Валюта времени. Часть 3

Луис махнул головой из-за стойки. Был пятничный вечер, но несколько постоянных посетителей так и не пришли. Гватемала, особенно портовые города, такие как Пуэрто-Барриос на побережье Гондурасского залива и Тихого океана, понесли ущерб. Кризис 2008 года в США можно было бы назвать рецессией, однако для центральноамериканских экономик это стало полноценной Великой депрессией 1930-х годов.

Основная часть судоходного бизнеса, который приносил доход и создавал рабочие места в Пуэрто-Барриосе, перестала процветать. Бары, подобные Луисовому "Эльдорадо", которые раньше были популярны среди местных жителей и американских бизнесменов, едва выживали. Мы с друзьями делали все возможное, чтобы помочь Луису сохранить свое заведение открытым и на плаву.

Напитки не были ни слишком крепкими, ни слишком разбавленными. Местные женщины не были чрезмерно строгими. Это место всегда было идеальным для игры в покер, и мы могли следить за последними новостями по кабельному телевидению от CNN. В общем, пока я проверял слухи о возможном нефтяном месторождении в неподалеку от побережья Гондурасского залива, это было уютное место для отдыха.

Луис имел хорошие связи и, как правило, знал все, что происходит в этой части порта. Поэтому я извинился за участие в покере, где играли местные гангстеры и загадочная брюнетка с пышной грудью, почти вываливающейся из прозрачной блузки, которую она носила, и поднялся.

Мария легко провела рукой по моему бедру, и хотя она не прикасалась к моему половому органу, я начал возбуждаться.

— Не задерживайся — сказала она на английском с выраженным акцентом.

— Как мне удалось так долго избегать встречи с тобой? Я отвечал на испанском. Это вызвало улыбку, которая подняла мое настроение. Покер был способом расслабиться. Мы не рисковали слишком много и не пытались обмануть гангстеров. Они были довольно приветливы, пока они не потеряли большие суммы денег. У меня и у моих двух друзей было достаточно средств, чтобы не попасть в неприятности. Слишком много усилий для такого небольшого выигрыша.

Но Мария и ее тело! Теперь она хотела сделать эту ночь незабываемой. Это будет стоить дорого, потому что главный гангстер является ее парнем или мужем или защитником. Но это того стоит. Слишком много времени прошло с тех пор, как я последний раз наслаждался женским телом. Вверху были номера по очень приемлемым ценам. Я надеялся оказаться в одной из этих кроватей со Марией в ближайшее время.

— Луис?

Луису, возможно, было около 40, но он выглядел на 60. У него было одно из тех худых лиц с мешками под глазами, которые создавали видимость постоянного недосыпания.

— За тобой идут люди.

— Да?

Люди, которые ищут меня, могут быть хорошими или плохими, но обычно это заканчивается плохо. Я всегда старался держаться подальше от замужних женщин, но иногда случались ошибки. Иногда деловые сделки не шли так, как я ожидал, и некоторые бизнесмены не принимали в расчет долгосрочные последствия выигрышей и проигрышей. Они хотели вернуть свои деньги - сразу же.

К югу от границы было не так уж много философствующих бизнесменов. Не так уж много к северу от границы, если уж на то пошло. Но недовольные бизнесмены в США и Канаде, скорее всего, отправят уведомления о судебных исках. К югу от границы они, скорее всего, пошлют людей с оружием.

— Американцы. Их было двое. Хорошо одеты. Один постарше, крупный темноволосый мужчина. Другой, помоложе, с серебристыми волосами.

Он фыркнул.

— С таким же успехом они могли бы носить таблички с надписью "богатые североамериканцы". Они, вероятно, не проживут достаточно долго, чтобы стать проблемой, но у них есть три вооруженных телохранителя — один из них очень большой, хорошо вооруженный и очень плохой. Британец.

Последнее привлекло мое внимание. Вряд ли это был тот, за кого я его принял, но это было странно.

— Что-нибудь еще?

— Они свободно разбрасываются деньгами, так что скоро они войдут сюда.

Я сунул руку в потайной мешочек на поясе и вытащил стодолларовую купюру. Мы бросили ему кучу денег, но здесь, внизу, было обычной вежливостью отплатить за услугу валютой.

— Спасибо.

— Он пожал плечами.

— Не надо.

Я возвращался к своему столику, когда Бен Оверхаузер перехватил меня. Он был частью моей команды почти пять лет и всегда прикрывал мою спину.

— Проблемы?

— Не уверен. Двое американцев ищут меня с тремя вооруженными телохранителями.

— Ты хочешь остаться здесь или исчезнуть? Мы можем поспрашивать и выяснить, кто они, прежде чем встретимся.

— Мне кажется, я знаю, кто они. Я просто не знаю, зачем они здесь.

У меня было предчувствие, о котором я не хотел размышлять. Несмотря на то, что я предупреждал, произошло ли что-то неприятное с Дейдрой, что-то окончательное, и компания решила уведомить меня? Я покинул место и похоронил ее. Однако она отказывалась оставаться мертвой.

Даже думать об этом мне не хотелось. За последние пять лет я желал ей много беды, но не смерти.

Как сказал Мейтланд, я был наивен.

Я вновь сел, и Мария начала приближаться ко мне почти как проститутка. Ее муж-бойфренд-сутенер Макарио и двое его сообщников бросили взгляд на Марию, но затем снова вернули свое внимание к столу. Колода карт ждала следующего раздачи, а на столе лежали около ста американских долларов крупными и мелкими купюрами, а также несколько пятёрок, разбросанных среди игроков.

Мы никогда не играли на большие ставки, и парни Макарио знали, что если они попытаются повысить ставки за столом до 5 долларов или более, мы просто завершим игру и вернемся к выпивке. Слишком много денег на столе — это плохая идея для всех.

Оверхаузер носил АК-47 на ремне через левое плечо, и он всегда был готов к действию. В прошлой жизни он был наёмником и, как многие опытные воины, предпочитал АК-47. Помимо своей уникальности, выработанной в партизанских конфликтах по всему миру, он клялся в том, что никогда не подводил и всегда выполнял свою работу безупречно. Его можно было снарядить почти любыми патронами, и он все равно обеспечивал смертельный результат. На поясе у него находился кольт Кольт 1911 года калибра .45 с двадцатью патронами в чехле. На наплечной кобуре у него был один из новых полуавтоматических "Глок-31" со складными ручками и запасными патронами. За все пять лет, что я его знал, ему не пришлось стрелять в людей, но он выглядел очень устрашающе.

Рэй Уинделл носил специально адаптированный короткоствольный дробовик "Моссберг-500", который был очень хорош для успокоения разногласий в тесноте, пистолет Glock 17L с магазином на 17 выстрелов и на бедре Sig Sauer Р320 с магазином на 17 выстрелов.

И я. У меня был револьвер FNX 45, в котором было 16 очень неприятных и мощных патронов, которые, если они не убьют вас, скорее всего, оставят вас желать смерти. Это был пистолет, который я свободно носил в кобуре на правом бедре. Я провел пальцами по его металлу и смог бы выстрелить, не вынимая его из кобуры. Конечно, Мария провела по нему пальцами, одновременно проводя пальцами по другим частям моей анатомии, но я не думал, что она захочет застрелить своего собственного мужчину, и она не могла забрать его у меня.

И на разных частях моего тела я носил трехдюймовый дерринджер Воnd Rаngеr, который стрелял двумя БОЛЬШИМИ выстрелами, Patriot 45 и Stinger SS. Опять же, за последний год мне пришлось застрелить только одного человека, и он был чертовски удивлен, когда промахнулся мимо дерринджера, и тот пробил очень большую дыру в его груди. Но он не хотел обсуждать наши разногласия, как джентльмены.

На самом деле жизнь в Гватемале была далеко не такой кровожадной, как может показаться из этого отчета, но до сих пор на нас работали плохие люди.

Я потягивал еще виски во время следующей раздачи, в то время как Макарио жаловался на свою удачу за столом, на ужасный экономический климат и на то, как трудно было трудолюбивому гватемальцу

Время от времени его головорезы вставляли пару замечаний. Я был почти уверен, что он знал, что я знаю, о чем он и они говорили.

Люди входили и выходили, и теперь в баре появилось четверо гангстеров, а затем пятеро, которые вышли из заведения, чтобы купить напитки для двух работающих девушек, а также зашли в туалетные комнаты. Хотя я не был обеспокоен, у меня возникло некое предчувствие относительно этого вечера. Мария подошла ко мне и шепнула мне на ухо. Ее дыхание было приятным, и ощущение ее нежной плоти, примыкающей к моему плечу, приятно меня трогало. Она на английском и испанском рассказала мне о том, как я чувствую себя сильным и уверенным, а также о своих желаниях ждать того момента, когда я поведу ее наверх.

Конечно же, я понимал, что для нее я всего лишь клиентом и источником дохода. Шлюха с добрым сердцем — это редкость как единороги. Но я не мог не заметить ее впечатление на меня. Мы все пленники женского очарования. Я попросил ее принести мне еще порцию виски, и когда она ушла, я посмотрел на Оверхаузера и Уинделла, а затем постучал по своим белоснежным "ролексу" Оuѕtеr Соѕmоgrарh. Оба кивнули. Нам необходимо было как можно скорее закончить и уйти отсюда.

Я обернулся к Макарио и заметил его алчный взгляд на мой "Ролекс". Глупо демонстрировать сочное мясо перед голодным хищником, но "Ролекс" был моим самым ценным предметом. Мой отец всегда хотел такой, и время от времени у него были деньги, но всегда возникало что-то, из-за чего он не смог приобрести его, когда мог себе это позволить. Когда же я наконец смог себе позволить его приобрести, я не терял времени даром и носил его на запястье последние пять лет. Он будет сопровождать меня до самого конца, только тогда, когда прекратится биение моего сердца.

Он улыбнулся мне, хотя это не была дружеская улыбка. Он хотел получить то, что было у меня, и прикидывал, во что ему обойдется попытка отобрать это у трех хорошо вооруженных янки.

— Майкл Маккарти, тебя трудно выследить.

Болтовня в баре прекратилась. Оверхауз и Уинделл не сводили глаз с Макарио и его людей. Я обернулся и не удивился, увидев Хью Дэвидсона и Мэтта Генри, стоящих перед баром. В нескольких футах позади Генри стоял неуклюжий Харпер-Стивенс и еще двое мужчин, которые, должно быть, были профессиональными телохранителями.

Макарио и его люди изучали вновь прибывших. Как и сказал Луис, и от Дэвидсона, и от Генри разило американским богатством, и этот запах производил тот же эффект, что и пролитая кровь на акул. Я знал, что должен вытащить Дэвидсона и Генри, пока акулы не пришли в неистовство от кормления и не скопилось много тел.

Я подошел к ним так быстро и небрежно, как только мог, но волосы на затылке встали дыбом.

— Дэвидсон, Генри, прошло много времени. Почему бы вам, ребята, не пойти с нами в наш гостиничный номер, и мы поговорим о том, почему вы здесь.

Дэвидсон протянул мне руку, чтобы пожать ее, сказав: "Это было бы прекрасно. Мы не хотели вмешиваться в ваши дела."

Когда он взял меня за руку, его левая повернулась, и я увидел, что тот же самый дорогой атташе-кейс, который он принес в конференц-зал Бейли, был прикреплен к его запястью наручником.

Это был один из тех моментов, которые замораживают время. Когда я увидел это, мой взгляд метнулся обратно к Макарио. Он тоже видел это, и он вытаскивал короткоствольные револьверы в левой и правой руках и кричал своим людям. Пули начали врезаться в бар, а бутылки за стойкой разбились вдребезги.

Я оттолкнула Дэвидсона в сторону, надеясь, что он поймет и ляжет на пол. У меня был мой FNХ в руках, и я быстро нажимала на курок. Время замедлилось, все двигалось медленно. Выстрелы из FNХ откинули тело Макарио назад, а его выстрелы разлетались повсюду. Мария кричала и упала на пол. По ее реакции я поняла, что это не первый раз, когда она попадает в перестрелку.

Уинделл поднял свой дробовик и несмотря на то, что один из людей Макарио прицеливался в него шестизарядным стволом, Уинделл выстрелил из дробовика. Взрыв отбросил маленького человека к задней стене бара. За моей спиной раздавались выстрелы, Харпер-Стивенс и двое других телохранителей сражались с двумя членами банды Макарио. Затем начался хаос: Надсмотрщик, который упал на пол под обстрелом пуль, открыл огонь из АК-47, и задняя часть бара была окутана огнем.

Я все еще пыталась прийти в себя после происходящего. Я видела, как Макарио ударился о заднюю стену, поднялся и был убит огнем из АК-47. Четверо людей Макарио разлетелись в разные стороны. После громкого взрыва последовала тишина.

Я слышала плач, шевеление людей, которые пытались подняться на ноги. Затем я обратила взгляд на Дэвидсона, которого я оттолкнула на пол. Он держал "Глок" двумя руками и направлял его прямо на меня.

У меня не было времени удивляться, я просто резко бросилась влево, пытаясь уйти от линии огня. Когда я упала, Дэвидсон выстрелил один, два и три раза по месту, где я только что стояла. Он опустил "глок", и я снова смогла вздохнуть. Я посмотрела в направление его выстрелов.

Другой мужчина, который был с Макарио, судя по двум пистолетам, выскользнувшим из его безжизненных пальцев, складывался и падал на пол.

— Извини, Маккарти. Я увидел его и не успел предупредить тебя. Я рад, что у тебя хорошие рефлексы.

Харпер-Стивенс подошел к мертвецу и перевернул его. Он снова посмотрел на Дэвидсона.

— Вы военный, мистер Дэвидсон?

— Давным-давно.

— Вы, должно быть, продолжили свою практику. Три выстрела в сердце, все в пределах полдоллара. Я не знаю многих профессионалов, которые могли бы сделать это в такой ситуации. Они могли бы послать тебя в качестве МОЕГО телохранителя.

— Я занимаюсь" неприятными " ситуациями для банка. Я прошел антитеррористическую подготовку. А я был военным полицейским в Берлине в 70-е годы, когда это был Дикий Восток. Я думаю, это просто укоренилось сейчас.

Луис высунул голову из-за стойки бара.

— Ты будешь у меня в большом долгу, Маккарти.

Его взгляд перебегал с одного конца здания на другой. Шесть трупов на полу. Мария, всхлипывая, склонилась над Макарио. Пятеро барменов и портовых рабочих, которые выбрали неподходящий вечер, чтобы прийти выпить, встали и задались вопросом, безопасно ли бежать к наружной двери.

Генри опустился на колени в углу, и, присмотревшись, я увидел, что он смотрит на одного из телохранителей, который лежал, растянувшись на полу бара. Подойдя ближе, я увидел пулевое отверстие в центре лба упавшего человека, кровь начала собираться под ним. Я положил руку на плечо Генри.

— Ты в порядке, Генри?

Мгновение он не отвечал, потом посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы.

— Во время стрельбы он столкнул меня и встал надо мной. Он погиб, спасая мою жизнь. Никто еще не умер ради меня.

Рядом со мной был Харпер-Стивенс.

— Ему за это заплатили, мистер Генри. Это все знают те, кто работает профессиональными охранниками или наемниками - это риск игры. Ему хорошо платили, и он понимал, на что идет.

— Его звали Голдберг. Томми Голдберг. У него есть жена и двое детей в Джексонвилле.

Харпер-Стивенс склонился над ним и говорил почти шепотом.

— Ты впервые видишь, как кто-то умирает так в реальной жизни.

Генри просто кивнул.

— Это не похоже на фильмы - сказал Харпер-Стивенс. "Это реально."

Он схватил Генри за руки и помог ему подняться, направляя его к Луису и бару. Он поднял два пальца, и Луис налил два стакана виски.

Он просто кивнул мне и, поставив Генри у стойки, взял один из стаканов и передал ему.

— Сначала выпей два стакана виски, а потом сколько тебе нужно. Не стесняйся плакать. Делай все, что нужно, но двигайся дальше. Завтра будет легче.

Поднявшись на ноги, Дэвидсон огляделся.

— Нам нужно покинуть это место. У нас шесть погибших местных жителей и один американец. Я не хочу объяснять это полиции, когда они приедут.

Уинделл и Оверхаузер подошли к нам, Уинделл оперся на Оверхаузера. Я заметил, что его рубашка была запачкана кровью и что она текла по его груди. Уинделл стоял на ногах, но выглядел бледным.

— Ты в порядке?

Уинделл кивнул.

— Ублюдок оказался быстрее, чем я ожидал. Но со мной все будет в порядке. Не похоже, что он сломал мне плечо, и Оверхаузер говорит, что это прямо насквозь. Мы можем проехать вдоль побережья и через пару часов быть в клинике. Я продержусь так долго.

Затем, посмотрев на меня, он сказал: "А как насчет тебя?"

— А как насчет меня?

Уинделл протянул руку и провел пальцем по моей щеке. Он отдернул его, и с его пальца капнула кровь.

Я протянула руку и провел пальцем по щеке. Боль пронзила меня секундой позже. От уха до уголка рта тянулась борозда глубиной в полдюйма.

— Черт. Должно быть, я потратил всю свою удачу на следующие пять лет.

— Нет — ответил Оверхаузер. "Ты потратил всю свою удачу на следующие 25 лет."

Он протянул руку и провел пальцем по моей голове. С нее капала кровь, когда он отдернул ее.

— Какого черта?

Я почти боялся протянуть руку и коснуться своей головы, но я сделал это. Там не было глубокой борозды, только царапина, но она кровоточила как сумасшедшая. Проведя пальцами по лбу, я вытерл кровь, которая начала стекать по левому глазу.

— Я не знаю, как, черт возьми, тебе удалось дважды не быть убитым менее чем за долю секунды в перестрелке — сказал Оверхаузер. "Если мы когда-нибудь снова пойдем на войну, я хочу быть рядом с тобой.

Мне не хотелось думать о шансах на 

то, что я продолжу дышать, поэтому я подошел к бару и сказал Луису: "Сколько будет стоить исчезновение этих тел без сообщений в местную полицию? И заменить все повреждения? Ты можешь сделать так, чтобы это прошло?

Луис рассматривал трупы, отверстия от пуль, разбитые стулья, пятерых свидетелей, сжатых в углу, и Марию, наклонившуюся над Макарио.

— Десять тысяч долларов наличными. Прямо сейчас.

— Согласен.

Я потянулся к отделению за пряжкой и извлек из него десять новеньких купюр достоинством в тысячу долларов каждая. Затем я передал еще одну тысячу долларов.

— Бесплатные напитки для наших друзей в углу в следующем месяце или около того. Это все оплачено?

— Конечно, сеньор.

Он уже говорил по телефону так быстро на испанском, что я едва успевал его понять. Я подумал о том, как мертвые гватемальцы скоро станут другим рыбакам, которые привозят акул для удовольствия китайских и азиатских ресторанов с их супами из акульих плавников и другими экзотическими блюдами.

Я подошел к пятерым свидетелям с моим FNХ, уверенно держа его в правой руке, Уинделл стоял рядом со мной, держа свой дробовик под углом 45 градусов, а Оверхаузер носил АК-47 и направил ствол вниз. За нами был Харпер-Стивенс.

Я выделил одного из свидетелей - шестифутового мужчину с широкими плечами и загорелой кожей от работы на солнце. На испанском я сказал ему: "У меня есть предложение для тебя и твоих друзей."

Его взгляд скользнул по нашему оружию, перед которым он стоял, и он ответил: "Что за предложение?"

— Ты вернешься домой и забудешь о том, что видел сегодня вечером, или о том, что был здесь. Каждому из вас будет выплачено по сто долларов наличными и бесплатный доступ в бар в следующем месяце. При условии, что вы сохраните устную тайну.

Через четыре минуты они ушли. Я подошел к Марии, которая все еще баюкала окровавленную голову Макарио у себя на коленях. Похоже, она плакала настоящими слезами. Оверхаузер убрал всю огневую мощь Макарио.

— Мария. Мария, тебе нужно идти. Макарио умер. Мы уезжаем и отвезем тебя куда угодно. Нам ничего не нужно делать, тебе не нужно зарабатывать на поездку, но...

— Он был моим мужем, ублюдок. Он был моим мужем, и вы убили его.

— Он не оставил нам выбора. А теперь ты вдова, так что...

Она закричала и бросилась на меня, но Харпер-Стивенс поймал ее и крепко прижал к груди. Он крепче сжал ее шею, и через несколько мгновений она снова прижалась к нему. Неподвижной.

Он передал ее мне, и я перебросил ее через плечо. Мы не могли позволить ей прямо сейчас пойти в местную полицию и кричать о резне ее мужа и его друзей янками. Харпер-Стивенс опустился на колени над упавшим телом Томми Голдберга и поднял его, как мужчина поднимает ребенка.

Выйдя на улицу, мы внимательно огляделись. Было уже около десяти вечера, и на улице было мало людей. Мы не видели никаких полицейских патрулей. Мы нашли наш джип там,  

где припарковали его, дальше по улице от "Эльдорадо". Дэвидсон, Генри и их команда приехали на "Линкольне".

— Следуйте за нами. Мы направляемся в гавань. У нас там есть моторная лодка, чтобы отвезти нас на яхту, которую мне одолжил друг. Это приведет нас к побережью.

В машине было больше места, поэтому тело Марии и Голдберга охраняли Харпер-Стивенс и оставшийся охранник. Дэвидсон вел машину. Генри ехал с нами троими в джипе.

Когда мы катились по извилистым улочкам, приближаясь к набережной, Генри внезапно сказал: "Там погибло шесть человек. Как... как ты можешь притворяться, будто ничего не произошло?"

— Мы не делаем вид — ответил Оверхаузер.  — Мы просто планируем выбраться отсюда до того, как проведем годы в тюрьме Гватемалы или станем жертвами этих мерзавцев.

Я жестом попросил его успокоиться.

— Мистер Генри, мы не игнорируем происходящее. Уинделл получил ранение и ему требуется медицинская помощь, один из вашей охраны был убит, а я сам чуть не получил два выстрела в голову. Оверхаузер прав. Не может быть хороших последствий от наших действий против граждан Гватемалы и того, что жена будет свидетельствовать о нашей агрессии. Не забывайте. Мы сами стали жертвами. Они пришли за нами, и мы защищались.

— Ты в шоке, потому что не привык к этой стороне жизни. Это другой мир. Мы уже привыкли, так как живем в нем. А ты — нет. Как сказал Харпер-Стивенс, просто продолжай двигаться вперед, возвращайся к своей обычной жизни, и все это покажется как кошмар.

Он молчал, пока мы шли к моторной лодке. Два автомобиля доставили нас всех до 50-футовой яхты, которую, по словам китайского генерала, я мог использовать для того, чтобы сохранить тайну о действиях, которые привели бы его к расстрелу. Она была небольшой, но быстрой и имела две ванные комнаты, полностью оборудованную кухню с роскошными продуктами (креветки с икрой фаршированные, замороженные), полный комплект медицинских принадлежностей и место для ухода за раненым пациентом.

Там было всего четыре кровати, но вы бы сбросили одеяло и спали на палубе, если бы пришло больше пассажиров. Оверхаузер постоянно надирал мне задницу, изучая правильную морскую терминологию для кроватей и прочего. Я очень разумно напомнил ему: "Я не гребаный моряк, и я могу называть их как хочу, и, кроме того, я плачу ТЕБЕ. Понял?"

Но он оставался непокорным. Если бы он не был таким хорошим нефтяником и так хорошо управлялся с АК-47, я бы его уволил. Но я решил, что его услуги стоят небольшого раздражения. Он также был санитаром и был хорош в латании ран, обработке сломанных костей, во всех несчастьях, с которыми вы могли столкнуться далеко от обычной больницы.

Он сделал укол Марии после того, как уложил ее на одну из кроватей — коек, хорошо. Она перевернулась на другой бок и захрапела во сне. Глядя на нее сверху вниз, с бронзовой кожей, проступающей 

повсюду, с длинными густыми черными волосами, обрамляющими это красивое лицо, я хотел, чтобы она простила меня за то, что я убил ее мужа, каким бы подонком он ни был. Но этого не должно было случиться. Если бы я когда-нибудь лег с ней, то встал бы без члена, яиц и головы.

— Мы проверим ее, но я думаю, что это должно задержать ее на восемь-десять часов — сказал он. "Позвольте мне дать Уинделлу немного ТLС, чтобы он мог дышать, пока мы не доберемся до клиники в Пуэрто-Кортесе", который был довольно большим городом прямо через границу в Гондурасе.

Харпер-Стивенс и другой телохранитель, парень по имени Ларри, сидели за рулем, Стивенс изучал планировку.

— Очень интересное путешествие, мистер Маккарти. Когда я услышал, что вы совершили и что уехали из страны, я подумал, что вас уже посадили в какую-то колумбийскую тюрьму.

— Логичное предположение. Но к счастью, есть достаточно неисследованных месторождений нефти, которые люди, компании и государства стремятся открыть. Я справился с этим довольно успешно. А как насчет вас?

— Мне потребовалось около полугода, чтобы полностью восстановиться после повреждения лодыжки и ноги, нанесенного этим негодяем Гроувом, но я вернулся. Он оказался удачливым типом. Если бы он решил дать мне второй шанс, я бы отправил его в больницу. Оказывается, он женился на моей сестре. Кстати, теперь он работает констеблем в Лондоне. А я продолжил свою карьеру банкира с лучшей зарплатой и привилегиями. У меня есть 17-летний парень, которого я отправил учиться в Нью-Йоркский университет. Он будет чем-то особенным. Что ж, он сможет добиться большего, чем я могу представить себе. Я думаю, что он станет дипломатом в модных костюмах и никогда не придется сталкиваться с пулями или быстро отступать. Он достигнет гораздо больших высот, чем я.

На мгновение этот большой и страшный парень показался очень милым. Вот как дети влияют на таких крутых ребят. Я почувствовал глубокую боль, которую на мгновение не смог определить. Затем я закрыл ее обратно в темноте, где хранятся старые мечты.

Я услышал шаги и обнаружил, что рядом стоит Оверхаузер.

— Давайте спустимся под палубу и займемся вашим лечением, босс.

Я прижимал тряпку к щеке, но с нее капала красная кровь, и мне приходилось постоянно вытирать капельки крови, стекавшие в левый глаз со скальпа. Мы направились к койкам, но Оверхаузер потащил меня к маленькой клинике с койкой.

— Я дал девушке успокоительное и дал Уинделлу какое-то сильное обезболивающее, от которого он потерял сознание. Надеюсь, он немного поспит, прежде чем мы доберемся до клиники в Пуэрто-Кортесе. Ему нужен отдых. Я могу зашить тебя здесь.

Я опустился на койку и вытянулся, закрыв глаза. Он убрал блокнот с моей щеки, которая чертовски болела, потому что кровь превратилась в клей, удерживающий ткань на плоти. Я почувствовал, как что-то жгучее приложилось к порезу, и понял, что 

он промывает его спиртом.

— Это чертовски хороший удар, босс. Я сделаю все, что в моих силах, и они смогут поработать над этим в клинике, но я думаю, что это оставит очень большой шрам.

— Черт, это значит, что это занавес для моей карьеры на большом экране.

Он рассмеялся.

— Мне не хочется тебя огорчать, но ты был недостаточно хорош для серебряного экрана, прежде чем Макарио подстрелил тебя.

— Сделай все, что в твоих силах. Только не оставляй меня Призраком Оперы.

— Я использую стерильные полоски с бабочками, а серьезные швы оставлю на усмотрение врачей. Позвольте мне нанести на него немного этой мази для местного обезболивания, а затем я начну. Все равно будет больно.

— Я смеюсь над болью.

Я не смеялся, когда он закончил, но все было не так уж плохо. Он промокнул кровь на моем скальпе, а затем провел бритвой по моей голове и наложил несколько длинных пластырей от задней части черепа до передней.

— Это всего лишь небольшие повреждения сверху. Я думаю, что пластырь остановит кровотечение, и утром они заживут.

Мы сидели там в тишине, ощущая движение яхты под нами, когда ее двигатели гоняли ее по волнам ранним утром. Звук корпуса, шуршание волн и отдаленный шум буйков где-то далеко в темных морях.

— Майкл.

Я открыл глаза. Он почти никогда не называл меня по имени, только Босс. И когда он это делал, это было серьезно.

— За последние пять лет мы пережили много неприятностей, верно?

— Все это были игры и развлечения, Бен. Если бы это не было опасным, то твоя жена не стала бы отказываться от работы в приюте для животных и нашла бы что-то получше.

Он улыбнулся. О его жене он редко говорил, но когда у нас было время и мы встречали дружелюбных женщин, он всегда пропускал эти возможности мимо. И некоторые из них были очень привлекательными.

— Я не могу точно выразить это словами, но это совсем другое. У меня есть плохое предчувствие обо всем этом.

— Трудно иметь хорошее предчувствие о телах, которые роняются вокруг нас.

— Это не только в этом. Я не знаю, что находится в портфеле, который Дэвидсон всегда носит с собой, но у меня есть свои мысли. И думаю, что у тебя тоже. Это деньги. Очень большие деньги.

Я кивнул.

— Да, я думаю, что это огромные суммы денег.

— Слухи до меня дошли о том, что вы сожгли чек на 10 миллионов долларов. Я знаю, что это может быть преувеличением, но...

— Нет преувеличения.

— Вы сожгли 10 миллионов долларов? На чеке без отслеживания?

— Да.

— Почему?

— У меня были свои причины.

— Временное помешательство?

— Мои причины, Бен. Я не жду, что ты поймешь. Я не жду, что кто-нибудь поймет. Это мои причины.

— Думаешь, она прислала тебе еще один чек?

— Я не знаю другой причины, по которой Дэвидсон и Генри оказались здесь с этим портфелем.

— Как ты вообще кому-то доверяешь? Свободные десять миллионов могли бы соблазнить даже богатого 

банкира или адвоката. Мы ничего не знаем о телохранителе, а у Стивенса есть сын, которого он мог бы обеспечить на всю жизнь, если бы мы все исчезли. Я бы доверил Уинделлу свою жизнь. Но десять миллионов долларов, которые невозможно отследить? Даже я, босс, даже я. У меня есть жизнь в Тампе. Но я думал об этом. Правда. Но это приходило мне в голову.

— Наверное, это приходило всем в голову. Вот почему нам нужно покончить с этим.

Я встал немного неуверенно, но удержал равновесие.

— Найди Дэвидсона и Генри, Стивенса и другого телохранителя. Отправь их в логово.

Он бросил на меня злобный взгляд, но только покачал головой. Он знал, о чем я говорю. Кабинет находился в центре яхты, с диваном и несколькими стульями, бильярдным столом и полностью укомплектованным баром. Я направился к нему. Я посмотрел на часы. Было 2 часа ночи, Час колдовства или около того. Пришло время опустить занавес над этой дерьмовой мелодрамой, которую устроила Дейдра. Превратите чек в пепел, если бы он был, и все подозрения и паранойя, витающие вокруг яхты, мгновенно исчезли бы.

Дэвидсон и Генри вошли следом за Оверхаузером. Дэвидсон все еще выглядел так, как будто был готов явиться в офис, складка на его брюках и ботинки блестели. Генри был босиком, и его одежда выглядела так, словно его разбудили ото сна. Совсем не похожий на лощеного адвоката, которого я видел в офисе Бейли пять лет назад.

— Я отправлюсь за Стивенсом, — сказал Оверхаузер. Я заметил, что он нес на плече автомат АК-47, даже здесь. Прежде чем он успел приблизиться к двери, оставшийся в живых телохранитель Ларри, высокий и стройный брюнет, который всегда носил на бедре пистолет калибра 45, шагнул в проем.

— Я оставил Стивенса за рулем. Он сказал, что уже видел это раньше и мне это может понравиться больше.

Я сел на диван и жестом пригласил Дэвидсона и Генри присесть тоже. Оверхаузер занял позицию за бильярдным столом, откуда он мог следить за нами и Ларри.

Дэвидсон поставил кейс на стол между нами и начал шарить в кармане пальто, чтобы достать маленький ключ. Он разблокировал наручники и потом открыл кейс ещё одним ключом. Футляр раскрытый. Внутри было два конверта. Я предполагал содержание одного из них. Ничего не знал о другом. Я взял второй, который был более объемный и имел необычный почерк на обложке. Я перевернул конверт, чтобы прочитать надпись.

— Майкл... пожалуйста, прочти это. Дейдра.

— Что за чертовщина это такая? — сказал я, бросая письмо в сторону Дэвидсона.

Дэвидсон ловко поймал его в воздухе.

— Мисс Ланкастер попросила передать это вам. Она надеялась, что вы его прочтете.

— И зачем, черт возьми, мне нужно читать ВСЁ, ЧТО эта женщина прислала мне?

— На этот вопрос я не могу ответить. Я только знаю, что она просила тебя это прочитать.

— Забудь об этом.

Я взял более тонкое письмо и разорвал верхнюю часть. Постучал по нему и изнутри выскользнула сложенная рукопись. Разворачивать его даже не пришлось. Один чек на десять миллионов долларов очень похож на другой чек на десять миллионов долларов.

— У кого-нибудь есть зажигалка?

— Маккарти, не делай ничего слишком поспешного. Я знаю, что ты испытываешь... обиду... по отношению к своей бывшей жене. Но мы также знаем, что ты мог бы использовать эти деньги. Не позволяй своей гордости ослеплять тебя в практических вопросах. Я проверил тебя и знаю, что в этом году ты потерял 2 миллиона долларов. Я не знаю, сколько ты потратил, но 10 миллионов долларов могут помочь.

— Мистер Дэвидсон, я ни перед кем не преклоняюсь в своем восхищении твоим банковским опытом. Но ты не знаешь всего. В этом году я действительно потерял 2 миллиона долларов. В прошлом году я получил 3 миллиона долларов вперед. Так что, может быть, у меня остался последний миллион. Может быть, у меня больше соли.

— НО, если бы у меня остались последние 5 долларов, я бы вытер задницу этим чеком, отправил его обратно Дейдре и сказал ей, чтобы она подавилась им. Я ничего от нее не хочу, ни сейчас, ни навсегда.

— Тем не менее, я должен спросить — сказал Дэвидсон. «Ты уверен, что хочешь это сделать? Если он тебе не нужен, отдай его на благотворительность. Отдай его семье Тома Голдберга или, по крайней мере, его часть. »

— Отдай его в приют для животных, в котором работает Кэрри,  — сказал Оверхаузер.

— Десять миллионов могли бы спасти жизни многих бездомных собак и...

Я поднял глаза, когда его голова дернулась назад, и в центре лба появилась черная дыра. Через секунду раздался еще один выстрел, и в его левом глазу появилась вторая дырка. Он безжизненно упал на пол.

Телохранитель Ларри отвел свой 45-й калибр от тела Оверхаузера и направил его на нас.

— Пожалуйста, никто не предпринимайте поспешных действий. Я не считаю вас троих опасными, однако, Дэвидсон, пожалуйста, встаньте и обратитесь ко мне. Я хочу убедиться, что вы не вооружены. Вы слишком опытны. Встаньте.

Дэвидсон медленно поднялся, повернулся и развернул рубашку, а также проверил карманы.

— Хорошо, садитесь. Теперь ты, Маккарти. Я слышал о всех твоих скрытых пистолетах. Встань и разденься. Не говори ерунды. Возможно, я понадоблюсь вам парням для работы, поэтому я не хочу убивать вас. Однако я достаточно быстр и убью тебя при необходимости.

Я хотел попробовать что-то предпринять, особенно видя труп Оверхаузера, но он был насторожен и готов к этому моменту. Единственной вещью у меня был Дерринджер Рейнджера Бонда.

— Покажи его двумя пальцами и передай сюда. Осторожно.

Он аккуратно передал его.

— Это противный хитрый предмет. Я думаю, оставлю его себе.

Я посмотрел на дверь максимально незаметно, через которую вошел Ларри. Он заметил мой взгляд и улыбнулся.

— Не стоит рассчитывать на спасение от этого большого парня. Он очень крепок.

Но три пули в спину, как можно ближе к сердцу, и одна в затылок лишили его жизни.

— Ты застрелил его в спину? — Дэвидсон говорил с возрастающим гневом.

— Я уверен, что чертовски не смог бы противостоять ему в перестрелке. Он был слишком большим и опытным. К тому же он был старой школы и не понимал наше совместное деление миллионов долларов. Убийство его было разумным решением.

Я изо всех сил старался сделать свое лицо пустым, надеясь, что он не сможет прочитать мои мысли.

Он улыбнулся мне, но его рука с пистолетом была тверда, как скала.

— И Маккарти, ты думаешь о своем друге с дробовиком, Уинделле. Возможно, он и был проблемой, но я спустился туда раньше, вонзил нож ему в сердце и перерезал горло, просто на всякий случай. Затем я накрыл его одеялом. Он пытался сопротивляться, но был слишком слаб.

Я сразу же решил, что могу умереть, но я собирался убить этого сукина сына, прежде чем сделаю это.

— О, и мне очень не хотелось этого делать, но о твоей подружке, черноволосой шлюхе из бара, тоже нужно было позаботиться. Я перерезал ей горло и накрыл одеялом. Она так и не пришла в себя. На самом деле не такая уж большая потеря, хотя у нее действительно было классное тело.

Я уже поднимался на ноги, когда Дэвидсон схватил меня за запястье так, что я не почувствовал себя стариком.

— Не надо. Это просто убьет тебя.

— Сукин сын.

— Нас осталось только трое.

— Верно,  — сказал Ларри с усмешкой, которая заставила меня вытащить его яйца через горло.  — Вы трое живы, потому что мне может понадобиться один или двое из вас. Я не думаю, что мне понадобитесь ВСЕ вы.

— Никогда нельзя сказать наверняка,  — спокойно ответил Дэвидсон. "Было бы действительно жестоко сделать все это, убить всех этих людей, а затем убить одного человека, который вам нужен, чтобы осуществить это. Мы безоружны. Мы не доставим вам никаких хлопот."

— Надеюсь, что нет, папаша. Если понадобится, я всегда могу взорвать эту яхту, уехать на моторной лодке и отправить все ваши тела на дно океана. Я оставляю тебя в живых для удобства.

Его взор скользнул по бумажке, лежащей на столе.

— Генри, ты — самый ненужный игрок в этой команде, так что возьми этот чек и аккуратно принеси его мне. Поставь его на ковер. Затем вернись на диван. Делай это медленно. Никаких резких движений, и убедись, что не мешаешь видеть мне других двоих. Я считаю, что ты мне нужен последним.

Генри выполнил указания безупречно: опустил чек и отошел назад. Ларри наклонился, не отводя глаз.

Он развернул чек. Единственным видимым признаком того, на что он обратил внимание, было слегка расширившееся зрачок.

— Десять миллионов Проклятых долларов! Десять миллионов Проклятых долларов! Можно обналичить где угодно и любым способом.

Пальцем он провел по поверхности чека, будто хотел понять, как выглядят эти десять миллионов долларов.

— Значит, ты выиграл в лотерею?

Он посмотрел на Дэвидсона.

— Могу сказать и так, старик. Даже если мне придется заключить сделку, чтобы превратить его в наличные, я все равно получу миллионы.

— Ненавижу испортить твой праздник. Я банкир. Попытайся "поработать" с кем-нибудь из той стороны мира, и они даже подозревать начнут, что у тебя есть деньги — и тебе не прожить и пяти минут. Попытайся обналичить его в любом банке, и через полчаса будешь мертв. Если какой-нибудь правительственный служащий узнает, что у тебя есть такая сумма, будешь жалеть, что не умер через пару дней.

— Отдай его мне, и я смогу организовать обналичку для тебя благодаря своим связям. Возможно, за "разумную плату", может быть пару миллионов. Но, с другой стороны, если пойдешь со мной в банк и я выйду один — это не то, чего бы ты хотел сделать. Ты спрячешься с этими двумя парнями, чтобы убедиться, что я вернусь. Но что, если они не такие хорошие друзья, какими кажутся? Я мог бы сесть в самолет до Джексонвилла, и ты остался бы с двумя трупами и множеством плохих парней, гоняющихся за тобой. Все эти убийства будут напрасными.

— Так почему бы мне просто не убить вас прямо сейчас, не взять чек с собой и не рискнуть?

Дэвидсон просто уставился на него. Несмотря на то, что он был безоружен, а Ларри был вооруженным и безжалостным убийцей, я начал думать, что Ларри был не в своей тарелке.

— Потому что если ты убьешь нас, то с таким же успехом можешь вышибить себе мозги. Но ты свяжешь их обоих и оставишь на яхте, а мы возьмем моторную лодку. К тому времени, как они освободятся, мы будем уже далеко. И есть места в Гонконге, Азии, Арабских Эмиратах и Дубае, где такой чек можно обналичить без суеты и нервов. Они привыкли иметь дело с гораздо большими суммами. Мы окажемся в таком месте, где будет нелегко просто убить меня. Тебе лучше бежать, потому что у тебя будет много денег и много мира, в котором можно спрятаться.

— Почему ты так добр ко мне? У тебя было бы много шансов обмануть меня.

— Потому что это не мои деньги. И у меня есть больше, чем я когда-либо потрачу. И леди с собственным банком, которая даст мне столько денег, сколько я попрошу. Мне не нужен чек. И ты можешь бежать. Честно говоря, мне все равно, уйдешь ты или нет. Все, кого ты убил, были мне незнакомы. Я банкир, а не полицейский.

Я мог сказать, что он думал об этом, учитывая шансы. И, вероятно, мечтает о том, чтобы удалиться в Рай.

Я ненавижу то, что это, вероятно, была последняя мысль, которая пришла ему в голову. За 

ним последовала пуля большого калибра.

Его ноги подкосились, когда он наклонился вперед, чтобы приземлиться лицом вниз рядом с телом Оверхаузера.

В проеме двери стоял мужчина, неподвижный как скала. Постепенно его пистолет упал на пол, колени подогнулись, и Харпер-Стивенс обрушился на землю, словно дубовый ствол. Дэвидсон первым подошел к нему.

— Стивенс.

Из рта потекла кровь.

— Прости. Прошу прощения. Кровавый беспорядок.

— Не извиняйся, парень. Ты спас нас всех.

— Мы думали, что он тебя убил, — сказал Генри. — Он думал, что тебя убил.

— Он это сделал, — промолвил мужчина, пытаясь открыть покрытые кровью глаза. Но... не так просто убить меня.

Глаза его закрылись, и он задрожал. Дэвидсон осторожно похлопал его по лицу. Стивенс попытался открыть глаза.

— Стивенс, слушай меня. Подожди еще немного. Твой сын, тот парень, который учится в колледже... У него будет возможность свободно путешествовать так далеко, как ему пожелается. А когда он встанет на ноги, "Хант Бэнк" и "Ланкастер ойл" всегда будут за его спиной.

Стало казаться, что Стивенс улыбается, хотя я не мог быть уверен, что он все еще с нами.

— И когда мы вернемся, я расскажу ему, что его отец умер как настоящий солдат, выполняя свой долг до конца.

Мне показалось, он действительно улыбнулся, и жизнь покинула его тело.

Я подошел к Оверхаузеру, но он уже остывал. Генри подошел к Ларри, взял пистолет из его рук и выстрелил четыре раза в его череп на расстоянии вытянутой руки. Кровь брызнула.

— Он уже был мертв.

— Я знаю. Просто стало легче.

Я помчался в клинику и знал точно, что там найду. Уинделл лежал завернутый в одеяло, которое при раскрытии оказалось пропитанным кровью. Невозможно было не думать о том, что он должен был испытывать, лежа там беззащитным, слишком слабым, чтобы противостоять своему убийце.

Я подошел к койке Марии. Он тоже завернул ее, но, откинув одеяло, обнаружил красные руины ее горла, которые впитались в ткань под ней. В смерти ее черты расслабились, так что она не выглядела мертвой, только спящей.

Может быть, я чувствовал себя хуже из-за нее. Уинделл и Оверхаузер были моими друзьями, но они были частью моей команды. Я бы умер за них, и я думал, что они сделали бы то же самое для меня.

Но она не была частью нашего бизнеса. Может быть, она и была шлюхой, почти наверняка, но она не собиралась убивать нас. Она влюбилась не в того подонка и была бы жива, если бы я оставил ее в баре или высадил где-нибудь по дороге на моторную лодку.

Я вернулся в кабинет и обнаружил, что Дэвидсон и Генри делают большие глотки очень дорогого виски и бурбона. Оверхаузер, Ларри и Харпер-Стивенс лежали там, где упали. Они накрыли одеялами Оверхаузера и Харпер-Стивенса. Они оставили Ларри обнаженным для всего мира, как будто он не заслуживал достоинства быть покрытым смертью.

— Сейчас мы мало что можем для них сделать,  — сказал Дэвидсон.  — Мы должны быть в следующем порту, где сможем нанять самолет,  

который доставит нас обратно с их телами.

Посмотрев на Ларри, я сказал: "Он не заслуживает похорон. Я думаю, что просто сброшу его за борт и подарю удовольствие акулам или донным рыбам.

— По-моему, он был женат — сказал Генри.  — У него могли быть дети. Заберем ли мы его обратно или бросим акулам, я думаю, мы должны держать то, что здесь произошло, при себе. Зачем наказывать его семью за то, к чему они не имеют никакого отношения.

— Мэтт, если бы я был на твоем месте, я бы выбрал другую профессию, кроме юриспруденции, — сказал Дэвидсон.

Когда Генри посмотрел на него с недоумением, Дэвидсон продолжил: "Ты никогда не станешь успешным адвокатом. Ты слишком честный. Адвокаты должны быть безнравственными. Это прописано в одном из правил профессии."

— Я знал многих замечательных людей, которые были юристами. И также знал некоторых самых отвратительных людей, — ответил Генри.

Указав на пустой стакан передо мной, он сказал: "Налей себе Маккарти."

Я налил виски и поднял бокал, а Дэвидсон и Генри последовали моему примеру.

— За отсутствующих друзей — и мы со стуком столкнули бокалы. И мы пили дорогой напиток, пока черные воды уносились под нашими ногами, скрытые в темноте.

Через час я уже сам управлял яхтой. Она практически двигалась сама по себе, но я немного поработал с кораблем, чтобы мы приблизились к побережным водам и городу, где мы могли организовать перевозку тел обратно в США. Нам нужно было быть осторожными. У нас были радары, гидролокаторы и радиосвязь, но иногда простой взгляд на море помогал.

Я решил, что найду время, чтобы все обдумать, что произошло. Но Дэвидсон подошел ко мне сзади.

— Тебе не противиться моей компании?

— Нет. Хотя я думал, что ты хочешь отдохнуть несколько часов.

— Мне уже не требуется столько сна, как раньше. К тому же у меня есть пара вещей, о которых я хотел бы поговорить с тобой.

— Пока это возможно.

— Дейдра Ланкастер и Джулиан Гутман поженились через три месяца после того, как ты уехал из США.

— Ты старше меня, а я был воспитан не для того, чтобы поднимать руки на старейшин. Но если ты не уйдешь очень скоро, я сделаю все возможное, чтобы избить тебя.

— Ты, наверное, мог бы, но ты не можешь выбросить Дейрдру из головы.

— Так вот в чем дело? Она дала тебе инструкции, чтобы я знал, как продвигается ее жизнь? Я знаю, что она ценный клиент банка Ханта, но насколько ты большая шлюха для ценных клиентов?

— Все совсем не так. Просто дай мне пару минут поговорить, и все будет кончено. Больше я ничего не скажу.

— Она сделала все возможное, чтобы меня убили этим проклятым чеком, а теперь пытается разнести к черту мое душевное спокойствие. Но продолжай. Следующее, что я узнаю, это то, что она пошлет за мной охотников за головами. Но постарайся сделать это покороче.

— Они с Джулианом поженились через три месяца после 

твоего отъезда. Она подала на развод год спустя после бесчисленных довольно публичных дел на его стороне. Прежде чем развод был завершен, несмотря на ее предложение о выплате миллиона долларов, он нанял киллера, чтобы убить ее. Киллер, конечно, был офицером под прикрытием. Гутман, идиот, запаниковал и попытался сбежать, когда его арестовывали, и он застрелил офицера под прикрытием. Убил его.

— Он был обвинен в убийстве офицера полиции первой степени при совершении уголовного преступления и в заговоре с целью убийства владельца компании стоимостью 250 миллионов долларов. Прокурор штата не пытался торговаться, просто осудил его и приговорил к смертной казни. Сейчас он в Рейфорде, где, вероятно, пробудет еще очень-очень долго с тех пор, как смертная казнь была отменена.

— Я не могу сказать тебе, откуда у меня эта информация, но достоверные источники подсказывают мне, что он в настоящее время активнее, чем когда-либо раньше, но мне кажется, ему это не приносит радости. Он действительно привлекательный мужчина.

Я смотрел на реку, тихо проплывающую под нами, и пытался почувствовать удовлетворение при мысли о том, что Гутман каждую ночь проводит со зэками такие бесчувственные интимные встречи, которые вероятно не приносят им особого удовольствия. Но это не делало меня счастливее. Мне было просто грустно из-за всего потраченного времени.

— Я сжег чек и письмо от нее. Теперь я знаю все о ее жизни. Пожалуйста, помоги мне в одном, Дэвидсон. Когда мы приземлимся, я хотел бы договориться с церковью здесь о достойных похоронах Марии в случае если ее семью не найдут. Я доставлю тела Уинделла и Оверхаузера их родным. Забери своих покойников домой. И попроси Дейдре прекратить преследовать меня, забыть обо мне. Мне не хочется, чтобы из-за нее страдали еще невинные люди.

— Ты же знаешь, что если бы ты просто обналичил чек пять лет назад, такого бы не произошло, верно?

— Да, я осознаю это, Дэвидсон. Вот что делает все сложным. Но я не мог его обналичить.

Он положил руку на мое плечо.

— Я понимаю. Больше всех других я понимаю, почему тебе это не удалось сделать. Это не уменьшает бремя.

Это тот аспект жизни, который действительно неприятен. Всегда приходится отвечать за последствия своих поступков, вне зависимости от времени, которое потребуется для расплаты.