Солдатская баня. Серия: Баня ню

Часть 1

Об армии у меня есть уже два рассказа: "Странная дружба" и "Жизнь в армии". Но у меня был ещё один эпизод на тему, всего 2 дня и одна ночь, когда меня направили с учебки в линейные войска, ещё до описанных мной отношений с Лёшей и Михой. До армии я уже вовсю жил голубой жизнью. Нравилось мне быть только в активе. На солдат вокруг меня смотрел только с одной стороны - хочу я его трахнуть или нет. Конечно, было больше тех, кого хочу. Я уже понял армейскую службу и вёл себя соответственно: кто не курит, тот работает. Закурил. Солдат спит, служба идёт. При каждом удобном случае засыпал за полминуты. Подальше от старослужащих. Они-то уже давно службу поняли и свою работу сбрасывали на молодых.

Из стариков мне очень нравился каптёрщик Бушко. Он был с Львовской области и разговаривал с приятным акцентом. Их призыв звал его "хохол". Чуть выше среднего роста, невероятно стройный, темноволосый, с серыми глазами и очень приятный на лицо. Я сразу почувствовал к нему расположение.

Кто служил в армии, знает, что каптёрщик - самая классная должность. Никакой строевой, никаких забегов в противогазах и т. д. Однажды я проходил мимо него и смотрел ему прямо в глаза. Он на меня. Я, не выдержав его изучающего взгляда, криво улыбнулся и хмыкнул. Зачем? Не знаю. Дурацкая привычка с гражданки. Я видел, как зло блеснули его глаза, и ждал окрика. У стариков была над нами почти безграничная власть, он мог бы прям тут же меня наказать, заставив отжиматься до потери сознания, и даже ударить борзого молодого, но он сдержался.

Был ещё один момент, после которого я уверовал в то, что он обратил на меня внимание. Нас просто задолбали старики уборкой казарм. Такая катавасия начиналась: койки сдвигались в один угол, тумбочки в другой. Пол тёрли щётками с мылом и шампунем. Затем это всё ставилось обратно на свои места, часто всё перепутывалось. На следующий вечер опять всё сдвигалось и натиралось мастикой. Все ходили в трусах, жара. Вот в одну из таких уборок и появился в проёме арки Бушко и стал пристально рассматривать работающих солдат. А я стоял почти рядом с ним у стенки со шваброй и подумал, не меня ли он высматривает. Минуту он выискивал кого-то, а затем посмотрел вбок и увидел меня. Мы смотрели в упор друг на друга, и опять я ухмыльнулся. Но тут же спохватился и стал вытирать пол.

После отбоя, лёжа в постели, я думал о Бушко. Как же мне он нравится. Ко мне впервые пришла мысль: а может, он тоже голубой? Вот было бы здорово, в каптёрке его бы и трахал.

На следующее утро была суббота, и мне прапор лично объявил, что на целый день иду в в распоряжение каптёрщика. Ура! Бушко заметил меня и хочет целый день провести со мной. В роте три взвода и больше ста солдат, но он выбрал меня. Этот день запомнился мне на всю жизнь.

Это был банный день. Суета с самого утра. Мы получали чистое бельё в прачечной, пересчитывая его поштучно. Чистые простыни, наволочки и полотенца привезли на тележке в батальон. Затем там же мы получили нижнее бельё: трусы, майки и портянки - и всё это повезли в баню. Баня была большая по размеру. В ней был только один душ в углу и с десяток кранов горячей и холодной воды. Солдаты мылись с тазиков. По краям бани шли тумбы, накрытые идеально обработанными гранитными плитами.

Нам с Бушко надо было находиться в комнатке, где дверь закрывалась на ключ, но в стене было оконце, в которое мы выдавали чистые трусы, майки и портянки в обмен на грязные. С нами был и прапор, который следил, чтобы обмен шёл чёткий. Были случаи, когда солдат терял или рвал в клочья майку или трусы, терял портянки, но просил чистые. Выдавать таким чистое запрещалось. Из нашей комнатки шла ещё одна дверь в маленькую кладовку, где лежало бельё и ещё что-то в чистых больших мешках на весь полк. Прапор находился там и всегда держал дверь запертой. Но из нашей комнаты и туда было оконце, закрывавшееся с той кладовки.

После обеда стали повзводно приходить солдаты. Шум, радостный смех, бряцанье тазиков по плитам и голые тела молодых жеребчиков. Мы с Бушко были только в трусах. Как я ни старался подавить эрекцию - не получилось. Член аж звенел и стоял по стойке "Смирно!" Бушко только подсмеивался надо мной, и я чувствовал, что ему хочется на него посмотреть.

За прапором прибежал дневальный - его вызывал ротный. Мы остались одни. В окошко выдавали чистое. Я специально стоял так, чтобы моего лица не было видно из раздевалки, а я мог смотреть на солдат с груди до ног.

Только успокоился со своим стояком, как увидел выскочившего из помывочного зала рядового Незванного с вставшим членом, а вслед ему нёсся радостный гогот солдат. Я это как увидел, тут же возбудился по новой. Пока он вытирался, я не сводил с него глаз. Стройный, с приличным членом - мечта, а не парень. Стали выходить и остальные. От голых тел рябило в глазах, и они мне нравились все. Особенно был хорош Пашка с Алтая. Деревенский парень с великолепной фигурой, небольшой попкой и громадным, тяжело свисающим членом и яйцами. Баня действовала на всех одинаково: немного возбуждала, веселила, раскрепощала. Смех и подъёбки друг друга не прекращались до самого ухода парней.

Бушко предложил помыться самим, пока не подошёл следующий взвод. Мы сняли трусы, бросили их на пол и пошли в помывочный зал. Сразу же подошли к душу и включили воду. Под душем мылись только старослужащие, молодые же только с тазиков. У Бушко был крупный член с чуть прикрытой крайней плотью головкой.

Сначала мылись каждый сам по себе, а затем я предложил потереть мочалкой ему спину. Тёр его нежно, второй рукой откровенно ласкал его. Он молчал, а я возбудился. Стал стоячим членом дотрагиваться до его попы и наконец, намылив её, ткнулся членом ему в промежность. Если бы он не отскочил от меня, то второй раз я точно бы вошёл в него. Он стал возмущаться:

- Ты заебал уже своим стояком! Полдня он у тебя стоит, иди сдрочи!

Я был так расстроен его отказом, что стал успокаиваться. И опять пошли мысли о том, голубой он или нет... Он вёл себя со мной не как старослужащий, я вообще его считал уже приятелем и думал, что трахну его, и вот такой облом...

Он тоже потёр мне спину, и мы пошли к себе за полотенцами. Обтёрлись, а чистые трусы, новые, которые приготовил нам Бушко, остались под замком в кладовке. Я понял, что придётся ждать прапорщика с ключом.

Мы стали ходить голыми. Убрались в бане и в раздевалке. Я не отводил от Бушко глаз, ну такой он был классный с этим болтающимся членом и этой аппетитной попкой!

Пришёл очередной взвод. Снова весёлый смех и звон тазиков. Блин, я теперь про каждого солдата из нашего батальона знаю, какой у него член и какая попа. В основном шёл стандарт, но были такие хуястые парни, от которых взгляд отрывал с трудом.

Бушко высунулся наполовину в окошко в раздевалку и разговаривал с сержантом своего призыва. Я стал к нему приставать, меня же не было видно - то за ногу его ущипну, то попу его поглажу. Он лениво отбрыкивался от меня, лягаясь ногами и вертя попкой. И я от этой игры снова возбудился.

Солдаты оделись и быстро ушли строиться. Я навалился сзади на Бушко, обнимая его за плечи, талию и целуя его в шею и спину. Я чувствовал, как он млеет и прогибается в спине. Сердце радостно застучало. Взяв в руку член, я стал им водить по его промежности, касаясь очка. Плюнув на руку, я стал смазывать его очко и тут же получил резкий удар локтем в живот. Охнув, отскочил от парня. Думал, что сейчас будет драка.

- Отстань от меня! Понял? - ни оскорблений, ни действий; я плюхнулся на кучу грязного белья. - Иди уберись в бане и в раздевалке.

Он не пошёл со мной.

Ну и как мне быть? Совсем не отталкивает, но и сближаться со мной не хочет.

Злой, расстроенный неудачными попытками, я быстро убрался. Зашёл в нашу комнатку - Бушко гвоздём пытался открыть щеколду в окошке, в заднюю кладовку.

- Бушко, а как тебя звать?

- Меня? - он удивился моему вопросу. - Марк! Но родители и друзья звали меня Марик.

- Какое редкое имя, даже для Москвы.

Наконец-то он поддел щеколду, и дверца в окошке упала на стол, который там стоял. Бушко голым стал пролезать головой в окошко. Сначала плечи просунул, а затем туловище. Я с интересом рассматривал его попку и волосатые ноги. Но вот скрылись и они. Он протянул мне совершенно новые трусы, майку и портянки и стал обратно пролазить в окошко. Теперь сначала появились ноги, пах, на котором лежал его нехилый член и крупные яйца. Он попросил меня поднять повыше его ноги, ибо в спине он очень сильно прогнулся. Я схватил его за ноги и немного их приподнял. Вскоре он стоял уже на полу. Я обнял его, поцеловал в шею, а затем попытался в губы. Он сопротивлялся, но потом всё-таки сдался. Мы стояли голые на полу и страстно целовались, надрачивая члены друг другу... С улицы донеслись команды, это сержант привёл очередной взвод. Мы неохотно выпустили друг друга из объятий.

Вскоре пришёл прапорщик, понадавал мне указаний и забрал Бушко в батальон. Ну уж тут я оторвался. Дрочил почти в открытую на понравившегося мне солдата - меня всё равно до пояса не видно. А солдаты всё тянулись и тянулись к баньке. То штабные, то радисты, потом пошли с нарядов: кухня, караул, КПП, хозчасть...

Пришёл я в батальон уже часов в 11 вечера. Все спали. Я отдал ключи от бани Бушко и пошёл спать. Приятное тепло было в моём натруженном члене. Отрубился мгновенно.

Часть 2 (последняя)

Всю неделю я пытался побыть наедине с Мариком, но у меня так ничего и не вышло. Должность блатная, и он всё время был окружён старослужащими. Пару раз стучался к нему в каптёрку - не открывал, хотя я знал, что он там.

В следующую субботу опять всё повторилось. Он не давался мне. Только и было, что сдрочили друг другу под душем и долго целовались. Вскоре он ушёл в батальон - раздавать чистые простыни, наволочки и полотенца, а я целый день крутился один в этой бане.

Когда пришёл взвод, где был Паша, я раздавал всем старое, но чистое бельё. А потом я поманил его пальцем, он заинтересованно подошёл ко мне. Я ему сунул новые трусы, майку и портянки. Он так обрадовался, сказал, что сегодня как раз собирается в самоволку. Он не отходил от окошка, всё мне что-то рассказывая, а после помывки долго вытирался полотенцем, демонстрируя мне то свой громадный член, то маленькую попку. Вот кобелина, мгновенно понял мою в нём заинтересованность. Таких озабоченных сексом парнишек легко можно раскрутить как на активную роль, так и на пассивную. Уходя, улыбнулся, приподняв руку.

В казарму я пришёл в 10 вечера, как раз шла вечерняя проверка. После неё зашёл к Бушко в каптёрку, чтобы отдать ключи от бани. Со смехом рассказывал ему, как у Незванного опять встал член и он, не стесняясь этого, ходил так по бане и раздевалке. А всех это так веселило, что стоял хохот.

- Знаешь, Марик, не хочу никуда после армии поступать, ни в институты, ни в университет. Хочу всю жизнь работать банщиком, но только в солдатской бане.

Немного посмеялись.

Хотя и был объявлен отбой, в каптёрку стали заходить старослужащие, и мне пришлось уйти...

В понедельник утром меня вызвал ротный и сказал, что назначает меня замкомвзводом. И начались у меня очень заполненные службой дни. Я на время даже забыл о Бушко, хотя частенько заходил к нему, но чисто по делу. Уставал очень и уже ни о каком сексе не думал, засыпая ещё до того, как моя голова касалась подушки, на лету, за доли секунд. Правда, это продолжалось недолго, постепенно я втянулся.

Пришёл приказ от Министра обороны об увольнении старослужащих и наборе новобранцев. Старики ходили радостные и расслабленные. Как только этот приказ пришёл в полк, объявили полковое построение и комполка объявил первых дембелей. Этих счастливчиков было только двое из сотен, это Бушко и ещё один сержант из штаба. А самые отъявленные разгильдяи должны были уйти только через полтора месяца. Разница очень большая. Это, конечно, объявлялось в назидание всему полку, мол, служи хорошо - и будешь первым. Все завидовали Марку.

Когда я заступил в наряд по батальону, поздним вечером старики не спали и в комнате отдыха обсуждали счастливчика Бушко, гадая, кто же пойдёт на дембель во второй, большой партии. Я уже запросто находился со старослужащими. Вся их спесь, гордость и важность куда-то делась. Вокруг меня сидели нормальные парни, которых я всех видел голыми. И вдруг один из них говорит:

- А может, Бушко трахается с прапором или даже с ротным, поэтому его первым и отпускают?

Все замолчали, переваривая услышанное. В душе меня это так возмутило. Думаю: "Вот подлец, придумает же такое"... Но никто эту тему не поддержал.

Я поздравил Бушко с его дембелем. Назначили нового каптёрщика, но ключи были пока у него.

Всё-таки Марика раскрутили на то, чтобы он проставился. На следующий вечер, после отбоя, старики гудели в каптёрке. В этот вечер почему-то многие не спали, разговаривали в постелях. Затем часов в 12 ночи всё резко смолкло, все разошлись. Такая тишина - ни храпов, ни скрипа коек.

Наверное, где-то в полвторого ночи меня растолкал Марк и рукой позвал за собой. В трусах я пошёл за ним в каптёрку, соображая, зачем я ему понадобился. Он закрыл дверь на ключ и сразу же стал целовать меня в губы. От него шёл быстро возбудивший меня запах спиртного, сигарет, пота молодого возбуждённого парня. И я от страсти к нему просто потерялся. Я не соображал, где я и что со мной. Я как будто ощущал себя не в земном мире, как будто где-то парил. От прожекторов, горевших по периметру части, в каптёрке было светло и всё было видно. Его глаза таинственно мерцали, когда он поворачивался к окну. Я целовал его в глаза, губы, шею.

Одновременно опустились на колени. Под ногами были расстелены бушлаты. Мы сняли трусы и упёрлись стояками друг в друга. Затем легли валетом и со страстью начали сосать друг у друга. Мы задыхались и просто очень жёстко делали взаимный минет, иногда вскрикивая от боли, но остановиться уже не могли. Дыхание стало учащённым и глубоким. Наши тела стали напрягаться, предвещая наступление оргазма.

И вдруг мы одновременно, содрогаясь от сладострастия, стали кончать. Только через несколько минут мы пришли в себя. Но пустоты, которая иногда наступает после оргазма, не было. Я был весь наполнен этим парнем. Я чувствовал, я знал, что люблю его. И я стал говорить ему это.

- Марик, я тебя люблю! Как только я тебя увидел - сразу это понял.

Он мне стал говорить то же самое.

- Но почему, почему тогда ты меня не подпускал к себе? Как бы мы здорово проводили с тобой время.

- Просто боялся. Ты даже не представляешь себе, какая это гнусная и отвратительная должность - каптёрщик.

Мы проговорили, наверное, где-то с полчаса. Я чувствовал лёгкие естественные запахи самых сокровенных частей его тела, и они кружили мне голову. Где-то в животе стало зарождаться приятное чувство истомы, которое начало охватывать меня. Я хотел Марика и хотел очень сильно - туда...

Я перевернул его на живот и лёг весь на него, руками лаская ему грудь и сжимая его плечи. Возбуждение нарастало всё сильнее. Рукой я полез к его очку, а там уже скользко, всё смазано кремом.

- Марик, ты знал, что это будет, и хотел этого, да?

- Да, я готовился к этому целый день, в основном, морально. Только осторожно, у меня это впервые.

Я шептал:

- Марик! Марик! - а сам уже загорелся такой страстью и желанием, что боялся потерять контроль над собой и войти в него сразу и на всю длину члена.

Приподнявшись над ним и взяв свой член в руку, я водил им по промежности парня, размазывая крем и одновременно смазывая им член. Марик прошептал:

- Давай! - и я стал очень медленно входить в него.

Просунув головку, я стал ею не спеша ебать, всё ускоряясь и с каждым разом заходя всё глубже. Марик застонал подо мной, и я приостановил давление, продолжая соверщать фрикции. Я сдерживал себя, хотя мне так хотелось войти на всю длину!

Опять усилил давление и, уже не обращая внимания на его стоны, вошёл полностью. Немного задержавшись внутри, стал вынимать член и входить по новой. Кайф и восторг накрыли меня с головой от обладания таким классным парнем. И я стал трахать Марика на всю длину члена, всё больше ускоряясь. Я положил парня немного на бок, приподняв верхнюю ногу. Стал входить намного глубже и резче. И опять глухие стоны и прерывистое дыхание. Затем перевернул его на спину, положив себе на плечи его ноги. Я всё больше ускорялся, а затем наклонился к Марику и стал целовать его в губы. Мы стали покрываться потом, и нам не хватало дыхания.

Потрахав его в этой позе, я поставил его рачком и решил довести его до второго оргазма. Немного подрочив его член, я поднял его до жёсткости. Сжав его в своём кулаке, я стал быстро трахать, сжимая сильнее его член. В его прерывистом дыхании послышались стоны восторга и наслаждения, и мы одновременно стали кончать - я в него, а он в мой кулак.

Для актива нет ничего сладостнее, когда кончает пассив. Я чувствовал, как в моей руке исступленно бьётся член Марка, выбрасывая из себя сперму, и то, какая она тёплая... Улёт! Мне кажется, выше этого уже ничего нет, это просто божественно.

Под сильнейшим впечатлением от ебли я продолжал лежать на Марике, не вынимая член из его попы.

- Марик, что молчишь? Понравилось?

- Не то слово. Как же мне было хорошо! Теперь я и правда жалею, что не трахнулся с тобой в бане.

Уставшие, мы разлеглись на бушлатах. Марик встал, подтёрся полотенцем и обтёр меня. Расходиться по койкам не хотелось. Мы оба понимали, что эта первая и последняя наша любовная встреча.

Отдохнув ещё минут 20, мы стали делать друг другу минет, хотя, если честно, мне не особо нравилось это делать. Вскоре у нас жёстко встали члены, и я предложил Марику сесть на мой член и немного самому попрыгать на нём.

Разработанное очко нежно обхватило мой член. Марик медленно поднимался и опускался на члене, а я нежно ему дрочил. Вскоре он стал прыгать на мне быстрее, отклоняясь назад или, наоборот, вперёд, целуя меня в губы. Как он быстро всё схватил, прислушиваясь к своим же ощущениям!

Мы кончили и опять одновременно. На улице к этому моменту уже стало светать. Мы долго ещё целовались у двери, прощаясь навсегда. Через день Марк уехал домой... P. S. А вообще, если бы я был поэтом, то сочинил бы целую оду пассивам, и она бы была и хвалебной, и любовной.

Проходит три-четыре дня после последнего свидания, где ты пару раз кончил, как тебе снова хочется. Причём так, что, кроме парней и их попок, в голову ничего не лезет. Ты звонишь своему постоянному бойфренду, и он выручает тебя, подставляя тебе самое сокровенное, что у него есть, - свою попку. И так через каждые 3-4 дня, из месяца в месяц, из года в год и даже из десятилетия в десятилетие. А если постоянного нет, тогда вообще беда. Перерыв может затянуться и на неделю и даже больше. Если ты четыре дня с трудом выносил, то что с тобой делается через неделю!? Ты готов вставить любому, лишь бы дал. Ибо ты уже не понимаешь, красив он или нет и нравится он тебе или нет. Тебе просто необходимо влупить!

Кем ты только не становишься для пассива по его просьбе, делаешь ему больно и очень жёстко, неумело чморишь его, разыгрываешь из себя проводника поезда или делаешься даже врачом. Ну нравятся ему эти игры, ничего не поделаешь. Не сидеть же на голодном пайке. Пассивов хотят все - от нас, активов, до бисексуалов, универсалов и даже натуралов. Многие натуралы запросто могут схлестнуться с пассивами, правда, не надолго. Наверное, из-за того, что их хотят многие, ведь пассивов чуть больше, чем нас, активов. Так распорядилась Природа. Мы не можем жить нормально друг без друга. Ибо не только мысли о пассиве достают тебя, но и сны тоже...

Мы очень любим друг друга, и наша любовь навсегда, на "веки вечные"!

страницы [1] [2]