Сердце желает своего

The Heart Wants What It Wants от Hooked1957

*******************************************************

– Ладно, детка, думаю, мне пора идти. Увидимся на следующей неделе, если погода будет хорошей. Люблю тебя, – сказал я.

День был и впрямь прекрасный: двадцать четыре градусов, солнечно, легкий южный ветерок. Я собрал все с нашего маленького пикника в корзину и уложил ее в багажник своей машины вместе с шезлонгом. Чувствовал себя умиротворенным, безмятежным и, да, немного грустным. Так всегда действовал на меня визит к Кэт.

Я влюблен в ее с тех пор, как нам было по двенадцать лет, и, наверное, буду любить ее до самой смерти.

Когда впервые увидел Кэт, мы с моим тогдашним лучшим другом Робертом Брюсом играли в мяч во дворе моего дома. Она и ее семья переезжали в дом по соседству, выставленный на продажу. Была середина лета перед вторым классом. Мне было семь лет.

Мы с Робертом случайно взглянули на грузчиков и семью, что заезжала в дом, ранее принадлежавший семье Миллеров, когда я заметила ее. Она была худенькой, с длинными светлыми косами и множеством веснушек. Только потом я узнал, что у нее к тому же и лазурные глаза.

Мы наблюдали за ней со стороны и некоторое время перебрасывались мячом туда-сюда, пока девочка не подошла к своему отцу и не заговорила с ним, показывая на нас с Робертом. Я увидел, как ее отец кивнул головой, затем она убежала в свой дом, появилась через несколько секунд с собственной бейсбольной перчаткой и направилась к нам.

– Можно мне тоже поиграть? – спросила она, и ее улыбка обнажила ряд неровных зубов.

Она представилась как Кэтрин МакВэй, Кэти – для своих подруг и Кэт – для друзей-мальчиков.

Я видел, как Роберт наморщил нос, но, признаться, был очарован. Я воспротивился решению Роберта, и мы стали играть в мяч втроем. Она умела держать перчатку, и, что не менее важно, не бросала, как девчонка. Насколько я мог судить, ее приняли, расширив нашу маленькую группу друзей до четырех человек, еще одним был Джимми Артур.

Хотя в нашем районе было более чем достаточно девочек, с которыми она могла бы играть, большую часть времени Кэт проводила с мальчиками. Она играла с нами в бейсбол, кикбол, войну и фрисби. Я не видел, чтобы она проводила много времени с девочками, особенно когда те играли в куклы или наряды.

Постепенно Кэт обогнала Роберта в качестве моего лучшего друга. Если я мог пригласить куда-то пойти с семьей только одного друга, я выбирал Кэт; если мог остаться на ночь с одним другом, я выбирал Кэт.

Семья Кэт была католической, но это не имело значения... пока она не прошла конфирмацию, когда ей исполнилось двенадцать. Конфирмация – очень важное событие для религиозных католиков, и после нее обычно устраивается большая вечеринка.

Как и большинство девочек, проходивших конфирмацию в тот день, Кэт была одета в белое платье и белые колготки. Что очень необычно для нее, ее волосы были распущены. За две недели до этого ей сняли с зубов брекеты, и она слегка подкрасилась. Я растерялся.

Я смотрел на Кэт так, словно никогда раньше ее не видел. Она была... прекрасна. Моя жизнь уже никогда не будет прежней.

– На что уставился, Джулиан? Закрой рот, а то муха залетит, – сказала она, увидев, как я таращусь на нее. – Не смей ничего говорить об этом платье, иначе я тебя так отлупцую, что неделю ничего не будешь видеть.

Помню, что всю вечеринку я не мог ни дышать, ни думать. Всех нас, детей, просили вести себя хорошо, но в тот вечер я и не смог бы вести себя плохо, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я был овощем. Мое сердце бешено колотилось. Я вспотел. Если бы я был шестидесятипятилетним мужчиной, меня бы, наверное, срочно увезли в больницу, решив, что у меня – сердечный приступ.

Я подождал, пока вечеринка почти закончится, и наконец подошел к Кэт, взял ее за руку и отвел в тихое место.

– Эй, парень, у тебя реально потные ладони, – сказала Кэт, когда мы шли. – Что такого тебе требовалось сказать мне, что ты не смог произнести это при всех?

– Т-ты... ты красивая, Кэт, – заикаясь, проговорил я, и сердце заколотилось у меня в груди.

Не уверен, что такой сильный удар я получал за всю свою жизнь до этого момента. Она ударила меня прямо в рот, рассекая нижнюю губу и сбив меня на землю.

– Ты – тупой придурок! Никогда больше не разговаривай со мной! – прошипела она, уходя.

Я так и лежал в траве на спине, гадая, имела ли она в виду меня.

Не знаю, сколько я так пролежал, но следующее, что до меня дошло, это что мама помогает мне сесть и прижимает салфетку к моей окровавленной губе.

– С тобой все в порядке, Джул? – спросила она, назвав меня именем, которое имела смелость использовать только моя семья. – Что случилось? Кто тебя ударил?

– Кэт. Меня ударила Кэт потому что я сказал, что она красивая, – пробормотала я сквозь салфетку.

– Ты сказал ей, что она красивая, и она тебя ударила? – захихикав, спросила мама.

Я кивнул, расстроенный тем, что мама, похоже, смеется над тем, что меня ударила Кэт.

– О, сынок, ты совершил большую ошибку, сказав это Кэтрин, – сказала она, помогая мне медленно подняться на ноги. – Завтра тебе, наверное, нужно будет извиниться. А сейчас идем домой.

– Но мама, почему я должен извиняться? Она ведь и правда красивая, – захныкал я, когда мы пошли к нашему дому по соседству.

– Разве не ты вчера возился с ней на полу, играя в суперзвезд Всемирного фонда дикой природы или что-то в этом роде? А сегодня говоришь ей, будто она красивая. А Кэтрин похожа на девушек, которых вы называете красивыми? – спросила она.

Это был первый из многих случаев в моей жизни, когда я не понимал представительниц прекрасного пола.

Когда на следующий день я постучал в дверь дома Маквэев, меня с понимающей улыбкой встретила мама Кэт.

– Она – в гостиной, Джулиан. Почему бы тебе не пойти на кухню, а я пошлю ее туда, чтобы вы смогли побыть наедине, – сказала она.

Входя на кухню, Кэт ухмылялась как гиена. Я знал, что она очень гордится собой за тот удар, которым сразила меня. Моя губа распухла и приобрела багровый оттенок. Я скорее бормотал, чем говорил.

– Прости, Кэт. Мне не стоило говорить того, что я сказал, – проскрипел я.

– Да, не стоило, но, наверное, и мне не стоило тебя бить, – ответила она. – Моя мама сказала, что на самом деле ты вел себя хорошо. Когда ты этому научился?

Я пожал плечами.

– Наверное, меня так научила мама. Очевидно, она была НЕПРАВА!

– Ладно, никому не скажу, что я разбила тебе губу, если ты никому не скажешь, что назвал меня красивой, – сказала она.

– Договорились! – с энтузиазмом сказал я, протягивая руку для пожатия. – Но Кэт, ты действительно была красивой.

– Спасибо, я думаю, – прошептала она.

***

Больше я никогда не говорил Кэт, что она красивая, как минимум, в течение следующих нескольких лет, но также никогда больше и не смотрел на нее так же, как раньше. Она больше никогда не будет для меня просто Кэт... одним из парней.

Не спасало и то, что у Кэт начала расти грудь. Внезапно я оказался не единственным, кто так смотрит на Кэт, и, должен признаться, мне это ни капли не понравилось. Я вроде бы всегда считал Кэт своей, и вдруг другие мальчишки, казалось, появляются из ниоткуда, чтобы поговорить с ней и пофлиртовать. К ее чести, она не выглядела так, словно ее это как-то затрагивает, что как минимум, давало мне небольшое утешение. Она все еще оставалась «моей Кэт», по крайней мере, в моем понимании.

Младшие классы средней школы – оплот подростковых гормонов, и наша школа ничем не отличалась от других. Знаю, что мои гормоны часто были в состоянии боевой готовности, но я понимал, что должен быть осторожен. Ни в коем случае я не хотел, чтобы Кэт снова ударила меня.

В моей средней школе было много других привлекательных девушек, но на самом деле я смотрел исключительно на Кэт. Проблема в том, что я, казалось, застрял в роли ее друга, потому что мы так долго были близки. Другие парни не испытывали таких проблем и часто подходили к ней, и каждый раз у меня все немного замирало внутри.

Поскольку очень внимательно наблюдал за Кэт, я заметил, что она не совсем такая, как все остальные девушки. То есть, она уже – не такой сорванец как раньше, но и не выглядит как остальные... Не сказать, чтобы я жаловался.

В средней школе были в моде групповые свидания, хотя начинались и индивидуальные. Обычно во время групповых свиданий Кэт оставалась со мной, и никогда не соглашалась на индивидуальные, хотя я знаю, что ее приглашали. Что касается меня, то в зоне притяжения Кэт не было ни одной девочки, поэтому я не приглашал на свидания других девушек.

Главным светским событием года в нашей школе были весенние танцы для восьмиклассников. Конечно, я попросил Кэт пойти со мной, а потом попытался уклониться. Но она не стала уклоняться и согласилась.

На Кэт было очень красивое платье, которого я никогда раньше не видел, а на мне – мой воскресный костюм. Мне показалось, что из нас получилась хорошая пара. Обе пары родителей постарались сделать много фотографий. Перед тем как мой отец отвез нас в школу, ее отец остановил меня на обочине и пригрозил убить меня, если я посмею прикоснуться к его дочери так, как мой отец бы не хотел, чтобы прикасались к моей младшей сестре.

– И это будет после того, как она сама выбьет из тебя все живое. Понял, Джулиан?

– Безусловно, мистер Маквей, – прохрипел я.

Мы неплохо провели время на танцах. Танцевали вместе несколько раз и держались рядом большую часть мероприятия. Ее пригласили на танец несколько других парней, но она всем отказала. Я чувствовал себя Кинг-Конгом.

В конце вечера папа отвез нас домой. Когда я провожал ее до двери, мои ладони вспотели, а сердце колотилось в груди. Это был момент истины: я планировал поцеловать ее на ночь, предполагая, что она ответит «да» на мою просьбу. Ни в коем случае не планировал наброситься на Кэт с поцелуями.

Пока папа отводил машину к нашему дому, оставив нас одних на крыльце, я прокаркал свою просьбу о поцелуе, исподтишка наблюдая за ее руками. Она несколько секунд раздумывала, а потом молча кивнула. В кино я уже видел, как это делается, поэтому шагнул к ней, обхватил ее за спину и поцеловал, как мне показалось, довольно крепко, прямо в ее теплые мягкие губы. Первые несколько секунд она не двигалась, а затем вернула поцелуй, положив руки мне на плечи.

Я был уверен, что в моем мозгу на какое-то время произошло короткое замыкание. Когда через несколько секунд я вновь обрел способность мыслить, то дрожал с головы до ног, когда мы разделились.

– Ты это почувствовала? – шепотом спросил я.

Она посмотрела на меня так, словно у меня выросла вторая голова, прежде чем окончательно раздавила мою душу.

– Нет. Ничего не почувствовала, – ответила она. – А должна была?

Аарргхх! Нет! Нет!! Нет!!! Этого не должно было случиться. Джеймс Бонд никогда не получал такой банальности, когда целовал женщину.

– Ну... спокойной ночи, Кэт. Я хорошо провел время, – пробормотал я.

– Да. Я тоже, – сказала она, прежде чем уйти в свой дом.

Хотя на первом курсе мы с Кэт и не встречались, но по-прежнему часто общались, как всегда. В конце концов, она все еще была моей лучшей подругой. Однако теперь проводила больше времени чем раньше с другими девушками. Признаться, я был в некотором недоумении, ведь раньше она никогда не хотела проводить так много времени со своими сверстницами. Наверное, я должен был догадаться, что рано или поздно она превратится во взрослую девушку.

***

Будучи идиотом, я даже не подумал попросить Кэт стать моей спутницей на танцах в честь выпускного вечера. Просто полагал, что она знает, что мы идем вместе. Видимо, не знала, потому что примерно за три недели до выпускного вечера я узнал, что она согласилась пойти на свидание с молодым красавчиком Крисом Тамбраном. Узнал об этом свидании, когда она вскользь сказала мне об этом.

– Н-но я думал, что на выпускной мы пойдем вместе, – проскулил я.

По моему лицу было видно, что она удивила и обидела меня.

– Прости, Джулиан, – мягко сказала она, – ты ничего мне не говорил, и я решила...

– Я и не думал, что должен что-либо говорить. Моя вина. Ты ведь знаешь, что означает слово «предполагать», – сказал я. – Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

Прогулка в школу на следующее утро началась очень тихо, когда Роберт, Джимми, Кэт и я преодолевали расстояние в полмили до школы. Никто ничего не говорил, пока Роберт не спросил, не может ли он и его спутница, Алли Форст, поехать на выпускной вместе со мной и Кэт. Мы посмотрели друг на друга, прежде чем Кэт, наконец, ответила.

– Эээ... мы не идем на выпускной вечер вместе. Меня попросил пойти с ним Крис Тамбран... и я согласилась, – сказала Кэт.

– Ооо, – сказал Джимми и издал тихий свист.

Роберт похлопал меня по плечу, и мы продолжили путь в молчании.

Впервые в жизни в наших отношениях с Кэт произошел раскол. Следующие несколько недель мы практически не общались, так как почти все время она стала проводить со своими подружками.

За две недели до выпускного вечера мама спросила, не отдать ли мой костюм в химчистку. Я понял, почему она спрашивает. Я не рассказывал ей о Кэт и Крисе Тамбране. Когда же рассказал, она несколько секунд стояла с открытым ртом.

– Прости, Джул, – тихо сказала она. – Я так понимаю, что ты ни с кем не пойдешь?

– Ага, – прохрипел я в ответ.

Я пытался притвориться, что меня это не волнует, когда увидел, как Крис подъехал к дому Кэт, чтобы забрать ее в вечер танцев, но мама и папа на это не купились. Крис – красивый, симпатичный блондин, бывший стартовым защитником в нашей баскетбольной команде. Его рост – метр восемьдесят восемь, вес – восемьдесят четыре, голубые глаза. Все девчонки в школе две недели говорили о том, насколько повезло Кэт.

Мы с Джимми провели всю ночь танцев в боулинге. Потратили целое состояние для двух детей, сыграв по десять партий и съев в зале одну пиццу на двоих. Я был настолько не в своей тарелке, что Джимми впервые в жизни обыграл меня в общем счете. По крайней мере, один из нас хорошо провел время.

***

Большую часть двух недель мы с Кэт провели, избегая друг друга. Не знаю как она, а я был несчастен. Не знал, как выбраться из тупика, хотя и не был уверен, что меня это должно волновать.

Два дня спустя я сидел в своей комнате и смотрел в потолок, когда мама ввела Кэт.

– Кое-кому надо с поговорить тобой, Джул, а тебе надо послушать, – сказала мама.

Полагаю, что сначала поговорили мама и Кэт. У мамы на лице была благодушная улыбка, а Кэт выглядела так, словно была готова расплакаться.

– Прости меня, Джулиан. Наверное, мне не следовало встречаться с ним, не посоветовавшись с тобой. Я знала, что ты предполагал, что мы пойдем на выпускной вечер вместе, – сказала она.

– Ну, да, примерно так, – ответил я. – Я должен был предложить. За это мама сильно меня пожурила. Я – тупица.

У нее в глазах все еще стояли слезы. До меня наконец-то дошло, что речь идет о чем-то большем, чем просто свидание.

– Джулиан, можем мы серьезно поговорить? Ну, то есть, ПО-НАСТОЯЩЕМУ? Типа... о жизни и смерти, может быть? Мне очень, очень нужно поговорить с кем-то, и думаю, что этим человеком должен быть ты. Можешь ты просто выслушать меня, не осуждая и не злясь. Сейчас ты мне очень, очень нужен, Джулиан.

– Хорошо, Кэт, я всегда был твоим, – ответил я. – Ты говоришь, я слушаю. Что бы это ни было, мы сможем решить все вместе.

Она крепко обняла меня и заплакала. Я дал ей несколько минут на то, чтобы выпустить слезы, а затем отстранил от себя и заглянул ей в глаза.

– Давай, – прошептал я.

– Помнишь, мы целовались, и ты спросил меня, почувствовала ли я это, а я ответила, что нет? – начала она. – Ну, у меня были вопросы... и я думала... в чем дело – в тебе или во мне? Поэтому решила попробовать встречаться с другим парнем и посмотреть, почувствую ли это с ним или нет...

– Ты поцеловала Криса... – перебил я, но быстро замолчал, когда она указала на меня и скорчила безумную гримасу.

– Опять же, я ничего не почувствовала, но он почувствовал, когда через несколько минут схватил меня за грудь. Я сильно ударила его по яйцам, и его вырвало. Около часа он удерживался от меня на расстоянии, пока мы не ушли пораньше, – объяснила она.

Я снова начал говорить, но она остановила меня ледяным взглядом.

– Ладно, сейчас самое сложное, – продолжила она. – Я задавалась вопросом... беспокоилась, на самом деле, о некоторых чувствах, которые испытывала к нескольким девушкам в течение последнего года или около. Думала, что могу быть лесбиянкой. Когда я ничего не почувствовала, целуя тебя или Криса, картина стала более ясной. А когда два дня назад поцеловала Кендру Рицци в библиотеке, все встало на свои места.

Слезы текли из ее глаз, а я сидел на кровати, потеряв дар речи.

– Скажи же что-нибудь, придурок! – закричала она на меня.

– Ждал, когда ты разрешишь мне говорить, – огрызнулся я.

Она снова посмотрела на меня, а потом пожала плечами. Я решил, что теперь моя очередь говорить.

– Ты целовалась с Кендрой Рицци? Вот это да. Я бы сам хотел это сделать, – сказал я.

– И это все, что ты хочешь сказать? Правда? – прокомментировала она. – Подожди. Я думала, тебе нравлюсь я?

– Ты мне нравишься. И знаешь это. Так, этот поцелуй с Кендрой... просто поцелуй или между вами что-то происходит? – спросил я.

Она выглядела виноватой и смущенной.

– Я правда не знаю... но это – лишь половина дела, Джулиан. Понимаешь, о чем я?

– Да, понимаю, – сказал я. – Похоже, тебе предстоит много... размышлений. Но что бы ты ни решила, я здесь ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой, Кэт. ВСЕГДА.

Она опустилась на кровать рядом с тем местом, где сидел я, и попыталась сломать мне ребра, обняв.

– Так ты не... не будешь... меня ненавидеть? – рыдала она мне в плечо.

– Не смогу, даже если постараюсь, если только ты сможешь вытерпеть, что я буду любить тебя на расстоянии до конца наших дней, – сказал я.

Она снова обняла меня. Я обнял ее в ответ.

Я был уверен, что я – первый, кому она рассказала о своем решении, хотя у меня было предчувствие, что со временем она расскажет об этом и другим. Мы никогда не обсуждали этого, когда рядом были другие. Я знал, что она боится разоблачения.

***

Знаю, что в дальнейшем в школьные годы она встречалась с несколькими другими девушками, но по большей части я был для нее прикрытием. Всякий раз, когда происходило какое-нибудь важное событие или вечеринка, ее спутником был я. Я был безопасен, и у нас сохранялась прекрасная дружба, так что, все было хорошо. Наверное, не мешало и то, что я хорошо целовался, однажды призналась мне она.

В обмен на то, что я прикрываю ее, она была моей спутницей, когда это было нужно мне, например, когда моя тетя Труди второй раз выходила замуж. Большинство членов моей семьи так часто видели ее со мной за эти годы, что автоматически решили, что мы с ней – пара.

Затем наступил день, когда она перевернула мой мир.

В июле, в пятницу вечером, мы всей компанией отправились отмечать восемнадцатилетие Кэт. Посетили два танцевальных клуба и отлично провели время. Мы с Кэт вели себя как «хорошие друзья, пусть и не совсем партнеры оп свиданию»: я изредка обнимал ее за талию, слегка прикасался к ней, пару раз по-дружески поцеловал в губы.

Наша группа состояла из десяти человек, среди которых были две реальные пары, и в течение вечера они стали повышать градус сексуальности. Удивительно, но Кэт, похоже, возбуждалась все больше и больше. Наверное, уже за полночь она изменила мою жизнь.

– Отвези меня куда-нибудь и займись со мной любовью, Джулиан, – прошептала она мне на ухо.

Мы были на танцполе и танцевали медленный танец, когда она произнесла свою фразу. Я замер... То есть я прекратил танцевать и перестал дышать, стоя как статуя.

– Ты уверена, Кэт? – почти шепотом спросил я. – Ну, то есть... не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной...

Она повела меня за руку с танцпола. Когда мы проходили мимо нашего столика, она сказала Бекки Хансен, что некоторым из сидящих за ним придется самим искать дорогу домой.

– В самом деле? – спросила та.

Кэт молча кивнула. Обе девушки обменялись ухмылками, затем Кэт повела меня к машине.

– Я в замешательстве, Кэт, – сказал я, садясь за руль. – Я на самом деле хочу этого, но только если этого хочешь и ты, так же сильно, как я. Что происходит, детка?

– Сейчас мы не можем поговорить об этом, Джулиан. У меня... у меня сейчас что-то происходит, и я не хочу потерять это чувство. Ты мне доверяешь? – спросила она.

– Всегда. Конечно, – ответил я.

Я не знал, куда мы могли бы поехать, но знал один район, расположенный в тупике на северной стороне города. Мы были там через двадцать минут.

– На заднее сиденье, живо! – только и сказала она.

Мы сели на заднее сиденье, и она тут же прижалась ко мне лицом, неистово целуя. Следующие несколько минут мы исследовали языками миндалины друг друга, прежде чем разнять наши лица.

– Сними с меня одежду. Раздень догола, Джулиан. Потом вставь его в меня и сделай это, но начни полегче. Я еще девственница, – сказала она.

– Я тоже, – тихо сказал я.

Вероятно, было слишком темно, чтобы она могла увидеть, как я покраснел, но я видел, как ее глаза остекленели от вожделения, прежде чем на ее лице появилось выражение удивления.

– В самом деле? Я бы подумала, что такой красивый парень как ты...

– Я ждал подходящую девушку, – перебил я.

– И это я, несмотря на то, что ты знаешь? – спросила она.

– Ну, ты ведь здесь, – сказал я, лучезарно улыбаясь, и мое сердце заколотилось в груди.

– Да. А теперь поцелуй меня, и не спеши, – сказала она.

Никто из нас не думал о прелюдии. Она была мокрой... и горячей, когда я очень медленно скользил внутри. Я натолкнулся на то, что, по моим предположениям, было ее девственной плевой, ненадолго остановился, а затем надавил чуть сильнее, когда она прошептала:

– Полегче, пожалуйста.

Я прорвал все, что меня останавливало, и продолжил продвигаться вперед, когда она издала небольшой болезненный крик, а затем слабый стон. Я читал со скепсисом, что киски некоторых женщин ощущаются как жидкий бархат, и теперь могу подтвердить, что это правда. Я мягко натолкнулся на что-то в тот самый момент, когда полностью вошел в нее, и мы оба просто смотрели друг другу в глаза.

– Поцелуй меня еще... и действуй медленно, – прошептала она.

Я прижался губами к ее нежным губам и начал осторожно входить и выходить. Мы продолжали целоваться и заниматься любовью в самую прекрасную ночь в моей жизни. Она несколько раз стонала мне в рот.

И тут... мое тело взорвалось от моего члена, когда я выпустил, как мне показалось, галлон спермы в ее киску несколькими сильными выстрелами, ее киска внезапно схватила мой пульсирующий член и сжала несколько раз, ее тело начало спазмировать так же, как и мое. Я уверен, что низкий рев был моим, а высокий крик – ее.

Не знаю, как долго мы занимались любовью и как долго продолжались наши оргазмы. Знаю лишь, что я пришел в себя несколько минут спустя, когда мы оба лежали на сиденье, мое тело наполовину лежало на ее, и мы оба тяжело дышали.

Прошло несколько минут, прежде чем кто-то из нас заговорил.

– Вау. Блядь. Вау, – пробормотал я.

– Да, точно, – ответила она.

– Что это было? – спросил я.

На несколько долгих минут воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками наших поцелуев.

– А что, если я ошибаюсь, Джулиан? Что, если я – не лесбиянка? Как мне узнать об этом, если не попробовать пойти по нехоженой дороге, – сказала она. – Как бы то ни было, я хотела, чтобы первым был ты. Ты – мой лучший друг. Ты всегда был моим лучшим другом. Не могу себе представить время, когда ты перестанешь быть моим лучшим другом. Спасибо, – добавила она, не обращая на меня внимания.

Я ухмыльнулся в ответ.

***

Мы поступили в колледж в одном штате, с разницей примерно в час, и, оказавшись вне поля зрения посторонних глаз, Кэт наконец-то почувствовала себя свободной и, по ее словам, открыто встречалась с другими женщинами. Она показала мне фотографии нескольких своих партнерш, и я вынужден был признать, что у нее отличный вкус на женщин. Я пошутил, что должен попросить ее найти мне женщину, которая бы не была лесбиянкой, коль скоро у нее настолько хороший вкус.

– Не будь придурком. Сам ищи себе красоток, Ромео, – сказала она.

Мы общались как минимум пару раз в неделю. Обычно это были просто дружеские разговоры, но иногда мы переходили к темам более личного характера. Оба могли задавать друг другу вопросы о сексе, которых не могли задать никому другому. Это было что-то вроде возможности получить «инсайдерскую» информацию.

Кроме того, мы могли быть откровенны друг с другом. Хотя я и понимал, что в колледже Кэт впервые смогла по-настоящему приобщиться к гомосексуальной жизни, я не хотел, чтобы она пустила свою жизнь под откос и влипла по уши. Не хотел, чтобы она стала шлюхой, даже если и будет играть за другую команду. Она была мне слишком дорога, чтобы это случилось.

– Будь осторожна, Кэт. Держи глаза открытыми. Понимаю, что начинаю говорить, как твои родители, но лишь потому, что мне не плевать, детка, – однажды сказал я, обращаясь к ней. – Нет разницы, с кем ты встречаешься – с мужчинами или с женщинами... Шлюха все равно остается шлюхой.

– Слушаюсь, мама, – дерзко ответила она мне в ответ.

Родители Кэт были ошеломлены, когда на рождественских каникулах на первом курсе она наконец-то открылась им. Мне она сказала, что собирается рассказать им об этом в первую же ночь после возвращения. На следующий день мне позвонила ее мама и спросила, не могу ли я приехать, чтобы поговорить с ней и ее мужем. Я знал их вечность. Они были для меня практически вторыми родителями. Как я мог им отказать?

– Почему ты не сказал нам, Джулиан? – был первый вопрос, который мне задали, когда я встретился с ними. – Ты же практически член семьи. Как ты мог нам не сказать? – спросила миссис Маквей.

– Не мне говорить вам об этом, и я слишком люблю Кэт, чтобы действовать за ее спиной, – ответил я. – Она сама должна была наконец вам рассказать. Мое дело – поддержать ее и прикрыть ей спину.

– Я всегда думала, что когда-нибудь вы будете вместе. Всегда думала, что у вас что-то есть, – сказала ее мать.

– Мы всегда были лучшими друзьями, но в старших классах она сказала мне, что считает себя лесбиянкой. Сначала я был раздавлен, но потом понял, что она может быть такой, какая есть. Я буду любить ее всегда, и она это знает.

– Наверное, мне было больно, когда она сказала, что мы никогда не будем вместе... таким образом, но в то же время это было не настолько больно, как если бы там был другой парень, – сказал я.

– Значит, это... свидание... на самом деле было просто притворством? – спросил отец. – Вы оба...

Я не считал, что ее родителям нужно знать все, поэтому просто рассказал то, что, по моему мнению, им надо было знать.

– Я помогал, прикрывая ее на свиданиях, а она платила мне тем, что была моей спутницей на некоторых мероприятиях. Я люблю ее. Всегда любил и всегда буду любить. Я всегда буду ее прикрывать, несмотря ни на что, – сказал я.

– Это все, о чем мы можем просить, Джулиан. Спасибо, – сказал ее отец.

***

В течение всего колледжа я время от времени ходил на свидания. Я не был монахом, но и не искал себе подходящей партии. Случайных связей мне более чем хватало.

А вот Кэт, по ее собственному признанию, встречалась часто. Видимо, наверстывала упущенное время.

В начале осени ее выпускного класса я приехал в квартиру Кэт, чтобы навестить ее на выходных в День труда. Она жила с двумя другими девушками в трехкомнатной квартире, и никто не возражал против того, чтобы я спал на полу в комнате Кэт. Точнее, никто не возражал, пока ее соседки по комнате не познакомились со мной, после чего обе предложили разделить с ним их кровати. Кэт это показалось не таким смешным, как им. Я уместно покраснел, хотя был уверен, что более высокая из двух ее соседок, Алиша, говорила на полном серьезе.

– Отвалите, дамы. Он – мой лучший друг, – сказала Кэт.

– Да, но ты же не собираешься воспользоваться им должным образом, – подхватила другая соседка по комнате, Рокси.

В субботу вечером мы вчетвером пошли в танцевальный клуб. Мне было весело танцевать со всеми тремя женщинами по очереди. Я был на танцполу с Алишей, когда увидел, что Кэт направляется к танцполу с богиней ростом метр восемьдесят с рыжевато-белокурыми волосами, ярко-зелеными глазами и «ногами от ушей». Черт.

Кэт осталась на полу и после того, как мы с Алишей вернулись к нашему столику с Рокси. Рокси сидела с ухмылкой чеширского кота, наблюдая за Кэт и богиней.

– Вы только посмотрите на это! Самая красивая женщина во всем этом месте подходит к Кэт и тащит ее на пол. Я даже не лесбиянка, и то серьезно могу подумать о том, чтобы заняться сексом с этой женщиной, – сказала Рокси, ее лицо покраснело.

– О, да, это – горячая амазонка, – сказала Алиша. – Я бы тоже об этом подумала.

Обе женщины повернули головы и посмотрели на меня.

– Включите и меня в этот список, – ответил я.

Лорен Ситтлер выглядела как волейболистка, которой и была первые два года учебы в колледже, пока не сломала лодыжку, что положило конец ее карьере. Они с Кэт вернулись к столу, обнявшись, и по остекленевшему взгляду Кэт я догадался, что она собирается поехать с ней домой. Она представила Лорен всем за столом, а затем наклонилась ко мне, чтобы сказать то, о чем я уже догадался.

– Ничего, если я отловлю тебя завтра утром, и мы позавтракаем в IHOP (международный дом блинов) в девять часов? – хихикнула она.

– Конечно. Я прослежу, чтобы Лиш и Рокси благополучно добрались до дома, – сказал я.

Мы нежно поцеловались в губы, прежде чем они с Лорен покинули клуб. Мы все трое за столом хихикали между собой, глядя вслед уходящим.

– Подожди-ка. Она не сказала нам, что тебе нельзя сегодня лечь в нашу постель, – сказала Алиша. – Как думаешь, это – недосмотр или...

Между прочим, та ночь стала первой и единственной в моей жизни ночью втроем. У Алиши была двуспальная кровать размера «квин-сайз», и мы втроем угомонились только около трех часов ночи.

Девушки разрешили мне воспользоваться их душем, чтобы я смог хотя бы смыть с себя запах нашей славной ночи разврата и немного прийти в себя. На прощание я поцеловал Алишу и Рокси и в 8:55 уже ждал Кэт в IHOP, попивая кофе. Она вошла в девять часов в сопровождении Лорен. Они улыбались и хихикали как школьницы.

– Надеюсь, ты не против, что я пригласила Лорен, – застенчиво сказала Кэт. – Надеюсь, Алиша и Рокси хорошо позаботились о тебе вчера вечером.

Последнее было скорее утверждением, чем вопросом. Настала моя очередь застесняться.

***

Кэт и Лорен устроились на работу в одном городе, и после окончания университета переехали жить вместе. Я был рад за них и сказал им об этом. В течение следующих десяти лет я несколько раз навещал их, и примерно столь же часто они приезжали ко мне.

Моя любовь в жизни сложилась не так удачно, как у Кэт. У меня было несколько подруг, но ничего многообещающего, пока через пять лет после окончания школы в моей жизни не появилась Лили Хэнлон.

Я был членом местного YMCA (ассоциация молодых христиан) и ходил туда три раза в неделю, чтобы позаниматься в тренажерном зале. Время от времени я забредал в зал, брал свободный баскетбольный мяч и делал несколько бросков, чтобы размять мышцы.

В «Y» было шесть площадок, и на всех, кроме той, на которой играл я, проходили игры. Подошла, ведя мяч, женщина на несколько лет моложе меня и спросила, не стану ли я возражать, если она покидает в мою корзину. Я ответил согласием, и вскоре она уже забрасывала мяч в кольцо так, будто была Дамианом Лиллардом. Когда она начала забрасывать трехочковые, я перестал кидать и начал смотреть.

Она заметила, что я за ней наблюдаю, и стала добавлять какие-то слова и звуковые эффекты, например «двойка» или «тройка», «бах» или «бам». Я улыбался, любуясь ее бросками и нахальством.

Не хочешь сыграть в «Хорс» (баскетбол на двоих)? – ухмыляясь, спросила он.

В свое время я был неплохим игроком, но по крайней мере на несколько лет пережил свой расцвет и знал это. А «Хорс» – это умение делать броски, и, в конце концов, я был известен как король ненадежных бросков, как минимум, в моем сознании. Я согласился.

Она начала и сделала три длинных броска подряд, только два из которых я бы смог повторить, так что первую букву «Х» я довольно быстро слил. Затем она промазала свой следующий бросок, и настала моя очередь бросать первым. Я повернулся правым боком и, к ее удивлению, сделал бросок с левой руки.

– Это был экспромт, не так ли? Ты же делал другие броски правой рукой, – сказала она.

– Ага. Давай теперь ты, – улыбнулся я.

Этот бросок она промазала, и следующие два я тоже сделал левой. Она скорчила гримасу.

– Да ладно тебе, дешевка, сделай же что-нибудь нормальное, – хныкнула она.

– Дешевка? Почему? Потому что я могу пользоваться левой рукой, а ты нет? – хихикнул я. – Как насчет того, чтобы сделать что-то нормальное?

Я подошел к линии штрафного броска и сделал бросок обеими руками, в стиле знаменитого игрока НБА Рика Бэрри. Она выглядела ошарашенной.

– В самом деле? – сказала она почти скорбно.

Я молча кивнул. Она вздохнула, затем промахнулась, и от поражения ее отделяла всего одна буква. Она выглядела очень расстроенной, ее большие карие глаза стали влажными от разочарования.

– Да, понимаю. Как, спрашивается, можно проиграть этому подражателю, – сказал я, моя улыбка с каждой секундой становилась все шире. – Я один из таких. Ничего выдающегося, но у меня есть навыки... странные навыки, но, тем не менее, есть. Приличный спортсмен, но не великий. Немного мозгов, немного здравого смысла, но не тот парень, что учился в Гарварде.

– Просто сделай свой последний бросок и избавь меня от страданий, – прорычала она.

– Вот что я тебе скажу. Если я выиграю, ты согласишься поужинать со мной завтра вечером. В «Applebee's», ничего особенного, так что можешь даже не считать это свиданием. Договорились? – спросил я.

Она на секунду задумалась, потом смутилась. Наконец-то она догадалась, что я ее разыгрываю. Она улыбнулась и хихикнула.

– Договорились, – сказала она, бросая мне мяч.

Я едва взглянул на корзину, потому что знал, где нахожусь на площадке. Такое может сделать любой, кто много играл в мяч на школьном дворе. Затем сделал свой левый пятиметровый бросок.

Она подхватила мяч после того, как тот проскочил сквозт обруч, и переместилась туда, где я все еще стоял с поднятой рукой.

Я сделал шаг влево, она подошла ко мне, сделала еще один неловкий бросок левой и прошептала:

– «Applebee's» твой, жеребец. Черт, ты – невыносимый мудак, знаешь об этом?

– Вообще-то, знаю. Кстати, я – Джулиан Леонард, – сказал я.

– Лили Хэнлон. Очень жаль, неудачник, – натянуто сказала она.

– О, очень жаль? Ну, может быть, завтра вечером мне удастся изменить твое мнение, – сказал я.

***

На следующий вечер мне удалось ее переубедить, и она согласилась на настоящее свидание в пятницу вечером. Оказалось, что ей двадцать три года, она закончила колледж и работает в отделе кадров на предприятии по производству автозапчастей. Она умна, грамотна, любит флиртовать, а также – неплохая спортсменка.

Мы быстро ощутили симпатию друг к другу, а после первого месяца знакомства стали эксклюзивны. С женщиной по имени Кэт у меня никогда раньше не было такой связи. Единственным очевидным минусом была ее склонность к флирту. Мы говорили об эксклюзивности и верности, и несколько раз обсуждали ее флирт... и то, где, по моему мнению, требуется провести границу. Она настаивала на том, что все это весело, а я отвечал, что меня это не веселит. Несколько раз мы ссорились из-за этого, и она всегда обещала, что будет стараться изо всех сил. Потом мы оказывались в постели и занимались потрясающим примирительным сексом. Я понимал, что с помощью секса она мной манипулирует, но... Я т впрямь чувствовал, что она меня любит, и я определенно сильно влюбился в нее.

Примерно через полгода после того как мы стали парой, я взял ее с собой на длинные выходные с Кэт и Лорен. Я уже давно объяснил ей, что у меня с Кэт, а Кэт и Лорен рассказал все о Лили.

Думал, что выходные прошли хорошо, и мне показалось, что все женщины неплохо поладили. Более того, несколько раз, когда я входил в комнату, разговор между ними прекращался и начиналось хихиканье. Я воспринял это как хороший признак того, что они сблизились, даже если и казалось, что они сговорились против меня.

Кэт ожидала моего звонка, когда ответила в понедельник вечером после нашей встречи на выходных. Как моя лучшая подруга, она также точно знала о причине моего звонка.

– Она мне очень нравится, Джулиан. Думаю, что она может стать для тебя той самой девушкой. Лорен она тоже нравится, но Лорен заметила нечто такое, что я упустила. Лорен говорит, что, когда мы были в танцевальном клубе прошлым вечером, она слегка кокетничала. Я восприняла это за энтузиазм, но Лорен показалось, что она немного переборщила. Ты же знаешь, она любит тебя так же как и я, и тоже обращала внимание, – сказала Кэт.

– Спасибо за твое мнение, детка. Это именно то, что я хотел и должен был услышать, – сказал я.

***

Через три месяца я попросил Лили выйти за меня замуж, и она согласилась. Свадьба была назначена на примерно через год.

Прежде чем сделать ей предложение, я несколько раз встречался с родителями Лили. Они показались мне достаточно милыми, хотя, как я понял, ее отец не считал, что я достаточно хорош, чтобы жениться на его дочери. Отец говорил, чтобы я об этом не беспокоился, так как это просто «отцовские штучки», и когда-нибудь я испытаю такое на себе, если у меня будет дочь. Я старался не обращать на это внимания, но у меня было ощущение, что он не уважает меня за то, что у меня руки растут не из того места. Знаю, звучит дико, но отец Лили владеет довольно успешной строительной компанией, и на него работают и сын, и зять. Я же – бухгалтер среднего звена и не очень полезен в проектах «сделай сам». Если забыть о том, что они втроем с трудом могут досчитать до ста, то я – не хорош лишь потому, что не умею мастерить.

Свадьба должна была стать довольно большим событием в родном городе ее родителей, который находился примерно в двух часах езды от места, где мы жили. Там же Лили собиралась устроить свой девичник за две недели до свадьбы. Девичник был организован ее сестрой Вилли, замужней подругой невесты на свадьбе, и остальными подружками невесты. Лили сказала, что их будет пятнадцать, поэтому в отеле «Hilton» в городе сняли пять номеров, полагая, что они будут слишком пьяны, чтобы ехать домой. Я сказал, что считаю это разумным.

Поскольку в тот вечер я должен был остаться в одиночестве, то решил побаловать себя бутылкой ржаного «Angel's Envy», по-настоящему первоклассного виски, и двумя моими любимыми фильмами всех времен: «Джеремайя Джонсон» и оригинальным «Роллерболом». Вечер был отличным. Я не был слишком пьян, когда отрубился чуть позже полуночи.

Проснувшись с легким похмельем около шести утра, я решил принять аспирин и снова лечь спать, но тут меня осенила озорная мысль. Я подумал, что сегодня утром в отеле среди Лили и остальных будет немало похмельных женщин, и было бы немного забавно посмотреть, что сотворило прошлой ночью спиртное. Я знал, что они должны были собраться на завтрак в девять и решил тоже прийти. Быстро принял душ и отправился в путь.

На самом деле я пришел на несколько минут раньше и стоял в сторонке, когда на завтрак притащились Вилли и еще около восьми женщин. Лили среди них не было. Я предположил, что она очень хорошо набралась.

Я подождал несколько минут, прежде чем подойти к болтающей похмельной компании.

– Лили что, в отключке, что сегодня утром даже не вышла с вами на завтрак? – спросил я с широкой улыбкой.

В мою сторону быстро повернулись девять голов, и я обнаружил, что улыбаюсь лишь я один. Господи, пожалуйста, нет.

– В каком она номере? Я знаю, что у вас, девочки, должны быть номера с 201 по 205. Черт возьми, в каком из них она? – крикнул я.

Одна из женщин начала подниматься, как и мое кровяное давление.

– Стоять! Никому из не двигаться! – крикнул я.

Женщина села обратно. Они начали бессвязно переговариваться между собой. Я подошел к лифту и поднялся на второй этаж. Не требовалось обладать хорошим слухом, чтобы понять, что происходит в номере 205. Я развернулся и вышел из отеля, из глаз текли слезы гнева и разочарования.

Большую часть двухчасовой поездки домой я размышлял о том, чтобы свернуть под откос и покончить с собой. Я совершенно не предвидел такого. Не знал ни кто это, ни почему. Знал лишь, что свадьба отменяется. Наверное, мне повезло, что я узнал об этом раньше, чем позже.

Придя домой, я первым делом позвонил Кэт, которая должна была стать моей женщиной шафером, и Лорен и рассказал им свою печальную историю. Потом позвонила родителям. Боже, благослови мою маму. Она вызвалась обзвонить двадцать восемь гостей с нашей стороны и сообщить, что свадьба отменяется. Поскольку Кэт уже все знала, мне оставалось позвонить только Роберту и Джимми, двум моим шаферам.

Помимо того, что мне было не по себе от случившегося, я был ошеломлен тем, что в середине дня до сих пор не получил от Лили никаких вестей. Решил, что раз уж не я изменил, то и звонить мне не нужно.

В воскресенье около полудня ко мне явилась Лили с очень раскаивающимся видом, выглядевшая так, словно вот-вот расплачется, когда я открыл дверь и впустил ее.

– Мне настолько жаль, что я никогда не смогу выразить словами, – сказала она, садясь на мой диван. – Я увлеклась вечеринкой... и потеряла голову, – сказала она.

– Вот как, ты это называешь «потерять голову»? – спросил я. – И сколько же раз ты теряла голову?

Она сильно покраснела и опустила глаза, затем постепенно подняла их на меня.

– Только один раз накануне вечером, и потом еще утром, – прошептала она.

– Ладно, теперь сложный вопрос: почему ты потеряла голову? Тебе меня недостаточно? – спросил я.

– Как уже сказала, я просто потеряла голову. Слишком много выпила... и потеряла голову. Он был красив. Просто...

– Не продолжай, а то я вышибу из тебя все дерьмо, – перебил я. – Я еще ни разу не бил девушку, но это заставляет меня сделать это в первый раз. И кто вообще этот урод?

– Он... он просто какой-то парень. Он ничего для меня не значил, – сказала она.

– Да? А для меня он значил много. На самом деле, он означал наш конец, – заявил я.

– Нет, мы не можем этого сделать. Все готово к свадьбе. Мои родители уже заплатили целое состояние, – сказала она.

– Не моя проблема. Это не я трахался с кем-то, кто не моя невеста, – заявил я.

– Ой, да ладно. Мы еще даже не женаты, – захныкала она.

– Вот именно. И уже не будем, – сказал я.

– Ты ведь знаешь, что мой отец тебя убьет? – спросила она.

– Нет, когда узнает, что это ты раздвинула ноги. Если что, я думаю, он должен передо мной извиниться, – сказал я.

– А... э... гм, – пролепетала она.

– Я так и думал, – фыркнул я.

От отца Лили я ничего не услышал, поэтому решил, что она рассказала правду о том, что случилось.

***

В те выходные, когда я должен был жениться, Кэт и Лорен жили у меня. Просто заявились без предупреждения в пятницу вечером, сразу после того, как я вернулся с работы.

– У нас уже были забронированы выходные, и мы не хотели, чтобы ты сидел здесь один и топил свои печали в одиночестве. Теперь можешь топить их вместе с нами, но ты угощаешь, – сказала Кэт, когда они появились у дверей моей квартиры.

В тот вечер мы не напивались до беспамятства, но я знаю, что обе эти женщины достаточно меня напоили, чтобы в ту ночь я хорошо выспался. На самом деле, я спал настолько хорошо, что проснулся лишь в 9:30 следующего утра. Лорен сидела за столом, пила кофе и читала газету, когда я, пошатываясь, вошел на кухню в одних спортивных шортах и футболке.

Двери ванной и гостевой спальни были открыты, но Кэт не было ни видно, ни слышно.

– Эй, а где сегодня утром это горе луковое? Обычно в субботу она не встает рано, – сказал я.

Лорен кивнула, но я заметил, что на ее губах играет ухмылка.

– Э-э-э... у нее есть дело, – тихо сказала Лорен, не глядя мне в глаза.

– Выкладывай, Женщина-Жираф. Я же вижу по твоим глазам, что ты хочешь мне что-то сказать, – сказал я, готовя тосты к своему кофе.

– Она должна вернуть кое-что твоей бывшей невесте, – сказала Лорен, и ее ухмылка превратилась в полноценную улыбку.

– Мне это не понравится, не так ли? – тихо спросил я.

– Ты знаешь ее так же хорошо, как и я, и что думаешь?

Я вздрогнул.

Я принял душ и привел себя в порядок, когда через час Кэт самодовольно вошла в мою квартиру с коробкой пончиков «Dunkin' Donuts».

– Просто для утра мне нужно было кое-что особенное, – сказала она.

Я недоверчиво улыбнулся. Она пожала плечами.

– Он все знает. Сам догадался. Я ничего не говорила, честно, – сказала Лорен и виновато улыбнулась.

– Ладно, говори мне уже. Ты же очень хочешь, – усмехнулся я.

– Я позвонила твоей бывшей и сказала, что мне нужно кое-что вернуть, – начала она. – Мы встретились в парке возле пончиковой. Когда она подошла, я раскрыл руки для объятий. Думаю, она не видела мой правый кулак, пока тот не попал ей в левый глаз. Она упала, как мешок с кирпичами. Я расстроюсь, если этот синяк пройдет ранее, чем через две недели.

Она расхаживала по кухне, держа в воздухе кулак, как чемпион по боксу. Мы с Лорен от души рассмеялись.

– Черт, неужели эта тупая сучка не запомнила, что я говорил ей о твоем характере... и о твоей правой руке? – спросил я.

***

На свидания я не ходил почти год. Просто это было не так уж важно для меня. Думаю, что мое одиночество влияло на Кэт и Лорен больше, чем на меня. Примерно через полгода они попытались свести меня с кем-то из своих незамужних подруг, когда я приходил к ним в гости. В этом вопросе они не были тактичны, но, по крайней мере, женщины, с которыми они пытались меня свести, были сексуальными. С парой из них я оказывался в постели, но большинство женщин были по одному разу и все.

– Я просто не готов, девчата. Бросьте это, пожалуйста, – сказал я паре после одного из свиданий. – Но должен сказать, что вы обе находите для меня чертовски красивых женщин.

Способность Лорен находить симпатичных женщин через пять лет сработала против Кэт. Она нашла себе двадцатидвухлетнюю студентку старших курсов художественного факультета местного небольшого колледжа и прекратила свои двенадцатилетние отношения с Кэт. По словам Кэт, она узнала об этом, когда, придя однажды с работы, обнаружила Лорен и ее новую любовь, сидящими на диване в ожидании Кэт.

– Вот как. Так вот просто? – спросила Кэт у дуэта.

Судя по всему, новая избранница Лорен была очень возбудимой, и в какой-то момент обсуждения она вскочила с дивана и быстро подошла к Кэт. Лорен не смогла ее вовремя остановить, и через два удара у девушки был сломан нос, разбита губа и она лежала на полу.

– Тебе обязательно было бить ее, Кэт? – закричала Лорен.

– Не знаю, но очень хотелось, – ответила Кэт. – Могла бы и предупредить ее, сучка.

Рассказывая мне по телефону эту историю, Кэт смеялась сквозь слезы.

– Прости, детка. На расстоянии казалось, что между вами все хорошо, – сказал я.

– Знаешь, готова поспорить, когда-нибудь в будущем, когда наконец-то разрешат однополые браки, выяснится, что количество разводов среди однополых пар будет не меньше, чем среди гетеро, – сказала Кэт.

– Ни минуты в этом не сомневаюсь, – согласился я.

***

В течение следующих нескольких месяцев мы с Кэт проводили вместе много времени. Это то, что делаешь для тех, кого любишь. Я знал, что она никогда не ответит взаимностью на мои чувства к ней, но в моем сознании всегда будет чем-то большим, чем лучшая подруга... чем-то средним между семьей и...

Мы сидели в хорошем ресторане и заканчивали вкусный ужин. Не задумываясь, я потянулся к ее левой руке, лежавшей на столе. Я взял ее руку, недолго подержал, потом погладил тыльную сторону, положив ее обратно.

– Прости меня, Джулиан, что я не такая хорошая подруг для тебя, как ты друг для меня, – тихо сказала она. – Понимаю, что ты хочешь от меня гораздо большего, но принимаешь тот факт, что я не могу этого дать... и не настаиваешь. Ты был бы мужчиной моей мечты... если бы я мечтала о мужчинах.

Я покраснел и опустил глаза.

– Не сказать, что совсем бескорыстно, – ответил я. – Ты ведь знаешь, что во мне всегда будет часть, которая надеется...

– Вот черт. Давай уйдем отсюда и сделаем что-нибудь глупое. Думаю, два убийственных похмелья будут уместны, – сказала она.

В свои тридцать с небольшим Кэт все еще была красивой женщиной. Это был лишь вопрос времени, когда ей захочется вернуться в море знакомств.

***

Хотя мы с Кэт встречались всего раз в месяц, на мой взгляд, она вдруг стала выглядеть как-то не так: немного более усталой, возможно, на ее лице появилось несколько морщин, и готов поклясться, что она похудела примерно на четыре с половиной килограмма, и не сказать, чтобы ей это было нужно.

– Привет, ты хорошо себя чувствуешь? – спросил я ее однажды субботним днем, когда мы лежали, обмякнув, на моем диване и смотрели игру NCAA (национальная ассоциация студенческого спорта) по софтболу.

Она странно посмотрела на меня.

– Ну, в последнее время я очень устаю, – призналась она. – Подумала, может, мне нужно добавить к своим тренировкам больше кардио. Знаешь, в следующем году мне будет сорок. Это значит, что и тебе, дружище, в следующем году будет сорок. Блин, я вдруг почувствовал себя старой.

Я уговорил ее сходить к врачу на медосмотр. Черт, она не проходила медосмотр с тех пор, как ее бросила Лорен.

Врач мог принять ее только через месяц, но я отметил в календаре дату. Позвонил ей на следующий день. Она давала мне расплывчатые ответы. Наконец, сказала, что через две недели ей назначат дополнительные анализы. Знаю, что был обеспокоен больше чем она.

– Черт, ты такой же настырный, как моя мама, – сказала она, пытаясь пошутить.

Рак толстой кишки – это не шутка. Врачи отметили, что, поскольку рак был обнаружен довольно рано, шансы победить его велики, хотя и говорили, что это может быть нелегко.

Мне повезло, что диагноз был поставлен как раз после налогового сезона, поэтому благодаря накопленным дням отпуска и тому, что я могу работать вне офиса, я мог часто бывать рядом с Кэт. Я возил ее на множество приемов к врачам, на сеансы химиотерапии и на различные другие встречи. А также провел собеседование и нанял специалиста, который мог бы присматривать за Кэт, когда я не мог быть рядом. Временами с ней оставались и родители.

Она получила инвалидность, потому что ей пришлось уволиться с работы. Мы с ее родителями оплачивали ее счета.

Химиотерапия сказалась на Кэт в виде тошноты, усталости и некоторого выпадения волос. Да, у нее были плохие дни как физически, так и психологически, но крепкая девочка, с которой я вырос, упорно боролась. Я не ожидал от нее меньшего и не позволял ей сдаваться в те тяжелые дни. В некоторые из таких дней мы ссорились, потому что я не собирался позволять ей жалеть себя.

– Ты – сукин сын. Мне больно. Дай мне передохнуть хоть иногда! – закричала она мне однажды, когда хотела пропустить курс химиотерапии.

– Не выйдет, маленькая тряпка! – крикнул я в ответ. – А теперь сама садись в эту чертову машину, или я засуну тебя в этот чертов багажник и отвезу туда как багаж!

Она, пошатываясь, вышла к машине, из ее ушей практически шел дым. Всю дорогу она со мной не разговаривала, лишь один раз прошептала:

– Ненавижу тебя, козла.

– И я тебя ненавижу, – прошептал я в ответ, стараясь при этом не улыбаться.

***

Через несколько месяцев, как мы понадеялись, худшее было позади, и мы снова сидели, прижавшись друг к другу, на ее диване, как это было принято у нас.

– Почему, Джулиан? – спросила она.

– Ты знаешь ответ, Кэт. Я люблю тебя. Всегда любил, всегда буду любить. Никакой взаимности не нужно. Никакого давления, – ответил я.

Через шесть месяцев Кэт получила радостную весть: врачи объявили, что рака у нее нет. Мы с родителями пригласили ее в отличный ресторан, чтобы отпраздновать это событие. Было много слез.

Два вечера спустя мы с ней снова лежали на ее диване, когда она взяла мою голову в обе руки и посмотрела на меня, почти буквально нос к носу. Она впилась в мои губы, как мне показалось, глубоким, чувственным поцелуем. Я был, мягко говоря, заворожен.

– Ты это почувствовал? – спросила она.

На короткую секунду я растерялся, но потом меня словно ударило лопатой по лицу.

– Да. Да, почувствовал, – настойчиво утверждал я.

Она опять прильнула своими губами к моим, и на этот раз в этом принял участие и я. В течение следующих нескольких минут мы повторили это еще несколько раз, прежде чем она стащила мою рубашку через голову. Мы еще немного поцеловались, после чего она расстегнула мои джинсы и опустила молнию.

Я взял обе ее руки в свои и остановил ее.

– Ты уверена в этом? Полностью уверена? – прошептал я.

– Уверена, как никогда в жизни, – прошептала она в ответ.

Мы раздели друг друга за несколько секунд, останавливаясь лишь для того, чтобы поцеловаться в перерывах между снятием одежды. Она стонала и тяжело дышала, когда я целовал ее и проводил руками по ее телу.

Дрожащей рукой она схватила мой алмазно-твердый член и ввела его в свою горячую, липкую сердцевину. Настала моя очередь застонать... пока она не издала главный из всех своих стонов, когда я достиг дна.

– Дааааа! – прохрипела она. – О... Джулиан!

«О... Джулиан» стало для нее главным в течение следующих десяти минут, а затем она перешла на «Джу-ли-ан! », когда начала испытывать оргазм в момент моего в нее входа. Я поддерживал темп, пока она едва спускалась, а потом снова поднималась. Она повторила свои вокализации и кончила во второй раз, увлекая меня за собой...

Я прижался к ее губам, и мы страстно целовались еще несколько минут, заканчивая заниматься любовью. Я отполз в сторону, чтобы снять с нее большую часть своего веса.

– Я люблю тебя, Джулиан. Я чувствую это. Чувствую. Может быть, я немного медлительна, но я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю.

– Я была дурой. Впустую потратила столько времени. Я не могу больше его терять. Ты женишься на мне, Джулиан?

Я заикался, мое давление взлетело вместе с сердцем. Все-таки я должен был быть уверен, что это – не просто ее благодарность за мою помощь во время болезни.

– Ты уверена, детка? Я не думал, что мое оборудование подходит для тебя, – сказал я.

– Дело не в оборудовании, Джулиан. Дело в связи. Ты знаешь, насколько это сексуально, когда кто-то любит тебя так сильно? – спросила она.

– Нет, я не... – начал говорить я, пока она меня не прервала.

– Ну, сейчас узнаешь, мистер. С этого момента, если позволишь, я буду показывать тебе это каждый день, – сказала она. – Итак?

– Ты же знаешь, я никогда не смогу тебе отказать, – сказал я.

***

У нас была небольшая свадьба с моими родителями и сестрой, ее родителями и несколькими близкими друзьями. Она переехала в мою квартиру и со временем нашла работу на полставки. Ей не требовалось работать, но она хотела этого. Если бы она попросила, я бы носил ее на руках до дома и обратно.

В свои сорок с небольшим мы с Кэт уже не были теми физическими образцами, какими были двадцать лет назад, но нам это было и не нужно. Мы все еще могли иногда заставить трястись кровать, но чаще всего занимались сладкой, душевной любовью. Она научила меня кое-чему новому, я научил ее кое-чему новому. В этом отношении мы были почти как дети. Господи, мы много хихикали и смеялись. Не знаю, как я не истер до крови свой язык, ведь я так часто им пользовался. У меня было много времени, чтобы наверстать упущенное. Конечно же я не хотел, чтобы она испытывала недостаток в оргазмах.

– Это – не соревнование, Джулиан. Я не слежу за тем, сколько оргазмов ты мне доставляешь, – сказала она однажды ночью, после того как я десятки раз возбудил ее своим ртом, пальцами и членом. – И я не жалуюсь, животное.

На самом деле наши отношения были не только физическими. Она всегда была моей лучшей подругой, и жизнь в качестве мужа и жены ничего не изменила. По-прежнему почти все время мы проводили вместе, заканчивали друг за другом фразы и спорили, как пятилетние дети, кто лучший игрок в MLB (высшая лига бейсбола) – Стив Траут или Шохей Отани. Ах, да, я также больше не давал ей повода меня ударить. Все еще не забыл тот первый и единственный раз, произошедший столько лет назад, и не хотел повторения.

Мы вернулись из двухнедельной поездки в Австралию и Новую Зеландию по случаю девятой годовщины нашей свадьбы, и прошло около десяти дней, когда я снова услышал рвоту Кэт в ванной. После нашего возвращения это, похоже, происходило каждый день, и я забеспокоился, что она подхватила в Южном полушарии какую-то болезнь. Она пыталась мне сказать, что у нее язва из-за того, что она слишком много общается со мной, но я на это не повелся. Через две недели она все-таки обратилась к врачу, и после нескольких анализов и рентгеновских снимков врач сказал, что рентгеновские снимки показали в желудке небольшое образование. Учитывая, что в прошлом у нее был рак толстой кишки, врач назначил ей операцию для исследования. Ей предстояло удалить образование и провести биопсию. Она и ее врач не выглядели слишком обеспокоенными. Я же был в ужасе.

Доктор Магнус Ростовски больше походил на олимпийского тяжелоатлета, чем на онколога мирового класса. Его рост был всего метр шестьдесят восемь, но телосложение – как у пожарного гидранта на стероидах. Он не проявлял никаких эмоций несколько раз, когда я приводил к нему Кэт, но все было совсем не так, когда он вышел ко мне в приемную после биопсии. Врач со слезами на глазах – не очень хороший знак.

– Мы не стали делать биопсию. Рак нашли повсюду, после вскрытия. Мне очень жаль, мистер Леонард, – сказал доктор Ростовски.

У Кэт был официально диагностирован рак желудка. Доктор Ростовски давал ей от шести до девяти месяцев жизни. Химиотерапия невозможна, так как рак слишком запущен, сказал нам доктор.

В обычных обстоятельствах я был спокойным человеком, а Кэт – вспыльчивой, но эти обстоятельства были необычные. Я был зол... черт, я был чертовски зол. Кэт же, напротив, была необычайно спокойна и смирилась со своей участью.

– Как ты можешь быть такой чертовски спокойной? – кричал я. – Это несправедливо!

– Нет, было бы несправедливо, если бы я, наконец, не увидела, какой ты замечательный человек, и не вышла за тебя замуж. У нас было девять замечательных лет, не так ли? – ответила она.

– Знаешь, иногда ты действительно бесишь, – сказал я.

– Мне ли не знать, – хихикнула она.

Рак – сука и ничего не уважает, а уж тем более оценку длительности жизни, сделанную лучшим онкологом. Кэт не прожила и девяти месяцев; даже не приблизилась к шести. Ей едва хватило девяти недель. Жадная часть меня хотела большего, гораздо большего, но любящая часть не могла смотреть, как она страдает, ни на один день дольше. Вскоре после операции появилась сильная боль, и большую часть следующих недель она провела в наркотическом оцепенении.

– Прости, детка. Ты так долго ждал меня, а теперь я ухожу раньше времени, – сквозь слезы сказала она в свой последний вечер.

– Мне нужна услуга, Кэт, одна услуга. Дождись меня... и сохрани для меня место рядом с собой. Обещай, Кэт, – сказал я.

– Обещаю, Джулиан. Обними меня, детка. Обними меня, пожалуйста.

Она похудела и едва занимала место посреди кровати. Я переместился на ту сторону кровати, где не было проводов и бутылочек, и осторожно придвинулся к ней, бережно заключив ее в объятия. Я нежно поцеловал ее в губы и держал так до тех пор, пока она не обмякла. Ей был пятьдесят один год.

***

Примерно в тридцати минутах езды от нашего дома, в сельской местности, есть небольшое кладбище. Оно расположено на небольшой ровной площадке, с которой открывается вид на красивое кукурузное поле. Сбоку от него растет дуб, дающий тень на могилу Кэт в ранний полдень, в то время как поле внизу залито ярким солнечным светом.

Мы с Кэт нашли это кладбище одним солнечным воскресным днем, проезжая за городом, через несколько лет после нашей свадьбы. Долго бродили по нему, рассматривая различные могилы, некоторые из которых датировались серединой 1800-х годов. Мы находились в тени деревьев, когда она указала на залитое солнцем кукурузное поле внизу.

– Это прекрасно, Джулиан. Когда-нибудь мы должны отдохнуть здесь, – сказала она.

Я пообещал ей, что так и будет.