Игра

Когда я работал в компании, у нас была заместителем директора Дженни. Она была очень привлекательной женщиной лет тридцати, и ее основной обязанностью было вести переговоры. Она не требовала от себя больше ничего. Я сам видел, как уверенные и успешные бизнесмены заходили к ней в кабинет и через полчаса выходили с растерянными улыбками, подписывая все, что она им предлагала. Иногда они говорили друг другу...

— Эта женщина-зверь! Она имеет полный контроль надо мной!

Один из них даже не успел добраться до двери, он упал на диван в приемной комнате и обратился ко мне со стоном...

— Послушай, она хочет меня! — почти прошептал он... — Я вижу, что она сильно заинтересована, она едва может сдерживаться. Ей не откажешь ни в чем...

Дженни, вероятно, подслушивала за дверью, потому что она сразу же появилась у входа с широкой улыбкой, и громадный мужчина быстро подошел к ней маленькими шагами...

— Я действительно... — сказала она улыбаясь, перекидывая вес с ноги на ногу, и он остановился перед ней, едва не застонав вслух... — Я действительно очень хочу... — она сделала паузу и опустила глаза вниз, на то место, где явно было видно напряжение в его брюках. Мужчина начал дрожать, а Дженни продолжала говорить тихим голосом... — Очень хочу, чтобы все наши переговоры проходили так же успешно... Очень-очень хочу.

Он прижал колени еще сильнее друг к другу и сквозь зубы выдавил хриплый звук. На застежке его дорогостоящих брюк появилось пятно влаги. Она смотрела на это и улыбалась.

— Все? — ласково спросила Дженни через минуту. Он кивнул и вышел из комнаты, прикусив губы и тяжело дыша, словно запыхавшийся. Она подмигнула мне и скрылась в своем кабинете.

Так работала наша Дженни. Все знали, но никто не мог понять, как ей удалось привести свое тело в такую форму, что одного взгляда или шага было достаточно, чтобы она смогла делать с мужчиной все то, что только женщине и приходило в голову. Честно говоря, я ненавидел ее и мечтал отомстить за всех униженных парней. И вот случайно я раскрыл ее тайну.

Всегда занятые люди в фирме рады были служить ей безотказно, поэтому я очень удивился, когда она обратилась ко мне с просьбой. Садясь на край стула для посетителей, она улыбнулась мне дружелюбно...

— У меня проблема. Не поможешь? Мне нужно забрать дочку из школы.

Я знал, что если есть что-то или кто-то, кого она по-настоящему любит, то это ее дочка. Девочке было около одиннадцати или тринадцати лет и она училась в хорошей школе, до которой нужно было доехать на машине. Но у меня уже были свои планы на вечер, что Дженни, видимо, поняла по моему выражению лица. И тут я почувствовал, как она применит все возможные способы.

В ее глазах я увидела сладострастное отчаяние, будто только от меня зависит, сможет ли она получить то, чего она очень хочет. Она закрыла глаза и облизнула губы, затем снова посмотрела на меня кротко и умоляюще...

— У меня сегодня еще две встречи! — прошептала Дженни... — Мне так трудно сегодня. Если ты мог бы помочь мне... — последние слова она выговорила силой, словно боролась со своими желаниями.

Мне было совершенно ясно, что всё это лишь игра и маскарад, но я ничего не мог изменить. Передо мной сидела женщина, сжавшаяся в кресле, умолявшая меня о помощи. Хотя логика подсказывала мне правду, мое сердце отказывалось верить в ее фальшивость, и я испытал сильное желание сделать что-то доброе для этой женщины. Может быть не то, что я сам хотел больше всего.

— Конечно, конечно, — произнес я тихо... — Я провезу тебя до дома.

— До ворот дома, — быстро уточнила Дженни... — Загляни в гости как-нибудь в другой раз, — она улыбнулась скорее насмешливо, чем дружелюбно. Понял: я полностью под ее контролем. И словно на ее лице не было видно той надежды, которую видел минуту назад. Она легко встала и поспешно направилась по коридору. Я подождал, пока она скроется в комнате для курения, и только потом поднялся со стула. Не хотел, чтобы она заметила, как трудно мне идти.

3.

Всю дорогу до школы я стоял неподвижно. Только заезжая во врата, откуда выходили аккуратные и наивные школьницы, я заставил себя думать о чем-то кроме Дженни. Я просидел в машине, пока возбуждение не спало, и только тогда осознал, что забыл сходить в туалет. Дженни застала меня в самый момент, когда я почувствовал нужду сделать это, но после нашего разговора я совсем забыл об этом. Теперь меня охватило естественное разочарование и стыд. Что же мне теперь - спросить у школьницы, где здесь находится мужской туалет? Или отвезти эту девочку домой, переживая и скрючиваясь на сиденье? Ну так уж не терпелось мне особо, но всё равно было обидно.

Девочку в холле школы я узнал сразу же: она была очень похожа на Дженни, такая же худенькая и с большими глазами. Она сразу бросилась ко мне и начала болтать...

— Мама дала знать учительнице, предупредила! Вы работник из компании, верно? Мое имя — Кэти. И какая у вас машина?

Очень живенькая и наивная девочка. Я поприветствовал ее и объяснил, что мы сейчас поедем. Ты все вещи взяла, ничего не забыла? Сходила в туалет?

Она сразу же бросила на меня проницательный взгляд своих материнских глаз...

— А зачем вы спрашиваете?

— Дорога до дома займет полчаса, — пояснил я, уже сожалея о своем неуместном вопросе... — чтобы не мучиться. Тебе не нужно в туалет?

— А вы?

Ну что за девочка! Почувствовав, что краснею, я поднял ее легкий рюкзачок и направился к машине. Будь что будет, подумал я, переживу как-то, она ничего не заподозрит. Если... подложка ужасно начала чесаться, если она уже это заметила.

Если говорить откровенно, то дорога обычно занимала меньше получаса, но сегодня не повезло. Железнодорожный переезд оказался закрытым, на шоссе образовалась пробка. Мне стало довольно трудно сидеть неподвижно, когда я заметил, что у девочки что-то не в порядке. Она перестала глядеть в окна и болтать без умолку, подложила ладони под себя и застыла, наклонившись вперед. Вытащила руки из-под себя и снова опустила их. Я почувствовал что-то вроде удовлетворения и спросил...

— Ты почему двигаешься?

Она посмотрела на меня обидой и вызовом, я еще раз заметил, как похожи глаза матери и дочки.

— Ну вы же видите... — тихо произнесла она... — ужасно хочется пописать. Я уже до краев...

— Я же говорил тебе в школе! — мое удивление было чисто искренним. Теперь она сама покраснела...

— Думала потерплю до дома... В школе я почти не хожу в туалет. Стесняюсь.

Мне стало неуютно. Я уже не гневался на мою маленькую подругу из-за несчастья.

— Не знаю, чем тебе помочь, — с сожалением сказал я, оглядываясь, — лучше сейчас не выходить из машины.

— Не стоит благодарности, — она улыбнулась принудительно... — все будут видеть на обочине, я этого делать не буду. Не волнуйтесь, дотерплю до дома и не испачкаю вашу машину...

Да, у этой девочки есть характер. К счастью, шлагбаум поднялся и мы проехали через переезд. Толчки колес по рельсам вызвали тупую боль в моем полном мочевом пузыре. Кэти тихонько застонала...

— Боже! — она положила ладони между ног и сжала их коленками. Если честно, я тоже хотел бы это сделать, но я же веду машину. Однако от мысли о том, что рядом со мной так страдает даже маленькая женщина, эрекция возникла снова и стало легче терпеть. Так легче, что когда девочка радостно воскликнула "А вот и дом!", я позволил колесу проехать по небольшому выбоине. Машина тряхнулась, и Кэти вдруг тоненько застонала...

— Уй-уй-уй-уй!

Я не мог не прищурить глаза, проверить нет ли на сиденье под ней небольшой лужицы, но девочка смело терпела, закусив губку со страданием, и мне было неуютно...

— Давай, выдержи, Кэти... — приказал я, — мы уже подъезжаем. Я тоже хочу очень писать, но не жалуюсь же!

И сразу сквозь боль в ее глазах проглянуло что-то вроде интереса...

— Правда? — спросила Кэти сквозь сжатые зубы и сразу же втянула воздух... — Очень-очень?

Мы подъезжали по гравийной дорожке. Я чувствовал себя хозяином положения и ответил небрежно, сколько мог...

— Ну, не так уж сильно. Но если позволите, я бы хотел зайти в ваш дом? Можно будет воспользоваться туалетом?

Прихлопывая шов на своих джинсах между ногами, Кэти ответила...

— Да, конечно. Я еще ни разу не видела, чтобы мужчина тоже хотел...

4.

В то время как я запирал автомобиль, девочка нетерпеливо подпрыгивала и открыла переднюю дверь. Спешно заходя за ней, я с удивлением обнаружил, что она сидит на кресле возле туалетной двери - эта дверь находилась прямо в передней части дома - она сидит, скрестив колени и задорно смотрит на меня.

— Что же это ты делаешь? — раздраженно спросил я.

— А давайте мы посидим? — она точь-в-точь была как маленькая Дженни... — Посидим и поиграем? Я еще никогда не играла с мужчиной.

— Поиграем? — удивился я... — Во что?

Этот вопрос казался немного смущающим для девочки...

— Ну, в это самое... — она покраснела, как настоящая женщина, когда ей приходится вслух сказать что-то, что кажется и так очевидным... — Ну, кто первый не удержится.

Я все же не ожидал ничего подобного и мой мочевой пузырь затрепетал, как он всегда делает в таких случаях. Если бы не возбуждение, которое я чувствовал все сильнее в присутствии этой странной и мучительной девочки, у меня было бы сейчас очень трудно.

— Что это за игры? — едва удалось мне вымолвить.

— Мы с мамой всегда так играем, — беззаботно объяснила Кэти, так беспокойно вертеясь на мягком кресле, что было больно смотреть... — Мама говорит, что девочкам приходится терпеть многое в жизни и мне нужно тренироваться... — она снова запнулась и застеснялась посмотреть на свои руки, сжатые бедрами, на уже округлившийся нижний живот... — все, что у меня там...

В моем сбитом с толку сознании возникло что-то похожее на догадку.

— И мама тоже участвует? — осторожно спросил я.

— Вы не представляете! — девочка смотрела хитро и одновременно наивно... — Мама играет со всеми дяденьками на работе. Она говорит, что это действительно интересно. Я хочу попробовать тоже... — Кэти внезапно наклонилась, прижав лбом почти к коленям, и вспомнилось, как Дженни таким же искренним "Очень хочу" расправилась с тем беднягой. Секрет Дженни был простым и гениальным одновременно: чтобы мучить любого мужчину ради удовольствия, она мучала сама себя. Я осторожно опустился на край мягкого кресла рядом с дверью...

— Как это "не вытерпит"? — уточнил я... — Пока кто-то не потеряет контроль?

Кэти, по-видимому, нравились такие вопросы, которые заставляли ее все больше краснеть...

— Ну, это тоже бывает... — она, кажется, подавила острое желание и сейчас сидела почти спокойно... — Обычно кто-то просто говорит "ой, я больше не могу" и убегает в туалет. А другой стоит рядом и наблюдает, а первому становится стыдно-стыдно. Потом первый выходит, а второй писает один и ему не стыдно, а приятно!

Она произнесла последнее слово так, словно опытная женщина в сексуальных наслаждениях. Я понял, что Кэти инстинктивно стремится понять значение этого слова, объединяющего в себе и позор и удовольствие – то, чего Дженни наверняка не одобрила бы. Хотя может быть...

— И кто обычно побеждает? — спросил я. Мне не было страшно испачкать штаны от возбуждения. Все же моя мужская самооценка защищала меня от этого.

— Ну мама конечно... — Кэти улыбнулась моему вопросу... — у нее знаете, как все там натренировано! Она и всех дяденек всегда обыгрывает.

Я подумал, что Дженни не могла и не хотела пока объяснять ребенку, что хоть это и правда, она всегда одерживала верх над мужчинами, но никогда борьба между мужчиной и женщиной не может идти на равных. И теперь, когда я знаю их секрет у моего набухшего от возбуждения члена большое преимущество перед ее бедным переполненным пузырем, который как силой воли не сдерживай — когда-нибудь должен расслабиться, если лопнуть не хочет.

— Только иногда, — продолжала доверчивая девочка, — когда у мамы много совещаний, и она выпивает несколько чашек кофе, тогда она приезжает домой и даже машину не запирает, сразу бежит в дом. Но если я скажу «давай поиграем», она всегда согласится, правда обычно сразу просит... «доченька, у мамы сегодня был такой тяжелый день. Пусти маму в туалет. Мама сдается!» И вот тогда мы идем в туалет, и я смотрю, как мама писает, и даже глаза закрывает, так ей хорошо. И знаешь, что тогда самое трудное?

Я посмотрел в ее лучистые от постоянной борьбы со своим телом глаза и покачал головой.

— Самое трудное, — весело сообщила она свой секрет... — утерпеть, когда кто-то другой рядом писает. На прошлой неделе так получилось, когда мама прибежала с работы...

Я помнил этот день, именно тогда я увидел страшное унижение того парня и окончательно возненавидел Дженни...

— Мама сразу побежала в туалет, и даже не утерпела немножко, у нее между ног джинсы были намокшие, но она их все-таки расстегнула и присела. А у нас в школе занятий много было, и я с утра целую банку сока выпила, грейпфрутового, писать хотела ужасно, умирала прямо, даже сильнее, чем сейчас. И вот когда зажурчало, я только услышала и сразу — уй-уй-уй! — не могу просто, не утерпеть — чувствую, что по ногам у меня уже течет! Я очень-очень прошу, «Мама, дай мне пожалуйста пописать!», а она бедная даже не может встать, ей меня жалко, но она тоже так долго терпела! Так вот мы и пописали обе, она как нужно, а я описалась, совсем как маленькая, сквозь трусики прямо, и по ногам, и в туфли, лужа целая на полу. Мы с мамой долго-долго друг на друга смотрели, и нам стыдно очень было, и тогда мама сказала, что это еще не самое стыдное, а вот ничего хуже нет, чем перед чужим дяденькой не утерпеть и обосс... — Кэти осеклась, быстро поглядела на меня и потупившись прошептала... — описаться... И поэтому, сказала мама, нам с ней надо еще больше тренироваться. И вот я тебя позвала.

— И ты думаешь выиграть? — спросил я.

— Ну я же тренировалась. А ты нет.

5.

Мне стало так неловко пользоваться наивностью девочки, что я хотел встать и попрощаться. Историю было пора закончить, узнав секрет Дженни, я уже не желал ей отомстить, у нее явно у самой проблемы с психикой, более того — теперь я был уверен, что при надобности всегда смогу противостоять ее садомазохистскому темпераменту. Но тут я услышал, как к дому подъезжает еще одна машина.

Сердце мое ушло в пятки, а вернее в мой раздутый и немилосердно молящий о пощаде мочевой пузырь. Дженни вернулась с работы и сейчас обнаружит меня, вопреки ее указаниям сидящим у нее дома и выпытывающим интимные секреты семьи у маленькой девочки. Мало того, что, зная темперамент Дженни, я мог ожидать в лучшем случае хорошего удара туфлей по яйцам, я теперь, пожалуй, и воспринял бы его, как заслуженное наказание. Уж что-что, а унижать Дженни умела, а теперь еще и правота была на ее стороне. Я без сил опустился в кресло, предчувствуя, что через минуту либо кончу и тогда уж точно сразу же обоссусь, либо получу удар между ног, в любом случае, мне придется со стоном сжимать руками свою промежность, а этого, согласитесь, не так уж хочется мужчине в присуствии двух симпатичных женщин.

Однако стон я услышал из-за двери. Дженни лихорадочно, не попадая ключом, старалась открыть входную дверь. Наконец ей это удалось. И взъерошенная, раскрасневшаяся наша заместитель директора ворвалась в свою собственную прихожую. Она сразу, не замечая пробежала мимо кресла, где сидел я, а на полдороге к заветной двери, куда и я и Кэти не прочь были бы войти, Дженни, хотя ее ничто не удерживало, вдруг замерла судорожно спиной ко мне сдвинув ноги и вся выпрямившись.

Кэти подскочила с кресла, полная радости, хотя одной рукой ей приходилось прижимать низ живота...

— Мы играем, мама!

— Нет, нет! — простонала Дженни сдавленным голосом... — дочка, любимая, у мамы сейчас трудности, очень трудно... — она внезапно издала вопль... — В-в-в! — и сложилась, словно мужчина после удара в пах... — маме очень нужно в туалет... — видимо ей удалось немного вернуть контроль над мочевым пузырем, сжавшись обеими руками, и уже чуть успокоившись она произнесла... — Четыре больших чашки черного кофе... Я победила всех! — заметив растерянность в глазах дочери, она ласково попросила... — ну хорошо, поиграем, но разве ты не разрешишь маме сразу сдаться и отправиться в туалет? Я еле выдерживаю! У-у-у!

Вместе с этим всхлипом я услышал потрескивание — Дженни, согнув ноги в коленях, из последних сил пыталась открыть молнию на брюках. Видимо, это было мучительно, потому что ее пальцы, скользя невольно, упирались в самый раздутый до предела пузырь. Но тут Кэти растерянно произнесла...

— Но мама. Если ты сдашься и пойдешь в туалет, то я, наверное, не смогу больше вытерпеть. И дяденька увидит, как я испачкаюсь... — она сказала это почти с детским ужасом перед чем-то нестерпимо стыдным.

Грациозная фигура Дженни, хотя и напряженная до предела, опять застыла. Только дрожь прошла по ее согнутым и крепко сжатым коленям, выпуклой попке и напряженным плечам. Рядом Кэти также согнулась и перевела взгляд от матери на меня.

— Что за дяденька? — спросила Дженни необычным низким голосом.

— Тот, кто забрал меня из школы, — едва вымолвила сквозь стиснутые зубы Кэти, указывая на меня глазами... — он сидит в кресле за твоей спиной.

Больно было видеть, как с огромным усилием Дженни поворачивается и встречается со мной взглядом. Я решил приветливо и сочувственно улыбнуться своей начальнице. Застежка на джинсах Дженни была частично открыта, пуговица от брюк она схватила и сжимала в кулаке, который прижимала к промежности. Ее высокая грудь торчала из-под блузки, все знали, что лифчик она не носит.

— Доб-рый ве-чер... — через силу прошептала Дженни сдавленным голосом и, видимо, последний шанс был для нее невыносимым. Она заплакала и всхлипывая гнется все больше. Я невольно посмотрел на ее живот, вокруг ее рук началась просачиваться и промокать ткань джинсов на бедрах до колен. Женщина все еще пыталась сдержаться, чтобы не полностью открыть свои ворота, но через них вырывалась горячая струйка, острая как лезвие ножа, и остановить ее было уже невозможно.

— Я же так спешила!... — шепнула моя начальница хрипло и жалобно, глядя на меня вниз глазами... — Я так долго терпела... Я почти успела!..

— Мама! — в панике закричала Кэти... — Теперь я тоже не могу!

И словно это были последние слова. Дженни зарычала от стыда и удовольствия, расслабила колени и прижала мокрые руки к груди, расставив широко ноги. В тишине зала раздалось журчание струи, которая летела на пол — Дженни сдалась. И тут же Кэти слабо вскрикнула и попыталась расстегнуть свои джинсы для подростков и даже дважды пробежала к заветной двери, но остановилась, прикрыла глаза рукой и стояла, стараясь не смотреть, как жидкость текла по ее ногам в кроссовки и расплывалась по полу вокруг горячей лужицы. А Дженни продолжала смотреть мне в глаза и тихо постанывала...

— Боже, какая неловкая ситуация! Как мне стыдно! Я не смогла сдержаться...

— Мама... — слезливо проговорила Кэти рядом... — мамочка! Нас так унизили... Мы проиграли ему обе... Ой!..

— Доченька... — прошептала Джении, когда я встал со стула и попытался пройти мимо двух несчастных женщин... — Ты что натворила... Ты разочаровала свою маму...

6.

— Мама! Почему он выстоял, а мы нет? — огорчение звучало в голосе обманутой и опозоренной девочки. Дженни, все еще прижимаясь ладонями, шагнула ко мне...

— Он пока не испытывает такого желания, — произнесла она тем же хриплым голосом, настойчиво переступая через большую лужу на полу и игнорируя продолжающийся шум. Затем она обратилась ко мне с отчаянным весельем...

— Разреши девочкам отомстить?

— Что ты имеешь в виду? — с трудом выговорил я. Мне было очень жаль обеих девочек, и я был на пределе во всех отношениях.

— Обещай, — щеки у Дженни покраснели, и она едва дышала, стараясь говорить спокойно... — обещай простоять неподвижно всего одну минуту. Вытерпишь это время, можешь заняться со мной здесь же или позже, когда будет удобно для тебя. Дай девочкам шанс, я прошу...

Она просила серьезно, а не как раньше. Хотя конечно, не только милосердие заставило меня согласиться. С первой минуты увидения Дженни я хотел ее трахнуть. Я невольно кивнул и тут же увидел, как она злобно заблистала глазами.

— Кэти, — окликнула она... — Заметь время! Сейчас увидишь, как мама отомстит за нас обеих!

Кэти освободила одну руку, которая была сжата между коленок, выпрямила мокрую блузку (вот, подумал я, как брызнуло у бедной девочки, и рукав получил порцию), и сосредоточенно глянула на секундную стрелку детских часов. А Дженни приблизилась ко мне, по-моему, она все еще немного протекала сквозь полускрытые брюки, но это уже не волновало ни ее, ни меня, потому что следующим движением она уверенно схватила меня за все мое мужское достоинство. Я от изумления вскрикнул.

— Больно я тебе не сделаю, — ласково и зловеще пообещала Дженни... — Смотри, дочка, сейчас дяденьке станет еще лучше, чем было нам.

— Ой черт возьми! О-о! — прошипел я сквозь зубы, чувствуя ловкие пальчики, которые массировали мне яички и одновременно натягивали кожу на члене, который уже был готов кончить каждую секунду. Дженни начала двигаться вверх-вниз, и только что закричала...

— Стоять на месте! Ты обещал стоять! — и дочке... — Сейчас у него будет еще больше оргазма, чем у нас было...

И вновь спасительная мысль промелькнула в голове. Эта женщина всегда наслаждается своим собственным издевательством! Ё — моё, она заставляет меня желать только потому, что сама этого хочет, «очень-очень», как неуклюже проговорилась ко мне бедная Кэти! Я освободил свою руку и с последними силами провел ладонью по промокшим трусикам своей партнерши. Она попыталась сопротивляться моему хитрому приему, выгнулась и пнула ногой, словно лошадь шлепается, но после уже пережитых испытаний у женщины оставалось лишь немного сил, и вскоре моя ладонь, пройдя по теплому, мокрому треугольнику волос, оказалась в самом интимном месте женского тела, в ее заповедное святилище — между ног.

— Мама! — воскликнула Кэти, услышав, как внезапно и отчаянно вскрикнула Дженни. Мой палец мгновенно оказался на клиторе моей начальницы, который трепетал от желания и стыда, и ее хватка на моих яйцах ослабла. Мы продолжали сжимать друг друга как можно сильнее еще десять секунд, а затем женщина застонала вновь...

— У-ау! Я больше не могу! — и, разрывая блузку на груди, она обнажила свои набухшие и краснеющие от стыда груди, начала бешено ласкать свои соски... — Позволь! Умоляю! Прошу! Не при девочке! Только не при ней! Сейчас... прямо сейчас... О-о-о!..

Я толкнул дверь ногой и быстро снял со страдающей женщины трусики и промокшие джинсы. Продолжая давить на самую чувствительную точку ее тела, я заставил ее следовать за мной. Она не сопротивлялась, только изнемогающим голосом молила...

— Пожалуйста! Отпусти! Я же тебя отпустила! А-а-ах! Пощади! Больше нет сил! М-м-м, как же ты меня... Дорогой...

Я поспешил расстегнуть ширинку на брюках, и мой изможденный член выскочил из гульфика, проник в ее лоно легко и глубоко, словно в плавящееся масло. Несколько раз он ударился о что-то там в глубине, наполнив Дженни своей густой струей спермы. Если бы я опоздал всего на секунду, все это богатство стало бы лишь горячими каплями в моих трусах. Я крепко обнял ее и резким движением вытолкнул женщину, которая уже не могла дышать правильно, в прихожую. Шатаясь я подошел к унитазу и счастливый стон едва сдержался, когда обмякший член направился туда. За дверью Дженни стонала, кричала и рычала...

— Я заканчиваю! Ух-ух-ух-ух! Как я хочу, Кэти, если бы ты знала!... Не могу!!! Не смотри, Кэти, не обращай внимания на маму!!! Мама... А! А! Мама достигла оргазма!!! — и после небольшой паузы тихо, грустно... — Вот так. Твоя мама просто удовлетворена, доченька...

Но стонами и воплями от боли и обиды они обе продолжали еще долгое время, пока я, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, опустошал свой мочевой пузырь в их туалете.