Последний отпуск (глава 3, Сюрприз)

Часть 1

Минут сорок я кружил по лабиринтам старых улочек и как-то неожиданно вышел к нашему двору. Дверь была открыта, но в комнате царила тишина, чего не скажешь о дворе, где уже началась побудка. Я тихо вошёл и увидел, что оба мои друга полулежали на кровати, опершись о её спинку. На столе стояла бутылка водки, наполовину пустая. Видать, у парней что-то не сложилось, и они ночевали дома. Чтоб их не разбудить, я неслышно юркнул на топчан, снял футболку и хотел прилечь. Но не тут-то было...

Валерка открыл глаза и пробурчал:

- Ага, явился, значит.

Вслед за ним проснулся и Володя.

- Ты где шлялся? - грозно сказал он спросонья.

Оба посмотрели на меня так, как в тридцатые годы сознательные граждане смотрели на врагов народа, требуя их расстрела. И я понял, что сейчас, наверное, меня будут бить. И, скорее всего, ногами.

- Что, нельзя было предупредить, чтоб мы не волновались? - добавил Валера.

Я красноречиво посмотрел на полупустую бутылку на столе. Они уловили мой взгляд.

- Да, волновались. И не спали почти всю ночь. Хотели даже пойти искать тебя, - сказал Володя.

Я молчал. Мне было и лестно, что они обо мне волновались, и грустно, что не могу с ними поделиться радостью о прошедшей ночи. Я чувствовал себя пацаном, которого ругают строгие родители, не желая разобраться в ситуации.

- Как тебе не стыдно! - почти закричал Валера, видя, что на меня не действуют их слова.

Это был их последний аргумент. В комнате повисла тишина. Надо было что-то делать, как-то ответить им помягче. Впрочем, я никогда не был хамом, да и быдлом тоже.

Я подошёл к кровати. Володя лежал на спине, согнув колени и положив ногу на ногу. Я наклонился и чмокнул его в тыльную сторону ступни сорок четвёртого размера.

- Я больше не буду! - сказал я виноватым голосом, и это были мои первые слова за всё утро.

Я знал, что они поймут меня. Дело в том, что ещё во время учёбы кто-то принёс юмористический рисунок, где поклонник целовал ногу любимой балерине, даря ей букет цветов. Нарисовано было очень смешно, и мы долго над ним смеялись, часто вспоминая при случае. И я не ошибся: они поняли и прыснули от смеха.

- Ну что ты возмёшь с придурка! - сказал Валерка, махнув рукой. А я лёг на кровать и скрутился калачиком у них в ногах. Маленький мальчик всё больше и больше просыпался во мне. И ему всё сильнее и сильнее хотелось плакать от радости, но больше - от невозможности разделить эту радость с друзьями.

Я закрыл лицо ладонями, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не всхлипнуть. Я чувствовал, как они напряжённо молчали и переглядывались, не понимая, что со мной. Такого они ещё не видели. Впрочем, я и сам такого от себя не ожидал.

- Ну что случилось? Расскажи нам, - Володя ласково потрепал меня своей лапищей по спине.

- Ага, как раз! Хрен от него чего добьёшься, - сказал Валера. - Ты там, случаем, никакую заразу не подцепил? - добавил он с ехидцей, за что и получил удар в плечо от Володи.

- Та ладно, я ж пошутил, - добавил он виновато.

- Иди сюда, подползай, - сказал Володя, обращаясь ко мне, и друзья раздвинулись, давая мне место между ними.

- Как её хоть звали или зовут? - неуверенно спросил Валера.

И вот тут я чуть не прокололся. Уже хотел было сказать "Юра", но в последний момент удалось исправить звук. И у меня получилось что-то, похожее на "Юрля". Второй раз я уже чётко произнёс - "Юля".

- Ну, теперь всё понятно! - с улыбкой произнёс Володя.

Тем временем я пополз вверх и лёг между пацанами. Моя голова оказалась на уровне их подмышек. Я повернулся на бок лицом к Володе и прижался к нему лбом. Мне стало так спокойно и радостно, что я всё-таки не удержался и слегка всхлипнул. Володя положил ладонь на мои волосы и стал их легонько трепать. А весельчак Валерка... Такого от него я не ожидал. Он повернулся и прижался к моей спине животом, обняв меня за талию. А на своей пояснице я почувствовал внушительный бугор его далеко не мягкого члена. Ну а чего удивляться: утро же, ну и всё такое...

Не знаю, сколько мы так лежали - минуту, две или десять. Но это были минуты счастья. Я боялся пошевелиться или что-то сказать, иначе всё мгновенно разрушилось бы. По-моему, парни тоже это чувствовали и молчали. Никто не менял положения тела, всё как бы замерло. Я запомнил эти минуты и свои ощущения на всю жизнь. Гораздо позже, уже вспоминая и анализируя происшедшее, я понял, что тогда для нас открылась некая грань дружбы, которая для многих остаётся недосягаемой. Я бы назвал эту грань "дружеская нежность". Это грань в том смысле, что за ней тоже следует нежность, но уже несколько иная, чем дружеская. Перед этой гранью может быть лишь дружба, но без всякой нежности. И я очень благодарен моим ребятам за то, что они смогли, сами того не подозревая, подарить и мне, и самим себе такое счастье - те самые несколько минут, которые так часто греют меня всю жизнь...

Я едва дождался полудня следующего дня. Ребятам на всякий случай сказал, чтоб не волновались, если я не приду ночевать. Они напутствовали меня дружескими хлопками по спине и плечам. В полдень я уже стоял перед верандой Юры и ужасно волновался.

Солнце палило нещадно, но его обитель была в густой тени от винограда. Окно-дверь оказалось наглухо закрытым и зашторенным, что меня немало удивило, но больше расстроило. Я побарабанил пальцами по стеклу раз, другой, третий. И уже собрался уходить, когда выглянул Юра. Он был только в плавках и показался мне то ли сонным, то ли просто жмурился от яр��ого света. Но радости от моего прихода на его лице я не увидел, и это меня несколько напрягло. В голову сразу же полезли всякие мысли.

- Ты чего закупорился? - спросил я, когда он открыл своё окно. Не дожидаясь приглашения, я шагнул внутрь, как это сделал прошлой ночью.

- Да так чуточку прохладнее, - как-то неуверенно сказал Юра и снова закрыл окно.

В комнате царил полумрак и было на самом деле намного прохладнее, чем на улице. Я уже собрался было снять брюки и футболку, как вдруг заметил в углу кровати под стенкой худенького парнишку в оранжевых плавках. От неожиданности я замер на месте, да и парень смотрел на меня с испугом.

- Знакомься, это Витя, - сказал Юра.

Я протянул руку, и парень пожал её из своего угла. Я назвал ему своё имя.

- Да не бойся ты, это мой друг, - добавил Юра, обращаясь к нему.

Мы решили перекурить с Юрой. Он надел брюки и футболку, и мы вылезли во двор, где было оборудовано для отдыхающих специальное место для курения. Всё было устроено, как в армии. Не иначе, что кто-то из хозяев квартир был отставником. Мы сели в тени на скамейке. Я ни о чём не спрашивал Юру, но видел, что ему хотелось поговорить. И вот что он мне поведал.

Вчера вечером около одиннадцати он вернулся с набережной и сел перекурить. На скамейке сидел парнишка и дремал. Увидев Юру, очень обрадовался, потому что ждал именно его. Это и был Витя. Здесь он отдыхает со своей тёткой, которой двадцать пять лет от роду и которая не замужем. Познакомилась вчера с мужчиной и привела его к себе. И Витя не хочет идти в свою комнату к тётке, потому что... Короче, ему негде ночевать и, может быть, Юра сможет его приютить на ночь. Тётка не против, он у неё спрашивал. Она даже обрадовалась.

Мы с Юрой пошли назад на его веранду. Там быстренько разделись до плавок и залезли на кровать. Витя смотрел какие-то любительские фотографии. Я попросил у него парочку. Это оказалось порно, ужасного качества, измятое, обтрепанное и в пятнах органического происхождения. Наверное, оно прошло не через одну сотню рук. Всё это Вите отдал хахаль тётки, чтоб ему было чем заняться на досуге.

... Любительские фотографии и, как их частный случай, любительское порно - это отдельная песня. Почти каждый третий пацан нашего поколения увлекался фотографией, сам снимал, проявлял плёнки и печатал снимки дома. Это было своего рода священнодействие. На всю ночь занималась ванная комната, кухня или другое удобное помещение, лишь бы там было темно. Горела красная лампа или самодельный фонарь с красным стеклом. У меня сперва не было ни того, ни другого, и я додумался оборачивать обычную лампочку своими старыми пионерскими галстуками. Рядом стояли ванночки с проявителем, закрепителем и промывочной водой, лежали пачки фотобумаги, пинцеты, тряпки и т. д. После печати снимки промывались и глянцевались. Часто мы всё это делали вместе со школьным другом. Иногда нам в руки попадали плёнки, на которых были перефотографированы страницы иностранных порножурналов. Как правило, качество было жуткое, но это никого не останавливало. Фотографии печатались в большом секрете, потом прятались в укромном месте и выдавались для просмотра только особо проверенным знакомым или знакомым знакомых. А потом обязательно находился плохой человек, который не возвращал после просмотра это сокровище. Разыскать его и надавать по роже за наглость было невозможно, потому что оказывалось, что никто его не знал. Да и искать было небезопасно. Моего друга как-то вызывали в городское управление КГБ из-за того, что кто-то донёс, что он на работе с кем-то рассматривал вот такие фото...

Часть 2

Мы с Юрой переглянулись, и я показал ему взглядом на Витю, который не мог оторваться от снимков. Он понял это по-своему.

- Витя, а покажи-ка нам своего мустанга, - с подчёркнутым восхищением в голосе проговорил Юра. Тот оторвался от просмотра, но не спешил выполнять просьбу взрослых "дядек".

- Да не бойся ты, тут все свои, - ободряюще продолжил Юра.

Парнишка встал на колени между полулежавшим Юрой и мной. Его оранжевые плавки ощутимо бугрились. Когда он стянул их, мне показалось, что оттуда выскочил шланг. Член был ещё не вставший, но по размеру казался едва ли не больше моего, когда тот находится в полной боевой. Я невольно подполз поближе, чтоб рассмотреть этот дар природы. Он был в длину сантиметров 19, не меньше, загнут к низу, с чуть утолщённым основанием. Головка прикрыта на треть кожицей, а крупные вены пробегали по всей его длине. Мошонка же была длинная, низко опущенная и узкая, и в ней просматривались сравнительно небольшие яички, которые, без сомнения, ещё наберут положенный размер. Чёрных волосиков на лобке и на яичках было пока не очень много, да и они были не жёсткими, а по-юношески мягкими.

Мне захотелось пощупать это чудо рукою, и я спросил у Вити разрешения. Он не возражал. Наверняка, привык. Уверен, что в кругу близких друзей он являлся своего рода достопримечательностью. Я едва обхватил его член своими пальцами, помял его немножко и оттянул смуглую кожу с головки. В таком виде он стал похож на гофрированный шланг у пылесоса.

Мне захотелось увидеть член малого в полной силе. Юра внимательно наблюдал за мной и, думаю, разделял мои желания, потому что давно уже стал теребить своего скромного дружка. Мы стянули с парнишки и с себя плавки, уложили его между нами. Я продолжил дрочить Вите, а Юра ласкал его яички, то перекатывая их, то слегка сжимая мошонку. Через какое-то время я уступил Юре член, а сам одной рукой стал ласкать мошонку пацана, а другой дотянулся до члена Юры, который полностью помещался в мою руку. Ощущения были просто непередаваемые: после Витиного монстра член Юры казался таким слабым, таким беззащитным, но не менее желанным и дорогим для меня.

Однако член Вити не слишком отзывался на все наши старания. Он вырос в размере, стал значительно твёрже, но полной силы почему-то не набирал. Когда мы проводили по нему рукою, он как-то интересно выгибался головкой вниз, и мне казалось, что его можно запросто сложить пополам. Я даже подумал, что такому прибору всегда было тесно в трусах, вот он и приобрёл способность складываться.

Я решился на минет, думая, что так процесс пойдёт быстрее. Я приблизил лицо к члену Вити, и тут же передумал: он пах не очень приятно. Видать, парень не особенно дружил с гигиеной. Я вспомнил, что слышал когда-то, что многим это нравится, и они даже просят партнёров не мыться какое-то время. Но заставить себя взять такой член в рот я не смог. Меня удивляло, что Юра до сих пор не опередил меня, ведь он ночью так классно делал мне это. Видать, по той же причине: ведь он был очень чистоплотным парнем.

И всё же я не утерпел, взял губами член сбоку и стал водить ими вверх-вниз. Чтоб член не отклонялся от меня, Юра стал мне помогать, придерживая член Вити с другой стороны рукою. Но потом и он решился, тоже взяв член губами. Так мы вдвоём синхронно стали обрабатывать Витиного "дружка", чувствуя губами все его неровности и прожилки. Я также не забывал и о Юре, осторожно лаская его член и яички, помня его вчерашние слова о том, что ему больно от резких движений. Наверное, я нашёл нужный для него ритм, потому что он закрыл глаза и потянулся рукой к моему органу и начал его страстно дрочить.

Сколько это продолжалось, сказать трудно. Когда читаешь фразы типа "мы трахались минут пять" или "сосали друг другу минут десять", всегда хочется спросить у автора - а кто засекал время? Это ж не беговая дорожка или боксёрский ринг. Неужели человек в таком состоянии способен хронометрировать свои действия? Вряд ли.

Юра бросил член Вити и потянулся своими губами к моим. Я поцеловал его, он часто глубоко задышал. В следующий момент в своей руке я ощутил тёплую вязкую влагу. Его член несколько раз дёрнулся и затих, а Юра ещё раз вздохнул глубоко и повалился на ложе. В моей же руке продолжал оставаться драгоценный нектар его драгоценного цветка, и я не мог решить, что же с ним делать. Хотелось всё же продолжить с Витей, который даже и не понял, что Юра финишировал.

Я не придумал ничего лучшего, как взять член малого и измазать его спермой друга. Так дрочить мне стало значительно удобнее. Юра временно вышел из игры, поэтому я сел лицом к Вите, скрестив ноги, не выпуская его члена. Он взял рукой мой член и сначала легонько, а мотом всё быстрее и быстрее стал его дрочить.

- А у тебя тоже ничего, классненький! - сказал он с почтением. Я только слегка усмехнулся, услышав похвалу из уст такого знатока.

Юра потихоньку пришёл в себя и наблюдал за нами, подперев голову рукой. Другой он поглаживал Витю по внутренней стороне бедра, порою задевая его яички. Я почувствовал, что больше не могу сдерживаться, и взял свои плавки. Хорошо, что на них следы не будут видны, так были они рябые. Я отодвинул руку Вити и додрочил себе сам, сжимая другой рукой его сокровище и любуясь им во время оргазма. Всё, мне больше ничего не хотелось, и я тоже рухнул на ложе.

Оставался Витя с его монстром. Юра ожил и взялся за его орган с новой силой. Я подумал, что подключусь к ним через пару минут. На он вдруг заартачился и сказал, что сдрочит дома сам. Собрав всё свои фотографии, он натянул плавки и, прикрывая руками спереди свой "срам", ушёл к себе. Мы особо его и не удерживали, потому что, в принципе, получили своё.

Часок мы подремали, а когда чуть спала жара, решили пойти на пляж. Мне было боязно встретить там моих ребят, поэтому пошли совсем в другую сторону. Мне как "бледнолицему" нужна была тень, а Юра солнца не боялся. Удалось найти уникальное место - и тень, и солнце. Я впервые видел обнажённого Юру при дневном свете, и с интересом его рассматривал. Парень был сложён просто замечательно - широкие плечи, узкая талия и попка, которая в профиль очень аппетитно холмилась, довольно волосатые стройные ноги, а грудь почти без волос. Лишь на животе слегка просматривалась соответствующая дорожка, которая вела к не очень внушительному бугорку в плавках. Он не был накачан, скорее казался хрупким, хотя, на самом деле, был достаточно сильным. Что-то подсказывало, что предки у Юры имели дворянские, аристократические корни. Я завершил осмотр и подумал, что он меня возбуждает гораздо больше, чем Витя со своим "богатством".

- Ну, и что ты меня так разглядывал, вроде впервые видишь? - спросил он, когда мы легли на нашу пляжную тряпочку, половина которой была в тени, а половина на солнце.

- На пляже таки вижу впервые, - ответил я.

- И какова же ваша оценка?

- Да так, по пьяни за третий сорт сойдёт, - съязвил я, за что немедленно получил удар локтем в бок.

Мы начали дурачиться и никак не могли уняться, пока на нас не стали обращать внимание пляжники. Особенно стреляли глазами девочки и молодые мамашки без мужей. Ну как же, два таких красавца-самца! Один смуглый, другой как сметана, у одного грудь волосатая, у другого нет, у одного ноги волосатые, у другого отнюдь. Вот только эти самцы развлекались тем, что рассматривали себе подобных и оценивали их по пятибалльной системе. Мы понимали друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда. Увидев достойного нашего внимания парня или молодого мужчину, молча показывали на пальцах свои оценки друг другу. Вдруг, откуда ни возьмись, появился внушительного вида волосатый кавказец, пузатый, лысый, на непропорционально тонких ножках. Юра незамедлительно выбросил "десятку". Мы упали носами в гальку и затряслись от хохота.

В море мы продолжали резвиться - боролись, гонялись друг за другом, непременно стараясь ухватить за интимное место, ныряли, пытаясь стянуть плавки. Хорошо, что море кишело людьми, и нас никто особенно не обращал внимания. Я зашёл поглубже, почти по шею. Тут подплыл Юра и обхватил меня своими бёдрами на уровне плавок. Я быстренько прижал его к себе и присел. Под водой мы стали целоваться, а наши члены тёрлись при этом друг о друга. Нам это так понравилось, что, поменяв дислокацию, чтоб не "спалиться", мы продолжили начатое ещё и ещё. Естественно, что после таких забав выйти на берег было проблематично, так наши члены рвались из плавок. Пришлось поплыть к буйку и там долго успокаивать восставшую плоть.

- Как жаль, что нельзя купаться ночью, - сказал Юра, пока мы отдыхали у буйка. Я поддержал его. Дело в том, что пляжи работали до темноты, а потом всех выгоняли, иногда это делали пограничники. И я на минуточку представил себе наше ночное купание под луной и без плавок...

Мы еле выползли на берег и стали вести себя несколько скромнее. Я случайно обратил внимание на молодого мужчину, который расположился неподалёку и, как мне показалось, пристально наблюдал за нами. В какой-то момент наши взгляды встретились, и его рука тут же легла на бугорок в плавках. Я смутился и отвёл взгляд. У меня появилась догадка, и, чтоб подтвердить её, я через некоторое время снова посмотрел на него. Результат был тот же.

Я наклонил голову, чтоб не было видно моих губ, и сказал об этом Юре. Он посмотрел туда долгим взглядом, и рука мужчины едва заметно погладила член. Двух мнений тут быть не могло. Мы смутились и притихли, как нашкодившие школьники у двери директора школы. Очевидно, что незнакомец расценил это по-своему и подошёл к нам. Начало разговора оригинальностью не отличалось: он спросил у нас спички.

Прикурив, он поблагодарил, но не уходил, а чего-то медлил. Потом присел на корточки и предложил нам сыграть в карты, а то ему одному скучно на пляже, потому что только сегодня приехал и ни с кем ещё не познакомился.

Часть 3

Я решил рассмотреть его вблизи, так сказать. На вид ему было лет тридцать пять. Каштановые короткие волосы с лёгким рыжеватым отливом. Такая же небольшая бородка, очень аккуратно подстриженная. Лицо довольно приятное, за счёт бороды казалось удлинённым. Ростом он был где-то под сто восемьдесят. Фигуру имел отменную, настоящую спортивную. В то время наши люди ещё не знали, что такое фитнес-клубы и "качалки", а просто честно занимались спортом, давая себе естественные физические нагрузки, а не таская груды железа с утра до ночи. Поэтому по фигуре, как правило, можно было определить вид спорта, каким занимался парень. В нашем незнакомце я увидел легкоатлета. Правда это была или нет, я так и не узнал.

Впечатление он производил приятное, но вот голос был какой- то вкрадчивый, с неприятными интонациями. Пока я размышлял, мужчина уже присел на нашу подстилку и оживлённо о чём-то говорил. До меня начали доходить его слова - "ресторан", "кафе", "вечером". Юра слушал его молча. Мне стало жаль мужчину, но, в то же время, я почувствовал, как где-то внутри во мне поднимается волна протеста, тихого раздражения и, чего греха таить, ревности. Ну почему кто-то считает себя вправе мешать мне и Юре? Да и не хочу я делить друга ни с кем больше, хватит нам уже Вити!

Неожиданно для себя, я вежливо, но холодно, поблагодарил мужчину за приглашение и сказал, что мы сегодня вечером уезжаем. Незнакомец как-то сразу осёкся, обмяк, извинился и отошёл от нас. Мы молчали. Пауза затягивалась, и я спросил:

- Ты думаешь, что я зря так сделал?

Юра ответил не сразу. Он закурил, повернулся на спину и тихо сказал:

- Да как знать, может, и зря. Видишь, человек один мается. А ты знаешь, каково это быть одному? Хорошо, что мы познакомились, а так бы... - Юра не окончил свою мысль.

Мне как-то стало не по себе, и я совсем загрустил.

- Ну, чего ты? - спросил он. - Брось, что сделано - то сделано. Жизнь продолжается!

И с этими словами он похлопал меня по спине, а потом совсем "легонечко" заломил мою руку так, что я чуть не взвыл от боли, и навалился на меня. Я начал извиваться, пытаясь вырваться из его плена. Потом вместе помчались в море. В двадцать с небольшим, как и в тридцать без малого, долго грустить совсем не обязательно!

На пляже мы пробыли до самого закрытия, когда уже начинало темнеть. Наше ночное купание, такое желанное, так и не состоялось. С моря на город заходила большая чёрная страшная туча. Время от времени сверкали далёкие молнии, слышались глухие раскаты грома, и в природе чувствовалась напряжённость, какая бывает только перед грозой. В памяти невольно стали возникать аккорды скрипичного концерта Антонио Вивальди "Времена года", во второй части которого есть раздел "Летняя гроза". Я любил это произведение и часто слушал его на своём проигрывателе. Я поинтересовался, знает ли Юра о таковом. Ответ меня ничуть не удивил: да, знает и любит его. К тому же, он окончил музыкальную школу по классу фортепиано. Вот почему у него такие длинные и тонкие музыкальные пальцы. Или наоборот - сначала пальцы, а потом музыка. В общем, я совсем запутался...

Мы перекусили в какой-то "забегаловке", купили на вечер "сухаря" и решили чуток посидеть в прохладе приморского парка. Гуляющих здесь, как всегда, было великое множество, среди которых нам встретился наш пляжный собеседник. Он улыбнулся нам как старым знакомым, а мне опять стало стыдно за свой поступок.

Гроза, несмотря ни на что, приближалась. С моря подул сильный прохладный ветер, и отдыхающие забеспокоились, срочно потянувшись к выходу из парка. Мы тоже решили идти домой. Первые капли догнали нас на выходе из парка. Мы едва успели добраться до беседки в форме петунии, как полил сильный дождь с ветром. О, какая это мощь и красота - летняя гроза после утомительно-жаркого дня! Людей в наше укрытие набилось много, да оно и не спасало от ливня и ветра. Зато как приятно было стоять, прижавшись к сильному телу друга, когда вокруг бушевала стихия.

Дождь вскоре кончился, и мы продолжили свой путь. Было уже совсем темно, когда подошли к калитке двора Юры. Снова начал накрапывать дождь, и мы побежали к веранде. Откуда ни возьмись, опять появился Витя. Оказывается, он уже давно поджидал Юру в силу известных причин. Меня это как-то не особенно обрадовало. Но выбирать не приходилось. На всякий случай я спросил у Юры, может, мне стоит пойти домой. Но он посмотрел на меня так, как в своё время пролетариат смотрел на буржуазию. И я всё понял.

Витя предложил сделать "друг другу". Предложение было заманчивым и можно было бы сделать эдакий треугольник. Витя сразу же сказал, выбирает меня. Но Юра как-то замялся и отказался, никак не объяснив свой выбор. Он сказал, что лучше посмотрит на нас и, в случае чего, поможет. Жаль, ведь мне всё никак не удавалось рассмотреть его член, который меня страшно интриговал. По его предложению, мы с Витей легли "валетом". В то время термина "поза 69" ещё не существовало. И процесс пошёл.

Часть 4 (последняя)

Член Вити сейчас мало был похож на то, что я видел днём. Тогда он был вяловат и никак не хотел набирать свою полную силу. Теперь же он стоял вовсю, был твёрд и величественен. В длину, скорее всего, был не меньше двадцати, а то и больше. Когда я его сжал двумя руками, то головка продолжала торчать снаружи. Она по диаметру была больше и казалась насаженной на цилиндр члена. Полностью обнажённая, слегка округлая и раздутая, она уже блестела от влаги, а длинная уздечка кожи была такой тонкой и длинной, что было страшновато, что она может оборваться. Я погладил эту полоску и спросил, не больно ли Вите, когда он дрочит. Но всё было в порядке.

Тут я ощутил его тёплые губы на своём члене. Парень занялся только головкой, то лаская её языком, то водя по ней губами, порой беря чуть глубже, создавая у себя во рту некоторый вакуум. Хотелось, чтоб он взял весь член, ведь у меня же он не такой огромный, как у него. Но парень продолжал начатое. Впрочем, мне и так было хорошо, и я стал понемногу двигать бёдрами.

Я тоже взял в рот только головку Витиного органа. Даже если бы и захотел взять больше, вряд ли получилось бы. Меня хватило едва на треть его длины. Опыта у меня почти не было, разве что пара раз в душевой. Да и слова "минет" тогда мы ещё не знали. Я двигал ртом по члену, лаская его уздечку, иногда пытаясь проникнуть языком в его канал, отчего малый начинал извиваться на боку. Пальцами я перебирал его юношеские яички и щекотал жидкие волосики на ней.

Всё-таки я не утерпел и спросил, почему днём у него член не встал нормально. Витя объяснил, что так почти всегда у него почему-то бывает днём, а вот ночью совсем другое дело. За нашими занятиями мы как-то забыли о Юре. Даже стало неудобно. Он лежал лицом к нам и наблюдал. Я погладил его по руке и плечам. В ответ он тоже погладил меня, но по ягодицам, и задержал свои пальцы у моей дырочки. Наверное, для него это было важно, что я помню о нём. И теперь я всё чаще стал ощущать его мягкие руки на своём теле. Иногда он переключался и на Витю.

Именно руки Юры и ускорили мой оргазм. Когда в очередной раз он водил ими по моей промежности, я сделал знак, что вот-вот кончу. Витя выпустил мой член изо рта, но продолжал его дрочить. Но тут Юра захватил мой член ртом, да так глубоко и сильно, что я механически перевернулся на спину и тут же забился в сильнейшем оргазме. Такого я ещё не испытывал и даже не понял, куда кончил. Показалось, что в рот Юре. Хорошо, что спермы было сравнительно немного после наших общих недавних "кончалок". Тем не менее, меня это слегка напрягло.

Витя, оставшись в одиночестве, улёгся на спину и начал бешено гонять рукой по своим внушительным сантиметрам. Я уже было решил помочь Вите, но Юра опередил меня. Наклонившись над парнем, он стал мерно двигать головой вверх и вниз. Мне не хотелось сдавать свои позиции, и я стал ласкать соски Вити сначала пальцами, потом языком. Так вдвоём мы и довели его до экстаза. Он кончил в рот Юре, я это чётко видел. Мне стало немножко не по себе. Наверное, я к такому ещё не был готов. Тут же вспомнились всякие грязные анекдоты и термины, которыми наши люди в изобилии наградили бы сейчас Юру. Впрочем, не только его. И я попытался отогнать от себя невовремя возникшие мысли.

И тут во мне заговорила совесть. Мы-то с Витей кончили, а Юра нет. Я предложил ему помощь в любой форме, хотя сил уже не оставалось.

- Спасибо. Пока я за вами наблюдал, а потом помогал, успел пару раз, - с улыбкой ответил он.

Я был этому несказанно рад. Наконец этот бурный и длинный день закончился. Витя уже мирно посапывал на боку. Мы легли по обе стороны от него и, едва успев укрыться простынкой, заснули.

Когда я открыл глаза, было уже светло. Казалось, что прошло всего несколько минут. Во дворе было тихо. Видать, после дождика отдыхающие решили чуток больше поспать. Я осмотрел своих соседей по ложу. Юра, совсем прижатый к стенке, лежал к нам спиной, свернувшись калачиком. Витя был на спине, широко расставив ноги. Его член лежал у него на животе, закрывая своей головкой пупок. Время от времени он приподнимался, величественно покачиваясь из стороны в сторону. Одна рука Вити лежала на груди, а вторая на мошонке. В его позе было столько мужской красоты, силы и мощи, что я невольно залюбовался этим зрелищем. Оставить такую красоту без реакции с моей стороны было бы просто непростительно.

Мне захотелось поласкать спящего парня, как это я иногда делал, когда приходилось спать вместе с натуралами. С ними всегда требовалась исключительная осторожность, потому что ставки в такой игре были непомерно высоки. Сейчас, особенно после вчерашнего, я мало чем рисковал. Ну, разве что, спросонья можно было получить в "дыню". Тем не менее, будить никого из парней не хотелось. В моей игре была своя скрытая прелесть.

Для начала я проверил, крепко ли спит Витя. Хотя сон на рассвете, как правило, самый крепкий - я знал это по опыту. Я положил руку ему на бедро. Немного подождав, переместил её на его внутреннюю сторону - самую чувствительную часть ноги. Дыхание парня почти не изменилось. Можно было продолжать. Пальцами прошелся по тыльной стороне члена, отчего тот привстал. Я оттянул кожу вниз, обнажив головку полностью, и погладил её. Она уже была влажной. Обычно этот момент может быть критическим в игре. После прикосновения к такому чувствительному месту мужчина может и проснуться. Ничего не понимая, может осмотреться по сторонам и, в лучшем случае, опять заснёт. В худшем же - повернётся на другой бок или, того хуже, ляжет на живот. И тогда - прощай вся подготовка: ждать придётся долго.

Если сосед не перевернулся, можно продолжить. Следующий этап - яички. Но здесь опять опасность - ведь многие не переносят чужих прикосновений к ним и мгновенно просыпаются. И тут нужно решать - либо пан, либо пропал. Во всяком случае, всегда надо иметь путь к отступлению и приготовить объяснения, если такая необходимость возникнет. Причём, чем проще, тем убедительнее. Но всё равно тень сомнения у соседа обязательно останется. И он будет стараться проверить свои догадки, иногда даже провоцируя тебя. Вот здесь срочно нужно уходить на "запасной аэродром" и сидеть там, затаившись, начисто отбросив свои желания. Иначе...

Я не стал трогать яички Вити - мешала его рука. Да и выразительности в них было мало - не то, что член. Им я и хотел заняться. Я обхватил твёрдый орган парня и стал водить пальцами вверх-вниз. Он реагировал на мои действия периодическими толчками, а Витя даже пару раз судорожно сглотнул.

Я немного сполз ниже, и моё лицо оказалось на нужном уровне. Опершись на одну руку, другой я обхватил влажную головку Вити губами и прошёлся языком по бороздке. Я ощутил слегка терпкий вкус смазки. Не могу сказать, что было очень приятно, но и не противно. Парень был чист и приятно пах. Наверное, это был запах юности, философски заключил я.

Пытаясь взять как можно член глубже, я стал двигать головой. В какой-то момент мне не хватило воздуха, и пришлось выпустить член изорта. Витя вздыхал, разводил ноги шире, опять сдвигал их, а потом убрал руку со своей мошонки. Я выдержал небольшую паузу и сам стал ласкать яички парня. Какие они были приятные на ощупь - небольшие, с мягкими волосиками, в шелковистой коже. Я стал действовать языком и рукой одновременно. Головка члена становилась все массивнее и твёрже. Не могу сказать, сколько бы продолжалась моя игра, но тут я услышал шёпот: "кончаю".

Хорошо, что это был Витя, а не кто-то из натуралов. Можно было не пугаться, хотя всё и произошло неожиданно. В рот мне хлынул поток спермы нашего малолетнего дружка. Ещё ни разу ни от кого не принимал я такого "угощенья", всегда успевая выпустить член. А тут... Ну, да ладно, когда-то ж надо начинать! На удивление, спермы оказалось не так-то и много, да и вкус у неё был не то, чтобы противный, а какой-то неопределённый, нейтральный. Несколько толчков - и Витя затих, а я тихонько выпустил его соки в чьи-то плавки, которые очень кстати оказались у меня под рукой.

Во время этого действа мы так переместились на ложе, что бедного Юру почти вдавили в стенку, напрочь забыв о нём. Было непонятно, слышал ли он нашу возню или нет. Я тихонько прилёг на краешке, и стал готовиться к тому, чтобы "отчалить" домой, как вдруг зашевелился Юра. Он с возмущением что-то пробормотал, перелез через Витю и плюхнулся на бок рядом со мной. Я тоже лежал на боку, а Юра ко мне спиной. Я несмело обнял его. Тогда он придвинулся ко мне вплотную, прижавшись попкой к моему опадающему члену. Мою руку, которой я его обнимал, он прижал к своему животу своими двумя ладонями.

Мой уже начавший успокаиваться член опять стал твердеть и нахально пробиваться между бёдер Юры. Он почувствовал это, чуть приподнял ногу и рукой направил моего сорванца себе в промежность. Мы лежали без движений и дремали. Мне не хотелось секса с ним сейчас. Даже мой член стал успокаиваться. Мне просто хотелось прижиматься и обнимать Юру. От его волос шёл умопомрачительный запах, каждая часть его тела влекла и возбуждала, а прикосновение к ним сводили с ума. Я боялся пошевелиться, чтоб не нарушить эту хрупкую гармонию. И опять я подумал, что за этого парня мог бы отдать очень многое в своей жизни. Думал ли о подобном Юра, не знаю. Мы с ним об этом предпочитали молчать...

страницы [1] [2] [3] [4]