросил ключ от наручников на столик, повернулся и вышел.

Мы с Максом, не двигаясь, смотрели на закрывшуюся за ним дверь, ещё не осознавая, что происходит. Только через несколько секунд мы поняли, что свободны! Меня захлестнуло такое чувство, что захотелось подпрыгнуть и завизжать от счастья, как в детстве! Думаю, что Макс испытывал то же. На меня как будто внезапно свалился огромный выигрыш, для которого не бывает цены. Потому что этой ценой являлись любовь и жизнь.

Отстегнув наручники, я потащил Макса в комнату. Лихорадочно сорвав с себя одежду, мы катались по постели, в эйфории сжимая друг друга в объятиях. Встав на колени между ног лежащего на спине Макса, я подтянул его к себе и, подняв ему ноги, сходу вошёл в него. Его тело выгнулось, подаваясь мне навстречу и с желанием принимая меня. Двигаясь в Максе, я чувствовал, что у меня столько сил, будто не одно, а целый десяток сердец гонит кровь по моим венам. И в наших телах, слившихся в одно, звучит мощный, вечный как мир, всепоглощающий зов любви.

P. S. Меня ещё несколько раз вызывали, но уже по другому, новому адресу. Дело закрыли, вернув изъятые у меня вещи. Вадима я больше не видел. Чисто формально мной занимался его помощник. Но я знал, кто руководил им, и кому я был обязан.

страницы [1] . . . [3] [4] [5]