THE MAGNIFICENT EIGHT Великолепная восьмерка

THE MAGNIFICENT EIGHT from the author NickTee

Список персонажей

Тим (Тимоти) Ньюхаус - Главный инженер-конструктор: Drive Tek

Эми (Амелия) - Менеджер по работе с клиентами Newhouse: Drive Tek

Джарод Джонс (Jarod Jones) — инженер-конструктор: Drive Tek

Мишель Джонс (Michelle Jones) — менеджер по работе с клиентами: Drive Tek

Гэри Колинс (Gary Colins) — менеджер по производству: Drive Tek

Оливия Колинс -- Специалист по маркетингу B2B: Drive Tek

Хьюго Уэббер -- Бухгалтер: Drive Tek

Карла Уэббер -- специалист по социальным сетям: Drive Tek

Друзей

Вечеринка была в самом разгаре. Нас было всего восемь человек, но нас было более чем достаточно. Мы называли себя Великолепной Восьмеркой. Четыре самые горячие пары в Спрингфилде. Наверное, четыре самые горячие пары в мире. Парням было по двадцать девять, то есть Джарод и я, в то время как Гэри и Хьюго было по двадцать восемь. Девушкам было по двадцать семь, за исключением Карлы, которой было двадцать шесть. Мы все познакомились в Чикагском университете. Ну, на самом деле, только мы с Джародом познакомились в классе, мы оба изучали инженерное дело. Остальных мы встретили на гребле. Джарод, Гэри, Хьюго и я соревновались в гребле в безрулевой четверке, что означало, что мы использовали по одному веслу - по два весла с каждой стороны. Эми, Мишель, Оливия и Карла соревновались в женской четверке без рулевого, и так все началось.

Девушек было трудно игнорировать, с их длинными конечностями и тонкими лицами, которые уже украшали страницы Sports Illustrated среди многих других изданий и онлайн-сайтов. Кто-то в СМИ окрестил их «Сказочной четверкой», и это прижилось. У Эми были густые золотисто-каштановые волосы, обычно завязанные в хвост, и теплые карие глаза с самой удобной для поцелуев парой пухлых губ и вздернутым носом. Мишель покрасила свои мускулистые светлые волосы в платиновый цвет и уложила их в короткую колючую прическу, подчеркнув свои ярко-голубые глаза и сильную линию подбородка. Оливия была рыжеволосой девушкой с волосами, ниспадающими на спину. У нее были теплые светло-карие глаза и веснушки на носу, щеках, плечах и руках. Карла была самой низкорослой из четверки, с темными испано-итальянскими глазами и длинными черными волосами, которые ниспадали кудрями по спине, и лицом в форме сердца, подчеркнутым сильным носом и полным ртом. Вместе они представляли собой шведский стол совершенной женской красоты.

Мы часто виделись с ними из-за схожих графиков тренировок. Мы все говорили на одном спортивном языке, имели схожие планы питания и проводили долгие часы на воде или в тренажерном зале. Так как мы все соревновались в безрулевых или прямых четверках (как их иногда называют). У нас было много общего, и нам было о чем поговорить, но дальше этого дело не пошло. У каждого была девушка или парень определенного уровня серьезности, поэтому мы общались скорее как с товарищами по команде, чем с кем-то еще. Но все изменилось в Италии во время чемпионата мира.

Девочки завоевали серебро, а мы – бронзу. Позже в тот же вечер после церемонии награждения мы пошли в клуб с другими командами. В какой-то момент некоторые австралийские и южноафриканские гребцы-гребцы потеряли свои рубашки и разминались на танцполе, к большому удовольствию гребцов и местных женщин. Мы были единственными американцами-мужчинами, оставшимися в клубе, и великолепная четверка, которая сама усердно веселилась, требовала, чтобы мы поддерживали честь США. Мы сняли рубашки и упали на пол, сгибаясь и кружась на полпути между танцем и Чиппендейлом.

Затем мы вытащили девушек на пол, скандируя США, США, и вместе мы устроили представление, которое выглядело как X-рейтинг. Мы двигали бедрами в такт музыке, пока они терлись задницами о наши промежности. Мы провели руками по твердым бокам девушек и держались за их твердый, как камень, пресс сзади. Они развернулись, схватили нас за и втянули в себя, танцуя, а наши непослушные кусочки терлись друг о друга до тех пор, пока не полетели искры. Они прыгнули в наши объятия и обхватили ногами нашу талию, держась за свои сильные бедра, в то время как мы без усилий вращали их.

Мы меняли партнеров по настроению и делились весельем друг с другом. Мы вели себя так, как будто мы были в эротическом фильме, но это было не более чем необузданная выставка, сделанная ради чистого удовольствия, пока я не обнаружил, что танцую с Эми. Она провела руками по моим плечам к моему прессу и наметила их очертания, пока мы кружились по полу, и я мгновенно кончил. Она посмотрела вниз на мой член и снова на мои глаза, и внезапно мы оба стали серьезными. Я крепко прижал ее к себе всем телом, и она слилась со мной. Музыка стихла, когда мое сердцебиение заглушало все остальные звуки. Мы стояли неподвижно целую жизнь, потом она встала на цыпочки и притянула мою голову вниз, пока ее губы жадно искали мои. Мы поцеловались, чувствуя губы друг друга, а затем откинулись на мгновение, открыв рты и позволив нашим языкам дуэли, как утопающие люди, ищущие что-нибудь, за что бы ухватиться.

Каким-то образом мои руки крепко сжали ее упругую задницу, пытаясь приварить ее тело к моему. Она надавила своей промежностью и нижней частью живота на мой твердый, как камень, член, как будто это оставило бы неизгладимый отпечаток на ее теле. Я втянул ее нижнюю губу в рот, крепко прикусил ее и держал целую вечность, прежде чем отпустить. В ответ она накрыла мой рот своим, просунула свой язык в мой и засунула его так далеко, как только могла. Она замедлила шаг, как будто выдохлась, и осторожно удалилась, мягко оставив свои губы на моих, пока искала мои глаза своими. Должно быть, ей понравилось то, что она увидела, когда она откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

Мы вернулись на землю под бурные аплодисменты, крики и возгласы толпы. Мое лицо покраснело, но Эми рассмеялась и помахала рукой в ответ. Она схватила меня за руку и потащила к двери. — Пойдем, тигр. Я схватил свою рубашку, и мы ушли, не оглядываясь.

Снаружи стоял ряд такси, и мы схватили первое из них и помчались на нем обратно в отель. Все это время я целовал ее в губы, сосал мочки ушей, осыпал поцелуями и мягкими покусываниями ее шею. «Укуси меня! » — потребовала она, когда мой рот добрался до основания ее шеи. Я тихонько прикусила. Она схватила меня за голову и с силой притянула к себе. — Сильнее! — потребовала она, и я подчинился, кусая ее так, словно собирался сожрать ее живьем. Она забилась в судорогах у меня на руках. Я чувствовал, как ее соски становятся тверже, чем стеклянные бусины, прижатые к моей груди. Я держал ее лицо руками, губы искали и отображали ее контуры, обнаруживая, что ей нравится, продолжая свою атаку. Она держала одну руку за моей шеей, притягивая меня к себе, а другой попеременно теребила мою бушующую эрекцию и сжимала мои яйца.

— Я выдою тебя досуха. — пообещала она, и ее голос звучал знойно и горячо звучал мне в ухо.

Такси остановилось перед нашим отелем. Я не знаю, как мы добрались туда целыми и невредимыми, водитель потратил больше времени, наблюдая за нами в зеркало заднего вида, чем за рулем. Я заплатил ему, и он озорно ухмыльнулся и показал большой палец вверх, как это умеют только итальянцы, а затем, взревев двигателем и визжа шинами, сделал незаконный разворот и направился обратно тем же путем, которым мы пришли.

Я поднял Эми и прижал ее к себе, как ребенка, в то время как она обвила руками мою шею и положила голову мне на плечо. Мы были единственными людьми в вестибюле, если не считать сонного вида портье, медленно работающего на доске для ключей, ее лицо было освещено экраном. — Моя комната, — сказал я, и она протянула руку и нажала кнопку лифта. За дверью она полезла в мой задний карман, вытащила ключ-карту и вставила ее в щель. Через секунду раздался щелчок, и дверь открылась.

Мы вошли внутрь, и я осторожно положил ее на кровать. Она откинулась на локти и изогнула бровь. Настала моя очередь взять на себя ответственность. Я сел на кровать и стянул с нее ботильоны и потайные носки. Я нежно массировал подушечки ее ступней большим пальцем и провел пальцами между пальцами ног, пока она одобрительно стонала.

Я протянул руку, расстегнул пуговицы на ее обтягивающих джинсах и потянул молнию. Она приподняла бедра, чтобы я мог спустить ее штаны. Я хотел их так быстро, как только мог, но заставил себя не торопиться, лаская ее кожу, пока я катал их по ее невероятным ногам. Я дошел до конца и снял их, оставив смятыми на полу. Она была одета в белые трусики бикини Jokey, которые были мокрыми, и я чувствовал запах ее возбуждения. Я провел руками вверх по ее ногам и по бедрам, чувствуя ее сильные мышцы и гладкую кожу, пока не добрался до места и замедлился, осторожно поднимая руки и просто касаясь ими ее киски поверх трусиков, пока я пробирался на север. Я начал закатывать ее тугую попку, чтобы обнажить ее пупок, и я подошел и поцеловал его сначала нежно, затем с возрастающим давлением, пока не погрузил свой язык внутрь, заставив ее дернуться вверх и схватив меня за голову, она заставила мой рот вернуться к своему животу с криками «Да» и «О Боже, да, Тим».

Она подняла спину с кровати, и я стянул с нее топ, оставив ее в таком же белом бюстгальтере, скрывающем ее маленькую, но очень упругую грудь. Она посмотрела на меня, ее глаза танцевали по моему лицу и телу в нервном предвкушении. Она протянула руку и, не заморачиваясь с пуговицами, натянула мне рубашку через голову. Она посмотрела на меня полуопущенными веками. — Сними их, большой мальчик. — прорычала она. Я встал на пол и стянул кроссовки, не беспокоясь о шнурках, затем расстегнул молнию и одним легким движением сбросил трусы и чиносы. Я остался голым, а моя эрекция стояла, как очень мясной флагшток.

— Мммм. Она облизнула губы и поманила меня пальцем. Я забрался обратно на кровать и присел над ней, но вместо того, чтобы нырнуть прямо в нее, я сдержался и перевернул ее на живот. Она была удивлена, но я оседлал ее бедра и, проведя руками по ее бокам к подмышкам и по плечам. Я замешивал их, как будто делал тесто для пиццы, и протянул руку, чтобы поцеловать основание ее шеи. Она застонала и отдалась этому чувству. Я провел пальцами по ее густым волосам и помассировал кожу головы, целуя и покусывая ее уши.

Она издавала звук где-то между стоном и протяжным стоном. Ее глаза были закрыты, а рот открыт, и она тяжело дышала. Я расстегнул ее лифчик и поцеловал ее вниз по спине, пока не добрался до начала ее трусиков. Я потянул их вниз, и она помогла мне протащить их мимо своих бедер. Я снова поднялся и скользнул рукой под ее грудь к ее соскам, и сначала я мягко покатал их, но с возрастающим давлением, когда она начала издавать животные звуки. Держа руки на ее сосках, я скользнул вниз, целуя ее спину, пока не добрался до ее идеальной попки, и я осыпал ее поцелуями, которые превратились в укусы, когда я пробирался в ее щель. Я отпустил ее соски под разочарованный крик, который превратился в вздох, когда моя рука нашла ее мокрую киску. Она промокла до нитки и умоляла меня взять ее. Она попыталась перевернуться ко мне, но я крепко удержал ее на месте. Это было мое шоу. Я провел пальцами вверх и вниз по ее щели, касаясь ее удивительно большого клитора, не зависая слишком долго. В то же время я поцеловал заднюю часть ее бедер до задней части коленей, и теперь она дергала бедрами вверх и вниз, пытаясь засунуть мои пальцы внутрь нее.

— Пожалуйста, Тим. Перестань дразнить меня. Из положения, в котором я находился, я вогнал большой палец в ее мускулистую пизду, в то время как мои пальцы теребили ее клитор, и в мгновение ока она выгнулась и закричала. «О Боже, о Боже, о Боже». Она перевернулась и смотрела, как я облизываю пальцы, пробуя на вкус ее эссенцию.

— Поцелуй меня, она потянулась ко мне, и я лег на нее, моя эрекция пульсировала вместе с сердцебиением между нами. Она держала меня за лицо и целовала. — Я могу вкусить свою киску на твоем языке. Она улыбнулась мне.

— Боже, я хочу тебя, Эми. Я стонал от своей нужды к ней. — Не думаю, что смогу больше ждать.

— Не жди! Она вскрикнула, схватив мой член и подавая его в свою мокрую пизду. — Возьми меня! Она подняла голову, чтобы посмотреть на то, что произошло между нами, когда я протолкнулся внутрь. Она была мокрой, но тугой, и мне потребовалось три или четыре удара, прежде чем я смог погрузиться до упора. Я думал, что немедленно взорвусь, поэтому продолжал делать гребки долго и медленно, но это все равно не заняло много времени, прежде чем я начал терять контроль. Она почувствовала меня, инстинктивно приподняла бедра с кровати и трахнула меня обратно со все более быстрым ритмом.

— Я собираюсь кончить! Я наполовину застонал, наполовину закричал, врезаясь в нее изо всех сил, на которые был способен. Ее крепкое спортивное тело приняло все, что я мог ей дать, и вернулось за новым.

— Я почти у цели, детка, — выдохнула она. — Еще чуть-чуть, — она задвигала бедрами, и я с ревом выдохнул. Мой оргазм накатил на нее и начал ее тоже, и мы скакали друг на друге в исступлении, пока не закончили. Я рухнул на нее сверху, и она безропотно приняла мой вес. С минуту мы тяжело дышали, но мы были спортсменами мирового класса и пришли в себя настолько, что в мгновение ока начали целоваться и шептать друг другу ласковые слова.

Удивительно, но мой член все еще был в ней, и я медленно начал скакать на ней снова. Ее глаза расширились от удивления. — Я не могу насытиться тобой. — сказал я, глядя ей в глаза, и она тихо вздохнула.

— Я рад. Она улыбнулась мне.

Я целовал и сосал ее губы, шею и уши, выгнул спину, чтобы прикоснуться ртом к ее идеальным розовым соскам, не прекращая своих долгих медленных поглаживаний. Ее киска стала мягче, мышцы расслабленнее. Он был скользким и гладким с нашими объединенными соками, и я почувствовал, что нахожусь в раю. Каждый удар оставлял у меня покалывание в груди. Мы встретились взглядами, когда ее киска начала пульсировать вокруг моего члена, когда я опустился на дно, и я замер внутри нее, когда снова кончил, пульсируя своей спермой в такт ей. Она издавала тихий мяукающий звук, как котенок, а я делал что-то из глубины души, чего никогда раньше не слышал. Я кончил не так сильно, как в первый раз, но с обостренным чувством. Я не мог сказать, где я закончил, а она начала, ее тело было моим телом.

— Кто ты? — спросил я ее с благоговением. Она была идеальна во всех отношениях. В моем сердце была глубокая сладкая боль и чувство страха в моей душе. Ее глаза широко распахнулись, и ее руки собственнически притянули меня к себе. — Я потерялся в тебе! Мой голос был хриплым от волнения. — Обними меня крепче!

Она тихо вздохнула и поцеловала меня, лаская мое лицо, пока мы лежали рядом. — Никто никогда не занимался со мной любовью так, как этот, Тим, — ее глаза были широко раскрыты и ярки. Мы лежали бок о бок, держась и лаская друг друга. Я чувствовал себя бодрым, а не усталым, и я также был слишком напуган, чтобы заснуть, на случай, если я проснусь и увижу, что ее нет. Мы лежали так в объятиях друг друга и часами говорили о нашем прошлом, о наших будущих надеждах и мечтах.

Я рывком проснулся. Я протянул руку, но был один в постели. Чувство потери сжалось у меня на сердце, но затем звук душа проник в мой мозг, и я откинулась на подушки в ожидании. Через несколько мгновений она вошла в дверь ванной, мокрая, с полотенцем вокруг тела и меньшим полотенцем на голове. Она наклонилась и поцеловала меня. Ее дыхание было мятно-свежим.

— Я пользовался твоей зубной щеткой. — сказала она. — Я не думал, что ты будешь возражать. Затем она отстранилась и ущипнула себя за нос. — Вам нужно принять душ, мистер. Она посмотрела на меня полусурово. — От тебя пахнет пивом, потом и слишком много секса.

— Ааа, я должен? — проворчал я, хватая ее. Она выпрыгнула из досягаемости, затем вытащила полотенце и раскрыла его, показав мне свое худощавое, крепкое спортивное тело.

— Если хочешь большего, сделай это. Она злобно улыбнулась мне.

Через пятнадцать минут я закончил. Я вошел в спальню и обнаружил, что она сидит наполовину на верхней части кровати, ее колени подтянуты, а ее гладко выбритая киска выставлена напоказ между ее полуоткрытыми бедрами, ее руки скрещены за головой, что еще больше приподняло ее маленькую грудь на груди. На ней вообще не было макияжа, и она была невероятно красива в своей неподдельной простоте, и мое сердце дрогнуло при виде ее, зная, что это единственная девушка, которая когда-либо могла его сломать. Я долго держал ее под рукой. — Ты идеален. Я сказал ей, и ее глаза загорелись от удовольствия.

— Ты и сам не такой уж и потрепанный. Она улыбнулась мне в ответ. — А теперь приведи сюда себя и дай мне больше этой сладкой любви.

Мы целовались долго и крепко, затем руками и ртом медленно и томно исследовали тела друг друга, восклицая от удовольствия, когда другой находил неожиданную эрогенную зону. Мы держались подальше от сосков и гениталий друг друга и довольствовались тем, что долго проходили мимо них, пока мы не искали меньшие зоны, пока нам не стало жарко, и мы не захлебнулись и не задыхались от предвкушения, и каким-то образом оказались в шестьдесят девяти с Эми сверху, и пошли на это.

Я целовал, облизывал и сосал ее пухлые половые губы в рот, затем скользил языком между ними, щелкая ее клитор и погружаясь в ее пизду, вращая языком, пробуя ее соки на вкус и трахая языком ее так глубоко, как только мог. В то же время она сосала головку моего члена и дрочила меня у основания. Время от времени она вытаскивала его и облизывала головку, как рожок мороженого. То, чего ей не хватало в изяществе, она восполняла энтузиазмом.

Вскоре два пальца оказались внутри нее, барабаня и растирая ее губчатую точку G, в то время как мой рот сосал её большой клитор, когда она начала дергаться бедрами, и это было все, что я мог сделать, чтобы удержать ее, чтобы она не упала с кровати. Она громко кончила, предупредив комнаты вокруг нас о своем оргазме, затем медленно спустилась вниз с небольшими спазмами, которые потерлись ее киской о мое лицо, а затем вернулась к тому, чтобы сделать мне минет с намерением. Я подходил все ближе и ближе. — Отойди. Я предупредил ее. «Я кончаю, но вместо этого она держала меня во рту, и я кончал выстрел за выстрелом, в то время как она держалась крепко и изо всех сил старалась проглотить. Мы оба медленно сели. На ее лице было немного моей спермы, и по ее подбородку стекала капля. «Я никогда раньше никому не позволял кончить мне в рот». Она рассмеялась, вытирая лицо брошенным полотенцем. Мы посмотрели друг на друга без каких-либо уловок или смущения.

— Что будет дальше, Эми? — спросил я, зная, что она встречалась с парой парней.

— Я не девственница, Тим. Но я тоже не шлюха. Я была сексуально активна, но никто не занимался со мной любовью так, как ты вчера вечером... Или сегодня утром. Она пошевелилась и забралась ко мне на колени на кровати. — Ты помнишь, как говорил, что держишь меня крепче?

Я кивнул. «Если ты это имел в виду, я буду держать тебя вечно и никогда не отпущу! » Она свирепо посмотрела на меня: «Обещай никогда не отпускать меня! » Я молча кивнул, не в силах подобрать слова. Мы крепко держали друг друга целую вечность, не разговаривая, просто слушая, как бьются наши сердца в симфонии, пока, в конце концов, мы не вернулись в душ, чтобы плескаться и броситься.

Она вернулась в свою комнату, чтобы одеться, пока я ждал, и мы спустились в ресторан, чтобы позавтракать, держась за руки. Когда мы вошли, наши товарищи по команде встали из-за большого стола, который они занимали, и поприветствовали нас, а затем аплодировали. Я покраснел, но Эми поклонилась, и мы уселись за стол, улыбаясь.

_________________________________

Остальное, как говорится, уже история. С этого момента я знала, как выглядит мое будущее. Моя неэксклюзивная подруга Мэнди восприняла расставание тяжелее, чем я ожидала, и обозвала меня множеством имен, которые я не буду повторять, но вы можете себе представить. Я не знаю, как Эми порвала отношения со своими бойфрендами только тогда, когда и с этим мы стали публичной вещью. На самом деле, наши друзья шутили, что мы присоединились к бедру. Интересно, что наши отношения переросли в новые отношения, и в течение шести месяцев мы все стали парами.

Второй парой, которая объединилась, были Джарод и Мишель, которые оба встречались друг с другом на неэксклюзивной основе, но в итоге оказались вместе на нескольких мероприятиях, которые мы посетили «в массовом порядке», и прежде чем мы узнали об этом, они тоже были предметом. После этого мы заметили, что Оливия и Гэри часто смотрели друг на друга, когда думали, что никто не смотрит, поэтому, когда Оливия попросила Гэри сопровождать ее на танцы, на которых мы все присутствовали, мы улыбались, зная, к чему это ведет. К концу вечера они были вместе – навсегда, как они гордо провозглашали.

Это привело к тому, что Хьюго и застенчивая Карла сопротивлялись нашему стремлению вовлечь их в отношения, утверждая, что это не что иное, как давление группы сверстников. Возможно, так оно и было, но после того, как мы ввосьмером провели долгую воскресную вечеринку, куда они оба прибыли без сопровождения, Хьюго бросился к Карле. «Я больше не могу так продолжать». — объявил он. «Карла, ты находишь меня привлекательной, потому что я нахожу тебя очень привлекательной, и я хочу быть больше, чем просто твоим другом? » Она кивнула и полетела в его объятия, и все. Так родилась «Великолепная восьмерка», и мы знали, что навсегда останемся вместе как лучшие друзья.

Почти сразу мы стали несколько замкнутыми и закрытыми. В круге не было места для кого-то еще. Это не значит, что у нас не было других друзей, но мы стали группой. На нас смотрели с некоторым восхищением, а иногда и с завистью, а по случаю даже с некоторым презрением. На самом деле это был бессвязный комментарий кого-то, кто завидовал тому, что у нас было, и который ехидно прокомментировал вслух: «Вот и Великолепная Восьмерка». Мы подслушали его и подхватили в шутку, называя себя так, пока не пришли к выводу, что это описывает нас как нельзя лучше.

Мы все получили дипломы с разницей в восемнадцать месяцев, и пришло время присоединиться к реальному миру. Мы с Джарродом знали, что хотим заниматься нанотехнологиями, и наши оживленные беседы привлекали остальных, пока не стало очевидно, что мы все вместе откроем компанию. Мы создали его еще до того, как покинули университет, с равными долями для всех. Мы позвонили в компанию Drive Tek и начали с большой мечты, но с маленькими карманами.

Джаррод и я были командой дизайнеров, Гэри стал нашим менеджером по производству, следя за тем, чтобы наши проекты были изготовлены в соответствии со спецификациями на заводах различных производителей, которые мы использовали. Гюго был бухгалтером.

Карла и Оливия были маркетинговой командой. Карла была дизайнером и экспертом по социальным сетям, а Оливия — специалистом по маркетинговой стратегии и бизнес-коммуникациям. Мишель и Эми были нашей грозной командой по продажам, которая стучалась в двери как национальных, так и международных компаний.

В течение трех лет мы разработали ряд успешных продуктов в области аккумуляторных батарей, в основном для широкоформатных применений и, в частности, для автомобильной промышленности. Нам удалось выиграть ряд крупных контрактов, и мы росли быстро и в геометрической прогрессии. В течение пяти лет мы произвели фурор в отрасли.

Мы с Джародом были очень увлечены дизайном и прототипированием. Гэри проводил больше времени в Китае, чем в США, следя за соблюдением производственных стандартов, и единственным, у кого, казалось, было разумное время дома, был Хьюго. У девочек дела обстояли не лучше. Несмотря на то, что Карла и Оливия в основном работали в офисе, они посетили ряд технических, промышленных и автомобильных выставок в США, Европе и на Дальнем Востоке. Мишель и Эми набирали воздушные мили быстрее, чем пилоты, когда они звонили существующим и потенциальным клиентам по всему миру.

Мы все путешествовали на регулярной основе и часто присоединялись, чтобы продлить встречу или выставку в мини-отпуск. Это была не только работа, и мы были молоды и держали весь мир за горло, поэтому не было сюрпризом, когда в конце концов дело дошло до того, что мы называли свадебным сезоном. Мы с Эми были первыми, а остальные последовали за ними в течение года. Это было время, когда мы усердно играли и работали еще усерднее. Мы все купили дома в Спрингфилде. Это были не особняки, но все они были домами, в которые мы могли вырасти. Парни ездили на фирменных Jeep Wrangler, а девушки все пошли и купили кабриолет Porsche Cayman. У многих отвисала челюсть или они едва не бились по бамперу, особенно когда они выходили в строю, выглядя так, как будто это была модная съемка горячих, красивых женщин в спортивных автомобилях, одетых по последнему слову высокой моды.

По отдельности мы были молоды, красивы, подтянуты и успешны, составляя привлекательный пакет, но как группа мы были на высоте восьми как в профессиональном, так и в социальном плане, привлекая внимание везде, куда бы мы ни пошли. Танцы были особенным опытом. Однажды, когда я выходил из туалета, к Эми подошел дерзкий игрок в мяч. «Я Реджи Уильямс, и я собираюсь потрясти ваш мир», — объявил он, схватив ее за руку и пытаясь вытащить из кресла на танцпол.

«Зачем ты мне нужен что бы потрясти мой мир, когда у меня есть три спортсмена мирового класса, способные потрясти мой мир прямо здесь! » — она указала на Джаррода, Гэри и Хьюго, которые бросили на него вонючий взгляд, в то время как остальные девушки упали со смеху. Он отошел, крепко поджав хвост. Но я не могу его винить. По отдельности они были супергорячими, все вместе они были ядерными. Всякий раз, когда девушки танцевали вместе, возникала давка мужчин, пытающихся попасть на танцпол.

Мы все решили отложить рождение детей до тех пор, пока компания не достигнет критической массы и не станет стабильной, и через пять лет мы приблизились к этому времени. Мы обратились к Tesla и Nissan с предложением создать нанотехнологичную батарею нового поколения с емкостью на 30% больше ампер и способную заряжаться в два раза быстрее, чем нынешние батареи. Мы представили только концепцию, так как у нас даже не было прототипа, и на самом деле единственное место, где она существовала, было в моей голове. Но этого оказалось достаточно, чтобы выиграть контракт на десять миллионов долларов, чтобы разработать прототип от Tesla, основанный только на идее. Nissan также подписал контракт, дающий им первую возможность после Tesla купить технологию, при условии, что она окажется осуществимой и будет масштабируемой в массовое производство. У нас было пятнадцать месяцев, чтобы представить рабочий прототип.

И наш круг замкнулся. Мы все сидели в моем джакузи, передавая по кругу бутылку винтажного Dom Perignon. Все девушки были в бикини и выглядели более горячими, чем когда-либо, если это вообще было возможно. Прошедшие годы добавили немного мяса к их спортивным телам, и все они щеголяли значительно большей грудью, а дополнительная полнота тела заставляла их выглядеть более сексуальными, чем когда-либо прежде. Они прошли путь от страниц Sports Illustrated до каталога Victoria's Secret.

«Я думаю, это разочаровывает, что вы, девочки, даже немного не би», — разглагольствовал Джаррод. «Просто подумайте обо всех возможностях»

— Ты хочешь би, не так ли? — вмешалась Мишель. — Иди сюда, милая. Она поманила Эми. Две девушки устроили шоу, обнявшись и поцеловав друг друга под одобрительный рев остальных. Эми стянула с Мишель верх бикини, размахивая им и бросив на пол патио. Беззаботная Мишель покачивала сиськами. Ее соски твердеют в прохладном ночном воздухе. Эми стянула с себя топ, и они потерлись грудями друг о друга. Хихикая, они стянули с Оливии и Карлы топы. И вдруг мы наслаждались видом четырех пар великолепных грудей. Девочки посовещались и решили, что мальчикам будет позволено по одному быстрому ощущению на пару.

Среди хихиканья и смеха девочек слышались стоны и стоны мальчиков, когда мы утверждали, что нам нужно больше, чем одно чувство. Внезапно вечер приобрел сексуальный оттенок, и когда мы все снова сели, я положил руку на бедро Эми и радостно направился на север к горшку с медом, в то время как она игриво продолжала шлепать меня по руке. Потребовали еще шампанского, и все четыре девушки пошли топлес к дому, чтобы взять его. Мальчики устроились поудобнее, наслаждаясь славой наших женщин и успехами в бизнесе. Внутри дома хихиканье достигло апогея. Они вышли спустя долгое время с шампанским и озорными взглядами.

«Что это такое? » — спросили мы.

— Вот увидишь, — они одновременно покраснели и захихикали.

Мы обнимали, ласкали и целовали наших жен и болтали о наших следующих шагах в жизни - сезоне рождения детей.

В конце концов, вечер начал быстро подходить к концу после всех предыдущих махинаций, так как мы отчаянно хотели насиловать наших жен.

Я чувствовал себя спокойно с хорошим кайфом, так как я не собирался садиться за руль. Эми попросила меня либо продезенфицировать воду, либо опорожнить джакузи, принести бутылки и полотенца и быстро убраться, пока она провожает гостей. Были удары кулаками и короткие объятия со стороны мальчиков, объятия и поцелуи в губы со стороны девочек. Потом они ушли, и я начал собирать обломки с вечеринки, слыша, как машины заводятся и уезжают.

Я убрался, запер двери, выключил свет и в конце концов направился наверх. — Тебе лучше не спать, дорогая! Я хочу сюрприз, который мне обещали».

Раздалось необычное хихиканье, и я перескочил через последние несколько ступенек в спальню. Основной свет был выключен, но мягкого теплого света от прикроватных ламп было более чем достаточно, чтобы разглядеть тело в постели. Простыня была наполовину опущена, оставляя ее грудь открытой. Она нервно улыбнулась, надеясь, что мне понравится то, что я увижу. Я споткнулся и остановился, открыв рот от удивления.

Женщину в моей постели звали Карла.

— Ка... Карла. Я начал заикаться. Моя голова не совсем связывала то, что я видел. — Что ты здесь делаешь? Я огляделся по сторонам, думая, не шутка ли это. — Где Хьюго? Я оглядывался в поисках Эми. Я окликнул его, но ответа не последовало. Я оглянулся на Карлу.

— Э-э-э, их здесь нет, Тим. Она потеряла улыбку и задрала простыню, чтобы прикрыть грудь. Она смотрела на меня с растущей неуверенностью, но ей удалось собраться с духом. «Мы... Мы все подумали, что было бы здорово провести одноразовый обмен». Ее глаза умоляли меня понять.

Я сильно его терял. «Кто такие «МЫ»? — спросил я, и она заметно съежилась.

«Мы... Тем... Девчонки. Она шмыгнула носом. Мы тянули соломинки и... О Боже, это так глупо». Она начала всхлипывать носом. Я проигнорировал ее и побежал вниз за мобильным телефоном. Я позвонил Эми и услышал, как он звонит на кухне. Она оставила его дома.

Я побежал обратно наверх. — С кем Эми? – потребовал я. Она покачала головой, как будто не собиралась ничего говорить, но выражение моего лица, должно быть, убедило ее в обратном.

«Эми с Джарродом, Мишель с Гэри, а Оливия с Хьюго». Теперь она плакала. Мы не говорили вам, ребята, до тех пор, пока не пришло время уезжать, и мы разбились по машинам. Эми подумала, что будет большим сюрпризом, если я буду ждать тебя здесь, в постели.

Я проигнорировал все это и вместо этого набрал мобильный телефон Джаррода. Звонок ушел прямиком на голосовую почту. Позади меня Карла плакала еще сильнее. — Мне очень жаль, Тим, мне очень жаль. Я думала, ты захочешь провести со мной ночь. Она вскочила с кровати и, схватив одежду, побежала в ванную, закрыв дверь. Я слышала, как она всхлипывает, но был слишком занят поиском ключей от машины. Я нажал на пульт от двери гаража и сжег резину, направляясь к дому Джаррода. Я продолжал звонить на его телефон, но он продолжал получать голосовые сообщения, поэтому я оставил ему одно.

— Джаррод, если ты трахнешься, Эми, твоя жизнь кончена, я уже в пути.

Я был примерно в миле от его дома, когда меня остановили полицейские за превышение скорости. Я попытался объяснить, что пытаюсь добраться до своей жены, но как только выяснилось, что ей ничего не угрожает, кроме секса с другим мужчиной, полицейский не захотел знать мою историю. В конце концов, это свободная страна. Следующее, что я поняла, это то, что меня проверили на алкотестер и арестовали за превышение лимита. Через короткий промежуток времени меня отвезли в полицейский участок на Монро Драйв и записали. Полицейские были добры и дали мне мой телефон, чтобы я мог позвонить, и я позвонил Дэвиду Блюменталю, юристу нашей компании. Он тоже не ответил, но я оставил ему сообщение и надеялся на лучшее.

Я оказался в камере с двумя подростками, пойманными на дрэг-рейсинге на улице. Они были громкими и относились ко всему опыту, как к обряду посвящения. Я сидел в одиночестве, не обращая внимания ни на них, ни на то, что происходило в тюрьме, и задавался вопросом, что меня ждет. Я вообще не спал, просто сидел и злился от своего бессилия. Чем сильнее я старался не думать о том, что делают Эми и Джаррод, тем сильнее мне казалось, что моя грудь вот-вот взорвется. Я видел член этого ублюдка в душе, и он выглядел как тупое орудие массового поражения. Я старался не представлять, как он проникает в киску Эми, но произошло обратное. Чем больше я старался, тем более графичным становилось мое воображение. Через какое-то время у меня не осталось ничего, кроме черной тучи гнева из-за моей неспособности остановить все и отчаяния за мое будущее с Эми.

На следующее утро нам дали растворимый кофе в бумажных стаканчиках и бутерброд с ветчиной. Я выпил кофе. Должно быть, я задремал, потому что проснулся ближе к обеду и увидел Дэвида за решеткой. Он объяснил, что разговаривал с начальником станции, и меня отпустят, как только я подпишу документы. Я прошел через процесс оформления документов, пока он продолжал отвечать на сообщения на своем телефоне, и у меня начали формироваться подозрения. — Эми ждет меня снаружи? — спросил я.

Он утвердительно кивнул. — Ты можешь вытащить меня через заднюю дверь? Я умолял его. Он посмотрел на меня с явным беспокойством.

— Почему Тим? Твоя жена здесь, чтобы забрать тебя домой.

Я понимал, что мне придется либо объяснить всю историю, либо бросить его и ее. — Увидимся впереди, — сказал я. Но как только я закончил и собрал все свои вещи, в моем телефоне все еще оставалась батарея, поэтому я вызвал Uber. Мне сообщили, что моя машина не была конфискована, а была оставлена на улице, где меня арестовали рано утром, поэтому я указал ее в качестве пункта назначения.

Я спросил, есть ли другой выход. Оказалось, что он был, и прежде чем кто-то смог прийти за мной, я сел в убер и направился к своему джипу. Это было то место, где я оставил его нетронутым, поэтому я забрался внутрь, воодушевленный, и направился домой. Оказавшись там, я схватил свои дорожные сумки и несколько мешков для мусора, опустошил свой гардероб и начал складывать все это в машину. Затем я убедился, что у меня есть все мои документы и важные файлы, а также мой Apple Mac из моего домашнего офиса, и приготовился уйти, но этому не суждено было случиться.

Входная дверь распахнулась, и на ней стояли Эми и остальные мои друзья и деловые партнеры. «Куда ты идешь? » — закричала Эми, бросившись обнимать меня. Я отодвинул ее в сторону и оттолкнул. Она рухнула на пол и разрыдалась.

«Эй, ты не можешь так с ней обращаться». Джаррод шагнул вперед, чтобы защитить Эми, и я ударил его со всей яростью, которая у меня была. Я попал ему по носу, который разлетелся на щепки во взрыве крови. Он пошатнулся и поднял руки к лицу, предоставив мне прекрасную возможность, и я пнул его в промежность. Я не совсем правильно ударил, но в ударе было так много силы от моего гнева, что он вскрикнул, когда я, очевидно попал по крайней мере одно из его яичек, и он упал.

— Ты ублюдок! Мишель закричала на меня, подбежав к своему мужчине. Гэри и Хьюго посмотрели на меня в шоке. Оливия, пошатываясь, отшатнулась назад и рухнула на ближайший стул. Карла безутешно держалась за входную дверь и рыдала. Эми поползла по полу, чтобы помочь Джарроду, бросив на меня ненавидящий взгляд.

«Как ты мог, Тим? » — закричала она на меня. — Джаррод — твой самый старый друг.

— Вы все послушайте меня, — прорычал я на них. «У вас у всех была возможность сказать «да» или «нет» до того, как вы сели друг с другом в машину, но я этого не сделал. Для меня это был свершившийся факт, и было слишком поздно что-либо с этим делать».

Все они перекрикивали друг друга, пытаясь оправдать свои действия. Мишель помогла Джарроду лечь на диван, а Эми поспешила уйти и вернулась с чистыми кухонными полотенцами для носа. Он стонал от боли, и я была рад этому. Они выдохлись и перестали разговаривать, а мы все стояли, не зная, что делать дальше. Мишель посмотрела на меня со слезами на глазах.

«Это должно было быть одноразовой вещью, Тим. Что-то, что укрепило бы наши чувства друг к другу, но нет, не к тебе. Ты должен был пойти и отвергнуть Карлу. Карла зарыдала громче, и Хьюго попытался утешить ее. Однако Мишель не закончила ругать меня. «Нет ни одного гетеросексуального человека, который сказал бы «нет» Карле. Черт возьми, половина мужчин-геев прыгнула бы, чтобы провести с ней ночь, но не ты. Ты должен был пойти и обращаться с ней как с дерьмом, а теперь ты обращаешься и с Эми как с дерьмом». Она протянула мне руку, но я отшатнулся назад. Мой инстинкт подсказывал, что бы я протянул руку и шлепнул ее по лицу и вбил ее голову в плечи но я боялся, что доведу дело до конца, если останусь в пределах досягаемости.

Эми подошла и встала передо мной. «Пожалуйста, Тим, пожалуйста, останься, и давай поговорим об этом. Только мы вдвоем. Ее глаза были красными, а руки тряслись. Мое сердце было с ней, но в то же время мне хотелось наброситься на нее, чтобы причинить ей боль, как она причинила боль мне.

— А теперь говори. Я сказал. «Довольно скоро я вернусь в тюрьму по обвинению в нападении». Все они вмешались, чтобы заверить меня, что Джаррод не будет выдвигать обвинений. За исключением Джаррода. — Ну, что это будет? Я взглянул на него.

Он оглянулся. — Ты такой придурок, Тим. Это всегда ваш путь или шоссе, не так ли? Он сплюнул сквозь боль, стиснув зубы. — Я не пойду в полицию, но ты должен простить Эми. Они, ребята, помогли Джарроду подняться и ушли, вероятно, направляясь в ближайшую больницу, а я оказался наедине с Эми.

— Иди в душ, — мягко попросила она меня. Я приготовлю нам обед. Я так и сделал, и когда я вышел, она была занята тем, что распаковывала мою мятую одежду из моих дорожных сумок и мешков для мусора, в которые я её сдавил, и снова вешала их обратно в шкаф. У меня было полотенце вокруг талии, и я вытащил несколько повседневных вещей, затем отвернулся от нее и начал одеваться. — Ради Бога, Тим, я видел тебя голым миллион раз. — предостерегла она. Я не знал, как реагировать. Мне казалось, что я нахожусь в своей спальне с незнакомцем. Я чувствовал себя менее неловко с Карлой в своей постели, чем с Эми прямо сейчас.

— Ну что, ты хорошо потрахалась? — ехидно спросил я ее. — Джаррод был хорошим любовником, он потряс твой мир? Ее глаза расширились от шока и наполнились слезами.

— Иди к черту, Тим, — Она стояла на своем. — Как ты вообще можешь спрашивать меня об этом. Я думала, ты будешь заниматься сексом с Карлой. У нее перехватило дыхание. «Черт возьми, кто бы не хотел заняться сексом с Карлой. Я даже смошенничала с соломинками, чтобы ты мог провести с ней ночь. Она грустно посмотрела на меня. «Это пиздец. Это должно было быть весело, а теперь я чувствую, что мы висим на волоске».

Она попыталась взять меня за руку, но я отстранился, и мы просто стояли, глядя друг на друга. После долгого неловкого молчания она спустилась вниз, где приготовила спагетти болоньез с небольшим салатом и превратила оставшиеся рулеты с хот-догами в чесночный хлеб. Она позвала меня вниз с места, где я сидел на углу кровати, и мы поели тихо и без разговоров. Я пил пиво, а она открыла бутылку белого вина, которое она выпила в быстром темпе.

— Что теперь будет? Она спросила меня так тихо, что я почти не услышал ее. Я покачал головой, не зная, что сказать. — Я сделаю все, чтобы исправить это, Тим. Для вас, для нас». Она посмотрела мне в глаза. — Ты пойдешь мне навстречу? Я видел, как пульс в ее шее бьется от страха. Мы были на распутье. Все, что мне нужно было сделать, это взять ее на руки и сказать, что все будет хорошо, но так ли? Я знал с той первой ночи, что она будет единственной женщиной, которая сможет разбить мне сердце, и теперь она это сделала.

Мы провели день на грани, Эми пыталась начать разговор, в то время как я отвечал односложными фразами, пока, наконец, не наступила ночь. Я устало поднялся по лестнице, раздетый, и нашел старую пару пижамных штанов, которые я иногда брал с собой в поездки и надевал их. Она долго была в ванной, а когда вышла, то скользнула в постель свежая, обнаженная, с намеком на VIP-духи и свернулась калачиком в мне. — Ты, ты в пижаме, — сказала она обиженно. Затем она начала говорить больше, смягчилась. «Пожалуйста, обними меня, просто обними меня». — спросила она и прижалась ко мне, как раненый зверь. Какое-то время я лежал, чувствуя, как ее обнаженное тело прижимается к мне, но все, что я видел, как она лежит на спине с Джарродом сверху и сосет ее соски, в то время как его член проникает в ее пизду. Эми стояла на четвереньках, в то время как Джаррод трахал ее сзади. Черт возьми, он, возможно, даже трахнул ее в задницу, насколько я знал. Она повернула голову, чтобы поцеловать меня на ночь, и я увидел, как ее губы сомкнулись вокруг его члена, и меня чуть не вырвало.

Я вскочил с кровати под отчаянный крик Эми, пошел в гостевую спальню и закрыл дверь. Сон ускользал от меня, и это усугублялось тем, что я слышал, как Эми плакала ночью. Утром мы оба выглядели как ад. Я долго принимал душ, одеваясь небрежно, так как собиралась работать из дома в ближайшее время. Я приготовил кофе и пил вторую чашку, пытаясь прочистить голову от паутины, когда она спустилась вниз в консервативном костюме из юбки и пиджака, под которым была шелковая рубашка.

«У меня есть кофе? » — спросила она, я кивнул и налил ей немного. Некоторое время мы молча пили. «Ты не пойдешь сегодня в кабинет? » — спросила она, заметив мой небрежный взгляд.

— Нет. Я думал, что буду работать из дома. Последнее, чего я хочу, это разговаривать с остальными».

— Хорошо. Она грустно кивнула в ответ на мои слова. «Мишель летит в Детройт, а мы с Оливией сегодня встречаемся с представителями СМИ. Мы надеемся договориться о хорошей цене для рекламы и согласовать редакционную статью о Drive Tek в их отраслевом издании». Она попыталась поцеловать меня на прощание, но я отверг ее, я не мог выкинуть из головы образ члена Джаррода у нее во рту. Она ушла, явно расстроенная, но и я тоже, и никого это не волновало.

Я провел день, борясь с проблемой батареи. Нам нужна была высокая температура, чтобы псевдоожиженные пары вольфрама связались с подложкой, но Гэри сообщил, что в ранних тестах высокая температура вызывала комкование, правильным термином была агломерация, которая затем сводила на нет весь процесс, и я просто не мог найти способ обойти проблему. В конце концов я позвонил Роберту Холту, одному из пионеров технологии литиевых батарей, и мы долго разговаривали. — Оставь его мне. — сказал он. «Иногда мне нужно дать ему немного попокипеть».

К тому времени был уже полдень, я зашел в немецкий гастроном и взял копченые свиные отбивные, которым нужно было только немного времени на сковороде или в духовке, немного немецкого пива Weiss и мягкий хлеб с кренделями. Затем я зашел в наш местный магазин, вышел с молодой картошкой, краснокочанной капустой и вином для Эми и пошел домой готовить. Это занимало меня и уменьшало стресс и напряжение, которые я чувствовал. Батарея просто не работала, мои друзья были в унитазе, а мой брак шел под откос.

У меня была капуста, тушеная в уксусе и оливковом масле с солью, перцем и тмином. Молодой картофель был отварен, затем остужен, слегка измельчен и обжарен в чесночном масле со свежей петрушкой из нашего сада. Хлеб с кренделями слегка подогретый, а свиные отбивные облиты соусом барбекю и грубо молотым черным перцем и готовы к приготовлению на сковороде.

Я пил пиво Weiss из стеклянной кружки, которую подобрал в Мюнхене, а местная радиостанция KWPQ играла блюз, который соответствовал моему настроению, когда Эми вернулась домой. Она шагнула на кухню. — Это вкусно пахнет. — воскликнула она и скрылась на лестнице. Вскоре я услышала, как работает душ, и через короткое время она вернулась босиком, одетая в атласный халат без какого-либо макияжа. Я налил ей стакан белого калифорнийского шардоне, который она с благодарностью приняла, и я принялся за отбивные. Мы поели, и она рассказала о встрече и о скидке, которую они получили, хотя это означало, что мы согласились на рекламный пакет из шести изданий.

После того, как мы закончили, она ополоснула посуду и убрала в посудомоечную машину, а я вышел на улицу и сел на скамейку, которую мы установили на заднем дворе. Полная луна расчищала дальнюю линию деревьев, и я смотрел на нее и думал о Ниле, Баззе и Майкле в тот роковой день в июле 1969 года, когда Нил впервые ступил на Луну. Ходили слухи, что Базз ожидал, что он будет первым, и это вызвало раскол между ними. Как бы то ни было, Нил был Командором, и он воспользовался своим правом, пошел первым, а остальное уже история. Я все еще обдумывал все это, когда кухонная дверь открылась, и Эми вышла и направилась ко мне. Я смотрел на нее и задавался вопросом, стали ли мы историей или есть путь назад.

Она села рядом со мной и попыталась обнять меня, и я отодвинулся. — Я не могу так продолжать, Тим, — сказала она с горечью. — Почему ты избегаешь прикасаться ко мне? Я не хотел ничего говорить. Все, что я сказал, только усугубило бы ситуацию, но на этот раз она повернулась ко мне скорее сердито, чем грустно. «Почему? » — закричала она во весь голос.

— Потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, все, что я вижу, это то, что он трахает тебя! Ты сосешь его член! Он войдет в тебя»

«О, Боже! » Она начала плакать, но вернулась, сопротивляясь. — А когда мы впервые встретились? Я не была девственницей! У меня был секс с другими мужчинами! Тогда тебя это не беспокоило! » — обвинила она меня.

— Тогда ты была не моей. Я выстрелил в нее. «Я не уверена, что ты теперь моя», — подумала я. Мы спорили по кругу, не решая вопрос должным образом. Мы оба были слишком напуганы, чтобы углубляться слишком глубоко, на случай, если не будет пути назад.

— Ты все еще любишь меня, Тим? Она была первой, кто затронул эту тему.

— Конечно. Но теперь я всегда буду спрашивать себя, предпочитала ли ты член Джаррода, трахал ли он тебя лучше, если, если...

— О Боже, нет, детка. Это было по-другому, это было весело, но это был не ты! Это были не мы! » Она схватила меня за руки, словно пытаясь успокоиться. «Это должен был быть один веселый вечер, которым мы все будем дорожить, и не более того».

Я снова встал в гневе. «Ну, почему бы тебе не присоединиться к своим друзьям и не дорожить всем, что тебе нравится! » Я зарычал на нее. Я зашел внутрь, взял ключи от машины и направился к выходу. Какое-то время я бесцельно бродил, пока не оказался на окраине города. Уличных фонарей больше не было, но луна была полной и яркой, и я проехал еще некоторое время, пока не увидел табличку с надписью «Веселый Роджер». Я заехал на парковку и зашел внутрь. Было тихо, но это был вечер понедельника. Я заказал пиво и прислонился к стойке, осматривая комнату. Вокруг барной стойки в одиночестве сидело несколько пар, четыре группы парней и несколько сильно пьющих людей.

Я выпил вторую кружку пива, и группа из 3 женщин в возрасте от 40 до 50 лет вошла и заняла столик рядом со мной. Они напились и начали подавать четвертаки в музыкальный автомат. Я заказал третье пиво и рюмку бурбона на удачу. Вскоре я не почувствовала боли, поэтому, когда одна из дам подошла ко мне и попросила потанцевать, я согласился. Вскоре я присоединился к ним.

"Так что же привело тебя сюда сегодня вечером, дорогой?" - спросила грудастая с выцветшими рыжими волосами. Она наклонилась вперед в ожидании моего ответа, выплеснув грудь наполовину из платья.

— Женская беда, — сказал я.

Сразу же потребовались еще выпивки. Женщины выжимали из меня всевозможную информацию, и мне было приятно поговорить с кем-то, учитывая, что за предыдущие 48 часов я не произнес и десяти слов. Еще несколько рюмок, и пара молодых женщин каким-то образом появилась и присоединилась к вечеринке. Первую звали Руфь, и она была огненно-рыжеволосой, которая имела сильное сходство со старшей рыжеволосой. На вид ей было около двадцати лет, в обрезанных джинсах, которые оставляли большую часть ее открытой, ковбойских сапогах и майке. Она повалила меня на пол, и я сделал несколько своих лучших движений. Она выглядела впечатленной и вскоре уже терлась о меня своей и большой грудью. Наконец я заметил, что у меня звонит телефон.

Это была Эми. — Уходи. Я невнятно пробормотал. — И перестань мне звонить.

— Ты что, пьян? — закричала она. «У вас уже есть вождение в нетрезвом виде».

— И кто в этом виноват! Я крикнул в ответ и отключился.

«Кто это был? » — спросила Руфь.

— Моя жена. Я ответил.

— Та, кто изменил тебе с твоим другом?

— Она самая... Я сообщил ей об этом. Она заявила, что мне нужна текила от боли, и она попросила дубль и забралась на барную стойку. Затем у нее был пупок, полный текилы, а я делал бодишот. А потом еще один. Она сообщила мне, что настала моя очередь. После первого выстрела она сказала, что волосы на моем животе щекотали ей нос. Затем ее подруга, брюнетка того же возраста, сказала, что тоже хочет сделать снимок тела, и все шло отлично, пока я не услышала голос, который сказал:

— уберите руки от моего мужа, сучки!

Я не думал, что она найдет меня с помощью приложения для отслеживания на наших телефонах из-за некоторых поездок, которые мы совершили, и мест, которые мы посетили. Но Рут была такой же вспыльчивой, как можно было предположить по ее волосам, и не собиралась сдавать меня без боя.

«Отвали, сука, он теперь с нами»

За этим последовал всемогущий треск, и Рут рухнула на пол, плача и потирая щеку, на которой красовался отпечаток поднятой ладони. Остальные мои новые друзья в страхе отступили. Эми схватила меня за руку и стащила со стойки бара.

«Безопасно ли оставлять здесь его машину? » — спросила она бармена и, получив утвердительный ответ, потянула меня к двери. Мои колени подогнулись наполовину, но она подняла меня и помогла выйти на улицу и дойти до своей машины. Крыша была опущена, и она толкнула меня внутрь, не открывая дверь. «Что тебе нужно, Тим? » — сердито спросила она.

— Ха... Больше, чем ты думаешь! Я невнятно пробормотал. — Я ненавижу тебя. Нет, я люблю тебя». В глазах стояли слезы, от которых текло из носа. Я приподнялся и сел, чтобы посмотреть на нее. Ее золотисто-каштановые волосы были распущены и развевались на ветру. На ней не было макияжа, но лунный свет придавал ее коже неземное сияние. Она выглядела как королева фей, и я протянул руку, чтобы провести линию ее подбородка, прежде чем убрать ее. Никаких прикосновений, было правилом. Вы не знаете, где она была. Ну, на самом деле, я знал, и это только усугубило ситуацию.

«Что для этого понадобится? » — повторила она.

«О, если ты выйдешь на улицу и повеселишься». Я поднял пальцы в скобках или это были кавычки, никогда не знаешь. «Тогда все в порядке, но если я выйду повеселиться, это не нормально? » Я взглянул на нее и настойчиво похлопал по руке. «Остановитесь, меня затошнит».

Мы вернулись домой, я ушел в свободную комнату и потерял сознание. К тому времени, когда я встал на следующий день, она уже ушла на работу. Кроме того, что мой сосед-пенсионер подвез меня, чтобы забрать свою машину, я слонялся по городу, не достигая ничего, кроме того, что смотрел, как проходит время. Я ждал ее до шести часов, а звонка не было, и Эми не было. Я оставил свой телефон в домашнем офисе, сел в машину и направился на небольшой ужин в ресторан под названием Southern Soul, чтобы поесть жареную курицу, пюре, соус, печенье и листовую капусту. После этого я пошел в заднюю часть, где были накрыты столы с шахматами. Кто-то играл ради удовольствия, а кто-то ради денег. Те, кто играл на деньги, были акулами. Я посмотрел несколько игр, а потом сам сыграл парочку.

Я вернулся домой после десяти. Машина Эми стояла в гараже. Она лежала в спальне и писала сообщения на телефоне. Она взглянула на меня, когда я проходил мимо по пути в свободную комнату, и ничего не сказала. Я забрался в кровать и попытался заснуть.

В среду было то же самое. Я проснулся и провел утро в спортзале. К тому времени, когда я закончил сеанс, я едва мог двигаться. Я съел миску хрустящей гранолы с орехами и изюмом, покрытую йогуртом в их баре для завтрака, а также фруктовый и витаминный смузи. Я встретился со старыми друзьями, у которых была маленькая парусная лодка на озере, и провел день под парусом. После этого мы пошли ужинать в «Красный лобстер», и я вернулся домой после одиннадцати. Эми лежала в постели и, казалось, спала.

В четверг мне позвонил Хьюго и спросил, приду ли я в офис? Я сказал «нет». Он спросил, работаю ли я над концепцией батареи? Я тоже сказал «нет» и на это. Он спросил меня, понимаю ли я, насколько серьезной была концепция батареи? Я сказал: «Мне все равно! » и положил трубку. Затем Джаррод звонил мне несколько раз, и я игнорировал каждого. Я снова пошел в спортзал, затем по магазинам, купил себе предоплаченный мобильный телефон и, переведя несколько номеров, оставил свой оригинал дома. Я полагаю, что я мог бы удалить приложение для отслеживания и заблокировать все номера, которые я не хотел, чтобы мне звонили, но новый телефон и новый номер чувствовали, что я что-то делаю, хотя бы для себя. Затем я провел остаток дня, играя в шахматы за Southern Soul. В тот вечер я пришел домой на операцию.

Ну, сначала я не понял, что это вмешательство, потому что снаружи не было машин. Я припарковал джип и вошел. Эми сидела на диване в гостиной, переписывалась по телефону и игнорировала меня. Я пошел на кухню и приготовил себе бутерброд. Я только начал есть его, когда Эми позвала меня, поэтому я неохотно взял свою тарелку и прошел, чтобы обнаружить, что все девушки каким-то образом пробрались внутрь, пока я был на кухне.

— Пожалуйста, присоединяйся к нам, Тим. — спросила Мишель в своей самой лучшей и неконфронтационной манере. Это было похоже на то, как будто ее тренировали, но, помня о ее внимании к деталям, я понял, что она, вероятно, так и сделала. Я сел с полным ртом бутерброда, держась за тарелку и тщательно пережевывая, стараясь не подавиться.

«Мы все понимаем, как сильно мы поступили, и можем только извиниться, но это все мы придумали эту идею, даже если она была глупой, оглядываясь назад». Она глубоко вздохнула. — Но, пожалуйста, мы сделаем все, чтобы загладить свою вину. Она шмыгнула носом. Карла смотрела вниз. Оливия пристально наблюдала за мной, а Эми была на полпути между надеждой и страхом. «Вы с Эми лучшие из нас, и мы хотим, чтобы вы вернулись к той любящей паре, которой вы были».

— Я не понимаю, как она может оттрахать твоего мужа, — констатировал я факты, стараясь не кричать и не показывать никаких эмоций.

— Пожалуйста, Тим. Это вбило клин во всю нашу жизнь». Это была Оливия. «Мы с Гэри опечалены и обеспокоены, и это влияет и на нас, и мы спорим обо всем». Она сделала вид, что хочет встать и протянуть ко мне руку, но что-то в языке моего тела остановило ее. — Конечно, ты достаточно велик, чтобы простить ей одну ошибку.

«Я ненавижу себя и то, что я сделал со всеми». Карла снова заплакала. «Это все моя вина. Если бы я приложил больше усилий, все было бы хорошо, и мы бы сейчас не оказались в такой ситуации». Она запричитала.

Эми обняла ее, поцеловала и погладила по спине, говоря, что это не ее вина. — Я думала, что я тебе нравлюсь, Тим, и это все, что нужно. Но вместо этого ты находил меня отвратительным. Она снова зарыдала.

— Я не нахожу тебя отвратительной, Карла. По-моему, ты потрясающе красива. Любому мужчине посчастливилось бы быть с тобой».

— Тогда почему Тим? Это была Эми. — Почему ты отверг Карлу?

— Потому что у меня не было выбора в этом вопросе!

... И вернемся к Мишель.

«Так что же для этого нужно? Ты хочешь переспать со мной? С Оливией? А как насчет Карлы? Почему бы нам ВСЕМ не подняться наверх, и ты не сможешь трахнуть нас всех троих, разве это сравняет счет? Или, может быть, ты бы предпочел, чтобы каждый вечер в течение следующих трех ночей была одна из нас.

«Серьезно, расскажите нам, что это такое, и мы это сделаем! » Она была в режиме ведения переговоров, та же самая способность, которая делала ее такой грозной при работе с клиентами. Предложение выигрыша -- выигрыш , на самом деле это была не победа, а победа.

— Значит, Гарри, Хьюго и Джаррод все в порядке? Они смотрели друг на друга, как олени, попавшие в свет фар. Прошло мгновение, прежде чем они извергли ложь, которая сформировалась.

Они отрицательно покачали головами. Мишель заговорила. — Нет. Это будет нашим маленьким секретом». И они сразу поняли, что это было совершенно неправильно. Я встал, мой забытый недоеденный бутерброд упал на пол.

«Так что теперь мы перешли от ошибок к активному жульничеству. Пожалуйста, уходите до того, как ситуация ухудшится». Я зачерпнул остатки бутерброда и пошел на кухню.

Позади себя я слышал, как Эми ругала себя и остальных... «Его чертов логический мозг... » Она говорила. «Мы делаем только хуже... » Был еще более тихий разговор, который я не уловил, так как выбросил испорченный бутерброд и включил кофеварку. К тому времени, как я налил себе чашку явы, я услышал, как закрылась входная дверь, и Эми вошла на кухню.

— Можно мне еще чашку, — осторожно спросила она. Я налил ей чашку, и мы стояли, потягивая, оценивая друг друга. Мы ведь не выигрываем, не так ли? Я покачал головой. «Можем ли мы попробовать обратиться за консультацией? »

— Ну, чтобы я мог услышать, как ты сожалеешь? Ты уже сказала это мне.

— Нет... Тим, не будь таким. Так что мы можем это преодолеть. Должен быть какой-то способ».

— Я не знаю, как я справлюсь с этой Эми. Каждый раз, когда я хочу протянуть тебе руку, прикоснуться к тебе, обнять тебя, все, что я вижу, это Джаррод на тебе. Целую тебя, трахаю тебя... Я не думаю, что смогу находиться в одной комнате с вами обоими, чтобы это не стало в десять раз хуже, — я потер лоб, чтобы ослабить давление в мозгу. Мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется. — Почему ты не взял с собой телефон? — рявкнул я. «Один звонок остановил бы его».

Она покачала головой, и слезы блестели у нее на глазах. — Я забыла... Но это не так. Это не имело бы никакого значения. Это, вероятно, ухудшило бы ситуацию для всех». Она судорожно вздохнула. — Пожалуйста, подумай о том, что нужно сделать, чтобы мы снова стали целыми, Тим. Я не могу и не буду так жить».

Мы допили кофе без дальнейших разговоров. Я пошел в гостиную, а она взяла свой телефон и пошла в то, что стало ее спальней. Я посмотрел телевизор. Это был повторный эпизод оригинального «CSI» с Грисомом, но я не обращал на него особого внимания. Я пытался придумать, как сохранить свой брак. В конце концов я лег спать. Все мое тело было натянуто, как гитарная струна, от желания к ней. Я ненавидел ее и то, что она сделала, и она меня отталкивала, и в то же время я хотел толкнуть ее вниз и трахнуть так сильно, чтобы она ходила в боулинге в течение недели. Я хотел причинить ей боль, и я также хотел сказать ей, что все будет в порядке. Но я не знала, с чего и как начать. Я спал, и мне снилось, что теплое тело Эми лежит со мной в постели. Ее твердые соски терлись обо мне, в то время как ее теплые губы обхватывали мой твердый, как камень, член. Я протянул руку и провел пальцами по ее коже. Да, детка, да, проглоти меня. Я скучал по тебе... Я так хочу тебя. Я чувствовал, как ее тело прижимается ко мне, ее бедра оседлали мои, а ее теплая влажная пизда засасывала меня.

Я перешел от сна к бодрствованию и обнаружил, что Эми лежит на мне сверху, скользя в нее своим членом. «Я люблю тебя, Тим, я люблю тебя». Она интонировала в такт своим толчкам. Я протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но через несколько секунд почувствовал, как мой член сдувается, и он с хлопком выскочил из ее пизды. Она посмотрела на меня с удивлением, затем пошарила между нами и нашла мой сдувающийся член. Ее глаза вспыхнули от боли и гнева, но она решительно спрыгнула вниз и засосала меня в рот, пытаясь реанимировать меня, но мой член не реагировал, хотя я пытался вернуть его к жизни. В конце концов я отступил, смирившись со своим поражением.

Я не знаю, кого я жалел больше, Эми или себя. Я хотел что-то сказать, но не знал, что именно, и не мог произнести слова в своем одурманенном состоянии. Она посмотрела на меня, грустно покачав головой. Она знала, что проблема гораздо глубже, чем неожиданный срыв обеда. Я отвергал ее. Возможно, сознательное «я» не было таковым, но в глубине души неандерталец был таковым. В глубине души я считал ее нечистой. Я хотел подойти к ней, чтобы попытаться стереть часть ее боли, хотел извиниться, но она отмахнулась от меня и вскочила, перейдя от грусти к гневу, и выбежала. Я услышал, как дверь ее спальни с трудом захлопнулась, а затем наступила тишина.

Мы переступили порог. До сих пор она, вероятно, трудилась, полагая, что моя уязвленная гордость исцелится или что моя любовь к ней победит, но теперь мы были вынуждены смириться с тем, что моя любовь к ней не побеждает, и я отверг ее таким образом, что почти не осталось места для легкого возвращения. Примирение исчезло в зеркале заднего вида среди пыли нашего разрушенного брака. Мы оба знали, что если не финал, то настолько близок к финалу, что не имеет никакого значения.

Я превратился из раненого героя рассказа в злодея, который пронзил сердце женщины, которая его любила. Я больше не держался на высоте. Нравилось мне это или нет, но мое тело предало меня в тот момент, когда мне нужно было показать ей, что есть путь назад, если мы каким-то образом найдем средства и желание пойти туда. Эми вонзила нож в нашем браке, но я вернулся и скрутил его. Я лежал без сна в темноте, с настоящим страхом в сердце. До сих пор я рассматривал возможность нашего расставания как теоретическую проблему. Теперь это было по-настоящему, и мое сердце болело, готовое лопнуть. Я ждала и ждала, когда наступит сон, пока больше не могла. Я встал, оделся и поехал.

Я в очередной раз тренировался до боли. Закончив, я вернулся в пустой дом. Было всего семь утра, но ее уже не было. Тогда я решил, что пришло время взглянуть в лицо проблеме. Я включил свой старый телефон и проверил, где находится Эми. Она была в офисе. Я сел в машину и направился туда. Для обычной пятницы было рано, но там было три джипа и три порше. Я вошел с помощью магнитной карты и зашел в пустую стойку регистрации, но из зала заседаний доносились голоса. Я подошел ближе и услышал их.

"Должен быть какой-то способ." -- Это был Гарри. — Джаррод, ты его самый близкий и самый старый друг. Поговори с ним!

— Он сломал мне гребаный нос!

— Ну и что? Это была Оливия. — Это касается не только тебя и Тима. Но это еще не все. Теперь на карту поставлена вся компания и наши средства к существованию».

— И что вы с этим сделали? И снова Джаррод. «А где Карла? » — это, очевидно, было адресовано Хьюго.

Хьюго смущенно кашлянул. — Она... Она у своих родителей.

— В такое время? И снова Джаррод

«Она, э-э-э, она съехала, ребята. Она съехала.

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы представить, насколько он был расстроен. Поднялся общий шум, все заговорили одновременно. Женщины, особенно Мишель и Оливия, пытались утешить его, я слышал, как Эми тихонько шмыгает носом на заднем плане. Через некоторое время именно Мишель вернула собрание в порядок.

— Ты должна наладить отношения с Тимом, Эми. Без него мы утонули» Мишель была реалистом группы. Она увидела проблему и решила ее. «Джаррод и Гарри понятия не имеют, что у Тима в голове, и если он не вмешается, мы не только задолжаем Tesla десять миллионов, но и станем посмешищем в индустрии, и никто больше не будет иметь с нами дела». Она глубоко вздохнула. «Черт возьми, мы, наверное, даже нигде не сможем найти работу! »

— Это бремя не только для Эми. Гарри и Оливия защищали Эми.

— Просто трахни его до бесчувствия. Это был Джаррод. «Он любит тебя целиком и полностью. Как трудно может быть привести его в чувство.

Эми разразилась воплем и назвала его мудаком.

«Мой брак висит на волоске». — сказала она беззвучно. — Или меньше! Мы облажались. Я... Я облажалась! Пути назад нет, и я не знаю, что делать или пытаться». Она шмыгнула носом, но ее голос звучал более сдержанно, чем я слышал с тех пор, как все началось. «Это только вопрос времени, когда Тим начнет бракоразводный процесс, и если он этого не сделает, я просто не знаю. Возможно, мне придется, но если что-то фундаментально не изменится, никто из нас не сможет продолжать так жить. Ты не знаешь, каково это — жить с кем-то, кто тебя ненавидит». Она тяжело шмыгнула носом. «Сегодня я буду искать маленькую меблированную квартиру и съезжать из дома к концу выходных в любом случае. Такая жизнь убивает меня»

— Не говори глупостей! И снова Джаррод. «Если ты не исправишься, он уйдет, и компания поджарится... »

«Это такой пиздец». Снова Мишель. Карла ушла от Хьюго, а Эми теперь говорит о разводе.

Они сбились в кучу, перебирая все заново. Хьюго не был впечатлен всем и, очевидно, заботился только о том, чтобы вернуть свою жену, и сказал, что поедет к своему зятю, чтобы попытаться вернуть ее. Мишель злилась на него, потому что он не верил в нарратив о «работе на всеобщее благо», который, по ее словам, состоял в том, чтобы сказать Карле, чтобы она вернулась и соблазнила меня, чтобы мы могли поставить все это на ровный киль. Оливия неохотно согласилась с ней.

Хьюго сказал всем, что они все могут пойти к черту с этой идеей. «Этот корабль отплыл». — сказал он. С этого момента это превратилось в крикливый поединок между ними и его соперниками. Мне его не было жалко. Я уверен, что ему нравилось трахать Оливию.

Я понял, что нет смысла туда заходить. Каждый был сам за себя, и это действительно выглядело так, как будто все кончено, поэтому я тихо ушел, пока спор продолжался взад и вперед. Никто не видел, как я приходил или уходил. Они могли бы найти мою запись, если бы проверили, или на записи с видеокамеры, но зачем кому-то искать.

Я ушел и позвонил в Erik Taylor & Ass. юридической фирмы из моей машины. Мне их порекомендовали, и я нуждался в совете. Я поговорил с партнером-основателем, и после того, как он рассказал ему, чего я хочу, он сказал, что будет работать над этим и попросит своего личного помощника назначить встречу.

_____________________________________________

Мне приходилось уходить подальше от всех, и особенно от Эми, особенно если она возвращалась домой, чтобы собрать вещи и уехать на новое место. Помня об этом, я пошел домой, собрал небольшую сумку и отправился на музыкальный фестиваль Lollapalooza в чикагском Грант-парке. Он начался в четверг и продолжался до воскресенья. Я бронировал билеты и проживание в отеле через свой телефон, пока ехал туда три часа. Это было типичное огромное событие, как всегда. Я провел выходные, попивая пиво, поедая еду из грузовиков и наслаждаясь живой музыкой. Подружились, выпивали. Пыхтел какой-то травкой. Потерял этих друзей в толпе, завел новых и пошел дальше. На выходных пара красоток терлась обо мне в разное время и выглядела заинтересованной, но после моего предыдущего сексуального контакта я чувствовал себя застенчивым, поэтому я притворялся, что не замечаю их ухаживаний, пока они не потеряли интерес и не ушли в другое место. Я поймал Бруно Марса, Джека Уайта, Arctic Monkeys, LL Cool, Post Malone, Камиллу Кабельо, Франца Фердинанда и других. Это было потрясающе, и звук был исключительным.

Наступил понедельник, когда мой музыкальный аппетит был удовлетворен, и были долгие моменты, когда я избегал боли от потери Эми. Теперь я ехал обратно в Спрингфилд и на следующий день на суд по делу о вождении в нетрезвом виде. Я поехал прямо в адвокатскую контору Эрика Тейлора, чтобы договориться о встрече. Мы обсудили то, что я просил, и попросили его немедленно отправить документы адвокату нашей компании Дэвиду Блюменталю, а второй другой документ — Эми Ньюхаус, урожденной Стоктон.

Затем я расплатился с нашими кредитными картами и закрыл свою. Перевел половину всего, что у нас было на нашем совместном счете BMO, на личный счет Эми, а другую половину на мой личный счет в Illinois Bank and Trust. Вот и все, за исключением дома, который был записан на нас обоих, но документы, отправленные Эми из Taylor & Ass, давали ей доверенность распоряжаться имуществом по своему усмотрению и перечислять на трастовый счет моих адвокатов пятьдесят процентов выручки (если таковая имеется) после выплаты оставшейся ипотеки. Если она решит остаться в доме, она сможет выкупить мою долю. Наши автомобили были на наши личные имена. Мой был оплачен, и Эми была примерно наполовину, но он был оформлен на ее имя, как и банковский кредит, так что я был чист.

После этого я поехал домой. Сразу стало очевидно, что Эми уже съехала. Большая часть ее одежды и личных вещей исчезла. Я игнорировал пустоту, как мог, и начал заниматься личными вещами, которые мне не нравились. Я сосредоточился на том, чтобы сделать работу быстро, упаковать и запечатать коробки, которые я должен был доставить в Армию спасения. В конце концов у меня осталась примерно четверть одежды, книги и Apple Mac. Оглядевшись внизу, я увидел наш свадебный альбом на журнальном столике в гостиной. В какой-то момент я подумывал о том, чтобы сжечь его в кострище на заднем дворе, но отбросил эту мысль как мелочную. Вместо этого я позволял ей делать с ним все, что она хотела.

Я почти закончил, когда зазвонил домашний телефон. Это были мои родители. Они хотели знать, почему я не отвечаю на звонки по мобильному телефону. Я сказал им, что расторг контракт. Они хотели знать, что происходит между мной и Эми, так как родственники моей жены связались с ними. Я сказал им, что нашему браку пришел конец. Они были в шоке. Тогда они захотели узнать, почему? Я сказал им, чтобы они спросили Эми.

Мой отец испытывал отвращение к моему бесцеремонному поведению и сказал, что если я не хочу рассказывать им о проблеме, то он не против. Моя мама говорила, что два человека, которые так любят друг друга, должны уметь все решать. Я ответил, что некоторые вещи неработоспособны. Я дал им свой новый номер после того, как она пообещала, что не даст его никому, особенно Эми. Моя мама плакала по телефону, а папа был очень зол на меня. Я всегда думал, что он предпочитает Эми мне. Я предупредил их, что если они дадут Эми мой номер, нашим отношениям придет конец.

— Ладно, да будет так! Это был папа. Мама плакала еще сильнее, но в конце концов подтвердила, что поняла.

Я оставил в покое всю мебель, фотографии, все, что мы построили вместе. Она могла делать с этим все, что хотела, но мне нужно было отрезать пуповину в моей предыдущей жизни и начать новую. Я заказал еду, и пока я ждал, снова зазвонил домашний телефон. На этот раз это были родители Эми.

Они хотели знать, что происходит. Я сказал им, что мы с Эми расстаемся. На другой стороне воцарилась долгая шокированная тишина, и я подумал, что они положили трубку, когда начали засыпать меня вопросами. Я сказал, что не буду обсуждать это, но я был недоволен тем, что пять лет брака только что пошли насмарку. Ее отец попытался выловить рыбу, не сделал ли я что-то не так, и начал предполагать, что, возможно, я сбился с пути. Я серьезно разозлился.

«Послушай, Кевин, я не сделал ничего плохого! Ничто! Если ты хочешь знать, почему мы расстаемся, спроси свою дочь, но я говорю тебе прямо здесь и сейчас, что я не виноват! » Ну, если быть предельно честным, то я должен был взять на себя часть вины, но я не собирался открывать банку с червями.

С их стороны воцарилось долгое молчание. Ее мама попыталась спросить меня, есть ли надежда на примирение, и я сказал, что все возможно, но это маловероятно, так как я не хочу, чтобы это звучало более жестоко, чем это уже было. Мы изо всех сил старались быть вежливыми в сложившихся обстоятельствах. Они, вероятно, понятия не имели, что происходит, и, по крайней мере, встали на сторону своей дочери, что было больше, чем сделали мои родители.

Принесли еду, и я вошел на кухню и увидел на столе запечатанный конверт, адресованный «Тиму», написанный почерком Эми. Я проигнорировал это. Я смотрел телевизор и ел. Я заснул на диване и проснулся на следующее утро с болью в шее. Я принял душ, оделся и отправился в суд. Меня представлял юрист из юридической фирмы Тейлора. Я был примерно седьмым в очереди, но вскоре настала моя очередь. Обвинение зачитало обвинение. Я признаю свою вину. Затем мой адвокат описал причины, по которым я находился в машине в нетрезвом состоянии. Судья сказал ему, что, несмотря на обстоятельства, я все равно виновен.

Однако он был столь же снисходителен, и я был оштрафован на 250 долларов и приговорен к двенадцатичасовым занятиям по вождению в нетрезвом виде, которые проходили в течение шести недель. Я получил инструкции с датой, местом и временем и вышел.

Я в последний раз вернулся домой, собрал чемоданы. Опустошил холодильник и отнес всю еду в доме соседу. Он знал, что мы расстаемся, заметив приходы и уходы, и дал мне несколько мудрых советов.

— Если ты можешь спасти свой брак, ты обязан испытать Тима. Вторые браки имеют еще более высокую вероятность закончиться разводом, чем первый, и если супруг не совершил один из трех смертных супружеских грехов, жестокого обращения, зависимости или прелюбодеяния, поиск нового партнера просто меняет один набор проблем на другой, и вы проходите через сумасшедший период потери своей идентичности и попыток создать новую».

Я посмотрел на него с новым уважением, понимая, что когда-то он получил футболку. Я поблагодарил его, и мы пожали друг другу руки. Его последними словами были слова о том, что он надеется когда-нибудь снова стать моим соседом.

Я вернулся в дом, снял обручальное кольцо и оставил его на нераспечатанном конверте на кухне. Я запер все двери и оставил ключи на столе, вышел через гараж и, как только дверь закрылась, встал на пульт и разбил его под каблуком. Я повернулся к своей машине, я хотел уйти злым, чтобы заглушить боль, но я не мог вызвать гнев, который мне был нужен. Я пожалел о том, что у меня ослабли ноги, и я чуть не упал. Все, о чем я мог думать, это о наших разбитых надеждах и мечтах. Найдет ли Эми их с кем-то другим, или она откажется от них ради новых мечтаний и надежд в соответствии с более мудрой зрелой женщиной, которой она была, в отличие от молодых влюбленных, которыми мы были, когда перечисляли свои сердечные желания и давали друг другу обещания.

Я прислонился к машине, чувствуя себя тонким и легким, как бумага, как будто меня вот-вот сдует, когда приступ тошноты бросил меня на колени, и я подбросил вверх и продолжал сохнуть еще долго после того, как ничего не осталось.

Позже в тот же день я переехал в небольшой долгосрочный мотель, заплатив за шестьдесят дней вперед. Я проводил дни в спортзале и разговаривал по телефону с Робертом Холтом, обсуждая проблему вольфрамовой агломерации. По четвергам я ходил на занятия по вождению в нетрезвом виде, которые меня приговорили посещать. Мои дни были плохими, но ночи были адом. Я продолжал просыпаться, отчаянно чувствуя Эми, только для того, чтобы обнаружить себя в незнакомой постели. Я хотел позвонить ей, но в моем новом телефоне сохранилось менее десяти номеров, и ее номер не входил в их число. Шли недели, и мое тело болело от желания к ней. Чувствовать, как ее тело прижимается ко мне. Засосать ее соски в рот, как будто я бы их проглотил. Чувствовать и пробовать на вкус ее тепло и ощущать ее теплое тугое приветствие вокруг моего твердого члена. Я пытался, чтобы снять напряжение, но затем гнев, раскаяние и образы ее с Джарродом неизменно убивали мою эрекцию и заставляли меня чувствовать себя хуже, чем раньше.

Прошло шесть недель, и я присутствовал на своем последнем собрании по делу о вождении в нетрезвом виде.

В тот вечер она открыла мне дверь и вошла в линяющую одежду. Я попытался встать, но она сильно толкнула меня и села на меня, скользя своей скользкой киской по моему члену. Она схватила мои яйца, покатала их в ладони и наклонилась, пообещав доить меня досуха, как в тот первый день, когда мы занимались любовью. Следующее, что я понял, это то, что она скакала на мне в стиле наездницы, и я кончал в нее изо всех сил.

Я проснулся опустошенным, от первого мокрого сна, который я видел с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Я ненавидел ее и ненавидел себя почти в равной степени.

В то утро я должен был встретиться со своими партнерами в офисе Taylor & Ass. чтобы обсудить мой уход из компании. Я пришел на собрание с непреднамеренным опозданием. Их было шестеро плюс один с одной стороны стола. Эми, Мишель, Джаррод, Оливия, Гарри, Хьюго и Дэвид Блюменталь. Нет, Карлы.

С моей стороны был Эрик Тейлор и женщина-помощник. Все они были профессионально одеты. Я приехал в мятых чиносах, которые носил каждый день на той неделе, с пятидневной щетиной, но в чистой рубашке для гольфа в кроссовках без носков.

«Иисус Тим. Ты выглядишь как дерьмо! » — это была Мишель. Эми взглянула на меня и молча отвернулась.

— Не твоя проблема. Где Карла? Типа я не знал. Они запинались и напевали до тех пор, пока я не потерял терпение. — Тогда давай начнем.

Документы передавались из рук в руки. И все посмотрели. По сути, я хотел уйти и получить одну восьмую или 12, 5% от текущей стоимости компании. Это равнялось одному миллиону семисот пятидесяти тысячам долларов. Он исключил десятимиллионный аванс от Теслы.

— И все это потому, что у меня был секс с Эми! Джаррод быстро перешел к делу, и я увидел, как Эми вздрогнула и перевела взгляд на документ. Я задавался вопросом, действительно ли она читает его или просто избегает зрительного контакта со мной. Хьюго закатил глаза. Гарри посмотрел на стены, и Оливия была единственной, кто поддерживал зрительный контакт. — Извини, — проговорила она, и я кивнул в знак признательности.

«Деловые отношения между г-ном Ньюхаусом и другими акционерами безвозвратно разрушены». Эрик вмешался. Это не игра в поиск виноватых, мы здесь для того, чтобы договориться о выходе, который будет приемлем для всех.

И с этого начались разговоры туда-сюда. Камнем преткновения было то, что если я уйду, контракт с Tesla рухнет. Я сказал им, что он все равно рухнет, так как я не буду нести их всех на себе. Потом начались крики. Я твердо стоял на своем. Они возразили, что если контракт с Tesla будет аннулирован, компания в любом случае рухнет, и не только не останется никакой стоимости, но и могут возникнуть обязательства, с которыми мне также придется столкнуться.

Я сказал, что если это так, то я сам позвоню Илону Маску и скажу ему, что Drive Tek не в состоянии завершить проект, и он должен немедленно подать в суд, чтобы вернуть свой капитал. Я бы также вынес на первый план неспособность компании выполнить контракт.

Затем это стало личным. Джаррод встал и сказал мне, что я ищу избиения. Гарри потянул его вниз и велел остыть. — Я не знаю, что он делал. Он указал мне путь. «Но он такой же большой, каким он был всегда, когда мы соревновались в гребле». Я думаю, что последние семь-восемь недель интенсивных ежедневных занятий в тренажерном зале изменили ситуацию. Честно говоря, я заметил, что моя талия стала меньше, а рубашки стали теснее, но я не проводил времени перед зеркалами, так как последнее, чего я хотел, это смотреть на свое сердитое лицо.

— Все остановитесь. Голос, который я так хорошо знал, пронзил всех остальных. «Стой! Все остановитесь». Она подняла руку ладонью наружу.

«Пожалуйста, Тим, могу я поговорить с тобой наедине в течение пяти минут? » — умоляла она меня, и я не мог быть полным мудаком, поэтому я кивнул в знак согласия. «Можно нам комнату? » — она посмотрела на всех. Я снова кивнул, и все они медленно разошлись, пока не остались только мы вдвоем, сидящими по разные стороны стола.

— Ты... Ты выглядишь большим и оборванным, Тим. Она задумчиво улыбнулась. — Как в Италии. Я откинулся на спинку стула, когда нежелательные воспоминания промелькнули передо мной. Почему она была добра ко мне. Я хотел, чтобы она огрызалась, спорила и дралась, чтобы я мог наброситься и причинить ей боль так, как мне было больно внутри. "... Но ты тоже выглядишь усталым, я вижу это по твоим глазам... А ты одет как... Она иссякла.

Я впервые взглянул на нее как следует. Она выглядела изможденной. Она похудела. Ее скулы выглядели острыми, волосы тусклыми, а одежда выглядела свободной. Это разбило мне сердце, и я почувствовала, что мои глаза затуманились. — Ты похудела, Эми. Она кивнула.

«Весь стресс. Компания, мои родители... И твои родители тоже! Она выглядела так, как будто у нее был нервный тик под левым глазом.

— Пожалуйста, Эми, не делай из меня плохого парня с твоими родителями.

— Я не буду, Тим. У меня нет. Я уже сказала маме и папе, что я виновата». Она нервно заламывала руки. — Все зависит от меня.

— Дело не только в тебе, Эми. Я протянул ей оливковую ветвь. — Ну, в основном это ты, а также наши друзья. Но и я не стал лучше». Она резко кивнула. Я грустно рассмеялся, и она склонила голову на минуту, не в силах встретиться со мной взглядом.

— Тим... Я кивнул в знак внимания. «Я не хочу превращать это в еще одну версию той ночи, когда мы столкнулись с тобой, но что тебе понадобится, чтобы помочь компании удержаться на плаву? » Она была уязвима в своей полной открытости.

Я уже думал об этом, но делал вид, что обдумываю это, пока не время изучал ее. Под глазами у нее были темные пятна, тщательно скрытые под слоем макияжа. Ее обычно оживленное лицо выглядело вялым и усталым, а поза тела напоминала позу избитой женщины. Я пытался найти сильную спортсменку мирового класса, которую я знал, но ее там не было. Я снова почувствовал удушающую боль. Она разбила мне сердце, а затем я разбил ее, и победителей не было, только проигравшие.

— Хорошо... Вот что для этого понадобится. У меня будет полный доступ к десятиметровому бару для запуска проекта. Я буду управлять проектом в одиночку, без какого-либо участия кого-либо из вас. Я поставлю рабочий прототип в установленный срок или раньше, и я буду забирать 50% валовой прибыли бессрочно, если мы получим заказы на него. Наконец, патент будет оформлен только на мое имя.

«Ее глаза были широко раскрыты от шока от этого предложения. Это дало мне все, но это также дало им кучу денег, и это дало Drive Tek возможность продолжать торговать, и в случае успеха батарея сделала бы всех богатыми. Я просто был бы намного богаче.

— Пятьдесят процентов, Тим? Она ахнула. «Разве это справедливо? Они твои друзья... Все они вместе работали над тем, чтобы превратить эту компанию в успешную».

«Почему ты исключаешь из того, что ты только что сказал? Разве ты не участвуешь в этом?

Она посмотрела на меня со спокойной решимостью. — Я сделаю тебе встречное предложение. Ее глаза были влажными, но она бессознательно расправила плечи. «Сделай одну треть в виде роялти, а компания сохранит две трети валового дохода, и я продам свои акции сейчас и уйду сегодня».

Настала моя очередь быть шокированным. — Почему Эми? Ты работала так же усердно, как и все остальные в этой компании, так зачем уходить сейчас? Даже с моими пятьюдесятью процентами гонораров вы все равно заработаете гораздо больше, если прототип будет работать так, как задумано, а не обналичивать деньги сейчас».

«Ты не знаешь, не так ли? » — покачала она головой. «Все превратилось в дерьмо. В ту чертову дурацкую ночь... » Она глубоко вздохнула. «Карла подала заявление о раздельном проживании и хочет выйти из компании, как только у нее будет достаточно денег, чтобы выкупить ее акции, или угрожает продать их за пределами нынешних акционеров. Хьюго ходит в полном оцепенении. Оливия работает из дома и общается только по электронной почте. Гарри все время отсутствует в офисе. Джаррод работает по пятнадцать-шестнадцать часов в день, включая выходные, пытаясь не отставать от вас, и стал настолько ворчливым, что даже Мишель избегает его, а то, как они разговаривают друг с другом, вбивает клин в их деловые и личные отношения».

Мои плечи обвисли. Я понятия не имел, что все стало так плохо. — Э-э... Я пытался сформулировать слова, и все, что я мог придумать, было: «Что ты собираешься делать, Эми? »

Она покачала головой. — Почему?

— Почему, что?

— Почему ты хочешь знать? Потому что я люблю тебя. Но вместо этого я беспомощно пожал плечами.

— Ты даже не открыл письмо, которое я тебе оставила, — обвиняла она, но в ее голосе не было ни капли. «Ты просто оставил свое обручальное кольцо, и твой адвокат прислал мне доверенность на дом. Она замедлила ход и больше ничего не сказала. Я догадывался, что у меня больше нет доступа к ее сердцу или разуму. Мы закончили.

Она шла в одну сторону, а я в другую.

Мы снова созвали встречу, и я сделал свое предложение: «С должным учетом того, что хорошо для всех, и после разговора с Эми, вот мое предложение. Я хочу получить полный доступ к десятиметровому бару для запуска проекта. Я буду управлять проектом в одиночку, без какого-либо участия кого-либо из вас. Я поставлю рабочий прототип в установленный срок или раньше, и я возьму 33, 3% от валовой прибыли в качестве роялти по заказам, выставленным счетам, на неограниченный срок. Патент будет зарегистрирован исключительно на мое имя, и я хочу, чтобы акции моей компании были выкуплены по текущей оценке до конца сегодняшнего дня».

Я встал: «Предложение открыто только на сегодня». Завтра гонорары составят тридцать четыре целых три процента и будут расти на один процент в день в течение следующих шестидесяти шести дней, после чего я вернусь к своей первоначальной точке — позвонить Илону и сообщить ему, что проекты провалились. Тогда я, вероятно, сам переговорю о проекте." -- Майк Дроп.

Все, кроме Эми и моей юридической команды, встали и разговаривали одновременно. Я попросил Эрика заполнить документы и вышел.

Оказывается, в конце концов они согласились. У меня был полный доступ к деньгам для проекта, и мои акции были выплачены и на моем банковском счете.

Я поехал к родителям и провел с ними три дня. Я сказал им, что покину Спрингфилд, чтобы сосредоточиться на проекте. Я не был уверен, как долго и где, но я начинал в Германии с Робертом Холтом.

Затем я поехал в Пеорию. Я прибыл в пункт назначения в 10:30 без предупреждения, надеясь, что не зря совершил поездку. Я позвонил в дверь, и мне ответила пожилая женщина.

«Тим! » — удивленно воскликнула она.

— Здравствуйте, госпожа Петраччи, Клара здесь?

Очевидно, мама Клары не знала всего, что произошло, потому что она приветствовала меня и пошла позвать Клару, которая пошла в гостиную, увидела меня и сразу же вытащила на улицу. «Что ты здесь делаешь? » — прошипела она на меня.

— Пожалуйста, уделите мне минутку, Клара, я здесь, чтобы извиниться.

Она долго и пристально смотрела на меня. — Поехали, — сказала она, подталкивая меня к машине. — Мы идем куда-нибудь, мама. — крикнула она через плечо.

Мы молча доехали до ближайшего парка и вышли на улицу. Она настороженно наблюдала за мной, как газель за далеким львом. Не боится, а настороженно.

— Знаешь, я разлучена с Хьюго. Она взглянула на меня. — Да, полагаю, вы знаешь. Так почему же ты здесь, чтобы заставить меня чувствовать себя еще хуже, чтобы сказать мне, чтобы я вернулась к Хьюго, чтобы сказать мне, что ты передумал и хочешь трахнуть меня в конце концов?

Я не был готов к такому натиску и поднял руки вверх, качая головой из стороны в сторону. Она, пошатываясь, вернулась к скамейке в парке и рухнула на нее. — Какой гигантский кластерный трах в ту ночь выдался. Как ты думаешь, если бы мы это сделали, все было бы хорошо? »

— Не знаю, возможно. Я потер лоб. — Ага. Наверное.

— Ну, это уже не имеет значения. Все это пиздец». Она на мгновение взглянула на меня. «Я слышал о встрече в прошлую пятницу. Вы наверняка прилипли к ним. Полагаю, и мне тоже.

— Мне очень жаль, Карла. Я не сожалею о деньгах или сделке, я сожалею о том, что заставил тебя чувствовать. Я такой придурок, раз так с тобой поступаю. Ты этого не заслужила.

Должно быть, она держала его все это время, потому что повернулась ко мне лицом и полностью потеряла его. — Нет, Тим. Мне это от тебя было не нужно! » — она била меня кулаками в грудь. — Ты убил меня. Я не занималась любовью, не занималась сексом... Что угодно, с Хьюго с той ночи! Она расплакалась, и я попытался удержать ее, но она набросилась и дала мне пощечину изо всех сил. В тишине раздался выстрел. Она телеграфировала, но я не шелохнулся и позволил ему ударить. Ей это было нужно. Черт возьми, мне это было нужно. Она завыла все сильнее и громче, когда я заключил ее в крепкие объятия. Я обнял ее, прижал к груди и позволил ей плакать. Она высвободила руки и била меня снова и снова. Она схватила меня костяшками пальцев за рот и рассекла мне губу, и я принял все это, потому что она нуждалась в этом, и я был здесь, чтобы помочь ей исцелиться и в некотором роде заслужил это.

В конце концов она закричала. Я обнял ее и потер спину, целуя в макушку. — Серьезно, Хьюго не прикасался к тебе с той ночи? Он что, с ума сошел? Пришло время добавить немного юмора в ее боль.

"Я знаю, да?" - она наполовину фыркнула, наполовину всхлипнула от удовольствия и боли. — Но это не Хьюго. Это я. Я чувствовала себя уродливой и непривлекательной. Поэтому я продолжал отталкивать его. Чертовски обидно, как сильно этот человек старался, но каждый раз его сбивали».

— Послушай, Карла, это была не ты, это был я, я был так сосредоточен на попытках остановить Джаррода и Эми, что ты была просто побочным ущербом для моей паники.

— Ты заставил меня чувствовать себя уродливым, Тим. Она криво ухмыльнулась. — Я серьезно! Что с тобой не так. Вы меня хорошенько рассмотрели?

Я протянул руку и погладил ее лицо. — Ты богиня Клара. Когда я ласкал твою грудь в джакузи, я чуть не кончил в шортах». Она рассмеялась над моим вопиющим преувеличением, а затем протянула руку и коснулась моего лица.

— Я действительно облажался. Она резко рассмеялась. «Рассеченная губа, кровоточащий нос и царапина под глазом». Она прижалась ко мне. — Ты когда-нибудь пробовал целоваться с рассеченной губой? — спросила она.

— Нет.

— Мы это сделаем, ты собираешься, — она снова засмеялась, прижалась губами к моим губам и просунула свой язык мне в рот. Какое-то время мы нежно целовались и в конце концов поднялись, чтобы подышать воздухом.

— Мне это было нужно. Она серьезно посмотрела на меня. В ее глазах все еще была какая-то боль и обида. — Я хочу другую, — она забралась ко мне на колени и обвила руками мою шею.

— А как насчет Хьюго? Я ахнул от удивления.

— А как же он? Она посмотрела мне в глаза. — Он трахнул Оливию! Мы снова целовались долго и сильно, пока мои губы не запульсировали невыносимо, и когда она это заметила, она соскользнула с меня и села обратно на скамейку.

— Что случилось с тобой и Эми?

Мне было стыдно, но она отмахнулась от того, что я не смог вырваться из меня. «Мое тело отвергло ее, Карла, и она это видела». Плотина, которую я сдерживал, наконец прорвалась, и я плакал в ее объятиях, в то время как она гладила меня по спине и прижимала к себе, пока я тоже не высох.

— Есть ли надежда? Ее беспокойство и беспокойство сквозили во всем.

— Не знаю. Я очень люблю ее, но я не знаю, как простить ее, и не похоже, что она может простить меня».

«Это может занять время, но ты найдешь способ, или, может быть, она найдет способ, но сначала ты должен научиться прощать себя, Тим».

Мы проговорили несколько часов, а потом пошли обедать. Я отвез ее домой после трех. Она поцеловала меня еще раз, но уже не провокационные поцелуи, как раньше. Это был снимок близкого друга, целующего другого на прощание.

— Спасибо, что пришел. Она улыбнулась мне, ее глаза были яркими и ясными. — А поцелуи! Она судорожно рассмеялась. — Ты снял с меня груз. Я прощаю тебя, Тим. Я прощаю тебя»

— Спасибо, Карла. Я тоже почувствовала, как с меня свалился груз. — А теперь зайди в дом, позвони Хьюго и скажи ему, что любишь его. Я сказал. — По-моему, он уже достаточно наполз.

Мы еще раз обнялись. «Любовь найдет выход! » — закричала она, когда я отъехал.

______________________________________________

Я встретился с Робертом Холтом в его доме в Германии. Он развил некоторые из моих первоначальных идей в дизайн. Мы потратили две недели на разговоры и стресс-тестирование нашего мышления, прежде чем начать работу над дизайном с нуля. Мы начали с вольфрамовых и углеродных нанотрубок к анодной секции, чтобы обеспечить большую и более плотную область для присоединения электронов, потому что добавление решетки из материалов из нанотрубок значительно увеличивает способность батареи заряжаться быстрее и удерживать заряд гораздо дольше.

Проектирование и переделка обошлись нам почти в шесть недель. Затем мы отправились в Northvolt в Швеции и попробовали несколько вольфрамовых подложек, чтобы найти ту, которая предлагала наименьший импеданс. Мы экспериментировали с оксидом вольфрама, сульфидом вольфрама, диселенидероном вольфрама. Затем мы вернулись к нашей первоначальной концепции гексафторида вольфрама, но это создало проблему. Это был тяжелый и агрессивный газ, что означало, что нам приходилось бронировать оборудование заранее, и у нас неизменно было меньше времени, чем мы хотели, на каждую сессию, с длительным временем очистки после каждого испытания.

Мы раскручивали расходы с пугающей скоростью и уже преодолели четыре бара, почти ничего не показав. Мы вернулись к редизайну, но в итоге получили батарею, которая была в два раза тяжелее и все еще не улучшалась.

Роберт держался там, вечно оптимистичный, но на кону стояла не его репутация, и ему все равно платили. Я принял одностороннее решение и вернулся к первоначальному дизайну, так как очевидно, что проблема не в дизайне. Проблема заключалась в применении нанотехнологического гексафторида вольфрама, которому мешали ограничения производственных мощностей. Мы должны были бы спроектировать машину, которая отказалась бы от покрытия щелевой матрицы в пользу электростатического покрытия газа, и которая должна работать как для лития, так и для вольфрама, поскольку они оба являются металлоидами.

Мы нашли небольшое узкоспециализированное подразделение в Милтон-Кинсе в Великобритании, работающее в основном с командой Red Bull Formula 1, и они согласились разработать и построить оборудование, необходимое нам для производства внутренних деталей аккумулятора. Прошло почти три месяца, прежде чем нам представили специально построенную машину. Достаточно хорошо, чтобы построить прототип, но недостаточно хорошо для масштабного производства, но, по крайней мере, мы двигались вперед.

Наступил день экзамена, и я обнаружил, что не могу делать ничего, кроме как пить чашку за чашкой кофе, а затем снова и снова ходить в туалет. Инженеры-механики и производители были настроены оптимистично, поэтому мы запустили зверя и вставили лист субстрата. Мне выпала честь нажать клавишу ввода на специальном ноутбуке, и легкий гул, за которым последовала красная лампочка и короткое шипение из резервуара с гексафторидом вольфрама, были единственным признаком того, что что-то происходит. Через десять секунд гул прекратился, и загорелась зеленая лампочка.

Мы открыли люк, и навстречу нам донесся запах озона. Главный технарь протянул руку с прорезиненными щипцами и поднес образец к микроскопу. Мы все, затаив дыхание, смотрели на большой экран над головой. Покрытие было идеальным.

Затем мы начали проводить импедансные тесты, и они оказались немного лучше наших оценок. Мы сварили точечную сварку анода и катода и смогли зарядить в два раза больше ожидаемой силы тока. Главный инженер вылил немного холодной воды на наш праздник, напомнив, что в условиях масштабного производства мы вряд ли добьемся таких же результатов, но мы прикинули, что уложимся в те параметры, которые мы заговорили.

Пришло время создать прототип первой батареи, и это заняло еще три месяца. Но, наконец, наступил знаменательный день, и после сборки мы подключили его к ремню безопасности и затаили дыхание. Используя обычное зарядное устройство, мы были заряжены на 90% в течение 15 минут. Усилители были лучше, чем на тридцать процентов больше, чем мы обещали.

Мы сделали это. На тридцать процентов больше ампер при вдвое меньшем времени зарядки. Это было революционно. Лучше, чем все, что было у Tesla в настоящее время. Мы опередили Toyota, которая обещала что-то подобное к 2027 году, но инсайдеры говорили нам, что им повезет запустить производство до 2030 года. Мы опережали конкурентов как минимум на девять лет, а может быть, и на двенадцать. Все было кончено, кроме криков.

Tesla приняла батарею, и мы получили еще двадцать пять миллионов для запуска в производство. Мы построили завод за пределами Спрингфилда. Это дало бы всего около тридцати рабочих мест, но все они были высокооплачиваемыми.

Похвала досталась Drive Tek, и мы впервые почти за год оказались вместе на открытии производственного объекта. У нас было большинство мировых технологических и деловых СМИ, а также некоторые мейнстримные новостные агентства.

Я вошел в зал заседаний и взял бокал Moet с подноса. Банда выглядела великолепно. Мужчины были в апартаментах. Женщины были одеты в скромные вечерние наряды. На территории, где должно было состояться вечернее мероприятие, был установлен большой шатер, но сначала нам нужно было поговорить.

— Что ж, ты, конечно, выполнил свое обещание. Джаррод шагнул вперед с протянутой рукой. Он изменился за год, прошедший с тех пор, как мы в последний раз разговаривали с глазу на глаз. Он выглядел старше, более зрелым, и на его висках виднелась ранняя серина.

Я обошл протянутую руку и крепко обнял, потому что вдруг понял, как сильно скучал по нему. Он на мгновение напрягся, затем ответил медвежьими объятиями, и мы похлопали друг друга по спине. У нас обоих были слезы на глазах, и в следующее мгновение мы все обнимались, целовались и давали друг другу пощечины.

Мишель вернула нас всех к реальности. — Ты в очередной раз испортил мне макияж, Тим. Она ударила меня кулаком по руке.

«Я похожа на енота». Оливия согласилась.

— Клара, ты вернулась в компанию? — спросил я, и она кивнула.

«Мы с Хьюго договорились, что если мы собираемся помириться, мы можем вернуться к тому, что сделало нас счастливыми, и работа с бандой делает меня счастливым». Она улыбнулась и сжала руку Хьюго, а затем убежала с Оливией и Мишель, чтобы поправить макияж.

Следующие несколько минут мы обсуждали неожиданные производственные проблемы, пока не затронули тему Эми. Слышали ли вы о ней, был вопрос. Я признался, что ничего не слышал, кроме того, что она продала наш дом и перевела половину прибыли на трастовый счет моих адвокатов.

Хьюго сказал, что девочки время от времени переписывались и разговаривали, но что касается ее нынешнего местонахождения, все, что они знали, это то, что она больше не живет в Штатах. «Если они знают больше, они не говорят».

— Поговори с Мишель, если хочешь знать. — предположил Джаррод. «Они всегда были самыми близкими».

Остальная часть вечера состояла из выступлений и интервью. Мэр перерезал ленточку на двери, и все были приглашены на грандиозную экскурсию.

После ужина я присоединился к маме и папе. Еще до того, как вечер закончился, мама загнала меня в угол.

— Ты не в себе, Тим, я это вижу. «Попробуй помириться с Эми», — была первая просьба». Затем: «Ты любишь ее, Тим, а она любит тебя. Ты это знаешь.

Я не собирался углубляться в эту тему, поэтому вместо этого я преподнес им свой сюрприз: билеты на Ultimate World Cruise. Двести семьдесят четыре ночи на всех семи континентах и в шестидесяти странах. Папа обнимал меня по-медвежьи, а мама плакала.

В конце вечера банда собралась вокруг меня. Чем ты сейчас занимаешься? » — спросил Гэри.

«Купил яхту и собираюсь исследовать Карибы». Я признался, что несколько смущен тем, что это звучало легкомысленно — как типичный «нуово-рич», бросающий деньги на вещи, о которых он понятия не имел. «Батарея отняла у меня целый год жизни, и я надеюсь, что смогу найти некоторый самоанализ относительно того, что будет дальше».

Я получил рукопожатия и добрые пожелания, затем объятия и поцелуи. Я закончил прощаться, ожидая, пока лимузин заберет меня обратно в город, когда рядом со мной материализовалась темная фигура.

— Мишель?

— Прошел год, Тим, а ты ни разу даже не спросил, как поживает Эми. Ее губы были сжаты от неодобрения и чего-то еще. — Ты помирился с Кларой, но не с Эми. Почему бы и нет?

— Я слишком напуган, чтобы спрашивать, — признался я

— О, Тим. Она смягчилась. — Она попросила развода?

— Насколько я знаю, нет. До сих пор я был за пределами страны».

— Значит, она этого не сделала, и ты не сделал. Но ты не хочешь ничего знать о ней, потому что боишься того, что узнаешь». Она была права, прошло так много времени, что я не знала, с чего начать снова общаться. Кроме того, я ясно дал понять, что она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Возможно, она спала с другими мужчинами. Возможно, она даже живет с кем-то.

— Я... Я не могу, Мишель. Однажды она разбила мне сердце. Я не могу позволить себе второй раунд». Моя машина приехала, и к парковке приближались другие люди. — Впрочем, ты права. Пора».

Я сел в лимузин и ушел, прежде чем она успела сформулировать ответ. Большую часть ночи я пролежал без сна, думая, как справиться с тем, что меня ждет. Мое сердце сжималось всякий раз, когда я думал о ней, но прошедшие месяцы, вероятно, научили нас обоих, как быть друг без друга. Прошел год с тех пор, как мое сердце болело от агонии ножевого ранения. Теперь от этой острой боли мало что осталось, кроме прежней боли утраты и того, что должно было быть. Я даже перестал тянуться к ней в своей постели по ночам.

На следующий день я встретился с Эриком Тейлором. Я сказала ему, чтобы он начал бракоразводный процесс. Он сообщил мне, что если мы не сможем найти ее, нам, возможно, придется подать заявление о прекращении дела, но для этого потребуется двенадцать месяцев ожидания. Я подписал бумаги и на следующий день вылетел.

______________________________________________

Я отправился на Карибы на своем алюминиевом Koopmans 54. Морской парусный крейсер голландской разработки со вспомогательным дизельным двигателем и тиковой палубой. Впервые спущенный на воду из Голландии в 2006 году, он был отремонтирован, с новой окраской и полной модернизацией навигационной и радиосистемы, и все еще обошелся мне менее чем в семьсот тысяч долларов.

Внутри были роскошные каюты с камбузом хорошего размера, двумя каютами с двуспальными кроватями и третьей, меньшей каютой экипажа с двуспальной двухъярусной кроватью, но достаточно большой, чтобы могли спать взрослые.

Я назвал ее Амелия. Почему? Потому что я всегда говорил Эми, что, как только наши дети поедут в колледж, у нас появится лодка, и я назову ее в ее честь. Теперь, несмотря на то, что Эми не было, я все равно назвала ее Амелией, хотя процесс именования был не таким простым, и я искал и искал имена, но они просто не звучали правильно в моей голове, так что это была Амелия.

Я быстро понял, что для его работы действительно нужна минимальная бригада из двух человек, и это исключает непрерывное техническое обслуживание. Моя первая поездка была на Багамы. Я начал с Большого Багама, затем отправился в Абако, Нассау и Андрос. Моя команда состояла из молодого ямайца по имени Джон, который провел большую часть своей молодой жизни на воде.

Я приложил усилия, чтобы получить лицензию шкипера, но за шесть месяцев, которые мы плавали вместе, я узнал от него больше, чем от чего-либо или кого-либо еще. После нескольких месяцев на воде я сам начал чувствовать себя несколько закаленным. Мы легко поладили. Когда мы прибывали в порт, он проводил первые пару дней, посещая туристические горячие точки в поисках киски, и он, казалось, вполне преуспел. Он предложил быть моим ведомым, но я просто не был готов к быстрому бессмысленному траху. С другой стороны, я также начинал более чем разочаровываться в том, что всякий раз, когда давление достигало невыносимого уровня.

Во время его погони за киской я отправлялась исследовать и веселиться, часто с другими, которые, как и я, плавали по Карибскому морю. После его погони за киской мы чистили корабль, делали ремонт по мере необходимости. Мы редко оставались где-либо дольше недели, затем, взяв необходимую провизию, направлялись к следующему пункту назначения, который часто решался случайной встречей с другими моряками или даже подбрасыванием монеты.

Я плыл чуть больше семи месяцев, когда мы добрались до Пуэрто-Рико. Мы пришвартовались в марине Пуэрто-дель-Рей и сошли на берег. Я немного позанимался банковским делом, арендовал машину и наслаждался временем, проведенным на берегу. Три дня спустя, а Джона нет. На четвертый день он зашел ко мне и сказал, что нашел кого-то, с кем хотел бы познакомиться поближе, и познакомил меня с Каталиной.

Я был более чем удивлен, когда он пригласил молодую женщину на палубу. Я думал, что она его последняя «выжимка». Я старался не осуждать, когда он поймал мой взгляд.

— Она не для меня, шкипер. Он хмыкнул. — Ее зовут Каталина, Каталина Диас, и она твой новый член экипажа!

Я удивленно встал. — Она выглядит ужасно молодо.

Он снова рассмеялся. — Просто поговори с ней. Он серьезно сказал: «Я иду выпить пива», — он кивнул подбородком на деревянную конструкцию, в которой находилось что-то похожее на тики-бар, и понадеялся через борт.

Оказалось, что Каталине чуть больше восемнадцати. Она сказала, что ее отец был моряком, потерявшимся в море. Ее мама жила с мужчиной, который начал приставать к ней. Она ушла из дома, получила удостоверение личности, совершенно новый паспорт США, так как все пуэрториканцы имеют право на него, и сказала, что у нее мало денег, но она знает толк в лодках и хочет работать над ними, пока в конце концов не получит лицензию шкипера.

Я водил ее по лодке, и она определяла все на идеальном английском языке с ярко выраженным латинским акцентом. Я расспрашивал ее по ряду тем, от навигации до базового обслуживания, и хотя она не знала всего, она знала достаточно. Меня больше беспокоило, достаточно ли я знаю.

«Пожалуйста, мистер Ньюхаус, мне нужна эта работа, и я также умею готовить. Джон рассказал мне о блюдах, которые ты готовишь, и это неправильно, когда богатый человек ест лапшу. Был ли я богатым человеком? Наверное, да.

Вторая проблема заключалась в том, что, несмотря на то, что Каталина была немного худой, она выглядела так, как будто она вот-вот превратится в королеву красоты, и это заставляло меня чувствовать себя еще более неловко. Я сказал ей: «Я подумаю об этом» и отправился на поиски Джона. Он пил пиво и попросил еще, когда увидел меня. Он мягко отстранился от пары молодых американок студенческого возраста, которые буквально висели на нем и сосредоточились на мне.

— Возьми ее на Шкипера, — уговаривал он меня со своим певучим акцентом. «Ты готов управлять лодкой без меня, но тебе нужна дополнительная рука, и ей нужен кто-то, кто даст ей передышку».

— Где ты ее нашел?

«Она работает в барах, но уже более трех месяцев ищет место на подходящем судне. Меня познакомила с ней подруга, и все получилось и для меня, и для нее».

— Как же так?

«Ну, теперь я проведу некоторое время на суше, чтобы познакомиться с моей подругой, а вы получите нового члена экипажа! »

Итак, мы с Каталиной отплыли на юг к подветренным островам Малых Антил: Британским и Американским Виргинским островам, Бартоломее, Китсу и Сент-Невису. Мы научились хорошо работать вместе, и еда сразу стала лучше. Когда мы попадали в шторм, мы проводили ночи с кофе в рулевой рубке, осторожно пыхтя на дизеле с распущенными парусами. В те ночи мы проводили время за разговорами. Мы часто говорили о нашем происхождении.

Я был ошеломлен ее скудным образованием, учитывая, насколько она была умна.

Она была очарована моим университетским образованием. Ей было любопытно узнать о технологии аккумуляторов, которой я занимался, и она задала несколько очень уместных вопросов, хотя она не знала достаточно, чтобы облечь их в научные термины. Мы сближались, как и положено хорошей команде, до тех пор, пока не узнали, как другой отреагирует в большинстве ситуаций.

Большинство, но не все.

Мы застряли в шторме к северо-западу от Гваделупе. Дождь хлестал по нам, и волны были высокими. Мы решили, что безопаснее остаться в стороне, чем пытаться бежать в гавань, когда она заговорила меня о «сексе».

— Мы вместе уже больше трех месяцев, а ты даже не похлопала меня по попке. Она посмотрела мне прямо в глаза, и я покраснел. «Чего ждешь? » — спросила она, ее акцент стал более выраженным, чем когда-либо. «Я знаю, что вам это интересно! » — заявила она. «Я вижу, как ты проверяешь меня, когда думаешь, что я не смотрю». Могло ли мое лицо покраснеть - мне казалось, что оно горит.

Я немного запинался, а затем, найдя язык, сказал ей, что она невероятно привлекательна, но слишком молода для меня. Во-вторых, она работала на меня, и, наконец, что важно, я был на нейтральной полосе, когда дело касалось женщин.

— Надолго ли? — спросила она.

— Как долго что?

— Как долго ты на этой ничейной земле? Буря не утихала, и нам нечего было делать, поэтому я дал ей укороченную версию изуродованных обломков моего брака. У нее были вполне определенные представления на этот счет.

— Твоя жена, она глупая пута! Она выплюнула. — Если бы я была твоей женой, я бы никогда не переспала ни с кем, кроме тебя! Никогда! » Затем она обдумала и вынесла соответствующее наказание. — Ты должен был стянуть с нее трусики и хорошенько шлепнуть ее по голой заднице, пока твоя рука не заболела, а ее не стала красной и фиолетовой!

... А потом перешла на другую сторону. — Тогда ты должен был простить ее!

— Что?

— Конечно! Ты должн был наказать ее и простить! Вы, американцы, слишком быстро разводитесь и ради чего? Она не пыталась обмануть тебя, как полная изменяющая шлюха. Она совершила глупую ошибку!

... А затем следующее переключение: «Значит, мы с тобой — это неподход? » Она надулась. — Ты уверена?

Я тяжело кивнул, во рту пересохло. — Хорошо, но если ты передумаешь, дай мне знать! Я медленно выдохнул. Пуля увернулась, но если я не начну выставлять себя на улицу в ближайшее время... Тем временем я уткнулся лицом в метеорадар.

Мы продолжили путь на юг. Исследуем места, оттачиваем свои навыки, общаясь друг с другом. Через месяц мы были на Сент-Винсенте и Гренадинах.

Мы пришвартовались в Blue Lagoon Marina на Сент-Винсенте во второй половине дня и после быстрой уборки и паспортного контроля сошли на берег. Мы с Каталиной прогулялись и устроились в ресторане «Дрифтвуд» на очень ранний ужин. Мы пошли вместе, так как ей больше некуда было идти, и я пообещал ей, что куплю. Я ел итальянскую пасту, в то время как она набивала лицо обжаренным тунцом. Из больших окон, выходящих на залив, открывался прекрасный вид на гавань, которая сверкала золотом в лучах полуденного солнца. Я любовался видом, когда увидел в воде две подряд четыре мчащиеся лодки. Они совершали короткие пробежки возле деревянного пирса, где кто-то явно выкрикивал инструкции.

Когда мы закончили, Каталина решила посидеть во внутреннем дворике и съесть гигантскую миску мороженого, а я спустился вниз, чтобы рассмотреть поближе. Две лодки были разделены на мужской и женский экипажи. Я вспомнил, как читал, что федерация гребли пыталась познакомить с этим видом спорта малые страны, снабжая их гоночными снарядами, то есть лодками, и эргономичными гребными тренажерами. Они также оплатили тренерам, чтобы они ездили и тренировали заинтересованных спортсменов.

Подойдя ближе, я увидел, что обе лодки медленно дрейфуют рядом с пирсом. Тренером была женщина, одетая в колготки из лайкры и фирменную майку с надписью COACH. Я узнал ее издалека. Я замедлил ход и посмотрел на нее. Она выглядела загорелой, подтянутой, сильной и оживленной. Это совсем не похоже на женщину, сидевшую в зале заседаний моего адвоката почти два года назад. Мое сердце билось изо всех сил, и я удлинил шаги, чтобы добраться туда, прежде чем передумал и отступил.

У ее ног лежал сверток чего-то, что издало вопль, и она протянула руку и подняла маленького несчастного человечка. Его маленькие бледно-коричневые ручки размахивали руками, когда она отмахивалась от него и рыла, чтобы найти детскую бутылочку, которую она засунула ребенку в рот и прижала к груди. Ноги и сердце остановились одновременно. Как только пульс возобновился, я начал крутить педали. Один из гребцов посмотрел в мою сторону, но к тому времени я развернулся и направился обратно к ресторану «Дрифтвуд».

Каталина смотрела, как я возвращаюсь, прищурив глаза за длинными ресницами. «В чем дело? » — спросила она.

— Моя бывшая! Я ответил.

Она оглянулась в ту сторону, откуда я пришел, и заметила ее. — Это она с ребенком?

«Это она»

— Значит, у нее есть ребенок?

— Похоже на то.

— Ты хочешь пойти и узнать, ее ли это?

«Не думаю»

— А что, если это не ее?

— А что, если это так?

— Иди и облегчи боль ромом и колой, Шкипер. Она проинструктировала. — Мы можем уйти вместе с приливом.

Я сделал так, как она предложила, и довольно скоро я выпил две рюмки и хотел уйти, но был загнан в угол британскими и французскими туристами, которых я не мог бросить, как только они поняли, что я путешествую по островам. Они спрашивали о моем опыте и мыслях о том, какие острова заслуживают посещения и почему. Мы обсуждали места для еды, питейные места. Лучшие места для купания, подводного плавания и сноркелинга и т. д. Я уже почти закончил и почти подошел к двери, когда внезапно наступила тишина, когда они заглянули мне через плечо.

— Ты мог бы поздороваться, Тим!

— Привет, Эми. — настороженно ответил я.

— Можем ли мы поговорить, — она отделила меня от стада и повела к пустому столу.

— Как дела, Эми? Мое сердце перекачивало боль по всему телу.

— Ты мог бы начать с того, чтобы сказать мне что-нибудь приятное. — тихо сказала она, и ее голос дрогнул. Она долго смотрела на меня, ее глаза смотрели на мои длинные волосы, бороду и глубокий загар. — Ты выглядишь как гребаный пират. Она тихо рассмеялась:

— Ты хорошо выглядишь, Эми. Я успел сказать, не развалившись окончательно.

«Мишель сказала тебе, где меня найти? » Ее глаза были закрыты, и я не мог прочитать язык ее тела, но она выглядела настороженной.

— Нет, нет! Я был в замешательстве. «Это была случайная встреча! » — признался я, лихорадочно ища путь к отступлению. Его не было, так что перейдем к плану Б. «Что ж, удачи в коучинге. Я, я должен идти, мы уходим вместе с приливом в полночь.

Ее рот открылся и закрылся беззвучно, и она положила руку на мою руку, чтобы удержать меня, но Каталина с презрением отмахнулась от нее, когда села мне на колени и крепко поцеловала меня в губы.

Эми выглядела ошеломленной. — Господи, Тим, не слишком ли она молода?

Каталина злобно улыбнулась ей. Разве ты не обманываешь его? » — спросила она с наслаждением. Затем она встала и подняла меня на ноги. — Иди к лодке. Она проинструктировала: «Я еще не закончила».

У меня кружилась голова, а мозг кружился. Я не забыл оставить Каталине немного денег, чтобы заплатить за наши напитки, и ушел, оцепенев до костей. Позади себя я услышал ее слова. — Ты никуда не денешься, сука, пока я не закончу с тобой!

Я был занят упаковкой вещей и приданием им корабельной формы, готовясь к отплытию, когда услышал шаги на палубе, достигшие кульминации на камбузе.

— Вы назвали ее Амелия. Она всхлипнула и бросилась на меня. Я должен был поймать ее, когда она обвилась вокруг меня. «Ребенок не мой, Тим, его мама — одна из гребцов». На душе стало легче, но не полностью. Ещё нет.

— Значит, никаких парней? Я старался звучать настолько непринужденно, насколько это было возможно для человека, чья жизнь зависела от ее следующих слов.

Она откинула голову назад, чтобы встретиться со мной взглядом. «Ни долгосрочный, ни краткосрочный, ни одна ночь не может быть сексом». Она ахнула. — Черт возьми, тебе придется сдуть паутину с моей киски, и я уверена, что моя девственная плева отросла.

Я расхохотался. «Что ты здесь делаешь, я думала, Каталина уже отругала бы тебя»

Она покачала головой. — Нет, на самом деле все с точностью до наоборот. После того, как мы узнали, что ребенок не мой, мы поговорили». Она погладила рукой мое лицо. «Та ночь действительно испортила нас, не так ли? » — ее глаза наполнились слезами, готовыми пролиться. «Ты не мог заниматься любовью со мной, и ты не занимался любовью ни с кем другим! » Я кивнул, это было правдой.

«Знаешь, что сказала мне эта маленькая лисичка? » — ее глаза угрожающе вспыхнули. Я отрицательно покачал головой. — Она сказала, что если я не приду и не займусь с тобой любовью сегодня вечером, то она это сделает! Я рассмеялся, и она хлопнула меня по груди. — Не смейся надо мной, Тим, мое сердце уже давно разбито. Она залезла в топ и вытащила золотую цепочку, которая висела у нее на шее. Мое обручальное кольцо висело на нем, как кулон. — Я все еще держу тебя рядом.

Она повернулась, порылась в своем маленьком рюкзаке и вытащила конверт с собачьими ушами. — Ты даже не удосужился его прочитать! Она обвинила меня. «В нем я сказал тебе, что буду ждать вечность и один день, пока ты вернешься ко мне, и я никогда не перестану ждать».

— Но потом ты сказал банде, что разведешься со мной.

— Я была зла на тебя. Со мной. В основном я. Я набрасывалась». Она сунула мне письмо в руку. — Прочти, — потребовала она, отступила назад и села. Она дрожала, когда я разорвал ее и вытащил лист бумаги, написанный от руки:

Тим, я знаю, что ты ненавидишь меня прямо сейчас. Я ненавижу себя больше. Единственное, что у меня осталось, чтобы дать тебе, это время. Время исцелиться, время найти прощение в своем сердце за одну глупую ошибку, которую я совершила.

Пожалуйста, не желайте, чтобы я вернулась такой, какой я была раньше, потому что я не могу повернуть время вспять, но, поверь мне, когда я говорю, что ты не хочешь, чтобы эта женщина вернулась. Она была слишком занята собой, своим успехом, своей карьерой, своей верой в то, что все и вся принадлежит ей.

Эта новая я познала вкус поражений и потерь, и я быстро повзрослела. Теперь все, о чем я могу думать, это возможность того, что тебя не будет в моей жизни. Никаких детей, бегающих по нашему дому. Никаких планов на будущее, никаких совместных отпусков, никаких влюбленных людей, никаких старений в объятиях друг друга.

Я ухожу, чтобы дать тебе время, необходимое для того, чтобы простить меня. Занимайте столько, сколько вам нужно. Делайте все, что потребуется. Когда будешь готов, приходи за мной. Если вы не знаете, где меня найти, спросите Мишель. Буду ждать.

Я буду ждать вечно.

Твоя жена

По глазам текли слезы. Мои колени подгибались под тяжестью боли, которую мы причиняли друг другу. Мы потеряли время, и, стоя перед ней на коленях, я обнял ее за талию и положил голову ей на колени. Я не мог говорить, потому что слова не выходили.

— Прошло почти два года, Тим. Она обвинила меня. — Я думала, что подожду, пока закончится мой контракт, а потом отдам себя на милость твоих родителей, чтобы получить твои контактные данные. Она погладила мое лицо и волосы, и я увидела, что она все еще носит помолвочное кольцо и обручальное кольцо. Она беззвучно плакала. Держась неподвижно, чтобы не допустить полного срыва. «Лучше для меня не стало. На самом деле, каждый день, проведенный вдали от тебя, только усугублял ситуацию».

Я посмотрел на ее красивое лицо, на ее сильное подтянутое тело и понял, что это все еще мое, если я хочу ее, и я хотел.

Я взял ее на руки и отнес в свою каюту. Я уложил ее на кровать и медленно раздел, целуя каждый дюйм, когда она была обнажена. Я снял с нее топ и расстегнул спортивный бюстгальтер, обнажив ее грудь. Я был шокирован их бледностью на фоне глубокого загара ее плеч, рук и спины. Я целовал и сосал ее соски, пока они не были готовы взорваться. Я укусил ее, облизал и снова поднялся, сильно кусая основание ее шеи, пока она не задохнулась и не застонала вслух. Я поцеловал ее в губы, проталкивая свой язык так далеко, как только мог. Я прикусил ее нижнюю губу, пока она не ахнула, а затем позволил ее губам и языку атаковать меня в ответ.

Я спустился вниз по ее животу, целуя, облизывая и кусая, и одним махом стянул с нее штаны и трусики для йоги. Вместо ее обычно гладко выбритого вида у нее был дикий клубок каштановых кудрей. От нее пахло потом, она была смущена и хотела освежиться, но я был слишком напуган, чтобы отпустить ее, чтобы она не оказаться миражом или сном. Поэтому я прижал ее к себе, раздвинул ее пухлые губы и поцеловал ее киску. Щелкнул ее клитор. Провел языком по ее мокрому горшочку с медом, пока она бормотала свою признательность.

Она потянула меня за рубашку, поцеловала в грудь и пососала соски. Я спустил штаны, и она схватила мой набухший член, потирая его вверх и вниз по своей щели, чтобы смазать его.

«Вставь». Она ахнула. Я выстроился в шеренгу и протиснулся. Какой бы мокрой она ни была, она все равно была туже, чем я помню. Я медленно двигал своим членом взад и вперед, целуя, кусая и сосая ее соски. Я погрузился в ее рот, пока не почувствовал, что она расслабилась настолько, что я смог погрузиться в нее по самую рукоять. Она выгнула спину, крича от удовольствия.

— Да, мой малыш, о да, о Боже, да, Тим. Я забыла, как это хорошо».

Я начал с длинных медленных гребков. Мы поцеловались глубоко и медленно. Она держала руку между нами, проводя медленные томные круги вокруг своего клитора. Она говорила мне то о том, как сильно она меня любит, то призывала меня продолжать. Я сказал ей, что она принадлежит моему разуму, телу и душе, и у нее снова были слезы на глазах.

— Я никогда не отпущу тебя, Тим. Никогда, — выдохнула она и тяжело дышала, когда ее оргазм приближался.

Мы обняли друг друга и накатили длинной приливной волной, которая накатывалась на нас, пока я не рухнул на нее, и она с ликованием приняла мой вес. Мы целовались и целовались. Я сказал ей, что она владела моим сердцем с той первой ночи в Италии. Мы снова плакали в то время, когда проиграли. Между всем этим мы никогда не переставали прикасаться, ласкать, сжимать, целоваться, лизать и заново знакомиться друг с другом, и вскоре я снова стал твердым. Я развернул ее и принял, как отбойный молоток, она вонзилась в нее раком. Она вскрикнула от двух оргазмов, и я погрузился глубоко и стоял неподвижно, снова закачивая в нее свою сперму. — Хватит. Хватит, — простонала она. — С меня хватит. Моя бедная киска готова.

Мы лежали рядом друг с другом, тихо разговаривали и разговаривали друг с другом. В конце концов мы оба протиснулись в душ и попытались помыться, хотя вместо этого мы проводили большую часть этого времени, прикасаясь и ласкаясь. Я дошел голышом до камбуза и принес нам бутылки с водой, затем мы снова легли на кровать.

— Ты инициировал бракоразводный процесс против меня! Наполовину вопрос, наполовину утверждение.

— Я не знал. Я не знал, что ты ждешь меня, детка. В любом случае, у нас есть три месяца, чтобы положить этому конец». Я снова поцеловал ее. Она сняла цепочку и, расстегнув застежку, освободила мое обручальное кольцо.

— Тимоти Ньюман. Она легла мне на грудь и посмотрела мне в глаза. — Ты останешься со мной замужем?

Я кивнул и прошептал: «Да». И она снова надела мне кольцо на палец.

Мы поговорили еще немного, а потом она прижалась ко мне, усталая и сонная. — Твоя маленькая Каталина сказала, что ты простишь меня.

«Моя маленькая Каталина сказала, что я должна наказать тебя, а потом простить! » Я ее поправил.

— Как ты должен меня наказать? Ее слова были невнятными от сна, глаза были почти закрыты.

— Она сказала, что я должен отшлепать твою голую задницу до красного цвета.

— Хм, я думаю, что ты должен. Она удовлетворённо вздохнула, садясь меня, положив свою задницу на мой член. — Но не сегодня вечером. Она спала.

Эпилог.

Мы жили на Сент-Винсенте в течение следующих двух месяцев, пока у нее заканчивался контракт. Я перевез нас обоих в отель и проводил дни, помогая ей тренировать молодые команды. Я связался с Эриком Тейлором и поручил ему отозвать документы о разводе.

У нас с Эми был продолжительный медовый месяц, прерываемый только коуч-сессиями, с которыми я теперь помогал, поэтому у меня было мало времени на лодку. Вместо этого я нанял старого морского волка, чтобы он помогал Каталине в дневных и ночных круизах вокруг местных островов, тем самым давая ей дополнительный опыт.

Наконец пришло время возвращаться в Штаты. Мы покинули пристань Голубой лагуны на моторной тяге с Каталиной за штурвалом, в то время как мы с Эми стояли, наблюдая, как Сент-Винсент отступает. — Хорошо. — сказала она, пристально глядя на меня. «Мне нужно пройти обследование у врача».

Я вздрогнул от беспокойства. — С тобой все в порядке, детка? Сердце подступило к горлу.

— Не больна! Она улыбнулась. «Я только что пропустила свой второй период! »

— Я так и знал! — закричала Каталина.

Конец

P. S. мой первый опыт перевода здесь.

странное христианское прощение, любовь на века и прочее выглядит для меня странно и малоприемлимо но тут я бы смог простить.