Грань

Часто можно сказать, что существует тонкая грань между любовью и ненавистью. Многие из нас проходят эту черту каждый день. Друзья, семья и коллеги: "Я не могу поверить, что когда-то мне нравился этот парень", "Дерьмовый чувак", "Ты гребаный мудак".

Мой личный фаворит — "Я чертовски ненавижу эту суку".

Кроме того, есть те, кто всегда говорит вам о человеческом состоянии или о том, что вам нужно перестать быть таким ненавистным. Это те, кто говорят, что ты должен демонстрировать человечность. Что касается меня, я просто беспокоюсь о своем состоянии и состоянии моей семьи.

Хорошо иметь друзей, но будьте реалистами. Друзьям вы можете доверять только от сих до сих. И в моём случае не все родственники или друзья прикрывали мою спину. Это был тяжёлый урок, который я усвоил на собственном опыте. Самое хорошее во всем этом было то, что я узнал, кто мои настоящие семья и друзья.

Меня зовут Пейс Дженсен. Мне 29 лет, я бывший футболист и заядлый бегун. Я женат на Эми. Она горячая маленькая мамочка с соответствующим отношением. Но самое лучшее в моей жизни — это то, что я отец троих маленьких мальчиков.

На момент нашего краха мы с Эми были женаты около семи лет. Причина, по которой у нас так быстро и часто рождались дети, заключалась в том, что я не мог насытиться своей женой. Я жил и дышал Эми. Вот где, я полагаю, началось моё падение. Мы дали свои клятвы на следующий день после окончания колледжа. Эми специализировалась на среднем образовании, а я — на информационных системах управления.

Эми устроилась на работу в одну из элитных частных школ Далласа, а я работал в Empire Funding. У нас было довольно хорошее начало в жизни.

Во время нашего брака были взлеты и падения, как и в большинстве браков, но ничего серьёзного. Я думаю, что наша первая ссора произошла, когда я хотел купить Shelby Cobra GT500 1968 года выпуска. Это был двухдверный фастбэк с двигателем V8 объемом 4.9 (GT350). В довершение всего, это было конфетно-яблочно-красное с двумя белыми полосками посередине.

В отличие от некоторых моих знакомых, я мог бы позволить себе автомобиль стоимостью 100 000 долларов, но я люблю классические автомобили.

В любом случае, как я уже сказал, у нас с Эми была прекрасная жизнь. Мы жили довольно близко к моей семье, и я думал, что это хорошо. Моим маме и папе было за 50, и у меня также был младший брат по имени Роб. Робу было 17 лет, и он учился в той же средней школе, в которой преподавала Эми. На самом деле, она преподавала и в его классе.

Я думаю, что Роб был ребёнком "оппов", потому что он был на 12 лет младше меня. Мы с Робом были так близки, как только можно быть с младшим братом, который младше тебя на 12 лет. Когда что-нибудь случалось или когда Робу что-то было нужно, от меня ожидали, что я принесу жертву. Так жила моя 

семья. Это был наш девиз: "Тебе нужно набраться мужества и справиться с этим". Будь героем, сынок, просто дай это своему младшему брату, и в конечном итоге ты станешь лучше. Мой отец так часто повторял это, что дошло до того, что я просто пропускал мимо ушей.

Ещё одной хорошей вещью в моей жизни был мой лучший друг Джеффри Паркс. Он был тем братом, которого я хотел бы иметь. Мы были лучшими друзьями с третьего класса. И если кто-то и знал, что я чувствовал, так это он. Джефф был адвокатом, и я ожидал, что он прикроет меня во всех юридических вопросах.

Как бы то ни было, в прошлый понедельник, когда я вернулся домой, Эми сказала мне, что отвезла мальчиков в дом своей сестры. Это было четырьмя домами дальше. Когда она сказала мне это, я подумал, что мы побудем одни, если вы понимаете, что я имею в виду. Но она сказала, что хочет мне кое-что сказать.

Я не думал, что жизнь может стать лучше, но потом Эми сказала, что беременна. Я хотел знать, когда должен родиться ребёнок, чтобы мы могли начать покупать вещи до того, как ребёнок родится. Я думаю, что был так счастлив, как только может быть счастлив человек. Чёрт возьми, я просто надеялся, что это будет маленькая девочка, чтобы я мог избаловать её до смерти. Но по какой-то причине Эми была немного не в себе, и у неё было такое отстранённое выражение лица. Я спросил её, что случилось.

— Пейс, это не твой ребёнок.

Эми сказала это так тихо, что я не расслышал.

— Что происходит, дорогая, почему ты такая подавленная?

— Пейс, я люблю тебя, но у меня больше не будет твоих детей,  — сказала Эми.

Я немного растерялся и спросил её, почему.

— Эми, ты всегда говорила, что хочешь большую семью, так почему же такая внезапная перемена?

— Господи, это будет нелегко.

Потом Эми начала ходить вокруг да около, как будто всё, что она собирается сказать, изменит её жизнь.

— Эми, я люблю тебя, несмотря ни на что, так что просто скажи мне, что ты чувствуешь прямо сейчас, просто скажи это.

Затем она остановилась, достала свой телефон, нажала быстрый набор.

— Не могли бы вы подойти сюда, пожалуйста?

С кем бы она ни разговаривала, это звучало так, как будто они знали об этом больше, чем я.

— Эми, кто это был и что, чёрт возьми, происходит!

Эми сказала:

— Просто держись в темпе, мне нужна помощь, чтобы донести до тебя мои слова. Я не хочу испортить то, что я должна сказать.

Я спросил её, кто придёт и что это было такое, что она просто не могла сказать мне без посторонней помощи. Чёрт возьми, если ты не можешь рассказать своему мужу, кому ещё, чёрт возьми, ты могла бы рассказать.

В моей голове проносились самые разные мысли, ни одна из них не была хорошей, но то, что было дальше, потрясло меня.

Две минуты 

спустя раздался звонок в дверь.

Эми ответила на звонок, и когда она вернулась, за ней следовали моя мама, мой папа и мой 17-летний брат Роб.

— Ладно, Эми, что, чёрт возьми, происходит?

— Чёрт, как я могу сказать это, не причинив тебе боли...

Роб просто вмешался.

— Послушай, Пейс, Эми влюблена в меня, вот что она хочет сказать, мама и папа здесь, чтобы поддержать нас,  — сказал Роб.

— Слушай, братан, дерьмо случается. Мы не хотели влюбляться, но мы влюбились, ребёнок, которого она носит, мой, и нам нужно, чтобы ты согласился с этим. Мы с Эми будем семьёй, нравится тебе это или нет.

Я начал смеяться, как будто это какая-то добрая шутка, верно, так и должно было быть.

— Послушай, Эми, так что ты хочешь мне сказать?

Никто не смеялся. Я оглянулся на Эми, она смотрела себе под ноги.

— Эми, пожалуйста, посмотри на меня и скажи, что это неправда. Скажи мне, что ты не такая грёбаная идиотка.

Мой отец сказал:

— Сынок, я знаю, это тяжело, но что сделано, то сделано. Я знаю, тебе сейчас больно, но Роб — твой брат, и поэтому мы должны найти способ справиться с этим. Мы знаем, что это требует многого, но приходится идти на жертвы.

Я спросил свою маму, участвовала ли она в этом? Она сказала:

— Сынок, я люблю обоих своих мальчиков. Я не хочу, чтобы это разлучило нашу семью. Ты должен найти способ жить с этим. Мы все семья; ты должен быть героем в этом деле. Тебе нужно найти это в своем сердце, чтобы не злиться и поступать правильно.

Я не мог поверить, что они просили меня просто пожертвовать своей жизнью ради сопливого маленького придурка, потому что я был старше. В тот момент, я имею в виду именно этот момент, я начал ненавидеть их всех. Я имею в виду всерьёз и со страстью.

Тонкая грань между любовью и ненавистью была нарушена.

Вопрос в том, насколько сильно я, мужчина, могу ненавидеть свою семью? Ту самую семью, которая предавала меня со всех сторон, моя жена, брат... И какой родитель согласился бы на эту пародию?

Разве я мог знать, что будет только хуже?

Я больше не мог этого выносить. Я повернулся и вышел с Эми и мамой на буксире. Роб оттащил Эми от меня.

Я прошёл четыре дома, чтобы забрать своих детей.

В доме её сестры меня встретил заместитель шерифа. На мгновение мне показалось, что в этом замешана сестра Эми, Рейчел, но она выглядела такой же потрясённой, как и я. Заместитель шерифа сказал мне, что мне запрещено видеться со своими детьми до тех пор, пока суд не примет решение об опеке. Я оглянулся и почувствовал, что с каждой секундой ненависть росла всё больше и больше.

Я спросил шерифа, можно ли мне вернуться в мой собственный дом. Он спросил, чьё имя указано в закладной. Я сказал, что моё и только моё. Поскольку не было никакого приказа, запрещающего мне быть 

дома, я повернулся, чтобы идти домой. Когда я проходил мимо своего отца, он схватил меня за руку.

— Пейс, послушай, сынок, пожалуйста, не делай ничего такого, о чём потом пожалеешь,  — сказал мой отец.  — Нам всем нужно сесть и обсудить это как взрослым людям.

Я посмотрел на него и сказал, чтобы он никогда больше не называл меня "грёбаным сыном".

— Нет, убери свою грёбаную руку от меня, или ты всю жизнь будешь жалеть об этом.

— А теперь оставьте меня в покое, все вы, суки, наносящие удары в спину!

Я посмотрел на Эми и сказал ей:

— На твоём месте я бы нанял хорошего адвоката. Потому что, поверь мне, тебе это понадобится. Наслаждайся детьми, пока можешь, шлюха, а теперь убирайся к чёрту, шлюха, и забери этих придурков с собой.

Прежде чем я успел сделать ещё один шаг, Роб выстрелил в меня. Он ударил меня по правой стороне лица. Прежде чем я успел отскочить, мой отец схватил меня, и Роб снова ударил меня. Мне повезло, что Роб бьёт как сука, иначе мне было бы больно.

Шериф спрыгнул с крыльца, подбежал и набросился на Роба. Я вырвался из рук отца и ударил его кулаком в рот. Он упал на землю, и выражение его лица было полнейшим шоком. Он никогда бы не поверил, что Пейс, разумный ребёнок, так разозлится.

Когда драка закончилась, Роба и его отца арестовали за нападение.

Но я и не подозревал, что лучшее ещё впереди. Пару дней спустя мне позвонил помощник окружного прокурора и попросил дать показания. При этом я просто случайно упомянул, что всё началось с того, что моя 29-летняя жена, с которой я прожил семь лет, была беременна от 17-летнего брата. Я также сказал, что брат ходил в 12-й класс в той же школе, в которой преподавала Эми. Они, казалось, проявили некоторый интерес к этой информации.

Два дня спустя я отправился на встречу с единственным человеком, на которого я мог положиться, Джеффри Парксом, адвокатом. Я прибыл в его офис в хорошем настроении. Это оказалось ещё одной поездкой в предательстве по автостраде Пейс Дженсен. Ожидая, пока он закончит, он вышел со своим новым клиентом. Эми оглянулась, увидела меня и ухмыльнулась.

Я посмотрел на Джеффа и сказал:

— Лучше, Джефф, ты сделал бы это со мной.

Джеффри Паркс повернулся и пошёл прочь. Вот как всё было устроено так быстро, Джефф был их человеком. Он знал, как я отреагирую, и оборвал меня.

Я никогда не думал, что она сделает что-то подобное, я всегда буду удивляться, почему он решил последовать за ней, но потом знаешь что? Кому какое дело до его причин, потому что как только он сказал "да", он больше не существовал для меня.

— Пошли они к чёрту!

Мне пришлось снова рассмеяться, но была разница, это была просто ещё одна причина продолжать переходить черту. Я становился другим человеком: ненависть может сделать это с тобой. Я обратился к адвокату 

другого толка, Стиви Красту. Стиви был известен как язва. Его девизом было: "Если у тебя есть деньги, дерзай". Он уже собирался закрыть свой офис, когда я нашёл его. Я спросил его, хочет ли он участвовать в деле, которое вскоре получит общенациональную огласку. Он увидел знаки доллара, отпер свою дверь, и мы вошли. Я выписал ему чек на 10 000 долларов. Я сказал ему, что рано или поздно ему придётся внести за меня залог. Он сказал мне, что не может участвовать ни в чем незаконном. Я рассказал ему о своих планах. Он так сильно смеялся, что выплюнул жвачку.

Я пошёл домой, когда добрался туда, на подъездной дорожке сидел помощник шерифа. Он вышел из своей машины и спросил, кто я такой. Я показал ему своё удостоверение личности. Он дал мне конверт и сказал:

— Вас обслужили!

Я вошёл и выбросил бумаги в мусорное ведро; я даже не взглянул на них. Затем я сделал несколько звонков, перекусил и лёг спать. Завтра будет новый день.

После хорошего ночного сна я почистил зубы, ополоснул рот и причесался. В конце концов, я должен выглядеть как можно лучше.

Как только я выхожу за дверь, чтобы взять газету, БАМ, они набрасываются на меня.

— Мистер Дженсен, это правда, что ваша жена — учительница и беременна от вашего несовершеннолетнего брата,  — спросил один репортёр.

Затем другой спросил, в какой школе она преподаёт, другой спросил, почему она всё ещё на свободе?

Я сказал, что не знаю, кто должен этим заниматься.

С этого момента жизнь превратилась в ад для всех, кто был причастен к этому печальному делу.

Репортёры были выставлены у школы Эми, дома моих родителей, офиса Джеффа и дома сестры Эми. Джефф любил публичность, но не такую. Когда Эми и мои бывшие родители впервые обратились к Джеффу, у него сложилось впечатление, что Робу было по крайней мере 18, а не 17.

Следующая вещь разозлила Джеффа ещё больше. Это было, когда его офис пикетировала группа защитников прав семьи. Один из протестующих облил его коровьей мочой.

На следующее утро я появился на шоу Нэнси Грейс, она назвала Эми кем угодно, только не дитём БОЖЬИМ. Если кто-нибудь из вас смотрит телешоу Нэнси Грейс, вы знаете, что как только она узнает историю, она как собака с костью. С первого момента и до конца истории репортажи Нэнси были посвящены Эми и её весёлой группе неудачников.

— Всем привет, растлитель малолетних разгуливает на свободе по нашим улицам и беременен от впечатлительного молодого человека, а где окружной прокурор,  — крикнула Нэнси.

Я записал шоу, я выглядел довольно щеголевато, я сам так думаю. Но камера действительно прибавляет десять фунтов.

Два дня спустя Эми была арестована за секс с несовершеннолетним, нарушение общественного доверия и изнасилование. Роба забрали из-под опеки родителей и отправили в колонию для несовершеннолетних. В конце концов они узнали, что он должен оставаться там, пока ему не исполнится 18 лет.

Месяц спустя я сидел в зале суда напротив Эми и 

моей бывшей семьи. Её представлял мудак, который раньше был моим другом. Единственным, кого мне было жаль, была моя мама. Она просто сидела там с печальным видом, это разбивало сердце, но такова жизнь.

За последний месяц Эми и миссис Дженсен звонили мне сотни раз, спрашивая, не сяду ли я и не поговорю ли с ними, пока дело не зашло слишком далеко. Я задал Эми один вопрос:

— А ты сидела и разговаривала со мной, прежде чем потрахалась с моим братом?

Она не ответила, так что говорить было незачем.

После того, как Эми была арестована, мои дети были возвращены мне. На быстром слушании по делу об опеке судья присудил мне полную опеку; алименты и дом, который и так был записан на моё имя.

По мере приближения уголовного процесса я должен был давать показания. Я хотел убедиться, что эта шлюха отсидит долгий срок в тюрьме, но этому не суждено было сбыться.

Эми так и не предстала перед судом; она заключила сделку о признании вины и получила три с половиной года. В своем заявлении при вынесении приговора она просила у меня прощения. Мне почти стало жаль её. Её жизнь была разрушена. Её преподавательская карьера закончилась, и, что хуже или лучше всего, ей придётся зарегистрироваться в качестве сексуального преступника на всю оставшуюся жизнь.

•  •  •

С тех пор прошло четыре года; я забрал детей и уехал за 3000 км.

Теперь, когда наша семья состояла из семи человек, моих трёх сыновей и двух маленьких дочерей Эйми, мы стали уменьшенной версией семьи Брэди.

Я знаю, я знаю, толпа ВТВ собирается назвать меня слабаком. И знаешь что? Они были бы чертовски неправы. Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы оставаться с любой шлюхой, которая трахнет моего бывшего младшего брата?

ЧЁРТ ВОЗЬМИ, НЕТ, имя моей жены пишется как Эйми. Я встретил её через четыре месяца после того, как мы переехали. Эйми — полицейская на мотоцикле, и тот день, когда она выписала мне штраф, изменил мою жизнь. Когда она вернулась к своему мотоциклу, мне хватило одного взгляда на её задницу, и я понял, что она будет моей следующей женой.

Пришлось немного умолять, но как только я затащил её в постель, это был величайший день в моей жизни. Я уже упоминал, что у неё есть собственные наручники? Я люблю её до смерти, но ей потребовалось много времени, чтобы преодолеть моё недоверие. За эти годы Эйми столкнулась с большим количеством дерьма, и она пережила столько же. Она такая же, как я, она ни хрена не доверяет. Она проверяет меня точно так же, как я проверяю её, и это работает для нас.

Но больше всего мне нравится чертовка в постели...

Пока... очень милая Эйми.