И тут загорелась лампочка / And Then The Light Bulb Went On © Hooked1957

И тут загорелась лампочка / And Then The Light Bulb Went On © Hooked1957

**************************

От переводчика: У меня есть ощущение, что я читал этот рассказ здесь, на сайте. Но поиск ничего не дал. Если это дубль - мои извинения.

***************************

И тут у меня над головой загорелась лампочка, как это бывает в мультфильмах, когда персонаж получает идею или ответ на вопрос.

Вот дерьмо - мой третий ребенок на самом деле был не моим, а биологической дочерью другого мужчины!

Я разговаривал по телефону с представителем "Genealogygurus. com", интересуясь, почему спустя 10 недель, тест ДНК моей дочери так и не был обработан. Я подарил ей тест в качестве дополнительного рождественского подарка и дал представителю соответствующие номера, чтобы они могли его отследить. После, примерно, пятиминутного ожидания он вернулся на линию и заверил меня, что тест был обработан. Кроме того, это был вопрос конфиденциальности между компанией и человеком, который действительно отправил тест, и он не может дать мне никакой дополнительной информации.

— Но если вы его обработали, то почему она не отображается в моих тестах ДНК? — взволнованно спросил я.

— Сэр, есть несколько причин, по которым ваша дочь может не отображаться в ваших тестах ДНК, но я не имею права обсуждать с вами этот конкретный тест, — ответил он несколько раздраженным тоном.

И тут загорелась лампочка. Очевидно, что причина номер один, по которой она не отображается в моих совпадениях, заключается в том, что она мне не подходит.

Я закончил разговор в оцепенении. Помню, как нажал на красную кнопку "завершить звонок", а потом, помню, начал плакать. Очнулся я через несколько минут, свернувшись в позе эмбриона на диване в гостиной.

У меня оставалось еще 15 минут до конца обеденного перерыва, поэтому я позвонил дочери, у которой, вероятно, тоже был обеденный перерыв, поскольку она работала в том же часовом поясе, что и я. Я знаю, что во время обеда она обычно сворачивается калачиком с книгой за своим столом, так что я не беспокоился, что помешаю ей. Она взяла трубку на первом же звонке.

— Привет, папа, как дела? — несколько настороженно сказала она.

— Тыковка, ты знаешь, что я люблю тебя и полностью доверяю, но я знаю, что происходит с тестом ДНК, — блефовал я. — Я позвонил в "Genealogy Gurus ", и они сказали мне, что его обработали около двух недель назад.

С ее стороны раздался звук втягиваемого воздуха, а затем тишина, по крайней мере, на 10 секунд.

— Я знаю, папа, нам нужно поговорить, но я не могу сделать это здесь и сейчас. Позвони мне вечером, и не будь в комнате с мамой, когда будешь звонить.

Я был как в тумане, пока ехал обратно в свой офис, и должен признать, что не обеспечил своему боссу продуктивного дня в инженерной фирме, где я работал. В голове крутилось столько всего, столько вопросов. И мысль о том, что моя маленькая девочка - это не МОЯ маленькая девочка.

Будучи аналитиком по натуре, я знал, что должен расставить приоритеты и решать проблемы по очереди. Я не зря был вице-президентом по инженерным вопросам в "Sickafoose Electronics", и в данный момент я знал, что лучшее для меня - это относиться к своим личным проблемам так, как будто это проблемы проекта, и решать их упорядоченно. "Старик" - Дуэйн Сикафуз - сам научил меня этому, когда нанял меня прямо из Университета Пердью для работы в своей тогда еще молодой компании. С Дуэйном у руля и со мной, никогда не отходившим далеко от его правой руки, "Sickafoose" превратилась в лидера отрасли, и мы оба получили огромную прибыль.

Я зарабатывал отличные деньги, имел прекрасные льготы и работал с отличными, сообразительными людьми. А когда я возвращался вечером домой, там меня ждала красивая, сексуальная жена и трое замечательных детей. В конце концов, дети выросли, уехали из дома, женились и завели собственных детей. Поначалу нам было немного одиноко в доме, но мы нашли много занятий, и мне показалось, что то, что мы снова остались одни, оживило нас как пару.

Но, вспоминая последний месяц своей жизни, я обратил внимание на несколько небольших происшествий, в том числе на телефонный звонок Мариссы моей жене около двух недель назад. Во вторник вечером мы оба сидели в семейной комнате (в американских домах есть отдельно гостиные и семейные комнаты) и смотрели телевизор, когда у Трейси зазвонил телефон. Она посмотрела на него и сказала, что это Марисса, а затем ответила. Разговор продолжался около пяти минут, Трейси отвечала почти только "да" и "нет", и я мог видеть слезы, навернувшиеся в уголках ее глаз.

Когда она повесила трубку, я спросил, все ли в порядке, и она рассказала, что у кошки Мариссы возникли проблемы со здоровьем. Ничего страшного, сказала она, хотя я заметил, что рядом со мной она казалась немного нервной. Мне показалось немного странным, что она так близко к сердцу принимает здоровье кошки Мариссы.

Должно быть, Марисса узнала о этом из того телефонного звонка. Трейси не знала о том, что я отправил Мариссе тест. Я и не думал, что это заслуживает внимания. Марисса была единственной из троих детей, кто хоть немного интересовался генеалогией, поэтому я купил набор в Интернете и отправил его ей. Я много лет подряд изучал свои семейные корни, и мне очень понравилась часть, посвященная анализу ДНК. Я думал, что пройти тест для Мариссы будет здорово. Очевидно, я ошибался.

Вернувшись домой, я изо всех сил старался не вести себя по отношению к Трейси по-другому, хотя внутри у меня все кипело.

"Работай над одной проблемой за раз, над одной проблемой за раз", - повторял я про себя.

Я познакомился с Трейси в Пердью на втором курсе. Мы не встречались до выпускного курса, но с тех пор были неразлучны - или мне так казалось. Мы поженились через год после окончания колледжа, 31 год назад, и до сегодняшнего дня я бы сказал любому, что это было лучшее решение в моей жизни. В свои 54 года она по-прежнему прекрасна, и, несмотря на то, что у нее трое детей, она регулярно занимается спортом и имеет тело женщины, которой за 30. Она веселая и забавная, и до сегодняшнего дня я с нетерпением ждал, что проведу с ней остаток своей жизни.

Около восьми я сказал Трейси, что мне нужно позвонить "Старику" по поводу проекта, над которым мы работаем, и вышел из комнаты. На самом деле я взял куртку и вышел на улицу к качелям на крыльце, чтобы поговорить, не опасаясь, что Трейси услышит, а потом позвонил Мариссе.

Марисса ответила на первом же звонке, и голос у нее был совершенно расстроенный.

— Прости меня, папа. Я знаю, что должна была сказать тебе раньше, но мама попросила, чтобы я ничего не говорила, пока у нее не будет возможности сначала поговорить с тобой, — пролепетала она, прежде чем я успел поздороваться.

— Я не сержусь на тебя. Успокойся, — сказал я так успокаивающе, как только мог. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты такая же жертва, как и я.

Я слышал, как она тяжело дышит по телефону. Я знал, что это убивает ее.

— Рис, я хочу, чтобы ты знала: это ничего не меняет в наших отношениях. Я все еще твой отец, а ты все еще моя Тыковка. Я всегда отдавал вам, дети, всю свою любовь, и после всего этого я не собираюсь останавливаться сейчас - пока ты не захочешь, чтобы я остановился.

В этот момент она развалилась на части, почти бессвязно бормоча в трубку.

— Я люблю тебя, папочка. Мне не нужен никто, кроме тебя.

— Ты моя, Тыковка. Слушай, я не хочу ставить тебя в центр, но ты - мой лучший источник информации о ДНК. Мы не будем обсуждать остальное, чтобы ты не оказалась в центре событий, но мне нужно знать, были ли у тебя совпадения по ДНК?

— Да, папа, были, — вздохнула она. — Аманда Андерсон оказалась моей сводной сестрой.

— Мэнди? Мэнди дяди Джорджа и тети Джинни? О, святое дерьмо!

— Прости, папочка, — тихо сказала она.

— Ты не виновата, Тыковка. Тебе не нужно извиняться передо мной, никогда, — как можно спокойнее сказал я.

Это означало, что Джордж Андерсон, дядя Джордж для моих детей, судья апелляционного суда Джордж Андерсон для большей части остального мира, был биологическим отцом Мариссы. Черт побери! Это означало, что моя жена трахалась со своим боссом, когда он был адвокатом в юридической фирме "Gooey Howe and Associates". Это означало, что это было, по крайней мере, 25 лет назад, учитывая, что Мариссе было 24 года. В то время Трейси была его администратором. Через несколько лет он покинул фирму и стал судьей штата, переехав в столицу штата, прежде чем его карьера по-настоящему пошла в гору.

Со своей стороны, Трейси не стала продолжать отношения с Джорджем, а предпочла остаться в "Gooey Howe" и в итоге заняла должность офис-менеджера. Но за те несколько лет, что Джордж и Трейси проработали вместе, он и его жена Джинни стали настолько хорошими друзьями, что наши дети до сих пор называют их "дядя" и "тетя", а их дети так же называют меня и Трейси. А несколько раз, когда я уезжал в командировку, Трейси с детьми приезжала к Джорджу и Джинни на несколько дней в их дом у озера... о дерьмо! Дети даже несколько раз говорили о том, что тетя Джинни брала их с собой то туда, то сюда... ни дядя Джордж, ни мама с ними не были, и я даже не задумывался об этом. Черт возьми!

Должно быть, в этот момент я отключился, потому что услышал, как Марисса зовет меня:

— Папочка? Папочка?

— Прости, Тыковка. Я потерялся в своих мыслях. Спасибо за помощь, малыш. Передавай мои наилучшие пожелания Дрю.

— Подожди, папа. Что ты собираешься делать?

Это был закономерный вопрос, но у меня не было хорошего ответа, поэтому я просто сказал ей правду.

— Я не знаю, малыш.

— Ну, не иди и не делай что-то невероятно глупое, папа. Немного глупости - это нормально, но не надо, чтобы тебя арестовали или что-то в этом роде.

До этого момента я не думал о том, чтобы застрелить Трейси, но я обещал Мариссе, что меня не арестуют, так что, думаю, стрельба исключалась из уравнения. Я не нарушаю обещаний, данных своим детям, никогда.

Успокоить Мариссу по поводу наших отношений было моей задачей номер один, а выяснить, кто является сообщником Трейси по преступлению, стало второй задачей. Задача номер три заключалась в том, чтобы начать бракоразводный процесс после поиска нового адвоката, потому что мой нынешний адвокат принадлежит фирме, в которой работает Трейси. Этого, конечно, делать было нельзя. Как только мне удастся поговорить с адвокатом, я займусь будущей бывшей миссис Кларк Уолтерс.

Дома было прохладно. Когда мы были вместе, Трейси болтала как сорока - полагаю, просто из-за нервов. Казалось, она изо всех сил старается делать так, чтобы я был счастлив, полагая, что это может смягчить последствия, когда я узнаю. Не знаю. Но между нами определенно была дистанция, и она не собиралась быть той, кто сломает лед.

Примерно, через неделю я встретился с адвокатом, и когда он узнал, что моя жена работает офис-менеджером в "Gooey Howe", у него появилось очень нервное выражение лица. Поэтому я перешел к следующему адвокату в моем списке, женщине 20 с небольшим лет, которая просто улыбнулась, когда я упомянул, что Трейси была офис-менеджером в "Gooey Howe". Вот кого я искал - человека, который не испугается, когда один из крупных адвокатов "Gooey" возьмется представлять интересы моей жены.

Я изложил то немногое, что знал о сценарии измены, начав, конечно, с того, что узнал, что мой младший ребенок биологически не мой, и выяснил, что она - ребенок судьи Андерсона.

— Судья апелляционного суда Андерсон? — спросила мой адвокат, некая Мари Робинетт.

— Тот самый, — ответил я, наблюдая за ее лицом, чтобы понять, не нужно ли мне найти другого адвоката.

— Это будет замечательно, — только и сказала она в ответ, после чего мы начали обсуждать финансовые вопросы.

Поскольку у нас обоих была хорошая работа, пенсия и льготы, Мари предложила разделить совместное имущество пополам, оставить себе пенсии и продать дом. В результате мы оба останемся в достатке, хотя я окажусь в несколько лучшем положении, поскольку у меня будет больший доход и лучшая пенсия.

— Если только вы действительно не хотите раздавить ее из-за неверности, ребенка или общего отсутствия уважения, — быстро добавила она, на мгновение выглядя так, будто может просто запрыгнуть на стол для совещаний, чтобы попытаться исправить нанесенные мне обиды.

— У нас будет своя расплата, в этом я уверен, но я не хочу причинять ей финансовый ущерб, — ответил я.

— А что насчет судьи? Будем ли мы преследовать его за что-нибудь? Потому что если да, то это будет гораздо сложнее и значительно увеличит ваш счет.

— Судья - это моя проблема, и я позабочусь об этом, как сочту нужным, — огрызнулся я, возможно, слишком резко.

— Поняла, — ответила она.

— Если она не будет сопротивляться, это может занять шесть месяцев, — заметила Мари. — Если же она будет сопротивляться, то речь может идти больше чем о годе.

— У меня пока нет определенных дат, так что не торопитесь и сделайте все правильно, — сказал я ей.

Когда третье задание было выполнено, настало время для четвертого: разборки.

Я подождал еще неделю, просто чтобы посмотреть, не взорвется ли за это время голова Трейси. Субботний вечер был нашим обычным вечером свиданий, потом мы приходили домой, смотрели фильм и занимались любовью. Но субботний секс всегда был особенным, потому что мы ложились спать пораньше, чтобы у нас было достаточно времени для того, что обычно становилось ночью кричащих оргазмов для моей жены, так как я обычно доводил ее до 10 оргазмов руками и ртом, прежде чем входил в нее. Когда мы кончали, мы оба были измотаны, и просто обнимались вместе еще некоторое время, прежде чем встать и привести себя в порядок.

Однако мы не ходили на свидания уже две недели, и столько же времени у нас не было секса, потому что я просто не мог заставить себя сделать это после того, как узнал об измене и Мариссе. Трейси даже не задавалась этим вопросом - еще один признак того, что она знала, что я в курсе, но у нее очень хорошо получалось притворяться.

Однако этому должен был прийти конец. Я пригласил ее в хороший французский ресторан, мы разделили бутылку вина и даже попробовали великолепные десерты. Она была счастливее, чем я видел ее в последние недели. А когда мы вернулись домой, я осторожно снял с нее пальто, подвел к кухонному столу, выдвинул для нее стул и произнес эти знаменитые слова:

— Нам нужно поговорить.

Трейси лишь слегка улыбнулась, когда я налил себе "Джек Дэниелс" со льдом и предложил ей что-нибудь из винного шкафа, от чего она деликатно отказалась. Я поставил свой напиток на стол, посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

— Слово за тобой.

— Это было давно, Кларк. Мы с Джорджем не спали вместе около 20 лет. Разве мы не можем просто оставить это, как ошибку из давнего прошлого и забыть об этом?

Должен признать, я был рад, что она не пыталась сказать, что тест ДНК был ошибочным, но пытаться отмахнуться от этого, говоря, что это было так давно, что больше не должно иметь значения? Правда?

— Хорошо, последний раз вы занимались сексом вместе около 20 лет назад. Когда вы начали заниматься сексом, как часто и почему вы, наконец, прекратили? Мне нужно все это. Но прежде всего мне нужно знать, являются ли ребенок номер один и ребенок номер два тоже его.

— Нет, Кларк. Барри и Кэти - твои. Я еще не спала с Джорджем, примерно, год после рождения Кэти. Вначале роман длился около трех лет, а потом прекратился, когда Джордж решил уйти из фирмы и продвинуться по судейской лестнице. Он ждал около года после того, как мы расстались, чтобы занять свою первую должность судьи, потому что хотел убедиться, что проверка биографии покажет, что он "чист". И после этого мы всего несколько раз занимались любовью в доме у озера, когда Джинни невинно брала всех детей на послеобеденное развлечение. Джинни тогда тоже ничего не знала, хотя Джордж, в конце концов, рассказал ей, и позже мы втроем устроили мирное пау-вау (собрание североамериканских индейцев), на котором и Джордж, и я пообещали ей, что секса больше не будет.

— Почему ты никогда не говорила мне об этом и не пыталась устроить со мной "мирное пау-вау"? Я что, гребаная рубленая печень? — резко спросил я.

Трейси вытерла руки о рукава и ответила:

— Я знала, что никогда не смогу тебе сказать. Ты бы развелся со мной в одно мгновение, а я этого не хотела. Я любила тебя, и до сих пор люблю.

— Видимо, ты просто больше любила Джорджа, — сказал я. — Начинать и останавливаться по его приказу, не задумываясь обо мне. Я был твоим запасным вариантом.

— Нет, Кларк, я люблю тебя всем сердцем! — умоляла она.

— Нет, ты его любила всем сердцем. Ты любила его так сильно, что отступилась от него, чтобы он мог реализовать свою карьерную мечту, зная при этом, что я - твой запасной план. Может, ты и любила меня в какой-то степени, но ты знала, что я, черт возьми, боготворю землю, по которой ты ходишь, и рассчитывала, что это и наша семья помогут тебе пережить его потерю.

Трейси опустила глаза на колени. Правда ранила, и я знал, что попал в точку.

— Но что насчет Мариссы? Очевидно, он использовал тебя без презерватива, и ты должна была знать, к чему это может привести - и привело.

— Я просто подумала, что, поскольку у вас обоих каштановые волосы, карие глаза и светлая кожа, никто никогда не догадается, чей это ребенок. И я знала, что у тебя не будет причин думать, что она не твоя, поэтому, когда она все равно стала похожа на меня, мне не нужно было беспокоиться об этом - пока ты не отправил ей этот чертов тест ДНК. Честно говоря, до этого я ничего не знала.

— Так это моя вина? — недоверчиво спросил я.

— Нет. Мы с Джорджем обсуждали такую возможность, но я сказала ему, что ему не стоит беспокоиться, так как вы оба похожи по физическим характеристикам. Насколько я знаю, он тоже не знал, но я уверена, что Мэнди уже ввела его в курс дела. Я не получала от него никаких сообщений, по крайней мере, пару лет, с тех пор как они были на свадьбе Мариссы и Дрю два года назад.

— Что ж, независимо от того, кто что знает, Марисса все равно моя, насколько я понимаю, и именно это я ей и сказал. Я вписан в свидетельство о рождении, я вырастил ее, я люблю ее, она моя. Джорджу лучше не иметь на этот счет никаких идей, и если он позвонит, тебе лучше сказать ему об этом.

— И, кстати, я как можно скорее проведу ДНК-тест двух других детей. Мне нужно это знать для собственного спокойствия.

— Кларк! — зашипела Трейси. — Я же сказала тебе, что они твои.

— И ты ждешь, что я буду тебе доверять... почему? — огрызнулся я.

Как и все остальное, Трейси была совершенно ошеломлена моим вновь обретенным отсутствием доверия. А чего она, блядь, ожидала? Но я знаю, что ее также сильно беспокоило то, что я расскажу двум другим детям о ее неверности. Никому не хочется выглядеть шлюхой перед собственными детьми.

— Итак, как часто вы занимались этим и где? Закончи рассказ хотя бы для меня, — укорил я.

— Мы не планировали этого, Кларк. Просто так получилось. Мы так много времени проводили вместе, работая, а потом подружились, и это переросло в нечто большее. Он был добрым, внимательным, остроумным, забавным, страстным... ты знаешь этого человека... и мы сблизились на более глубоком уровне. Но поскольку у нас были супруги, которых мы оба любили, мы свели все к минимуму и меняли места встреч, обычно за городом. Нет, мы никогда не встречались здесь или у него дома. Это было бы неправильно на нескольких уровнях.

— Но это не помешало вам двоим несколько раз потрахаться в доме у озера, после того как роман якобы закончился, пока Джинни проводила день с детьми, — размышлял я вслух.

— Нет, это не так, — практически, прошептала она мне. — Но клянусь тебе, с тех пор у нас не было близости.

— И Джинни все это знает и простила вас обоих? — спросил я, недоверчиво качая головой.

— Да, я говорила тебе.

— А я не думаю, что смогу, — выпалил я, и звук моего голоса стал хриплым от нахлынувших эмоций.

— Мы знаем, что то, что мы сделали, было неправильно, Кларк, но прошло уже 20 лет, и тебе это никогда не причиняло боли, пока все это происходило, так что не можем ли мы просто вернуться к тому, что было несколько недель назад? Ты был моим любящим мужем, я - твоей любящей женой. Ничего не должно измениться.

— Но все уже изменилось, Трейси, — сказал я. — Я провел большую часть трех недель, размышляя, что я сделал не так, что ты влюбилась в другого мужчину, и задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова полностью доверять тебе, не говоря уже о том, чтобы доверять настолько, чтобы оставаться с тобой в браке.

— Я полностью отдал тебе свое сердце, а ты положила его в карман и доставала, когда тебе было удобно. Это не должен был быть брак по расчету. Это должен был быть брак по полной ставке, тотальной любви.

В этот момент Трейси начала плакать. Я ненавижу, когда она так поступает, и обычно стараюсь ее утешить, но в этот раз все было иначе. Я пошел в семейную комнату и включил телевизор, оставив ее за кухонным столом.

В ту ночь мы спали в одной постели, но впервые за последнее время не прижались друг к другу. Я отодвинулся от нее как можно дальше на двуспальной кровати и не дал ей придвинуться ко мне, когда она забралась внутрь. Выражение ее лица выражало одновременно шок и боль. Но мне было все равно.

Трейси приготовила нам хороший завтрак в воскресенье утром, и пока мы ели, я поднял тему развода.

— Роман был более 20 лет назад! Ради Бога, ты даже не знал о нем! Все кончено, теперь давай просто жить дальше, - практически, кричала она на меня.

— Неправильно - это все равно неправильно, неважно, как давно это было, — крикнул я ей в ответ. — Ты обманула меня, ты солгала мне, ты изменила мне и нарушила мое доверие. Это не имеет срока давности!

Я встал из-за стола, оставив половину тарелки с едой, и вышел на улицу, чтобы подстричь газон. Это был последний разговор с Трейси до обеда в среду, когда она сообщила мне, что в ближайшие выходные к нам присоединится Джинни Андерсон. Излишне говорить, что я не был в восторге, но Джинни была давней, близкой подругой и пережила тот же обман, что и я, поэтому я решил, что должен с ней поболтать.

Джинни появилась в пятницу вечером в шесть часов, после двухчасовой поездки из своего дома. Джорджа она с собой не взяла. Трейси приготовила фаршированный фланк-стейк с картофельным пюре, а я прихватил пару бутылок "Мерло" в придачу. Во время ужина беседа была легкой и дружеской, а затем мы удалились в семейную комнату с бокалами вина, чтобы, как я предполагал, приступить к главному событию.

Джинни начала рассказывать о романе, как о предмете истории, очень стерильно и спокойно, но по мере того как она говорила дальше, она становилась все более эмоциональной, и у нее, и у Трейси на глаза навернулись слезы.

— Когда Джордж рассказал мне о романе, я полагала, что все уже закончилось пару лет назад, и он пообещал мне, что это никогда не повторится, — сказала Джинни. — Признаюсь, сначала я была опустошена, но чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что раз все закончилось еще до того, как я узнала об этом, то, наверное, я не сильно пострадала. И поскольку я знала, что Джинни не была какой-то там золотоискательницей, я поняла, как это могло произойти. Личность Джорджа как будто притягивает, не так ли?

— Хотя я не знала о Мариссе до нескольких недель назад, когда, я думаю, все узнали об этом. Мне очень жаль, что так вышло, Кларк.

Джинни ничего не упомянула о тех нескольких случаях, когда после окончания основного романа Трейси и Джордж встречались в доме Андерсонов у озера. Мне стало интересно, рассказали ли они ей об этом? Я не стал допытываться. Но я подумал, что Джордж, должно быть, отличный адвокат, потому что Джинни почти извинялась за то, что Джордж завел интрижку, вместо того чтобы злиться на него.

К несчастью для Трэйси, я не так устроен, как Джинни, и не настолько впечатлен ее ораторским искусством, поэтому я не был готов дать Трэйси и Джорджу такой пропуск, как Джинни, даже если их роман закончился 20 лет назад.

— Я просто подумала о том, какой была бы моя жизнь, если бы я ушла от него, и как все изменилось бы для меня и девочек, — продолжала она. — Говорят, всегда нужно думать о том, будет ли твоя жизнь лучше или хуже, если ты уйдешь от супруга, и я знаю, что моя была бы хуже.

— Спасибо, что поделилась со мной, Джинни. Это определенно пища для размышлений. Мне обязательно придется это обдумать, хотя есть несколько факторов, которые я должен принять во внимание, включая тот факт, что, в отличие от тебя, мне не сказали об измене - я узнал о ней совершенно случайно.

— Трейси знала, что это неправильно, когда делала это, и знала, какой будет моя реакция. Поэтому она решила, что для всех будет лучше, если я никогда не узнаю, и просто буду жить в неведении. И так бы оно и было, если бы не тест.

— И вот теперь, 20 лет спустя, я узнаю, что центр моего мира любила другого мужчину и была близка с ним, а потом оказалась святой и оставила его ради его карьеры, по умолчанию вернувшись ко мне. Так, Трейси?

Моя жена ничего не говорила во время рассуждений Джинни. Она просто спокойно сидела, пока Джинни рассказывала свою историю. Все это время она украдкой поглядывала в мою сторону, пытаясь оценить мою реакцию. Она не знала, что я знаю о ее наблюдении, поэтому я сидел бесстрастно, пока Джинни говорила - просто чтобы немного вывести Трейси из себя.

Моя реакция на рассказ Джинни была не такой, как хотелось Трейси, да и Джинни тоже. Они смотрели друг на друга с болью в глазах. Я лишь покачал головой, пошел на кухню, налил себе еще один бокал вина, вернулся в семейную комнату и включил большой экран, давая понять обеим, что на сегодня с разговорами покончено. Женщины поняли намек и перешли в гостиную, где я мог слышать их тихий разговор. Когда все, что я смотрел, было закончено, я выключил телевизор, просунул голову в гостиную, пожелал спокойной ночи и направился по лестнице в нашу спальню.

В субботу Джинни застала меня одного в семейной комнате и сказала, что нам нужно поговорить. Я понятия не имел, где находится Трейси, но согласился, и мы удалились в официальную гостиную и сели на два кресла в углу.

— Кларк, я понимаю твою боль, правда понимаю, но не простить Трейси и развестись с ней было бы ужасной ошибкой для вас обоих, — начала Джинни. — Ты любишь ее, а она любит тебя. Это должно быть все, что имеет значение. Остальное - история, и для вас двоих провести остаток жизни порознь из-за того, что случилось 20 лет назад, было бы ужасно.

— Если я смогла простить Джорджа, то, конечно, ты сможешь простить Трейси.

— Честно говоря, я не знаю, смогу ли, Джинни. Как я уже сказал вчера, мне не говорили о романе, а тебе говорили. Мне не сказали, потому что она знала, что это неправильно, и я бы не простил ее тогда. Почему я должен прощать ее сейчас? Она обманывала меня 20 лет. У нее был роман в течение нескольких лет, и она обманывала меня еще 20 лет. Как я могу простить ее? Как я могу снова ей доверять?

Я покачал головой, встал и вышел из комнаты, проходя мимо Трейси в коридоре. Она была прекрасно осведомлена о том, что я только что обсуждал с Джинни, и по выражению моего лица видела, что я не сдвинулся с места ни на дюйм.

Ужин в субботу вечером прошел очень тихо. Женщины пытались завязать светскую беседу. Мне это было неинтересно. За весь ужин я не произнес и трех слов. Быстро поблагодарив, я схватил куртку и направился к выходу, сказав паре, что буду в "Malone's", моем любимом месте, где можно спокойно выпить.

Когда я добрался до "Malone's", Ронни, женщина, владевшая баром, общалась с другими посетителями в дальнем углу. Вместо того чтобы занять место у барной стойки, как я обычно делаю, когда захожу в ресторан, я сел за столик в одиночестве, чувствуя себя несчастным и, по-видимому, выглядя еще хуже. Марни, барменша, подошла с моим обычным "Краун Блэк" со льдом и сделала замечание, что я выгляжу так, будто только что умерла моя собака.

— Вроде того, но ничего такого значимого, вроде моей собаки, нет. Только мой брак, — неубедительно хихикнул я.

Марни подошла к Ронни и что-то прошептала ей на ухо. Ронни извинилась перед клиентами в дальнем конце зала и подошла ко мне, сев напротив меня за столик.

— Ладно, Супермен, выкладывай, — сказала она.

Ронни была, примерно, моего возраста, крупноватая женщина ирландского происхождения с веснушками и рыжими волосами, которые она носила как отличительный символ. Она ни от кого не терпела дерьма, но на случай, если кто-то все же нагадит ей, ее муж, Мус, готовил в задней части ресторана. Мус был ростом 6-3 (190 см) и весом 280 (127 кг), он был бывшим сержантом морской пехоты. "Malone's" не был суровым местом, но в баре иногда все выходило из-под контроля, но я видел это только один раз. Обидчик нахамил Ронни, а когда она огрызнулась в ответ, у него не хватило ума закрыть рот. Мус нанес ему один удар, а затем прижал тупицу к полу ногой, пока не приехали копы, чтобы навести порядок.

Ронни называла меня Суперменом из-за моего имени. Говорила, что оно напоминает ей Кларка Кента, и она поклялась всем, что, хотя я хороший парень с хорошей работой, она не хотела бы видеть, как я злюсь. Мы всегда хорошо смеялись над этим. Я приходил в "Malone's" в течение 20 лет, иногда с Трейси, иногда без нее, иногда чтобы поесть, иногда просто выпить. Ронни и Мус хорошо знали и Трейси, и меня, а она довольно хорошо умела читать людей - в том числе и меня. Она была мне как сестра, которой у меня никогда не было.

— Мы с Трейси закончили, — начал я.

До этого момента я никому ничего не рассказывал, и, признаться, мне было приятно наконец-то выговориться.

— Я узнал, что она изменила мне со своим боссом около 20 лет назад. Не один раз, не несколько раз, а целых четыре гребаных года. И при этом моя младшая, Марисса, его!

— И она думает, что раз это было так давно и я не знал об этом, когда это происходило, то я должен просто принять это и жить дальше. Она говорит, что любит меня, всегда любила и не хочет разводиться.

— Что за маленькая лживая сучка! — воскликнула Ронни. — Да как она смеет!

— Ты же не собираешься просто плюнуть на это и позволить ей остаться? Если бы такое случилось у нас с Мусом, он бы привязал мою задницу к стене, а шкуру парня повесил бы рядом.

Приятно было слышать, что Ронни со мной согласна. Я очень ценил ее здравый и беспристрастный взгляд на вещи, и если бы она думала иначе, это определенно заставило бы меня пересмотреть свою позицию.

— Послушай, Супермен, это такой же вопрос уважения, как и все остальное. Я люблю Трейси, нет, я любила Трейси, но ее обман был совершен не из любви - и уж точно не из уважения. Как она могла позволить тебе все эти годы думать, что ребенок другого мужчины был твоим!

Я объяснил Ронни историю с Мариссой, указав на то, что Трейси на самом деле не знала наверняка, но Ронни не приняла это во внимание, заявив, что отказ от тестирования ребенка - это удобный способ сказать, что она не хочет знать.

— Она хоть раз извинилась за этот роман или хотя бы просто сказала, что сожалеет о том, что причинила тебе боль?

Черт. Эта женщина была хороша.

— Она ни разу не извинилась за роман. Я даже не думаю, что она вообще извинялась за то, что причинила мне боль. Думаю, единственное, за что она действительно извинялась - это за то, что я узнал, — сказал я.

— Я не могу сказать тебе, что делать, Супермен, но, думаю, она уже подсказала тебе все нужные действия. Мне жаль, Кларк. Сегодня "Краун" за наш с Мусом счет. Остальная часть бутылки - твоя, и мы вызовем тебе такси в конце вечера. Дай мне свои ключи.

Я сделал все, как было велено.

Таксист доставил меня в мой дом около двух часов ночи. Трейси встретила нас у двери и помогла провести меня по лестнице в нашу спальню. Я упал в постель полностью одетым. Трейси сняла с меня туфли и носки, и так я уснул.

Поздним вечером в среду, мне в офис позвонил сын. Он хотел поговорить со мной о ситуации с Трейси. Он не сказал этого, но, видимо, Трейси решила, что ей нужно привлечь "тяжеловесов" - детей, чтобы отговорить меня от развода. Обычно мы с сыном находимся на одной волне по большинству вопросов, но из разговора с ним я понял, что Трейси приложила немало усилий, и это принесло свои плоды, потому что он определенно видел ее точку зрения на этот развод.

— Папа, развод с мамой был бы самым глупым поступком с тех пор, как ты носил костюм на выход в 70-х, — попытался пошутить он со мной. — Серьезно, папа. Развод? За то, что она сделала 20 лет назад, о чем ты узнал только несколько недель назад?

— Это же та женщина, которой ты всего несколько недель назад говорил, что любишь и хочешь провести с ней всю оставшуюся жизнь. А теперь ты готов все это бросить и, возможно, прожить остаток жизни в одиночестве из-за ошибки. Серьезно, папа?

— Начнем с того, Барри, что ошибкой было бы то, что она сделала в первые несколько раз, когда занималась с ним сексом. После нескольких месяцев это уже решение, а не ошибка.

— А что бы ты сделал, если бы узнал, что Линда тебе изменяет? Наверное, оторвал бы ей голову.

— Но ты же не поймал ее. Все было кончено уже 20 лет назад.

— Физический акт был закончен. Обман, отсутствие уважения продолжались, — холодно ответил я.

"Барри, я думал, что ты достаточно умен, чтобы оставаться в стороне от этого и не принимать чью-то сторону. Но ты влез туда, куда не должен влезать ни один ребенок - встал между своими родителями. И ради чего, Барри? Я не собираюсь менять свое мнение. Я здесь пострадавшая сторона, и ты меня просто выводишь из себя. Я возвел эту женщину на пьедестал. Я преклонялся перед ней, и она это знала. Она вовсе не собиралась говорить мне об этом, и если бы не непредвиденный случай, я бы сошел в могилу, поклоняясь ей, в то время как она просто использовала меня как второй вариант, когда мужчина, которого она любила больше всего, не женился на ней. Чувствую ли я себя использованным, Барри? Можешь не сомневаться.

— Папа, ты не слишком драматизируешь?

Думаю, он все еще говорил, когда я положил трубку.

Когда я вошел в дверь около шести вечера, Трейси уже почти приготовила вкусно пахнущий ужин. Она не выглядела счастливой, когда я сказал, что не голоден, налил в стакан немного "Джека", включил телевизор и сел в свое любимое кресло. Она вошла и спросила, что случилось.

— То же самое дерьмо, только в другой день. Жена изменяет мне четыре года, у нее есть ребенок от другого парня, и теперь мои дети говорят мне, что я здесь плохой парень. Сделай мне одолжение. Позвони Кэти сегодня вечером и скажи, чтобы она не звонила мне завтра, если не хочет, чтобы я бросил трубку, как с Барри.

Трейси опустила глаза. Можно подумать, что после 31 года она не знает, что другие люди не должны меня злить из-за нее.

— Что, ради всего святого, заставляет тебя думать, что развод не состоится? — спросил я, повысив голос. — Ты не только изменяла мне четыре года с другим мужчиной и родила от него ребенка, но и заменила меня им в своем сердце! Можешь ли ты сесть здесь и сказать, что не была влюблена в него и что, если бы он попросил тебя развестись со мной и выйти за него замуж, ты бы не сделала этого? И вот в чем дело. Ты можешь любить меня, но ты не влюблена в меня. Ты влюблена в него. Я просто надежный запасной план, потому что ты всегда знала, что мое сердце принадлежит тебе, и я готов на все ради тебя, лишь бы ты была моей. Ты изменяла мне, ты обманывала меня, ты не уважала меня, а теперь у тебя хватает наглости пытаться настроить наших детей против меня? Это была последняя капля, Трейс.

— Но нет, я не буду жесток к вам, и особенно к Джинни, и не разрушу замечательную карьеру Джорджа, как безупречно чистого судьи. Я подам заявление о непримиримых разногласиях, и мы сможем каждый сохранить свои пенсионные счета, а дом и все остальное разделить пополам.

Слезы катились по щекам Трейси быстро и яростно, и, когда она поднялась со стула, я бросил ей еще одну фразу.

— Ты так и не сказала мне, что сожалеешь об измене... Наверное, потому, что ты не сожалеешь, что, по крайней мере, честно. Единственное, о чем ты сожалеешь, так это о том, что я узнал, не так ли?

Остаток вечера я провел в обнимку с бутылкой "Джека".

На следующий день я позвонил своему адвокату и сказал, что ей нужно как можно скорее подготовить документы на развод. Она сказала, что я могу ознакомиться с ними в следующий вторник, она подготовит их в среду, а Трейси можно будет вручить в четверг. Я сказал ей, чтобы она привезла своего судебного исполнителя ко мне домой в пятницу вечером. Я хотел быть там, когда ее будут обслуживать.

Затем я позвонил в офис судьи Джорджа Андерсона и сказал его администратору, что мне нужно, чтобы он перезвонил мне по важному делу. Он точно знал, зачем я звоню, и я был уверен, что он перезвонит мне как можно скорее.

Джордж казался немного встревоженным, когда перезвонил мне, примерно, два часа спустя. Да, он точно знал, зачем я звоню, хотя и не думал, что захочет делать это в своем офисе. Я полностью согласился и сказал ему, что приеду, чтобы встретиться с ним в доме у них с Джинни в следующую субботу в 10 утра. Он не знает, что Трейси собираются обслужить накануне вечером, хотя я уверен, что к тому времени, когда я проделаю двухчасовой путь до его роскошного дома, он уже будет знать об этом.

За ужином в ресторане "Malone's" в субботу вечером Трейси призналась, что Джинни позвонила ей и рассказала о моей встрече с Джорджем в следующую субботу. Она хотела узнать, не нужна ли мне компания в дороге?

— Это не светский визит, Трейси, — сказал я. — Нам с Джорджем есть о чем поговорить, и тебе не нужно там быть.

— Возможно, ты захочешь вспомнить, что он судья апелляционного суда с отличной репутацией, который в один прекрасный день может оказаться в коротком списке кандидатов на пост судьи Верховного суда. Если ты затеешь с ним какое-нибудь мачо-дерьмо, тебя могут арестовать, и, кроме того, ты обещал мне не делать ничего, что повредит его карьере.

— Правильно, вновь выбираешь его, а не меня. Но не волнуйся, я намерен сдержать свое обещание. Я не сделаю ничего такого, из-за чего его могут исключить из короткого списка потенциальных судей Верховного суда. Боже упаси. Шоу должно продолжаться.

После того как я рассказал "Старику" в офисе о том, что происходит в моей жизни, я выделил пару личных часов и встретился со своим адвокатом, чтобы проверить документы на развод. Я дал ей добро. Когда я уже собирался уходить, она спросила, есть ли у меня какие-нибудь планы на судью Джорджа.

— С чего бы вам беспокоиться об этом? — спросил я, подмигнув ей.

— Потому что я также продолжаю вести некоторые уголовные дела, и я думаю, что вам может понадобиться хороший адвокат. Вы, инженеры, вроде бы не слишком эмоциональны по поводу многих вещей, но я знаю, что вы довольно напряжены, и ваш методичный подход к делу меня пугает.

Она вручила мне свою визитку, и я покинул офис.

Следующие три дня прошли быстро. Мы занимались большим проектом в офисе, и это позволило мне сосредоточиться на чем-то другом, кроме своей жизни. "Старик" даже сказал мне, что поражен тем, как я сосредоточен, несмотря на все неурядицы в моей жизни. Я сказал ему, что рад, что хоть что-то идет правильно. Но в пятницу вечером, перед тем как уехать, я рассказал ему о том, что Трейси обслуживают, и о том, что я встречаюсь с Джорджем, и предупредил его, что если все пойдет не так, то в понедельник я могу оказаться в тюрьме. Он заверил меня, что прикроет мою спину... и мои деньги на залог. Мы расстались, пожав друг другу руки.

Я вернулся домой, где меня ждал еще один чудесно пахнущий ужин, приготовленный Трейси. В последнее время она из кожи вон лезла, пытаясь заставить меня обратить внимание на ее многочисленные навыки. Она действительно прекрасно готовила. Я почти чувствовал себя виноватым, потому что знал, что будет после ужина.

Мы ели, в основном, молча, как и все последние несколько недель, хотя я не преминул сказать ей, насколько замечательным было блюдо. В конце концов, я же не неблагодарный ублюдок. Затем я помог ей убрать посуду, но когда мы уже собирались отправиться в семейную комнату для вечернего просмотра телевизора, раздался звонок в дверь. Было почти ровно семь.

Я знал, что это не для меня, поэтому не двинулся с места. Трейси странно посмотрела на меня, затем подошла к двери и открыла ее. На крыльце стоял хорошо одетый молодой человек, который спросил Трейси, не Трейси ли она Уолтерс. Когда она ответила утвердительно, он вручил ей конверт из манилы и сказал:

— Вас обслужили, — повернулся на пятках и ушел.

Трейси не двинулась с места, но по тому, как тряслись ее плечи, я понял, что она плачет. Я прошел мимо нее, закрыл входную дверь и, взяв ее за плечи, отвел к кухонному столу. Она выглядела совершенно потрясенной, несмотря на то что я говорил ей, что это произойдет.

Мы сидели в тишине, которая показалась мне вечностью, но на самом деле, вероятно, длилась всего пять минут. Наконец, она пробормотала:

— Ты ублюдок, — и побежала наверх, в нашу спальню.

Я не последовал за ней. Самое сложное было сделано.

Это был один из немногих случаев с тех пор, как мы поженились, когда я не спал в одной постели с Трейси. Я отправился в спальню, которую мы обустроили как гостевую, и спал там, хотя назвать это сном было бы великодушно. Я расстался с женщиной, которую еще несколько недель назад считал светом своей жизни, своей половинкой, своим всем. Несмотря на все, что произошло, мы по-прежнему спали в одной постели, и я думаю, что никто из нас не хотел быть тем, кто сделает первый шаг. Но теперь все было кончено, по крайней мере, в моем понимании.

Я встал и принял душ, а когда пришло время одеваться, очень тихо прошел в спальню и взял все необходимое, изо всех сил стараясь не разбудить Трейси и, возможно, не начать что-то. Я не стал смотреть, спит ли она, просто взял одежду и ушел. Я оделся как обычно - рубашка с воротничком, приличные джинсы Levi's и ковбойские сапоги с металлическими наконечниками, которые я сшил для себя, когда мы навещали нашего сына в его доме в Далласе.

Я ушел немного раньше, чем мне действительно было нужно. Я не хотел опаздывать на эту встречу. Если я приеду раньше, то всегда смогу убить время в кафе, что я и сделал. Ровно в десять я уже стоял на крыльце дома Джорджа и Джинни и звонил в колокольчик.

Джинни, выглядевшая, как обычно, прекрасно, но очень нервная, открыла дверь.

— Мне жаль, что все так заканчивается, — только и мог сказать я, когда она наклонилась, чтобы обнять меня.

Она ничего не ответила. Она взяла меня за руку и повела в кабинет, где по всей комнате были расставлены фотографии и памятные вещи Джорджа. Джордж сидел в своем любимом кресле, но когда мы вошли, он встал перед креслом.

— Привет, Кларк.

— Привет, Джордж.

Джинни выглядела очень испуганной, когда выходила из комнаты.

Мы стояли, примерно, в шести футах (180 см) друг от друга и смотрели в глаза. Это был человек, которого я когда-то считал почти старшим братом, настолько мы были близки. Джордж был на два года старше меня, примерно, такого же роста, но спокойная жизнь за последние 20 лет прибавила ему еще около 30 фунтов (13, 5 кг), причем, около 20 - в его круглом животе. Мы делились друг с другом надеждами и мечтами, вместе веселились, вместе рыбачили, вместе охотились. Я гордился тем, что называл его своим другом, гордился тем, куда привела его судебная карьера.

Теперь же, встав передо мной и оценивая меня взглядом, он был уже не другом, а врагом: человеком, который украл любовь моей жены, оплодотворил ее своим ребенком и разрушил мою жизнь. Внезапно меня охватила ярость.

— Ты можешь оставить себе сердце моей жены, ублюдок! — заорал я на него. — Ты сможешь также сохранить свой безупречный имидж, потому что я обещал Трейси, что никогда никому об этом не расскажу, а я не нарушаю своих обещаний, данных этой женщине. Но ты не сможешь сохранить свои яйца!

В этот момент я сделал длинный, быстрый шаг вперед левой ногой, а затем подбросил правую ногу вперед и вверх, делая 50-ярдовый филд-гол (трех очковый), целью которого были его вышеупомянутые яички. Джордж среагировал даже медленнее, чем я предполагал, и мой ботинок с металлическим наконечником попал в цель плотно и точно. Я почувствовал, как раздавились его яйца, когда я задрал ногу так высоко, как только мог, а затем услышал, как он взвизгнул, словно раненый зверь. Он рухнул на пол, держась руками за свои гонады, и визжал, как застрявшая свинья.

В этот момент в комнату вбежала Джинни, увидела своего мужа на полу и бросилась к нему. Он продолжал кричать в агонии, и она ничего не могла сделать, чтобы утешить его. Она с мукой посмотрела на меня. Я достал из кармана мобильный телефон и набрал 911.

— В доме судьи Джорджа Андерсона произошел несчастный случай, — сказал я. — Нам нужна скорая помощь по этому адресу.

Я развернулся на каблуках и направился к двери, но не успел дойти до нее, как Джинни схватила меня за правую руку. Я подумал, что мне придется ударить женщину, но вместо истерики и гнева, на ее лице появилось спокойное выражение. Она крепко обняла меня и прошептала:

— Спасибо. Мы знаем, что нам делать.

Я обнял ее в ответ, вышел из дома, сел в машину и поехал домой, зная, что копы за мной не приедут. Джинни полностью все поняла и когда-нибудь в будущем объяснит это мужу, когда он сможет здраво мыслить.

Поездка домой была катарсисом; или, может быть, это был удар по яйцам. Не знаю, но после нескольких месяцев ежедневного вырывания сердца я чувствовал себя свободным. Забавно, но как только я, наконец, осознал измену Трейси, ее власть над моим сердцем ослабла, и я смог мыслить достаточно ясно, чтобы поступать так, как было правильно для меня. Может, это и не было правильным для всех, но иногда нужно просто позаботиться о себе. Это то, что все остальные делали последние 20 лет, так почему бы и мне не сделать это сейчас.

Да, я знал, что какая-то часть меня всегда будет любить Трейси, но я не собирался больше тратить время на изучение этого романа. Это было не по моей вине и не по моему выбору. Пора было двигаться вперед.

Вернувшись домой, я спустился в подвал, взял пару чемоданов и направился в нашу спальню. Я прошел мимо Трейси, сидевшей в семейной комнате, и она последовала за мной в спальню.

— Значит, это все? — спросила она. — Вот так просто? Тридцать один год и за дверь?

— Трейси, мне жаль, что ты настолько зациклилась на себе, что не видишь, как ты ОБИДЕЛА МЕНЯ. Как ты УКРАЛА 24 года моей любви своим обманом. Ты не видишь этого и, наверное, никогда не увидишь.

— Но я смирился с этим, и я не ненавижу тебя. Я даже не ненавижу Джорджа, хотя сейчас этот бедный ублюдок, наверное, думает именно так. Когда-нибудь в будущем, я примирюсь с Барри и Кэти. Ты тоже могла бы подумать о том, чтобы как можно скорее помириться с Мариссой. Бедная девочка в полном смятении.

— Подпиши бумаги, Трейси, и давай покончим с этим делом. Я заберу отсюда все свои вещи в ближайшие несколько дней.

— Думаю, нам не нужно больше разговаривать. Если тебе еще что-то нужно мне сказать, я положил визитку своего адвоката на кухонный стол.

Она стояла в шоке, в глазах стояли слезы, но слов не было. Я поднял чемоданы, спустился вниз и положил их в багажник своей машины. Вернулся в дом, собрал кое-что из вещей и ушел. Тридцать один год, вот так просто.

Эпилог:

Я солгал. Судя по всему, Джорджу все же удалось сохранить одно из своих яиц. Потребовалась серьезная операция и месяцы боли, но они смогли сохранить одно. Я узнал об этом от Мариссы, с которой связалась Джинни, разыскивая меня. У Джинни не было моего номера телефона, и никто другой в семье не хотел мне этого говорить. На самом деле, спустя восемь месяцев никто из семьи все еще не разговаривает со мной. Впрочем, меня это устраивает.

Официальная версия гласит, что судья Джордж неудачно упал на угол своего богато украшенного стола в кабинете, сильно ударился, а затем сделал это снова, когда упал на пол. Пресса назвала это "домашним несчастным случаем", чтобы быть деликатной, и не сообщила, что удар пришелся на область гениталий. Он получил много сочувствующей прессы. Думаю, это не помешает ему попасть в короткий список кандидатов в Верховный суд.

Трейси подписала документы о разводе в течение недели, и на прошлой неделе развод был оформлен. Дом будет продан с аукциона.

Трейси не пыталась дозвониться до меня с тех пор, как я уехал. Барри и Кэти тоже не звонили. Похоже, меня не пригласят на семейный рождественский ужин, где бы он ни проходил.

"Старик" с Нового года передает компанию мне, поскольку сам уходит на пенсию. Сделка заключается в том, что я должен управлять компанией в течение семи лет, прежде чем смогу уйти на пенсию богатым человеком с очень большим золотым парашютом. Потом он найдет кого-нибудь, кто купит компанию, и я тоже получу 10 процентов от этой сделки.

Я также начал выходить в свет - в смысле, ходить на свидания. После долгого пребывания в браке мне понадобится время, чтобы вспомнить, как именно это делается. Однако слух о разводе распространился быстро, и несколько наших разведенных подруг позвонили и поинтересовались моим интересом. Более того, две или три разведенные подруги Трейси тоже позвонили, выражая свое удивление тем, что она вообще могла позволить мне уйти. Должен признать, что это приятно для моего самолюбия.

Впереди у меня хорошая жизнь, с вызовами как в профессиональном, так и в личном плане. Я работаю над тем, чтобы найти несколько новых увлечений, используя дополнительное время, которое у меня есть на личные дела. Одно хобби, от которого я отказался - это генеалогия. Был там, сделал это.