Солдат

Часть 1

В далёком 1987 году повестка из военкомата не вызывала столько ужасных эмоций, как сейчас у нынешнего поколения, несмотря на продолжавшуюся уже 8 лет войну в Афганистане. В моей повестке была приписка в виде буквы "А", это безошибочно означало, что отправляюсь служить я именно туда. Среди моих знакомых не осталось семей, кого прямо или косвенно не коснулась эта война. Кто-то дождался своих живыми и невредимыми, кто-то вернулся с ранениями, кого-то привезли для проводов в последний путь. Смертельную опасность службы все осознавали, но не воспринимали как повод для уклонения, воинский долг и чувство патриотизма были в крови, заложены с самого рождения у каждого в то время.

Поэтому слёзы во время проводов в армию были скорее необходимым ритуалом, нежели сожалением о направлении ребят на войну. Это было страшно, но необходимо, как лишение девственности. Больно, но каждый должен был через это пройти. Так нас учила партия, так нас готовили в военкомате.

Девственность, к слову, я к этому времени уже давно потерял - потрахивал соседку и давал в рот её старшему брату, который как-то нас спалил и за то, что будет молчать, предложил отсасывать мне. Мне было в общем-то похуй, даже ещё лучше: и всё осталось тайной, и появился дополнительный хуесос.

Никаких слов, что бывают какие-то геи или голубые, мы тогда не знали, просто он сосал мне. Ему нравилось, а мне было по барабану, у меня был такой период, что мог бы без проблем выебать даже дупло в берёзе.

Перед отправкой на службу я 3 дня не слезал с Таньки, на её брата забил, так как было уже похуй, что кто-то узнает. Когда настал день "X", мой конец был стёрт до болячек, залупа покраснела и покрылась мелкими кровяными точками, а ствол был в синяках. Благо комиссия была пройдена неделю назад и больше не нужно было никому показывать свой хуй.

Вместе с остальными призывниками нас отправили в пересыльный пункт в Казахстане. Мы пробыли несколько дней в Алматах, далее нас посадили в поезд до Ферганы.

В учебном центре в Узбекистане прошло полгода службы, мы изучали стрельбы, тактику, сапёрное дело и прочее. В течение первой недели я как-то справлялся с желанием подрочить, но потом это стало невозможно. Я дёргал в сортире по несколько раз в день, научившись кончать за 15 секунд. Я думал, что было бы охуенно найти тут кого-то типа брата своей Таньки, который отсасывал бы все излишки спермы, мешающие нормально служить.

Я следил за остальными сослуживцами, как они справляются со спермотоксикозом. Если некоторые даже вида не подавали, что у них есть такая проблема, то отдельные товарищи страдали, как и я, стояк в бане был привычным зрелищем. В какой-то момент я не выдержал и поделился своей бедой с несколькими солдатами, найдя в них друзей по этому несчастью. Экспресс-дрочка с ними в сортире стала обычной процедурой, как сходить поссать. Это настолько облегчило жизнь, что нельзя описать. Не в курсе, добавляли ли в столовой повара бром в компот, как ходили слухи, но на таких, как я, он не производил никакого эффекта, кроме обратного.

Шесть месяцев учебки пролетели как один день, и нашу дрочильную бригаду расформировали. Я отправлялся в Кабул, некоторые ребята в Джелалабад, особенно отличившиеся были отправлены в Кандагар. Мне предстояло служить в отдельном понтонно-мостовом полку, что считалось относительно спокойным местом с редкими крупными обстрелами со стороны "духов". Полтора часа на АН-12 через горы, снижение по спирали с отстрелами ракет во все стороны ввели всех летевших в состояние боевой готовности. Кабульский аэродром был полон вертолётов с гербами республики Афганистан. Далее был долгий, многочасовой период пересылки на аэродроме, прохождение очередной медкомиссии, постановка прививок.

Ожидание своей отправки в часть вымотало солдат, но общее ощущение боевого духа разительно отличалось от состояния в учебном центре и не позволяло терять бдительность. Переезд до части, встреча на КПП солдатом в бронежилете, каске и с автоматом, на вышке - часовой, на крыше - часовой; по всему было ясно - учебка кончилась, началась настоящая служба без прикрас, примерностей и приблизительностей. Ежедневные ночные обстрелы с дальних дувалов каждый раз напоминали, что это не санаторий, хотя днем всё было всегда относительно спокойно, и наличие небольшого брезентового бассейна за столовой в дальнем углу части очень способствовало этому ощущению.

Начались суровые армейские будни, обеспечение работы и безопасности понтонного моста через реку Лагар. Но ни жёсткий распорядок дня, ни изнуряющее и испепеляющее солнце, ни мозоли и опрелости на пятках от постоянного ношения берцовых сапог никак не отвлекали мою сексуальную неудовлетворённость. Уединиться даже на несколько минут не удавалось нигде, туалет представлял собой обычный сортир с очком, где ну никак нельзя было незаметно вздрочнуть. Единственным местом, где можно было сделать это незаметно и не торопясь, была вышка ПВН (пункт воздушного наблюдения).

Прямо ночью, стоя, одной рукой держа ствол автомата, другой - ствол хуя, я разряжался по 7-8 раз за дежурство, поэтому ждал своей очереди с нетерпением, хотя ночные обстрелы не прекращались и приходилось ответно стрелять вдаль в места замеченных вспышек. Другие не знаю, как справлялись, - может, дрочили так же на вышке, может, умудрялись в туалете выбрать момент, когда никого нет рядом, но мои попытки поговорить об этом с некоторыми солдатами не увенчались продолжением разговора - все быстро уходили от темы, стесняясь. В бане или бассейне я был единственным, у кого периодически нагло торчал стояк. Я щипал себя больно за шкурку, чтобы он хотя бы немного упал, и с таким полувисячим, но набухшим членом быстро домывался.

Через 3 недели службы меня вызвал себе в кабинет наш заместитель командира роты по политической части ст. лейтенант Кравчук и начал спрашивать меня про несение службы, мол, как я себя чувствую и всё ли мне даётся хорошо. Я отвечал как есть, как учили в школе и учебке, что с честью и гордостью выполняю свой долг. Замполит внимательно выслушал меня, похвалил, потом открыл мне дверь в небольшое помещение с теликом, включил на нём порнуху, строго сказал:

- Разрядись тут.

Я удивлённо поднял на него глаза.

- Ещё узнаю, что дрочишь на посту, вместо того чтобы охранять часть, выебу в жопу твоим же автоматом, - замполит стоял надо мной и не уходил.

Я был сконфужен тем, что кто-то заметил мой секретный метод избавления от сексуального напряжения, но подрочить сейчас был совсем не против. Тем более на экране происходила жаркая групповуха. И всё же я не решался при лейтенанте спустить штаны и дрочить при нём.

- Ну, я жду. Или ты меня стесняешься? Ты солдат или нет? Исполнять приказ! - замполит щёлкнул замком на двери.

- Есть! - я мигом расстегнул ремень и спустил брюки с трусами до колен.

Часть 2

Мой хуй с молодой негустой бородкой на лобке торчал, как гриб по осени, прямо вверх, на залупе была засохшая сперма и прилипшие к ней волосы. Я начал подрачивать. Я не смотрел на экран телевизора, а почему-то всё глядел в глаза замполиту. Он так же испепелял меня своим взглядом, не моргая. Замполит был мужик лет 45, высокий, усатый, с широкими плечами, небольшим животиком и бурно заросшими волосатыми подмышками, что всегда вызывало смешки, когда он ходил по части в майке-тельняшке. Несколько минут взаимных гляделок прервались тем, что замполит накопил во рту большую порцию слюны, харкнул себе в руку и, продолжая смотреть мне в глаза, обмазал мой хуй своей слюной, но не оторвался от него рукой, а крепко схватил, как рычаг на тракторе. Не прерывая наш зрительный контакт, лейтенант медленно, но очень туго начал дрочить мою палку, будто пытался выдавить из неё молоко.

Мне было больно, но почему-то от этой боли мне хотелось ещё больше дрочить и чтоб он сжал мой хуй ещё больнее. Я смотрел ему в глаза, обхватил его руку обеими своими и ещё сильнее сжал его кулак на своём хуе. Я начал сам направлять его кулак, надрачивая им свой хрен. Моя залупа надулась как резиновая, норовя вот-вот лопнуть от перенапряжения.

Я, наконец, устал от наших взглядов, сдался и отвёл глаза в потолок, откинувшись к стенке и убрав свои руки. Замполит продолжил дрочить мне своей огромной волосатой загорелой рукой. Я стиснул зубы и выстрелил сильнейшей струёй спермы прямо в телевизор, заляпав мелькающую в это время на экране мужскую задницу, хуй и яйца, которые снизу облизывала актриса.

- Ебать, да ты снайпер, таким макаром должен всех "духов" перестрелять тут нахуй.

Я тяжело дышал и снова смотрел ему в глаза. Мой хуй дёргался пульсом, но не спадал ни грамма. Мне хотелось дрочить ещё и ещё.

Замполит взял тряпку и вытер телевизор, а после развернулся ко мне:

- Теперь твоя очередь, - он расстегнул свой ремень, спустил брюки, свои выцветшие продранные серо-зелёные трусы, обнажив свою огромную волосатую бороду, как у Льва Толстого, из которой, как Везувий из облаков, торчал толстенный морщинистый, как кожа слона, хуй с круглой налитой розовой залупой в обильной, свисающей книзу шкурке, полной сопливой прозрачной влаги.

Его яйца были словно мешок с продуктами из "Пятёрочки", отвисая тяжёлым грузом на широком основании, и были покрыты равномерным слоем длинных волос. Длиннее, чем у меня под мышками. Несмотря на ежедневную баню и бассейн, от его залупы и волосни пёрло застарелой мочой вперемешку с запахом ружейной смазки.

Замполит стоял с торчащим в меня хуем, закрывая мне телевизор, я сидел перед ним, так что его мощный хуй оказался у меня перед лицом. Я сделал так же, как и он, - поплевал себе на ладошки и обхватил его хуй. Я не смог сомкнуть кольцо между большим и указательным пальцем, толщина его хуя у лобка была больше, чем моё запястье. Удивительно, как он умещал его в казенных штанах так, что снаружи не было даже намёка на хранившееся внутри богатство. Я обхватил его выдающийся ствол обеими руками и начал ездить по нему, залупляя шкурку. С его конца прямо мне на ногу лениво капнула нить гелеобразной смазки. Я обхватывал его член, стараясь дрочить ему так же, как он мне. Но твёрдость его конца уверенно сопротивлялась моим сжиманиям, и, когда он напрягал член, я чувствовал, как под руками его хрен ещё больше разбухает в диаметре, а короткая уздечка изгибает форму головки, оттягивая её книзу и раскрывая широченное отверстие уретры, из которой сочилось, как из рога изобилия. Замполит был просто ёбарем-террористом, его орган был настолько огромным и упругим, что без труда мог бы удовлетворить взвод женщин не хуже, чем справлялся с этим порноактёр на экране телевизора, на который мы, впрочем, не обращали никакого внимания.

Я продолжал надрачивать лейтенанту хуй, а мужик потихоньку пододвигался ко мне всё ближе и ближе, в конце концов упёршись ногами в диван, а лобком мне в лицо. Его член оказался сбоку от моего лица, и я стал дрочить его одной правой рукой, левой было уже неудобно. В нос бил резкий запах пота и мочи из волосяного бурелома. Замполит взял свой член в свою руку и начал стучать им мне по щеке. Под его ногтями была несмываемая чёрная грязь от ружейной смазки и копоти, от чего и распространялся запах автомата, только что выпустившего очередь.

Замполит начал шлёпать меня хуем то по правой, то по левой щеке, задевая в середине губы своей влажной залупой. Я отвернулся от его шлепков, но он взял в свою огромную левую ладонь мой череп сверху, как ковш у трактора, собирающего металлолом, жёстко зафиксировал и целенаправленно начал водить залупой по моим губам. Я пытался отстраниться, но его клешня крепко схватила мою голову и не давала ни миллиметра хода. Я стиснул губы и непонимающе глядел замполиту в глаза, в которых я увидел огонь азарта и возбуждения.

- Открыл рот! Мигом! - он отрывисто отдал приказ.

Я не подчинился, за что получил вообще нешуточную оплеуху по виску.

- Выполнять, солдат! А то я те устрою райскую жизнь на гауптвахте, - тон замполита не давал возможности усомниться в искренности его намерений.

Я открыл рот, и сразу, без промедления, в него была помещена мокрая солёная круглая лейтенантская залупа. Мужик издал звук довольного тюленя и одобрительно пошлёпал меня по щеке.

- Ну, хуйли застыл? Работай языком! Баба тебе сосала на гражданке? - меня снова пизданули по виску, и я закивал согласно. - Ну вот, вспоминай, чё она делала, и повторяй! Тут баб нет, надо самим выкручиваться, так что давай, помогай товарищу.

У меня в голове творилось что-то неописуемое, куча мыслей параллельно развивались и запутывались, как провода от наушников, без перспективы быть когда-нибудь распутанными. Кроме того, мой собственный хуй ожидал, что на него тоже скоро обратят внимание, торчал и блестел обкончанной залупой.

Я начал мастурбировать себе и гонять во рту залупу замполиту, обильно её слюнявя, чтоб разбавить резкий вкус.

- Вот, молодец, а то губки свои сжимал, как нецелованная девчушка; вон, сосёшь, как заправский вафлист, - Кравчук начал входить глубже, проталкивая залупу внутрь, и мне пришлось открыть рот максимально широко, чтоб его широченный диаметр заполнил мою ротовую полость.

Он легко преодолел препятствие в моём горле и вогнал свой хуй полностью, осыпая меня эпитетами по хуесосательному мастерству.

- Вот это я понимаю, полгода учебки прошло не зря, поди вся рота переебала тебя в пасть? Ну, отвечай!

Я отрицательно помотал головой. Замполит продолжал осыпать меня похвалами с матом, что было на грани одобрения и оскорбления. Он ебал меня в горло, не щадя и не жалея вообще. Не обращал внимания на то, что меня мучают рвотные позывы, а когда он выдёргивает свой хуй, я отрыгиваю лужи густых тянущихся слюней. Я забыл про свой хуй, потому что невозможно было дрочить себе и подставлять рот под проёб этим монстром. Всё моё лицо было перемазано слюнями, соплями и слезами, а его борода на лобке представляла собой влажное месиво из волос и слюней. Непрерывный поток мата, извергающийся из замполита, имел своим финалом бурнейший оргазм и бесконечный поток спермы, заливший мне лицо.

Я откашливался и отплёвывал попавшую в рот и прилипшую к нёбу его вязкую горькую сперму, а он всё водил мне по ебальнику своим перемазанным хуем, постукивая по щекам. А после собрал рукой мне с лица всю слизь и начал остервенело дрочить мой вечно стоящий хуй, доведя меня до парализующего оргазма. Я кончил ему прямо на берцовые сапоги. Его это вывело из себя, он обругал меня, грозя отправить на "губу", заломил мне руки и кинул себе под ноги, приказывая вычистить его сапоги.

- Руки-то освободите, товарищ ст. лейтенант! - пролепетал я больным голосом, согласившись уже на всё, что он приказывает.

- Хуюки, еблом вычищай! Снайпер, блядь - ты как собрался "духов" стрелять? То в телик стрельнёт, то на меня, хуесос! Будешь еблом своим мне сапоги чистить, пока нормально стрелять не научишься, понял, вафел? Выполнять, солдат! - и замполит ещё больше заломил мне руки, уткнув рожей прямо в берцы, и начал возить ею по сапогам, размазывая мою сперму по ним. - Какого хуя ты возишься, ну-ка высунул язык! - и замполит снова пизданул мне нехилую затрещину.

Я выполнил его приказ и вылизал оба его сапога, сплёвывая всё, что собрал, в тряпку.

- Вот, совсем другое дело, охуительный вафел! Будешь послушно выполнять приказы - будешь служить спокойно и достойно дембельнёшься. Начнёшь перечить - пеняй на себя, спуску не дам. Ну всё, пиздуй отсюда, вафельник. И не вздумай ещё дрочить на посту, не то посажу на "губу" за пренебрежение правилами несения боевого дежурства, а уж там все сортиры будут твоими. Думай, - и замполит выпроводил меня из кабинета в смешанных чувствах.

Конечно, я с удовольствием буду заглядывать к нему, чтобы подрочить в укромном месте, но перспектива каждый раз сосать его вонючую залупу не внушала большого воодушевления. Впрочем, сегодня всё это было не очень долго, может, и в следующий раз пройдёт так же. Надо будет только стараться кончать себе в кулак, а то полировать языком сапоги не самое лучшее занятие.

В эту ночь я уснул особенно крепким сном, меня не мучил ни стояк, ни сексуальные фантазии, я словно провалился в пропасть, из которой не было шансов выбраться, там было пусто, темно и свободно... Против моей воли меня кто-то вытягивал из пропасти. Я открыл глаза: меня сильно тряс за плечо дежурный:

- Срочно к замполиту в кабинет.

- Ой, бля, чего ему ещё надо ночью, - я ещё одним глазом смотрел сон.

- Хуй его знает, но он там с командиром и старшиной, бухают вроде.

- А я им нахуй сдался?

- Хз, пиздуй скорее.

Часть 3 (последняя)

Я прямо в майке и чёрных мятых обдроченных труселях, заляпанных ещё с прошлого дежурства, прибыл в кабинет к замполиту. Там на самом деле помимо замполита был наш командир Игнатов, старшина Кривенкин и нач. мед-сан. части Антонов, на столе стояли бутылки с водкой и немудрёная закусь. Я оттарабанил всем "здравия желаю" и стоял по стойке смирно, ожидая указаний.

- Вольно! - командир протянул мне гранёный стакан, доверху наполненный алкоголем.

Все трое смотрели на меня, и я понимал, что отказываться бессмысленно, нужно пить. С усилием глотая, я выпил всё до капли, потом хватая ртом воздух, пытаясь закусить или занюхать отвратительный вкус разбадяженного местной ужасной водой спирта. Командир, стоявший всё это время рядом со мной, поднял руку и воткнул мой нос в свою рыжеволосую потную подмышку. Ужаснейший запах вдарил мне в нос не хуже нашатыря, голова прочистилась, как бутылка из-под кефира ёршиком. Остальные заржали, вспоминая, как они раньше занюхивали потными портянками.

- Ну что, рядовой! Замполит доложил о твоём отношении к несению боевого дежурства.

Я с укором на него посмотрел: вот гнида, и нахуя я ему сосал и вылизывал берцы.

Я молчал, а Игнатов продолжал:

- Другого ждала бы гауптвахта, но с тобой мы поступим иначе. Замполит также доложил о твоих чрезвычайно умелых способностях по снятию боевого напряжения у воинского состава. Так что решай. Это не приказ. Показываешь нам свои способности или... - командир не стал договаривать.

У меня не было выбора, потому как, даже если я отказался бы сейчас, всё равно завтра или послезавтра меня замполит вызвал бы к себе и поставил бы новый ультиматум.

- Есть, товарищ командир! - я снова вытянулся по струнке.

- Вольно! - командир снял майку и притянул меня в своему торчащему соску. - Соси его нежно, как будто это твоя девушка, которая ждёт тебя на гражданке. Ждёт тебя баба?

- Да, ждёт.

- Ну вот, давай целуй её.

Пока я занимался грудью командира, остальные окружили меня, вытащили свои хуи и надрачивали.

Игнатов опустил меня за плечи, направляя к хую старшины. Кривенкин был волосатым, как чёрт, на груди, но скромно пушистым на лобке. Его изогнутый дугой небольшой хуй с родинкой под залупой легко и просто помещался в мой рот. Его было удобно сосать, гонять по всему рту, облизывая круговыми движениями.

- О бля, Иванов, ну ты фокусник, ебать мой хуй! Мне так в жизни ни одна баба не сосала!

Командир за уши перетянул меня к себе и надел на свой прямой, как выточенный на токарном станке, хуй с идеальной параболической формой головки. Его лобок вонял точно так же, как его подмышки, и каждый раз, когда я втыкался в него носом, меня продирало насквозь, от чего возникала дрожь. Командиру это нравилось, эта вибрация дарила дополнительные ощущения, и он согласился со старшиной, что я сосу превосходно.

- Блядь, тебе нужно было тёлкой родиться, сосёшь ты просто охуительно! - Игнатов не выдержал и начал хвалить меня.

- Если бы я родился тёлкой, меня тут не было бы, - я выпустил член изо рта.

- Разговорчики! Не отвлекаться, сосать командиру! Вы-пол-нять! - Игнатов снова насильно загнал в меня свой хуй.

- Есть! - промычал я прямо с хуем во рту.

Я обнаружил для себя, что ситуация в целом начала мне нравиться и даже возбуждать. Это единение боевых товарищей, это доверие друг другу своего мужского достоинства... В конце концов, это тайна, а тайны, как известно, объединяют даже лютых врагов.

Меня начал накрывать кайф от того, что я сижу внизу, окружён волосатыми хуями настоящих мужиков, что за стенами части идёт война. Посты обстреливаются, сослуживцы несут службу на вышках, на мосту, а я тут на коленях несу службу другого характера, обеспечивая спокойствие тылов. Во рту сменялись хуи командира, старшины, замполита, зам. медсанчастью, я выучил все их особенности и мог с закрытыми глазами безошибочно определить, чей хуй сосу.

Первым кончил старшина, выстрелив, на моё удивление, так сильно, что я непроизвольно всё проглотил. За ним опорожнился командир, обляпав мне спермой грудь и тельняшку, после него на шею мне кончил Антонов, выдоив из своего тонкого и маленького члена немного спермы, пока я сосал замполиту.

- Антонов, ты в своём лазарете, наверное, дрочишь по 40 раз в день. Кончил, как кот наплакал, - командир со старшиной подкалывали его, отойдя к столу и разливая спирт.

Замполит начал ебать меня так же, как и днём - глубоко, грубо, со слюнями, соплями и рвотными позывами.

- Угомонись, Кравчук, испортишь нам солдата - сам сядешь на его место, - Игнатов сделал замечание замполиту то ли в шутку, то ли всерьёз.

Но замполита это не остановило. Он продолжал ебать меня, как кусок мяса. Мои глаза застелило слезами и слюнями, его мокрая волосня противно елозила мне по лицу. Я ждал, когда же он, наконец, кончит, чтобы мне пойти спать. Коленки уже ломило от сидения на полу. Но он, видимо, после дневного оргазма никак не мог дойти до точки кипения. Моя глотка была расхерачена вхлам, мне было уже похуй, как меня ебут, я послушно выполнял функцию дырки для слива армейской спермы.

Когда замполит кончил, я даже не понял. У меня во рту было такое обилие слюней, и всё это вытекало мимо мне на ноги, на трусы и на тельняшку, что дополнительного объёма от спермы я не почувствовал ни грамма.

Когда он вынул из меня свой измазанный хуище, я вытер глаза тельняшкой и охуел от увиденной картины. Антонов лежал животом на углу стола и сосал старшине, а командир сзади от души ебал его в жопу. Я поднялся с колен, замполит плеснул себе и мне спирта в стакан, мы ёбнули с ним, закусили колбаской. У меня член торчал через трусы, как дуло автомата.

- Ну-ка, старшина, уступи место рядовому, пусть узнает, как наш доктор умеет работать языком, - командир приказал мне дать в рот Антонову.

Я с удовольствием всунул в его рот свой хуй, подражая замполиту. Я стал ебашить его в глотку с такой жестокостью, с какой замполит днём ебал моё лицо в слезах. Антонов послушно терпел, тем более что сзади с такой же страстью его ебал в жопу командир.

- Ну-ка, Иванов, смени меня, - командир вынул хуй из жопы Антонова и вытер его тряпкой.

Я ни разу не ебал в жопу, даже свою Таньку, но подчинился приказу. Хуй вошёл гладко и легко по проторенной командиром дорожке. Антонов стонал, как настоящая баба, будто у него была пизда, а не жопа. По моим ощущениям, анальный секс мне понравился больше, чем ебать Таньку в пизду. Жопа, в отличие от влагалища, не сужалась вглуби, а оставалась всё таким же тугим каналом, сжимая ещё больше как раз в самом начале, что давало просто нереальные ощущения сдавливания хуя и его движения в узкой трубке. Залупа тёрлась о кишки со всем сторон, от чего у меня сносило крышу, я схватил Антонова за жопу и со всей дури начал ебать его, кончив прямо в него. Командир начал ржать, что теперь в полку будет прибавление, Антонов нарожает нам новых солдат.

На моё место встал старшина, быстро кончив Антонову на дырку, следующим опорожнился ему в нутро командир, и последним дольше всех мучал Антонова замполит, разъёбывая его анус в широченное дупло своим огроменным хуем. Мы продолжали пить спирт и наблюдать, как Антонов весь перекашивается от ненасытного замполита. Тот кончил тоже внутрь, завершив оргию словами:

- Будет тройня!

Антонов ушёл в комнатку с телевизором полежать на диване. Меня отправили в казарму, переодев сперва в трусы и майку Антонова, так как мои были мокрые и все в сперме, слюнях и соплях. От ощущения на себе чужого белья я не выдержал и в сортире быстро ещё разок вздрочнул и обкончался...

1,5 года в Афгане пролетели для меня как целая жизнь. Спокойная жизнь внутри части резко контрастировала с постоянными обстрелами за её пределами. Во время переброски в Джелалабад и обратно нас обстреляли, были раненые. Все тяготы и невзгоды военной службы в горячей точке иногда вознаграждались горячими напитками и горячей мужской армейской еблёй. Я регулярно заглядывал в лазарет, чтоб спустить напряжение Антонову в жопу. Замполит же регулярно вызывал меня в свой кабинет, чтобы сделать то же самое мне в рот. Раз в 2-3 недели меня ночью будили на попойку в той же компании, оканчивающуюся групповой еблёй меня в рот и Антонова в очко.

Дембель был одновременно и долгожданным, и отвратительно сентиментальным, мужики еле сдерживали слёзы, прощаясь друг с другом.

Танька, сука, не дождалась меня и выскочила замуж за одноклассника. Я сперва хотел начистить ему рыло, но, увидев его смазливое женское лицо, передумал, понимая, что лучше бы выебал его в жопу.

Послав эту дуру куда подальше, я быстро влился на гражданке в компанию парней по теме. Каждый пидарас был готов подставить мне очко прямо на улице; да что тут говорить, я и сам поебался бы с загорелым охуевшим дембелем, коим являлся...

Натрахавшись со всеми, кто давал в жопу, в своём городе в течение года, я понял, что ужасно скучаю по своим армейским будням, по своим армейским друзьям. И даже теперь, когда у меня есть семья, а также несколько заднеприводных любовников, я постоянно вспоминаю свою службу и моих армейских друзей с теплотой.

страницы [1] [2] [3]