Ум — хорошо, а х…. — лучше

Нашу вполне благополучную, вяло текущую, студенческую жизнь, нарушило появление в общежитии дальнего родственника одного из сокурсников, прибывшего из мест, не столь отдаленных.

В первый же день в честь его приезда в нашей комнате была устроена рядовая пьянка с максимумом спиртного и минимумом закуски, которая ни чем не отличалась от предыдущих, однако все наши ребята, и я в том числе, как-то быстро скисли. Было выпито не меньше трех бутылок водки на четверых, вот только непрошеный гость, сидевший за столом по пояс обнаженный, с вульгарными наколками, совсем и не думал пьянеть. Он постоянно приглашал кого-то из наших ребят помериться силами «на руках» и каждый раз громко торжествовал в честь своей очередной победы. Кто-то из ребят предложил и мне попробовать, на что тот криво улыбнулся, не сомневаясь, что ему и секунды не потребуется, чтобы уложить меня. Только я даже не пытался ему противостоять, заранее зная, что результат будет более, чем отрицательный, и, главное, совсем не в мою пользу. Кроме того, мне совсем не хотелось в глазах ребят чувствовать себя бесславно поверженным, так как в других вопросах, скажем, в учебе, равных мне не было.

Среди ночи я проснулся от того, что ко мне под одеяло кто-то залез. Первой мыслью в пьяной голове было то, что кто-то перепутал кровати, однако в следующий момент я понял, что это был тот самый гость. Только почему же он пришвартовался не к своему родственнику, а ко мне? Я старался не реагировать на его инициативу, сделать вид, что ничего не произошло, так как было понятно, что где-то он должен был спать, а в одной кровати со своим родственником два здоровяка точно бы не поместились. Однако, с другой стороны, почему стеснения должен был испытывать я? Эти мысли заставили меня слегка потянуть на себя одеяло, показывая тем самым, что я не сплю и что свое ни за что не отдам.

В следующий момент я почувствовал, как он приткнулся к моему уху и как-то заговорщически прохрипел: «Ты не спишь?»

Я, отворачиваясь, ответил, что нет.

Он как по команде еще сильнее прижался ко мне, уложив поверх одеяла на меня одну руку.

«Девку хорошую знаешь в вашей шараге, которая даёт?» — и он всем своим телом показал, что ему надо. У меня совсем прошёл весь сон.

«Я почему тебя спрашиваю? Засадить охота какой-нибудь матрёшке, которая мечтает постонать с мужиком тайно, но... от души». При этом он хохотнул уже совсем по-свойски.

Я было попытался сказать, что таких у нас нет, на что он, еще теснее прижавшись к моему уху, пробубнил: «Ты много не п... ди, пацан. Я знаю, что хорошие бл... ди есть везде, только их надо вовремя найти. Одна тут утром, когда проходила мимо, на меня смотрела снизу вверх, а глазки так и просили хорошей ласки, ну, и, конечно,... смазки. Я через пару дней свалю, никто знать не будет, с неё не убудет — только воспоминания, кто её настоящей бабой делал. Я её на одну ночку подвалю... Сам-то, проказник, девку свою давно еб... шь?»

Откуда ему знать, кто у меня есть и что я с ней делаю?

«Ты почему так боишься меня? Дай полапать. Я тебя не съем. Говорят, ты её каждый день шпаришь?»

У меня пересохло в горле, потому что он своими лапищами стал гладить мою спину, спускаясь все ниже и ниже.

«У тебя с ней как? Серьёзно?»

«Да, вполне...»

«Это как понимать? Ты на ней жениться собрался?»

Совершенно не соображая, что отвечать, я проронил что-то невпопад.

«А-то, может, поделишься на денек-другой?... Ты ей скажи, что я смирный, если не захочет — я её трогать не буду. Всё по согласию...»

В темноте я ощущал, как он откровенно издевается надо мной, при этом целенаправленно проводит одной рукой у меня ниже пояса, прижимаясь ко мне еще теснее.

«Может, завтра устроим банкет на троих, ты ненадолго выйдешь, а я проверю её на прочность?»

Я с трудом соображал, о чём он говорил, потому что его слова сопровождались вполне конкретными действиями. Он небрежно лизнул мою шею, а затем, зацепив её губами, вначале неохотно понюхал, и, как кобель, стал облизывать шершавым языком.

«Ты молодец, хорошо сжался, как девка, так и держи ноги, я их тебе мал-мал помаслаю.»

Я изо всех сил схватился за спинку кровати, чтобы хоть как-то погасить скрип, потому что он завозился вполне конкретно.

Он вцепился зубами в мою шею и, навалившись всем телом, как будто пытался раздавить.

Вдруг он резко остановился и, ухватив одной рукой свое дрочило, стал мощно сливать прямо на меня. Я опомнился и хотел было потянуть на себя рядом висящее полотенце, но он тут же остановил меня.

Двумя большими пальцами в темноте он нащупал на мне место «приземления» своей спермы и поднес к губам. Я почувствовал резкий её запах, попытался отвернуться, но он уже совсем без стеснения стал размазывать её по лицу.

«Не пробовал вкусные вафли... ? Проглоти, побалуй себя.»

В его возбужденном голосе не было просьбы, был почти приказ. И я, с трудом соображая, не смея ему перечить, облизав губы, сделал только видимый глоток.

Он тут же стал толкать мне в рот свои пальцы: «Молодец. Чувствуешь вкус? Тут еще осталось. Оближи, чтобы чисто было.»

Удовлетворившись сделанной работой, он отвалился на спину и, ухватив меня за шею, плотно прижал к себе. «Как? Понравилось?»

Я молчал, совершенно не зная, как реагировать на всё только что произошедшее, только дрожал от страха и каких-то совсем непонятных новых ощущений.

«Вот видишь, я тебя даже не трахнул по-настоящему, а ты уже на седьмом небе... У меня там один петушок был на зоне — я его передал своему другану в надёжные руки — так он при расставании плакал, привык ко мне, говорит — никого ему не надо. Но теперь он уже и к другану привык, души в нём не чает, готов пылинки сдувать... А все потому, что ему нужен хозяин, на зоне таким тяжело — поставят на хор, и пропало дитя. Я с ним почти три года забавлялся. Берег малыша, жалел... А он платил мне по полной — ни одна бл... дь-баба так не умеет мужчину развлекать, как он.»

У меня от таких его разговоров и действий совершенно не проходила эрекция — пистолет, направленный к пупку, продолжал оставаться в самом боевом положении. Савва (так звали гостя) заметил это и, положив на него свою лапищу, осторожно убедился в его твердости.

«Ты девку свою как удовлетворяешь — мнёшь ей клиторок или она сама кончает?»

«... Мну...»

Вот и я тебя помну. И, обе руки просунув сзади меня, он плотно зацепил мои ягодицы. Заметив реальный испуг в моих глазах, он, показывая на свой вновь вздыбленный член, успокоил меня: «Ты не ссы, он твои полушария не тронет, пока ты сам не захочешь. А вот клиторок твой потрет. Смотри, как он его хорошо накрывает, как кралю, соскучившуюся по хорошему мужику — краля ломается для виду, ей никуда не деться, все равно придётся дать, потому что он никуда её не отпустит, пока не вставит».

Плотно удерживая меня за ягодицы, он елозил своим членом мой, плотно цеплял его своим грибообразным набалдашником. Я находился в полной прострации.

«Хочешь мне по-настоящему дать?»

Я замотал головой...

«Ладно, насиловать не буду. Тогда возьми их оба в руки и хорошо сожми.»

Я ухватил руками его и свой член и, предчувствуя, как на меня накатывает настоящая волна, стал их надрачивать.

«Молодец, хорошо работаешь, главное — с интересом и эффективно.»

Я и сам это понимал, потому что его член значительно увеличился в размерах, а его пальцы в такт моим движениям, нащупав нужное место, легонько потирали мое нетронутое колечко.

«Вижу, что с мужиком ты еще не баловался по-настоящему, а сок выделяешь, как настоящая баба при виде ё... ря. Это у тебя срабатывает защита, чтобы я тебе очко не разорвал.»

В следующий момент я дернулся от боли, потому что он хоть и не далеко, но все же просунул один палец.»