Шёпот БДСМ. Из сборника Бдсм рассказы

Мы любим друг друга. Он любит БДСМ. Я — отношусь спокойно. Когда я вовлекаюсь в процесс, мне это интересно, и все раздражители достигают своей первоначальной цели, и я получаю удовольствие. Мне нравится быть частью этого опыта, ровно как и нравится быть частью его пристрастия

Был случай, когда наша игра пошла не так, как надо.

Началось всё в обычный осенний вечер. Мы встретились, как мы встречались всегда, чтобы порадовать друг друга взаимным присутствием и приятием. Гуляли по улицам, ещё в меру тёплым, но и достаточно зябким, чтобы хотелось время от времени нырять во встречающиеся на пути кафешки. Брали кофе, аппетитные закуски, баловались, немного хулиганили, добавляя официантам "трешевых" случаев в их рабочий опыт. Маршрут нашей прогулки постепенно сворачивал к его дому, куда нам, с нарастающим желанием, хотелось поскорее попасть.

Когда мы пришли и закрыли за собой дверь, он сразу повернул меня к себе спиной, нагнул и, закинув подол платья мне на спину, с азартом оттрахал, и в пизду, и в зад, меняя отверстия с приятной частотой. Я обильно текла, извивалась, стонала, и его это заводило сильнее и сильнее, но он сдерживался и не собирался кончать. Мы приостанавливались, чтобы пройти на кухню и выпить по коктейлю, коктейль оставляли недопитым и снова отдавались друг другу у стены, на полу, на столе; после допивали коктейль, шли в комнату, и, не дойдя до кровати, сплетались в новую, наспех придуманную, позу.

Так прошёл вечер и сумерки за окном сгустились до того тёплого бархата, которым заходящее солнце окутывает каждый дворик осенью. Было ещё достаточно светло, чтобы различать не только силуэты, но и цвета. В ходе лёгкого спора, возникшего из ничего, он бросил: "Я знаю, что с тобой делать", и, открыв балкон, вывел меня голую на холодный плиточный пол. Я улыбалась, двигалась плавно, мы даже сделали несколько танцевальных па, после чего он поцеловал меня в лоб, и вышел, закрыв за собой дверь изнутри, оставив меня одну. В комнате он пропал в дверном проёме, вероятно ушёл на кухню, потом вернулся, оделся, подошёл к балконной двери, положил ладонь на стекло. Я сделала то же, коснувшись холодной поверхности напротив его руки. Он смотрел на меня с азартом, и глаза были добрые-добрые, чуть замаслены выпитым за день. Мои, вероятно, тоже. Он вздохнул, развернулся, и ушёл.

Квартира его находится на 16 этаже, напротив, не очень близко, но и не очень далеко — дома, такие же высокие, и такие же безликие. Почти сразу, когда он вышел из комнаты, и, наверное, и из квартиры, я открыла балконное окно, и стала любоваться городским пейзажем. Было холодно, но первая обжигающая острота уже прошла, и я наслаждалась моментом. Скоро стало совсем холодно, мелкая дрожь тела сменилась крупной, и я забеспокоилась. Холод меня отрезвил (не от алкоголя, а от общения с ним), и я стала думать, что будет дальше. Разложенная по полочкам ситуация была не очень приятной.  

Положительная развязка могла быть только в том случае, если он вскоре вернётся. Во всех других вариантах меня ждало несколько мучительных часов, не известно сколько, после которых только чудом можно было не подхватить простуду,  — это значит, что следующую неделю-две придётся болеть. Кроме того, на утро у меня была назначена рабочая встреча, а я даже не могла её отменить, поскольку телефоны, хоть и были на расстоянии вытянутой руки, но лежали безвольно недосягаемы.

Прошло может полчаса, может час — время, которое я провела в раздумиях и лёгком метании от попыток выбраться с этой коробки, до решимости разбить стекло, пусть и с риском получить серьёзные порезы. Но я так и не решилась разбить стекло. Я надеялась, что вот-вот, в следующую секунду, он придёт и, открыв дверь, погладит меня по голове, укутает одеялом и положит на себя, прогревая собой моё тело до глубины души. Но минуты шли одна за другой, и этот момент отдалялся, с каждым мгновением приближая утро. Моё тело устало стоять, и, не смотря на холод, хотелось спать, ноги ослабевали и меня клонило вниз. Сначала я села на подогнутые ноги, чтобы, насколько можно, оградить себя от дополнительного холода бетонного пола. Потом я почувствовала, что должна заснуть, хотя бы на мгновение. Я прислонилась спиной к ледяной стенке, но сразу представила, как это холод проникает через ткани в нежные лёгкие, и отпрянула. Решила лечь набок на полу. Ненадолго отключившись, я поспешила встать, поприседала, растёрла окаченевшее тело, немного взбодрилась, но этой бодрости хватило ненадолго. Меня снова потянуло вниз. Я меняла бок, на котором лежу, после вставала, и снова отогревала себя. Начинало светать. В домах напротив горели окна — кто-то собирался на работу. Я могла позвать на помощь, соседи однозначно услышали бы меня, кто-то бы помог, но я не хотела создавать лишние проблемы. И уже было утро. Он точно придёт. Скоро.

И он пришёл. Уже хорошо после рассвета. Отрыл балкон, не раздеваясь. Был обеспокоен, но лаконичен в проявлении эмоций. Согрел. Накормил. И положил спать. Ночью того же дня меня забрала скорая с сильным жаром и в бреду.

В больнице я пролежала две недели. Конечно, благодаря антибиотикам и усиленной терапии, мне стало лучше уже на второй день. Но мучили меня утомительно долго. Растирания мест уколов уже не давали никакого эффекта, и обе половинки попы пошли пятнами в цвет дозревшего винограда, тёмных и зелёных сортов вперемешку. Регулярные анализы, бесконечный кашель, нудная тошнота побочным действием сильнодействующих лекарств, игла в руке (катетер), из-за которой сон был поверхностный и беспокойный. Кошмары по ночам от бродящих по коридорам странных, и больных не только телом, но и душой, престарелых пациентов. Долгое неопределённое выздоровление и замкнутое унылое пространство, которое можно было покинуть только ненадолго, чтобы прогуляться вокруг больницы. Плакала я только одну ночь. На утро после этого был сильный насморк, и я перестала дополнять свои тяготы заложенным от слёз носом.  

Да и, наверное, выплакалась. После этой ночной "истерики" (проведённой максимально тихо, чтобы не будить соседок по палате), я купила тетрадь и ручку, и начала писать этот рассказ, облегчая мысли возможностью выговориться. Писать приходилось левой рукой, потому что в правой стоял катетер, из-за которого руку приходилось преимущественно держать распрямлённой.

Но, всё-таки, не выплакалась. После того, как я вернулась из больницы домой, я плакала ещё три дня. Уже не сдерживаясь.

За время, пока я была в больнице, мы с ним поговорили один раз. Я его не винила, но какой-то укор в голосе или некоторых непродуманных словах, уловить было можно. Он звонил после, но я сбрасывала. Таким образом он мог знать, что я жива, но я была слишком уставшая, и находилась в слишком гнетущей неопределённости, чтобы разговаривать с ним. Все силы, все внутренние ресурсы надо было направить на выздоровление, и новые стрессы были совершенно ни к чему.

Когда я вернулась домой, и отплакала свои три дня, я вышла на связь, написала ему первая, своё дежурное "привет".

Он сразу ответил, наверное ждал и, конечно, волновался:

"Прости меня пожалуйста. Просто прости... то что я сделал, такой ебанутый поступок. И конечно же пойму, если ты сама не захочешь больше общаться с таким дураком как я. Мне просто важно знать что ты меня простила. Я понимаю, ты злишься... Прошу тебя... просто прости меня, долбоёба... Мне большего от тебя не нужно..."

— Я не злюсь, я недоумеваю. Ты мог так поступить по двум причинам — либо ты дурак, либо ты мудак. Думаю, что всё-таки дурак. Но ни одна из причин тебя не красит.

Но при этом, сместив акцент со своей мега-важной персоны, я понимаю, что любой может ошибиться. И я тоже делала много ошибок. И даже в этой ситуации вела себя не идеально, как мне того бы хотелось.

Если бы ты был для меня просто другом, я бы постаралась отстраниться от тебя: я не люблю, когда мне создают проблемы, и предпочитаю ни с кем не общаться, чем общаться с теми, кто создаёт проблемы. Но ты для меня не просто друг, ты человек, с которым я соединила жизнь. И если бы я держала на тебя обиду, или, тем более, злость, то уже я вела бы себя как мудак. Я понимаю тебя, и принимаю как саму себя. Ты сделал то, что сделал. Получилось то, что получилось. Это наш совместный опыт. Здесь нет виноватого и жертвы. Мы дети, которые играли вместе, и один другому разбил нос. Это опыт нашей игры. И я надеюсь, что мы продолжим общаться, приняв этот опыт. Оба. Нам обоим надо это принять и простить, если мы хотим дальше общаться. Если ты считаешь себя виноватым, тебе надо принять и простить себя.

Я после случившегося ни на секунду не представляла в планах вариант больше с тобой не общаться. Хотя чисто логически я понимаю, что это возможно, но я это 

не рассматривала вообще. Я строила логические цепочки только в связи с тем, чтобы с тобой общаться. То есть это были разные варианты, почему ты так поступил, насколько осознанно, был в этом какой-то двойной смысл или нет. В зависимости от вариантов ответов я думала, должна ли я как-то меняться теперь, чтобы продолжать с тобой общение. Примеряла на себя разные роли в том или ином случае. Но главный момент — я хочу быть с тобой, чтобы ни случилось, потому что... потому что это — ты.

— Слушай, Ир, я... блин))) Я даже не знаю. у тебя пиздец какой неординарный подход к отношениям и к общению в целом... Ты знаешь, ты как пацан в этом смысле: холодный разум, логика, и минимальная часть эмоций. Это меня наверное больше всего в тебе всегда впечатляло и поражало одновременно. Ир, я... я хочу быть с тобой ещё сильнее, чем до этого! Не знаю даже, как тебе это описать. Ты как психолог это всё воспринимаешь. В общем, Ир... ты — принцесска ещё больше, чем до этого! Спасибо тебе за твои тёплые слова после моих ебанутых выебонов.

— Я хочу выразить своё отношение к тому, что между нами произошло, к тому, что ты по этому поводу сказал. Хочу, раз тебя это зацепило, чтобы у тебя была полная информация для восприятия.

Будет, как я смогла насчитать, 7 пунктов:

1. То, что я уже объяснила и сказала: после случившегося я думала только о том, как в данной ситуации наладить с тобой общение, и прошу учесть, что это не эффект созависимых отношений. Мне не нравится, что ты себя так повёл, и мне такое не нужно для того, чтобы любить и быть счастливой, но просто твой поступок не настолько критичен, чтобы из-за этого перечёркивать наше общение.

2. У меня в голове мелькали выгоды моего положения жертвы. Но я не намерена в тебе поддерживать и в себе развивать эти моменты. Было. Получили опыт. Идём дальше как партнёры и соратники.

3. У меня была мысль "Почему ты так поступил? Как ты мог так поступить?", и ответ был тот, что я тебе озвучила — в данной ситуации ты был или дурак, или мудак. И дальше я сама себе говорила: ни то, ни то тебя не красит, но ни то, ни то не критично. Не критично, потому что в целом ты не дурак и не мудак.

4. Я долго находилась в смятении, не зная, что чувствовать, как это воспринимать, пока не сравнила ситуацию с совместной игрой. Мы вместе с тобой играли, что-то пошло не так, и ты сделал мне больно. Если такое происходит между друзьями в игре, мы залечиваем раны и, естественно, продолжаем дружить. Этот образ — это моё отношение к случившемуся. Через него можно понять, что я чувствую. Если тебе когда-то попадало от друга мячом, но это не влияло на вашу дружбу, ты меня поймёшь.

5. Виноваты мы оба 

50/50.

Во-первых, общение было двухстороннее, поэтому всё, что происходило внутри общения — это наше совместное решение. Во-вторых, я сама позволила тебе так себя со мной повести. Я в тебе поддерживала азарт и интерес говорить то, что ты говорил, делать то, что ты делал. Бездействие — тоже действие. Так что оба это затеяли, как бы там ни было.

6. Я не могу это забыть. Это значило бы, что я хочу отказаться от тебя. Пусть это на 100% не свойственно тебе, но это было, это есть, это случилось, и я не хочу вставать в позу "это настолько ужасно, что единственный путь — сделать вид, что этого не было". Это значило бы, что я могу быть с тобой только обманывая себя, закрывая глаза на правду. Будто мне необходимо выбелить тебя, не знать тебя настоящего, чтобы с тобой общаться. А ведь у меня очень много в отношениях завязано на ум и рациональность. То есть мне бы пришлось долгое время мириться с тем, что, вопреки доводам разума, я принимаю то, что нельзя принимать. И однажды я бы испугалась, что внушаю себе, что ты лучше, чем есть. Мне необходимо принимать и то, что меня напугало, чтобы я могла тебя честно любить, а не закрыв глаза. Это делает любовь сильнее и крепче. В то время как попытки обмануть себя делают любовь слабее и более хрупкой, ненадёжной.

7. Ремарки.

Чувства сейчас: мне любопытно ото всего этого. Любопытно было бы видеть тебя. Хочется чтобы ты меня обнял, хочется тебя обнять. Это как разрядка произошло, как какая-то перезагрузка. Как знаешь,  — дети долго бесились, бегали, шумели, и вдруг столкнулись в этой беготне лбами, теперь сидят на полу, потирают лбы и осознают произошедшее.

Твои извинения приняты. Извиняю. Прощаю.

Прости и ты меня, я себя повела не идеально, не очень умно, не каждую секунду думала, что говорю, и видимо сказала лишнее, что было воспринято не выгодно для устранения последствий нашей ссоры. Хотя в целом всё вроде бы разрулилось норм.

Да, поступок тебя дискредитирует отчасти, но не критично, и в чём-то наоборот даже привносит интимность.

Ты сказал, что тебе стало меня жалко. Спасибо тебе, что ты обо мне думал. Но при этом я оставалась собой всё это время. По-своему ты мне подарил эти эмоции, этот опыт. Как бы странно это не звучало, я тебе благодарна за этот опыт. Все) Вопросы?)

— Блин... ты такая милая)) Ты классная. Всё расписала так по полочкам. Я в целом согласен со всем. Только осталось лишь в очередной раз добавить что я буду себя корить за свой поступок и за то что сделал тебе больно. Не важно на какой стадии мы находились и находимся. Я сделал тебе больно. Может ты действительно не тяжело это восприняла, а может пытаешься немножко скрыть и не показывать это, но и это — нормально. Но даже если не скрываешь ничего, я буду себя долгое время корить. А 

так... нуу... слушай... какие вопросы ещё) ты такая умничка всё так проанализировала грамотно. У меня действительно осталось только чувство в реале обнять тебя и увидеть. А может даже и встать на колени перед тобой. И ещё должен заметить: твоя грамотность, и интеллектуальный состав, и интерпретация этой ситуации в таком виде... это просто твой стиль, как обычно, стиль Ирины. А стиль у тебя всегда был красивый. Я про эти 7 пунктов)

— Мне досадно, что ты себя будешь корить, в первую очередь — из моих эгоистических побуждений: я не хочу, чтобы эти эмоции самоукорения мешали нашему общению. Но требовать от тебя какого-то поведения не могу и не буду. Ты имеешь право на те эмоции, которые ты переживаешь. Насчёт болезненности моего восприятия, ты можешь видеть и по стилю моего общения и по тому, что я в целом вполне адекватно себя веду, что всё в порядке. Я не знаю, конечно, может есть какая-то внутренняя травма, которую я не понимаю, но то же самое в общем можно сказать и о других моментах жизни: всё оставляет свой след, и часто мы не знаем всех последствий того или иного события, так что — не будем думать о плохом. Может даже это наоборот повлияло в плюс, как-то перезагрузило меня, очистило наши отношения от искусственных наслоений.

Постараюсь сохранить свой стиль в том виде, в котором он тебе приятен))) спасибо за комплименты)))

Вот так однажды наша игра пошла не так, как надо. Но мы любим друг друга. Он любит БДСМ, а я — отношусь спокойно.