Кристина. Часть 5

Зазвонил сигнал сообщения, и Кристина резко вздрогнула, просыпаясь и оглядываясь по сторонам. Она с трудом открыла глаза, потерла лицо ладонями и попыталась вспомнить, что произошло. Весьма элегантная спальня окружала ее темной мрачностью и грандиозным дизайном интерьера. В этой изысканно роскошной готике было что-то загадочно пугающее и одновременно трогательно сентиментальное. Бордовые шторы одного окна были приоткрыты, но через плотные занавески в комнату проникало только слабое солнечное светило. Ее первая мысль была: "Где папа?! Может быть, он вернулся?!". Первое, на что она обратила внимание, было обнаженное тело Матвея, лежавшего рядом с ней на помятой красной простыне, его стройные ноги беззастенчиво разведены в стороны. Взгляд Кристины задержался на больших размерах фаллоса Матвея, который время от времени пульсировал и дрожал во сне на загорелом животе. Веки его глаз тоже дергались, длинные ресницы трепетали, уголок губ время от времени слегка приподнимался в едва заметной улыбке. Что же он сейчас мечтает?

Окончательно очнувшись, Кристина протянула руку к телефону, стоящему на прикроватной тумбочке. На часах было 9:42. Непонятно, как ее мобильный оказался здесь, ведь он оставался в ее комнате. Было также странно, что в ее записной книжке появился номер Луки. Новое сообщение от него гласило: "Родители останутся за городом обедать, так что можете расслабиться, но не забудьте выгнать этого глупца из дома в два часа — ему нужно на работу". "Очень любезно", — прошептала Кристина с недоумением и осторожно вернулась на свое место, чтобы не разбудить Матвея. "Странная у нас семья теперь, похоже", — пронеслась в ее голове нелепая мысль.

Кристина уже не раз просыпалась в этой комнате, хотя всегда незаметно и среди ночи, чтобы родители не увидели ее с Лукой. «Обещай мне, что не будешь влюбляться», прошептал он строго на прощание, когда они стояли у двери после жесткого поцелуя. Она молча кивнула, стараясь относиться к этому совету серьезно, как взрослые делают. В ту ночь она была так уставшей, что даже плакать было нет сил. Она свернулась под одеялом в своей комнате и погрузилась в глубокий сон, изгоняя все мысли из головы. В последующие дни она чувствовала постоянное напряжение и не могла обмануть ожидания окружающих. И теперь она лежит на этих алых простынях, глядя на свое отражение в потолочном зеркале рядом с другим мужчиной. Боже, до чего же она опустилась!

Кристина невольно обратила взор на спящего Матвея рядом. Он был прекрасен, словно вышел прямо со страницы модного журнала, даже несмотря на двухдневную щетину на его идеальном лице. Во сне он что-то бормочет. Кристина вздрогнула, опасаясь услышать от него что-то унизительное, наподобие: «Я не заслуживаю такого внимания. Ты понимаешь, что это ничего не значит». При воспоминании о прошедшей ночи ее кожа словно покрылась колючими иголками. Кристина отвернулась, закрыла глаза, и перед ней мелькнули сцены - настойчивые, убедительные и дикие. Низ ее живота требовал чего-то большего, проявляясь легкой пульсацией между ног. Она глубоко вздохнула и медленно и бесшумно поднялась из кровати.

В ванной она обнаружила, что на двери нет замка. Впрочем, какая теперь разница? Она забралась в душевую кабинку и подставила под тонкие кусачие струи лицо. Почему-то в голове всплыл непристойный диалог Луки и Матвея, от которого ее тело, казалось, в миг покинули все силы. Она оперлась выпрямленной рукой о фиолетовую кафельную стену, склонила голову и прижалась лицом к собственному плечу.

— Дай мне ее... Черт, да отпусти уже...  — насмешливо, но все же нетерпеливо настаивал Матвей, чуть ли не вырывая Кристину из рук Луки, который снисходительно уступил, тяжело выдыхая, садясь в стороне и потягивая шею,  — Подожди, сладкая,  — шептал ей Матвей.

— В эту сторону ее разверни,  — лениво заметил Лука.

— А, может, так?  — ухмыльнулся Матвей,  — Или так?

Она слышала, как он тихо смеется, но ей было уже все равно, потому что она устала и была близка к экстазу. Только что Лука почти закончил ее мучения, но Матвей ему помешал, и она практически ничего не соображала — просто хотела, чтобы кто-нибудь из них сжалился над ней и утолил ее желание. Она взглянула на себя в потолочное зеркало — ее белое юное безупречное тело было распростерто на постели, на спине. Матвей лежал рядом, на боку, комфортно подперев рукой голову и закинув себе на бедро ее стройные ножки. Его член мучительно медленно скользил в ней, снова распаляя, а не удовлетворяя. Она выгибалась и жалобно стонала, а свободная рука Матвея небрежно блуждала от одной ее грудки к другой, пощипывая горящие раскрасневшиеся сосочки. Кристине так хотелось поласкать себя самой, но сидящий рядом на коленях Лука придерживал ее руки над головой, нежно прижимая их к постели. Стоило ей попытаться высвободиться, он сжимал их сильнее. Боже, она просто не выдержит этого! Лука, коварно улыбаясь, прилег рядом с ней, развернул к себе ее личико и стал раздразнивать губами ее губки, то сладко их поглощая и покрывая короткими сочными поцелуями, то отстраняясь именно в тот момент, когда она начинала ему отвечать. На его губах она ощущала свой вкус, и это вызывало какое-то неописуемое головокружение, похожее на полет во сне. Она потеряла счет времени в этой долгой, долгой восхитительной пытке, а когда была близка к финалу, Лука отвел в сторону одну ее ножку, наблюдая, как неистово извивается в такой непристойной позе ее прекрасный юный стан с упругими округлыми бедрами, тоненькой талией и совершенными полными и крепкими грудками прелестной грации. Его чувственные влажные пальцы усилили финальный аккорд.

— Пожалуйста... пожалуйста... — промурлыкала она между поцелуями Луки, на которые уже не могла отвечать. И вдруг она ощутила такой сильный и жгучий поток удовольствия, что трепетала в объятиях своих любовников, даже не замечая, были ли очертания трех тел в зеркале над ее головой их отражением или призрачным миражем и результатом ее расстроенного рассудка на бесконечные минуты.

Кристина попыталась разогнать мысли в своей голове, чтобы вернуться к реальности. Вода щекотала ее тело и приводила ее в чувства, но она чувствовала, что в ее груди растет какое-то больное чувство то ли отвращения к самой себе, то ли одиночества, то ли унижения. Во что она превратилась? Во что они сделали с ней вчера? Из ее губ вырывается звучный рыдание. Она опускается на корточки у стены и слезы текут по ее щекам. Дрожащими руками она пытается убрать волосы с лица, намокшие от потока воды. "Папа, почему? Почему ты не остановил их как-то? Почему ты не понял ничего?". Она больше не может сдерживать слезы и начинает всхлипывать, скрывая лицо в коленях.

Внезапно дверь в ванную открывается, и Кристина заставляет себя замолчать и подняться. Входит Матвей. Он сонный, вздыхает и растягивается, разминая мышцы. Кристине виден только его силуэт сквозь пелену слез и запотевшие стекла душевой кабинки. Когда он подходит к унитазу, она быстро отводит глаза, невольно слушая прерывистое шумение за спиной.

— Привет,  — пробормотал он едва различимо, когда шел к раковине, но Кристина не ответила, потому что в горле у нее до сих пор был болезненный ком. Украдкой наблюдая, как он умывается и чистит зубы, она в растерянности пыталась сосредоточиться на том, что она должна сейчас делать — поскорее выйти из душа или ждать, пока он уйдет. Его присутствие волновало ее и лишало способности здраво рассуждать. Она только пыталась хотя бы предположить, что вообще может думать мужчина о девушке после того, как между ними происходило такое... такое безумие...

Пока Кристина ни на что не могла решиться, Матвей, похоже, не сомневаясь ни минуты, вдруг нарисовался в открытой дверце душевой кабинки. Девушка невольно подалась в сторону и встала к нему в полоборота, поспешно вытирая остатки слез.

— Привет,  — с ясной улыбкой повторил он приветствие, подставляя под душ свое красиво играющее мускулами тело и пальцами зачесывая назад тут же намокшие длинные волосы.

— Привет,  — хрипло выдавила из себя Кристина, стараясь на него не смотреть и мучительно размышляя, как ей теперь выбраться из кабинки.

— Лука на работу свалил?  — беспечно поинтересовался Матвей, выдавил в ладонь немного геля для душа и прошелся обеими руками по телу, с явным интересом поглядывая на смущенную и зажатую в угол девушку.

— Видимо, да. Он смс написал. Сообщил, что родители после обеда приедут, а ты в два должен выходить на работу.

— Ммм... С твоей стороны звучит как предложение приятно провести время,  — усмехнулся он, умыв лицо.

— Это совсем не то, что я ожидала! — встревоженно возмутилась она, стараясь проскользнуть мимо него к дверце кабинки.

Матвей остановил ее, перекрывая путь.

— Действительно? С утра опять изменилось твое настроение? А вчера ты так мило просила меня защитить тебя от этого безумного Луки. Мне понравилось быть твоим рыцарем, — его голос зазвучал соблазнительно, медово-сладким. Вдруг он схватил ее за подбородок одной рукой, легко прижал щеки и поднял ее лицо к своему, неожиданно замечая опухшие глаза и пятна на щеках.

— Я просто не люблю, когда мне причиняют боль, — попыталась увернуться она, но Матвей удержал ее за плечо, наклонился и медленными движениями языка ответил на поцелуй, беспечно играя с ее соском. Затем он вгляделся в нее внимательнее и спросил, слегка нахмурившись, — Почему ты плакала?

Кристина молча покачала головой и опустила взгляд. Матвей замер на мгновение, потом обнял ее за плечи и осторожно прижал к себе. Ее лицо уткнулось в его грудь, по которой стекали теплые потоки воды.

— Ну что снова случилось? — с иронией в голосе, но мягко спросил он, поглаживая ее спину и щекоча ее шейку и щеку своей бородой.

— Вовсе ничего, — выдавила она из себя, проглатывая слезы.

— Да ладно. Перестань. Ты можешь просто поделиться со мной.

— Спасибо, я уже попыталась поделиться с Лукой! — отрезала Кристина, всхлипывая.

— А... но... я же предупреждал тебя относительно Луки... — заметил Матвей с некоторым упреком.

— Предупреждал?! Предупреждал?!  — вдруг вспылила она, ударяя его кулаками по груди и пытаясь вырваться, что, конечно, было бесполезно, поэтому она почти сразу же снова ткнулась ему лицом в грудь, захлебываясь слезами,  — Ты... Вообще хотя бы когда-нибудь кого-нибудь любил, придурок?!

— Может быть, я просто еще не встретил достойной,  — посерьезнев, ответил он.

— Да?  — она снова уперлась ему в грудь руками,  — И я была тебя не достойна?! Хотя теперь, конечно, после всего, ты и меня можешь отнести к категории шлюх, как и всех женщин, и со спокойным сердцем думать, что достойных просто не существует!

— Кристина...  — он мягко поймал ее за запястья, перекинул через ее голову одну руку и, развернув ее к себе спиной, сжал ее руки крест-накрест у нее на груди. Она беспомощно замерла в его объятьях — слезы совсем ее обессилили. Его губы приблизились к ее ушку,  — Ты ведь сама мне дала понять, что тебе нравится Лука.

— Поэтому вы и решили, что можно и вдвоем меня поиметь?!  — чувствуя его член, упирающийся ей в ягодицы и спину, воскликнула она, опять пытаясь вырваться у него из рук.

Матвей стал нежно собирать губами капельки воды с ее шейки и плечика.

— Извини, но я просто не мог себе в этом отказать,  — зашептал он страстно,  — Ты такая красивая, вкусная, сладкая.

Он стал тереться о нее бедрами, отпустил ее руки и начал ласкать все тело — нежно, требовательно, пылко.

— Снова меня изнасилуешь?  — тихо возмутилась она.

— Изнасилую? Я что, когда-то тебя насиловал?  — посерьезнел он вдруг, чувствуя, как 

Какое-то неприятное чувство и страх все больше сжимают горло.

— Что, на твой взгляд, произошло прошлой ночью?

— Ммм... секс... Был просто потрясающий, — беззаботно заявил он, пытаясь забыть неприятные ощущения и воспоминания из далекого, уже почти фантастического детства. Он прижал ее ладони к холодной стене одной рукой, а другой направил свой возбужденный член между ее ног.

Девушка тихо всхлипнула, уже не пытаясь противиться.

— В чем дело, Кристина? — наконец изменил тон Матвей и отступил от нее.

Кристина повернулась к нему лицом. Ее дыхание было тяжелым, а щеки цвели как розы.

— Просто вы не учитываете мое мнение! Вы делаете все на свое усмотрение! Я даже не знаю, что ожидать от вас! Обращаетесь со мной так жестоко! Лука даже не слушает меня, когда я говорю, что мне это не нравится... когда меня обижают!

— Послушай... Ты сама согласилась на отношения с Лукой очень быстро, даже не зная его настоящей сущности. Никто тебя к этому не заставлял...

— Просто мысль о том, что вы с ним все это обсуждаете, сводит меня с ума!

— Извини... Это просто сложилось так...

— Я думала... думала, что так и должно быть... Если ты испытываешь влечение к кому-то, то... В общем, это не важно! — она развела руками в знак отчаяния, словно хотела ухватиться за голову, но ее пальцы медленно скользнули по мокрым щекам и шее, соединившись под подбородком. Опершись спиной о стену, она снова глубоко вздохнула и уставилась в пустоту. — Почти все мои подруги всегда разговаривают о сексе с парнями, а я всегда делала вид, что я просто не хочу делиться такими вещами. Честно говоря, я и сейчас не стала бы... Мне просто показалось, что я на самом деле хочу этого только с ним...

В Матвее снова шевельнулся подавленный и почти забытый укол ревности, но он успокоил себя привычными и такими приятными мыслями о близости и доступности желанной девушки. Матвей смотрел на нее, такую нежную, беспомощную, свежую, яркую, с прекрасными лучистыми глазами и слегка воспаленными припухшими губками и снова ощутил то же странное чувство неуверенности, что и тогда, на теплоходе. Он невольно окинул взглядом ее соблазнительное, такое чувственное юное тело, и подумал, что она, пожалуй, красавица из красавиц, хотя со временем скорее всего еще больше похорошеет. Возможно, Матвей смог бы сдержаться, если бы по ее коже сейчас не струилась вода, если бы ее белокурые волосы не облепили тяжелыми прядями плечи и шею, если бы она не смущалась так искренне, волнительно отводя в сторону взгляд, и если бы она не плакала и не выглядела такой провокационно беззащитной. Все это просто не могло лгать. Он уперся ладонями в стену справа и слева от ее плеч и склонился, покрывая короткими поцелуями ее соленое от слез лицо, пока она сама не начала искать губами его губы.

— Хочешь, сделаю тебе массаж?  — вдруг улыбнулся он,  — Похоже, я правда вел себя эгоистично...  

Хочу искупить по крайней мере свою вину. Я, кстати, отменно делаю массаж.

Кристина невольно усмехнулась сквозь слезы такому искреннему простодушию. Как для него все элементарно... но, может, все на самом деле так просто, а она всего лишь неопытная глупая девчонка, которая еще не готова стать женщиной? Может, ее гордость, ее сомнения, ее страхи, ее чувство унижения и слезы — все это капризы? Тогда почему ее так гложет ноющая боль под ложечкой от ощущения, что ее осмеяли и ею воспользовались? Она никак не могла понять, что таил в себе непроницаемый взгляд Луки... это тревожило ее больше всего и, наверное, это тянуло ее к нему несмотря на страх, несмотря на боль, несмотря на непредсказуемость... Кто знает, до чего он готов дойти и сможет ли остановиться, если войдет в раж... А Матвей... его глаза ей, кажется, не лгали... Они смотрели иронично и светились откровенным желанием и восхищением ее красотой... ... Разве могла она найти в себе силы сказать «нет» этим глазам? Особенно сейчас, снова загнанная в угол, распаленная его страстью, согретая в его объятьях, доведенная до безразличия к голосу разума его ласками, не знающими запретов и пределов? Все равно это в последний раз... В самый последний! Потому что если она свыкнется со всем этим, то потеряет себя навсегда и никогда не вспомнит, какой была раньше, какой мечтала стать... и как верила в любовь...

— Я даже не знаю, — вздохнула она, сжимая руки на груди.

С улыбкой на лице Матвей выключил душ и вышел из ванной комнаты, вернувшись с полотенцем. Он аккуратно вытер ее тело, наслаждаясь видом ее смущения и подчинения. Затем он достал бутыль масла для массажа из шкафа со стеклянными дверцами и указал жестом на выход из ванной.

— Обычно подстилать полотенцем нужно постель — ты будешь маслянистой, — заметила Кристина упрямо перед тем, как лечь.

— Неважно. Положим все это в сторону.

— Нет, это не твоя комната.

— Лука будет рад узнать о том, как я заботлюсь о его вещах.

— Принеси полотенце. Я не лягу без него.

Матвей повертел глазами и сделал театральный вздох, но подчинился просьбе.

Кристина легла на живот и чувствовала трепет всего своего существа от возбуждения. Когда он сел на ее ноги, она вдруг улыбнулась, думая, что это положение нельзя назвать очень комфортным и расслабляющим. Но вскоре эта долгая поездка в Петербург закончится... Возможно, не стоит так много об этом думать? Можно ли исправить что-то сейчас?

Руки Матвея плавно скользили по ее плечам, шее, спине, бокам и пояснице. Они двигались уверенно и профессионально, принося приятное тепло и слабость. Аромат лаванды от масла окружал комнату, а в голове Кристины возникали головокружительные образы. Когда Матвей начал интенсивнее массировать ее мышцы пальцами, она...

она капризно вскрикнула.

— Что?  — усмехнулся он, не останавливаясь,  — Непривычно для неженки?

— Мне так больно и вовсе не приятно.

— Хорошо,  — вздохнул он, ослабляя давление и переходя на нежные поглаживания ее упругой круглой попки,  — Все, как ты пожелаешь. Переворачивайся на спину.

Он привстал, позволяя ей повернуться, и застыл над ней, стоя на коленях и обхватив ногами ее бедра. Она легла на спину, поправляя волосы. Ее взгляд невольно блуждал по всему его нагому телу: крепкие стройные ноги, наполовину поднявшийся красивой формы член, плоский живот в кубиках, узкие бедра и торс, плавно переходящий в широкую грудь, мускулистые плечи и руки. Кристина не могла отвести взгляд от его рук, медленно перетирающих между собой скользкое прозрачное масло. Он взял бутыль и налил в ладонь еще немного ароматной жидкости, тонкая струйка которой пролилась ей на низ живота и щекотно сползла по ее гладкому лобку в промежность. Кристина подняла глаза и встретилась с Матвеем взглядом. Он мягко ей улыбался — эта улыбка обещала что-то волнующее и сладкое. Кристина облизала пересохшие губки, наблюдая, как из его рук на нее снова потекла прозрачная блестящая струйка. Легкая волнующая прохлада на животе, растекаясь в стороны, вызвала у нее внутреннюю дрожь. Затем он снова сел ей на ноги, а его теплые руки заскользили по ее пылающей коже. Словно желая ее помучить, они избегали прикосновений только к налившимся, горящим от возбуждения грудкам и давно истекающей влагой киске. Кристина невольно выгибалась, ласкалась, ластилась к его рукам и крепко сжимала бедра, чтобы хоть как-то унять мучительную пульсацию между ними. Когда его намасленные ладони накрыли ее груди, слегка сжимая их и легко захватывая разгоряченные легко проскальзывающие между его пальцами сосочки, Кристина тихонько застонала и прошептала: «Поцелуй меня, пожалуйста! ». Но Матвей тянул время, невыносимо медленно, сладостно томительно ласкал, гладил, распалял. Его пальцы наконец легко скользнули в узкую складочку между ее половыми губками, задвигались там медленно и терпеливо. «Поцелуй меня... »,  — повторила она, задыхаясь и изгибаясь,  — «Матвей... пожалуйста... «. Его пальцы проникли в ее сочную щелку — один раз, второй... очень медленно... слишком медленно... «Матвей... »,  — стонала она, поглаживая его руки и свои намасленные сосочки.

Когда они слились в бесконечном нежном объятии, горячие, скользкие, медленные и изнурительно пылкие, они оба перестали думать о чем-либо сомнительном, неясном или угнетающем. Их губы находили друг друга и терялись, их дыхание становилось одним, их тела отвечали друг на друга на новом сверхчувственном уровне восприятия, приближаясь к телепатии. Они не стремились удивить друг друга или играть роли, к которым возможно всегда была какая-то необузданная склонность. Они просто любили друг друга и наслаждались удовольствием, которое могли доставить друг другу. Когда Матвей почувствовал, что тело девушки напряглось и движения стали более интенсивными, он просто расслабился и испытал благодарное удовлетворение от ее внутренних пульсаций и судорог блаженства.

— Это было потрясающе,— прошептал он, прижимая ее к постели своим измученным телом.

— Да... замечательный массаж,— ответила Кристина, улыбаясь невольно, хотя в ее душе все еще было несколько тяжело.

• • •

Проводив Матвея и удостоверившись, что его машина скрылась за поворотом, Кристина поспешно вернулась в спальню Луки и оглядела комнату. Во время обеда они с Матвеем обменивались короткими фразами, неопределенными взглядами и настороженными улыбками, а слуги успели привести комнату в идеальный порядок. Она стояла в центре этого огромного помещения, напоминающего покои Дракулы из голливудского фильма, сосредоточенно сведя брови. Ее ангельское лицо немного изменено чертами презрения, решительности и отвращения. Даже юные девушки могут быть страшными в гневе, особенно если они пылких натур. Наконец Кристина двинулась с места, подошла к прикроватной тумбочке и начала открывать ее ящики по очереди, изучая содержимое. Она доставала разные предметы, внимательно рассматривала их и бросала на постель с бордовым покрывалом. Посмотрев все содержимое тумбочки, она перешла к другой, а затем провела такую же инспекцию в большом комоде. Впрочем, там было не так уж много интересного, только дорогое нижнее белье аккуратно сложено.

В комнате также находились два огромных платяных шкафа — один встроенный, зеркальный и совершенно необъятный, скорее представляющий из себя целый гардероб, набитый несметным количеством дорогой элегантной одежды и обуви. Второй, почти черный,  — тот, что походил на алтарь готического собора,  — был мрачный, устрашающий, агрессивный в своей красоте, даже какой-то мистический. Этот второй шкаф оказался, конечно, заперт. Кристина в волнении и предвкушении закусила губу, обернувшись на и без того богатый арсенал кожаных и металлических изделий известного назначения, разложенный на кровати. Что же тогда скрывает этот тайник?

От отца она как-то слышала, что ключи ко всем потайным шкафчикам, сейфам и ящичкам как правило хранятся беспечными владельцами где-то поблизости, поэтому сердце ее бешено билось в груди, а щеки неистово горели, когда она в спешке осматривала картины в тяжелых рамах, вазы, шкатулки, фолианты в красивых кожаных или замшевых обложках с обитыми резным металлом уголками, статуэтки и роскошную декоративную посуду, пока не остановилась в задумчивости у круглого столика, покрытого ажурной скатертью поверх бордовой бархатной. В порыве ... последней надежды она встала на четвереньки и залезла под стол. Там, ощупав нижние широкие балки, ее пальцы вдруг наткнулись на какой-то предмет, беззвучно упавший на мягкий ковер. Ключ. Кристина подняла его непослушной дрожащей рукой, подошла к шкафу и вставила ключ в скважину.

«Дверца в заветный садик в стране чудес» — успела подумать она не без сарказма, прежде чем широко распахнула шкаф настежь. Перед ней были всего три обширных полки, средняя из которых оказалась полностью забитой проводами и гаджетами: видеокамеры разного калибра, штативы, фотоаппарат, микрофоны, ноутбук, зарядные устройства, блоки питания, батарейки... На верхней полке — небольшие настольные подставки для дисков, из разряда самых дешевых, какие 

Возможно, в метро можно купить такие. Они не очень сочетались с общим стилем дома, до мелочей продуманного Кристиной. Подставки были заполнены частично или только на треть... Даты были указаны только на коробках... На нижней полке она заметила простую картонную коробку, но решила не проверять ее содержимое.

Кристина взглянула через плечо на огромный плазменный телевизор и увидела dvd-плеер. «Что ж, Лука... Мне нужно узнать, что скрывается за твоим взглядом и какая загадка меня обманула...». Кристина взяла первый попавшийся диск из декабря 2013 года, повертела его в руках и вставила в плеер. Экран телевизора автоматически загорелся узкой голубой полосой посередине, которая расширялась, вытесняя черные полосы по бокам, словно занавес открывался на сцене. Диск начал шуршать в плеере. На экране появилась привлекательная девушка около двадцати лет, яркая шатенка с большими карими глазами и нежной улыбкой. В ее образе было что-то восточное. Черное трикотажное платье свободного покроя с глубоким вырезом, раскрывающим плечи, подчеркивало стройную фигуру. Она сидела на черном троне с резными спинками и мило улыбалась в камеру, иногда опуская глаза со стеснением, прищуриваясь своими длинными ресницами. Камера показала в крупном плане ее безупречно красивое лицо.

— Как тебя зовут? — послышался чистый и ироничный голос Михаила из-за кадра.

— Эрна,  — она облизала губы.

— Ты не возражаешь против видеосъемки?

— Нет,  — ее сверкающая, пьяняще обаятельная улыбка на пару секунд ослепила Кристину, тут же живо представившую, какой реакции на нее можно ожидать от мужчин.

— Сколько тебе лет, Эрна?

— Девятнадцать.

— Чем ты занимаешься?

— Учусь на втором курсе МАРХИ на дизайнера.

— Дизайнера чего?

— Интерьеров.

— Как тебе здешний интерьер?

Девушка взволнованно обвела взглядом комнату, словно до этого не успела ее рассмотреть.

— Очень... стильный...  — смутилась она, пожав плечами.

— Лука тоже так считает, а по-моему, полный отстой,  — рассмеялся Матвей, продолжив свой допрос,  — Почему ты согласилась на наше предложение, Эрна?

— Вы... вы оба показались мне симпатичными,  — вспыхнула она вдруг, тут же смущенно улыбнувшись и снова сверкая безупречными белоснежными зубками,  — И мне нужны были деньги.

— Для чего?

— На учебу... и много еще для чего...

Кристина, сама вдруг необыкновенно смутившись и беспокойно поглядывая на дверь, пролистала запись минут на пять вперед.

— Хорошо, Эрна,  — улыбка по-прежнему слышалась в голосе Матвея,  — Сейчас мы будем обсуждать, за сколько ты готова будешь продать то, что интересует нас с братом.

Лицо девушки теперь уже казалось более напряженным и сосредоточенным.

— Тебя это не возбуждает?  — немного отвлекся от намеченной темы Матвей, развеселившись от ее серьезности.

— Я... не знаю... не уверена...  — почти шепотом произнесла она, явно разволновавшись.

— А если я скажу, что сегодня ты можешь заработать до... ммм... скажем, двухсот тысяч рублей?

Девушка снова оказалась перед объективом камеры. Она опустила взгляд, прикусила губу и неловко скрестила руки на коленях.

— Хорошо. Ты будешь делать мне оральный секс за... 500 рублей...

Губы девушки раскрылись, как будто она хотела что-то возразить, но все же промолчала.

— Недостаточно, конечно? — тихо посмеялся Матвей и внезапно появился в кадре. На нем были светлые узкие джинсы и мягкий светло-бежевый свитер, который едва заметно подчеркивал его спортивную фигуру и золотистые волосы. Он посмотрел на камеру и, поправив челку привычным жестом рукой, бросил на Кристину нахальный взгляд с огромного экрана. Конечно, он не смотрел на нее напрямую, но она все равно испытала дрожь. Впрочем, оторваться от него было невозможно. Матвей подошел к правому креслу и стал перед девушкой. — Что ждешь? Ты же хотела необычного секса с привлекательными парнями и много денег?

Сделав небольшую паузу, Эрна расстегнула брюки Матвея, слегка подняла свитер и вытащила его член.

— Открыть? — поинтересовался Матвей. Она молча кивнула в ответ, и он снял свитер, обнажив свое прекрасное тело. — А теперь делай минет. У нас здесь не благотворительная организация.

Она осторожно взяла его член в рот и начала двигать головой вперед-назад, помогая себе рукой. Матвей положил правую руку на ее затылок так, чтобы не закрыть вид камере. Сжав губы, он едва заметно кивнул кому-то за кадром (скорее всего Луке). Его рука стала напряженной и сильно сжимала волосы девушки, грубо и глубоко насаживая ее на член как безразличную куклу, время от времени давая ей отдохнуть. Она не сопротивлялась, наоборот — издавала приглушенные стоны, когда Матвей трахал ее в рот, и тяжело дышала, глядя на него снизу вверх в короткие моменты предоставленного отдыха. Ее взгляд выражал подчинение и похоть, смешанные со страхом перед неизвестностью.

— Может, она уже заработала 700 рублей? Как считаешь, Лука?  — не останавливаясь, язвительно спросил Матвей, глядя в камеру.

В кадре вдруг появился Лука собственной персоной. У Кристины во рту все пересохло, и сердце, казалось, сжалось в маленький болезненный комочек. Она так и стояла на месте как вкопанная, где была, не в силах отвести взгляд от экрана. Что же они оба сделали с ней всего за пару недель, если она сходит с ума от одного их взгляда, жеста, голоса?! Ее бросило в жар от охватившего ее стыда и неистового возбуждения. Лука как на зло блистал привычной элегантностью: иссиня-серые джинсы, светло-серый пиджак с темно-синим платком в нагрудном кармане, экстравагантная облегающая футболка с длинным рукавом, пестреющая крупными красными, синими и белыми геометрическими фигурами. Контрастность просто неотразимо подчеркивала жгучую красоту этого холеного брюнета. Кристина не сразу догадалась, что было у него в руках, а когда поняла, в ногах у нее появилась легкая слабость. Лука подошел к креслу слева, тоже привычно чувствуя камеру и не перегораживая обзор, мягко скользнул рукой вокруг шеи девушки и вдруг резко перетянул ее черным шелковым шарфом, оттягивая голову назад. Она судорожно затрепыхалась и потянулась руками к горлу, пытаясь высвободиться. Матвей 

в очередной раз дал ей передохнуть. Она лихорадочно ловила воздух ртом и хлопала своими немыслимо длинными прекрасными ресницами, роняя слезы и пытаясь ухватиться за безжалостные руки Луки.

— Если не проглотишь, я тебя придушу. Поняла?  — склонившись к ее покрасневшему от удушья лицу, прошипел Лука и ослабил хватку. Девушка едва заметно кивнула и послушно приняла в рот член Матвея.

Кристина была напугана и едва смогла справиться с дрожью. Она, словно обнаружив пульт в своей руке впервые, перемотала видеозапись на двадцать минут вперед, ощущая странное жжение в глазах.

На экране произошла смена кадра, и изображение стало дрожать, как будто его снимали на руку. Девушка теперь стояла на коленях на полу в черных трусиках. Вокруг ее шеи был закреплен тесный широкий ошейник из кожи с четырьмя металлическими кольцами, простирающийся от подбородка до плеч. Ее руки были закинуты за голову и пристегнуты к заднему кольцу на ошейнике кожаными браслетами. Лука стоял перед ней на расстоянии полушага, все также одетый и держал конный хлыст в правой руке, который Кристина использовала пару раз, когда ей предложили освоить верховую езду. Лукавый улыбчивый Лука нежно погладил Эрнину щеку кожаным наконечником, затем коротко шлепнул ее по шее и мягко провел хлыстом от плеча до упругой среднего размера груди. Кожаный наконечник остановился на аккуратном темно-коричневом соске, стиснутом в бутончик, медленно и мучительно оглаживая его поверхность всем своим присутствием, то слегка задевая самым кончиком насадки, то легонько шлепая. Камера плавно двигалась вокруг этого действа, иногда задерживаясь на деталях - трепещущих пальцах девушки, ее заплаканных глазах с размазавшейся подводкой, на чувственных губах и явных следах красноватых ударов по ее гладкому загорелому телу. Некоторое время в кадре было видно лицо Луки с устрашающей выразительностью, словно он был снят со страницы модного журнала: он пристально смотрел на свою жертву и медленно облизывал свои сочные губы. Кристина заметила, как Лука нервно и нетерпеливо закусил губу, напрягая свой сильный подбородок, прежде чем резко двинуться вперед, что заставило Эрну дернуться и вскрикнуть. Кристина не могла сразу осознать, что удар пришелся по груди девушки. У Эрны раскрылся ротик, ее губы дрожали, слезы текли по щекам, а грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Еще раз пискнешь, останешься без бабок,  — грубо бросил Лука,  — Не забыла, сколько ты уже заработала?  — он слегка шлепнул ее хлыстом по щеке, поощряя к немедленному ответу.

— Двадцать пять тысяч,  — пролепетала она.

— Совсем ничего... Хочешь остановится?  — с кривой улыбочкой спросил он, поглаживая хлыстом ее лобок, крепко обтянутый плотными черными трусиками. Девушка, словно в размышлении, зашевелилась, особенно когда кожаный наконечник стал мерно двигаться между ее слегка разведенных в стороны ножек. Ее дыхание участилось, а Лука, все расплываясь в ленивой ехидной улыбке,  

вместо поглаживаний перешел к легким коротким шлепкам.

— Нет... нет...  — выдохнула Эрна.

— Что «нет»?  — замер Лука.

— Не останавливайся... пожалуйста...

Кристина вся пылала как уголек, только вынутый из огня. Ей стало душно и тесно от давящего темного интерьера, от собственной одежды, от неистового биения сердца, от волнительной пульсации в трусиках. Почти против своей воли она снова прокрутила запись вперед то ли от нетерпения, то ли от смущения, нервно сглатывая и облизывая губки пересохшим язычком.

— Так что? Легкие повреждения верхних слоев кожи и слизистых оболочек нам обойдутся в... ? Любая сумма...  — злорадно пропел уже обнаженный, как всегда подтянутый и эффектный Лука, медленно двигаясь позади склонившейся перед ним девушки. Кристина не могла не отметить для себя, как профессионально он позировал на камеру, демонстрируя всю спортивную грацию своей фигуры и выразительность выбранной позы. Его член, влажный, с мощно вздувшимися венами, широкими медленными движениями то отступал, то глубоко погружался в тело Эрны, очень терпеливо и выверенно нагнетая напряжение своей жертвы.

Эрна находилась в непростой позе, стоя на коленях у края кровати. Ошейник, который держал ее руки пристегнутыми к затылку, безжалостно сжимал ее шею, делая дыхание трудным. Лука прижимал ее к себе рукой на пояснице и не позволял ей подняться.

— Только кожа, — прошептала она почти незаметно...

Лука наклонился над ней, опираясь двумя руками на постель и перешел к более интенсивным движениям.

— Это не так... стоит своей цены... — он тяжело дышал прямо у ее уха.

— Нет... нет... Только кожа... — она стонала все громче и чаще. Ее стан изгибался под его сильным телом.

— Хорошо, — он прошептал в ее ухо со смешком, выпрямляясь и медленно скручивая ее взъерошенные волосы на пальцы своей руки. — Восемьдесят тысяч за вашу прекрасную кожу.

Грубо потянув ее за копну волос, он заставил ее приподняться над кроватью и, не обращая внимания на дрожь ее тела, кончил несколькими сильными движениями в ее раскаленную и пульсирующую промежность. Он закрыл глаза и откинул голову назад, наслаждаясь моментом. Лицо девушки выражало странное сочетание блаженства и стыда.

Все это выглядело животно, безумно, грязно и сладостно до греха. Кристина огляделась по сторонам в растерянности, словно забыла, где находится. На слабых ногах она подошла к постели, села на край и утомленно откинулась назад. Она развязала тугие джинсы и начала ласкать себя скользящими пальцами в промокших трусиках. Может быть, она сошла с ума, если дошла до такого... Ее пальчики бесцельно скользили по болезненно возбужденному клитору, ее тело изгибалось, глаза закрывались, погружаясь в паутину обрывочных воспоминаний и фантазий. Иногда она мельком глядела на экран, не прекращая ласкать себя и едва осознавая, что происходит на видео, которое не было поставлено на паузу. Среди бурного потока ощущений и образов проскальзывали неистовые сцены...

Луки и Матвея над незнакомой Кристине прекрасной нимфой Эрной. Насколько близка она сама была к подобному, отдавшись воле этих двух демонов? И почему то, что происходило между ними, так отличалось от того, что она видела теперь в этой ужасной записи? Закрыв глаза и извиваясь на постели, Кристина часто задышала, завершая почти онемевшими от усталости пальчиками приносящее облегчение и блаженство безнравственное действо. Сама не зная зачем, она коснулась влажной рукой своих губ, разгоряченных и пересохших, и медленно их облизала. Немного придя в себя, она села на постели и снова глянула на экран: цепи, ремни, сплетающиеся тела, кровь, стоны, вульгарные окрики, нецензурные комментарии... В руках Луки уже был не конкурный хлыст, а шамберьер для выездки, оставляющий на теле жертвы небольшие, но отчетливые кровоподтеки. Кристина невольно закинула вверх голову, вдруг обратив внимание на небольшие металлические полукольца, торчащие из потолка вдоль серебристой витой рамы зеркала.

— Пожалуйста, больше не надо...  — жалобно простонала Эрна из динамиков.

— Лука,  — настойчиво позвал Матвей,  — Лука, остановись...

Кристина схватила пульт и заставила умолкнуть динамики и потухнуть экран.

С первого этажа до нее вдруг донесся мелодичный звонок в дверь. Раздался какой-то шум, голоса, шаги, словно прихожую разом наполнило несколько человек. Она подскочила с кровати, с ужасом окидывая взглядом разбросанные по постели вещи. В какой-то момент ей показалось, что она сейчас потеряет сознание от переполняющего ее панического страха. Почти не ощущая собственного тела, она бросилась запихивать в ящики тумбочки все их вынутое содержимое, прекрасно при этом осознавая, что понятия не имеет, как все это лежало в них до ее вмешательства. Плевать! Плевать. Не может быть, чтобы они так уж тщательно следили за всем! Когда все было разложено по местам, Кристина вынула диск из плеера, убрала его на место и, прежде чем закрыть шкаф, заглянула в картонную коробку на нижней полке: кожаные плетки, бичи, хлысты, хрен знает что еще... скотч, какие-то тонкие металлические стержни; охотничий нож в красивых ножнах с чеканкой, украшенный полудрагоценными камнями; армейский нож с кровожадным черным лезвием... Двухлитровая на треть опустевшая бутыль из-под Aqua Minerale с самодельной наклейкой «спирт»,... перекись водорода... Заглотнув ртом как можно больше воздуха, Кристина заставила себя задержать дыхание и медленно выдохнуть. К черту все... Надо срочно поговорить с папой... Она заперла шкаф, нырнула под стол и поместила ключ на прежнее место. Вся дрожа, она обвела комнату критическим взглядом и потихоньку выглянула из-за слегка приоткрытой двери в холл второго этажа. Медленно выскользнув наружу, она подошла к периллам лестницы, глядя вниз. У входной двери стоял Владимир, уже знакомая Кристине работница по хозяйству и двое мужчин в одинаковых бейсболках. У их ног стояли сумки и картонные коробки, и с ними, кажется, расплачивались за доставку. На Кристину никто не обращал внимания. Она нетерпеливо дождалась, пока холл снова опустеет, и спустилась вниз, чувствуя себя опустошенной и какой-то потерянной после недавнего потрясения.

Без цели блуждая по дому в каком-то состоянии пустоты, молодая женщина уселась в свое любимое кресло в гостиной и нашла на журнальном столике оставленный ею том Гете. Она взяла его без особого энтузиазма и все же начала читать "Страдания юного Вертера", не останавливаясь до конца. Она точно знала, что раньше заплакала бы, прочитав что-то подобное. Сейчас она лишь подумала: "Какой дурак!" и просидела, задумчиво уставившись в одну точку, пока не услышала шум возле входной двери, настойчивый звонок и голоса отца, Ларисы и кого-то из слуг. Она медленно подошла к зеркалу, вздохнула, измерила себя холодным оценивающим взглядом и заставила себя изобразить напряженную улыбку, а затем высокомерную улыбку, а потом искреннюю и нежную. Именно то, что нужно.

• • •

Отец показался ей довольным. Ей так хотелось поговорить с ним наедине... не то чтобы они часто откровенно разговаривали, но ведь раньше она была ребенком... Сейчас она больше всего хотела спросить его, действительно ли он счастлив, и заключил ли он контракт...

— Кристина, что с тобой? — с энтузиазмом нарезая себе кусок сочного стейка, спросил отец. Они уже трое давно переехали из прихожей в столовую, объединенную с кухней, где был накрыт обильный ужин. Она уже знала почти все подробности субботнего мероприятия, которое явно превратилось в нечто большее, чем скромный семейный праздник, каким оно изначально задумывалось.

— Я? Просто прочитала грустную книгу...

— Такая погода чудесная, а ты взаперти сидишь, весь день книжки читаешь,  — в голосе Ларисы слышался упрек и едва уловимая ирония.

— Я люблю книги...

— Умница моя! Не трогай девчонку, Ларис. Пусть учится. Она далеко пойдет.

Кристине стало как-то не по себе. У нее и так никакого аппетита не было, а от похвалы отца ей словно петля придушила горло.

— Она ж у меня самостоятельная какая! Без матери фактически со всем справляется давно. Готовит — пальчики оближешь! Еще и мне иной раз рубашки гладит.

— Ой, ну, хватит, пап! Пару раз погладила — тоже мне событие!  — все больше раздражаясь, возмутилась Кристина, вся вдруг напрягшись.

— Чего ж скрывать? Что умница, то умница!

— Пап, можно я пойду к себе?  — вдруг вскочила с места она, практически не притронувшись к еде.

— Да что с тобой такое?

— Ничего, пап. Правда. Просто настроение плохое... Не хочу и вам его портить. Через два дня ваша свадьба.

— Да разве можно из-за глупых книжек так себя мучить?

— Гете не глупые книжки писал,  — вдруг возразила Кристина, сама зная, что болтает совершенно лишнее, потому что ни папа, ни Лариса подобных ее идей никак разделить не могли.

— Ладно, ладно... Гете, пожалуй, не глупые,  — примирительно согласился отец, растерянно улыбаясь, но потом вдруг крикнул ей вслед, когда она уже была в дверном проеме кухни,  — Да! Я ж совсем забыл тебе сказать! Завтра Игорь твой приезжает! Пораньше, как ты и хотела. Вроде, отпросился он там как-то со своих занятий. Так что успеете отрепетировать!

Кристина 

остановилась, взявшись одной рукой за дверной косяк, внимательно вслушиваясь в слова отца и пытаясь проанализировать, хорошей для нее была эта новость или безразличной. Пожалуй, это даже на руку. Ей давно надо на что-нибудь переключиться.

— Прекрасно! — повернулась она через плечо, заставляя себя улыбнуться, — Я ему позвоню, узнаю, когда его поезд и где он остановится.

Когда фигура Кристины скрылась в коридоре, Петр Данилович беспокойно откинулся на стуле, отложив приборы для еды.

— Что-то с ней не так, по-моему, в последнее время...

— Хочешь, я поговорю с ней?

— Ни в коем случае! — чуть ли не испуганно замахал рукой Петр Данилович, — У нее характер как у меня. Очень независимая. Критикам не дает. И тебя к себе не подпустит. Она еще не примирилась. Вижу я...

— Мне казалось, мы нашли общий язык... — немного обиженно бросила Лариса Павловна.

— Ох, это маловероятно... Скрытная она - не привыкла делиться своими мыслями с кем-либо. Так что лучше не строй иллюзий, Лар. Знаешь, я очень благодарен тебе за терпение. Она сначала была против, устраивала такие скандалы... Но потом ты все-таки смогла ее впечатлить.

— Рада стараться, — Лариса поднялась со своего места с улыбкой, обняла мужа сзади за плечи и поцеловала в шею, — С Кристиной было меньше проблем, чем с моими бунтарями. Каждый день как битва не на жизнь, а насмерть, — она вздохнула, — Пойдем спать.

— Я заскочу к Кристине на пару минут, — озабоченно ответил Петр Данилович, отстраненно похлопав жену по руке.

• • •

Оказавшись под защитой стен своей спальни, Кристина наконец вспомнила про свой ноутбук. Она включила его и задумчиво просмотрела папку "Входящие" в своей электронной почте: несколько писем от подруг и одно от Игоря. Он всегда был эмоционален и многословен при обсуждении танцев. Даже сейчас его длинные рассуждения и описания вызвали у Кристины искреннюю улыбку. По крайней мере, насчет выступления на свадьбе можно не беспокоиться - на Игоря можно полностью рассчитывать. Единственное, что ее смущало, это его излишняя разговорчивость и впечатлительность. Иногда после проведенного с ним времени можно было поумнеть, но зато он точно не будет приставать к Кристине, что значит, что с ним будет спокойно и безопасно. Просто придется проявить терпение в следующем разговоре на тему "Почему девушек так сложно понять?" или "Всех ли девушек интересуют только деньги?". Кристина снова рассмеялась и уже готовилась к развернутым ответам на все эти наивные романтические представления, когда в комнату вдруг постучали и потянули за ручку. Сердце...

Кристины шевельнулось где-то в животе.

— Кто там?

— Ты чего запираешься?  — послышался суровый тон отца.

— Пап... Иду!  — с радостным облегчением крикнула она и подбежала к двери.

— Что за повышенные меры безопасности?  — с легкой иронией в голосе поинтересовался папа.

— Ну, знаешь... Мы все-таки не у себя дома...

— Смотрю ты вдруг повеселела... Я-то спешил спасать тебя от подростковой депрессии...

Кристина невольно рассмеялась. Редко когда удавалось видеть папу таким беззаботным и веселым.

— Иной раз пока тебя дождешься, уже в пору вешаться,  — упрекнула она его со снисходительной улыбкой.

— И то правда...  — всерьез тяжко вздохнул он, оглядел ее комнату и направился к креслу.

— Ну, рассказывай!  — усевшись, начал он.

— О чем это еще?  — изобразила полное недоумение Кристина, вернувшись на свое место за письменным столом и развернувшись к отцу полубоком.

— О том, что с тобой творится в последнее время...

Кристина картинно ... закатила глаза, хотя все внутренности у нее сковало льдом.

— О Гете что ли пришел поговорить?  — съехидничала она.

— Нет. О тебе. Давно не видел тебя такой нервной.

— Все от безделия, пап. Честно. Мне тут ужасно скучно... Пока вас не было, я по городу гуляла, а теперь настроения нет... Заняться здесь нечем... Ну, или не могу себя заставить взяться за какое-нибудь дело...

— У тебя все документы для Австрии готовы?

— Конечно. Давно. Не беспокойся. Правда. Все будет нормально... А можно лучше я тебя спрошу?

— Конечно...

— Пап, ты Ларису любишь?

— Кристин...

— Что произошло?

— Я понимаю, что для тебя эта тема...

— Нет, папа! Я о другом говорю! Я действительно хочу спросить у тебя!

— Почему ты так сомневаешься, если мы уже обсуждали это с ней настолько подробно?

— Ты прав. Извини,  — Кристина смущенно ответила и отвернулась к своему ноутбуку,  — Я хотела ответить на пару писем и позвонить Игорю... Просто чтобы разнообразить день...

— Послушай... Никто не задел тебя?

— Меня?! Кто мог?  — настороженно возразила Кристина.

— Ну, я не знаю... Например, Лука или Матвей...

У Кристины внутри все перевернулось. Она буквально ощутила, как кровь уходит из ее лица, а ее тело наполняется слабостью перед потерей сознания. Счастливо, что она стояла спиной к отцу! Благодаря этому у нее было несколько секунд на то, чтобы восстановить контроль над собой и повернуться, изображая полное непонимание и беззаботность.

— Что? Я почти не общалась с ними... Они всегда на работе заняты.

— Если честно, они мне не нравятся. Оба,  — отец заявил категорично.

Кристина удивленно выпучила глаза и смущенно пожала плечами, надеясь, что это выглядело достаточно убедительно, так как шутки с отцом были трудными.

— Не связывайся с ними особо. Согласна?

— А... Почему?  — она быстро изобразила хитрое любопытство и улыбнулась.

— Просто так.

— Понятно. Именно так, господин прокурор!  — она подняла руку в рыцарском жесте и подарила отцу яркую улыбку, зная, что она способна отвлечь его от любых серьезных претензий к ее актерскому мастерству,  — А кстати, можно мне задать тебе один личный вопрос? Это довольно интимный вопрос

вообще-то...

— Я весь внимание...

— Ты ведь... заключил брачный контракт?

Петр Данилович как-то подозрительно долго смотрел на дочь, сузив глаза. Кристина почувствовала себя еще хуже, чем за все эти последние безумные дни вместе взятые.

— А как ты сама думаешь?  — наконец строго поинтересовался он.

— Надеюсь, заключил! Я бы заключила!  — тут же выдала Кристина, готовая ко всему.

Отец ехидно усмехнулся.

— Ты точно не хочешь заняться юриспруденцией?

— Точно!  — с деланным отвращением решительно заявила Кристина.

— А жаль... Далеко бы пошла с твоим прагматизмом в семнадцать-то лет.

Кристина самодовольно улыбнулась, но отец быстро прервал ее веселость, резко сменив тон с беспечного на нарочито серьезный.

— Знаешь, я все-таки хочу тебя попросить... Будь добра, больше не упоминать имя Ларисы в неуважительном тоне и контексте.

— Да я вовсе не...

— Все. Давай закончим уже эту тему. Я довольно долго был с тобой терпелив.

Кристина возмущенно открыла было рот, чтобы снова что-то возразить, но отец встал, явно давая понять, что разговор окончен.

— Рад, что с тобой все в порядке. Надеюсь, что это правда.

Он поспешно вышел из комнаты, бросив на нее последний суровый взгляд уже из холла. Когда дверь за ним закрылась, Кристина, чувствуя себя совершенно обессиленной, закинула назад голову и закрыла глаза. Боже, о чем она только думала, когда хотела рассказать ему всю правду про Матвея и Луку?! Видно, ее разум совсем помутился, если она забыла, что из себя представляет ее отец. Опомнившись вдруг, она поспешно встала и снова заперла к себе дверь. Она прижалась к ее холодной поверхности пылающим лбом и почти беззвучно прошептала: «Черт возьми... «.

На следующее утро по необъяснимой случайности вся семья собралась за столом на завтрак. Впервые за долгое время Лука и Матвей пришли вместе, когда Кристина уже сидела за столом со своими родителями. Матвей быстро утащил со своего тарелки свежеиспеченную булочку и, полностью поглощенный ее вкусом, занял место рядом с Кристиной. Для этого ему пришлось обойти стол и миновать другие свободные стулья. Он выглядел жизнерадостным, отдохнувшим и полным энергии. Сразу же он начал разговор с Петром Даниловичем и попросил Луку приготовить ему чашку капучино сливками и сахаром. Лука, наоборот, был молчаливым и задумчивым. Он приготовил кофе для Матвея, поставил его перед ним и вернулся к барной стойке со своим привычным двойным эспрессо, играя роль наблюдателя.

Кристина испытывала смешанные чувства, понимая, что оба парня вытесняют ее из равновесия и заставляют ее реагировать неадекватно, даже больше, чем вчера на ужине. Злость на них, на себя, обида, страх и страсть перемешались в ее восприимчивой душе, заставляя ее краснеть и отвлеченно смотреть в свою тарелку, почти не поднимая глаз. К счастью, Матвей управился с атмосферой за столом и Кристина почувствовала облегчение, замечая лояльность отца к нему, который поддерживал шутки и разговоры на общие темы. Она начала успокаиваться, так как никто особо не обращал на нее внимания. Но вдруг она ощутила пристальный взгляд на себе. Подняв глаза, она заметила через плечо Ларисы темные глаза Луки, направленные прямо на неё. Он улыбнулся ей скрытно и мгновенно закрыл свою порочную улыбку чашкой кофе.

— Кристиночка, а почему бы тебе сегодня не съездить за компанию с Лукой в эту фирму, которая будет декорировать ресторан цветами?  — вдруг как бы между прочим деликатно предложила Лариса, а Кристина чуть не подпрыгнула на месте, услышав свое имя.

— А... что за фирма?  — рассеянно пробормотала она, заправляя за пылающее ушко выпавшую из хвостика волнистую светлую прядь волос.

— Э... Флора-дизайн... или экспресс... Что-то в этом духе... В общем, не важно. У Луки есть координаты. Он как раз собирается заскочить туда перед работой. Они хотят еще один авансовый платеж, так как заказ слишком большой. А ты заодно развеешься,  — довольно улыбалась Лариса, изучая до полусмерти смущенную девушку чуть ли не с ног до головы и явно войдя в раж от собственной изобретательности,  — Все лучше, чем дома сидеть. К тому же оценишь мой выбор. Тебе же любопытно все увидеть заранее? Если вдруг захочешь внести какие-нибудь изменения в цветочные композиции, мне будет только приятно...

Кристина на миг потеряла дар речи, не зная, что на это и сказать, хотя в общем-то сказать ей было что. Она открыла было рот, как вдруг почувствовала, что под столом ее обнаженного колена нежно касается затянутое в джинсу колено Матвея. Вопрос Ларисы повис в воздухе, но она, очевидно, посчитала молчание знаком согласия, поэтому начала что-то обсуждать с мужем. Матвей сидел, вольготно откинувшись на стуле во главе стола и раскинув в стороны ноги. Слегка покачивая одной ногой под длинной плотной скатертью, он стал поглаживать ножку пылающей от стыда девушки. Она неловко от него увернулась и вдруг почувствовала страшную злость. Интересно, чего же ожидает от нее в данной ситуации отец? Что она ублажит его драгоценную Ларису, бросившись исполнять ее просьбу, или что она предпочтет держаться подальше от Луки?

— Лариса, простите... У меня сегодня весь день будет занят,  — тихо, но решительно ответила она наконец,  — Папа, я связалась с Игорем. Он приедет в Питер в 11. Мы решили пойти погулять... и может быть заглянуть в ресторан, чтобы там несколько раз исполнить танец на паркете.

Лариса немного смущенно кивнула. Отец безразлично пожал плечами, словно еще сердился после прошлого дня. Он почти игнорировал ее сегодня.

— Ты умеешь танцевать?  — с радостным энтузиазмом поинтересовался Матвей, не обращая внимания на то, что Кристина отодвинулась на край стула, уходя от его скрытых прикосновений.

— Я занимаюсь бальными танцами с детства...

— Я тоже занимался ими раньше, правда оставил пару лет назад.

— Кстати, у тебя отлично получается!  — вдруг со знанием дела заявила Лариса,  — Жаль, что бросил!

— Как будто ты когда-то видела, как я танцую,  — небрежно ответил Матвей.

— Ты сам не хотел, чтобы я приходила на твои выступления, но видеозаписи я видела.

Матвей был раздражен замечанием матери, но все же решил не реагировать резко и снова обратился к Кристине.

— Подвезу тебя куда-нибудь?

— Нет... Нет, спасибо! Я хочу прогуляться,  — быстро ответила она, испытывая сильное желание покинуть эту напряженную атмосферу. Она нервно посмотрела на свои тонкие золотые часы на запястье. Было еще очень рано, но провести еще хоть немного времени в этом доме и в этой компании стало для нее невыносимым,  — Папа, мне пора уходить,  — почему-то ощущая себя виноватой, объяснила она вскакивая.

— Иди, конечно, раз договорилась,  — неопределенным тоном сказал он, грузно облокачиваясь руками о стол и вздыхая. Иногда отец жутко ее бесил, когда невозможно было понять, что он думает и в каком он настроении. Она поспешно выскользнула из-за стола, и, неловко пролепетав «Всем пока! », мимо Луки прошмыгнула в холл и наверх по лестнице в свою комнату. Там Кристина бросила на себя взгляд в зеркало, переобулась в сандалии, распустила волосы, нацепила на руки многочисленные тонкие браслеты, а в уши вдела крупные серебристые колечки. Дополнив общую картину темными очками, которые она пока что навесила на вырез свободного тонкого белого топа, ниспадающего на коротенькие облегающие шорты, девушка тихонько выглянула из комнаты, оглядела пустой холл и, разумно сторонясь дверей во все прочие помещения, чуть ли не на цыпочках пробралась к выходу. Почти бегом она пересекла подъездную аллею к дому, украшенную многочисленными клумбами, протиснулась в щель едва успевшей открыться кованой калитки и, только оказавшись на улице, облегченно выдохнула.

Не успела она пройти и двух десятков шагов, как сзади ее вдруг кто-то окликнул по имени. Она узнала этот голос, но, все же, когда обернувшись увидела Луку, даже не успела сразу по-настоящему испугаться. Она остановилась, растерянно уцепившись обеими руками за сумочку, словно в ней было спасение, а он медленно приблизился, по деловому сунув одну руку в карман брюк. Его улыбающиеся глаза буквально плавили ее волю, жадно лаская губы, плечи, шею, трогательно выступающие ключицы с ямочкой посередине и взволнованно вздымающиеся под почти неосязаемой тканью топа и тоненьким лифчиком груди.

— Я хотел что-то подарить тебе, — сказал он неожиданно, вытащил из кармана пиджака маленькую коробочку для ювелирных изделий и раскрыл ее перед Кристиной, немного наклонив голову в сторону и с любопытством смотря ей в лицо, ожидая реакции.

— Очень... красивые... — прошептала она, уставившись на прекрасные золотые серьги с топазами, ограненными в форме сердец и украшенными тонкими фианитами по краям. Она некоторое время рассматривала подарок, несколько озадаченная, а затем всё же тихо добавила: — Но я... я не могу их принять.

— Почему? — спросил Лука с раздражением в глазах.

— Я не твоя девушка, не твоя невеста... Что этот подарок значит? Это оплата за услуги?

— Какие глупости! — отрезал он сухо, скрестив брови. — Мужчины дарят красивым женщинам подарки по любому случаю.

— Мне не нравится наш случай.

— Ты так странно всё воспринимаешь...

— Не более странно, чем ты, — упрямо сказала она, отвернувшись.

Лука схватил ее за руку и резко повернул к себе.

— Чего ты хочешь от меня?

— Я? — она высвободила свою руку и прищурилась, словно ошеломленная. — Ничего!

Он на несколько мгновений пристально посмотрел на ее глаза, в которых вдруг злобно сверкала голубая ярость, а затем протянул руку и потрогал ее пышные блондинистые локоны, раскидавшиеся вокруг очаровательного лица. Она отстранилась, пытаясь продемонстрировать свое неприятие, но попала в его безжалостные объятия. Его одна рука крепко обхватила ее талию, а другая проникла сзади под короткий шорты, слегка приподнимая упругую попку. Казалось, что под его пальцами на ее коже распускаются бесстыдные бутоны страсти, а их жадные побеги проникают в самые сокровенные уголки ее возбужденного тела. Руки девушки непроизвольно обвили его шею, пальцы запутались в его густых черных волосах, всегда так аккуратно уложенных, и привели их в полный беспорядок. Их губы соединились, но то, что происходило между ними, даже нельзя было назвать поцелуем. Это была жадная, неутолимая схватка мужского и женского начал, лишившихся рассудка при встрече друг с другом.

Из окон особняка густым рядом благородных елей было невозможно увидеть происходящие внутри события. Эти деревья были высажены специально, чтобы обеспечить конфиденциальность жильцов. Но на этот раз эта зеленая стена не оказалась надежной защитой, потому что из калитки на улицу, с идеальной прической, вышла Лариса. Она огляделась по сторонам и вдруг замерла, словно каменная статуя, от изумления. Ее замешательство продолжалось всего несколько мгновений, после чего она быстро отступила назад и вытащила мобильный телефон. Снова заглянув наружу, дрожащей рукой она сделала несколько фотографий увиденного.

(Продолжение следует)