Тридцатилетка (глава 3)

Часть 1

А тем временем в "Железном бароне" Богуслав слушал байки мещан, которые пугали один другого новыми злодеяниями банды, что завелась в здешних краях. Садовски прислушался, так как речь шла о дороге, по которой он планировал ехать в Рим.

Этьен уже рассказал Богуславу, что поедет вместе с курфюрстом в Рим. Богуслав не мог присоединиться к ним, но любовники договорились, что он и Зденек будут ехать за несколько километров от майнцского каравана, а во время ночёвки будет наступать время их услаждений.

Богуслав ухмылялся страшилкам простолюдинов - оказывается, кроме главаря разбойников, который никогда и никому не показывал своё лицо, в банде был ещё чернокожий, который отличался особой жестокостью. Мужики не уточняли, какой именно, но, судя по их перепуганным лицам, речь шла не просто о физической боли, а о чем-то исключительно греховном, про что эти тёмные люди боялись даже сказать.

Но не все. Уже через час высокий темноволосый симпатичный юноша лет восемнадцати из этой компании всего за 30 крейцеров оттопырил свою замечательную попку в ожидании Богуслава-младшего.

Богуслав-старший, который воспользовался тем, что его новый любовник Этьен собирался на охоту в замке, а старый любовник Зденек пошёл за провизией, решил попробовать свежего мяса. Сын вадуцкого сапожника Фабиан не впервой открывал свою дырочку для господ, которые постоянно ехали через его город то из Германии в Италию, то из Австрии в Францию.

Сурма, которая возвещала о начале похода на охоту, заставила Жака побыстрее вбить последние палки в своего любимого кузена Вернера и слить свою сперму просто в него; застенчивый Хартман вытянул свой хуй из Бертольда, который продолжал требовать "глубже, сильнее", и, подскочив с другой стороны, направил струю ему в лицо; две маленькие половинки солдата Адельхейма, который едва не треснули под напором огромного хуя капитана Мооса, теперь могли разорваться под напором рек спермы командира. И только Богуслав продолжал методично долбить своего проститута.

Все эти парни, по приказу графа, будут сопровождать курфюрста и его транспорт до границ графства, гарантируя безопасность дорогому гостю.

Ну, а Богуслав может полагаться разве что на свой скептицизм и неверие в басни мужиков про грозных бандитов да на верного Зденека и этого прелестного юношу, которому так понравился хуй Богуслава, а особенно то, что он сумел довести его до оргазма без рук - впервые в жизни, что он решил предложить чеху свои услуги спутника. Все же Рим перспективнее, чем Вадуц. Тем более Фабиан слышал, что нравы тамошних мужчин ещё более фривольные, чем у вырвавшихся из-под опеки своих жён путников, что денно и нощно шли через маленькую столицу из Севера на Юг.

***

Уже под утро, громко лязгнув цепями, солдаты подняли мост в графский замок, и сонный город потряс шум и гам охотников, возы которых, груженные дичью, грохотали по брусчатке. А сами дворяне и их слуги были испачканные, потные и усталые, но подозрительно бодрые. Это вино так действовало, которое лилось рекой во время всей охоты.

Даже старый курфюрст был как молодой. Но всё же, когда прибыл в замок, удалился в дальние покои, куда не доходил шум. То же сделал и хозяин - граф фон Хоэнемс. Молодёжь, а это около полусотни дворян и ещё столько же их слуг, остались предоставленными сами себе и решили продолжить ночь.

Были подняты графские слуги и повара - они потащили на кухню кабанов, лисов и фазанов, и пока молодёжь чистилась и переодевалась в парадное платье, дичь уже разделали и начали готовить.

Шум кавалькады, которая въехала в город, разбудил и хмельного Богуслава, гостиный дом которого находился слишком близко от замка. Как всегда возбуждённый с похмелья, парень возбудился ещё больше, представив, какая пьяная оргия сейчас начнётся наверху.

Но с осознанием этого его пронзила и вторая мысль: там же Этьен, и он точно не воздержится. Ревность испепеляла Богуслава, и чтобы хоть как-то забыться, он одной рукой нащупал возле себя тёплые ягодицы Зденека, а второй направил в его очко свой сочащийся член.

Зденек тоже был пьян, поэтому даже не проснулся. Тем более его дырочка ещё с вечера была разъёбанная Фабианом. После того, как Богуслав дважды трахнул будущего спутника, он решил познакомить его со Зденеком. Они понравились друг другу.

В этот раз Богуслав трахал недолго - короткими очередями, не выходя из Зденека. Он уже стал кончать, когда в замке - в комнате, отведённой Этьену, его французский друг начал входить в стеснительного Хартманна. Парень, что ещё вечером боялся значительно меньшего хуя Бертольда, был готов принять в себя гигантский болт Этьена.

Всё дело в том, что, гоняясь по полю за соколами, Хартманн зацепился за куст и слетел в овраг, а так как за ним бежал Бертольд, то он навалился на друга. Ощутив под собой желанное тело, тяжело дыша, он стянул с него лосины и обнажил попку. Нелленбург понял, что его ожидает, и попытался вырваться, но в этот раз Кибург был непреклонен. Он просто вжал друга в землю, и его головка начала тыкаться в девственную дырочку Хартманна.

Времени у них было ещё меньше, чем в замке, потому Бертольд очень быстро растянул тугенькое очко любовника и вошёл в него по самый корень. Они делали это в полной тишине. Только где-то вдалеке слышались крики охотников и тяжёлое дыхание парней.

Вспоминая сейчас тот овраг, Хартманн с нетерпением расставил пошире ноги и наклонился, упёршись руками в колонну: "И почему я был такой дурак и раньше не попробовал?" Молодой Нелленбург был благодарен своему другу, что тот подобрал именно такую технику, именно такой темп. Возможно, с другим ему бы и не понравилось в роли девушки, а так Хартманн дрожал в ожидании вторжения француза.

Тем временем Бертольд, сбросив с себя всю одежду, лёг под хуй Хартманна, который уже истекал смазкой, и захватил его губами. Нелленбург не знал, на чем сосредоточиться - на тёплых губах Бертольда или на горячем хуе Этьена, который уже начал своё вхождение.

Но всё же Хартманн не рассчитал мощи француза. Когда Этьен ввёл половину хуя, гримаса боли исказила лицо юноши. Его член начал опадать, и даже рьяные движения губами Бертольда не смогли заставить его снова налиться силой. Тело парня покрылось холодным потом. Он уже пожалел, что не продолжил свои упражнения с Бертольдом, а позарился на ласки этого иностранца.

Шевалье, конечно, мог бы не обращать внимания на страдания Хартманна, но быстро прикинул, что парни будут их сопровождать аж до итальянских земель, до озера Комо, а это 250 километров, при их гружености - 5-7 дней дороги. И он собирался воспользоваться ими ещё не раз. Потому надо быть понежнее.

Этьен остановился, вынул свою палку, встал на колени и начал делать то, чем был известен далеко за пределами Парижа, - прошёлся язычком по колечку парня, скрутив его в трубочку и постарался засунуть как можно глубже. Тепло бархатного язычка успокоило боль Хартманна. Он наконец выдохнул и раскрыл своё очко. Его фаллос снова поднялся и начал таранить горло Бертольда, при этом его яички громко били друга по подбородку.

Занятый ртом друга, Хартманн не сразу понял, что язычок сменили два пальца. Но когда Этьен вставил три, молодой сокольничий напрягся. К нему вернулся страх боли. Правда, шевалье не спешил, и это немного успокоило юношу. Он аккуратно растягивал щель, и когда она открылась достаточно широко, запустил уже четвёртый палец. Хартманн снова остановился, но, уже зная, что француз не причинит ему больше боли, продолжил долбить Бертольда.

Дождавшись, когда Нелленбург начал дёргаться в конвульсиях и сливать в горло Кибурга д`Альбре, француз обнял его за поясницу и резко ввёл свою ужасающую морковь в парня под самый корень.

Этьен все правильно рассчитал: оргазм, который переживал в эту минуту Хартманн, затмил пусть и не такую сильную, как в первый раз, но всё же боль.

Когда сокольничий отошёл и посмотрел вниз на обкончанное лицо напарника, он был крепко приколот к телу француза. Его задний проход уже привык к чужестранцу, и боль начала меняться на волну наслаждения: Этьен не терял время даром и подобрался уже к самой простате юноши.

- Ну, какого черта стоишь? - со злостью прошипел Хартманн.

Часть 2

Этьен понял, что парень готов.

Но теперь он разозлился на этого молокососа-недотрогу, который заставил его так долго подбираться к нему. Этьен начал резко трахать парня. Тот выгнулся и застонал. Он сам подался попкой навстречу огромному члену, которого совсем недавно так боялся. Шевалье начал с лёгкостью двигаться внутри юноши. Ему нравилось ощущать, как пульсируют его мышцы, видеть, как он изгибается, как стонет под натиском его проникновений. Хартманн оказался интуитом: он не знал, но понял - чтобы получить больше удовольствия, надо подмахивать попкой. И вот через минут пять остервенелой ебли он уже сам насаживался на французский багет. В какой-то момент сокольничий просто отключился - на несколько секунд, но его тело обмякло, и его подхватил Этьен, а из члена парня стрельнула сперма. Бертольд далеко не отходил и тут же направил поток себе в горло, а когда Хартманн пришёл в себя, уже спокойно взял в рот его головку и высосал её до последней капли.

- Спасибо вам. Обоим. Это были самые увлекательные и счастливые сутки в моей жизни, - сказал Хартманн, опустив глаза.

К нему вернулась стыдливость.

Этьен только улыбнулся краем губ. Он обожал распечатывать такие девственные попки. Он знал, что его, первого мужчину, будут помнить до конца жизни, и это ему льстило.

Этьен хлопнул Хартманна по голой попке и лёг на кровать, на спину. Его член уже опал, но даже в таком состоянии вызывал восхищение. Усталый от охоты и секса, француз закрыл глаза. Он собирался задремать. Но вдруг почувствовал, как его шланг накрывает что-то тёплое и мягкое. Открыв глаза, шевалье увидел озорное лицо Бертольда, который сел промежностью на его член, который мгновенно отреагировал и уже тёрся между ног второго - ещё неудовлетворённого парня.

Бертольд елозил на члене старшего парня, и его собственный при очередном скольжении в сторону Этьена достигал его груди. Тот, долго не думая, поднялся на локтях и начал ловить хуй сокольничего ртом. Кибурга заводило, что этот - уже мужчина, так смешно домогается его. Но он был слишком возбуждён, чтобы долго играть. При очередном скольжении по уже мокрому стволу Берт приподнял влитую в живот палку и без всяких прелюдий начал опускаться на неё.

Ему было не так больно, как полчаса ранее его другу, так как он уже попробовал сегодня 21 сантиметр Хартманна, а тут было немногим больше - 23. Два сантиметра больше и четыре, как в случае с Нелленбургом и д`Альбером - это все же существенная разница для девственных попок.

Бертольду ничего не нужно было от Этьена, кроме его палки. Он сам насаживался на неё и выводил её из своей попки, регулировал глубину проникновения и скорость. Шевалье это даже забавляло. Он наслаждался, смотря на блаженное лицо Бертольда. А сзади них, внимательно наблюдая, как очко друга эластично тянется по огромному хую, дрочил уже снова бодрый Хартманн.

Этьен уже готовился к своему второму оргазму за последний час, наслаждаясь таким сладким бездействием и будучи уверен, что на сегодня сюрпризы закончились.

Но тут Бертольд соскочил с члена француза и, не дав ему опомниться, забросил его красивые, длинные и накачанные ноги себе на плечи, открыв таким образом доступ к мирно отдыхающей дырочке.

На лице Этьена пробежала тень удивления наглостью парня. Что ж, такому уверенному юному мужчине не грех и отдаться. Шевалье послушно пустил 19 сантиметров парня в себя и, чтобы усилить его оргазм, при каждом проникновении его хуя сжимал своё колечко. Бертольд так увлёкся такой тугой щелью, что только ойкнул, когда в его собственную ворвался горячий хуй Хартманна.

Бертольд за последние сутки пережил множество прекрасных минут, но только теперь понял, что значит фраза "на седьмом небе от счастья". Это когда одновременно он ебёт прекрасного мужчину и его трахает молоденький друг.

Они втроём кончили практически одновременно, с небольшим интервалом в 30-50 секунд, и теперь уже точно завалились спать, лежа друг на друге, так что никто бы и не разобрал, где чьи ноги-руки, разве что по членам их бы идентифицировали.

Когда после обеда Этьен с виноватым взглядом зашёл в комнату Богуслава, тот уже посерел от ревности. Зденек пытался развеселить хозяина, но тщетно. Даже кривая улыбка не пробегала по его лицу. Только дверь открылась - Горак молча вышел.

Этьен закрыл дверь на защёлку, подошёл к столу, развернулся спиной к любимому и сбросил сначала камзол. Он специально надел самую тонкую свою рубашку, чтобы прекрасная спина сбила первую волну агрессии Богуслава. И ему это удалось. По крайней мере, тот закрыл рот с застрявшей там руганью и решил подождать, что будет дальше.

На пол полетела и рубашка. Шелковистые длинные волосы Этьена спадали на его сильные плечи, а мышцы на спине напряглись от волнения. Сегодня Этьен надел лосины самой низкой посадки, которые у него были, и Богуслав впился взглядом в две ямочки ниже спины. Но это продолжалось недолго, так как француз вызывающе выставил назад свою попку и начал спускать по ней лосины. Когда его ягодицы вызывающе сверкнули своей упругостью, Богуслав сорвался, подскочил к шевалье, грубо нагнул его к столу и вогнал в тело свой дымящийся хуй. Тот провалился очень легко, к несчастью Этьена - в его заднице хлюпала сперма Бертольда. Богуслав зарычал от ревности, ненависти и любви. Он схватил волосы Этьена и со злобой потянул голову назад, так что у парня выступили слёзы на глазах.

- Те-бе ма-ло ме-ня? - задыхаясь от злобы, шептал Богуслав между каждым ударом хуем.

Этьену было больно, но, с другой стороны, ещё никто так с ним не делал, и такая грубость начала его возбуждать.

- Ты шлюха, ты запомнишь это навсегда, - орал Богуслав.

Он не трахал, он терзал это прекрасное мускулистое тело.

Через минут десять злость начала уступать место наслаждению. Этьен уловил смену настроения, остановил рукой Богуслава, взобрался коленями на стол в позе лягушки, широко раскинув ноги, и, подавшись попкой далеко назад, предоставил другу полный доступ к своей дырочке.

Богуславу стало стыдно за свою ярость, и он пытался трахать уже намного нежнее. Когда он начал биться в конвульсиях, Этьен быстро опустился на колени и подставил своё лицо. Упав возле любовника, Богуслав прошептал:

- Если ты будешь изменять, я буду ебать тебя очень жёстко.

- Договорились, мне такое наказание нравится, - отшутился Этьен.

- Сука, - улыбнулся Богуслав.

Этьен не врал: ему очень понравился жёсткий секс, и он ещё больше влюбился в этого угрюмого и серьёзного парнишку.

- А чем ты будешь расплачиваться за свои измены? - уже серьёзно спросил Этьен.

Богуслав сразу потупил глаза.

- Да перестань, я прекрасно понимаю, что ты будешь ебаться, как кролик, даже в ближайшую неделю, пока я буду на небольшом расстоянии, а что уже говорить про долгие разлуки, а они же будут, - продолжал Этьен.

- Я могу научиться полностью заглатывать твой хуй, я дам тебе ебать себя в горло, - набрался смелости выговорить это Богуслав.

- Хм, это, конечно, поступок, но всё же главное ты боишься сказать.

- Нет. Этого не будет. Никогда.

- Ты эгоист, ты же понимаешь, что я тоже хочу быть сверху?

- Да, но я не могу. Даже нечего говорить.

- Хорошо, тогда мои условия. Когда не меня, а я буду трахать - не смеешь выдвигать какие-то претензии. Это раз. И два: все же я должен иметь хоть надежду без надежды. Ты дашь выебать себя, когда сделаешь что-то такое, что только таким способом сможешь искупить. А что это будет - решишь сам, я не буду ставить условий.

***

Юный Винцензо, курьер Папы Павла V, вбежал в роскошный дворец Боргезе - главную достопримечательность христианского Рима, который должен был затмить славу языческой империи.

Его начали строить шесть лет назад - на территории 80 гектаров. И парк, и саму виллу украшали античные статуи, которые ваял Пьетро Бернини - отец славного Джованни Бернини.

Виллу Боргезе строил племянник Павла V - Шпионе Боргезе. Он вырос практически в нищете, но в 1605 году его дядя стал Папой римским. Парню тогда шёл 27 год. Сейчас ему 41 - он кардинал и секретарь Ватикана, то есть премьер- министр.

В отличие от своего заскорузлого дяди, который осудил книгу Николая Коперника, Шпионе был чувствительной натурой. Он собрал самую большую с времён Римской империи коллекцию полотен, скульптур и утвари. Слыл покровителем искусств и... художников.

Как раз в момент, когда Винцензо вбежал в дворец, Шпионе "покровительствовал". Курьер застыл в портике здания, куда доносились звуки аж из кабинета кардинала. Парень не первый год служил при Святом Престоле и сразу понял, что они означают.

Большой турецкий парень, тридцати лет, под два метра ростом, волосатой грудью, стальными ногами и натянутыми на руках мускулами, как корабельные верёвки, стоял согнутым наполовину. Молоденький художник лет двадцати, откуда-то из Северной Европы, потому что аж светился белизной, небольшого роста, но с огромным хуем 20 см, пробивал турецкое очко.

Это было желание кардинала - прервать рисование с натуры, чтобы насладиться диким трахом двоих таких разных по происхождению, внешнему виду и возрасту парней. Кардинал сидел на стуле, задрав мантию, широко раскинул ноги и наяривал свой член.

Часть 3

Ахмеда месяц назад Шпионе подарили берберы, которые взяли его в плен, захватив корабль, где он был капитаном. Когда кардинал приказал ему раздеться, то не сдержался и прикоснулся к этому великолепному телу, что излучало силу, агрессию и страсть. Месячное воздержание под постоянным контролем - и днём и ночью, так что даже подрочить не было возможности - сказалось моментально. Рука кардинала ещё не спустилась даже на каменной заросший живот, как его ствол налился кровью, заставив присвистнуть даже бывалого Шпионе: двадцать пять сантиметров, никак не меньше, он один только раз видел такое копье - у негра. Прошёл месяц, но кардинал так и не набрался мужества сесть на этот хуй, зато по несколько раз в день обслуживал его ртом.

Неделю назад к Шпионе привели голландского парня, имя которого он даже не запомнил, потому что после первого же вечера, когда тот набросал портрет кардинала, а его преосвященство накинулось на палку юноши, он его перекрестил.

Теперь этот темпераментный голландский художник, что мог дать фору любому горячему итальянскому пареньку, назывался Торелло. То есть "молодой бык".

Он так яростно выебал кардинала, что уже на следующий день тот решил положить под него Ахмеда. Шпионе обожал смотреть, когда хрупкие юноши трахают сильных мужчин. Секретарь Ватикана и сам был мускулистым, с хорошо развитой фигурой, упругой попой и крупными яйцами. Член у него был не слишком большой - семнадцать сантиметров, но так как священник больше любил стоять раком, то особой роли это не играло.

За неделю, что прошла, Ахмед - отец троих сыновей и муж двух жён, понял, что не может жить без хуя этого паршивого белобрысого парнишки, которого если бы встретил в бою, то переломал бы одной рукой. Вот и сейчас непонятно, у кого было больше азарта. Казалось, что после получасовой ебли Торелло уже устал - он хотя и бычок, но все же ещё молоденький, и его темп был не такой активный, как у Ахмеда, а турок сам яростно двигался задницей навстречу парню. Он стонал, будто последняя шлюха, и только орал:

- Глубже, вдолби его сильнее.

Ещё миг - и оба застыли. Это был последний толчок Торелло - прямо в простату Ахмеда. В тот момент, когда художник залил задницу своего натурщика вязкой и густой спермой, у модели из хуя тоже брызнул сок.

Осталось только кардиналу подойти к парнями, и после минуты дрочки он залил спину Ахмеда и лицо Торелло.

И только услышав последние крики, который означали - всё, конец, в кабинет постучался Винцензо.

Полуголый кардинал так и не опустил сутану, а парни продолжали лежать друг на друге, обмазанные спермой. Шпионе поднял на звук голову с затуманенным взглядом и прошептал:

- Тебе чего?

- Монсеньер кардинал, Его Святейшество прислало меня с важным и срочным поручением, - сказал Винцензно, протянув Шпионе сувой с папским сургучом.

Тот протянул руку, чтобы взять письмо, и залюбовался фигурой этого мальца. Он давно просил Павла V отдать ему Винцензо. Парень был не просто симпатичным, он был прекрасным - большие голубые глаза, столь нетипичные для римлян, намекали, что с его мамой погулял какой-то северный варвар, их украшали густые и длинные ресницы, которые придавали юноше женственности. Но в то же время острые скулы и высокий открытый лоб чётко давали понять, что из этого парня получиться хороший воин. Его фигура только начинала формироваться - ещё не атлетическая, но уже гимнастическая, с хорошо развитыми мускулами.

Павел V не давал разрешения Винцензо перейти к Шпионе, хотя тот и сам был не против - он понимал, что возле старика ему ещё долго ждать своего времени. Другое дело молодой и авантюрный кардинал, который был известен своим покровительством юношам. Винцензо знал истории, когда ребята, которых секретарь Ватикана брал под свою опеку в его возрасте, уже выросли и кто получил дворянство, кто корабль, а кто даже настоятелем монастыря стал.

Раздев парня сначала глазами, Боргезе не сдержался и, как это делал уже не раз, схватил его за руку и так резко притянул к себе, что Винцензо упал ему на грудь. Шпионе поднял его своей крепкой рукой за подбородок, притянул к своим губам и глубоко поцеловал. Другую руку запустил в короткие брюки парня и начал ласкать его бархатную и нежную попу.

Винцензо знал, что ему делать дальше: он помог кардиналу снять с него штанишки и начал медленно насаживаться на его член. Его собственный ствол уже истекал смазкой и пачкал живот кардинала. Курьер начал прыгать на кардинальском хуе, как на лошади, крепко обняв Боргезе за шею. Он то учащал темп, то сбавлял его. Яйца парнишки, которые громко хлопали, привлекли внимание Ахмеда и Торелло, которые уже пришли в себя и начали друг другу ласкать члены - сначала руками, а потом, удобно разместившись между ног, и ртами.

Через минут десять Винцензо перестал себя контролировать. Сначала он начал постанывать, но когда нашёл угол, под которым член кардинала оптимально доставал до того места, от которого шла дрожь по всему телу, уже орал.

- Кончаю, - прошептал кардинал, и парень быстро слез с его инструмента, встал на колени и еле успел открыть рот, чтобы сперма Боргезе затопила его.

Кардинал запустил руку в густые и кучерявые волосы Винцензо и погладил его, а когда в попу Винцензо вошёл Торелло - придерживал его голову, иначе малыш бы не устоял под напором этого голландского бычка.

От увиденного у кардинала сорвало крышу, и он решился на страшное. Боргезе дал недвусмысленный знак Ахмеду. Тот аж опешил, прекрасно понимая, чем все это чревато. Но подчинился.

Когда головка страшного размера, ранее не виданная Винцензо, коснулась его хотя и разъёбанной, но всё же против такого гиганта миниатюрной дырочки, тот задрожал и поднял глаза, полные слез, на кардинала.

Боргезе ответил ему холодным взглядом. Сейчас в нем проснулся зверь.

Ахмеду было жаль этого юнца, он пытался сделать всё очень нежно. И что удивительно - этому грубому турку это удалось. Он входил сантиметр за сантиметром, лаская при этом рукой яички и член Винцензо, который снова стоял. Эластичное очко парня, которое только что растянули, хотя и с трудом, но расширялось всё больше. Большущий член Ахмеда коснулся его простаты раньше, чем полностью вошёл в парня. Наслаждение, которое с головой накрыло Винцензо, перекрыло боль.

То, что начал вытворять Винцензо, заставило открыть от удивления рты Торелло и Шпионе. После того как он полностью принял турецкий хуй и привык к нему, он начал сам себя трахать об Ахмеда. Мужик просто крепко стоял на коленях, пока об его живот с бешеной скоростью билась попка Винцензо.

Но Ахмед, у которого последний полноценный секс был ещё перед выходом в море с женой, не мог долго себя сдерживать - он схватил Винцензо под ноги, вместе с ним встал на ноги и начал долбить парня на весу.

Стоило ему только коснуться головки курьера, как тот брызнул целой рекой спермы, задев и Торелло, и Шпионе, у которых отнялась речь от происходящего.

Тело Винцензо уже обмякло, а ненасытный Ахмед продолжал его долбить ещё минуты три, пока сам не кончил так бурно, что сперма вытекала из задницы юноши по его ногам.

- А вот теперь почитаем письмо, - сказал кардинал.

Папа Павел V приказывал своему племяннику срочно выехать в Милан для встречи курфюрста Майнца. До Ломбардии его сопровождает стража графа Вадуца, но Милан был под властью испанского губернатора. А Папа знал про холодные, если не вражеские отношения курфюрста и короля Испании. Ко всему прочему, и Ватикан, и Мадрид через своих шпионов в Лувре уже знали и о тайной миссии посланника Луи XIII.

Павел V не хотел инцидентов - испанцы не посмеют совершить провокацию, если курфюрст будет под охраной его племянника.

Нельзя сказать, что поручение дяди пришлось по душе Шпионе, ведь у него были другие планы, чем переться черт знает куда, но разве смел он возражать?

Приятным бонусом разве что стал приказ Папы взять с собой Винцензо, чтобы в случае экстраординарной ситуации отправить его с посланием в Рим. Только этот смышлёный паренёк знал все пароли, всех агентов, всю шпионскую сеть Павла V в Италии. Только ему он доверял, потому и не отпускал от себя.

- Винцензо, ты едешь со мной. Да-да, Ахмед, ты с Торелло тоже, - добавил с улыбкой кардинал, поймав вопросительный взгляд турка.

***

Хотя городок Роттэнбрюннер находился в швейцарском кантоне, имперские князья, к которым относился и граф фон Хоэнемса, потомки которого получат титул князей Лихтенштейна, пользовались привилегией экстерриториальности. Собственно, как и курфюрст.

Но небольшой отряд курфюрста фон Кронбернга всё же не справился бы с нападением разбойников, которые промышляли аж до миланской границы. В отличие от молодого и беспечного Богуслава Садовски старый архиепископ не решил не испытывать судьбу и поверить в страшные сказки про ужасных грабителей, потому с радостью согласился на военное сопровождение вадуцкого графа.

Уже под вечер хорошо вооружённая кавалькада переправилась через речку Хинтерайн и направилась к раннесредневековому замку Хохювальд, в котором ещё крестоносцы останавливались.

Часть 4

Напряжение наконец спало. Даже такие опытные воины, как капитан Моос, всё же остерегались этих чёрных гор, которые угрожающе нависали над узкой дорогой целый день. Моос сразу оценил стратегически проигрышное положение - в случае нападение их бы разбили в считанные минуты.

И путники могли бы убедиться, что опасность была невыдуманная, если бы уже под самим городом подняли глаза. Тогда они могли бы в густых зарослях увидеть блеск четырёх глаз и услышать тихий разговор двоих мужчин, закутанных в плащи, так что только глаза их были видны.

- Может, всё-таки рискнём? - спросил первый голос с металлическими нотками, которые выдавали в нем особу высокого происхождения, с малых лет наученную разговаривать приказами.

- Господин, соблазн очень велик, но Бог нас испытывает. Ещё не время. Они ещё полны сил. Чем дольше они будут ехать, тем больше уставать. Ближе к границе они дойдут до кондиции, и мы легко возьмём их. Не надо крови - нам могут простить грабёж, но не физическое насилие.

Первый мужчина задумался и решил, что слуга прав: как бы не манили сокровища - а главарь знал, что в сундуках везут в Ватикан несметные богатства - лучше подождать. Впереди ещё четыре-пять дней дороги.

- Хорошо, дай отбой ребятам - пусть отдыхают. И помоги мне. Я перенапряжён, готовился к стычке, мне надо расслабиться.

Второй мужчина свистнул особым способом - в ближайших кустах что-то зашевелилось; это наёмники, которые решили теперь работать на себя сами, отползали к лагерю, где стояли последний месяц.

И только после этого парень подошёл к хозяину, встал на колени и стянул с него кожаные штаны - на волю вырвался увесистый член. Парень взял его в рот и начал сосать, но очень быстро его язычок дошёл до яиц, а пальцы нащупали дырочку хозяина.

- Выеби, - коротко приказал мужчина.

И второй послушно приставил к его очку двадцать пять сантиметров чёрного болта. Это был именно тот негр, с тем инструментом для пыток, которого все боялись и о котором сочиняли легенды.

Но только не главарь банды.

Наоборот, он в предвкушении упёрся в сосну, широко расставил ноги и оттопырил попку. Его растянутая постоянной еблёй дырочка легко приняла член слуги, который очень быстро, зная дорогу, тыкнулся в простату. Негр быстро набрал необходимый темп, и хозяин уже был готов плеснуть на дерево, как вдруг вдали на дороге показалось три силуэта верхом.

Сперма вырвалась наружу, а глаза главаря зажглись, вместе стона из него вырвалась ненависть:

- Чех.

Главарём банды был стеснённый в средствах племянник графа Каспара фон Хоэнемса барон Вольф Дитрих фон Рейтенау, экзотическим для здешних краёв ёбарем - Мауро. Барон ненавидел чехов и, не дав негру закончить, приказал свистеть остальным членам банды и захватить Богуслава Садовски.

Быстро натянув штаны и даже не вытерев обкончанный член, Вольф, не дожидаясь помощи, кинулся с горы на дорогу, за ним помчал верный Мауро.

Богуслав был так удивлён, что сказки о чёрном монстре оказались правдой, что не успел даже вытянуть оружие. Барон черканул ему саблей по левому боку, схватил за шею и стянул с лошади.

С Фабианом негру было управиться ещё легче - он хотя и был храбрым юнцом, городским хулиганом, но все же простым мещанином без военного опыта.

А вот Зденек быстро оценил ситуацию - остальная банда только приближалась к дороге. Те двое первых нападающих ещё несколько секунд будут заняты, но помочь Богуславу он не сможет, а если попробует уйти от погони и предупредит о случившим Этьена, то они организуют контратаку и отобьют Богуслава. Молодой дворянин пришпорил коня и быстро ушёл от погони пеших бандитов.

Барон орал на своих лесных гвардейцев, что так долго копошились и дали уйти третьему. Но быстро успокоился, ведь знал, что больших сил для их преследования не было до самой границы, а от остальных их надёжно защищала плохая слава.

Особенно плохая слава о большом чёрном члене.

Даже Богуслав, из бока которого текла кровь, удивлённо поднял глаза на ещё полустоячий хуй негра, который отчётливо виднелся через охотничьи штаны с откидными передом и задом. Особенность этого покроя позволяла легко справлять нужду - просто отстегнув пуговицы возле пояса, на которых крепился кусок ткани треугольной формы. Да, их было легко снимать, но тяжело застёгивать назад, и в спешке погони Мауро из трёх пуговиц застегнул две, но одну из них очень ненадёжно, в пылу боя она слетела и открыла лобок Мауро с полустоячим чёрным шлангом.

Барон перехватил взгляд Богуслава.

- Что, грязная богемская свинья, нравится? Мы тебя сегодня им убьём. Жаль, что твой дружок убежал - придётся тебе одному огребать за сожжённый твоим чешским отродьем мой замок.

Глаза совсем не робкого Богуслава наполнились страхом. Он в принципе не мог допустить, чтобы его трахал мужчина - ту историю со Зденеком он вычеркнул из памяти, это было не желание, а необходимость искупить вину; а когда представил, чем именно его будут сегодня ночью ебать, то пожалел, что его не прикончили на месте.

Такой позор и такую боль гордая душа этого юноши не могла вынести.

- Пожалуйста, я не сделал тебе ничего плохого, если мои соотечественники причинили тебе вред - прошу извинения за них, у меня есть немного золота...

- У тебя было золото, теперь оно наше, - перервал Богуслава фон Рейтенау и дал знак Мауро обыскать чеха и забрать у него мешок с деньгами.

После этого Богуслав понял, что все его попытки тщетны, правда, Мауро, который знал снадобья, обработал рану молодого дворянина. К счастью, это действительно была только царапина. Негру стало жаль этого парня - его сверстника, очень смазливого, который сразу запал ему в душу. Но он отогнал от себя мгновенную слабость, так как понимал, что должен сделать ночью с этим прекрасным телом. Фон Рейтенау перехватил этот жалостливый взгляд, и к ненависти прибавилась ревность. Он рявкнул Мауро:

- Не сильно старайся, он всё равно сдохнет. Завтра же к утру, после того как помучается. Фон Рейтенау ещё ни одного богемского или моравского ублюдка не оставил в живых!

Если бы это был не негр, то можно было бы сказать, что он побледнел при таких словах - Мауро очень хорошо знал всё о силе ненависти и жестокости своего хозяина и любовника.

А тем временем, пока пленных со связанными руками толкали под горку в лесной лагерь, загоняя до смерти лошадь, Зденек мчался к Роттэнбрюнеру.

Он приехал в глухую ночь. Этьен, не дождавшись Богуслава, уморённый дорогой, уснул. Зденек разбудил его страшным стуком, от которого чуть не проснулся весь постоялый двор - в замке нашлось место только курфюрсту и нескольким слугам.

Пока Зденек рассказывал все Этьену, который наспех натягивал на своё прекрасное голое тело одежду попроще, сын вадуцкого сапожника Фабиан приготовился принять свой первый бесплатный хуй.

Но не это его пугало, а то, что это должен был быть не один член. Сразу тринадцать мужчин (из верной гвардии барона днём при дворе и банды в ночных Альпах) надрачивали свои члены возле большого костра.

Богуслав с ужасом ожидал своей очереди, лежа в палатке за несколько метров от костра. Ему было все очень хорошо слышно. Но если сначала Фабиан огрызался, матерился и рычал от боли - мужики его не собирались щадить, то где-то через полчаса - минут сорок Богуслав услышал совсем другие звуки. Вместо рычания ненависти - стон. Сначала невнятный, как будто парень всхлипывал, а чем дальше, тем более отчётливо были слышны в этих звуках страсть и даже нетерпение.

Прелестное тело молоденького и сладкого парнишки не оставило равнодушным ни одного солдата, большинство из которых, конечно, были женатыми самцами. Но они так проголодались за эти месяцы в лесу без женских утех, что сейчас видели перед собою не молодого мужчину, а прекрасную восемнадцатилетнюю девушку.

Фабиан лежал на спине на наспех сколоченном походном столе, с которого смели остатки трапезы. Уже пьяные мужчины по одному подходили к парню, толкались и лезли без очереди - брали его под коленями, забрасывали ноги на плечи и со всей дури врывались в дырочку, которая была уже до такой степени разъёбанной, что парень не ощущал больше никакой боли, а только с нетерпением ожидал, когда очередной член воткнётся в его простату.

Его всегда интересовало, откуда же появляется это прекрасное чувство внизу живота, что заставляет снова и снова переступать через своё мужское эго и ложиться под парней. Ведь Фабиан, где-то глубоко в душе, для себе давно уже понял, что он делает это не только ради денег. Ему просто это нравится.

Тринадцать мужчин - это много, и пока доходила очередь до следующего, остальные вливали в себя вино. Очень быстро вся банда была мертвецки пьяна. Поэтому последние тормоза отключились.

Фабиана как раз накачивал своим мощным хуем симпатичный белокурый, с длинными волосами и такими же ресницами Вильгельм. Он был младшим в банде. Год назад он сбежал из монастыря, где и причастился к мужской любви. В отличие от других он пил мало, потому ебал парня медленно, растягивая удовольствие, добираясь до самых скрытых точек.

Вильгельм так предался страсти, ему так понравился этот смазливый парнишка, что забыл, среди кого он находится. Эти мужланы уже давно ему надоели, и он хотел убежать от них, как раньше из монастыря. Но куда? Тем более, они очень часто обеспечивали ему такие моменты, как сейчас. А где он ещё получил бы столько удовольствия? Но его размышления прервали. И напомнили, что он тут всё же не равноправный. За все надо платить.

- А ну, парень, давай порадуй старших товарищей, - просипел еле стоящий на ногах сорокалетний Альфред.

Он хлопнул парня по попе, содрал с него приспущенные штаны, плюнул на свой член и резко вошёл в Вильгельма, раскурочив его белоснежное тело.

Часть 5

Вильгельм ненавидел Альфреда. Тот его любил, но парень не отвечал взаимностью. Потому Альфред часто насиловал его. И только заступничество фон Рейтенау не давало Альфреду сделать Вильгельма своей походной женой - вдобавок к прелестной Маргарет, которая ждала его дома и воспитывала троих отпрысков.

Альфред так мощно протаранил Вильгельма, что тот от боли завыл, понятое дело, утратил инициативу и просто завалился на Фабиана.

Но его хуй не опал, ведь голова парня упала на плечо Фабиана, тот наклонил голову к его шее и нежно поцеловал её. Вильгельма как будто током ударило. Он понял - это любовь. И, кажется, взаимная.

После этого парни уже не обращали внимания на остервенелые толчки Альфреда, который заставлял дырочку Вильгельма гореть. Фабиан даже для себя отметил пикантность ситуации: хотя в нем хуй Вильгельма, но по сути ебёт его Альфред, а его младший партнёр просто передаёт эти толчки. Зато всю свою страсть он сосредоточил на губах и язычке Фабиана. Тот не привык, что мужчины так много могут целоваться, у него всё было быстро и жёстко, но тут этот прекрасный юноша раскрыл ему новые прелести такой любви.

Тем временем пьяные мужики уже разбились кто по парам, а кто и группами по три-четыре человека. Опушка, на которой стоял лагерь, опустела: развратники оккупировали палатки, повозки, а самые трезвые пошли в гущу леса, в кусты. И только стоны со всех сторон извещали о том, что веселье в самом разгаре.

Кончив просто в Вильгельма, влив в себя ещё литр вина, пошёл за новыми приключениями и Альфред.

Наконец-то освободившись от хуя Альфреда, на грудь Фабиана взобрался Вильгельм:

- Открой, пожалуйста рот, - тихо попросил он парня.

Тот беспрекословно подчинился. Он уже понял: в их паре, хотя он старше и опытнее, главным будет вот этот прекрасный чертёнок. Вильгельму хватило три раза провести рукой по своему стволу, чтобы с диким криком, который даже заглушил какофонию стонов на поляне, разрядиться на лицо Фабиана.

Парень кончал долго, бился в конвульсиях, заливал лицо парня, его шею и волосы, Фабиан крутил головой и шире открывал рот, пытаясь поймать побольше нектара любимого.

Когда Вильгельм слил, то упал на грудь Фабиана, который восхищался мышцами партнёра - хотя это был молодой мужчина, но все же уже был хорошо сложен. Сам же Вильгельм был худенький, с ещё неразвитыми формами, отчего Фабиану хотелось его крепко обнять и защитить.

На несколько секунд Вильгельм закрыл глаза, но тут вспомнил, что Фабиан не кончил. Он быстро спустился к вкусной палке парня, которая аж горела, и захватил её своим тёплым и мокрым ртом.

Тут уже Фабиан утратил контроль над собой - он просто вошёл в горло Вильгельма. С парнишкой такое делали впервые: старшие, даже Альфред, берегли его от травматического секса. Но он не растерялся - начал подстраиваться под хуй Фабиана и хотя хрипел, а изо рота капала слюна вперемешку со спермой, ему удалось взять эту дубинку под сам корень.

Сын сапожника кончил просто в желудок маленького бандита. И только после этого они, голые и испачканные спермой, крепко обняли друг друга и слились в долгом поцелуе.

Тем временем Богуслав прислушивался к звукам, которые доносились в палатку, и всё пытался по ним определить своё положение.

Дикая оргия, которую он определил по стонам и крикам, его пугала, ведь он понимал, что в любой момент пьяная братва может вспомнить о нём. Эта мысль бросала его в холодный пот. И он был благодарен Фабиану, который пока принимал весь удар на себя.

Но было ещё кое- что. То, что смущало Богуслава, заставляло его краснеть и отгонять от себя дурные мысли.

Его ствол предательски напрягся в ответ на крики Фабиана. Богуслав закрыл глаза и представил, как его друг по несчастью принимает в себя болты пьяных мужиков. Ему было стыдно за такую реакцию. Но ведь он и сам любил жёсткий секс, который давал ему ощущение власти над партнёром.

Но когда крики Фабиана сменились на стоны удовольствия, Богуслав не сдержался, и так как его руки были связаны не сзади, а спереди (непростительная, кстати, ошибка его захватчиков), то он положил свою ладонь на внушительную и твёрдую, как камень, горку.

Его животворящая палка отреагировала мгновенно - на месте прикосновения образовалось мокрое пятно от смазки. Чех откинул голову и вместе с тем дурные мысли: "Если Фабиану сейчас уже хорошо, то почему я должен чувствовать себя подлецом?"

Пока руки гладили его внушительный инструмент, с красивого, даже прекрасного лица молодого мужчины исчез страх. Под стоны Фабиана и собственное удовлетворение он преобразился и забыл о том, что его ждёт.

Но реальность, увы, была сурова. И она жестоко вторглась в грёзы Богуслава.

Штора палатки резко распахнулась, и властным шагом в неё вошёл закутанный в длинный плащ Мауро. Дворянин даже не успел убрать руку со своего бугра и блаженную улыбку с лица.

Мауро лукаво улыбнулся. Богуслав при этом застонал от отчаяния. В его голове пронеслась тысяча мыслей.

Сейчас его изнасилует этот негр. Этот грязный недочеловек. Мусульманин. Его достоинство - мужчины, дворянина и христианина - будет унижено многократно. Кроме того, это будет сделано особенно зверским способом. Богуслав помнил этот ужасный член, он уже достаточно видел мужских хуев, чтобы определить его размер в стоячем положении. И он испугался - теперь не только из-за душевной, но и физической боли, которую ему предстояло испытать.

- Лучше просто убей меня, - достаточно громко сказал Богуслав.

Мауро не двигался и продолжал изучать Богуслава. Его первое впечатление оказалось верным: этот парень был чертовски красив. Если бы не широкая грудь, что тяжело вздымалась, и накачанные ноги, что проступали сквозь обтягивающие лосины, можно было бы сказать, что перед ним просто прелестная девушка.

Богуслав понял, что именно в этот момент изнасилование ему не грозит: если бы негр хотел овладеть им, он уже бы это сделал. Взял бы его грубо, а не изучал, как пряник на рождественской ярмарке.

Быстрый ум парня ему подсказал, что у него ещё остаются шансы на спасение - как минимум до утра, когда придёт фон Рейтенау, чтобы казнить его. Он уже понял, что моральное унижение - через изнасилование - немец поручил Мауро. Но тот почему-то не спешит это делать. Богуслав ещё после схватки это заметил и потому решил изучить мавра, чтобы понять, как действовать дальше.

Чем дольше он изучал лицо Мауро, тем больше симпатии к нему возникало. Его взгляд был прямой и открытый - от таких людей не ожидаешь подлости, и это было странное открытие для Богуслава, который, как и большинство европейцев, был плохого мнения о чёрных.

Больше того, он понял, что негр - очень красивый парень с чёткими чертами лица, прямым носом и большими губами; таких Богуслав ещё не видел. Жаль, он не мог рассмотреть его фигуру, которая скрывалась под длинным плащом негра.

Мауро понял, что место страху уступило любопытство. Он был готов к такому повороту событий. Точнее, он его готовил - именно своим поведением. Потому, хоть ему и хотелось секса с этим жеребцом, мавр сдерживал себя.

Себя, но не его - ужас всех путников, которые оказались на его пути. Мауро сбросил с себя плащ. Богуслав не ожидал, что под ним ничего нет. Практически ничего.

Богуслав не знал, на чем остановить взгляд. Он пожирал взглядом мускулистое тело - такого идеального он действительно ещё не видел, хотя и сам обладал искусительной фигурой. Но всё же понимал: у него ещё юношеская фигура, очень красивая, но юношеская. А Мауро, хотя и был его сверстником, уже был настоящим мужчиной.

Богуслав залип на лоснящуюся чёрную грудь, маленькие соски торчали - нет, не от холода, от возбуждения, руки даже в спокойном положении были разграфлены надутыми венами, а на длинных ногах выпирали такие же массивные мышцы.

Но самое главное было ниже живота - нет, это не гигантский член негра, о котором Богуслав слышал не одну легенду, а сегодня ему предстояло убедиться в том, что его жертвы не врали.

Будучи хорошо образованным, Богуслав знал, что и на Востоке, и в древней Греции и Риме мужчины носили специальную одежду под туниками или штанами. Это были две полоски тончайшей ткани спереди и сзади которые крепились на верёвку, которая опоясывала живот и бедра. Он слышал, что такая традиция сохранилась в арабском мире - это было гигиенично, объясняли те дворяне, которые привезли странную одежду в Европу.

Богуслав увидел на Мауро такое впервые и понял, что прикрытий тончайшим, практически прозрачным шёлком член негра возбудил его больше, чем любой мужской орган до того. Именно потому, что он был и как бы на виду, но в то же время скрыт.

Чех аж тихонько присвистнул, когда представил, какое богатство прячется за этим куском материи - и не только член, но и огромные яйца. Он прекрасно видел, что Мауро возбуждён - чёрный стоячий хуй отчётливо проступал сквозь тоненькую белую ткань. Ему там было тесно, он норовился выпрыгнуть на свободу. Богуслав утрачивал последние капли контроля - он облизал обсохшие губы и застонал.

Ему уже было всё равно по поводу репутации жеребца - он просто хотел смочить этим гигантом свои губы. На парня накатила непонятная страсть - такая же, как тогда, когда он позволил Зденеку себя выебать. Это была та странная кульминация, когда он хотел побыть девочкой. Те ощущения, от которых он всегда убегал, боялся, стыдился их, сдерживал глубоко в своём подсознание. И которые пришли к нему опять.

- Дай, - прошептал Богуслав.

Именно этого хотел Мауро. Он не сомневался в своей привлекательности - ещё ни один мужчина и ни одна женщина не отказалась от него. Но тут было все по-другому. Он запал на Богуслава ещё в Вадуце, навёл о нем справки, за несколько золотых ему доложили о характере и предпочтениях молодого чеха. Мауро не хотел насиловать Богуслава, он мечтал, чтобы тот сам его захотел. И вот, хотя и маленький, но шажок со стороны чеха был сделан.

Часть 6 (последняя)

Но, практически получив желаемое, Мауро решил помучить будущего любовника. Он развернулся спиной - широкой, которая переходила в маленькую, но оттопыренную попку, которая была спрятана под тем же кусочком прозрачной ткани. И хотя парень очень давно покинул родину, где-то из подсознания появлялись картинки, которые он посматривал со своими друзьями, - полуголых женщин, который вертели бёдрами, попами и грудью в танцах.

Мауро закрыл глаза, включил в своей голове восточную музыку и начал совершать плавные движения бёдрами. Половинки, которые были спрятаны под тканью, наконец выпрыгнули из-под неё. За спиной прозвучал стон. Мауро, не открывая глаз, улыбнулся, положил руки на поясницу и приспустил шнурочки.

- Давай, давай дальше, покажи, что там у тебя, - бормотал себе под нос Богуслав.

Мауро его не слышал, он был весь в танце, но сама логика подсказывала, что пора сбрасывать маски. Парень начал стягивать с себя ткань, при этом он согнулся, оттопырил свою роскошную попку и открыл половинки. Внизу свободно висели большущие яйца.

Решив, что Богуслав достаточно заведён и готов на всё, Мауро резко развернулся и прыгнул к парню. Он точно рассчитал свой рывок: его хуй с капелькой спермы на конце оказался в сантиметре от губ Богуслава, который продолжал сидеть со связанными руками на полу.

Негр знал толк в сексуальных играх, он умел быть не только жестоким насильником, но и любовником, который доводил своего партнёра до дикого оргазма. Его секрет был в том, чтобы максимально долго не давать кончать.

Вот и сейчас, когда Богуслав уже был готов к тому, что ему в рот впихнут это страшное орудие, Мауро застыл. Он не изменил своей цели: не взять, а получить. Он хотел, чтобы этот прекрасный славянин захотел его так, как он хочет его.

Богуслав вновь погрузился в свои комплексы. Он тоже всё понял. Ему было бы легче, если бы Мауро взял его силой. Так бы у него было оправдание перед самим собой. Ну и перед Этьеном, хотя сейчас это его мало беспокоило. Но Мауро застыл, давая ему выбор. Чех понимал, что если он отвернёт голову, ему ничего за это не будет.

Прошла минута, но обоим показалось, что прощёлкали часы. Они оба понимали, что сейчас делают очень важный выбор в своей жизни.

Мауро закрыл глаза. По его голой заднице подуло холодным сквозняком. Близилось утро. Стоны на улице прекратились.

Вдруг капелька с головки негра упала. Или её убрали? Мауро открыл глаза: язычок Богуслава как раз убирал сперму в свой рот. Выбор было сделан. Губы парня жадно всосали чёрный болт.

Головка проскочила в рот легко, а дальше начались проблемы. Богуславу мешали связанные руки. Мауро немного подумал и освободил кисти парня. Тот схватился руками за кол и начал жадно сосать его, искусно вертя головой. Имея свободные руки, теперь он мог правильно направлять член. Парень не переставал удивляться этому размеру, хотя и на свой не жаловался, но 22 - все же не 25. Но всё же удивительно другое: парень не мог себе и представить, что он когда-то будет сосать чёрный член. Эта мысль просто срывала ему крышу. А увидев, что негр закрыл глаза в блаженстве, и поняв, что тому нравится, начал стараться ещё больше.

Мауро был на небесах: он обладает мужчиной, который славился своей недоступностью. Его накрывали такие разные чувства - удовлетворённое самолюбие было первым, но с каждой затяжкой члена ртом Богуслава оно отходило на задний план.

Когда его накрыла волна удовольствия и Мауро выстрелил в лицо Богуслава, то зарычал, как лев. Дворянин чуть не захлебнулся огромным потоком спермы. Его волосы были мокрые, а шея и грудь липкая.

И тут к Мауро пришло другое чувство: благодарности.

Он забрал свой член от губ Богуслава, отодвинулся от его лица, прицелился и резко сел. От неожиданности чех аж вскрикнул. Его член, который ещё был наполнен соками любви, оказался в тёплом, даже пылающем месте.

Мауро боли не чувствовал. В день перед этим его хорошенько выебал фон Рейтенау, и его дырочка ещё не успела нормально закрыться. Кроме того, предугадывая такое развитее событий, мавр намастил себе очко специальной мазью, которую ему когда-то посоветовали пленные персы.

Удивление не сходило с лица Богуслава. Он ожидал совсем другого развития событий. Ведь это он должен был быть изнасилованным. Без лишних слов было понятно изумление парня. Это рассмешило Мауро, и будто Богуслав действительно сказал всё это в голос - негр приставил ему палец к губам, давая понять, чтобы тот замолчал.

Это любовное соитие продолжалось недолго. Богуслав был на пределе. Он и так сдерживался до последнего, потому что увидел, как опавший член Мауро снова оказался в деле. Он торчал, как гигантская башня, и при каждом движении негра громко хлопал о каменный живот, отбивался от него и врезался в такой же мощный пресс Богуслава.

Парень ещё не трахал мужчин с таким членом и не знал про такой эффект, когда большущий член бьёт, как пружина. Его забавляло, что чужой болт лупит его тело.

Но все это продолжалось минуты три. Лицо Богуслава исказилось - Мауро всё понял и начал прыгать ещё быстрее. Парень убрал руки с поясницы негра, которыми регулировал движения, и вытянул их вдоль своих ног. Богуслав больше не контролировал себя. Его кулаки судорожно сжимались, а широко открытый рот хватал воздух. В какой-то момент парень напрягся, как струна, и даже поднял сидящего на нем Мауро, забился в конвульсиях и выстрелил в мавра. Как и перед этим Мауро, Богуслав кончал долго, с руганью и очень много.

Мауро поднялся. Взглядом и улыбкой поблагодарил парня. К нему вернулся стыд. Он прикрыл свой торчащий хуй и поднял плащ, чтобы укутаться в него.

Казалось, что Богуслав смотрит на все это безучастно, отходя от одного из лучших оргазмов в своей жизни. Но это было не так. В голове этого мнительного парнишки происходила очередная борьба.

Мауро уже закутался в плащ, его член опал, а сам он обернулся к выходу, даже сделал шаг вперёд, так и не закрутив верёвками запястья Богуслава назад. И это стало последним аргументом в душевной борьбе парня. Он понял, что Мауро даёт возможность ему убежать. Но при этом сам он погибнет от руки разъярённого фон Рейтанау.

Голый Богуслав подорвался, дёрнул Мауро за плечо и быстро заговорил ему:

- Мы уйдём отсюда вместе. Я тебе не оставлю. Я не понимаю, что ты сделал со мной, - будет время, разберёмся. Но я люблю тебя. Я хочу, чтобы сразу знал, - ты не один, я также люблю Этьена. Но это разная любовь. Я так и не позволил ему обладать мной. А тебя я прошу, я просто требую: выеби меня, и пусть это станет доказательством моей любви к тебе, мой чернокожий красавчик.

Но дожидаясь, что скажет Мауро, а он в первый момент и сказать ничего не мог от удивления, ведь такого поворота он точно не ожидал, голый мускулистый парень встал на четвереньки, призывно раздвинув роскошную задницу.

Мауро не надо было дважды предлагать. Он встал на колени перед своим божеством, согнулся, раздвинул руками две половинки и язычком коснулся розовой дырочки парня. Богуслав застонал. Он закинул руку за спину, нащупал голову Мауро и начал регулировать потрахивание себя язычком негра. Его член снова набух и сочился.

Мавр лёг под Богуслава, взял в рот сначала одно, а потом второе яйцо парня, прошёлся языком по промежности и стволу, и в то же время его пальчик орудовал в дырочке Богуслава. Сначала один, а потом и второй вторгся в упругое, практически девственное очко и начал растягивать его. Богуслав застонал от боли, ему не было приятно, но он решил, что сдержит слово.

Негр не остановился на двух пальчиках, он понимал, что его толстый и большой член тяжело принять и лучше сейчас потерпеть, чем потом страдать. Аккуратно ввёл и третью фалангу. Достаточно растянув очко Богуслава, негр провёл своей головкой по очку, потыкал ним - он делал всё, чтобы парень расслабился и пропустил тот самый момент.

Богуславу понравилась эта игра. Он понял, что имеет дело с опытным любовником и тот научит его получать удовольствие от такого секса. Богуслав уже для себя решил, что это не последний их раз.

И пока он наслаждался игрой, его тугое колечко напряглось от вторжения. Только Богуслав не успел его сжать. Головка негра уже проскочила внутрь. Чех сам опешил от того, как легко всё произошло. И хотя впереди было самое сложное - пропустить весь член, его самую толстую часть, но и теперь ему было не страшно. "Мауро не сделает мне больно", - успокоил себя Богуслав.

Так и произошло. И хотя на проникновение мавр потратил втрое больше времени, чем обычно, это было сделано очень нежно. Страстные ласки шеи и ушей Богуслава утоляли боль парня, мягкая рука гладила стоящий член и перекатывала яички, пальцы второй руки играли с язычком во рту Богуслава, не давая ему заорать и сомкнуть зубы.

Когда мавр внедрил половину своего хуя, чех выдохнул. Самое страшное позади. Он герой, он принял самый большой хуй, который только видел в своей жизни.

А Мауро решил, что пришло время поменять тактику. Он резко вогнал остаток своего болта и попал прямо в точку. Богуслав не ожидал. Он выгнул спину, ещё сильнее подняв попу, задрал голову и заорал. Дико заорал. Мауро испугался, что их услышат и всё испортят, - он резко закрыл рот Богуслава рукой. Тот продолжал мычать, не в состоянии контролировать себя, а Мауро взял бешеный темп ебли.

Богуслав чувствовал себя шлюхой. Снова, как тогда со Зденеком. На какое-то мгновение ему стало страшно, но ему было слишком хорошо, чтобы бояться. Он решил принять всё как есть, а разобраться потом. И этот гордый парень начал подмахивать Мауро.

Поебав Богуслава на четвереньках, Мауро положил его на спину, забросил его ноги себе на плечи, наклонился и продолжил ебать партнёра, при этом глубоко целуя его. Чех закатывал глаза и стонал:

- Ещё, ещё, милый. Трахни меня глубже. Я твоя блядь.

Это не могло продолжаться вечно, как бы оба парни того не хотели. Первым кончил Богуслав, обкончав себе и Мауро животы. Когда настала очередь Мауро, Богуслав подскочил под его хуй и принял в себя всю его сперму. Они рухнули на пол, обнявшись.

- Мне очень понравилось, оказывается, это приятно, когда тебя ебут. И мы, Мауро, продолжим это делать. Я теперь понял, почему раньше не был готов к этому, - кроме дурных предубеждений, конечно. Я недостаточно любил или вообще не любил. А тебя я полюбил, сейчас мы соберёмся и доберёмся до города.

Мауро сделал удивлённые глаза:

- Вообще-то мне не место в благородном обществе...

Но Богуслав его перебил.

- О, ты наконец заговорил, а то я уже подумал, что ты немой. Я придумаю тебе легенду. Хотя мне даже не надо врать. Просто скажу, что ты меня спас. И никто не посмеет тебя обидеть. Если же такой смельчак найдётся, то он попробует мою шпагу. А ею я орудую не хуже, чем ты своим хуем. Кроме того, мы скоро покинем эти земли, и никому не будет дела до того, чем ты тут промышлял. На людях ты будешь моим слугой, а наедине - моей любовью. А теперь поспешим, потому что я снова хочу, чтобы ты вошёл в меня. А нам ещё Фабиана нужно найти...

Пока усталые но счастливые Богуслав и Мауро одевались - мавру для этого пришлось открыть сундук фон Рейтанау, и так как они были примерно одних параметров, то для него нашлись и кожаные штаны, которые обтянули попку, чем воспользовался Богуслав и шлёпнул парня по заднице, и рубашка, и камзол, который выгодно подчеркнул атлетическую фигуру.

Богуслав ещё раз бросил влюблённый взгляд на Мауро, притянул парня к себе и глубоко и страстно поцеловал его. С ним такое было впервые - он хотел не только владеть, но и отдаваться. И ему это нравилось.

Но уже серело, надо было спешить. Ребята поспели вовремя к повозке, на которой вчера началась бандитская оргия.

Фабиан и Вильгельм как раз заканчивали одеваться. Они не знали, что делать, возможно, так бы и лежали в объятиях друг друга, если бы не противный холод, который пробирал до косточек.

Богуслав совсем не напоминал того паренька, который умолял посильнее его трахнуть. Сейчас это был самоуверенный мужчина, и Мауро принял его командный тон.

Эти пьяные идиоты не выставили охрану, не спрятали в арсенал оружие, даже коней не стреножили, потому четвёрка очень легко выбралась с поляны, и, только выехав на дорогу, они погнали галопом.

страницы [1] . . . [4] [5] [6]