Время для разговоров закончилось

Time for Talking is Over от GTO_Racer

*********************************************

На создание этого рассказа меня вдохновил рассказ Saddletramp «Говорить не нужно». Его же рассказ был вдохновлен рассказом Astordatair «Мне нужно было с тобой поговорить». Оба рассказа превосходны, и я просто рекомендую их прочитать. Основная идея заключается в том, что мужчина только что узнал, что ему осталось жить месяц. Придя домой, он застает жену, которая сообщает ему, что разводится с ним и забирает их восьмилетнюю дочь с собой в месячный отпуск с любовником. Он говорит жене, что умирает, но та считает, что он просто драматизирует. Ему так и не удается попрощаться с дочерью.

Я связался с обоими вышеупомянутыми авторами и получил от них разрешение на публикацию этого рассказа.

И в рассказе Astordatair, и в рассказе Saddletramp мужчина умирает до возвращения жены и дочери, поэтому у него нет возможности попрощаться с дочерью. Я придумал несколько иной вариант развития событий.

Предупреждения:

1. Данный рассказ содержит несколько сцен, описывающих BDSM без согласия, принудительную феминизацию и рабство. Эти сцены не так уж живописны, но достаточны, чтобы дать читателю представление о наказаниях, которые постигли преступников.

2. В рассказе нет описания сексуальных сцен.

3. Излишне говорить, что в сексуальных сценах участвуют лица не моложе 18 лет.

4. Это вымысел, а не реальность.

***

Я был ошеломлен. Я как раз вернулся домой из кабинета врача с самыми ужасными новостями, что только можно себе представить, а тут мне сообщают еще более ужасную новость.

Я умираю. В буквальном смысле. У меня неоперабельная крайне агрессивная опухоль мозга. И вот я вернулся домой в готовности к тому, чтобы сообщить жене плохие новости. Когда вошел в дом, там было тихо. Это было довольно странно, поскольку у нас – достаточно буйная восьмилетняя девочка. Обычно она слышит, как заезжает в гараж моя машина, и приветствует меня, когда я вхожу в дом. В этот раз такого не произошло. Вместо этого я увидел, что на кухне стоит и ждет меня жена, с которой мы прожили десять лет.

– А где Оливия? – спросил я.

– У моей мамы, – ответила Энн. – Слушай, простого способа сделать это нет, так что я просто сорву повязку. Последние полгода я трахалась с Майклом. Он богаче тебя и может обеспечить нам с Оливией гораздо лучшую жизнь. Мы решили, что полный разрыв – лучший вариант, поэтому мы с Оливией уезжаем на месяц. Не пытайся звонить или писать СМС, потому что я оставила свой телефон в доме матери. А также заблокировала тебя во всех своих социальных сетях и электронных почтовых ящиках. Заявление о разводе – на столе, чтобы ты мог с ним ознакомиться. Завтра тебе вручат его официально. Нет смысла обсуждать что-либо. Как я уже сказала, Майкл намного богаче тебя. Я не прошу ничего, кроме своих личных вещей, а также полной опеки над Оливией. Уверена, что суд разрешит тебе ее посещать, но скоро ее новым отцом станет Майкл. Давай посмотрим правде в глаза: ты будешь видеться с ней один раз в пару недель, а Майкл – каждый день. Пройдет совсем немного времени, и она начнет воспринимать его как своего настоящего отца, а тебя – как просто знакомого, с которым она иногда видится.

С этими словами Энн повернулась, взяла свою сумочку и направилась к входной двери.

– Я умираю и хочу попрощаться со своей дочерью, – сказал я ей в спину.

– Я знаю, что для тебя это шок, но ты выживешь. Я приведу ее в гости, когда мы вернемся, – ответила она.

Я понял, что она думает, будто я говорю метафорически, но прежде чем я успел ее поправить, она уже закрыла за собой дверь.

Я был ошеломлен. Думал, что новость, которую сообщили мне менее часа назад, – самое худшее, что могло со мной случиться. Теперь же мне сообщили еще более худшую новость. Мне не только не дали шанса сказать любви всей моей жизни, что я умираю, но даже не оставили возможности попрощаться с дочерью. Это совершенно неприемлемо. Значит это – настоящая война.

Я позвонил своему другу, Джеку Слейду, бывшему моим адвокатом с тех пор, как сдал экзамен на юриста. На втором курсе средней школы я остановил пару парней, пристававших к нему. В свою очередь, он помогал мне с математикой. С тех пор мы стали лучшими друзьями. Я рассказал ему о том, что случилось, и он расчистил для меня свое расписание. Мы должны были встретиться в понедельник в 9:00 утра.

***

– Эндрю, ты не думал о том, чтобы нанять частного детектива, чтобы проследить за ними?

– Нет, я еще не настолько далеко продвинулся в своих размышлениях, чтобы подумать об этом. Честно говоря, поскольку это – штат «без вины», а она говорит, что ей нужны лишь ее личные вещи, я не подумал, что это будет иметь значение. Кроме того, они уезжают на целый месяц, и к их возвращению я, скорее всего, буду уже мертв. Даже не знаю, куда они едут.

– Ну, коль скоро ты можешь себе это позволить, даже не замечая потраченных денег, мы сможем хотя бы попытаться получить какую-то информацию о них. Кроме того, кто знает, что ты узнаешь. У меня есть по-настоящему хороший частный детектив, которым я пользуюсь. Бывший военный разведчик с довольно обширными связями.

– Отлично. Подключи его. У меня не так много информации, но его зовут Майкл Симпсон, и он юрист из «Simpson Law Group». Я также перешлю тебе фотографии и всю необходимую информацию об Энн и Оливии, если это поможет их разыскать.

– OK. Ладно, – ответил он. – Теперь тебе нужно начать защищать себя. Зайди в Интернет и аннулируй все кредитные карты, выданные на твое имя. Переведи все деньги с ваших совместных счетов на счета, открытые только на тебя, а затем аннулируй совместные счета. Если бы мы собирались подавать на развод, это вызвало бы неодобрение, но поскольку рассмотрения развода в зале суда не будет, все в порядке. Кроме того, мы можем использовать заявление о разводе, которое она передала тебе, чтобы показать, что все равно она от развода ничего не хотела. Ты можешь позаботиться обо всех страховках и пенсионных счетах после нашей встречи в понедельник. Обсудим это на нашей встрече.

Закончив телефонный разговор, я достал бутылку двенадцатилетнего односолодового виски, приберегаемую для особого случая. Поскольку особых случаев в будущем не предвиделось, я решил воспользоваться ею сегодня.

Я запустил свой ноутбук и принялся рыться в счетах. Погасил и аннулировал все кредитные карты, что были у нас. Перевел деньги с наших совместных расчетного и сберегательного счетов на свой личный расчетный счет, который держал, чтобы покупать подарки для Энн. У нее есть привычка регулярно проверять наш общий счет и просматривать то, что я покупаю. Первые пару лет нашей совместной жизни я ничем не мог ее удивить. После этого стал покупать ей подарки с личного счета, к которому у нее нет доступа.

Большую часть выходных я потратил на то, чтобы вычеркнуть Энн из своей жизни. Перерыл весь дом и убрал все, что имело к ней хоть какое-то отношение. Все вещи, оставленные ею, я сложил в кучу на заднем дворе. Все наши свадебные фотографии, фотографии с отдыха, свидетельство о браке и все остальное, что было связано с ней, было сложено в кучу. Я все снял на видео. Наконец, я достал из кладовки ее свадебное платье. Снял на видео, как разрезаю его на части канцелярским ножом, а затем бросаю в кучу. Вылил на получившуюся кучу целую бутылку жидкости для зажигалок (никогда не пользуйтесь бензином, он слишком летуч, и вы можете получить серьезные травмы, если он вспыхнет), а затем бросил на нее зажженный коробок спичек.

После этого опустошил сейф, где мы хранили все ее дорогие украшения и несколько депозитных сертификатов, которые мы использовали в качестве инвестиций. Пособирал компакт-диски, затем взял все украшения, что были в шкатулке, а также все остальное, что она оставила, и выставил на аукцион eBay. Все, что оказалось не продано в течение ближайших десяти дней, должно было отправиться в ломбарды и магазины, расположенные в нескольких штатах от нас.

В воскресенье я получил СМС со скрытого номера. На дисплее высветилось «скрыто», так что я даже не смог его отследить. В нем была фотография Энн и Оливии, играющих на пляже с Майклом. Для меня это был просто очередной пляж в каком-то уголке мира. Тем не менее, я переслал СМС Джеку. Переслав сообщение, я ответил на него собственным. В нем была ссылка на облачное хранилище моего видео. К сообщению я добавил.

Можешь забрать себе все личные вещи, что остались у тебя на руках.

Полученный мною ответ не годится для печати.

***

В понедельник утром я встретился с Джеком и парнем по имени Гас. Он был серьезным на вид. Мы начали обсуждать варианты. Понятно, что спорным вопросом был развод. Речь шла скорее о том, что я хочу, чтобы случилось после моей смерти и как все устроить. В общем, я хотел, чтобы о моей дочери хорошо позаботились. Я также не хотел, чтобы какую-либо выгоду получила моя жена. Мы решили создать для Оливии трастовые фонды. Один траст – для ее образования. Я хотел, чтобы его средства шли на оплату любого образования, которое она захочет получить. Он даже покрывал бы все расходы на медицинский колледж, пока она не получит полную медицинскую лицензию. Все что останется после этого, будет передано ей для начала ее жизни и карьеры.

Был создан еще один трастовый фонд, где у нее будет доступ ко всему, когда ей исполнится тридцать лет. Физические активы (автомобили, дом и т. д.) будут находиться в доверительном управлении до тех пор, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы ответственно ими пользоваться. Этот траст будет управляться моим братом, так что он сможет жить в доме, пока Оливия растет. Они с женой снимают квартиру в городе, так что, это им поможет. Она получит в пользование мои автомобили, когда получит водительские права. Дом будет передан ей, когда ей исполнится восемнадцать лет, и она закончит среднюю школу.

Был создан еще один траст с участием Джейка, чтобы заботиться об Оливии в период между моей смертью и ее восемнадцатилетием. Он был создан на случай, если что-то случится, и Оливии потребуется дополнительная поддержка. Последняя проблема заключалась в том, что я назначил моего брата и его жену опекунами Оливии, если что-то случится с Энн. Его дочь и моя дочь были примерно одного возраста, и очень хорошо ладили. Я вполне допускал, что с Энн что-то случится, но не хотел, чтобы об этом узнал судебный пристав.

– Ты не знаешь, где они? – спросил Гас.

– Нет. Она отказалась сказать, куда они направляются. На днях я получил сообщение с фотографией, на которой они изображены на пляже, но все что я сказать, это что это просто какой-то пляж где-то, – ответил я, выводя фотографию и показывая им. – Телефон был настроен как «скрытый», так что, номер не высветился. Кроме того, свой телефон Энн оставила у матери, так что, я даже не могу воспользоваться приложением «Найти мой телефон», чтобы попытаться локализовать ее.

Несколько минут Гас рассматривал фотографию, а затем сказал:

– Мне кажется, я знаю, где они могут быть. Видите корабль на заднем плане? Это – круизный лайнер, регулярно заходящий на Каймановы острова. Справа вверху – угол здания курортного комплекса. На нем нет полного логотипа, но та часть, что видна, похожа на один из лучших курортов на островах. Судя по тому, что вы говорили нам о ее любовнике, он, по-видимому, очень обеспечен. Это означает, что он мог воспользоваться одним из лучших курортов. У меня есть пара друзей, уехавших на острова, так что, я отправлю эту фотографию им и попрошу их прочесать окрестности курорта, чтобы выяснить, не смогут ли они их обнаружить. У меня также есть его имя, и я могу поискать в Интернете дополнительную информацию. Должен предупредить вас, что это будет не дешево.

Я посмотрел на Джека и сказал:

– После подписания доверенности, отправь Гасу гонорар в размере 20 000 долларов.

Оглянувшись на Гаса, я добавил:

– Я хочу знать все что они делают, и куда ходят. Хочу знать, с кем они встречаются. Джек говорил, что у вас много по-настоящему хороших контактов. Моя будущая бывшая жена вывезла мою дочь из страны без моего разрешения, и я понятия не имею, с кем она общается. Но хотя мне и нужна информация, главный приоритет – безопасность моей дочери.

– Понимаю, – улыбнулся он.

Оставшаяся часть встречи состояла в основном из обсуждения деталей и подписания различных бумаг. Я оставил Джеку чек с одного из своих новых счетов на оплату его услуг.

– Знаешь, – начал Джек, – она увезла твою дочь из страны против твоего желания. Это может быть случаем о похищении ребенка одним родителем. Кроме того, она отказала тебе в праве увидеться с дочерью перед смертью. Я подготовлю жалобу и подам ее окружному прокурору. Думаю, что у нас есть все шансы привлечь ее к ответственности, когда она вернется. Кроме того, она вывезла ее не только за пределы штата, но и за пределы страны. Это – уже федеральное дело о похищении. Она может получить значительный срок в тюрьме.

– Давай сделаем это, – ответил я.

После этого встреча закончилась.

***

Остаток недели прошел в подготовке моего бизнеса и всех остальных деталей к предстоящей смерти. На последнюю неделю жизни я заказал хоспис, исходя из того, что мне сказал врач о прогрессировании рака. С большинством моих материальных и финансовых активов Джек уже разобрался, но оставались некоторые личные сувениры и другие мелкие вещи, с которыми требовалось разобраться мне. Это должно было произойти в четверг вечером.

– Привет, брат. Спасибо, что пришел сегодня вечером, – сказал я, пропуская в дом брата и его жену.

– Ну, ты сказал, что это важно. Линдси сегодня с Эйприл и Дэйвом, – ответил Джейсон.

Джейсон – мой брат. Его жену зовут Кейт, а ее родителей – Эйприл и Дэйв. Понятно, что Линдси – его дочь, моя племянница.

– Это важнее чем ты думаешь, – ответил я.

– А где Энн и Оливия? – спросила Кейт, не видя никого, кто бы мог их поприветствовать.

– Сегодня здесь только я. Энн и Оливия... Ну, скажем так, сейчас их нет дома, – удалось сказать мне, не сорвавшись. – Давайте я налью вам выпить, а потом поужинаем. После этого обсудим то, что я должен сказать вам.

Они не очень этого хотели, но я не оставил им выбора. Джейсон, увидев, что я пью хороший односолодовый скотч, и заметив мое мрачное настроение, тоже взял его. Кейт выбрала «Мерло», решив, что легкое фруктовое белое не подойдет к предстоящей позже дискуссии.

Не имея настроения готовить самому, я заказал итальянские блюда с доставкой из лучшего итальянского ресторана в городе. Да, еды хватало, чтобы накормить целую армию, но об остатках я позабочусь позже. Мы с Джейсоном выпили по бокалу и направились в столовую. К ужину прилагались две бутылки подходящего вина. Во время еды мы поддерживали легкую беседу. Следует упомянуть, что я нанял официанта, который разносил различные блюда и следил за наполнением бокалов с вином и водой. Джейсон и Кейт были этим несколько озадачены.

Возможно, мне следует рассказать о некоторых моментах. Обычно я – очень закрытый человек. А также, я – довольно простой. Не «простой» в смысле «глупый», а в смысле, что мне не нужно многого, чтобы быть счастливым. Не нужен новый автомобиль высшего класса каждый год. Вполне хватает моего старого грузовика и спорткара GTO 1972 года. Мне не требуется жить в особняке. Мой хороший дом в хорошем районе мне нравится. Я не хочу постоянно ездить в экзотические отпуска. Люблю, чтобы мой отпуск был спокойным и тихим.

При всем при этом я просто никогда не показываю своего истинного богатства. Если бы Энн когда-нибудь обсудила это со мной и сказала, что хочет поехать на месяц в Италию, я бы это сделал. Она, очевидно, не замечала, что никогда ни в чем не нуждалась. Оливия учится в частной школе, получая самое лучшее образование, но Энн никогда даже не интересовалась, откуда берутся деньги. Я даже никогда не говорил брату о своем истинном богатстве. Правда заключалась в том, что я сделал несколько очень выгодных инвестиций, едва только закончив колледж. Мой бизнес также шел гораздо лучше, чем я это изображал.

На самом деле, мне не нравилась мысль о том, чтобы демонстрировать свое богатство кому бы то ни было. Однажды я услышал поговорку: Успех относителен, чем больше успех, тем больше родственников. Это означает, что чем успешнее становишься, тем больше «родственников» лезут из кожи вон, чтобы забрать себе как можно больше. Мне не нужно, чтобы всякий Том, Дик или Гарриет подкатывали ко мне насчет какой-либо заумной «инвестиционные возможности», которую они придумывали. Я анонимно жертвовал на те цели, которые, по моему мнению, были стоящими, но держался в тени. Соответственно, моя жена, по-видимому, считала, что мы не находимся в том диапазоне доходов, к которому она стремилась.

– Ладно, братан, – начал Джейсон, после того как мы уселись с освежающими напитками в гостиной. – Я чувствую, что что-то происходит. В чем дело?

Я вздохнул.

– Ладно. Прежде всего, я умираю. Буквально. Я умру меньше чем через месяц. У меня очень агрессивная и неоперабельная опухоль мозга. Меньше чем через месяц меня не станет. Тем не менее, есть кое-что, что необходимо знать вам обоим. Во-первых, сейчас я занимаюсь созданием нескольких трастов, которые позаботятся об Оливии после моей смерти. Большинством этих трастов будет управлять Джек, мой адвокат. Один будет управляться вами. Этот траст предназначен для дома, автомобилей и других крупных материальных ценностей. Подробности сообщит вам Джек после оглашения моего завещания. Кроме того, я назначаю вас двоих опекунами Оливии до окончания ею средней школы.

Кейт издала громкий всхлип и бросилась ко мне. Она обняла меня и стала рыдать у меня на плече. Джейсон смотрел на меня с недоуменным выражением лица. Он сделал еще один глоток виски, а затем задал вопрос, которого я ожидал:

– Энди, – он был единственным, кто так меня называл, – я не мог не заметить, что в твоих словах есть несколько вопиющих несоответствий. Во-первых, ты ни разу не упомянул Энн, СВОЮ ЖЕНУ. Во-вторых, обычно имущество наследует супруга после смерти другого супруга. В-третьих, если не будет никаких смягчающих обстоятельств, после твоей смерти единоличную опеку над твоей дочерью получит твоя жена. И наконец, где, черт возьми, Энн и Оливия?

– Вот тут-то все и становится ужасным, – сказал я, осторожно отстраняя от себя Кейт. – В прошлую пятницу, когда я вернулся домой, меня ожидала Энн. Я собирался рассказать ей новости, что сообщил мне в тот день доктор. Но не успел я ничего сказать, как она сообщила, что уходит от меня к другому. Кроме того, сказала, что ее новый мужчина забирает ее и Оливию на месяц, чтобы они полностью отдохнули и позволили Оливии сблизиться с новым отчимом. Я предъявляю Энн федеральное обвинение в родительском похищении ребенка, поскольку она увезла Оливию из страны без моего разрешения. Если повезет, Энн проведет немало времени в тюрьме. Поэтому мне нужно, чтобы вы оба стали ее опекунами.

Я подробно рассказал о своих планах и их обязанностях. До поздней ночи мы говорили и обсуждали мои планы, а также несколько незначительных изменений. К тому времени выпили изрядное количество бурбона, и в итоге они остались ночевать в моей свободной комнате. Одним из изменений, о котором я подумал, было создание еще одного трастового фонда для обучения в колледже Линдси. Я записал, что в понедельник позвоню Джейку и попрошу его добавить это в список.

***

Следующая неделя текла со скоростью патоки в особенно холодный январский день. Мы назначали еженедельные встречи на утро каждого понедельника, если только не возникало особо срочных вопросов, о которых меня требовалось проинформировать. Ночью мне было трудно уснуть, так как я беспокоился за дочь. Как она отреагирует на то, что придет домой и узнает, что ее папа умер? Я потратил несколько часов на письмо, которое должно было быть вручено ей при оглашении завещания, в котором объяснял, насколько сильно люблю ее и как сокрушаюсь, что у меня не было возможности попрощаться с ней. Наверное, с моей стороны это было мелочно, но я также объяснил, что сделала ее мать, чтобы лишить нас этого последнего шанса.

Наконец, наступило утро понедельника. Я снова был в конференц-зале Джека. Гас тоже был там. Выражение его лица мне не понравилось. Мы начали с того, что Джек проинформировал меня о состоянии моих счетов. Я сообщил ему, что необходимо создать еще один траст для Линдси. С этим проблем не возникло. Когда с этим было покончено, настала очередь Гаса. Вот тут-то все и пошло наперекосяк.

– У нас есть некоторые обновления, – начал Гас. – Во-первых, мы их нашли. Они и впрямь находятся на этом курорте. Мы задействовали некоторые силы, чтобы проследить за ними и собрать информацию. Нам также удалось получить достаточно много информации о любовнике вашей жены, Майкле Симпсоне. Он – юрист в офисе, где работает ваша жена. Хочу сразу оговориться, что часть собранной нами информации не сможет быть использована в суде. Оказалось, что мистер Симпсон – очень неприятный человек. Он выполняет законную работу для фирмы, но есть у него и несколько довольно сомнительных «друзей». Он и ваша жена проводили много времени вот с этим человеком во время пребывания в Канкуне. – Он протянул мне через стол фотографию латиноамериканца. – Его зовут Хулио Кабрера. Он руководит крупной сетью контрабандистов наркотиков и оружия, а также занимается торговлей людьми. Его специализация – доставка молодых девушек богатым мужчинам в другие страны.

Это привлекло мое внимание.

– Хотите сказать, что он собирается похитить и продать мою дочь в сексуальное рабство?

– Нам удалось уловить фрагменты разговоров между мистером Симпсоном и мистером Кабрерой, которые указывают на это. Они даже обсуждали вопрос о выплате денег г-ну Симпсону за содействие в этом.

Я был, мягко говоря, шокирован.

– Ладно, я понимаю, что моя жена – шлюха, но не могу поверить, что она бы согласилась продать нашу восьмилетнюю дочь в нелегальную секс-торговлю.

– Мы не думаем, что она в курсе этого плана. Все разговоры об этом, которые мы зафиксировали, происходили в ее отсутствие. Она была либо на танцполе с другим мужчиной, либо в ванной, либо развлекала вашу дочь вдали от мистера Симпсона.

– Что же тогда произойдет, когда она исчезает? Безусловно, она устроит скандал и попытается обратиться за помощью к властям, – спросил я.

– Мы предполагаем два сценария развития событий. Первый сценарий заключается в том, что ваша дочь будет похищена в конце поездки, и у вашей жены практически не останется времени на реакцию. Да, она может подать заявление в органы власти, но, до того как ей придется уехать, она не успеет сделать более ничего. Второй сценарий – если ей удастся слишком сильно привлечь к ним внимание. В этом случае она тоже исчезнет и окажется либо в роли секс-рабыни у богатого мужчины в другой стране, либо ее отдадут в бордель где-нибудь в Южной Америке.

Энн, и во что же ты вляпалась? – подумал я про себя.

– Есть еще одно, что мы обнаружили. Возможно, это будет полезно для вас и моей команды. Ваша жена и мистер Симпсон почти каждый вечер уходили в клубы, оставляя Оливию одну в номере. Моих оперативников заинтересовало, что ваша жена оставляет молодую девочку одну на несколько часов ночью. Выдав себя за работников курорта, двое из них вошли в номер после ухода вашей жены и г-на Симпсона и обнаружили, что ваша дочь крепко спит. Разбудить ее не удалось. Они также нашли флакон со снотворным в ванной комнате и остатки растолченных таблеток в чашке рядом с кроватью вашей дочери. Мы полагаем, что ваша жена дает дочери снотворное, чтобы та спала, пока они с мистером Симпсоном веселятся по ночам.

Вот и все. Соломинка, сломавшая спину верблюда. Я должен защитить свою дочь любой ценой, и к черту эту суку.

– Джек, будь добр, выйди из конференц-зала и потрать следующие полчаса на то, чтобы перевести Гасу еще один депозит в 50 000 долларов, – спросил я.

На лице Джейка появилось выражение озабоченности, но он встал и вышел.

– Итак. Новые приоритеты. Во-первых, вытащить оттуда мою дочь и привезти ее ко мне домой. Вы в состоянии это сделать? – спросил я.

– Безусловно. Едва узнав о том, что происходит, мы приняли меры именно для такого сценария. Я предполагал, что именно таковой будет ваша реакция.

– Следите за моей женой и ее любовником. У меня такое чувство, что после исчезновения Оливии все полетит к чертям.

– Оперативники, что следят за вашей женой, не станут участвовать в операции по извлечению. Они останутся на месте до тех пор, пока ваша жена не вернется в США.

– Хорошо. И последнее. Можете ли вы подготовить еще одну группу по эвакуации на случай, если с моей женой случится что-либо очень плохое? Она, конечно, шлюха-изменщица, но я все еще испытываю к ней некоторые чувства. Я приготовил для нее собственное наказание, но не хочу, чтобы она закончила секс-рабыней или шлюхой в южноамериканском борделе.

– Да, – улыбнулся Гас. – У меня есть несколько друзей, вытащить ее практически из любого места. Я их мобилизую и подготовлю. А что насчет ее любовника?

Я посмотрел Гасу прямо в глаза. Мой ответ был холоден как жидкий азот:

– Он – не ваша забота. Более того, я не заплачу вам ни копейки за ту помощь, что вы ему окажете. Если он попадет в беду, и вы извлечете его вместе с моей женой, я вычту все расходы, связанные с его извлечением, из той суммы, что вы возьмете с меня за извлечение моей жены.

Гас расхохотался во весь голос.

– Думаю, у нас – полное взаимопонимание, мистер Коулман.

Три ночи спустя: Энн

Мы с Майклом вошли в номер около трех часов ночи. Около шести часов вечера мы отправились на ужин с Оливией. Вернувшись в номер, немного потусовались и посмотрели какой-то дурацкий фильм. Когда фильм закончился, я заставила Оливию переодеться в пижаму, почистить зубы, затем выпить стакан воды (подмешанной), после чего уложила ее в постель. Через пятнадцать минут снотворное, которое я добавила в воду, подействовало, и она отключилась. Я потратила полчаса на то, чтобы надеть свое клубное платье и сделать вечерний макияж. Мы с Майклом спустились в клуб, чтобы развлечься. В тот вечер к нам снова присоединился Хулио. Он – друг Майкла, с которым меня познакомили, когда мы приехали в Канкун. Лично мне он показался слегка заносчивым, но Майкл подчеркнул, что он – крупный клиент, и я должна быть с ним вежлива.

Следующие несколько часов прошли очень весело. Я несколько раз танцевала с Майклом. Майкл также предложил мне станцевать несколько мелодий с Хулио и несколькими другими мужчинами. Когда я возвращалась к столику, мой напиток всегда был обновлен. Я не беспокоилась, что в напиток что-либо подмешают, ведь рядом всегда был Майкл.

– Дай мне только проверить Оливию, и я сейчас же вернусь, – сказала я, поцеловав своего любовника. Майкл пошел налево в хозяйскую спальню, а я повернула направо, чтобы заглянуть в комнату Оливии. Как и ожидалось, я увидела выглядывающий из-под одеяла пучок светлых волос. Под простыней и пледом виднелись очертания ее тела. Удовлетворенная тем, что она не проснулась, будучи под действием снотворного, я вернулся в спальню и в течение следующих нескольких часов продолжала выражать свою благодарность Майклу за этот отпуск.

***

На следующее утро я проснулась уже поздно. Перед этим был долгий день осмотра достопримечательностей, пляжного отдыха с Оливией, и еще более долгая ночь вечеринок и занятий любовью с Майклом. Я поплелась в ванную, чтобы совершить свой утренний ритуал. После этого я накинула халат и пошла в кухню, чтобы сварить себе кофе. Я была удивлена, что Оливия еще не смотрит мультики. Конечно, я дала ей вчера снотворное, но она уже должна была проснуться. Выпив первую чашку кофе, я пошла проведать дочь. В ее комнате было значительно светлее, чем когда я заглянула туда вчера вечером. В этом свете я заметила несколько странностей. Во-первых, волосы, хотя и оставались светлыми, были не того оттенка, что у Оливии. Во-вторых, казалось, что на кровати не хватает подушек. Поглядев несколько минут на сцену перед собой, я также заметила, что нет никаких регулярных подъемов и опусканий одеяла, указывавших бы на дыхание.

Первой мыслью было, что, возможно, у моей дочери была передозировка, и ночью она умерла. Я запаниковала. Закричала, призывая Майкла на помощь, и вбежала в комнату, чтобы проверить состояние дочери. Моя первоначальная паника превратилась в самый страшный кошмар, когда я сдернула покрывало с неподвижной фигуры на кровати. Я с ужасом смотрела на неподвижную голову манекена в светлом парике и на сбившиеся в кучу подушки, имитирующие тело, прятавшиеся под одеялом.

– Олиииииивиииияаааа!!!!, – закричала я во всю мощь своих легких.

Оливия. Через 12 часов после приема снотворного

Как уже стало привычным за последнюю неделю, я стала выходить из сна немного затуманенной. До этого просыпалась обычно быстро. Казалось, что после того как мы с мамой приехали в Канкун, я уже не просыпаюсь так, как обычно. Я пыталась поговорить с мамой и с тем мутным парнем, с которым она, похоже, спит, но они лишь отмахивались от меня, говоря, что на меня влияет тропический климат. В этот раз все было немного иначе. Вместо того чтобы медленно просыпаться в приятной мягкой постели, я почувствовала, что постель не столь уж и мягкая. Кроме того, я почувствовала в окружающей обстановке заметное движение. Обычно, когда просыпаешься в гостиничном номере, вокруг тебя никакого движения нет. В этот же раз я почувствовала толчки, вздрагивания и вибрацию кровати. Когда открыла глаза, стало ясно, что я нахожусь не в своей спальне в отеле. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что я – в самолете.

В слепой панике я вскочила и села. На меня смотрела красивая молодая женщина, наверное, лет двадцати, и успокаивающе улыбалась. Она встала со своего места и медленно подошла ко мне.

– Все хорошо, милая. Теперь ты в безопасности, – успокаивающе произнесла она.

– Что вы имеете в виду? Я была на отдыхе с мамой, и уже была в безопасности.

Она на мгновение нахмурилась, затем начала снова:

– Нет, детка. Там ты не была в безопасности. Твоя мать связалась со многими плохими людьми. Не думаю, что она это осознавала, но ты была в большой опасности. Мы с друзьями вытащили тебя оттуда, и теперь ты – на пути к своему отцу.

– К папе? – спросила я.

– Да, милая. Это он нанял нас, чтобы спасти тебя.

– Откуда мне знать, что вы говорите мне правду? Откуда знать, что вы мне не врете, и что на самом деле вы меня не похищаете?

Она имела наглость рассмеяться надо мной.

– Ну, думаю, тебе этого знать неоткуда. Полагаю, что единственный для тебя выход – подождать и посмотреть, что будет дальше.

С этими словами она ушла в переднюю часть самолета и через несколько минут вернулась с подносом, на котором были яичница, бекон и вафли. Там же был большой стакан апельсинового сока. К этому моменту я была очень голодна и моментально все съела. О том, что там могут быть наркотики, я вспомнила только после. К счастью, ничего страшного после этого не случилось. Очевидно, наркотиков в еде не было.

Я начала успокаиваться, так как мне показалось, что они не хотели сделать мне ничего плохого. Через несколько часов мы приземлились в аэропорту. Из самолета все аэропорты выглядят одинаково, но я заметила, что там есть несколько слов на английском. Мы зарулили в частный ангар. Когда спустилась по ступенькам, я увидела множество знакомых знаков, указывающих на то, что мы – в США.

У ангара стоял черный Chevy Suburban, к которому мы подошли. Меня погрузили на заднее сиденье, и мы поехали. Едва мы выехали за ворота аэропорта, как я увидела знакомые знаки, подсказавшие мне, что мы и впрямь вернулись в город, в котором я живу. Прошло около сорока минут, и я увидела, что мы подъезжаем к папиному дому.

Энн. Тем временем

– Какого хрена, Хулио? – услышал я в трубке голос Майкла. – Оливия исчезла.

Я предположила, что он связывается с Хулио, чтобы тот помог найти Оливию. В данный момент весь персонал курорта в хаосе бегал и пытался обыскать территорию в поисках моей дочери. Я разговаривала с местными властями. Они пытались представить дело так, будто она ушла на пляж или просто бродит по окрестностям, но я знала, что это – в лучшем случае. Во-первых, Оливия не стала бы этого делать. Я объясняла ей, насколько важно не выходить из номера без меня. Более того, к чему ей использовать парик и подушки, чтобы случайному наблюдателю показалось, будто она – все еще в своей постели? Это не имело никакого смысла.

– Слушай. Мы ее найдем. Она, вероятно, бродит по курорту. Да, я знаю, каков штраф... Я могу вернуть деньги... Отлично. Об этом я позабочусь, – закончил телефонный разговор Майкл.

Что-то в конце его звонка меня обеспокоило, но я была слишком озабочена поисками Оливии, чтобы об этом беспокоиться. Конечно, у меня нет возможности связаться с Эндрю. Я все устроила так, чтобы он не смог со мной связаться, а мы бы не смогли связаться с ним. Конечно, я могла бы воспользоваться телефоном в номере, но как сказать будущему бывшему мужу, что увезла его дочь в другую страну и потеряла ее? К тому же, чем он может помочь? Ведь он – всего лишь владелец небольшого бизнеса без особых доходов.

Майкл пытался уговорить меня принарядиться для очередного выхода в свет. Я же была слишком расстроена похищением дочери, чтобы этим интересоваться.

– Я понимаю твои чувства. Тем не менее, мы здесь, и нам нужно поесть. Все делают все возможное, чтобы ее найти. Не будет ничего хорошего, если она вернется, а ты чересчур распсиховалась, чтобы ей помочь. Кроме того, у них есть номер моего мобильного телефона. Мне позвонят и сообщат любые новости.

В конце концов Майкл уговорил меня одеться к ужину. Мы сели за столик в баре в ожидании заказанного столика в ресторане. К нам присоединился Хулио и сказал, что все его знакомые ищут Оливию. Майкл отошел в бар, чтобы заказать нам напитки, и вернулся с тремя бокалами. Белый бокал – для меня, бокалы с янтарной жидкостью – для себя и Хулио. Странно, но после выпитого вина я стала чувствовать себя гораздо спокойнее. После второго бокала полностью расслабилась. Ужин, как всегда, был великолепен. После него я почувствовала себя очень отдохнувшей, и Майкл пригласил меня в клуб, чтобы потанцевать еще один вечер.

Оливия

Как только машина остановилась, я открыла дверь и вбежала в дом. Папа сидел в своем кресле и потягивал бурбон. При виде меня его лицо как будто озарилось, но затем стало мрачным.

– Папа, что случилось? Почему я здесь? Что происходит? – спросила я.

Он обнял меня и в течение нескольких минут крепко прижимал к себе. Я чувствовала, как дрожит его тело, и слышала его рыдания. Не зная, что еще можно сделать, я просто обнимала его так крепко, как только могла. В конце концов, он ослабил хватку, я отстранилась от него и села на диван рядом с его креслом.

– Папа? – спросила я. – Что происходит?

– Малышка, – начал он. – Происходят вещи, которые ты сейчас слишком мала, чтобы понять. Я оставлю для тебя письмо, которое ты сможешь открыть позже, гораздо позже, когда станешь достаточно взрослой, чтобы понять, что происходит. Однако есть то, о чем ты должна знать.

После этого папа рассказал мне о том, как мама забрала меня, чтобы не дать папе видеться со мной в течение следующего месяца, пока она будет оформлять документы на развод. Он сказал, что она собиралась забрать меня у него и больше не давать мне видеться с ним. Сказал, что привез меня сюда, потому что ему нужно снова меня увидеть, а там, где я была, мне угрожала опасность. Сказал, что ближайшую неделю я буду жить у него, а после этого перееду в дом моего дяди. Я спросила, почему я не могу остаться с ним, но он просто сказал, что я все пойму позже. Я обняла его и заплакала у него на плече.

Энн

Я начала потихоньку просыпаться. Чувствовала, что что-то не так, но в голове был туман. Я вспомнила, что мы с Майклом пошли ужинать, а потом – в клуб. Это показалось мне странным, потому что я хотела остаться в номере на случай, если получу какие-нибудь новости об Оливии. Я выпила пару бокалов вина, но не столько, чтобы по-настоящему опьянеть. Я осторожно открыла глаза. Это был не мой гостиничный номер. Мой номер был роскошным, с огромной двуспальной кроватью, очень роскошным. А здесь – скудная комната с единственной голой лампочкой в центре. Вместо красивой двуспальной кровати с роскошными простынями и одеялами я лежала на маленькой односпальной кровати без простыней и одеял. И тут я заметила, что мои запястья скованы над головой, а лодыжки прикованы к изножью кровати. Кроме того, я – абсолютно голая. Я закричала от ужаса. Через несколько минут дверь в комнату открылась. Вошел Хулио, за ним Майкл.

– Майкл, что происходит? Почему я здесь прикована к этой кровати? – спросила я.

Ответил Хулио:

– К твоему сожалению, Майкл не смог выполнить свой контракт. Он должен был передать нам твою дочь, чтобы мы продали ее в рабство. Каким-то образом она исчезла. Чтобы возместить ущерб, он вернул половину залога, что мы ему заплатили, и отдал нам тебя.

– Майкл? – спросила я.

– Ничего личного, просто бизнес, – ответил он.

– Но я думала, что ты меня любишь. Ведь из-за тебя я развожусь со своим мужем.

– Ну, да. То есть, у нас было бы несколько веселых лет, прежде чем я бы от тебя устал. Имею в виду, что денег, которые я бы получил от продажи твоей дочери, хватило на несколько лет. К сожалению, в связи с ее исчезновением мне потребовалось заключить самую выгодную сделку, какую только я смог. И, к несчастью для тебя, частью сделки должна была стать ты. Я буду скучать по траху с тобой, но на свете есть много других женщин, у которых тоже есть маленькие дочери.

С этими словами он повернулся и ушел. После его ухода моя жизнь превратилась в ад.

Эндрю

Оливия спала в своей комнате. Ее настигло душевное и физическое истощение последних нескольких дней. От того, что ее увезли в чужую страну, от того, что она задавалась вопросом, что происходит, и волновалась за папу, от снотворного, которое ей давали, чтобы мама и этот незнакомый мужчина могли веселиться всю ночь, от спасения и последующего знания, что с ней планировали сделать, – все это непосильно для любого человека, особенно для ребенка. Вдобавок ко всему, она узнала, как ее мать поступила с ее отцом, забрав ее у него, когда тот умирал. Она зарыдала, осознав, что он умрет еще до того, как они вернутся из поездки. Затем она была потрясена еще больше, когда ей сказали, что на самом деле Майкл планировал продать ее в рабство, и она никогда бы не вернулась из поездки.

Я сидел за столом в своем домашнем кабинете и обдумывал последние инструкции на случай своей смерти, когда зазвонил телефон. Посмотрев на определитель номера, я увидел, что звонит частный детектив, которого я приставил следить за моей женой.

– Да? – ответил я.

– У нас есть подвижки. Мы предполагали, что это может случиться, и поэтому все предусмотрели. На реализацию у нас уйдет пара дней, а как будет происходить и будет ли вообще – решать вам, – произнес он.

– Что происходит? – спросил я.

– Поскольку Оливия исчезла до того, как ее передали торговцам, они решили взять вместо нее вашу жену. Она не принесет столько, сколько могла бы принести ваша дочь, но все же, за нее дадут хорошую цену. Она была под наркотиками, и ее похитили прошлым вечером. Нам удалось проследить за ней до комплекса, расположенного в десяти милях от города. Он охраняется, но не является крепостью. Один из моих оперативников спрятался за пределами комплекса и ведет наблюдение.

– А что с Майклом? – спросил я.

– Похоже, что он в курсе дела. Мы уловили фрагменты разговора из их комнаты перед ее похищением, и похоже, из-за потери Оливии ему пришлось вернуть часть денег и отдать им вашу жену. Это было сделано для того, чтобы спасти свою шкуру, а также для того, чтобы остаться с прибылью.

– Можете ее вытащить?

– Да, но на это уйдет пара дней, и будет кроваво. Мои источники говорят, что она будет проходить через ад, пока мы не сможем ее спасти.

– Сделайте это. Я ненавижу эту суку, но моя дочь никогда мне не простит, если узнает, что я мог ее спасти и не сделал этого.

– А Майкла?

– НЕ ТРАТЬТЕ НА НЕГО ВРЕМЯ И СИЛЫ. Даже если его можно вытащить так же легко в то же самое время, не поднимайте ради него и одного пальца.

– Вы же понимаете, что когда вашу спасут жену, они выместят зло на нем. Если ему очень повезет, его будут пытать всего пару дней, прежде чем убьют.

– Карма – настоящая сука, не так ли?

– Все понятно. – Звонок прервался.

Энн

Как только Майкл вышел за дверь, в комнату вошли трое головорезов. Меня отвязали от кровати. Я пыталась бороться, но они были слишком большими и сильными. Мои руки были связаны за спиной, а на лодыжки надеты кандалы. К кандалам была прикреплена сорокапятисантиметровая цепь. Затем на шею надели кожаный ошейник с поводком.

– Твое обучение начинается прямо сейчас, – сказал Хулио, затем повернулся и вышел за дверь.

– Обучение? Обучение чему? – спросила я.

В ответ охранник слева от меня замахнулся кожаным ремнем, который жестко врезался в мои сиськи.

– Рабыни вопросов не задают. Рабыни говорят только тогда, когда их хозяева задают им прямой вопрос. Единственное исключение – это говорить: «Да, хозяин», когда тебе отдают приказ.

– Рабыня? Что значит рабыня?

Ответом на это была линия огня по моей голой заднице.

– Рабыни не задают вопросов, – повторили мне

Меня повели по длинному коридору и завели в комнату. Когда включился свет, я поняла, что меня ждут очень плохие времена. Меня вывели в центр комнаты. Мои руки были заведены за спину, а затем закованы в цепи над головой. Цепи были подняты так, что я касалась пола только пальцами ног, а руки удерживали под углом шестьдесят градусов. Лодыжки освободили и присоединили к цепям, идущим к стенам с противоположных сторон. Слабину в цепях выбирали до тех пор, пока мои ноги не оказались раздвинутыми примерно на девяносто сантиметров. Вот так я и висела, подвешенная распростертым орлом. Я так и висела, а трое головорезов откровенно глазели на меня. Да, они воспользовались моментом, пока меня связывали, чтобы пощупать меня.

Через несколько минут в комнату вошел Хулио.

– А, хорошо. Ты готова, – сказал он. – Я обнаружил, что обучение проходит легче, если сначала я покажу последствия непослушания. Таким образом, ты с самого начала будешь знать, к чему приведет невыполнение приказа. Это экономит время и силы, поскольку нам не придется прерывать обучение, чтобы применять наказание. А поскольку ты уже заранее узнаешь о последствиях, то будешь стараться изо всех сил, чтобы не оплошать.

Далее последовали три часа абсолютных мучений. Он начал с жесткого шлепка по заднице. После двадцати сильных шлепков он переместился ко мне и начал хлестать по моим сиськам. Он хлестал по ним по очереди. Боль от шлепков была болезненной сама по себе, но к ней добавилось и то, что мои груди еще и ударялись друг о друга, причиняя еще большую боль. После этого он начал шлепать меня голой рукой по моей широко раскрытой киске.

Вслед за этим стал использовать подручные средства. Каждое из них было болезненней предыдущего. Попка, сиськи, киска – все было в его распоряжении. Затем он приступил к задней поверхности моих бедер, потом к внутренней. Некоторые из них, такие как флоггер – многохвостая плетка, кошка и однохвостая плеть, были также использованы на моей спине и животе. Несколько раз от боли я теряла сознание, но меня просто будили нашатырем. Когда он закончил с остальными частями моего тела, мои лодыжки отстегнули и привязали их к бедрам, оставив меня висеть на запястьях, а пятки касались моей задницы. При этом подошвы моих ног были обращены вверх.

– Это – один из моих любимых приемов. Не только очень болезненно, но и не оставляет никаких видимых следов. Кроме того, бывает очень болезненно, если после этого тебя заставляют стоять на ногах и ходить, – сообщил мне Хулио.

С этими словами он принялся бить тростью по подошвам моих ног. Мучения были невыносимыми. Несмотря на мучительную боль, никаких видимых следов не осталось, кроме того, что подошвы ног стали немного краснее, чем обычно. Для пущей убедительности мне на ноги пристегнули туфли на каблуках высотой пятнадцать сантиметров и заставили идти в камеру.

Мне дали два часа полежать, прикованной к кровати, после чего вернулись и снова забрали меня. Я все еще была на каблуках, и ходить было все еще больно. На этот раз меня привели в другую комнату. В центре комнаты стояло нечто, похожее на гинекологическое кресло, сделанное садистом. Вероятно, оно начиналось как обычное гинекологическое кресло, но к нему добавили несколько точек пристегивания. Я покорно позволила им привязать меня к креслу. Мои руки были пристегнуты к подлокотникам. Ноги были привязаны к стременам. Три ремня были расположены поперек моего туловища: один – над грудью, другой – под грудью и на бедрах. На бедрах тоже затянули ремни, крепко притянув их к креслу. Ремни были затянуты настолько туго, что я не могла пошевелиться, и мне было трудно дышать.

Когда все ремни были затянуты, в комнату, толкая тележку, вошла молодая восточная женщина. По виду она была то ли кореянкой, то ли вьетнамкой. Тоже была голая, только в ошейнике и на высоких каблуках.

– Простите, но я не имею права давать вам местную анестезию, – тихо сказала она.

Она прикладывала к моим соскам лед до тех пор, пока те не стали полностью эрегированными. После этого она протерла их спиртовыми салфетками. Я закричала, когда она воткнула горячую иглу в мои соски, затем продела в отверстия кольца. Перед тем как замкнуть кольца, она прикрепила к ним тонкую цепочку. Затем проколола мне пупок и вставила в пирсинг подвеску. Если я думала, что прокалывать соски – это больно, то это было ничто по сравнению с муками, когда горячая игла вонзилась в мой клитор. Она спокойно сообщила мне, что обычно прокалывают капюшон клитора, но ей приказано проколоть сам клитор. К кольцу, которое она вставила в мой клитор, она прикрепила короткую цепочку с маленьким стальным шариком на конце. Наконец, она вытащила мой язык, проколола его и вставила шпильку с шариком диаметром чуть более полусантиметра.

Я так мучилась, что едва могла идти, пока меня вели обратно в камеру. Цепочка между сосками и шарик, прикрепленный к клитору, покачивались на ходу, при каждом шаге раздражая соски и клитор. Когда я пришла в камеру, на моей кровати стояла тарелка с едой. Мне сказали поесть и поспать, так как впереди у меня – длинный день.

Через три дня ада меня притащили обратно в камеру. Там меня ждал Майкл.

– Зашел просто попрощаться. Ты была отличной трахальщицей, но бизнес есть бизнес. Либо ты, либо я. Если бы я тебя отпустил, взяли бы меня. В этом случае мне бы повезло, если б меня просто убили, – объяснил он.

– Как ты можешь так поступать с другими? – спросил я. – У тебя что, совсем нет совести?

Он лишь рассмеялся.

– Вообще-то нет. Кроме того, я зарабатываю на этом кучу денег.

Вдруг мы услышали в коридоре шум. Много криков и даже несколько выстрелов. Не успели мы подумать, что происходит, как в дверь ворвались четверо крупных мужчин в черных тактических костюмах и масках с автоматами наизготовку.

– Как вас зовут? – скомандовал грубый голос.

– Энн Коннорс, – ответила я.

– Майкл Симпсон, – ответил Майкл.

Он указал на Майкла и приказал.

– Ты. Разденься.

Указав на меня, он добавил:

– Ты, надень его рубашку и трусы.

– КАКОГО ХРЕНА?! – заорал Майкл.

– Она голая и не может пойти с нами, не будучи одетой.

– А как же я?

– А ты останешься здесь. И поторопись, иначе нам придется снимать их с твоего трупа. – Здоровяк подчеркнул это, приставив дуло пистолета к голове Майкла.

Через несколько мгновений на мне была рубашка Майкла. Трусы он испачкал, поэтому я их бросила. Когда меня прогоняли через территорию комплекса, я заметила еще около десятка мужчин в черной одежде, сопровождавших нескольких женщин к нескольким черным внедорожникам. Полагаю, что за рулем были гонщики из NASCAR (национальной ассоциации гонок серийных автомобилей), потому что они ехали быстрее, чем я считала безопасным на этих дорогах. Мы приехали в заброшенный аэропорт, где нас погрузили в старый самолет. Едва самолет поднялся в воздух, мне вручили стакан с янтарной жидкостью. Я видела, что у нескольких ребят была такая же, и они ее пили, поэтому решила, что это безопасно. Глоток показал, что это – очень хороший бурбон. От первоначальной усталости, адреналина и алкоголя я уснула.

Эпилог. Оливия

Маму отвезли в частную медицинскую клинику. Там она пролежала несколько недель, приходя в себя после пережитого. Несколько раз я ее навещала. Она всегда спрашивала про папу, а я отказывалась ей что-либо рассказывать. Она была расстроена тем, что он ее совсем не навещал. Я спросила ее, чего она ожидает после того, что сделала с ним. Сначала она обрадовалась, что я в безопасности, ведь она не знала, что со мной случилось, и была потрясена, когда я рассказала, что папа узнал о планах Майкла в отношении меня и послал людей, чтобы меня спасти.

Когда маму, наконец, выписали из клиники, она попросила меня отвезти ее к папе.

– Дорогая, это же кладбище. Почему мы здесь? – спросила она.

– Здесь папа, – ответила я.

– Что ты имеешь в виду?

– Папа хотел рассказать тебе об этом вечером, когда вернется домой. Он как раз вернулся из кабинета врача. У него была очень агрессивная и неоперабельная опухоль мозга. Он на самом деле умирал. Три дня назад состоялись его похороны.

– Боже мой! Я думала, что он просто играет на публику.

После того как мама немного поплакала над папиной могилой, я попросила водителя отвезти нас в офис его адвоката. Потрясения для мамы продолжались. Во время оглашения папиного завещания она узнала, насколько богат был он на самом деле. Своему брату он оставил десять миллионов долларов. Правда, маме оставил пожизненное пособие в размере пяти тысяч долларов в месяц. Оно было помещено в трастовый фонд, на который начислялись определенные проценты. Ежемесячные выплаты производятся из начисленных процентов. Остальное поместил в трастовый фонд для меня, которым будет управлять его брат. Я могла получить доступ к нему для обучения в колледже и для некоторых других целей. Полный доступ получу только после того, как мне исполнится тридцать лет. Когда мама узнала истинную сумму трастового фонда, она упала в обморок.

Другая проблема заключалась в том, что моими опекунами были назначены дядя Джейсон и тетя Кейт, до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать лет, и я не закончу школу. Мама начала бушевать по этому поводу, пока адвокат не показал ей все доказательства, которые будут представлены суду, чтобы показать ее как непригодную мать. Он также подробно рассказал, что многие из этих сведений могут быть переданы в суд, и ее могут посадить в тюрьму на несколько лет. Мама безропотно подписала бумаги.

Дядя Джейс и тетя Кейт переехали в наш дом. Они все равно снимали жилье, к тому же, это позволяло мне продолжить обучение в школе, в которую я уже ходила. Мама переехала в небольшую двухкомнатную квартиру. Таким образом, я могла оставаться у нее на ночь, когда приезжала к ней. Да, я все еще злилась на нее за то, что она сделала, но она все еще была моей мамой. Я продолжала учиться, в конце концов, с отличием окончила школу и поступила в колледж. Я поступила в юридический колледж и стала адвокатом. Получив контроль над своими трастовыми фондами, я начала работать в некоммерческих организациях, помогающих жертвам торговли людьми.

Со мной несколько раз пытался связаться Хулио. Он также связывался с мамой. Я рассказала об этом дяде Джейсу. Больше я о нем ничего не слышала. Через несколько лет я узнала, что однажды ночью к нему пришли несколько крупных мужчин в черных тактических костюмах.

Мама на самом деле обратилась к психологу по поводу пережитой травмы. Она устроилась на работу в розничную торговлю в один из крупных универмагов. Интересно, что она продает женское нижнее белье. Пирсинг она так и не сняла. Она не ходит на свидания, но у нее есть несколько «друзей с привилегиями», с которыми она встречается. Один из них даже женщина. Она никогда не говорила со мной о том, что ей пришлось пережить в те ужасные дни, но с нежностью вспоминает Мей Линг и еще нескольких женщин, содержавшихся в этом комплексе. Странно.

В общем, вот и все. Да, мама облажалась, но она также стала жертвой. Она очень сильно обожглась за свой поступок, но я испытываю к ней некоторое сострадание. Она выживет и пожалеет о своих решениях, но никогда не будет богатой, как ожидала.

О Майкле мы больше ничего не слышали.

КОНЕЦ

Ну, не совсем

Майкл

Понятия не имею, как долго меня держали в этой камере. Меня заставили раздеться догола и отдали мою рубашку этой шлюхе. Уходя, они забрали мою одежду с собой. Когда уходили, они также выключили весь свет. Я лег на кровать и уснул. Позже я проснулся. Я не ориентировался во времени. Было еще темно, но это и не удивительно. Я находился в глубине бункера без окон. Мог быть и полдень, но при отсутствии света это было неважно. Прошло несколько часов, и свет снова зажегся. В коридоре послышался шум. Я не знал, обрадуюсь или нет возвращению людей в черном.

В конце концов дверь открылась, и в комнату вошел Хулио с двумя своими охранниками.

– Какого хрена здесь произошло, и где товар? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответил я. – Я как раз был здесь, прощался с этой шлюхой, как вдруг начался ад. В дверь вдруг ввалились четверо здоровенных парней, одетых во все черное и вооруженных AR-15. Меня заставили раздеться, отдали мою рубашку шлюхе, потом забрали всю мою одежду и заперли меня здесь.

– А что с остальными рабынями?

– Не знаю. Я их не видел.

Хулио был уже очень зол. Это не сулило мне ничего хорошего.

– Это ты во всем виноват! – воскликнул он. – Все было хорошо, пока ты не привел сюда эту шлюху и ее дочь. Сначала исчезла дочь, а теперь – и шлюха. Знаешь, во сколько мне это обошлось? Я не только потерял значительные деньги, но и пострадала моя репутация. Мне пришлось вернуть много денег и объяснить, что я не смог выполнить заказ.

– Хулио, это не моя вина. Я понятия не имею, куда делось это отродье, и понятия не имею, кто те боевики, что напали на нас.

– Тем не менее. Это ты привел меня к этому. И именно ты за это заплатишь.

Это было год назад. Насколько могу судить, сейчас я нахожусь где-то в Азии. Я так думаю, потому что большинство телепередач, которые смотрю, звучат так, словно в них говорят на каком-то азиатском языке. Кроме того, моя хозяйка и большинство ее подруг выглядят азиатками. Я на самом деле пытаюсь выучить язык, потому что это стало бы первым шагом в любом плане побега. Правда, придется преодолеть и другие препятствия, но об этом позже. Я просто пытаюсь решить одну проблему за раз.

– Эй. Белый уродливый говносер, – окликнула меня хозяйка.

Я бегу к ней так быстро, как только могу, на пятнадцатисантиметровых шпильках, которые были на мне.

– Да, госпожа? Чем могу быть вам полезен?

Она смотрит с презрением на меня.

– Сходи за моим большим страпоном, – приказала она.

Внутренне я содрогаюсь. Я научился не делать этого очевидно, ибо это приносит только еще большую боль. Я убегаю и направляюсь к шкафу с игрушками. Через несколько минут я вернулся, с игрушкой в руках. Молюсь, чтобы это был один из тех редких случаев, когда она использует ее на одном из своих рабов. Не повезло.

– Сними это нелепое платье и перегнись через стул, – приказывает она. – Господи, неужели это все, насколько увеличились твои сиськи?

– Простите, госпожа. Я только что достиг второго размера.

Я очень надеюсь, что она не решит сделать мне операцию, чтобы увеличить их размер. Уже почти год, как я принимаю гормональные препараты. С тех пор как Хулио отрезал мне яйца и запер то, что осталось от моего члена, в клетку, это было уже неважно, так как мой член больше не работает.

Хулио отвел меня в медпункт и отрезал яйца. Затем врач отрезал несколько сантиметров моего члена. Я начал принимать гормональные препараты, от которых у меня выросла грудь, и я стал женоподобным. В конце концов, он продал меня новой владелице. Она – садистская сучка, получающая удовольствие, трахая безвольных транссексуальных рабов в задницу своим большим страпоном.

Вот такая теперь у меня жизнь.

Через несколько лет я узнал, что однажды ночью внезапно и таинственно исчез Хулио. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Было несколько расследований, но все, кто искал, говорили, что к ним приходили люди, одетые во все черное, и «советовали» им больше не задавать вопросов. В общем, госпожа уже смазывает меня, так что, мне пора.

Вот теперь действительно КОНЕЦ.