В наших костях. Часть 5

Шесть лет спустя

Я закончила свою смену в семь часов вечера. Будучи психиатрической медсестрой, работающей в психиатрическом отделении большой больницы, я была не чужда Барбарам. И хотя я никогда больше не видела свою Барбару, за эти годы я встретила много таких же, как она. Каждая из них оставалась со мной, забирая с собой частичку моего сердца, когда их выписывали. Я продолжала быть понимающей медсестрой, делая все возможное, чтобы успокоить своих пациентов и сделать их счастливыми. Эти моменты поддерживали меня, маскировали моё одиночество, скрывали всю мою печаль.

Моему сыну было уже тринадцать, и он рос как гребаный сорняк. Он уже был на целую голову выше меня, и был занозой в заднице, но я любила его так, так сильно. Он был моим миром.

Но в мире все равно может быть одиноко, и я была чертовски одинока.

Я ехала домой в своем новом красном Fоrd Fusiоn — это было излишеством, но я решила, что заслуживаю того, чтобы побаловать себя хотя бы раз в жизни. Запах новой машины был сильным и возбуждающим: мне это нравилось.

Зазвонил мой телефон, и я включила его через Вluеtооth в машине. Это был Джейми.

— Привет, секси,  — сказал он, и я легко услышала в его голосе лукавую усмешку.

— Чего ты хочешь, Джейми?  — спросила я, забавляясь.

— Э... секса, наверное.

Я рассмеялась.

— У нас не было секса... ну, дай посмотреть... более полувека?

— Пора это изменить,  — сказал Джейми.

— Ни единого шанса в аду.

Он засмеялся.

— Приходи. Сегодня мой день рождения, помнишь?

— Не могу. Мне нужно забрать Тео с футбольной тренировки, а я устала.

— Приводи ребенка. Мне нравится, когда он обыгрывает Аспен в шахматы.

— Аспен у тебя?

— Аспен и её новая горячая подружка Женевьева. Я все ещё пытаюсь убедить их позволить мне... посмотреть.

— Ты такой отвратительный, Джейми. Оставь их в покое, извращенец.

— Ни единого шанса в аду,  — повторил он.

— Я вешаю трубку.

— Приходи, ладно? Мы подождем, пока не разрезая торт.

— Хорошо,  — сказала я.  — Но тебе лучше оставить Аспен и её подружку в покое, иначе я принудительно помещу тебя в психиатрическую клинику.

— Против моей воли?

— Обычно так и случается. Ты не в здравом уме, поэтому мне придется принять это решение за тебя.

— Кто умер и дал тебе доверенность?

— Я только что приехала на футбольное поле. Надо идти. Вешаю трубку.

— Пока,  — сказал он, усмехаясь.

Вдалеке я увидела своего сына, смеявшегося со своими друзьями. Когда-то он был недоношенным, а в семь лет ему пересадили сердце, но посмотрите на него сейчас. Он быстр как гром, ярок как молния, легко маневрирует по полю, выстроенному оппозицией. Я так им гордилась.

— Привет, мам,  — сказал он, когда я опустила окно со стороны пассажира. Он просунул голову внутрь, прислонив руку к окну.

— Садись, мы едем к Джейми. Сегодня его день рождения.

— Серьезно?  — взволнованно спросил он. Господи, этот ребенок обожал своего скользкого дядю Джейми.

— Серьезно,  — сказала я.  — Поторопись. Мне нужно домой, принять душ 

и подготовиться.

— Нет, мама. Никого это не волнует. Давай просто пойдем!

Тео погрузил своё снаряжение на заднее сиденье и сел на переднее пассажирское сиденье, пристегнувшись. Он нетерпеливо постукивал пальцами по коленям, одаривая своей однобокой ухмылкой группу девушек, проходивших мимо. Они все покраснели, а я закатила глаза, переводя машину в режим движения.

По мере роста Тео менялись его черты лица, и теперь он был настолько похож на Букера, что иногда на него было больно смотреть. Он был очень похож на своего отца, этими красивыми, умными глазами и тихим, задумчивым характером. Он был одновременно экстравертом и интровертом. У него были свои моменты, когда он делил своё время между двумя личностями. Я находила его просто очаровательным.

Когда мы приехали к Джейми, Тео бросил меня в машине, подбежал к двери и распахнул её. Я услышала радостный рев, когда собравшиеся внутри его приветствовали. Когда я подняла окна, закрыла дверь и поднялась на ступеньки крыльца, рев приветствовал и меня.

— Заходи, заходи,  — сказал кто-то, протягивая мне бокал вина. Это была Хилари, одна из подруг Аспен и по совместительству Джейми. Я сделала глоток, и она провела меня внутрь, закрыв за нами дверь. Я прошла через всю вечеринку, ища Джейми.

Я застала его в стойке на руках на бочонке. В стойке на бочонке. Её выполнял мой собственный сын.

— Опусти!  — прошипела я, набрасываясь на Джейми.  — Как ты смеешь использовать моего сына для такого дерьма!

Тео опустил Джейми и рассмеялся прямо мне в лицо, сильный запах пива завладел моим обонянием. Фу.

— Пойдем,  — сказал Джейми, взяв меня за руку.  — Мы ждали, пока ты разрежешь торт.

Через десять минут были зажжены свечи, свет выключен, и комната, полная сумасшедших друзей, кричала песню «С днем рождения тебя».

Несмотря на комнату, полную тридцати близких друзей, я все ещё чувствовала себя одинокой, как никогда. Тех, кого я действительно хотела увидеть, я не видела уже шесть лет и, скорее всего, не увижу никогда больше.

Канзас.

Кейд.

Букер.

После того дня, когда Тео получил своё новое сердце, Канзас уехала с Кейдом, чтобы больше не возвращаться, а я отозвала Букера в сторону и сказала, что мы достигли конца линии, что мы зашли настолько далеко, насколько нам только суждено. Я сказала ему, как и все те годы назад на парковке колледжа, вернуться в Канзас и наладить отношения.

Попросила его никогда больше не связываться ни со мной, ни с Тео.

Заставила его пообещать, поклясться.

И чтобы облегчить мою боль, он согласился. Прошло шесть лет, и я уже не знала, где он. Где бы он ни был, я надеялась, что ему хорошо. Он разбил моё сердце и забрал с собой все самые большие кусочки, кусочки, которые были незаменимы, кусочки, служившие основой для здорового сердца.

Теперь у меня было больное сердце.

Я все ещё его любила.

Все ещё любила Кейда.

Все ещё любила Канзас.

— Почему такое унылое лицо, Сумеречная Искорка?  — спросила Аспен, подойдя к нам с бокалом белого вина. Она наблюдала за 

мной, выглядя слегка обеспокоенной.

— Я — не персонаж мультфильма «Моя маленькая пони»,  — сказала я в сотый раз. Я говорю это с детства, и это стало для нас чем-то вроде внутренней шутки.

— Не знаю. Разве ты не должна летать вокруг и проповедовать о том, что дружба — это магия?

— Отвали,  — со смехом сказала я.

— Надо было расчесать свою гриву, прежде чем приходить,  — сказала Аспен.  — Ты выглядишь как сексуальный беспорядок.

— Спасибо,  — саркастически сказала я.  — Что нового? Где Джен?

— Возможно, в стойке на бочонке, не знаю,  — сказала Аспен, взмахнув рукой. Делая это, она улыбалась. У меня было чувство, что она влюблена. Я была безмерно рада за нее, но в глубине души также и ревновала. Так чертовски завидовала, что чувствовала себя куском дерьма из-за того, что вообще испытываю это чувство.

— Что случилось, Джуно?  — спросила Аспен, положив ладонь на мою руку, внезапно став серьезной.  — Ты выглядишь... не в себе.

— Я всегда «не в себе»,  — сказала я, сделав ещё один глоток вина.

— Хуже чем обычно. Что тебя беспокоит?

— Ничего,  — соврала я.

— Ты дерьмовая лгунья, Джуно.

— Ну, пошла ты.

Аспен рассмеялась, но смех не дошел до её глаз.

— Это... они?

Я вздохнул и села в соседнее плюшевое кресло. Аспен устроила свою худенькую попку на подлокотник кресла. Её длинные розовые волосы рассыпались по плечам, и она заправила их за ухо. Её голубые глаза сверкали, и она была такой же красивой, как и в двадцать лет, если не больше. Боже, как будто мне не хватает причин для ревности к моей идеальной сестре.

— Может, тебе пора зайти в социальные сети,  — предположила Аспен.  — Выследи их. Время лечит старые раны. Возможно, сейчас эти отношения можно восстановить.

Я застонала.

— Неужели ты думаешь, что я об этом не думала? Я думала об этом миллион раз. Просто... Я не могу этого сделать, Аспен. Я дала обещание. Сказала, что оставлю её в покое

— А как же Букер? Ему ты этого обещания не давала.

— Нет, но он дал мне это обещание.

— Так найди его! Скажи, что ты передумала.

Я вздохнула и выпила остаток из своего стакана.

— Будет лучше, если я оставлю их в покое,  — сказала я.  — Я не собираюсь снова разрушать жизнь Канзас. Возможно, сейчас она счастлива. Я не буду отнимать у нее это.

Аспен фыркнула.

— Как будто у тебя есть такая власть.

Я шлепнула её по руке, и она вздрогнула.

— Ты — сука.

— Это моё имя. Не трепи его,  — глупо сказала я.

Аспен гоготнула.

— Ты такая неумеха.

Наступила пауза, никто из нас ничего не говорил. Я смотрела на вечеринку перед нами, люди смеялись и болтали. В другом конце комнаты я видела Джейми и Тео, они играли в шахматы. Джейми хмурился, а Тео ухмылялся. Угадайте с трех раз, кто выиграл.

— Серьезно. Заведи Fасеbооk, Джуно. Просто чтобы оставаться на связи со всеми. Это не обязательно должно быть для... них. Просто, знаешь, оставь открытой эту дверь. Если захотят, они свяжутся 

с тобой, понимаешь?  — сказала Аспен.

Я пожала плечами.

— Наверное.

— Отлично, дай мне свой телефон,  — сказала Аспен.

Я достала его из кармана и передала ей. Она загрузила приложение Fасеbооk и помогла мне создать профиль.

— Сыыр, сучка,  — сказала Аспен, и я позировала для фотографии, высунув язык. Боже, иногда я была такой юной.

После того как мой профиль был заполнен, Аспен вернула мне телефон, и я начала искать и добавлять людей, которых знала. Коллеги, все друзья с вечеринки некоторые соседи. Я просмотрела и добавила практически всех, с кем у меня были хоть какие-то дружеские отношения. Я была удивлена количеством людей на сайте.

— Господи, такое впечатление, что здесь все, а также их бабушки,  — сказала я.

— Там действительно все и их бабушки,  — сказала Аспен.  — Добро пожаловать в будущее, детка.

Я положила телефон обратно в карман, прекрасно понимая, кого именно хочу найти. Я не собиралась делать это на глазах у Аспен на вечеринке с тридцатью другими людьми. Мне требовалось уединение. Я сделаю это позже, дома.

Через несколько часов пришел уставший Тео и спросил, когда мы поедем домой. Он был измотан уже тренировкой.

— Теперь мы можем уйти,  — сказала я, прижавшись поцелуем к его щеке, чтобы успокоить.  — Пойдем, милый.

Мы со всеми попрощались, пожелав напоследок Джейми «с днем рождения», который ответил на объятия и поцелуи. Это был замечательный вечер, которым я должна была наслаждаться.

Просто я... не могла...

•  •  •

Была глубокая ночь, и я не спала.

Я лежала в своей кровати, глядя в потолок, сопротивляясь желанию достать телефон. Я не должна этого делать. Действительно должна оставить их в покое. Я не должна даже смотреть на них, чтобы не искушать себя. Не могу. Не должна.

Не стану.

Я накрыла голову подушкой и застонала, переворачиваясь в постели. Мои волосы зацепились за изголовье.

— Аргх,  — проворчала я, освобождаясь. В этот момент я услышала, как мой телефон издал негромкий звяк. Это был звук, который я никогда раньше не слышала от своего телефона. Я потянулась к нему, проверяя последнее уведомление. Оно было от Fасеbооk. Я нажала на него, открыв список запросов в друзья. Кто-то послал мне запрос.

Этим кем-то была Канзас Саммерс.

От шока я чуть не уронила телефон. Мои руки тут же охватил паралич. Она не... Я обещала ей, что не буду... Она больше не хотела со мной разговаривать.

Так зачем ей добавлять меня?

И что: черт возьми, случилось с Саммерс?

Я нажала кнопку «Добавить» и стала ждать. Через минуту раздался ещё один звяк, и на моем телефоне появилось ещё одно уведомление. Это было сообщение от Fасеbооk. Я нажала, открыв его.

Канзас Саммерс: Привет, Джуно. Как поживаешь?

Я проглотила свои нервы и ответила: Я в порядке. Как ты?

Канзас Саммерс: Могло быть лучше. Могу я тебе позвонить? У меня проблемы с набором текста.

Я ответила: Конечно.

Я ждала, и менее чем через тридцать секунд зазвонило моё приложение Fасеbооk. Она звонила мне. Она на самом деле мне звонила. Я взяла трубку на втором гудке.

— Алло?  — сказала 

я, затаив дыхание.

— Привет, Джуно,  — сказал голос на другом конце линии. Он был таким же, каким я его помнила, низким и сладким, невероятно теплым и веселым. Наверное, я была так взволнована, услышав её голос, что не обратила внимания на то, как тихо она говорит.

— Канзас,  — сказала я, мой голос уже был густым от эмоций.

— Не плачь,  — прошептала она.  — Ты заставишь меня тоже заплакать.

— У тебя простуда или что-то в этом роде?  — спросила я.

— Или что-то в этом роде,  — ответила она.  — Я скучала по звуку твоего голоса.

— Ты даже не представляешь, как я скучала по тебе,  — сказала я. Начали течь слезы.  — Я... Канзас, прости меня за все. За все. Я была такой глупой, глупой, гребаной пиздой. Я сделала тебе больно и...

— Тсс, Джуно,  — сказал Канзас и закашлялась.  — Ты меня утомляешь. Успокойся.

Что-то было не так.

— Канзас, что с тобой? Ты заболела?

— Да,  — ответила она.  — Да, но сейчас это неважно. Что для меня действительно важно, так это как скоро я смогу тебя увидеть?

— Где ты?  — спросил я.

— Прямо сейчас?  — спросила она.

— Почему бы и нет?

Она слабо рассмеялась.

— Джуно, сейчас середина ночи.

— Мне плевать. Я хочу тебя видеть,  — сказала я, вытирая слезы.  — Где ты?

— Я живу в Пасадене.

— Пасадена?  — со смехом сказала я.  — Ты живешь в одном из тех модных районов, которым мы привыкли завидовать?

— Не настолько и модном,  — скромно ответила она.

— Напиши мне свой адрес,  — сказала я.  — Я оденусь прямо сейчас.

Я уже встала и вылезла из постели.

— Хорошо, скоро увидимся, Джуно,  — сказала Канзас. Она повесила трубку: и через минуту я получила уведомление о том, что она отправила мне адрес.

Я надела джинсы, рубашку, накинула кардиган, обула ноги в туфли Тоms и взяла ключи с кухонного стола. Я написала Тео сообщение, сообщив, что я ухожу и чтобы он позвонил мне, если ему что-нибудь понадобится. Он увидит его, как только проснется.

•  •  •

Пасадена находилась примерно в сорока милях от Фуллертона, и в это время суток, по моим расчетам, дорога туда займет от тридцати пяти до сорока минут. Я села в машину, завела двигатель и выехала на шоссе.

Во время поездки я опустила все окна, вспоминая те пьяные ночи, когда Букер отвозил меня домой с опущенными стеклами, чтобы я могла дышать свежим воздухом. Боже, я была такой молодой и такой, такой глупой. Я так много хотела бы вернуть назад Черт... я почти хотела, чтобы этого романа никогда не было, но из этого я вытащила Тео... так что, я не могла ненавидеть все это.

Система GPS автомобиля вела меня к Канзас. Примерно через сорок минут я прибыла по указанному адресу, но произошла какая-то ошибка.

— Где я, блядь, нахожусь?  — пробормотала я, объезжая окрестности. Здесь не было никаких домов. Я перепроверила адрес, и он оказался верным. Я уже собирался звонить Канзас, когда увидела здание, которое соответствовало адресу, что она мне прислала.

Хоспис и паллиативная помощь 

«Вера и Надежда».

Нет. Канзас, нет! Пожалуйста! Боже, нет!

Я припарковала машину, надеясь, что это действительно какая-то ошибка. Все моё тело дрожало. Хоспис. Это должен быть какой-то ужасный кошмар, и в любую секунду я проснусь.

Я вошла в здание и подошла к стойке регистрации. Там меня радушно встретил мужчина.

— Здравствуйте, я ищу Канзас Саммерс. Не уверена, что она на самом деле здесь, но не могли бы вы проверить.

— Она ждет вас,  — сказал мужчина.  — Пойдемте, я отведу вас к ней

Я последовала за ним по нескольким коридорам, держась рядом. Вокруг меня были люди, некоторые из них не спали посреди ночи. Думаю, когда твоя жизнь почти закончилась, лучше всего использовать её по максимуму. Это было одновременно невероятно грустно и невероятно вдохновляюще.

— Вот мы и пришли,  — сказал мужчина, остановившись перед дверью.  — Она здесь. Вы знаете, где меня найти, если вам что-нибудь понадобится.

— Спасибо,  — сказала я, открывая дверь, когда мужчина ушел.

— Джуно?  — позвал слабый голос изнутри

Я шагнула внутрь, закрыв за собой дверь. На удобной кровати лежала Канзас. Она была худой, её лицо было исхудавшим, но на лице была самая большая улыбка.

— Иди сюда,  — сказала она, протягивая руки. Я уже плакала, когда подошла и обняла её. Я прижала её к себе, так боялась, что она исчезнет, если я не буду удерживать её достаточно долго.

— Джуно,  — прохрипела Канзас.  — Все в порядке, Джуно. Я в порядке.

— Ты не в порядке,  — сказала я, внимательно посмотрев на нее.  — Ты... Канзас, ты умираешь?

Она грустно улыбнулась мне.

— Да.

— Где, блядь, Букер? Где Кейд? Почему ты здесь одна, в хосписе?

— Расслабься, Джуно. Я все объясню,  — сказала она и похлопала по месту на кровати рядом с собой.  — Присаживайся.

— Расскажи мне все.

— Ну, во-первых, я разведена,  — сказала Канзас.  — Я развелась с Касом около пяти лет назад. Мы не разговаривали долгое, долгое время. Он все ещё виделся с Кейдом в дни, назначенные судом, но я никогда его не видела... Вплоть до шести месяцев назад. Когда я узнала, что у меня рак груди.

— Рак груди,  — сказала я, почувствовав некоторое облегчение.  — Ты можешь просто сделать мастэктомию. К черту сиськи. Они все равно переоценены.

Канзас выглядел удивленной.

— Разве ты не думаешь, что я уже сделала это? Кроме того, это не помогло. Рак распространился. Он не только... он — в лимфатических узлах. Это неизлечимо, Джуно.

Я вздрогнула. Я физически удивилась, услышав, что у нее такой быстро распространяющийся рак. Она умирала. Она умирала, и я ни черта не могла с этим поделать.

— Расскажи мне все,  — дрожащим голосом сказала я, мои глаза наполнились слезами.

— Кейд у Каса,  — объяснила она.  — Мы думаем, что лучше дать ему нормальную жизнь. Я не могу... Я больше не могу жить одна. Не могу заботиться о себе. А Кейд для этого ещё слишком мал.

— А как же Букер?

— Не хочу, чтобы обо мне заботился мой бывший муж. Не хочу заставлять его исправлять наши отношения,  — 

сказала она.  — Этот корабль... уплыл.

Я всхлипнула, вытирая с носа сопли.

— Я возьму тебя к себе,  — сказала я.  — Ты сможешь жить со мной.

— Нет,  — сразу же сказала она.  — Для Тео это было бы ужасно. Я бы никогда не смогла так поступить с ним. Я останусь здесь, Джуно. Так будет лучше для всех. К тому же, мне здесь нравится.

Я проглотила ужасный крик, который бурлил в моем горле. Я не могла говорить, не могла дышать. Почему это случилось? Что Канзас сделала кому-то? Она не заслуживала этого. Если уж на то пошло, это заслуживала я.

В дверь постучали. Я обернулась, когда дверь открылась. В тени стоял Букер, лицо постаревшее, но все ещё красивое, волосы все ещё волнистые и взъерошенные, его золотые глаза светились в темноте. Он шагнул в комнату, закрыв за собой дверь.

Я поднялась на ноги.

— Привет, Джун,  — сказал он, его взгляд был почти боготворящим, когда его глаза пробежались по моему лицу. Его челюсть была сомкнута, он выглядел серьезным, и как всегда, в его глазах была тоска.

— Букер,  — сказала я, задохнувшись, сердце застучало в горле

— Господи, да обнимитесь вы уже,  — сказала Канзас, хихикая.

Возможно, прошли секунды, я не уверена. Я не знаю, кто двинулся первым, я или Букер, но не успела я понять, что происходит, как оказалась в его теплых объятиях. Он прижал меня к себе, зарывшись лицом в мою шею.

— Джун,  — преданно сказал он.  — Господи, где ты была?

Я начала плакать, а он гладил меня по волосам.

— Я держалась подальше,  — сказала я, мои губы дрожали.  — Я выполняла своё обещание Канзас...

— Как ты могла принять меня всерьез?  — спросила Канзас, её глаза покраснели. Казалось, она тоже вот-вот расплачется.  — Как ты могла подумать, что я действительно захочу убрать тебя из своей жизни? Боже, я была в бешенстве, Джуно! Но... Ты такая глупая. Неужели ты никогда не думаешь? Ты должна была вернуться. Ты... Ты должна была сражаться за нас. За наше сестринство. Я люблю тебя, ты, тупая, гребаная идиотка.

Она плакала, я плакала, и Букер плакал.

Мы были в полном беспорядке.

Мы с Букером забрались в кровать, Канзас расположилась посередине между нами. Мы обнимались втроем, как в детстве, лежа на траве, разглядывая фигуры в облаках или считая звезды на ночном небе. В памяти всплыло детство, все те годы, когда я была пухлым задиристым ребенком, неказистым и уродливым, но для моих друзей это не имело никакого значения; они всегда любили меня, какой бы странной или уродливой я ни была. Букер, сбивающий с ног придурков на детской площадке за то, что те ко мне приставали, и Канзас, выкрикивающая ругательства, когда нас всех троих отправляли в кабинет директора, а потом мы вместе отбывали наказание. Цветочные короны, четырехлистный клевер, пятна на траве, ободранные коленки, смех, так много смеха, и любовь, вся эта бесконечная, безграничная любовь.

Долгие годы я искала цель. Я искала того, кто меня полюбит, кто дополнит 

меня. Но мне не нужно было искать далеко. Канзас и Букер всегда были рядом и ждали моего возвращения.

— Есть причина, по которой я позвала сюда вас обоих,  — сказала Канзас, её голос был беспечным и слабым.  — Важно, чтобы мы поговорили об этом, пока я не устала.

— Мы здесь,  — мягко сказал Букер.  — Говори, что хочешь сказать, Канзас.

Канзас повернулся к Букеру.

— Тогда ты первый,  — сказала она. Кас, я хочу, чтобы ты знал, что я тебя прощаю. Я злилась на тебя долгое, долгое время, но поняла, что от ненависти к тебе ничего не приобрела. Я потеряла друга, лучшего друга. Я не должна была быть такой упрямой. Кроме того, я всегда знала, что ты не мой... Я всегда знала, что тебе нужна Джуно. Просто я была эгоисткой. Такой, такой эгоисткой. И мне жаль.

— Канзас...  — начали мы с Букером, но она прервала нас.

— Нет, дай мне закончить,  — сказала она.  — Я люблю тебя, Кас. И всегда буду любить. Ты был моей первой любовью, но ты — не единственная моя любовь.  — Она повернулась ко мне.  — Я люблю также и тебя, Джуно. Так сильно, ты даже не представляешь.

Теперь она сосредоточилась на мне.

— После моей смерти мой сын останется без матери. Ему будет трудно без материнской любви, Джуно. Мне нужно попросить тебя о большой услуге.

— Что угодно,  — сказала я, всхлипнув, и по моему лицу потекли слезы.

— Я спасла твоего сына,  — сказала она, схватив меня за руку.  — Теперь прошу тебя спасти моего. Не дай ему почувствовать отсутствие материнской любви. Заботься о нем. Люби его как своего собственного.

— Канзас, я уже люблю,  — со всхлипом сказала я.  — Я всегда любила Кейда как своего собственного.

Она улыбнулась.

— Тогда, думаю, остается только одно.

Канзас вложила мою руку в руку Букера, сомкнув его пальцы вокруг моей руки. Она смотрела на нас обоих, выражение её лица было теплым и добрым

— Даю вам своё благословение,  — тихо сказала она.

— Канзас... почему?  — спросила я, потрясенная. Букер ошеломленно молчал.

— Потому, Джуно,  — сказал Канзас, одарив меня бледной улыбкой,  — что это всегда была ты.

•  •  •

Шесть дней спустя Канзас мирно скончалась во сне. Её душа больше не была в её теле, и хотя её больше не было в этом мире, никто не мог погасить её свет. Она сияла, лежа в своей постели, как ангел, крепко спящая. Я откинула её волосы с виска и поцеловала в лоб. Она была ещё теплой.

— Я люблю тебя,  — прошептала я.  — Всегда и навсегда.

Похоронная служба была маленькой и интимной, именно такой, какой хотела бы её видеть Канзас. Когда её гроб опускали на два метра в землю, я держала за руку Кейда, выполняя своё обещание. Он стоял рядом, потрясенный, убитый горем и сломленный, но я никогда в жизни не позволила бы ему и дня прожить без материнской любви. Я сжала его руку, и, к моему удивлению, в ответ он сжал мою.

Рядом со мной стоял Букер,  

положив руку на плечо Тео, поддерживая его, но что-то подсказывало мне, что он делает это больше для собственного успокоения, чем для нашего сына. Его глаза блестели и были мокрыми, но он не плакал. Никто из нас не плакал. Мы все чтили Канзас, прекрасную женщину, которую никто из нас не заслуживал. Самый добрый, самый милый человек, которого я когда-либо знала, слишком рано покинул этот мир, и все, что я могла сделать, это стоять там и держать за руку её сына.

Я надеялась, что этого будет достаточно.

После похоронной службы мы с Букером устроились на скамейке в парке неподалеку. В холодном, хрустящем воздухе мы сидели и вспоминали Канзас. Я думала о том, что в конце концов Канзас разыскала меня и Букера, собрав нас вместе в качестве своего последнего акта доброты. Никто не побуждал её к этому, и она могла бы остаться озлобленной, могла бы умереть с удовлетворением от того, что разлучила нас, но она этого не сделала.

Потому что она была Канзас, и в её теле не было ни одной злой косточки.

Букер взял меня за руку, и я посмотрела на него: раннее полуденное солнце светилось в его медовых глазах. Так вот какова,  — подумала я,  — цена последней жертвы Канзас.

Такова была цена любви.

В моей истории нет счастливого конца, есть лишь жизнь в печали, воспоминания о женщине, чья любовь к нам оказалась сильнее нашего предательства.

Так что, нет, не я героиня этого рассказа. Это Канзас.