Февраль — отстой. Автобус

"Привет, я Марк. Не хотите ли потанцевать?" — Он стоял за левым плечом Линды, протягивая ей руку.

Я почувствовал, как Линда ахнула, когда отпустила мою руку, как будто это была горячая картошка. Я ошарашенно наблюдал, как она повернулась ко мне спиной, протянула Марку правую руку (она почти исчезла в его большой лапе) и грациозно поднялась со стула.

"Эй, чувак, теперь мои чувства задеты. Я думал, она танцует только с тобой сегодня вечером" — Дэйв улыбнулся, подкалывая меня.

"Да, я тоже так подумал",  — проворчал я.

"Расслабься, Джим. Это просто танец",  — Джейн пыталась успокоить меня. Я пытался поверить ей, но не мог избавиться от дурного предчувствия по этому поводу.

Группа сыграла пару быстрых песен, и весь наш стол наблюдал, как они танцуют. Как и все остальные в комнате. Марк был хорош, намного лучше, чем я, и Линда явно наслаждалась собой. Её партнер и её платье сочетались, чтобы показать её в совершенстве.

"Разве они не великолепно смотрятся вместе? Давай, Джим, присоединимся к ним",  — пригласила Ди, явно пытаясь отвлечь меня.

"Спасибо, но нет".

Следующая песня была медленной. Я наблюдал, как Линда тает в его объятиях, идеально вписываясь в них, как будто ей там самое место. В этом он тоже был хорош. Бьюсь об заклад, много практики, кисло подумал я про себя. Марк что-то сказал Линде; она мило улыбнулась в ответ. Он не делал ничего такого, против чего я мог бы законно возражать. Он танцевал не ближе к ней, чем я танцевал с Ди или Джейн; его руки не двигались там, где они не должны были.

Еще одна медленная песня, на этот раз баллада. Я видел, как лидер группы наблюдает за моей женой и её партнером, принимая от них его сигналы. Марк улыбался, держа Линду на руках; он явно был доволен тем, что происходило. Я видел достаточно. Я поднялся со стула и почувствовал руку Джейн на своей руке.

"Подожди, Джим. Дай ей это. Не разрушай это для нее".

Я высвободил руку, а затем посмотрел на лицо Линды. Она явно хотела быть именно там, где была, и нигде больше. Она не хотела никакого вмешательства с моей стороны. Я откинулся на спинку стула. Наконец песня закончилась. Марк кивнул лидеру группы, и тот заиграл более быструю песню. Они с Линдой покинули танцпол, улыбаясь друг другу, но не прикасаясь друг к другу, даже не держась за руки. Линда одарила его последней ослепительной улыбкой и повернулась к нашему столику, а Марк повернулся к своему.

Разница между лучшей улыбкой женщины и её второй лучшей улыбкой невелика. Если вы хорошо не знаете эту женщину, вы, вероятно, вообще этого не заметите. Когда Линда приблизилась к нашему столику и наши глаза встретились, её лучшая улыбка превратилась во вторую лучшую. Тогда я понял, что у нас возникла проблема.

"Я продолжаю говорить тебе, что ты самая привлекательная женщина здесь",  — прошептал я ей на ухо, усаживая её. Я потянулся к её руке 

и взял её обеими своими. "Не пора ли перенести следующий танец обратно в нашу комнату?"

На какое-то мгновение я мог бы поклясться, что Линда испугалась. Её глаза расширились, и я почувствовал, как дрожит её рука. Однако она быстро воспользовалась моментом и отвела от меня взгляд через стол.

"Извините, ребята, мне просто нужно сходить в туалет прямо сейчас. Линда, пойдешь со мной?" — Голос Ди был громко слышен за нашим столом. Я был слишком занят, чтобы задаваться вопросом, зачем ей понадобилось транслировать это на весь зал. Линда посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

"Прости, Джим. Мне тоже не помешает немного освежиться" — Она встала и ушла, не ответив на мой вопрос. Конечно, разговор сразу же зашел о том, почему ни одна женщина, которая гуляет с группой, не может пойти в туалет одна. Я только начал задаваться вопросом, почему мои друзья так усердно работают, чтобы поддержать разговор на эту тему, как вернулась Ди. Одна.

"Где Линда? С ней все в порядке?" — Я практически кричал.

"Расслабься, Джим,  — сказала Ди, улыбаясь.  — С Линдой все в порядке, ей просто нужно чем-то заняться. Тебе не нужно беспокоиться о ней. Она взрослая женщина, ты же знаешь". После чего мои друзья начали дразнить меня по поводу того, как сильно я беспокоюсь о Линде. Это правда, я так и делал; она беспокоилась обо мне точно так же. Я терпел это около пяти минут, и когда Линда все ещё не вернулась, с меня было достаточно. Я встал и направился к бару, прихватив с собой пустую тарелку в качестве предлога. Я подошел к одной из женщин-барменов.

"Извините, но моя жена ушла в туалет около пятнадцати минут назад и до сих пор не вышла. Она никогда так долго не задерживается. Не могли бы вы, пожалуйста, пойти или послать кого-нибудь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке?"

Бармен с сомнением посмотрела на меня. Тарелка в моей руке навела меня на мысль.

"Крылышки великолепны, и она любит острую пищу, но время от времени у нее возникает реакция. На самом деле, я просто хочу знать, что с ней все в порядке. Её зовут Линда. Вот, позвольте мне показать вам её фотографию" — Я поставил тарелку и открыл фотографию Линды на своем телефоне. Бармен уже начала проявлять некоторое сочувствие, когда у моего локтя раздался голос.

"С ней все в порядке, тебе не нужно её проверять — Ди обращалась к бармену.  — Все в порядке. Я позабочусь об этом" Она положила на стойку пятерку. Я удивился, почему барменша посмотрела на меня с чем-то похожим на сочувствие, когда клала деньги в карман.

"Что... почему... но она ходила туда с тобой? Потому что ты попросил ее?" — Я был совершенно сбит с толку.

"Джим, её нет в туалете. Она покинула клуб".

"Ушла? Без меня? Почему? В чем дело? Почему она мне не сказала? Куда она делась? С ней все в порядке?" — Я все ещё не понимал этого.

"Давай 

пройдем в конец бара, где есть немного уединения" — Я просто пошел туда, куда меня потащила Ди. В темном углу в конце бара было тише. Ди посмотрела мне в глаза.

"Джим, Линда любит тебя. Она любит тебя и детей больше всего на свете, и всегда будет любить, и ты это знаешь. Но она проведет сегодняшний вечер с Марком".

Я стоял там с открытым ртом, выглядя глупо, когда мой мир рухнул. Картинки бешено проносились в моей голове, или в том, что от нее осталось. Линда на верхней площадке лестницы в своем красивом синем платье. Линда за ужином. Линда в клубе. Линда, когда мы кормили друг друга крылышками. Линда в объятиях Мудака. Мой гнев усилился.

•  •  •

"Итак, в тот, который должен был стать особенным вечером, когда мы праздновали День святого Валентина, когда я снял нам номер в отеле, чтобы отпраздновать нашу любовь, моя ЛЮБЯЩАЯ ЖЕНА ушла, чтобы трахнуться с другим мужчиной!  — Я чуть не закричал ей в лицо.  — У нее даже не хватило порядочности посмотреть мне в глаза и сказать, что она уходит от меня".

"Джим, Линда не оставит тебя...".

"Тогда где моя жена, Ди? Ты можешь указать на нее в этой толпе?"

"Джим, тебе нужно успокоиться. Люди начинают пялиться. Будет лучше, если ты примешь это. Ты хороший человек!"

Я встал и отошел от Ди, пока не сделал какую-нибудь глупость, например, не дал ей пощечину. Я был зол, мне было больно, я был опустошен. Когда я возвращался к своему столу, с каждым шагом мне казалось, что у меня отрывают часть души. Когда я подошел к столу, Ди пыталась последовать за мной, но я потянулся за своей курткой. Ди пыталась контролировать ущерб.

"Джим, тебе нужно остановиться. Ты делаешь из этого слишком большое дело. Это только сегодня вечером, и она вернется к тебе завтра. После этого все будет хорошо, вот увидишь".

Я повернулся к Ди: "Ты думаешь, что все будет хорошо. Ты помогла моей жене сбежать с другим мужчиной, если я не ошибаюсь. Тебе ведь не нужно было идти в туалет, не так ли? Твоя роль заключалась в том, чтобы убрать меня с дороги, чтобы моя такая любящая жена могла мне изменить?"

За столом раздался вздох, и на мгновение Ди выглядела смущенной, затем она приняла гордую позу. "Да, Джим, Линда попросила меня сделать это, потому что она знала, что ты не согласишься на её ночь с Марком. Но, Джим, ты должен понять, это чертов Марк Лавальэль!" — Она смягчилась — Линда любит тебя, Джим, но её сбивает с ног удивительный мужчина. Позволь ей провести ночь страсти. Она заслуживает этого! Ты слишком сильно любишь её, чтобы позволить этому навредить вам двоим".

Подобно вулкану, мои эмоции начали извергаться. "Ты тупая корова, ты явно понятия не имеешь, что такое любовь, и думаешь, что она этого ЗАСЛУЖИВАЕТ. Какого хрена, Ди! Разве я заслужил, чтобы моя жена уже как ДЕСЯТЬ ЛЕТ и мать моих 

ДВУХ ДЕТЕЙ ушла от меня без всякой причины? Я пришел в этот клуб со всеми вами сегодня вечером, чтобы отпраздновать нашу любовь, несмотря на дерьмовый месяц. Я планировал забрать свою жену в номер отеля, зарезервированный для нас двоих, и заниматься с ней любовью всю ночь. Так скажи мне, Ди, мой дорогой, верный друг, заслуживаю ли я того, чтобы меня так обсирали?"

Она просто стояла. Я повернулся обратно к столу.

"Итак, что вы все об этом думаете?"

Каждый из них отвел глаза. Они знали, что она ушла с Марком.

Никто не знал, что сказать, пока Дэйв не заговорил: "Джим, ты будешь в порядке?". Ди села рядом с ним, просто уставившись на меня.

" Нет, нет, это не так. В ночь, которая должна была быть ночью празднования, подтверждения нашей любви, меня сделали безвольным рогоносцем, и твоя жена помогла этому случиться".

"Джим,  — заговорила Джейн,  — неужели ты не видишь, как пройти через это? Я имею в виду вас с Линдой, а как же дети?"

"Вот именно, Джейн,  — огрызнулся я.  — Я не делал ничего, кроме любви к своей жене. Так что, когда вы все мешали мне помешать ей танцевать с этим мудаком, я любил её. Я любил её до тех пор, пока она не ушла от него под руку, чтобы пойти и трахнуть его в нашу ночь, не его, не её, а нашу — и Линды и меня. Так как ты думаешь, что я сейчас чувствую? Как, по-твоему, отреагируют мои дети, когда в какой-то момент в будущем узнают, что их мать ушла от отца на ночь, чтобы трахнуться с другим мужчиной в ночь, посвященную их родителям?"

Я посмотрел на каждого из них, а затем остановил свой взгляд на Ди, свирепо глядя на нее. Конечно, Ди не могла смотреть на меня.

"И я уверен, что, конечно, сейчас она думает о том, как сильно она любит своих детей. Итак, скажи мне, Джейн, если бы этот урод выбрал тебя, ты бы пошла с ним и думала о своих детях, беспокоилась бы о том, что думает Фил?"

Джейн пробормотала: "Джим, это было бы совсем не так" — Она избегала смотреть на своего мужа, сообщение отправлено.

Затем Джейн попыталась пристально посмотреть на меня снизу вверх. "Слушай, а что, если бы все было наоборот? Что, если бы сегодня вечером здесь была фанатичная модель, и она захотела потанцевать с тобой, а затем предложила провести с тобой ночь? Можешь ли вы честно сказать, что не поддался бы искушению? Ты бы ей отказал?" — Джейн всегда была материнской фигурой в группе, стараясь быть мудрой и всегда смотреть на ангелов.

"Назови человека, который не поддался бы искушению",  — ответил я. Джейн и Ди откинулись назад и улыбнулись. Я продолжал.  — Но, конечно, я бы ей отказал. Я ЖЕНАТ! И сегодняшний вечер должен был быть посвящен утверждению любви, а не разрыву её на части". Я ответил так, что ни один из них, теперь 

даже Джейн, не мог встретиться со мной взглядом.

"Знаете что, я, очевидно, никого из вас не знаю" — Я вытащил бумажник и бросил двадцатку на стол.  — Это оплатит мой счет. Я думаю, вы все можете заплатить за шлюху, с которой я пришел сюда сегодня вечером". Я повернулся и вышел из клуба.

У двери вышибала бросил на меня взгляд. "С тобой все будет в порядке, чувак?"

Я впился в него взглядом; он знал. Я мог бы догадаться, что это случалось и раньше. "Нет",  — и я продолжил идти, игнорируя его слова.

На улице было холодно, и мой гнев немного остыл по дороге обратно в отель. Но под яростью я чувствовал глубокое чувство потери. Моя лучшая подруга только что ушла, не оглянувшись, не имея ничего, кроме желания, чтобы кто-нибудь помешал мне последовать за ней. Я задавался вопросом, почувствует ли Линда когда-нибудь эту боль, или ей вообще все равно. Она была моей любовью, моим лучшим другом, моим спутником жизни, а она ушла сегодня вечером, не сказав ни слова, как будто я был никем. Это не была деловая поездка вдали от меня или пьяная вечеринка. Я был рядом с ней, она только что держалась со мной за руки и целовала меня, а потом бросила.

Я шел по вестибюлю отеля "Мэддисон" в оцепенении, погруженный в собственные мысли. Я поднялся на лифте на наш этаж и достал свою карточку номера. Я собирался захватить свою сумку, ну, сумку с моими и Линды вещами, включая новое сексуальное белье, которое она купила и хотела мне показать. Я бы просто взял сумку и ушел. Как раз в тот момент, когда я собирался открыть дверь, я услышал шум. Это один из тех звуков, которые вы слышите в порыве страсти, и я узнал этот голос. Это был звук стона моей жены. Она была в разгаре оргазма в гостиничном номере, который я забронировал специально для нашей романтической ночи без детей.

Линда привела Марка в наш гостиничный номер.

Я простоял там, наверное, минут пять, пока не подошел один из сотрудников. "Сэр, вы в порядке?" — спросил парень, выбивая меня из моего состояния.

"Все продолжают спрашивать меня об этом сегодня вечером, нет, это не так. Там прямо сейчас моя жена трахается с другим мужчиной".

Он сглотнул. "Вы же не собираетесь сделать какую-нибудь глупость, не так ли, сэр?" — спросил он.

Я посмотрел на него. Ему, должно быть, было девятнадцать, и у него не было бы ни единого шанса, если бы я начал действовать физически. Я вздохнул.

"Нет, я не собираюсь делать ничего глупого" — Я протянул ему карточку с номером, просто повернулся и ушел.

Когда лифт доставил меня в вестибюль, я был потерян, моему браку пришел конец, я был жалким неудачником, должно быть, так оно и есть, рассуждал я. Моя жена бросила меня, как тонну кирпичей, и привела своего любовника обратно в наш гостиничный номер, чтобы трахнуть его. Слезы потекли по моим 

щекам, и мои ноги застучали по кафельному полу вестибюля отеля. Моё зрение затуманилось от слез, хлынувших из моих глаз, и я уверен, что пока я шел, на меня смотрели не один-два взгляда. Я был побежден и понятия не имел, что делать дальше. В тот момент я был полностью и совершенно равнодушен ко всему, что происходило вокруг меня.

Краем сознания я понимал, что часть, которая все ещё работала,  — это мои дети, Линда не заботилась о них, так что это должен сделать я. Приняв решение, я побрел обратно на улицу, на холод. Я шел, потерявшись в своем личном аду, и ни на что не обращал никакого внимания, когда все вокруг погрузилось во тьму.

•  •  •

Линда

На следующий день я проснулся в гостиничной кровати, чувствуя боль и удовлетворение. Марк трахал меня и с силой скакал на мне, и я должна признать, что мне нравилась каждая секунда этого. У него было точеное тело, его член был огромным, и он знал, как трахаться. За то время, что мы были вместе, у меня, должно быть, была дюжина оргазмов.

Я повернулась и увидела, что рядом со мной лежит Марк. Он все ещё спал, когда я встала и пошла в ванную. Позаботившись о своих утренних потребностях, я посмотрелась в зеркало. У меня было сияние хорошо оттраханной. Мои волосы были в беспорядке, и у меня даже на груди были остатки спермы Марка. Он пытался заставить меня глотать, но я этого не сделала, несмотря на то, что он был силой природы. Он также пытался взять меня за задницу. И снова он получил отпор.

Я включила душ, и горячая вода была приятной, горячая вода смягчила мою скованность от секса с Марком. Я вздохнула. Секс был животным и страстным. Марк увидел то, что хотел, и взял это.

Меня прервал звук открывающейся двери душа и входящего Марка. "Есть место для другого?" — спросил он. Через несколько минут он снова был внутри меня, заставляя меня стонать, доводя меня до очередного оргазма. Потом мы оделись, и он спросил, можем ли мы позавтракать внизу. Я хихикнула, соглашаясь.

За завтраком мы обменялись парой взглядов. Я сидела с Марком Лавальером, так что это имело смысл. Пока мы ели, в комнате много говорили о несчастном случае за пределами отеля прошлой ночью. По-видимому, какой-то парень был сбит гостиничным автобусом. Он был тяжело ранен с многочисленными переломами костей и многочисленными внутренними повреждениями. Было много крови, и свидетели сказали, что он появился в оцепенении, не видя автобуса, когда появился прямо перед движущимся транспортным средством. Никто понятия не имел, кто он такой, но все видели, как он выходил из отеля.

Марк усмехнулся: "Бедняга, он, наверное, из-за того, что его девушка порвала с ним, и слишком сильно плакал". Я тоже засмеялась, но что-то было не так. Меня тошнило, и я не могла избавиться от этого чувства, слушая разговоры об этом бедняге.

После завтрака Марк предложил 

отвезти меня домой, на что я согласилась. Я догадывалась, что мне придется многое сделать для Джима. Я могла понять, что он будет расстроен. Секс с Марком был потрясающим. Я получила от этого огромное удовольствие, но это было одноразовое мероприятие, и хотя оно было замечательным, оно не шло ни в какое сравнение с той любовью, которую дарил мне Джим. Итак, я знала, что мне придется какое-то время проявлять особую любовь к своему мужу.

По дороге домой Марк был дружелюбен; мы разговаривали, и он смеялся: "Линда, у меня много романов на одну ночь, но если ты когда-нибудь захочешь повторить, я буду рад развлечь тебя".

Он высадил меня у дома, и я вытащил свой чемодан за собой, отперла дверь и боком вошла. В доме было холодно и темно.

"Джим? Джим, я дома — Я пыталась говорить как обычно; я не хотела расстраивать Джима ещё больше, чем это было.  — Это я, та же я, что и всегда!" Ответа не последовало. Я побродила по дому и обнаружила, что его нет дома. Угрюмый, после клуба, ведь он бы вернулся домой?

Я позвонила Ди и спросила, знает ли она, где Джим. Она сказала мне, что он взорвался в клубе и ушел. Никто ничего о нем не слышал, сказала она мне пренебрежительным тоном. Затем она сменила тему: "Но, Линда, как это было, провести ночь с Марком Лавальером?" Её голос звучал мечтательно.

Я хихикнула: "Это было здорово, Ди. Он, безусловно, знает толк в женском теле. Я не думаю, что у меня было так много оргазмов со времен моего медового месяца!"

Ди рассмеялась: "Это звучит невероятно, и я должна признать, что я немного завидую. Но тебе придется серьезно подлизываться к Джиму. Когда он уходил прошлой ночью, он был более взбешен, чем любой парень, которого я когда-либо видела".

Я вздохнула: "Я знаю Ди. Как только я найду его, мне нужно будет извиниться и, вероятно, сделать ещё несколько вещей. Я могу себе представить, как он очень сильно расстроен".

"Расстроен,  — фыркнула Ди,  — он был в ярости, но он хороший парень, Линда. Он переживет это. Он любит тебя. Джейн и Фил думают то же самое. Они позвонили сегодня утром, чтобы проверить, как обстоят дела, прежде чем отправиться забирать своих детей".

Линда ахнула: "Дети, Ди, мне нужно идти. У миссис Портер все ещё Эмма и Томми. Надеюсь, Джим с ними".

Я повесила трубку и быстро направилась к дому миссис Портер.

Эмма и Томми крепко обняли меня и показали рисунок, который они делали. Затем, когда я сказала им, чтобы они собирали свои вещи, я спросила миссис Портер.

"Ты ничего не слышала от Джима?" — Я попыталась спросить вежливо, не слишком волнуясь.

Она странно посмотрела на меня: "Нет, дорогая, я думала, это твой особенный вечер, и он будет с тобой?"

Я покраснела. Она заметила это, и её взгляд говорил о многом.

"Линда, ты не сделала ничего глупого, не так ли?" — спросила она тем тоном,  

в котором бабушкин стиль осуждения начал заставлять меня ерзать.

Я пробормотала: "Уф... Конечно нет. Мы с Джимом просто пошли домой разными путями, вот и все".

Я схватила детей и убралась оттуда. Дома дети спросили, как прошел наш вечер. Когда Эмма спросила, где папа, я ответила, что уверена, что он будет дома позже, и отвлекла их попкорном и фильмом, конечно же «Холодное сердце» Диснея.

Я позвонила Джиму на телефон.

"Джим, это я. Я знаю, что ты, скорее всего, расстроен, но где ты? Я волнуюсь, и дети спрашивают о тебе. Пожалуйста, перезвони мне. Я люблю тебя". Последние несколько слов показались мне более пустыми, чем я хотела, когда я повесила трубку. Я чувствовала, что хочу сказать больше, но не знала, как и что. Я села на табуретку на кухне, когда единственная слеза скатилась и упала на скамейку внизу.

Где-то внутри себя я чувствовала, как чувство вины начинает разъедать меня. Что-то было не так. Я знала, что Джим будет расстроен тем, что я ушла и пошла с Марком. Он любил меня, так что, конечно, он будет обеспокоен. Но мне хотелось верить, что с той же любовью он простит меня. Но он так и не забрал детей, а своих детей он никогда не забудет. Я начинала думать, что одна ночь великолепного секса с местной знаменитостью не стоила того, что я начинала чувствовать, и я понятия не имела, где мой муж.

•  •  •

Джим

Я застонал. Я чувствовал себя так, словно меня переехал поезд, все болело и зудело. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, и даже открывать глаза было больно. Последнее, что я помню, это то, как я выходил из отеля, и, несмотря на холод, слезы текли по моему лицу. Я собирался вызвать такси и отправиться домой после того, как обнаружил, что Линда привела этого мудака, ворующего жену, Марка Лавальера, обратно в наш гостиничный номер и трахалась с ним. После этого — ничего.

"Он приходит в себя",  — услышал я чей-то голос. Мне удалось открыть глаза, и я увидел симпатичную светловолосую медсестру, стоящую надо мной.  — Все в порядке, сэр, не волнуйтесь прямо сейчас, вы в больнице после тяжелой аварии. Вы не можете говорить, пока находитесь на вентиляции, так что на данный момент расслабьтесь".

Она спокойно поговорила со мной несколько минут, и я узнал, что её зовут Эллен. Я не мог сделать ничего большего, кроме как двигать глазами и моргать; она улыбалась, когда я пытался общаться. "Не торопитесь. Мы расскажем обо всем в течение следующих нескольких дней. У Вас есть кто-нибудь, с кем нам нужно связаться прямо сейчас?"

Я на минуту задумался, покачал головой, затем кивнул.

"Настолько плохо, да?" — сказала Эллен. Я думаю, что мои глаза все сказали.  — Хорошо, на данный момент, просто расслабьтесь. Через несколько часов мы удалим трубку и получим ваши данные".

Позже пришел врач и удалил трубку, а Эллен накормила меня кусочками льда, пока доктор расспрашивал меня.

"Как Вы 

себя чувствуете?" — спросил он.

"Джим",  — прохрипел я.

"Джим,  — кивнул он,  — Ну, Джим, как ты себя чувствуешь?" — он повторил.

"Как будто меня сбил автобус",  — ответил я.

Он не смог удержаться и рассмеялся. Я вопросительно посмотрел на него: "Извини, Джим, но мне жаль говорить тебе, что тебя сбил автобус",  — он стал серьезным.  — На самом деле тебе очень повезло, что ты остался жив. Обе твои ноги сломаны, как и твоя правая рука. У тебя было серьезное сотрясение мозга, и у тебя разорваны легкие, а также селезенка. Ты чуть не умер по дороге сюда. Если бы скорая помощь была чуть дольше, я не знаю, разговаривали бы мы сейчас". Он тихо закончил.

Мне потребовалась минута, чтобы осознать все это.

"Как долго я был без сознания?"

"Чуть меньше пяти дней, и с учетом серьезности твоих травм, ты пробудешь здесь, по крайней мере, ещё несколько недель, возможно, дольше. Нам нужно убедиться, что твои органы заживут".

Мы поговорили ещё несколько минут, и я лежал там, три моих конечности были в гипсе, а четвертая была привязана, чтобы я не двигался слишком сильно.

Вошла медсестра Эллен с какими-то бланками в руках и расстегнула ремень, удерживающий мою левую руку. Она улыбнулась. "Итак, Джим?  — Я кивнул.  — Хорошо, теперь мне нужно несколько деталей о Вашей страховке, контактах и тому подобном". Она окинула меня критическим взглядом: "И я понимаю, что происходит что-то ещё. Например, у Вас было обручальное кольцо. Вы хотите, чтобы я связалась с вашей женой??" — осторожно спросила она.

"Нет",  — сказал я печально. Она кивнула с чем-то похожим на понимание.

"Тогда кто же?" — спросила она.

"Позвольте мне рассказать вам подробности о моей матери",  — сказал я. Моя мать, Рут, жила примерно в двух часах езды отсюда. Я попросил Эллен связаться с ней, но сказал ей, чтобы она сообщила моей матери, что ей не следует разговаривать с моей женой: "Скажите маме, что это все из-за старого друга из дома. Она знает, что делать".

Эллен улыбнулась: "Поняла. И Джим!  — Я посмотрел на нее.  — С возвращением!"

Мама приехала четыре часа спустя, вихрь беспокойства и активности. Мама была вдовой; мой отец скончался от сердечного приступа несколько лет назад. Тем не менее, она была активна в своем пенсионном сообществе. Я был младшим из троих детей, но у нее была энергия сорокалетнего человека, а не шестидесятичетырехлетнего.

Проявив обычную заботу наседки и выглядя достаточно расстроенной из-за моих травм, она села на стул рядом со мной.

"И что?" — спросила она.

"Да, это так плохо",  — ответила я, имея в виду наше использование семейного кодового слова, чтобы ни с кем не разговаривать.

В течение следующего часа я подробно описывал события февраля, предшествовавшие нашему отложенному вечеру в честь Дня Святого Валентина, как я забронировал номер в "Мэддисоне", как мы ходили в клуб и танцевали. Как Линда ушла с Марком Лавальером, как один из наших "друзей" отвлек меня, чтобы они могли сбежать. Затем, опустошенный предательством Линды, я вернулся в гостиничный номер, чтобы забрать свою 

сумку, и обнаружил, что они занимаются сексом в романтическом уединении, которое я забронировал. В последний раз я рассказал ей, как я неосознанно попал под автобус, идя к своей машине, и оказался здесь.

Моя мать была в ужасе. Я не видел её такой расстроенной с тех пор, как умер папа. Однако это была не просто печаль. Это была ярость. Если это будет продолжаться, она взорвется, а мне было нужно, чтобы она была сосредоточена прямо сейчас.

"Мам, мне нужно, чтобы ты проверила Эмму и Томми. Я понятия не имею, что Линда сделала и где она. Возможно, она даже все ещё с Марком Лавальером, насколько я думаю".

Она вспылила, но немного успокоилась при упоминании о своих внуках: "У тебя получилось, милый. Может, мне привести их сюда, чтобы они навестили тебя?"

"Я бы хотел этого, но не Линду, хорошо?"

"Не волнуйся, эта шлюха и близко не подойдет к моему сыну" — Её глаза вспыхнули. Мне просто стало грустно.

"Мама, я все ещё люблю её, но прямо сейчас..."

Она похлопала меня по руке: "Я знаю, милый, я знаю. И сейчас я злюсь больше, чем когда-либо. Я не могу поверить, что она могла это сделать".

"Я знаю, мама, и, как и ты, я не могу этого понять. Я всегда думал, что мы с Линдой будем вместе навсегда".

Мы сидели и смотрели друг на друга в течение минуты, оба погруженные в свои мысли.

"Ты будешь в порядке в течение нескольких часов, если я пойду и заберу детей?" — спросила она.

Я кивнул, и она, поцеловав меня в макушку, схватила свои вещи и ушла.

Я снова погрузился в мысли о том, что я такого сделал, чтобы моя жена так основательно насрала на меня.

•  •  •

Линда

Раздался звонок в дверь, я побежала и открыла её. Я надеялась, что это может быть Джим. С каждым днем я становилась все более отчаявшейся; с каждой минутой, когда его не было здесь, со мной, я чувствовала себя все хуже, зная, что это моя вина. Я прогнала своего лучшего друга.

В дверях стояла моя свекровь Рут. Но это была не та добрая, нежная Рут, которую я знала. В ней была жесткость, которой я никогда не видела. Я пару раз звонила Рут и спрашивала, не видела ли она Джима. В последний раз, два дня назад, она спросила, что случилось, и все, что я ей сказала, это то, что у нас были разногласия, и я ничего не слышала о нем и пытаюсь его найти.

"Рут, что ты здесь делаешь? Джим..."

ПОЩЕЧИНА!

Раскрытая ладонь Рут коснулась моей щеки твердо и с силой, о которой я никогда не подозревал, что шестидесятичетырехлетняя женщина может обладать.

"Шлюха!" — Моя свекровь почти кричала на меня. Затем она просто ворвалась в дверь, а я стоял там ошеломленная. С той ночи прошло больше недели, а о Джиме до сих пор никто ничего не слышал. Я сходила с ума и даже подала заявление в полицию. Но Рут 

должна была что-то знать. Несмотря на жжение на моем лице, которое, я знаю, я заслужила. Я встряхнулась и ответила: "Рут, я не знаю, что..."

Ее глаза сверкали, а ноздри раздувались, когда она смотрела на меня с полным презрением, даже ненавистью. Я сделала шаг назад. Все шло не очень хорошо. Рут должна знать что-то о том, что произошло.

"Ты точно знаешь, что ты сделала, ты, отвратительная шлюха. Ты бросила моего сына, чтобы пойти трахаться с каким-то другим мужчиной",  — зарычала она на меня.

Я был напугана свирепостью этой женщины и знала, что она права, но, не задумываясь, я перешла к обороне. "Но, Рут, это был Марк Лавальер. Ты знаешь, кто это?" — Я отчаянно пыталась оправдаться. Но даже когда я произнесла эти слова, они прозвучали пусто даже для меня.

Она плюнула, физически плюнула. На мой пол: "Конечно, я знаю, кто это. Он какой-то самонадеянный придурок, который играет в футбол и получает удовольствие от соблазнения замужних женщин. И это ни капельки не меняет того, кто он есть, ты, предательская сука. Ты разрушила сердце моего сына. И что ещё хуже, тебе помогли все твои друзья. Джим опустошен, но я здесь, чтобы забрать детей и отвести их навестить его".

Я начинала плакать. Это не должно было звучать так.

"Дай мне забрать свои вещи. Я принесу их..."

"Нет!  — воскликнула Рут.  — Он не хочет тебя видеть. Я здесь, чтобы забрать его детей и навестить его с ними. Это значит, что без тебя.  — Её глаза горели злобой. Я рухнула на пол, рыдая. "Что я наделала?" — Сказала я себе.

Момент растянулся на несколько минут, никто из нас ничего не сказал, и часть чудовищности того, что я сделала, наконец, начала прорываться через барьер, который я сам себе поставила в своем сознании. Я все ещё пыталась оправдаться, что это был просто секс, а Джим любил меня достаточно, чтобы пережить это. Я не хотела сталкиваться с реальностью, что я лгала самой себе.

"Линда,  — Я почувствовала руку Рут на своем плече, её голос смягчился. Я подняла глаза, слезы и сопли текли по моему лицу.  — Ты взяла любовь, которая была чистой и белой, а затем, не обращая внимания на чувства своего мужа, протащили её по грязи, разрывая на части, кусочек за кусочком с каждым шагом, когда ты уходила от него с другим мужчиной. Ты оставила Джима одного и разбитого. Ты наставила ему рога на глазах у людей, которых вы оба называли друзьями.

Часть меня хочет избить тебя почти до смерти, чтобы у тебя было представление о том, что ты сделала с этим человеком, который любил тебя больше собственной жизни.

Можешь ли ты поверить, что за несколько мгновений до того, как ты стала грязной шлюхой, ты попросила моего сына забрать тебя, чтобы вы могли заняться любовью? Я знаю, что не могу поверить, что кто-то может так быстро перейти от любви к отказу от кого-то — Она говорила спокойно.  — 

Прямо сейчас, Линда, ты мне отвратительна. Ты шлюха высшего сорта".

"Но, Рут,  — взмолилась я.  — Я люблю Джима. Я не знаю, что случилось. Марк только подошел и, и я..." Я не смогла закончить.

Она покачала головой: "Я понимаю влечение, Линда, но мы люди, а не животные. Мы не просто влзбуждаем другого человека, потому что привлекаем его. Мы делаем сознательный выбор быть с нашим партнером. Для тебя это был мой сын, твой муж, и он заслуживал от тебя большего".

Я посмотрела на Рут, а она просто продолжала наносить удары.

"Сейчас ему так больно, как ты даже представить себе не можешь. И он хочет, нет, ему нужно увидеть своих детей, и это должно быть без тебя".

Я продолжала рыдать на полу. У меня была надежда, что Джим выпускает пар. Я знала, что, когда его не было дома, он был более чем расстроен, но я всегда думала, что он вернется домой, и мы все уладим. Одна ночь с Марком и все оргазмы в мире не стоили этого.

Рут оставила меня сидеть на полу, а сама пошла искать Эмму и Томми. Через несколько минут они вышли, взволнованные тем, что идут навестить своего отца, но, обнаружив меня на полу в смятении, они забеспокоились.

"Что случилось, мам?" — спросил Томми.

Если бы только я могла сказать ему, если бы только я могла сказать своему сыну, как сильно я испортила его жизнь одним глупым решением. Я плакала, не в силах ответить. Рут была права. Я уничтожила Джима и, возможно, я разрушила свою семью. Ни Джим, ни мои дети не заслуживают того, что я сделала. Рут присела на корточки перед моими детьми.

"Дети, маме тяжело, потому что прямо сейчас она не может пойти с нами навестить вашего папу. Но она будет здесь, когда я приведу вас позже вечером, и вы сможете рассказать ей все о своем визите. Хорошо?"

Я посмотрела на них, и они, казалось, смирились с этим. Они подошли и обняли меня, давая мне понять, что любят меня, и что я скоро увижу папу. Мне удалось взять себя в руки и вытереть лицо, чтобы помочь Рут с детьми дойти до машины. Когда мы пристегивали их, Рут остановилась, чтобы поговорить со мной. Отпечаток её руки все ещё был ярко-красным на моем лице.

"Тебе нужно знать прямо сейчас. Все будет намного хуже. Ты разорвала эту семью на части, и хотя сейчас ты номер один в моем списке дерьма, дорогая невестка, но у тебя двое детей, о которых нужно заботиться — Она сделала паузу — Я советую тебе быть готовой к некоторым потрясениям этим вечером, когда они вернутся домой. У них будет что тебе рассказать". За гневом, который она испытывала ко мне, скрывались боль и печаль.

Я неподвижно стояла на подъездной дорожке, когда Рут села в машину, дала задний ход и уехала, не сказав больше ни слова. Я знала, что мой мир становится все хуже и 

хуже, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

•  •  •

Джим

Когда вошла мама с Эммой и Томми, они обрадовались, увидев меня, а потом заплакали, увидев, что меня держат на больничной койке, как пиньяту. Когда они спросили, что случилось, я сказал им.

"Меня сбил автобус",  — сказал я им.

Они посмотрели на меня.

"Серьезно, дети, меня сбил автобус, и они привезли меня сюда".

Эмма, держа меня за левую руку со своим братом, спросила: "Но, папа, почему мама не могла приехать и навестить тебя? Она должна знать, что с тобой случилось".

Я сжал её руку в своей: "Ты можешь сказать ей сегодня вечером, но дети... мама и папа,  — вздохнула я. Как рассказать двум маленьким детям о том, что произошло?  — Нам нужно разобраться с некоторыми взрослыми вещами. Но вы должны знать, что мы любим вас обоих, и мы всегда будем рядом с вами".

Эмма посмотрела на меня: "Мама сделала что-то плохое, не так ли?"

Я выглядела ошеломленной; моя мама тоже перевела дыхание.

Эмма продолжила: "Мама много плачет, когда думает, что мы не смотрим, а Мэнди в школе сказала мне, что её отец сказал ей то же самое, когда их родители развелись. Мама Мэнди сбежала со своим боссом, оставив Мэнди и её старшего брата с их отцом.  — Она посмотрела на меня с вопросом в глазах.  — Вы с мамой разводитесь?"

Я выглядел грустнычм. Как получилось, что в современном обществе разводы настолько распространены, а распад брака происходит так регулярно, что маленькие дети даже глазом не моргают, задавая этот вопрос?

"Я не знаю, милая",  — ответил я, не пытаясь ответить на её первый вопрос.

"Это мама сделала это с тобой, папа?" — спросил Томми.

Я засмеялся: "Нет, сынок, меня действительно сбил автобус" — сказал я ему.

Дети сидели со мной в течение следующего часа, и мы говорили о моем несчастном случае. Вошла моя медсестра Эллен и улыбнулась, увидев, что мои дети со мной, затем принесла несколько нестираемых маркеров, спросив, не хотят ли они первыми подписать мои гипсы. Итак, следующие полчаса они потратили на то, чтобы нанести надписи на гипс на мои ноги и руку. И я должен признать, что чувствовал себя лучше, чем когда-либо, просто имея детей со мной.

Но я начал уставать, и мама почувствовала, что мне нужен отдых.

"Дети, я думаю, вашему отцу нужно поспать, я отвезу вас домой, и вы сможете навестить его завтра. Возможно, вы сможете принести ему какую-нибудь одежду и его айпад".

Они улыбались; им нравился мой айпад, чтобы смотреть на нем фильмы, обычно "Холодное сердце".

•  •  •

Линда

Я была в полном беспорядке. Мои глаза были опухшими и красными, во рту пересохло, а нос болел от сморкания каждые пару минут. Я сидела в гостиной с коробкой салфеток, просто смотрела в окно, гадая, когда дети вернутся домой и приедет ли Джим с ними. Затем, наконец, незадолго до восьми вечера, маленький "Форд" Рут въехал на подъездную дорожку, и из него вышли Рут с детьми.

Я встретила их у входной 

двери, и оба ребенка обняли меня, но в объятиях не было тепла. Затем они отправились в свои спальни, Эмма, в частности, бросила на меня яростный взгляд. Они что-то знали.

Я посмотрела на Рут, там все ещё был гнев, но его интенсивность несколько уменьшилась.

"Линда, можно я посижу с тобой несколько минут? Нам нужно поговорить".

С дурным предчувствием я сел рядом с Рут на диван.

Она сделала глубокий вдох: "Линда, причина, по которой никто не слышал о Джиме, заключается в том, что он в больнице".

Я ахнула, и моя рука потянулась к груди: "Больница, Рут, Джим, он..." — Я не знала, как задать этот вопрос.

Она покачала головой: "Нет, он не умер. Но, он чуть не умер. В ту ночь, когда ты его сломала, его сбил автобус возле отеля "Мэддисон".

Она остановилась и посмотрела на меня. Это не был приветливый взгляд, когда она ждала моей реакции.

"Его сбил автобус... Возле Мэддисона..." — Я пыталась осознать все это. Затем, несколько мгновений спустя, разговор за завтраком с сидящим рядом Марком, послесвечение секса, все ещё окутывающее меня, снова нахлынуло на меня.

"Неееет Оооо!!!" — Я закричала из самой глубины своего существа. Моё полное предательство моего мужа поразило меня. Я хихикнула над комментарием Марка о парне, которого сбил автобус, потому что его девушка бросила его. Я кричала и кричала — меня мой лучший друг чуть не умер из-за меня.

Дети, услышав мои крики, выбежали из своих спален, пытаясь обнять меня, когда я растеклась лужей на полу у дивана. Это была моя вина, полностью моя вина. Мой муж, человек, которого я любила, был полностью уничтожен. Его разум, его тело и душа были сломаны из-за меня. Я знала, что мои дети какое-то время плакали из-за меня, но у меня не хватило духу ответить. Затем я услышал другой голос, зовущий меня.

"Линда,  — говорила Рут сквозь туман,  — Линда!"

ПОЩЕЧИНА!

И снова я почувствовала прикосновение руки моей свекрови к своей щеке. Но, по крайней мере, на этот раз она использовала другую сторону. Моя левая щека все ещё болела после той, что была раньше.

"Линда, прекрати это. Твои дети здесь".  — увещевала меня Рут.

Я посмотрела, а Эмма и Томми обнимали меня и тоже плакали.

В течение следующих получаса дети не отходили от меня ни на шаг. Они держались за меня, когда Рут села на другой диван, по сути, наблюдая, я продолжала плакать, а дети пытались утешить меня. Я этого не хотела, я этого не заслуживала. Наконец мы достигли того момента, когда все устроились достаточно, чтобы я мог отправить детей купаться. Они были достаточно взрослыми, чтобы слелать это сами, поэтому мы отправили их в путь.

Мы с Рут снова сели вместе.

"Итак, ты начинаешь чувствовать, насколько сильно ты облажалась?" — спросила меня Рут, устремив на меня невозмутимый взгляд.

Я шмыгнула носом и слабо улыбнулась: "Как бы сильно я ни чувствовала себя сейчас, я уверена, что это десятая часть того, что чувствует мой муж" — Я всхлипнула — Я 

действительно все разрушила, не так ли?"

"Линда, это мягко сказано",  — был ответ Рут.

"Ты расскажешь мне о его травмах?" — спросила я, пытаясь сменить тему.

В течение следующих пяти минут Рут продолжала рассказывать мне, как у Джима были сломаны кости, повреждены внутренние органы и множество синяков. Нас прервали дети, и мы обе отложили разговор, укладывая детей спать. Они были измотаны поездкой в больницу и плакали из-за моего недавнего срыва. Так что, как только мы их устроили, они быстро заснули.

Когда мы вернулись в гостиную, Рут попросила бокал вина.

"Линда, я пока остаюсь здесь. Я не спрашиваю. Я тебе говорю. Ты испортила эту семью, и я должна быть здесь ради всех" — Она укоризненно посмотрела на меня.  — Даже тебя. Итак, я пью, а ты даешь мне чертов бокал вина".

Я немного поколебался, но согласилась. Если бы был хоть какой-то шанс все исправить, то Рут могла бы стать моим единственным путем вперед. Я пошла на кухню, налила ей бокал вина, и мы снова сели в гостиной.

Несколько минут ничего не было сказано, пока она смотрела в окно на наш сад, Джим любил работать в нашем саду, и когда погода теплела и снег растаивал, он обычно проводил пару выходных, следя за тем, чтобы все выглядело потрясающе.

"О чем ты думала, Линда?  — спросила Рут, все ещё глядя в окно.  — Я имею в виду, были ли вы с Джимом несчастливы, был ли он неудовлетворителен в постели? О чем ты думала?" — Она ни разу не взглянула в мою сторону.

Я опустила голову от стыда: "Я не думала, Рут. Я, честно говоря, вообще ни о чем не думала. Когда Марк танцевал со мной, у меня ничего не было в голове. Затем он предложил нам сбежать. Ничего не было в голове, когда я сказала ему о гостиничном номере. Ничего не приходило мне в голову, пока я не вернулась домой и не обнаружила, что дом пуст. Так что У меня нет ни оправдания, ни отговорки, ничего".

Затем Рут повернулась и посмотрела на меня. Её взгляд был подобен взгляду ястреба, наблюдающего за грызуном с воздуха. Затем она нахмурилась.

"Это не очень хороший ответ, Линда. Ты была несчастна?"

"Боже мой, нет, Джим всегда старался изо всех сил, чтобы угодить мне".

"Разве он не делал это в постели?" — спросила она, держа бокал с вином и приподняв бровь.

Я покраснела, говоря его матери: "Нет, у нас с Джимом всегда была потрясающая сексуальная жизнь".

"Он бил тебя?"

Я была шокированв: "Рут, ты же знаешь, что это не так. Твой сын никогда бы не поднял руку на женщину, не говоря уже о своей жене"

"Прости, Линда, но я изо всех сил пытаюсь понять, почему ты так неуважительно относишься к моему сыну, что не только бросила его ради какого-то мускулистого урода. Но ты также привела этого урода в гостиничный номер, который Джим забронировал для романтического вечера любви и секса между мужем и женой".

"Марк — не мускулистый..." — 

Я поймала себя на мысли.

Рут снова подняла бровь.

"Как ты узнала?  — спросила я Рут. Желчь начала подниматься из моего желудка.  — Рут, как ты узнала, что я была с Марком в гостиничном номере?"

"После того, как ты бросила Джима ради своей маленькой одноразовой ночи, Джим не знал, что делать. Ты только что унизила его перед своими друзьями, и он был расстроен так, как ты никогда не знала. Он решил вернуться в гостиничный номер и забрать свою сумку, прежде чем вернуться домой и забрать детей. Он достал карточку своего номера и прямо перед тем, как открыть дверь, он услышал, как ты стонешь во время оргазма".

У меня началось учащенное дыхание. Нет, он этого не слышал, нет, мой бедный Джим. Рут продолжила.

"Он сказал мне, что, должно быть, стоял там около пяти минут, прежде чем один из сотрудников отеля не вывел его из транса, потом Джим вернулся вниз, и тогда в оцепенении, после того как его любящая жена разрушила его душу, он был сбит одним из прибывающих автобусов-шаттлов отеля".

Я посмотрела на Рут, её глаза снова были обвиняющими, и в её поведении совсем не было сострадания. Я бросила только один взгляд и, увидев её отвращение, меня вырвало. Я уже несколько дней не нормально не ела, так что в моем желудке не было ничего, кроме желчи. Она обжгла мне горло, когда поднималась, кислота хлынула из моего рта на кофейный столик и ковер передо мной. Я протянула руку, не в силах сосчитать, через какую боль я заставила пройти своего мужа и упала на четвереньки от кашля, меня тошнило, так как мне больше нечем было блевать.

Через несколько минут Рут протянула мне мочалку и ведро.

"Вот, приведи себя в порядок. И давай наведем порядок в этом беспорядке".  — просто сказала она.

Мы убрали мою рвоту, вынесли ковер на улицу и промыли его из шланга. Мы больше ничего не сказали друг другу, повесили ковер и вернулись внутрь.

Рут холодно посмотрела на меня, испытывая отвращение к тому, что я сделала. Я знаю, что заслужила все это. Я позволила другому мужчине затащить меня в постель. Я пожелала ей спокойной ночи и легла спать, ничего больше не сказав. Я часами ворочалась с боку на бок, гадая, что ещё я сделала такого, что причинило боль мужчине, которого я любила.

•  •  •

Джим

На следующей неделе я почувствовал себя намного лучше. Через пару дней они с помощью двух санитваров осторожно подняли меня с кровати, чтобы проверить мои движения. К сожалению, в обозримом будущем я буду прикован к инвалидному креслу. Две сломанные ноги и сломанная рука означали, что я не мог пользоваться костылями. Я беспокоился о своей страховке, но узнал, что отель платит за все из-за того, что их маршрутный автобус сбил меня.

Моя мама почти каждый день приводила детей, чтобы они виделись со мной, и она дала мне знать, что у Линды дела идут не очень хорошо.  

Внешне я был пассивен при любом упоминании Линды, но внутри меня все было на волоске. Я все ещё был очень ранен физически, а затем сломлен изнутри её предательством, но мне было жаль свою жену. Мама верила, что Линда искренне раскаивалась в содеянном, рассказывая мне о её физической реакции на некоторые их разговоры. Но мама призналась, что понятия не имеет, каковы будут следующие шаги.

Мы говорили наедине о разводе, и я знал, что это реальный вариант, и что это то, о чем я думал, чувствуя, что это единственный путь вперед.

Мне удалось позвонить на работу и сообщить руководству, что я нахожусь в больнице. Они дали мне знать, что у меня было достаточно отпуска, чтобы отдохнуть несколько месяцев. Но пожелали поправиться и поскорее вернуться.

Я провел много времени, думая о Линде, о том, что она сделала и почему. Я чувствовал, что мы были счастливы в браке. Даже когда она пошла танцевать с этим мудаком, я никогда не думал, что она может предать меня так, как она это сделала. Это отстойно, что я все ещё безумно любил её, но я не знал, что делать. Это звучало так, как будто она сожалела, что я пострадал, но было ли ещё какое-то сожаление о том, что она сделала?

Я также позвонил другу-юристу из средней школы. Он занимался корпоративным правом, но дал мне рекомендацию к семейному адвокату Аннабель Браун, которая согласилась прийти и встретиться со мной, чтобы обсудить мою ситуацию.

Когда она приехала, я был ошеломлен, увидев великолепную блондинку с изгибами во всех нужных местах и без обручального кольца, входящую в комнату.

"Джим, я полагаю",  — бросив на меня один взгляд и сразу все просчитав — эта женщина была проницательна, как гвоздь.

Она выдвинула стул, села и вытащила один из тех желтых юридических блокнотов.

"Итак, давайте начнем с самого начала",  — сказала она

В течение следующих трех часов я рассказывал свою историю о запланированном романтическом вечере с моей женой, о том, как Марк Лавальер соблазнил мою жену, о том, как я застал их трахающимися в забронированном мной гостиничном номере, а затем вышел и попал под автобус.

Она делала заметки, заставляла меня повторять отдельные части несколько раз и задавала вопросы. Она также часто хмурилась.

"Ну, Джим,  — сказала она, когда я закончил пересказ.  — Я не буду ходить вокруг да около. Учитывая Ваши травмы и то, что, я уверена, мы сможем получить из показаний свидетелей и записей с камер наблюдения, я, вероятно, смогу обеспечить Вам благоприятное урегулирование при разводе, урегулирование от отеля и, вероятно, урегулирование от команды менеджеров Lа-Vаlliеrе. Конечно, никто из них не захочет, чтобы это стало достоянием общественности. Итак, Ваш несчастный случай ставит Вас в отличное положение".

Она сделала паузу.

"Это то, чего Вы хотите?" — спросила она.

"Я не знаю, от Лавальера, конечно, но Линда. Несмотря ни на что, честно говоря, я все ещё люблю ее".

Она кивнула: "Джим, в этом нет ничего необычного. Конечно, Вы 

более экстремальный случай, чем случаи, с какими я обычно работаю, но Вам нужно решить, что Вы хотите сделать, и быстро".

"Сколько это будет стоить?" — спросил я.

"Мои гонорары,  — отмахнулась она,  — не волнуйтесь, к тому времени, как я закончу, отель и Лавальер покроют их. Если Вы разведетесь со своей женой, это будет разделение поровну, хотя Вы должны знать, что она, скорее всего, получит детей, и вам нужно будет платить алименты".

Я кивнул. Я ожидал чего-то подобного.

"Послушайте, давайте начнем все три. Все это требует времени, так что дерзайте",  — сказал я ей.

Она кивнула.

"Джим?  — нерешительно спросила она. Я посмотрел на своего нового адвоката.  — Я занимаюсь этим уже некоторое время, и одна вещь, хотя и обидная, заключается в том, что, я думаю, Вам нужно поговорить со своей женой, прежде чем мы подадим ей документы на развод".

Она подняла руку, когда я нахмурился на нее: "Я знаю, я знаю, Вам больно, и я понимаю, насколько сильно уязвлена Ваша гордость, Ваше доверие разрушено. Я вижу это все время. Даже для нас, юристов, которые зарабатывают на этом деньги, мы не видим победителей в разводе. Но у вас с ней есть дети, Джим. Подумайте о них. Разговор с вашей женой, прежде чем начинать все это, поможет вам в долгосрочной перспективе". Я вздохнул; она была права. "Просто подумайте об этом, хорошо?"

Я хотел бы.

•  •  •

Линда

Ди позвонила сегодня и спросила о Джиме, я поставила телефон на кухонный стол на громкую связь, схватила коробку с салфетками и рассказал ей основы, плача по телефону, и я была удивлена тем, насколько она не сочувствовала.

"Что ж, Линда, я рада, что он не умер, но так ему и надо. Он должен был остаться с нами, чтобы мы могли присматривать за ним, а не гоняться за тобой, пока у вас с Марком была ночь страсти".

"Ди, как ты можешь так говорить? Джим в больнице. Он чуть не умер из-за того, что мы сделали. И он не пошел за нами. Я отвела Марка в гостиничный номер, который Джим забронировал для нас, не раздумывая".

Ди фыркнула: "Ну и что? Не то чтобы ему это было нужно. Послушай, прямо сейчас Джиму нужно потратить это время и собраться с мыслями. Твоя ночь с Марком была именно такой, какой ты её себе представляла, верно?"

"Ну, да, я так думаю",  — тихо ответила я, больше не убежденная в этом факте.

"Ну что ж, тогда вот так. Когда Джим выйдет, просто присматривай за ним.  — Она сделала паузу, а затем сказала:  — Возможно, тем временем тебе стоит снова встретиться с Марком и заняться с ним любовью. Если Джим выйдет из строя, тебе понадобится помощь" — хихикнула Ди.

Я была потрясена. Я уже уничтожила мужчину, которого любила, несмотря на великолепный секс. Зачем подруге советовать мне усугубить эту ошибку, снова изменив Джиму? В конце концов, я начала понимать, что это того не стоило. Я бы отдала всего одно объятие, один поцелуй 

Джима, чтобы стереть воспоминания о той ночи. Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы отказалась от того первого танца с Марком. Это не стоило такой боли.

"Линда?" — спросила Ди, когда я не ответила.

Я покачал головой: "Прости, Ди, но не имеет значения, что я сделала, я уничтожила лучшего человека, которого я знаю. И я попросила тебя помочь мне. И теперь, когда я сожалею об этом, ты говоришь мне снова пойти к Марку, когда я рассказала тебе, что произошло. Ди, ты не очень хороший друг".

"Линда, прости, я не хотела..."

"Нет, Ди, я думаю, ты действительно это имела в виду,  — сказала я, начиная злиться.  — Я видела твои ревнивые глаза той ночью в туалете, когда я предала своего мужа. Ты хотела, чтобы это была ты, идущая с Марком, а не я, и каждый раз, когда ты поднимаешь эту тему, тоска в твоем голосе выдает тебя". Я услышал, как она ахнула на другом конце провода.

"Линда..." — начала она говорить. Я прервала её.

"Если ты так сильно хочешь провести ночь с Марком, я дам тебе его номер. Я не могу не трахать ни его, ни свой брак. Да, Ди, секс был великолепен. Но позволь мне сказать тебе кое-что. Джим доставлял мне гораздо более сильные оргазмы, которые длились намного дольше, чем все, что мог сделать Марк. Моё время с Марком было фантазией, которую я никогда не должна была себе позволять".

"Линда, все в порядке. Тебе не нужно мне этого говорить" — Ди пыталась дать задний ход.

"Нет, Ди, я думаю, что да, ты хочешь знать правду. Да, Марк был искусным любовником, он был большим и сильным, его член чувствовался потрясающе, но все дело было в нем, я была просто на подхвате и получала удовольствие, потому что была глупа. Джим,  — я сделала паузу и прикусила губу, погрузившись в воспоминания о нас с мужем в постели,  — Джим мог позорить Марка в постели каждый день недели. Когда Джим укладывает тебя в постель, он заботится о тебе. Мои потребности превыше всего. Джим знает, как доставить удовольствие моему телу способами, о которых Марк даже не имеет представления. Джим знает, как пользоваться своим языком, и он знает, как прикоснуться ко мне, чтобы возбудить меня. Марк просто трахается и заставляет тебя думать, что он потрясающий. Сейчас оглядываясь назад, я говорю это тебе. Мне стыдно, потому что, несмотря на все предполагаемое мастерство Марка в постели, он никогда не будет и вполовину таким любовником, как мой муж".

"Линда, тебе не нужно оправдываться. Мне жаль, что я набросилась на Джима, и, может быть, я хотела бы быть на твоем месте, но это была ты, и ты та, кто вышел за дверь. Не я" — Сказала она, пытаясь уйти от разговора и своей ответственности.

"И вот в чем загвоздка,  — сказала я Ди,  — я та, кто вышел за дверь. Я та, кто испортил свою жизнь и семью.  

Я та, кто, если бы сохранила рассудок, не отправила бы своего мужа в больницу.

Ди, я думаю, тебе нужно перестать звонить мне. Тебе следовало отчитать меня в ту ночь, а не уговаривать пойти. Я думаю, мне нужно найти друзей получше и надеяться, что Джим найдет в себе силы простить меня. Если мне придется ползать голой по битому стеклу, чтобы заставить его простить меня, я это сделаю. Я бы разделась прямо сейчас и сделала это только для того, чтобы услышать его голос".

"Это немного чересчур драматично, не так ли?" — спросила Ди.

"Нет, Ди, я так не думаю. Честно говоря, я не знаю, будет ли даже этого достаточно. Я убила все, и мне жаль, что я когда-либо позволяла своей пизде управлять моим разумом. Я всегда буду сожалеть о той ночи, и каждое чувство страсти, каждое прикосновение, которое я чувствовала, даже ощущение моих оргазмов, которые этот мудак Марк подарил мне, теперь не что иное, как сожаление. Если Джим разведется со мной, я не буду сопротивляться. Он заслуживает гораздо лучшего, чем я. Прощай, Ди".

Я повесила трубку.

Когда я села и заплакала, мой гнев на Ди отступил, сменившись большим сожалением. Я не заметила ни тени, удаляющейся по коридору, ни телефона, который держали лицом ко мне.

•  •  •

Джим

В тот момент я чувствовал себя немного горько-сладко. Но через два дня меня выпишут из больницы. Моё выздоровление шло хорошо, повреждения органов, которые я получил, заживали, а мои ноги и руки, помимо зуда, заживали так, как и должны были, по мнению врачей.

Но выписка из больницы также означала, что я должен был вернуться домой, а это означало, что я должен был встретиться с Линдой. Я не видел и не разговаривал с ней с тех пор, как она ушла от меня той ночью, и, насколько я понял, у нее были тяжелые времена, что меня злило, хотя она была главной причиной того, что у нее были тяжелые времена. Я чувствовал себя плохо, потому что она чувствовала себя ужасно. Как же это все испорчено.

Но у меня все ещё было два дня, и я полагаю, что разговор с Линдой был данностью. Ко мне приходило много людей, чтобы навестить меня. Почти каждый день приходила моя мать с детьми, заходили мои старшие брат и сестра, ко мне заходили несколько человек с работы. Я придал новый юмор старой шутке о том, как меня сбил автобус, чтобы уволиться с работы. До меня также дошло, что несколько человек слышали слухи о Марке и Линде, но я сказал всем, что мне нужно выздороветь, а не беспокоиться о слухах.

В тот день это было как раз перед обедом. Я сидел и смотрел телевизор. Мама как раз собиралась отвезти детей домой и дала мне знать, что принесет мне бургер и картошку фри. Я размышлял о предстоящем и неизбежном разговоре с Линдой, когда в комнату вошли Дэвид и Ди.

Ди рассмеялась:  

"Линда не лгала; это действительно выглядит так, как будто тебя сбил автобус",  — сказала она, когда они вошли в комнату.

Я нахмурился: "Что ты здесь делаешь?" — спросил я.

"Вмешательство",  — пренебрежительно ответила Ди. Я посмотрел на Дэвида, и он не выглядел счастливым.

"Почему?"

"Потому что тебе нужно вытащить голову из задницы и простить Линду",  — как ни в чем не бывало ответила Ди.

"Ди, ты из всех людей не имеешь права врываться сюда и требовать чего-либо. Вам чертовски повезло, что я разговариваю с вами, а не прошу охрану удалить вас после того, что ты сделала!"

"После того, что я сделала?" — она недоверчиво посмотрела на меня.

Я кивнул.

"Что сделала Ди?" — спросил Дэвид.

"Она позволила моей жене изменять мне",  — заявил я.

Дэвид фыркнул: "Джим, я не знаю, что ты думаешь. Да, то, что Линда сделала с тобой, было довольно дерьмово, но Ди этого не допустила. Правда, милая?"

"Дэвид, я..." — начала Ди, но Дэвид поймал взгляд своей жены.

Он посмотрел на свою жену. "Ди, скажи мне, что на самом деле ты не позволяла Линде уйти с Марком, а не удерживала Джима, когда он обвинил тебя той ночью. Так?"

"Дэвид, Линда заслужила..." — Ди вздрогнула.

"О, блядь, Ди, ты это сделала. Мы думали, что Джим просто разыгрывает себя, справедливо расстроенный. Но это ты убедилась, что Линда ушла с Марком, потом ты остановила Джима. Ты запустила своё чертово женское вмешательство, из-за которого Джим оказался здесь!" — он обвинял.

"Нет, Дэвид, Линда хотела это сделать. Я просто помог..."

"Черта с два, ты это сделала,  — начал Дэвид. Он посмотрел на меня, затем снова на свою жену:  — Джим был прав в ту ночь. Ты могла бы убедить Линду остаться, а не позволять ей изменять мужу. И не отвлекайтесь на тот факт, что Линда "заслужила" прелюбодеяние с другим мужчиной. Нет правильного способа подшутить над своим мужем. Итак, Ди, если бы Марк подошел к тебе, ты бы почувствовала, что заслужила сбежать от меня и трахнуться с ним, а потом подумала, что это не повлияет на нас?"

"Дэвид, я..."

"Знаешь что, оставь это, Ди, ты мне сейчас отвратительна — Дэвид посмотрел на меня.  — Джим, мне так жаль; мы должны были поверить тебе и поддержать тебя в ту ночь. Но, к сожалению, я слушал свою явно помешанную жену. Я думаю, нам всем нужно посмотреть на верность наших жен. Я думаю, что Ди указывает в другом направлении".

Вау, я этого не ожидал. Я думал, что все они одобрили действия Линды в ту ночь.

"Здравомыслящая Ди, я не думаю, что кто-то из нас заслуживает быть рядом с Джимом прямо сейчас. Поехали!" — сказал Дэйв.

Ди пожаловалась, и Дэвид вытащил её. Она крикнула мне, чтобы я вытащил голову из задницы, когда её выставили за дверь, и они ушли.

Чуть позже вошла медсестра Эллен, и мы поговорили о визите Дэвида и Ди, пока не появилась моя мама. Она села и положила на мой больничный стол бургер и большую порцию картофеля фри с подливкой. Я 

рассказал ей о том, как Дэвид и Ди пришли ко мне, и как Дэвид вытащил Ди из комнаты, а она все несла чушь о том, что у меня с головой не все в порядке.

Она выглядела немного расстроенной.

"В чем дело, мам?"

Она посмотрела на меня и заколебалась, затем вытащила письмо и положила его на больничный стол передо мной. На нем крупными буквами было написано "Джим" крупным и жирным почерком Линды.

"Ты знаешь, что в нем?" — спрашиваю я, поднимая письмо, внезапно занервничав.

"Более или менее,  — кивнула она.  — Мы разговаривали, и она провела последние несколько дней, сочиняя это. Но после того, как ты прочтешь его, мне также нужно сообщить ещё кое-что. Итак, я оставлю тебя одного на несколько минут, чтобы ты прочитал письмо. И Джим...  — Она посмотрела на меня, пытаясь решить, что сказать.  — Хотя я ни в коем случае не оправдываю ничего из того, что она сделала, внутри этой женщины больше сожаления, чем у любого человека, которого я когда-либо встречала. Так что суди её, но, пожалуйста, не ненавидь ее". И с этими словами она вышла.

Я вскрыл письмо и какое-то время просто смотрел на страницы. Они были написаны аккуратным почерком Линды, всегда элегантным, и на мгновение это заставило меня улыбнуться. Я читал:

«Джим,

Нет слов, которые я могла бы написать, чтобы выразить раскаяние, которое я испытываю за то, что я сделала с тобой. Я забраал твою любовь, твою преданность и все остальное, а потом растратила все это в один момент глупости, которая затронула не только нас с тобой, но и наших детей, нашу семью и наших друзей.

Ты заслуживаешь гораздо большего, и я всегда буду оплакивать потерю нашего доверия в ту ночь. Я пыталась разобраться в том, насколько глупой я была, и я постараюсь быть здесь настолько честной, насколько это возможно. Я думаю, что я в долгу перед тобой, по крайней мере, за это.

Во-первых, пожалуйста, никогда не думай, что я тебя не люблю. Я была глупа и забыла, как сильно я люблю тебя, но я действительно люблю тебя, и твое отсутствие в течение последних нескольких недель показало мне, как сильно. Когда я услышала, что ты в больнице из-за того, что я сделала, я закричала, когда я услышала, что это тебя сбил автобус возле отеля, я хотела умереть. Это я должна была быть ранена, сбита тем автобусом. И это я должна была чуть не умереть. Ты не заслужил того, что я тебе сделала.

Джим, я люблю тебя всем своим сердцем. Это никогда не изменится. Однако я больше не могу претендовать на то, чтобы быть твоей идеальной женой. Я не просто сломала тебя, и теперь я это вижу; я также сломала и себя. И, честно говоря, я не знаю, как вернуть нас обоих вместе. Но, если бы я могла отдать что-нибудь от себя, чтобы снова сделать тебя целым, я бы сделала это без 

малейшего колебания.

Я не могу выразить, как мне жаль, что я испортила наш вечер, февраль немного свел нас всех с ума, и это должен был быть наш вечер, чтобы быть только нам. Я оделась в ту ночь для тебя и только для тебя. Я не могу поверить, как я испортила ту ночь. Чтобы ты знал, я сожгла это платье и нижнее белье с той ночи. Я не заслуживаю всего этого. Я отдала их кому-то другому, когда они предназначались тебе, поэтому я от них избавилась.

И Джим, прости, я отвела его в нашу комнату, опять же, я не думала, я никогда не думала, что ты появишься там. Я не знаю, почему я так предположила, но когда твоя мать рассказала мне, что произошло... Что ж, я думаю, что у меня есть небольшое представление о том, как сильно ты меня ненавидишь, услышав то, что ты услышал.

Джим, прости, но я хочу минутку поговорить о Марке и о том, что я сделала. Когда Марк подошел к столу, я потеряла разум. Я почувствовала, как все моё логическое мышление вылетело в окно. Здесь был местный футбольный герой, который хотел потанцевать со мной. Мне неприятно это говорить, но я ни разу не подумала ни о тебе, ни о детях. Я думала только своей маткой. К моему вечному стыду, я стала шлюхой. Когда Марк попросил меня ускользнуть, я не знаю, почему я согласилась. Я попросила Ди прикрыть меня и дать тебе знать, что я люблю тебя, и все будет хорошо. Я наивно думала, что вернусь домой, и мы снова соединимся. Как глупо это звучит сейчас. Я разбила что-то дорогое для меня, и мне кажется, что это навсегда и полностью.

Мне нужно, чтобы ты знал. Марк не был лучшим любовником, чем ты. Во многих отношениях он был неполноценен, но он действительно знал, как трахаться. Это слово сейчас так отвратительно звучит у меня во рту, блядь. Марк трахнул меня. Да, он был сильным и могущественным, но он был эгоистичным. Позорно, но в то время мне это действительно нравилось. Но теперь я знаю, что это было ничто по сравнению с тем, что мы когда-то разделяли. Как часть моего унижения, я пошла и сделала тест на ЗППП, и, хотя я знаю, что имеет смысл, что ты никогда больше не прикоснешься ко мне, я чиста. Хотя Марк был высокомерным, он не был жестоким, и я не испытываю к нему никаких чувств любви, кроме того, что теперь я обнаруживаю, что он мне очень не нравится.

Если бы он попросил меня оставить тебя ради него, я бы сказала "нет", даже если бы у нас не было Эммы и Томми. Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы загнала Ди и себя в угол в том туалете и дала бы себе пощечину, чтобы не совершить самую большую ошибку в своей 

жизни, уйдя с ним. И, Джим, ты должен знать, что ты не сделал абсолютно ничего плохого. Ты идеальный муж, отец и любовник. Все происшедшее на сто процентов зависит от меня.

Слышать о тебе в больнице и о травмах, которые я причинила за последние пару недель, было пыткой. Большинство моих мыслей наяву и многие из моих снов были направлены на то, чтобы поддержать тебя. Мои сны мучают меня твоим изломанным телом, и я просыпаюсь с криком почти каждую ночь. Я сломлена тем, что тебе больно, и я не могу помочь тебе исцелиться, и, что ещё хуже, я та, кто причинил тебе боль.

Единственным лучом света в этом мраке, в который я втянула нас, была твоя мать, Рут не дала мне ни капли милосердия с того момента, как приехала, но и не переставала помогать мне. Твоя мать — одна из самых порядочных женщин, которых я знаю. Если это конец моей жизни с тобой, то я постараюсь смоделировать свою следующую жизнь по примеру твоей матери.

Наконец, я ожидаю, что моя неверность и мои действия приведут к нашему разводу. Джим, я не буду стоять у тебя на пути и не буду с этим бороться. Ты можешь взять дом и основную опеку над детьми; я не заслуживаю того, чтобы вставать между тобой и ними. Я прошу тебя разрешить мне посещать их, потому что я люблю их почти так же сильно, как люблю тебя. Когда ты будешь обслуживать меня, пожалуйста, дай мне знать. Я бы предпочла, чтобы это было частным делом, а не публичным, но если ты чувствуешь необходимость унизить меня, потому что это то, что я сделала с тобой, я приму это публично.

Как я уже говорила вначале, я сожалею. Сожалею больше, чем могу выразить словами. Я надеюсь, что ты сможешь простить меня. Использовать это в конце своего письма эгоистично, но это моё желание.

Я всегда буду любить тебя. Моё сердце, несмотря ни на что, всегда останется твоим.

Твоя глупая и жалкая жена, Линда».

Я перечитал письмо ещё раз, а затем в третий раз. Эмоционально я понятия не имел, где нахожусь. Я ожидал, что Линда будет гордой и высокомерной или отмахнется от ответственности классическим "Я люблю только тебя" или "После этого мы станем сильнее". Но то, что я только что прочитал, показалось мне письмом человека, живущего в боли и сожалении. Она хотела получить разрешение признать свою ошибку и совсем не винила меня.

Я также перечитал ту часть, где она отметила, что Марк не был таким хорошим любовником, как я, и мне пришлось улыбнуться.

Мама вернулась и посмотрела на мою улыбку.

"Я так понимаю, в письме не было ничего типа гибели и мрака?" — спросила она.

"Я бы солгал, если бы сказал, что некоторые моменты не причинили боли. Но я также знаю, что Линда страдает почти так же сильно, как и я. Хотя, возможно, эмоционально она страдает больше".

"Она — да,  

Джим, и я хочу, чтобы ты кое-что послушал".  — Мама достала свой телефон и воспроизвела большую часть разговора между Ди и Линдой пару дней назад. У меня отвисла челюсть, когда я слушал, как она отчитывала Ди. Сначала я вздрогнул от её замечания по поводу разбитого стекла. Затем я снова улыбнулся, когда она сказала, что я превзошел Марка в постели.

"Ей больно, Джим. Она знает, что поступила неправильно, и Линда хочет обнять тебя, но она также знает, что ваш разговор закончился, и ожидает, что ваша совместная жизнь окончена".

Я на минуту задумался. Я знал, что по моим щекам скатилась пара слезинок. Мне было все равно. Мама наблюдала за мной.

"Мама, я скучаю по своей жене. Я не хочу, чтобы она уходила, я хочу задушить её, да, но есть старый вопрос о людях, которым изменили. Мне лучше с ней в моей жизни или без нее? Мне невероятно больно, но я знаю, что с ней мне лучше. Я просто не знаю, как это сделать".

Мама улыбнулась.

"Я знаю",  — она посмотрела на дверь. "Линда!" — громко сказала она.

Через мгновение в дверях стояла очень миниатюрная версия моей жены, она очень нерешительно вышла вперед, и новые слезы потекли по её лицу, когда она посмотрела на меня, лежащего на больничной койке.

"Джим" — тихо сказала она.

"Линда",  — выдавил я. Я не видел её несколько недель, и в отличие от женщины, которая ушла от меня, эта женщина выглядела раздвоенной между тем, чтобы приковать себя наручниками к моей кровати и выбежать с плачем из комнаты. Рут встала и подвела Линду к стулу рядом с кроватью.

В течение нескольких минут Линда смотрела на мои гипсы и провода, идущие от моего больничного халата, а затем к моим глазам. Её глаза были полны беспокойства, боли и страха.

"Это больно?" — спросила она.

"Нет,  — ответил я,  — это все фальшивка, чтобы заставить тебя чувствовать себя плохо". Я подмигнул ей.

Она сглотнула и чуть не убежала. Рут усадила её в кресло.

"Джим,  — пожурила она меня,  — Линда сильно рискует, приезхав сюда".

Я посмотрел на свою жалкую жену. "Прости, Линда, я не мог удержаться. Честно говоря, я все ещё испытываю сильную боль от того, что меня кормят, но у меня зуд под гипсом".

Не раздумывая, она протянула руку и схватила меня за здоровую руку:

"О, детка, что я наделала!  — Она не выдержала:  — Что я наделала!" — повторяла она снова и снова. Но она так и не отпустила мою руку. Я сжал её, и она остановилась и посмотрела на меня.

Я вздохнул. Пришло время выполнить клятву, к лучшему это или к худшему. В тот момент я понял, что с ней мне лучше, чем без нее. Я слегка улыбнулся ей. "Линда, ты мне нужна".

С этим единственным небольшим заявлением она перестала плакать и встала со стула, глядя на Рут.

"Рут, не могла бы ты, пожалуйста, забрать детей у миссис Портер и отвезти их домой на ночь? Мне нужно быть здесь со своим 

мужем.  — Затем она печально улыбнулась мне, понимая, что, возможно, перешла черту, взяв на себя ответственность,  — Независимо от результата".

Я наблюдал, как моя мать улыбнулась. Она подошла и обняла Линду, затем что-то прошептала ей. Затем мама поцеловала меня в лоб и ушла.

После того, как она ушла, я спросил: "Что сказала мама?"

Она выглядела испуганной: "Она сказала мне, что, если я снова причиню тебе боль, в этом мире нет места достаточно далекого, чтобы я могла спрятаться там, где она не найдет меня и не подвесит мои внутренности к ближайшему столбу забора".

Затем она улыбнулась.

"Потом она сказала мне присматривать за моим мужем".

В течение следующего часа мы с Линдой говорили о моих травмах, о том, какое лечение было проведено и что нужно было сделать, чтобы моё выздоровление продвигалось вперед. В конце концов, мы погрузились в неловкое молчание.

"Джим?"

Я посмотрел на нее. Некоторые из тревог исчезли. Но все ещё было много страха.

"А как насчет нас?" — спросила она дрожащим голосом.

Я вздохнул: "Я не знаю, Линда, люблю ли я тебя, да. Я знаю, что ты любишь меня, и я знаю, как ты сожалеешь. Я хочу, чтобы мы прошли через это, но есть большая проблема. Ты понимаешь, что я имею в виду?"

Я посмотрел на нее, она кивнула.

"Доверие" — Она заговорила.

"Доверие,  — согласился я,  — В попытке преодолеть проблему доверия. Что произойдет в следующий раз, когда появится кто-то вроде Марка Лавальера, и твой мозг отключится? Ты уже проявила ко мне величайшее неуважение, когда я был там, держа тебя за руку перед друзьями. Но что случится в следующий раз? Ты можешь пообещать мне, что не свалишься с катушек?"

"Я бы никогда...  — Затем она остановилась и посмотрела на меня:  — Нет, Джим, я не могу, я хочу сказать прямо сейчас, что я твоя навсегда, я бы никогда не причинила тебе боль, чтобы вернуть тебя сюда снова, но я не могу.  — она замолчала и посмотрела на меня.  — Этот мир не идеален, и я хочу пообещать это, но не могу. Так же, как ты не можешь пообещать мне, что не будешь преследовать какую-нибудь сексуальную супермодель, чтобы когда-нибудь отомстить мне"

"Но Линда..." — начал я. Она прервала меня и сжала мою руку в любовном жесте, качая головой.

"Нет, Джим, я люблю тебя, и я бы не жаловалась, если бы ты захотел отомстить мне, переспав с кем-то другим, хотя я знаю, что это было бы худшей болью, которую я могу себе представить. Я знаю это, потому что вижу, как ты прошел через это. Но, если бы это вернуло тебя ко мне, я бы подтолкнула тебя к этому. Но я знаю, что это было бы не так. Ты бы мучил себя из-за своей неверности, как и я. Я грязнаяй Джим, нечистая, и никакой душ не избавит меня от этого чувства. Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал себя так после всего остального, через что я заставила тебя пройти".

Она 

сделала паузу.

"Как бы мне ни хотелось сказать, я бы никогда больше не предала тебя. Я та, кто обманул твое доверие, и я также знаю, что ты не можешь дать такое же обещание. Я знаю, что, если бы я была на твоем месте, я бы этого не сделала".

Она не ошибалась, я мог ей не доверять, и у нее был смысл отвечать взаимностью. Но, тем не менее, часть меня задавалась вопросом, на что может быть похож больничный душ с очаровательной медсестрой Эллен или постель с прекрасной Аннабеллой Браун.

Я вздохнул: "Я понимаю твою точку зрения".

Она положила руку мне на плечо и пристально посмотрела на меня.

"Джим, я люблю тебя, и я знаю, что потребуется много времени, чтобы восстановить доверие. Но, я все же хочу попробовать, каждой частичкой себя я хочу попробовать. Если ты не хочешь, я пойму. Я не буду бороться с разводом".

Я посмотрел на свою скорбную жену. Она была предельно честной.

"Линда",  — она с надеждой посмотрела на меня.  — Я буду честен. В дополнение к судебному иску к твоему парню,  — она поморщилась,  — и к отелю, мой адвокат, готовит заявление о разводе". Линда ахнула, но её хватка на моей руке усилилась.

"Все в порядке, Джим, я не буду сопротивляться, я это заслужила, но я этого не хочу. Есть ли хоть какая-то надежда? Я могу что-нибудь сделать?" — Она села, плача, её рука все ещё держала мою.

"Ты уже сделала это",  — сказал я, и она сильнее заплакала. Я сжал её руку.

"Линда, ты уже сделала это,  — повторил я, она посмотрела на нее, и я слегка улыбнулся ей.  — Из того, что рассказала мне мама вместе с твоим письмом, и я слышал твой телефонный разговор с Ди. Я знаю, что нам предстоит пройти долгий путь, и я не собираюсь лгать, это будет трудно, но я готов попытаться что-то перестроить. Не только для Эммы и Томми, но и для нас тоже".

Это было похоже на то, как солнце выглянуло после грозы. Слезы Линды прекратились, и её улыбка осветила комнату. С тех пор как мы вышли в ту ночь, я впервые почувствовал надежду.

•  •  •

Линда

В тот вечер в больнице с Джимом я словно заново родилась. Мне дали второй шанс сохранить своего мужа. Мы перенесли его в комнату для гостей, где жила Рут, когда мы привезли его домой. Ему было легче передвигаться в инвалидном кресле, пока он был в гипсе. Мы перевели Рут в хозяйскую спальню, чтобы я могла оставаться с Джимом. Его выздоровление шло медленно. Нам приходилось ежедневно заставлять его выполнять множество упражнений. Я никогда не отходила от него больше, чем на мгновение. Он никогда не жаловался, когда мне приходилось помогать ему сходить в ванную или когда я помогала ему бриться.

Его ситуация также помогла нам восстановить нашу близость. Джим мог принимать ванны с губкой только с тремя конечностями, обмотанными гипсом, поэтому, пока я обмывала его, я тщательно вымыла 

его гениталии. Через несколько дней у Джима начал вставать член, когда я его мыла. Я никогда не просила, но отсосала ему и проглотила его порцию, чего я никогда раньше ни для кого не делала. Я сказал ему, что это эффективно и чтобы он был чист, но я думаю, он знал, что я просто пытаюсь загладить свою вину.

В тот день, когда с него сняли гипс, я хотел запрыгнуть к нему прямо в постель, но у него болели конечности, поэтому я помассировала их ему, и он быстро заснул. Однако в тот уик-энд Рут забрала детей, и я позволила Джиму взять меня, и, о боже, он потряс мой мир, как никогда раньше. В тот уик-энд у Марка Лавальера не было ничего против Джима. Часть меня думает, что Джим пытался доказать свою точку зрения, но спустя почти два дня, когда мы лежали измученные, мы ничего не сказали, но заснули довольные в объятиях друг друга. Я знала, что я целую неделю буду странно ходить, но я был счастлива. Я снова принадлежала своему мужу. Я больше никогда не собиралась давать ему повод усомниться в моей преданности ему.

Еще одна вещь — я также позволила Джиму лишить меня анальной девственности. Он был любящим и медленным, использовал много смазки, и я должна признать, что кончила жестко. Никто из нас не собирался заниматься аналом, кроме как время от времени получать дополнительное удовольствие, но я чувствовала себя хорошо за то, что позволила своему мужу вернуть меня и дала ему то, чего никто другой не имел и никогда не получит.

В начале совместной жизни у Джима было несколько перепадов настроения. Но мы взяли за правило говорить о любом его гневе или сожалении, которые испытывала я, когда иногда впадала в уныние. Мы обнаружили, что общение помогло нам найти обратный путь друг к другу больше, чем что-либо другое.

Мы узнали, что Дэвид и Ди расстались. Очевидно, Ди продолжала настаивать на том, что для меня было нормально провести ночь с Марком. Она не могла понять всех, включая меня, которые считали это самой большой ошибкой, когда-либо совершенной.

И Марк Лавальер, ну, его команда юристов урегулировала во внесудебном порядке чуть более трех миллионов долларов для Джима. Обычно такой иск ни к чему не приводит, но после того, как его сбил автобус, который можно было быстро вернуть к тому времени, когда мы с Марком провели в том гостиничном номере, его адвокаты сказали лучше было избежать расследования. Добавьте это к дополнительным четырем и двум десятым миллионам, которые Джим получил от отеля, плюс медицинские расходы. Так что у него все хорошо получилось.

Я говорю "его", потому что, хотя Джим и не развелся со мной, я поговорила с его адвокатом Аннабеллой Браун и попросила её заключить договор, защищающий деньги Джима. Джим протестовал, но я настояла. Я бы никогда больше не поступила глупо, но я хотел, чтобы 

Джим знал, что это никогда не повлияет на его финансовое положение, если я когда-нибудь это сделаю.

Эмма и Томми были в восторге от того, что их родители снова вместе, и им понравилось, что мы были гораздо внимательнее к ним, чем когда-либо прежде.

Через несколько месяцев мы снова начали встречаться, и я всегда оставалась рядом с ним. Я вернула своего мужа, но мы оба все ещё были сломлены во многих отношениях, и мне нужно было, чтобы Джим был моей опорой.

•  •  •

Джим

Прошел год, и мы вернулись к тому месяцу, который мы все ненавидим — февралю. Мои травмы хорошо зажили, и, если не считать нескольких болей холодным утром, я могу делать все, что я делал, прежде чем меня сбил автобус.

У нас с Линдой все хорошо. Однако все прошло не так гладко, и когда мы говорим об этом, мы оба согласны, что, если бы не автобус, моя мама и я, оказавшийся в больнице, все могло бы закончиться совсем по-другому. Моё отсутствие из-за больницы заставило Линду немедленно пожалеть о случившемся, поэтому она не стала просто скрывать это и пытаться убедить меня, что это нас не коснется. Она регулярно посещала консультанта, и, несмотря на много психической болтовни, просто возможность поговорить с кем-то, кто не связан с нашей жизнью, очень помогла ей.

Одно из самых удивительных отношений — это отношения между моей матерью и Линдой. Мама была очень важной частью этой истории; Линда теперь разговаривает с моей мамой почти обо всем.

Время, проведенное в больнице и изоляции, заставило меня понять, как сильно я нуждаюсь в Линде. Некоторые из вас могут подумать, что я должен был выбросить её на обочину, и часть меня с этим согласна. Но я просто думаю о себе как о всепрощающем мужчине, который знает, что мне лучше, когда она рядом со мной, и я знаю, что моя жена всегда будет сожалеть о своих действиях в ту ночь.

Опять же, мы решили отправиться в путь, переночевать в отеле и пойти в клуб. Линда сшила новое платье и купила подходящее белье. На этот раз она не заставила меня ждать, чтобы увидеть это, а смоделировала нижнее белье и надела платье для меня. Я должен сказать, что это было весело, так как вскоре я помог ей выбраться из этого.

Мы сняли номер в отеле "Мэдисон", теперь я получаю там свои номера бесплатно, и мы вернулись в тот же клуб. Наша группа друзей потратила кропотливое время и усилия, чтобы попытаться вернуть моё расположение. Я сомневаюсь, что мне когда-нибудь снова понадобится покупать выпивку, пока я тусуюсь в группе. Заметным исключением в нашей группе является Ди. После нашего разговора в больнице и последующего расставания с Дейвом. Ди так разозлилась на Дэвида за то, что он сомневался в ней, что пошла на свидание, завела роман на одну ночь и в итоге забеременела. Дэвид — не отец. Они недавно развелись, и Дэвид больше,  

чем кто-либо из группы, общался со мной, соболезнуя по поводу того, что мы теперь называем синдромом Лавальер.

Как и в прошлом году, платье Линды заставило её повернуть головы повсюду. Я одновременно нервничал и гордился. Наш разговор был легким, ничего серьезного. Играл оркестр, и мы станцевали несколько танцев. Линда держала свою руку в моей или постоянно поглаживала мою ногу. Я думаю, она нервничала так же, как и я. Никто за нашим столиком не приглашал на танец никого, кроме своих супругов. Дейв был осторожен, приглашая на танец только некоторых одиноких дам, и каждый раз, когда к нему подходила замужняя женщина и приглашала, он улыбался и вежливо отказывался.

Я думаю, было около десяти вечера, когда атмосфера изменилась. На зарезервированные места прибыла группа, в том числе Марк Лавальер.

Именно Фил заметил его во время обхода, но, в отличие от прошлого года, Фил простонал: "Не смотрите сейчас, но это Марк Лавальер".

Он подошел к нашему столику, бросил один взгляд на Линду и начал оценивать её. Линда крепко держала меня за руку, как и в прошлом году. Она вздрогнула, когда он протянул ей руку.

"Привет, я Марк. Не хотите ли потанцевать?"

Как и в прошлом году, Линда ахнула и отпустила мою руку, как горячую картофелину. Мой мир начал смыкаться, и все за столом уже собирались возразить, когда моя жена снова повернулась ко мне спиной. В ту долю секунды я подумал, что моя жизнь вот-вот закончится.

ПОЩЕЧИНА!

Рука Линды соприкоснулась с лицом Марка с одним из самых мощных звуков, которые вы когда-либо слышали, большая часть клуба бросила все и посмотрела. Она отпустила меня и повернулась, чтобы получить максимальное преимущество. Внезапно выскользнув из кабинки и встав, Линда последовала за ним мгновение спустя, пнув его по яйцам, и когда он рухнул, она плюнула на него.

"Ты гребаный неудачник, Марк Лавальер, ты чуть не разрушил мою жизнь в прошлом году, и у тебя хватает гребаной наглости приходить сюда и притворяться, что ты меня не знаешь, чтобы попробовать это снова!"

"Леди, я не..." — внезапно его глаза расширились.

"Лейси, я помню тебя",  — он улыбнулся ей, затем повернулся, чтобы посмотреть на меня. "Жаждущая ещё одного раунда, я снова потрясу твой мир, и тебе больше никогда не придется думать об этом куке".

"Ты, придурок, это Линда" — Дэйв поправил его, свирепо глядя на кого-то, кто способствовал его собственному брачному разрыву.

Линда намеренно наступила пяткой ему на руку, когда повернулась ко мне. Марк застонал.

"Дорогой, я думаю, тебе нужно отвести меня в наш номер и жестко трахнуть, как ты всегда делаешь, а затем продолжить это такими сладкими ласками, от которых у меня потекут слюнки. Я нахожу, что мне нужно избавиться от плохого вкуса Лавальера, он трахается как неандерталец, но у него нет техники".

Линда подошла и помогла мне встать с моего места. "О, и Марк",  — она наклонилась. "Я должна сообщить тебе, что, хотя ты выглядишь нормально, на самом деле ты довольно 

среднестатистический любовник".

Она перевела взгляд с него на меня, потом снова на него. "Сегодня вечером меня трахнет настоящий мужчина, пока!"

Когда мы выходили из клуба, вышибала, тот же, что и в прошлом году, стоял у двери с широкой ухмылкой на лице и приветствовал меня кулаком. Когда Линда прижалась ко мне, я почувствовал себя ростом в десять футов. В ту ночь мы с Линдой не переставали трахаться, пока не взошло солнце. Она убедилась, что я трахал её рот, её киску и её задницу, и не переставала собственнически хватать меня и произносить слово "мой" в любое время в течение следующей недели.

На следующей неделе мы прочитали в газете, что Марку Лавальеру придется отстраниться от участия в этом сезоне из-за травмы руки, и, что ещё хуже, начали появляться видео, на которых он пристает к женам по всему клубу. В результате он был обменян в меньший клуб в другом штате, и в течение года его профессиональная карьера закончилась.

Через несколько недель после той ночи мы с Линдой узнали, что снова станем родителями. Линда плакала и обнимала меня, благодаря за то, что я простил её. Я обнимал её и смеялся. Она посмотрела на меня, и я заметил: "Я должен сказать, что волновался, но этот февраль на самом деле не был отстойным".