Исповедь. Серия: Джулия исповедь элитной проститутки

Полагаю, это началось в ту ночь, когда умер мой отец. Он скоропостижно скончался, от сердечного приступа, в одно мгновение он был здоровым, энергичным человеком, а в другой — стареющим мужчиной ещё не старого возраста, сидящим на диване. Довольно недостойно для меня, но с тех пор я узнал, что это не редкость. В тот вечер, я спал, мои родители были в гостях у друзей и довольно поздно вернулись домой. Впервые я понял, что что-то не так, когда услышала плач матери. Я подумал, что это была ссора между отцом и матерью, но потом отбросил эту мысль, потому что, они редко ссорились. Я встал, чтобы узнать, что происходит, сделать отцу замечание, если он причинил маме какой-то скандал. Да, но не так, как я себе представлял.

В гостиной стоял врач, и мама сквозь слезы познакомила меня с папиным врачом. Я не помню его имени и не уверен, знал ли я его когда-нибудь, потому что через открытую дверь гостиной я видел своего отца, неподвижного сидящего на диване. Я инстинктивно понял, что он мертв, и мои собственные слезы потекли беспрепятственно, когда я взял мать за руки, и все же в конце концов заплакал у нее на плече. Я не знаю, кто кого утешал, и уверяю вас, что в ту ночь утешения было немного. Вскоре после этого, приехала специальная служба, чтобы забрать папу в морг. Следующие несколько дней были, как в тумане, пока мы с мамой справлялись, с потерей родного человека. Единственное, что я помню, это то, что я держал маму в своих объятиях так часто, как только мог, или, может быть, это она держала меня в своих, во всяком случае, мы сблизились и стали более проникать глубокой любовью друг к другу, если это было возможно. Нет, в этом не было ничего сексуального!

Прошло несколько недель, и мы попытались вернуться к нормальной жизни. Я вернулся в институт, пытаясь продолжить учебу и наверстать пропущенное. Мама убирала квартиру, готовила еду и вообще ухаживала, за мной, как и раньше. Деньги не были проблемой, потому что мой отец был благоразумным человеком, и в финансовом отношении о нас хорошо заботились. Я уверен, что для стороннего наблюдателя мы жили нормально. Мама даже вернулась к работе в больнице в качестве медсестры, забирая одну-две смены в неделю. Жизнь продолжалась. Но я знал, что рыдания, которые доносились из-за двери маминой спальни, причиняли мне ужасную боль.

Будучи молодым парнем, я просто не знал, что мне делать. Наконец, однажды ночью в отчаянии, я схватил коробку бумажных салфеток с кухонного стола и вошел в её спальню, без предупреждения. Я обнял, её и тщетно пытался вытереть, ей щеки. Это не помогло, поэтому я лег рядом с ней, пока она рыдала, пытаясь утешить её. Когда, её рыдания стихли, я понял, что она заснула. Не желая её беспокоить, я тоже заснул рядом с ней. Это превратилось 

в ночной ритуал, она всхлипывала, я держал её, засыпал вместе. Со временем рыдания прекратились, но мои ночные визиты не прекратились. Мама выглядела более расслабленной, когда была в моих объятиях.

Я полагаю, что сейчас самое подходящее время, чтобы описать мою маму. Около метра шестидесяти восьми сантиметров роста, грудь пятого номера провисает, в целом она была очень привлекательной женщиной в свои сорок четыре года. Попка была слишком большой, бедра толстые, но она была моей мамой, и я любил её, и, что ещё лучше, она любила меня. Я часто задавался вопросом, что видел мой отец в ней такого, он сам был красивым мужчиной, я не раз замечал, как за ним следят глаза красивых женщин. Но он никогда не проявлял интереса к другим женщинам. К счастью для меня, я унаследовал внешность своего отца, хотя и был застенчивым и замкнутым с представительницами слабого пола. Мне было восемнадцать, когда умер мой отец.

Ночи объятий продолжались, до тех пор, пока однажды ночью, как и следовало ожидать, гормоны молодого мужчины, бушевавшие в моем теле, взяли верх надо мной. Рукой, трясущейся от страха, возбуждения и похоти, я обнял мягкую теплую грудь мамы, пока она спала. Моё тело отреагировало на это ощущение мгновенным толчком возбужденного члена, который прижался к её заднице. Я думал, что мне сойдет с рук, что это был несчастный случай, если она проснулась бы, и я держал свой возбужденный член большую часть ночи прижатый к её заднице, чувствуя, как её сосок реагирует на мои ласки рукой. Мне показалось, что я слышу, как её дыхание изменилось на более глубокое, более неровное, но я заснул сам, все ещё держа её сосок в руке. Когда я проснулся на следующее утро, мама готовила завтрак, и никто ничего не сказал мне о прошедшей ночи, поэтому я решил, что мне это сошло с рук. Вместо того, чтобы уделять внимание учебе в институте, я мечтала о мягкой груди мамы, которую держала в руке прошлой ночью.

Излишне говорить, что я с нетерпением ждал, когда она заснет, когда мы прижались друг к другу следующей ночью, и когда её дыхание успокоилось, я снова потянулся к чудесной женской плоти. Обнимая её грудь в своей руке, я наполнялся вожделением к своей матери как к женщине, и вскоре я начал думать о других вещах, которые я мог бы сделать. Мама была одета в ночную рубашку, которая застегивалась спереди, и поэтому я с большой осторожностью начал расстегивать пуговицы, чтобы услышать внезапную перемену в её дыхании. Оно становилась глубже, быстрее. Я замер, и продолжил медленно расстегивать пуговицы, пока не оказался на линии её талии.

Я осторожно стянул рубашку в сторону и ещё раз взял мягкую грудь в руку, сразу почувствовав упругость её соска. Один из моих пальцев обвел его кругом, прежде чем два пальца осторожно провели им между собой. Я заметил, что мама, казалось, почти задыхалась 

во сне. Я считал себя в праве в своих ласках к маме, забыв обо всех оправданиях, которые могли бы у меня быть, если бы она проснулась. В конце концов, из-за полного изнеможения от двух ночей бессонного сна, я тоже заснул, все ещё держа её обнаженную грудь своей рукой. На следующее утро я проснулся и обнаружил, что мама исчезла с постели. Я сразу вспомнил расстегнутую ночную рубашку и то, как я снял её с мамы. Несколько мгновений я лежал в кровати, раздумывая, что мне делать, пока не понял, что мне ничего не остается, кроме как встать с кровати. Когда я вошел на кухню, мама просто поприветствовала меня утром, как обычно и улыбнулась. Ничего не было сказано ей опять снова!

В институте я понял, что мне повезло, и твердо решил больше не приставать к матери. Я заметил, что мама была одета во что-то другое, когда мы ложились спать в ту ночь. Ночная рубашка была короче и скреплена двумя лентообразными завязками. Тем не менее, моя решимость была ясна, и гормоны были под контролем, и две довольно бессонные ночи позади. Я просто обнял её, когда она прижалась ко мне. Я начал погружаться в сон, когда мама при движении плеч поменяла положение во сне, и голая мягкая теплая грудь упала мне в руку. Каким-то нечаянным образом рубашка моей матери полностью расстегнулась. Она тяжело вздохнула, но, казалось, продолжала спать, но теперь мои гормоны были на пределе, моя кровь, казалось, горячо бежала по моему телу. Я дрожал всем телом.

Я все ещё дрожал, когда скользнул дрожащей рукой вниз по её мягкому животу, под резинку трусиков, пока мои пальцы не переплелись с шелковистыми локонами треугольника любви, которые они обнаружили. Мой член твердо упирался в её попку и плавно двигался. Я потерся о её большие теплые ягодицы. Внезапно она снова пошевелилась и перевернулась на спину. Моя рука была зажата между её слегка раздвинутыми бедрами, и я впервые почувствовал чудесную влагу, невероятную мягкость и тепло, которое, казалось, было на несколько градусов теплее, чем остальное её тело. Я дрожал, не зная, что делать, думая, что она, должно быть, мечтает о моем отце, когда её рука опустилась на промежность её трусиков, удерживая мою на месте.

Мой страх достиг пика, я не знаю, какие у меня были эмоции, когда она начала говорить: «Все в порядке, сынок, просто нежно потри меня там». Она ещё немного подкатилась ко мне, обхватила мою голову и притянула моё лицо к своей груди. Соси мои сиськи, дорогой, это заставляет мою киску чувствовать себя возбужденной, проворковала мама и рукой, которая накрыла мою, начала движения взад и вперед между её ног. Я взял сосок в рот и начала сосать, изредка перекатывая его языком. Моя рука подхватила движение, которое она спровоцировала своей. Минуточку, милый,  — сказала мама, отпуская мою голову и слегка отодвигаясь от меня, держи 

руку там. Мама подняла колени и натянула трусики на свою большую круглую попку и вверх по бедрам до колен. Затем, подтянув колени ещё выше, стянула трусики вниз по ногам и сняла их, небрежно сбросив их с кровати.

Ее ноги вернулись в прежнее положение, хотя я был уверен, что её бедра теперь давали мне ещё больший доступ к её удивительной влажности. Моя рука продолжила движение, которым она пропитала. Её рука снова обхватила мою голову, её рука в моих волосах привлекла меня к своим отвисшим сиськам. Её соски были длинными и толстыми, и позже мамочка сказала мне, что страдала от желания. Я взял её сосок в рот, пытаясь доставить ей удовольствие, повинуясь инстинкту, не имея практического опыта. Через некоторое время мама вытащила сосок из моего рта и другой рукой представила мой вниманию другой сосок. Когда это было сделано, её рука вернулась к моей, и указательным пальцем она протолкнула мой палец глубоко внутрь себя. Какое удивительное чудесное ощущение мягкости, тепла и влаги. Когда я изменил угол наклона руки, чтобы создать большее проникновение, мама сказала: «Нет, дорогой, когда ты это делаешь, ты не возбудил мой клитор! ». Мама снова использовала свою руку, чтобы направлять мою, в то время как я думал:

«Клитор, что такое клитор и где он находится, что он делает и как я могу помочь? » Тогда я понял, что она дала мне чудесное открытие, и спросила: «Мама, ты научишь меня, как заниматься любовью с тобой так, как мужчина любит женщину? »

Несколько минут мама лежала, тяжело дыша, явно наслаждаясь моими слабыми попытками заняться с ней любовью. Затем ответил: «Подождите минутку, есть кое-что, что я хочу получить сынуля! ». Она встала с кровати, я едва мог видеть её большую попу, когда она выходила из комнаты. Тогда я с некоторым трепетом снял трусы. Через мгновение она вернулась, и я понял, что она несет две большие свечи, которые всегда стояли на обеденном столе. Одну из них она поставила на ночной столик с другой стороны кровати, зажгла её, а затем, обогнув кровать, поставила вторую на столик с моей стороны. Как только спальня мамы была освещена, я теперь мог видеть её большие обвисшие груди. Они были прекрасны для моих глаз в мерцающем свете свечей. Мама вернулась к кровати, но, к моему удивлению, легла головой к изножью кровати. Она попросила меня передать ей подушки.

Я передал ей две, затем третью, пока она приспосабливалась, чтобы посмотреть вниз и увидеть то, что, как я теперь понимаю, было чрезвычайно волосатым лобком. Удовлетворившись, она раздвинула ноги и попросила меня встать между ними. Когда я опустился на колени между ними, я впервые увидел полностью обнаженное влагалище, освещенное мерцающим золотым светом мягкого света свечей. Это было эротическое зрелище, блеск её подготовительной влаги на бедрах и половых губах ещё больше усиливал остроту момента. Мама скользнула руками по животу и пальцем по бокам,  

приоткрывая свои волосы на своем лобке, широко раздвинула половые губы, показывая мне свою розовую внутреннюю часть с лепестками роз половых губ.

Внезапный запах настиг меня. Сильный, пьянящий, неотразимый, я наклонился вперед, пытаясь вдохнуть ещё больше отупляющего мозг запаха половых органов мамы. Внезапно мне захотелось поцеловать источник этого дразнящего запаха, исходящего от её влагалища. Но я колебался, опасаясь, что она поймет меня не правильно в моих намерениях. Что делать, если мне не понравится вкус? Как я мог отступить, не оскорбив ее? Эти страхи затормозили мои действия меня, и мама начала говорить не как любовница, а скорее как мать, как учитель. Она позволила своим половым губам сомкнуться и указала каждым пальцем на складки, образовавшиеся там, где её ноги соединялись с туловищем. Она объяснила, как ей там щекотно, что это была сексуальная щекотка, от которой у нее дрожал живот и киска. Мама перешла к своему анальному отверстию, объяснив, как ей нравится, когда её там нежно ласкают и в порывах страсти слегка проникая пальцем. Мама показала мне свою промежность, мягкую кожу, покрытую волосами, между её киской и анусом, объясняя, когда к ней прикасаться.

Промежность, я никогда раньше не слышал этого слова. Она обратила моё внимание на пухлые складки её наружных половых губ, покрытые мягкими лобковыми волосами, сказав мне, как ей нравится, когда эту область нежно массируют, чтобы создать сексуальное напряжение. И снова она пальцами раздвинула наружные половые губы, обнажив внутренние, темно-розово-коричневые рваные лоскуты, которые все ещё скрывали её внутреннее святилище. Она сказала мне, как ей нравится, когда их ласкают и щекочут, облизывают и сосут, развеивая мой первый страх, что она будет не против, если я поцелую её там. Наконец, мама раздвинула свои сексуальные половые губы, чтобы ещё раз показать свой розовый вход во влагалище. Она указала на свою уретру, развеяв моё наивное представление о том, что каким-то образом её влагалище участвует в выведении мужского члена.

— А теперь самое лучшее,  — сказала мама, когда её пальцы добрались до верхней части половых губ и раздвинули область, которая торчала там, где они сошлись. Там, среди волос и мясистого лобка, лежала маленькая жемчужина изысканной изысканности, крошечный бугорок покрытой влагой плоти, который она с гордостью объявила своим клитором. Она заявила, что это был её источник удовольствия, который она всегда любила, чтобы его лизали, трогали и стимулировали любым мыслимым способом, пока вместе со стимуляцией приходила любовь. Я помню, как она делала ударение на слове «Любовь! ». Её последним действием было просунуть палец глубоко в свои девственные ножны, вытащить его, блестящий от влаги в мягком свете свечи, и просунуть его в мой рот. Это шокировало меня и в то же время ответило на другой вопрос о том, смогу ли я насладиться её соком.

— Поцелуй меня, дорогой,  — сказала мама, и я придвинулся вверх по её телу, чтобы нежно поцеловать её. Её рот открылся под моим, так 

что я подражал ей, и её мягкий чудесный язык наполнил мой рот лишь намеком на аромат её сока. Более смело моя рука вернулась между её бедер, мой указательный палец нашел её анус и нежно потер его, прежде чем протащить моё новое слово и войти в липкую влагу, которая мне так любопытствовала. Осторожно лаская её клитор, я начал движения взад и вперед, которые приносили сексуальное удовлетворение. Её лобок упирался в мой палец, один из которых теперь был глубоко в её ножнах, в то время как другие массировали её внешнюю отечность.

Я всегда следил за тем, чтобы поддерживать трение об её клитор. Мама прервала наш поцелуй, тяжело дыша, и притянула мою голову к своим сиськам. Я вцепился в ближайший сосок. Её одобрительные стоны ободряли меня. Мама начала тяжело дышать. Я попросил её приподнять и просунул другую руку под нее, указательный палец нашел её анус, когда она снова устроилась на плоской поверхности моей руки. Теперь, когда один палец стимулировал её задницу, а другим клитор, её стоны сменились гортанным рычанием, высота которого увеличивалась по мере её сексуального напряжения. С каждым движением пальца она становилась все более голосистой, пока с дрожью не содрогнулась от оргазма, её горло издало громкий стон.

— Извини, дорогой сыночек, я должна была предупредить тебя, я очень шумная, когда наслаждаюсь оргазмом. Она улыбнулась мне и сделала движение, как будто хотела вытащить свой сосок из моего рта. Не желая отпускать, я отрицательно покачал головой и оценив её нежную плоть, когда я рванулся вперед, снова обхватив ртом её сосок, пока не оказался прочно привязанным к её сиське.

«Ты ничуть не изменился,  — объявила мама,  — ты был таким же, когда был ребенком». Она рассказала мне, как в детстве я продолжала играть с её соской ещё долго после того, как закончила кормить. Если она начинала отстраняться, я, по-видимому, снова начинал сосать грудь, как будто хотел поесть. Как только я был уверен, что она не отнимет у меня сосок, я возвращался к игре только для того, чтобы повторить процесс, если она двигалась.

— Ты сильно вцепился в грудь, когда сосал мой сосок и посылал такие восхитительные ощущения в мою киску, что мне нравилось кормить тебя. Через какое-то время я начала прикасаться к себе там во влагалище, пока кормила тебя. Пока, наконец, однажды ночью, пока ты сосала грудь, я провела пальцем по клитору и довела себя до оргазма. После этого это было легко делать снова и снова, и я начала носить халат, когда кормила тебя, чтобы у нас обоих был легкий доступ к нашему удовлетворению.

Твой отец понял это, и однажды, пока я кормила тебя, он притянул мою задницу к краю стула, сел и сосал мой клитор, пока ты сосал мою сиську. Это был самый любящий эротический опыт в моей жизни. Мне казалось, что я кормлю двух людей, которых я любила больше всего 

в жизни, в то время как вы вдвоем пили жидкости моего тела. Я думаю, вы оба были удивлены тем, сколько шума я наделала, когда пришла получая оргазм. Я бы не позволила ему сделать это снова, потому что не была уверена в том, как я отношусь к тому, чтобы вовлечь тебя в наш сексуальный союз. Я часто жалела о своем решении, в конце концов, как вы вообще появились. Тем не менее, он принял моё решение. Я думаю, что он в некотором роде согласился со мной.

Но с тех пор твой отец заинтересовался моими кормящими сосками, высасывая их досуха каждую ночь после того, как ты заканчивал их сосать. Вскоре у меня вырабатывалось огромное количество молока, мои сиськи раздувались от молока, становясь чрезвычайно чувствительными как раз перед тем, как я кормила тебя. Часто ноет и нуждается в опорожнении. Я не позволяю ему прикасаться ко мне, пока не накормила тебя сынок. Ночью мои соски капали молоком, нуждаясь в опорожнении, муж сказал мне, что поможет мне, чтобы отвлечь мои мысли от сосков и капающем молоке из них. Он лег на спину, его член был возбужден, и пригласил меня сесть на него.

Я знала, что он выбрал эту позу, потому что не хотел прижиматься к моей груди, возможно, причиняя мне ещё больше страданий. Я села на него верхом и вскоре почувствовала приближение оргазма, мои сиськи капали молоком ему на грудь. С первым оргазмом, я брызнула на него молоком все более крошечными брызгами, по мере того, как мой оргазм уменьшался. Я расхохоталась, вызвав ещё больше капель молока из грудей. Мужу это нравилось, и мы повторяли этот любовный секс много раз. Но хватит воспоминаний, я любила твоего отца, так что, думаю, тебе нужно какое-то удовлетворение сыночек! ».

С силой вытащив сосок из моего рта, мама скользнула вниз по моему телу и поглотила мой член своим теплым влажным ртом. Вскоре я почувствовал, как её слюна стекает по моему члену, и она использовала свою руку, чтобы втереть её в мой член. Её щеки впали, когда она сильно сосала член. Это было потрясающе, вызвав мой оргазм в считанные мгновения. Затем мама снова поцеловала меня, сильно попробовав на вкус мою молодую горячею сперму. Я вспомнил, как сильно мне нравилась её собственная сексуальный запах, и на этот раз протянул руку между её бедер, пока мы продолжали целоваться, чтобы глубоко прощупать её двумя пальцами. Я слегка согнул их, попытался зачерпнуть её влагу сока, а затем, прервав поцелуй, поднес их к носу.

Во всяком случае, сильный резкий аромат был более чудесным, чем в первый раз. У меня закружилась голова от вожделения, я всосал их в рот и, к своей радости, обнаружил, что вкус мне понравился. Хотя, безусловно, я отвечал обещанию, которое предлагал пьянящий аромат, я нашел вкус более мягким, сладким, возможно, более нежным, хотя я не решаюсь использовать слово «Деликатный»,  

потому что вкус был ещё более убедительным, опьяняющим и вызывающим привыкание, чем аромат. Мама вытащила мои пальцы изо рта и заменила их своим языком. Он закружился у меня во рту, и я понял, что он искала вкус её сладкого «Я! ».

Я прервал поцелуй, желая добраться до источника её амброзии. Целуя её между её гибкими сиськами, через её округлый живот и через лес лобковых волос, я вскоре обнаружил происхождение того, что стало моей пожизненной зависимостью. Сначала я глубоко вдохнул, наполняя ноздри её ароматом, смакуя её аромат, предвкушая её вкус. Затем я скользнул языком по её рваной плоти и попробовал её эликсир прямо из источника, из которого он был создан. Непреодолимая похоть пронизывала меня, мой разум был одурманен потребностью, в то время как я искал удобное положение. Сначала пытаясь лечь между её ног, затем высоко поднимая ноги. Мама помогала, прижимая бедра к сиськам, обнажая себя настолько полно, насколько могла. Я лизнул её промежность, а затем в своей похоти вонзил его в попочку языком, вызвав визг наслаждения. Я тяжело сосал её рваные половые губы и, наконец, все ещё неудовлетворенный, спрыгнул с кровати и подтащил маму к краю кровати. Опустившись на колени на пол, я снова увидел источник своего восторга в мерцающем мягком свете свечей. Маленькие тени прыгали, капельки влаги сверкали на свету.

Я закинул её ноги себе на плечи, её внутренняя сторона бедер согрела мои уши, когда я скользнул языком глубоко в теплые объятия её сексуальных складок. Её сок покрыл мой язык своим острым вкусом. Её тело начало извечный горб любви, обжигающий мои губы силой её желания. Её стоны наслаждения разжигали мои собственные страсти, когда я погружался глубоко, ища весь её сок. Вскоре её бедра забились так сильно, что я просто держал язык плоским. Она сильно прижала мою голову к своей пизде, удерживая меня на месте, пока она разминала свой клитор о мой нос и язык. Стоны мамы превратились в гортанный, хриплый крик глубоко в горле, когда она содрогалась от своих оргазмов, размазывая на мой язык свою восхитительную сперму.

Когда её конвульсии утихли, я встал и приготовился сесть на нее. Внезапно её рука накрыла её киску, не позволяя мне войти. Я был так тверд, что мой член болел, так растянулась кожа, блестевшая в раннем утреннем свете. Господи!, мне нужно было трахаться. Линии пота текли по моей груди, когда моё перегретое тело пыталось охладиться. Моя похоть почти овладела мной. К счастью, я смутно слышал, как она говорила мне.

— Сыночек, мне так жаль, что я не принимаю таблетки! Ты сделаешь меня беременной. Обещаю, завтра начну принимать противозачаточные таблетки. Иди сюда милый. Ложись на кровать. Ну вот молодец!

Следующее, что я понял, это то, что она оседлала мою голову, её волосатое влагалище опустились на моё лицо, её сиськи были прижаты к моему животу, её рот, горячий, влажный и успокаивающий на 

моем члене. Её гибкие сексуальные половые губы охватывали мой язык, обволакивая его, как будто это было их собственное сладкое сокровище. Моё тело было таким возбужденным, что я кончил через несколько секунд, извергнув сначала ей в рот, а затем на её лицо и сиськи свою сперму. Мама использовала мой возбужденный член, как пожарный шланг, обрызгивая себя моей спермой. Она повернулась на кровати, обхватив мой живот, и повернулась ко мне лицом. Веревки спермы покрывали её лицо и капали с сисек. Её открытый рот капал спермой на губы и подбородок. Затем чувственными, сексуально мягкими руками она начала размазывать мою сперму в плоть своей сиськи. Медленно, купаясь в моей сперме. Размазываю свою сперму по её шее и плечу, а затем распределяю её по лицу. Наконец, мама позволила большему количеству капнуть изо рта на руку, которую она втерла в живот, прежде чем проглотить. Именно в этот момент я понял, что отец видел в моей матери.

Почему ни одна женщина, какой бы красивой она ни была, не смогла вскружить ему голову. Мама была чувственной сексуальной богиней сексуальной близости, превосходящей любые телесные несовершенства с душой, созданной для любви. По мере того, как утренний свет становился ярче, все, что я мог видеть, было это прекрасное великолепное сексуальной страсти. Слезы навернулись на мои глаза, когда я мысленно поблагодарила отца за то, что у него хватило мудрости выбрать эту женщину в качестве моей матери. С этого момента все, что я видел снова, была чувственность её движений, сексуальность её духа, её любящей души. Для меня было большой честью быть объектом её любви, как, я уверен, и мой отец до меня.

Мама улыбнулась мне, и я уверен, что поняла остроту момента, когда она объяснила: «Моя натура действительно нуждалась в твоей сперме глубоко внутри меня, я хотела, чтобы ты заполнил меня. Несмотря на то, что это была плохая идея, ведь мамочка сказала что не принимает противозачаточные таблетки! ».

Давай, вставай сын,  — приказала мама,  — нам есть дела и о чем поговорить. Иди и возьми свой халат и встретимся на кухне. Яичницу будешь? Я кивнул в знак согласия и направился в свою комнату за халатом. Когда я пришел на кухню, колбаса уже шипела на сковороде, а яйца ждали, чтобы присоединиться к ним. Моя мама была одета в короткий махровый халат, который едва прикрывал её красивую попку. С недавно образованными глазами я заметил чувственность в каждом её движении. Она была одной из немногих женщин в мире, которые излучали сексуальность без сознательных усилий, и было приятно наблюдать, как она двигается по кухне.

Она повернулась ко мне и сказала очень серьезным тоном: «Я хочу, чтобы ты понял, что твоя обязанность передо мной — усердно учится в институте. Я не хочу, чтобы ты забросил институт из-за меня. Я все ещё твоя мать, и я хочу, чтобы ты стал тем мужчиной, которым я хочу, чтобы ты 

был. Однако,  — сказала она с блеском в глазах,  — у тебя было три бессонные ночи сыночек! Во многом это моя вина, и я хочу, чтобы ты сегодня полежал в постели и отдохнул и не пойдешь в институт». После этого она повернулась, отодвинула колбасу в сторону и разбила яйца на сковороду. Мама подождала несколько мгновений, перевернула их и сняла с огня. Я накрыл стол и нарезал хлеб, пока мама накладывала яичницу в две тарелки. Мы молча ели вместе, а когда закончили, то положили посуду в раковину и замочила водой. Затем она усадила меня обратно за кухонный стол и спросила, есть ли у меня какие-либо сомнения по поводу вчерашнего вечера. Когда я ответил отрицательно, она продолжила говорить...

— Тогда, я полагаю, ты хочешь, чтобы я стал твоей любовницей. Что ж, я тоже хочу стать твоим любовницей сынок. Но ты должен понимать, что и твоя мать, и твоя любовница будут очень требовательной. Я не буду твоим другом. Меня не будут воспринимать легкомысленно. Я не приму закулисных разговоров, которые я, будучи сыном, иногда позволяла тебе. У тебя будут привилегии в моей постели, и я ожидаю зрелости, которая приходит с этими привилегиями. Учеба в институте и усердная работа по дому являются обязательным условием. И последнее,  — предостерегла мама,  — никогда никому ничего не рассказывай о том, что происходит между нами. Это может привести к серьезным неприятностям для нас обоих!

Я принял её предостережение близко к сердцу и никому ничего не сказал. Каково же было моё удивление, когда через несколько лет она раскрыла наш секрет другому. Я обещал, что не сделаю этого, и с этими словами она встала и повела меня в спальню. Она наклонилась над кроватью, и её короткий халат задрался на её заднице. Когда она бросала подушки к изголовью кровати, её волосатая киска время от времени выступала между бедер.  — Давай,  — сказала мама, нарушив мою задумчивость,  — помоги мне заправить постель. Я подошел к другой стороне и помог ей поправить простыни, извинившись за то, что не помог раньше, объяснив, что я мечтал.  — Я видел то, о чем ты мечтал. Она рассмеялась и, когда постель была заправлена, бросила халат на пол позади себя. Я больше не искал стройную, я искал сексуальную сочность, и все это было. Мясистая роскошь, сексуальная сочность, когда мама повернулась и намеренно согнулась от талии, чтобы поднять свой халат, обхватив меня мясистыми ягодицами и толстыми волосатыми половыми губами влагалища. Какое-то время она держала себя в таком положении, дразня меня, чтобы убедиться, что я хорошо выгляжу, прежде чем встать и повернуться с ухмылкой на лице.

Она наклонилась вперед, когда забралась в кровать, её сиськи свисали с груди, привлекая моё внимание к липким соскам, толстым и длинным. Я понял, что мы с отцом несем ответственность за их состояние и любим их красоту. Мама открыла для меня одеяло, спросив, собираюсь ли я присоединиться 

к ней в ближайшее время, выведя меня из моих размышлений. Я сбросил халат и присоединился к ней на кровати, лежа на спине, в то время как она подставила плечо под мышку и прижалась ко мне. Её голова лежит у меня на плече, её грудь прижимается к одной стороне моей груди. Нога перекинулась на мою ногу, оттянула её в сторону и засунута между моих ног. Я почувствовал теплое, влажное тепло, когда она извивалась, чтобы успокоиться, а затем положила одну руку, нежно коснувшись моей щеки, отведя моё лицо в сторону для нежного поцелуя. Семьдесят два часа без сна сделали своё дело, и я заснул рядом со своей обнаженной матерью...

•  •  •

Я проснулся ранним днем от нежного поцелуя матери, не такого уж странного, пока не заметил, что её обнаженная влажная волосатая киска прижимается к моему бедру. Я пристроился к ней, перенастроив её поцелуй, готовый начать ещё один приступ любви. Но она остановила меня и больше ничего не говорила, пока мы не приняли душ.

— От меня воняет несвежим соком киски и спермой,  — заявила мама.

— Я хочу, чтобы ты снова ласкал меня, как вчера вечером, у меня была потрясающая сперма, и я надеюсь, что ты сможешь сделать это снова. Это была одна из тех вещей, которые, как мне суждено было полюбить в моей матери, никогда не были двусмысленными по отношению к ней.

В спальне мама всегда твердо заявляла, чего хочет, а затем, с согласия партнера, делала это. Она сказала мне, что, по её мнению, секс — это самое приятное, что два человека могут сделать друг для друга, и ей все равно, какой они расы, национальности или пола, если они могут доставить друг другу удовольствие. Очень гедонистическая точка зрения, но она, очевидно, верила в нее.

Мы использовали душ, который представлял собой небольшой угловой куб, в котором только и могли разместиться мы двое. Когда теплая вода скользила по нашим телам, делая их скользкими, я схватил кусок мыла и намылил сиськи моей матери, обхватив её, в то время как её задница покачивалась на моем члене. Я бросил мыло и играл, позволяя тяжелым грудям плоти скользить и скользить в моих руках, уделяя особое внимание её длинным толстым соскам и пухлым ареолам, пока вода не смыла мыло.

Я согнулся в коленях, и моё лицо скользнуло вниз по её спине, пока мой нос не оказался между её большими белыми круглыми ягодицами, пока я пытался достать мыло. Мама ещё немного пошевелила, зная, что это соблазнит, и я закричал, чтобы она убрала свою большую толстую задницу с моего лица, что вызвало именно ту реакцию, которую я ожидал. Продолжая покачиваться и усиливая давление, когда она прижимала попу обратно ко мне. Какое-то время я наслаждался ею, а потом достал мыло. Я стоял, хорошенько шлепая её по заднице рукой.

Должно быть, она ужалил её мокрую спину, потому что она кричала и хихикала, её 

живот покачивался под моей намыливающей рукой, когда я тщательно мыл её обильные лобковые волосы, прежде чем отправить палец, а затем два между её рваными половыми губами. Её бедра прижались дырочкой киски к моим проникающим пальцам, наслаждаясь ощущениями, которые я ей давал, стонала от радости, прежде чем она сказала мне вымыть её задницу.

Я повернул её боком к себе, мой член был похотливым, прижимаясь к её гладкому бедру, в то время как я провел куском мыла по мясистым холмикам её задницы, тщательно убедившись, что я вымыл её анус, который, как я знал, она находила интересным, если не возбуждающим. Нет, не так,  — сказала она, взяв кусок мыла и намыливая руки,  — вот так.

Мама наклонилась вперед, выгнув спину, обнажив свою маленькую коричневую дырочку. Клянусь, я видел, как она надулась на мгновение, прежде чем она скользнула мыльным указательным пальцем глубоко, вращая его, пока он ходил взад и вперед по её заднему проходу.

Затем она протянула мне мыло со словами: «Вот, пожалуйста, сделай это так сынок! ». Я намылил пальцы и засунул один в её анус, вращая и моясь, как она мне показала. Она на мгновение оттолкнулась от моего пальца, прежде чем отстраниться и сказать: «Не я, глупая, ты сын! ». Мама отняла у меня кусок мыла и притворным раздраженным тоном сказал: «Вот, я сделаю это сейчас с тобой! ». Она намылила руки, затем развернула меня так, чтобы видеть, что делает, и скользнула пальцем в меня. Это был мой первый опыт проникновения чего-либо в меня, но когда она толкалась и вращалась, я обнаружил, что это ощущение было странно приятным.

Когда она кончила, она протянула руку и намылила мой член, прежде чем повернуть меня лицом к себе. Мама приподнялась на цыпочки, просунула мой член между ног так, что губы её влагалища начали двигаться вперед и назад на верхней части моего члена. Я был очень возбужден, когда она вытащила меня из душа, чтобы вытереться. Пока я сушился, она полезла в аптечку и достала упаковку таблеток. Взяла одну из упаковки и сунула её в рот, проглотив.  — Ну, это только начало,  — сказала она.

Перемещаемся к кровати. «Хочешь попробовать что-то другое неизвестное тебе сыночка? » — спросила мама, когда мы забрались в постель.

— Конечно,  — ответил я, готовый попробовать любую из её сексуальных игр, любя её все больше с каждым мгновением.

— Ложись на спину сыночек и положи голову сюда,  — распорядилась она, запихивая мне под голову подушку за подушкой. Мама оседлала моё лицо, её бедра тепло прижались к моим ушам. Я мог смотреть вверх по её телу и видеть нисходящую волосатую, жаркую, влажную вагину. Её мягкий сладострастный живот, её висячие сиськи и, наконец, её любящие глаза, когда она смотрела в мои, в то время как она скользила своими мягкими половыми губами киски по моим губам, языку и носу.

Вскоре этого стало недостаточно, и пока мои руки играли с моим собственным членом и яйцами,  

она встала на дыбы, взяла мою голову в руки и крепко прижала моё лицо к своим выпирающим чреслам. Я жаждал пить из её горбящегося, вздымающегося секса влагалища, стенки её влагалища сокращались, закачивая ещё больше её сексуального экссудата в мой жаждущий рот.

Мое абсолютное пристрастие к её запаху и вкусу ещё больше подтверждается моей полной капитуляцией перед её требованиями. Прошло совсем немного времени, прежде чем её дрожащее тело и хриплый крик возвестили о её оргазме, и её теплая сладкая сперма потекла мне в горло. Мои руки принесли мне собственное удовлетворение, и я изверг порцию за порцией теплой своей белой спермы себе на живот.

Когда мама заметила это, она осторожно лизнула, следуя языком, линии спермы, прежде чем поцеловать меня своим языком, наполненным спермой. Мы продолжали целоваться ещё долго после того, как моя сперма была израсходована, просто наслаждаясь теплыми телами и мягкими губами, довольствуясь любовью друг к другу.

Позже мама объяснила, почему она чувствовала, что было бы не очень хорошей идеей, если бы мы завершили нашу любовь до её следующей менструации, беспокоясь о возможности беременности. Мы были как двое детей, ожидающих Нового года.

Мама отмечала в календаре, когда, по её мнению, должны были быть месячные, и каждый день перед завтраком мы отмечали новый день, пока продолжался обратный отсчет. К счастью, у нее было активное воображение, и она находила всевозможные сексуальные позы, которые требовали рта и руки, а не конечного соединения. В течение следующих двух недель она добросовестно принимала таблетки и поддерживала нас обоих в сексуальном насыщении различными позами.

Однажды ночью она придумала, по крайней мере, для нас, что-то новое и необычное, что мне особенно понравилось. Я лежал на спине, приходя в себя после необычайно долгого приступа поцелуев во влагалище, когда мама немного раздвинула мои ноги и расположила нас так, чтобы мы были задница к заднице. Моя голова к изголовью кровати, её к ногам. Её ноги над моими, её прижалась к букве V, образованной моей. Она взяла мой необузданный член и притянула его к своей мокрой, горячей киске.

Кончики четырех пальцев крепко прижимают его к себе. Её гибкие внутренние губы обхватывают головку моего члена, конччик головки торчит над её волосатой киской. Она начала прижимать свою киску вверх и вниз к задней части моего члена, следя за тем, чтобы её клитор хорошо стимулировался.

Это была мастурбация, но самая близкая к тотальному сексу. Вскоре я уже извергал горячую сперму, как фонтан, в воздух. Член упал, забрызгав наши животы, оставив нас на мгновение с мамой сытыми и довольными.

В ночь перед началом месячных мне показалось, что я почувствовал намек на кровь, поскольку я ещё больше удовлетворил своё пристрастие к её сокам. Чувствуя, как её тело увядает и извивается под моим агрессивным языком, слушая её сексуально вдохновенные стоны и хныканья, я усиливал свою радостную оральную фиксацию. Я рассказал ей о своих подозрениях, и она подтвердила, что 

чувствовала спазмы в течение дня.

Мама ещё раз спросила меня, уверен ли я, что не хочу ждать, пока закончатся месячные, объяснив, что это может быть очень грязно, и меня может отпугнуть кровь. В течение двух недель я страдал от того, что было равносильно поддразниванию перед настоящим. Теперь, когда день приближался, меня никак не остановила бы маленькая кровь. На следующее утро я пошел в институт и провел бесполезный день, мечтая о том, что может произойти после института. Мои мечты и близко не соответствовали тому, что произошло на самом деле.

Как только мама услышала, как хлопнула дверь, она позвала меня.

— Поторопись, сынок, иди ко мне. Ты мне нужен. Я поспешил в её спальню, мой член затвердел, когда я почти бежал. Вот она, голая на кровати, расстелив под телом два больших полотенца, очевидно, для защиты кровати. Тем не менее, я все ещё нуждалась в подтверждении и спросил, есть ли у нее месячные?

Мама одобрительно улыбнулась, когда я разделся, готовясь к сексу. Она раздвинулась и обнажила маленькую веревку, свисающую с её набухших половых губ влагалища. «Мне пришлось вставить тампон,  — сказала она мне,  — чтобы не испортить постель до того, как ты придешь сынок! ».

Как обычно, с её стороны не было никаких увиливаний.

— Вытащи его, сынок, поторопись, мне нужно трахнуться. Дрожащей рукой я потянулся к веревочке и осторожно потянул, медленно обнажая белую пробку, которая была засунута внутрь её влагалища. Как только верхушка открылась, я увидел, что она теперь красная от крови. Её рваные половые губы, казалось, прильнули к тампону, когда его тело появилось в поле зрения. К крови примешались её слизистые выделения, свидетельствующие о её нуждах. Я вытащил его. Он свисал с веревки. Я завернул его в бумажную салфетку и бросил на пол, и встал между её ног, готовый оседлать мамочку.

Ожидание последних двух недель переполняло меня необходимостью впервые ощутить ощущение её теплой вагины, окружающей мой член. Её рука крепко схватила мою попу, когда я наклонился к ней, позволяя ей направить меня к своему отверстию любви. Я не знаю почему, но мой разум зарегистрировал, что это было сразу после четырех секунд, когда моя затвердевшая плоть вошла в её тело.

Все моё существо, казалось, стало более сосредоточенным на женской плоти подо мной, позволив спальне отступить от того небольшого сознания, которое оставалось у меня. Какое-то мгновение я наблюдал за лицом моей мамы, когда выражения желания, нужды, похоти и радости пробежали по её лицу, прежде чем её рука обхватила мою шею, сильно прижав мой рот к своему, наши языки боролись за превосходство. Одна из её рук держала сиську, манипулируя соском, в то время как она открылась моему члену. Мой член глубоко погрузился в нее, мой разум продолжал уходить из сознания, оставляя мне только осознание влажной, теплой, дышащей, вздымающейся, женской плоти внизу.

Это не было любовью, хотя в будущем мы будем любить многое. Это было избавление от 

сексуального подавления. Это было первобытное спаривание двух животных в период течки. С каждым толчком вниз моё тело пыталось проникнуть внутрь матери. Позже она рассказала мне, что у нее были похожие ощущения, когда она болезненно широко раздвигала бедра в попытке раздвинуть бедра. Все, о чем она могла думать, это о том, что ей нужен мой член, чтобы заполнить её влагалище.

В своем исступлении я отстранился слишком далеко, и вместо того, чтобы вернуться к её теплому влагалищу, мой член скользнул по её лобковым волосам и поднялся на живот.

Я встал на дыбы, разломив наши сомкнутые губы, чтобы безрезультатно погрузиться в её ноги и промежность, пока её рука не покинула большую её сиську. Моя мама схватила мой член, мокрый от её выделений, и снова вставила его в свои жаждущие чресла. Когда её рука вернулась, чтобы снова схватиться за свою сиську, она простонала: «Вот и все, детка, ты так хорошо меня удовлетворил своим членом! ».

Хотя я никогда раньше не слышал, чтобы слово «Член» использовалось в качестве глагола, я сразу понял, что она имела в виду. Я наполнял её такой мужской плотью, что её чресла были набиты моим членом. Я понял, что, хотя непрерывный взвод члена может превратиться в секс, секс не означает взвод члена. В своей гордости я понял, что она говорила мне, что у меня есть член, чтобы удовлетворить её влагалище, а также трахнуть её. Её рука притянула моё лицо к своему, и наши рты сомкнулись в вожделении.

Наши возбужденные тела, казалось, слились воедино в горбящее, вздымающееся, колейное единство. За пределами нашей страсти я слышал тяжелое дыхание, свистящий вздох, когда легкие моей матери требовали воздуха, среди стонов нашего спаривания.

Слава Богу!, Мама настояла на том, чтобы мы убедились, что таблетка будет эффективной, потому что в своей первобытной похоти я инстинктивно пытался оплодотворить её, засеять её в её глубинах влагалища.

Постепенно пылкость нашей связи переросла в непреодолимую потребность в освобождении. Огненные шары горели в наших животах, пока наши тела не начали содрогаться в оргазме, поднимая нас все выше и выше. Я проник в нее так глубоко, как только мог.

Мой член изверг свою сперматозоидную слюну. В тот момент, когда мама закричала от радости, я понял, что взвел её так, как никогда раньше. Наши спазмы оргазма утихли, мы оставались переплетенными своими телами.

Я не мог её оставить. Я слился с её плотью. Хотя мой член начал размягчаться, я остался внутри нее. Я не знаю, были ли это остаточные спазмы или сознательное усилие с её стороны, но стенки её киски неоднократно сжимали моё влюбленное мужское достоинство, и прежде чем я размягчился до такой степени, что вываливался из нее, мой член снова начал твердеть.

Такова была моя страсть к ней и способности юности. Как только мама почувствовала, что я восстановился, она начала набрасываться на меня. Я чувствовал, как между нами накапливается влага, из-за чего наши животы 

становятся скользкими. Её киска была морем её излучений, смешанных с моими, и я мог слышать хлюпающий звук наших толчков, когда я снова начал примитивное движение, которое удовлетворило бы мой инстинктивный драйв.

С бездумной самоотверженностью я долбил её восприимчивое отверстие любви, не заботясь о том, причиню ли я ей боль или нет, хотя, оглядываясь назад, я понимаю, как она прижимала меня к себе, принимала от меня любую боль, которую она, возможно, чувствовала, была желанной.

Пот накапливался, пока наш секс становился все более неистовым, делая наши тела скользкими. Моя мать схватила меня за обе ягодицы, пуская кровь ногтями, и яростно дернула меня к себе. Прервав наш поцелуй, её рот на мгновение пососал кожу моего плеча, прежде чем прикусить, пуская кровь. Как будто она боялась, что наши скользкие тела выскользнут из рук друг друга, и вбивала в меня свои ногти и зубы, чтобы удержать свою хватку. Её хватка, возможно, была опорой от наших первобытных предков, способом, с помощью которого самка этого вида поддерживала своего партнера глубоко внутри себя, когда она пыталась забеременеть.

Боль от укуса, спрятанная в дымке похоти, которая вытесняла любой разум из моего разума. Моё вздымающееся тело погнало её вверх по кровати, пока она не ударилась головой об изголовье кровати. Мои пальцы ног пытались вцепиться в простыни, пытаясь протолкнуться глубже в её тело. Я напрягся, чтобы зарыться в себя, делая серию мини-толчков, на которые её таз откликнулся, когда мы попытались наполнить её лишним сантиметром члена. Её задыхающееся крики страсти вытесняли из моей головы всякий разум, когда я во второй раз взвел её на оргазм. Когда мой пульсирующий член распылял своё семя, бесплодно пытаясь оплодотворить её влагалище.

Когда мой член начал увядать, мои инстинкты подсказали мне, что я вот-вот потеряю её. Две недели поддразнивания дали решение моему обезумевшему от похоти разуму. Я встал на дыбы и повернулся в постели, заметив сквозь туман страсти окровавленный пятнистый след, покрывавший её от пупка до колена.

Одна ссадина отмечена четким контуром отпечатка ладони красного цвета. Поразмыслив, я не знаю, почему кровь так эффективна для окрашивания жидкостей, но она превратила наши сексуальные выделения и пот в море слизи, наполненное красным цветом, которое мраморировало её чувственную мягкую белую кожу, за исключением её отверстия, где она была твердой, спутав её лобковые волосы над входом.

В порыве страсти моя рука вытерла её влагалище, пытаясь убрать волосы, которые мешали мне достичь цели. При этом я испачкал руку кровью и стал искать место на теле мамы, чтобы вытереть её. Я размазал его по всей её груди, прежде чем поняла, что мне это не удалось, так как её спутанные волосы все ещё покрывали её.

Большим и указательным пальцами обеих рук я широко раздвинул её половые губы, освободив её от волос и позволив своему нисходящему языку восхитить её, пока я оседлал её лицо своими ногами. Я не понимал, что мой собственный 

лобок был таким же красным, как и её, когда я засунул свой вялый член в её желанный рот, и я не думаю, что мне было бы все равно, если бы я это сделал.

Моё лицо прижалось к тому, что она пила то, что, как я думал, было её собственным соком влагалища. Я упивался её затопляющей сексуальностью, мои руки покинули её промежность, чтобы скользнуть под её, сильно приподнимая её смазочные складки к моему наслаждающемуся лицу. Мой язык и рот сохранили зияющую брешь, которую так эффективно создали мои покрасневшие руки.

Где-то в глубине сознания я услышал рвотный звук и понял, что загнал свою толстую мягкую плоть слишком глубоко в рот матери. Я усилил свою крепкую хватку на её заднице, повредив её в процессе, и перевернулся на кровати так, что тело, которое так чудесно горбилось и вздымалось подо мной, теперь извивалось на мне, её рот все ещё сильно сосал мой вялый член.

Мама использовала мой член, как пустышку для младенцев, нежно лаская нас обоих своими нежными ласками, пока через некоторое время я не почувствовал, что снова начинаю набухать. В своей страстной развращенности я мог бы часами зарываться лицом в её выделения.

Остатки спермы, которые время от времени просачивались из нее, просто добавляли мне удовольствия. Но мама, взяв из моего рта последний вздрагивающий, оргазм, захотела большего. К моему большому разочарованию, она вырвалась из моих объятий и опустилась на колени на кровати, прижавшись лицом к полотенцам, высоко. Используя язык, который, как я понял, она использовала только в спальне, она выдохнула: «Я хочу, чтобы ты использовал меня как свою горячую сучку, сыночек! ».

Вскоре я расположился позади нее, смутно замечая большие красные полукруги, окружавшие её анус. Её кровавые выделения и мои стекали по её промежности, пока она лежала на спине, и образовали лужу в её щели. Её ягодицы сжались вместе, образуя два зеркальных отражения на обеих щеках, в то время как мои отпечатки рук размазывали больше цвета по остатку плоти её. Когда я сел на нее, я протянул руку под ней, чтобы схватить её гибкие груди, потянув за них, чтобы натянуть её задницу на мой затвердевший член.

Я слышал небрежную влагу, когда мой живот шлепался о её ягодицы, ещё больше покрывая их цветом. Дергая её за груди, чтобы изменить положение, и глядя на её красное запятнанное тело, я подумал, что она была не столько моей горячей сучкой, сколько моей пегой кобылой в течке, поскольку я использовал её сиськи в качестве поводьев. Вскоре её тело откликнулось, когда я накрыл её, в то время как она встала на дыбы и забилась в стонущем оргазме, вызвав моё собственное извержение спермы, которое омыло стенки её киски. Когда моя твердость члена утихла, мой член выпал из её гениталий и качался между моих ног, позволяя тонкой струйке кровавых остатков просочиться из её вульвы на кровать.

Трахнув её до изнеможения, она 

перевернулась на кровати, раздвинув ноги, чтобы приспособиться к моему телу. Зная, что моя мама не сможет выдержать вес моего тела, я намеренно сползаю ниже в кровати так, чтобы мой живот был прижат к её лобку, а моя голова покоилась между её гибкими сосками груди.

Я потерял сознание на несколько секунд, а когда пришел в себя. Я обнаружил, что моя непреодолимая похоть ослабла, уступив место моей любви к маме. Комната снова стала ясной, за окном темнеющее небо. Красные светящиеся цифры на мамином будильнике показывали далеко за девять. Я почувствовал, как она поцеловала меня в голову, и запрокинул голову, чтобы ответить на поцелуй. Я посмотрел ей в глаза, и когда она ответила мне взглядом, она начала смеяться.

Мне было более чем больно, пока она не сумела выдохнуть между тем, что теперь было почти взрывом смеха. «Посмотри на себя сынок, посмотри на меня! » Её голос вернул меня к реальности момента, и я увидел её в том же свете, в каком она видела меня.

Наши тела, покрытые маленькими и большими пятнами блестящей слизи, окрашивались в различные оттенки красного, за исключением гениталий и рта, которые были покрыты гораздо более темным оттенком. Тем не менее, я ещё не совсем закончил с ней и подтянулся вверх по её телу, размазывая мой живот дополнительным цветом по лобку, её лобковые волосы действовали как кисть. Моё окровавленное лицо поцеловало юмор из её глаз и сменило его мгновенным приступом похоти, в то время как наш поцелуй, казалось, продолжался и продолжался. Наконец, мама шлепнула меня по попе, прервав поцелуй, и ясно сказала, что пришло время нам принять душ.

Я встал с кровати и протянул руку, чтобы помочь маме. Проходя мимо её зеркала в полный рост, я увидел двух окровавленных влюбленных людей, которые яростно совокуплялись, но не в те минуты, как казалось, а в те часы, когда мы в сексуальной плоти друг друга. Мы могли бы быть двумя людьми, которые только что вышли из гримерной фильма под названием «Возвращение мертвых». Я был одновременно поражен и благодарен за то, что душ так быстро смыл пятна нашего взаимного секса, пока я смотрел, как красная кровь смывается в канализацию. Оглядываясь назад, я чувствую почти отвращение к нашему поведению, пока не понимаю, что если я когда-нибудь снова достигну такого уровня нужды и вожделения, я с радостью сделаю это снова, возможно, с ещё большей развращенностью, чем в тот день.

Затем горячая вода ударила мне в плечо и ужалила, как сумасшедшая. Моя мать увидела, как я вздрогнул, и чуть не заплакала, когда заметила, что сделала с моим плечом. Именно тогда я понял, что она тоже не осталась невредимой. Её губы распухли, нижняя часть раскололась от нашей страсти. Синяки по всему туловищу от того, когда я ставил её в нужные позы. Её обвисшие сиськи были особенно потрепаны моей хваткой, когда я использовал их как свои 

поводья.

Половые губы её киски набухли, скользя между ног, сохраняя её свежо-оттраханный вид. Когда мы вышли из душа, мама настояла на том, чтобы обработать ранку йодом на плече.

Когда мы вернулись к кровати, она была в полном беспорядке. Повсюду пятна крови, полотенца в беспорядке. К счастью, несмотря на то, что одеяла и простыни были испачканы, матрас остался чистым. Поменяли постельное белье. Можно было бы подумать, что мы покончим друг с другом, имея достаточно на данный момент, но это было не так.

Положив на кровать новые полотенца, мама снова легла на них, широко расставив ноги, показывая, что ей нужно. Я понял, чего она хочет. Под её руководством я снова скользнул в её влагалище, но на этот раз с нежностью, которой мы до сих пор не позволяли.

Я начал целовать её, на мгновение она вздрогнула, боль была вызвана её рассеченной половой губой, но вскоре об этом забыли, так как наш секс продолжался.

Хотя мой член был встроен в её гостеприимную киску, это было больше похоже на серию поцелуев, чем на секс. И снова мама изо всех сил старалась рассказать мне, как ей нравится, когда её имеют, пока мы целуемся. Мы лежали на кровати довольно долго, борясь с желанием трахаться, чтобы продлить глубокую любовь, которая связывала нас вместе.

В конце концов мой член выпал из её влагалища, когда мы заснули, запутавшись в объятиях друг друга. Несколько часов спустя я проснулся на мгновение, натянул на нас одеяло, снова прижался к её теплому чувственному телу, снова заснув.

Вы можете представить моё удивление, когда несколько лет спустя моя мать изменила мне...

•  •  •

По мере того, как проходили месяцы после нашей первой невероятной встречи с мамой, мы стали немного более приземленными в нашей любви. Это не значит, что мы стали самодовольными. Это был скорее тот случай, когда мы были по-настоящему шокированы нашим поведением в тот первый вечер. Я думаю, что мы оба были немного напуганы отсутствием контроля, которое мы оба продемонстрировали в том первом сексе между нами. И все же, хотя я не могу говорить за свою мать, я и сам почти хотел, чтобы такая необузданная похоть снова овладела мной. Позволив мне полную свободу трахать её без каких-либо ограничений. Это трудно объяснить. Например, у меня не было желания причинять маме какую-либо боль, но в глубине души я с некоторым восхищением вспоминал наши избитые и покрытые синяками тела. Я никак не мог сосать влагалище моей матери во время её менструации, но каким-то странным образом мне хотелось, чтобы пожирающая разум похоть снова пронизывала моё тело, позволяя мне отказаться от условностей и высосать из её влагалища менструации.

Тем не менее, наша сексуальная жизнь была отличной. Я помню, как моя мама сказала мне через несколько недель после того, как мы начали, что медовый месяц скоро закончится, когда я вошел в нее в третий раз за ночь. Я признаю, что по прошествии 

первого года частота половых актов уменьшилась, но срочность секса была заменена любовью, которая во многих отношениях превосходила сексуальные требования. Моя мама научила меня тщательно трахать её. Каждую ночь мы изо всех сил пытались заниматься сексом. Часто я тратил большую часть вечера, чтобы убедиться, что её киска полностью набита каждым миллиметром моей плоти, который я мог в нее втолкнуть, прежде чем она или я начинали трахаться. Много ночей мы не заморачивались, предпочитая засыпать с её телом, набитым моим членом. Обычно после такой ночи мы быстро перекусывали утром, прежде чем я шел в институт.

По мере того, как росла наша любовь, наши отношения начали меняться. Несмотря на то, что я все ещё был сыном своей матери, я также стал её сексуальным партнером. Я принял свои обязанности в качестве партнера по поддержанию нашей сексуальной жизни, приняв как необходимость пылесосить и вытирать пыль в квартире. Мытье посуды вечером после еды стало приятным ритуалом, потому что, как только последняя посуда была вымыта, моя мама ожидала её вечерних объятий, когда я стоял позади нее у раковины, поднимал её большую висячую грудь с лифчика и любовался их весом. Обычно её соски поднимались в тот момент, когда я касался её груди, а если нет, я целовал её шею и плечи, пока они не начинали возбуждаться. Это всегда вызывало одну и ту же реакцию до тех пор, пока я не выучил её наизусть.

— Отведи меня в постель и трахни меня. Скажет мама, и я сделаю это, в меру своих возможностей.

Институт стал большой частью моей жизни, по времени, а потому, что я знал, что хорошие оценки являются ключом к сексуальности моей мамы. В отличие от моего прошлого поведения, теперь я не откладывал свои задания в сторону, а выполнял их, как только они были назначены в институте. Я взял за правило учиться каждый день. Вскоре мои оценки стали отражать мои усилия, и, как обычно, успех порождал успех. Моя мама очень помогла, потому что, хотя она не была щедра на похвалы, она свободно использовала своё тело, чтобы укрепить идею о том, что превосходство приносит свои награды. Одна из моих любимых наград, которую она часто использовала. Мама клала меня на спину, обхватив лицо, чтобы я мог видеть её волосатую киску примерно в сантиметре надо мной, и сквозь вуаль её лобковых волос я смотрел вверх на её живот к её сиськам, свисающим сверху. Медленно, для начала, она ласкала себя пальцами, начиная брать рукой свою смазку, распределяя её по гениталиям, покрывая себя своей слизью, пока её клитор и половые губы не становились скользкими от её собственного экссудата. Её гениталии набухали, обнажая её внутренние половые губы, налитые кровью, сочные от её росы, жирные и готовые к тому, чтобы я сосал грудь. Вскоре часть её особой влаги сползла вниз по её бедрам. Именно тогда мы оба знали, что 

мама готова для секса.

Мама протягивала руку, хватала меня за голову обеими руками и сильно прижимала мою голову к своей склизкой мокрой промежности, энергично прижимаясь своей киской к моему носу и языку, её внутренние губы целовали меня. Её сиськи болтались, её спина выгибалась, когда её тело горбилось в ожидании кульминации. Когда её охватил оргазм, она источала густую обильную сперму, которая покрыла моё горло, заставив меня проглотить обильный поток. Мама знала, как я пристрастился к её сокам. В тот момент, когда её поток уменьшался, она двигала своими гениталиями вниз по моему телу, пока не смогла оседлать член, сильно прижимая свою пизду к моему безудержному члену, иногда мы трахались, иногда её задница подпрыгивала, время от времени поддерживая мою твердость, когда она лежала на мне, набитая до отказа моим членом.

Наш второй год начался с того, что я стал получать стипендию в институте за хорошею успеваемость, и моя мама решила, что она собирается начать заниматься спортом. Моя мама, не из тех, кто делает что-то наполовину, присоединилась к занятиям аэробикой, тренажерному залу, где она поднимала свободные веса, и фитнес-центру, где она использовала различные тренажеры. По мере того, как проходили месяцы, мои академические усилия продолжали улучшаться, поскольку моя мать продолжала наносить свою особую награду на все моё лицо, и моё пристрастие к её вкусу продолжало расти.

Изменения в моей маме происходили гораздо более постепенно, но она изменилась. Её бедра, которые раньше вели себя как желе, когда она двигалась, напряглись и стали более мускулистыми. Они никогда не были бы тонкими палочками модели, но они стали сексуально привлекательными, способными поднять её таз вверх или крепко прижать мою голову к её пульсирующим чреслам. Её ягодицы приобрели мышечную массу, которая округлила их, наполнив джинсы привлекательной женской плотью. Провисший живот, заставлявший обвисать над лобковыми волосами, исчез. Ямочки на верхней части её попки снова появились. Хотя её груди немного напряглись, мне понравилось покачивание их висячего веса, когда мы трахались. Короче говоря, моя мама была не только самой чувственной женщиной, но и её здоровое тело увеличивало её сексуальность. Это было похоже на то, как если бы стадия медового месяца наших отношений возобновилась, выносливость моей мамы значительно возросла, наш секс стал более неистовым и частым.

К началу третьего года наших отношений я был в списке декана третьим в своей группе, мама подтянутая, легко удовлетворяющая мои сексуальные похоти. Я похвалил её за успехи в различных упражнениях, но мне сказала она, что она все ещё не достигла того, что намеревалась сделать. Без моего ведома моя мама проводила долгие часы в душевой фитнес клуба, в которую она входила, наблюдая за молодыми девушками, которые занимались с ней. Я не знал, что моя мама искала какую-нибудь молодую киску, которую она могла бы попробовать. Я полагаю, что единственной спасительной чертой её поисков было то, что она была очень разборчива в том, чего она 

хотела.

Мама тоже потихоньку меняла одежду, которую носила. Исчезли джинсы и клетчатые рубашки. Теперь она, казалось, носила одежду, которая прилипала к её телу. Я особенно помню одну пару брюк, сделанных из материала, который, казалось, прилегал к её телу, демонстрируя её попку в совершенстве, очерчивая каждую ягодицу мягким липким покрытием. Мне часто было тяжело смотреть, как дергается её попка, и мне нравилось тереть руки о материал. Она стала носить более женственные блузки, многие из которых были достаточно открыты, чтобы в полной мере продемонстрировать её великолепные большие груди. Я думал, что эти перемены должны были соблазнить меня, что и произошло, но я не знал, что у нее есть скрытый мотив.

Наконец, однажды, после тренировки, принимая душ, мама подняла глаза и увидела молодую женщину, примерно вдвое моложе её, прогуливающуюся в душевой. Очевидно, она чувствовала себя комфортно в своей наготе, и это отношение нравилось маме. Мама наблюдала за ней, когда она включила душ и начала намыливаться. Она подняла глаза и заметила, что мама наблюдает за ней, и нежно улыбнулась ей. Такой, который я сказал бы: «Я думаю, что ты мне тоже нравишься». Во многих отношениях молодая женщина была более молодой копией моей мамы. Широкие бедра, толстые и мускулистые бедра, выдающаяся стройная задница и чрезвычайно волосатая вагина, которую она наполовину от души подстригла по краям, в общем, чрезвычайно привлекательная женщина для моей мамы. Её большие груди, уже повисшие по весу, и мама с удовольствием наблюдала, как они стучат, пока она намыливается. Женщина, казалось, тратила непомерное количество времени на мытье своей киски, поэтому мама, которая уже вымыла свою, решила вымыть её снова, повторяя удар за ударом по ней. Затем мама поднялась на ступеньку выше и начала откровенно ласкать пальцами свой клитор. Молодая женщина, чтобы не отставать, не только повторяла мамины действия, но и другой рукой играла с одним из своих сосков на большой груди.

Мама сделала шаг вперед, желая быть немного более интимной, пока не поняла, что они находятся в общественном месте, где другая женщина может войти к ним в душевую в любое время. Вместо этого мама пригласила молодую женщину на чашечку кофе после душа. Молодая женщина улыбнулась и сказала: «Мне бы очень этого хотелось выпить с вами чашечку кофе». Вскоре они уже сидели в уединенной части кафе, где могли спокойно поговорить.

Мама сказала: «Меня зовут, Ольга, а как твоё имя? »

— Лариса,  — ответила молодая женщина.

— Что ж, очень приятно познакомиться, Лариса,  — сказала мама.  — Надеюсь, ты понимаешь, насколько привлекательной я тебя нахожу?

«Господи! Я думаю, мы установили, насколько привлекательными мы находим друг друга в душе! »,  — заметила Лариса. «В конце концов, мы были довольно откровенны в отношении того, что мы хотели бы сделать друг с другом! ».

— Лариса, честно говоря, я не уверена. До этого момента я была убежденным гетеросексуалом, но в нашем случае я думаю, что хотел бы быть бисексуалом. Однако, опять же,  

если честно, я должна сказать тебе Лариса, что если ты лесбиянка, то меня это не интересует. Я просто не могла найти женщину без тяги к привлекательному мужскому члену»,  — сказала мама.

Лариса горько рассмеялась и ответила: «Я только что пережила жалкое расставание с очень определенным мужчиной, и да, я люблю мужской член! » Тут Лариса, покраснела.  — Надеюсь, я не обидела тебя Ольга такими вульгарными выражениями.

— Вовсе нет,  — ответила мама, положив руку на руку Ларисы,  — ты просто сказала так, как есть. Нет ничего лучше, чем быть наполненной! ».

— Наполненной?  — спросила любопытная Лариса.

— Да, моя киска так набита большим мужским членом, что я не могу вместить ни миллиметра твердой мужской плоти больше,  — засмеялась мама.

— Боже мой!, это так здорово звучит,  — хихикнула Лариса.  — Я бы тоже с удовольствием приняла в себя большой мужской член!

— Ну, тогда, Лариса, все, что ты говоришь и делаешь, возбуждает меня, и я хотела бы узнать тебя поближе, во всех смыслах этого слова,  — заявила мама, как обычно, не выказывая никаких увиливаний.

Может быть, из-за расставания, которое я только что пережила, я нахожу мысль о женщине интересной, но я так не думаю. Я чувствую, что если бы мы встретились в любой момент моей жизни, ты бы мне понравилась и я заинтересовалась тобой Ольга, в данный момент я свободна, поэтому могу позволить себе удовольствие» — сказала Лариса.

— Раз уж ты рассказала мне о своем нынешнем статусе, я чувствую, что должна признаться и в своем. На данный момент я очень привязана к молодому мужчине и не вижу никакого разрыва этой договоренности в ближайшее время. Если ты не возражаешь против того, чтобы обойти эту ситуацию, есть отель прямо через квартал, и я хотела бы забронировать нам номер. Мне жаль, что в моем предложении так мало романтики, но я так возбуждена, что мне нужно узнать, понравится ли мне твой вкус.

— Пошли Ольга!  — воскликнула Лариса,  — в душе было более чем достаточно романтики. Она схватила сумочку и направилась к выходу из кафе. Её энтузиазм был заразителен, и мама поспешила последовать за ней со смесью страха и нужды, но не настолько, чтобы высушить её киску или остановить болезненную эрегию сосков.

Вскоре они оказались за запертой дверью гостиничного номера и смотрели друг на друга, внезапно застенчиво, хотя видели все прелести друг друга в душе. На самом деле, эти чары привели непосредственно к их нынешнему положению. Мама, с учащенно бьющимся сердцем и пересохшим во рту, наконец-то начала расстегивать пуговицы блузки Ларисы, обнажая огромные тяжелые груди Ларисы. Момент, когда одна из грудей Ларисы вывалилась из бюстгальтера, сигнализировал о лихорадочном, почти истерическом снятии одежды. Обе киски горячие от нужды, выжатые соком, когда одежда разлетелась по номеру. Секунду они стояли, глядя друг на друга совершенно обнаженными, прежде чем их тела столкнулись друг с другом, как два борца, борющиеся за контроль. Сексуально сложная борьба, прежде чем мама смогла бросить сексуальную 

женскую горячую влажную плоть на кровать и начать наслаждение Ларисы. Две женщины слизывали пот с тел друг друга, наслаждаясь молочными плотью друг друга, ощупывая горячие влажные волосатые влагалища, размазывая склизкий липкий экссудат друг друга по телам друг друга. Они использовали один и тот же экссудат, чтобы прощупывать анусы друг друга окоченевшими пальцами. Каждая из них пытался продлить момент, которого они обе жаждали, пока они тщательно прощупывали друг друга.

Наконец, мама повернулась на кровати и оседлала голову Ларисы, её горячая волосатая киска искала мягкий влажный язык. Она опустила голову в сторону волосатого гнезда между сочными бедрами Ларисы, когда пахучий мускусный жар возбужденной мокрой самки ударил ей в ноздри. На мгновение она заколебалась, поняв, что это женщина, с которой она вот-вот станет так близка. Затем запах напомнил ей о моём члене сразу после того, как он был погружен в её собственную вагину. Мама знала, что ей нравится этот вкус, и, следовательно, возобновила свою решимость доставить удовольствие этой сексуальной женщине, лежащей под ней. В этот момент теплый влажный язык проник в её набухшие половые губы, вызывая дрожь похоти по её телу, когда руки Ларисы схватили её за задницу и плотно притянули её сочную острую киску ко рту. По мере того, как её собственная похоть, потому что горячий язык пронизывал её тело, мама отвечала ей взаимностью, загоняя свой язык глубоко в пределы сексуальных складок Ларисы. Вкусный экссудат, покрывавший её язык, закрыл похоронный звон любого сопротивления, которое она испытывала по отношению к вкусу женской плоти.

Напротив, её язык теперь уговаривал торчащую киску отказаться от большего количества вкусного продукта, наслаждаясь соленой слизью, которая скользила по её горлу. Реакция Ларисы была животной. Её тело извивалось под пытливым языком мамы. Горбатясь и вздымаясь, когда многочисленные кульминации терзали её тело в конвульсиях, почти обрызгивая язык мамы своими соками. Маме понравился сексуальный пыл Ларисы, и она ответила ему с собственным пылом. Собственная рука мамы сжала задницу, горбя и вздымаясь, прижимая свои мокрые набухшие гениталии к рту Ларисы, заливая его своей соленой слизью. Через некоторое время энергетическая реакция ослабла, когда они истощили друг друга пульсирующими спазмами оргазмов.

Тело мамы все ещё дрожало от избытка похоти, снова повернулась на кровати и взяла Ларису на руки, нежно поцеловав её, убедившись, что их большие груди прижаты друг к другу. Каждый держал руку на заднице другой, прижимая тазы друг к другу, их бедра переплетались, когда они все ещё прижимались своими кисками друг к другу. Обе по-прежнему стремятся освободиться от потребности друг в друге, но вместо этого испытывают сексуальную связь. По мере того, как они терлись своей горячей смазкой о бедра друг друга, их поцелуи становились все более неистовыми, пока их тела снова не содрогнулись, на мгновение освободив их от распутства получая очередной оргазм.

Мама была шокирована тем, как ей понравилось быть с женщиной, и была уверена, что наконец-то нашла 

подходящую женщину для своих нужд. Это были долгие поиски, но мама была довольна успехом. Она поцеловала Ларису в последний раз и сказала, что ей пора идти, но если Лариса захочет, они могут встретятся завтра. Искренний, взволнованный ответ Ларисы развеял все беспокойства мамы. Когда они одевались, чтобы уйти из номера гостиницы, мама ещё раз полюбовалась широкими бедрами, пышной задницей, волосатыми лобками и великолепными свисающими грудями, которые подпрыгивали и покачивались при каждом движении Ларисы.

Когда я вернулся домой в тот вечер из института, моя мама буквально подстерегала меня. Через несколько минут после того, как я вошел в дверь, моя одежда была снята, и я лежал на спине, мой член был во рту моей матери. Я, конечно, не знал, что произошло в тот день и что послужило поводом для этого. Все, что я знал, это то, что мой член был там, где ему и место, и моя мама, казалось, не могла насытиться им. Она сосала меня до тех пор, пока я не собирался кончить, а затем использовала меня как распылитель краски, обрызгивая себя липкой спермой, втирая её в лицо, сиськи и живот. Но этого оказалось недостаточно! Мама подождала, пока я снова не затвердею, и отсосала меня ещё раз, на этот раз позволив мне наполнить её рот моей спермой. Затем она поцеловала меня, её язык протолкнул немного моей спермы мне в рот.

Но этого все равно было недостаточно, и мы ласкали друг друга в позе шестьдесят девять почти час, прежде чем я стал достаточно твердым, чтобы кончить в нее. Мама нуждалась в моём члене, как никогда раньше. Извиваясь на кровати, её чресла требовали, толкались, вздымались, пока она не была набита членом. Она ввела мой член в себя, и, возможно, это было моё воображение, но я думаю, что ей удалось войти немного больше, чем когда-либо прежде. Затем, с большим вздохом удовлетворения, она легла на меня сверху, полностью набитая мужским членом, почти мурлыкав, как кошка. Её влагалище начало непрерывно сжиматься, поддерживая мой член в постоянном состоянии ноющей, растягивающей кожу, наполненной кровью твердости, в то время как слизистые оболочки её горячей мокрой киски скользили по моему твердому, как камень, члену. Это было почти так, как если бы она чувствовала, как я возбуждаюсь. Подтверждение того, что она действительно была полна моего члена.

Прошел час, пока она была набита до отказа моим членом, а затем внезапно взорвалась, быстро двигаясь, вздымаясь, запихивая мой член в себя. Задыхаясь, кряхтя от усилий, пот выступал по её иссушающему телу, когда она занималась сексом. Её влагалище крепко держало меня мышечными сокращениями, которые, казалось, брызнули ещё больше её смазки на мой возбужденный член. Текущие соки, позволяющие мне двигаться в пределах её сокращающейся мускулистой киски. На этот раз она потребовала, чтобы сперма изверглась глубоко в её тело. Не в силах больше сопротивляться её необычному нападению, я подчинился, кончая спермой,  

сливаясь с ней своей сущностью, моё тело вышло из-под контроля, полностью подавленное требованиями моей матери. Её собственное тело откликалось на мои извержения семени, содрогаясь от оргазма, с каждым новым рывком, её стоны экстаза звенели в моих ушах.

Только спустя годы она призналась, почему в ту ночь у нее была такая боль. Я помню, как она спросила меня, помню ли я ту ночь, запомнилась ли она мне, что, безусловно, произошло. Затем она сказала мне, что это был день, когда она впервые занялась любовью с Ларисой. Маме так понравилась её первый лесбийский секс с женщиной, что она испугалась, беспокоясь, не является ли она скрытой лесбиянкой. Эта ночь, по её мнению, доказала её потребность в твердом мужском члене. Мама была в самом возбужденном состоянии, когда мой член извергал своё семя на её тело или в её влагалище. Ни одна женская киска, по её мнению, никогда не сможет сравниться с ощущением и вкусом мужского члена, когда он плюется спермой...