Заголовок
Текст сообщения
Жизнь частенько преподносит нам ситуации, из которых есть только один единственный выход. И как бы нам этот выход был не по душе, — другого выбора нет. Вот и приходится иногда делать неприятные и, даже, унизительные вещи.
Как говорят французы. А может испанцы. Или итальянцы... Да — неважно. Они всегда повторяют фразу: — "се ля ви". Что означает: — "такова жизнь", а что поделать.
Мой отец, Дилан Фишер, всегда говорил мне:
— Есть обстоятельства, а есть эмоции. И не надо их путать.
Он знал, что говорил.
Всю жизнь папа проработал бухгалтером. Последние одиннадцать лет у него был свой бизнес аккаунт.
В основном, работа фирмы заключалась в проведении независимых аудиторских проверок по заказам частного бизнеса и государственных органов. Среди его заказчиков были налоговые инспекции, ФБР и прокуратура. Было два заказа по линии Пентагона, и отец этим страшно гордился.
Вы наверно думаете, что наша неполная семья живёт в Нью-Йорке или в Вашингтоне, раз у отца такие крутые заказчики?
На самом деле — нет. Мы "ютимся" в городке Свит-Хоум, что в штате Орегон.
"Небоскрёбы" Свит-Хоума имеют максимум четыре этажа, и вся застройка в основном деревянная. Зато наш городок утопает в зелени и в цветах. А воздух, кажется, звенит от чистоты и прозрачности.
Городок небольшой, и все в городе знают нас, а мы знаем всех. И когда к офису отца подъезжает "Шевролет" с эмблемами полицейского управления, все понимают — Дилана опять запрягут для проверки потенциального криминала.
Почему семья "неполная"? Мама умерла в 98-м. Диабет. Мне тогда было 13.
Отец очень тяжело пережил потерю. Попал в больницу с сердечным приступом. Долго выходил из депрессии. И после того, как похоронил жену, больше никогда не заводил серьёзных отношений. Впрочем — и несерьёзных тоже.
Для меня потеря самого близкого мне человека, была страшной трагедией — замкнулся в себе и скорбел, плакал по ночам в подушку.
Ну и как вы думаете — на кого я выучился и кем я работаю?
Бинго! Что тут гадать. Конечно же, я магистр бухгалтерского учёта и налоговой отчетности. Короче — бухгалтер. Бумажный червь.
А что было делать? В детстве мечтал стать космонавтом. Но детство закончилось, а с ним пропали и несбыточные мечты.
Отец настоял, чтобы я закончил университет в Далласе и начал помогать ему. Так оно и вышло. Я аудитор в составе одной из групп проверок. С перспективой стать руководителем группы.
Знаете, мне нравится моя работа. Копание в счетах, накладных и бухгалтерских отчётах сродни работе детектива. Всегда в поиске и весь в напряжённом внимании. Особенно интересно сейчас, когда я уже знаю, где и что искать. Образование, опыт и подсказки отца помогли мне стать мастером своего дела.
Как однажды сказал отец:
— Бухгалтер, — это не профессия. Это даже не образ жизни и не стиль мышления... Бухгалтер, — это состояние души.
И я с ним полностью согласен.
Женился я после окончания университета, моя жена, Ребекка, урождённая Вильсон, не могу сказать, что красавица, но я её искренне любил.
Реб закончила Даллаский университет годом ранее.
Реби дочь столичного чиновника, начальника одного из отделов социального департамента штата.
Реби никогда
не снизойдёт до разговора с рядовым клерком или продавцом в магазине. А в случае, если возникают какие-то сложности, она позвонит папе, и он всё решит.
Видимо она, когда выходила за меня, думала, что я унаследую дело своего отца, и она, в скором времени, будет иметь всё, что захочет. А может, действительно влюбилась в меня. Ну, по крайней мере, она так говорила.
Мало кто знает, что на одном из банковских счетов Дилана Фишера лежит кругленькая сумма, в девятнадцать миллионов долларов. И она постоянно обрастает процентами и новыми вложениями.
Но мой отец бросать своё дело, а тем более умирать, вовсе не собирался. Он выкарабкался из депрессии и всё время, которое когда-то посвящал моей маме, теперь тратил на работу, и только на работу.
И отец воспитывал меня не словами и нравоучениями. Он прививал мне необходимые качества своим примером.
Теперь, наверно, надо описать меня.
В две тысячи десятом году мне исполнилось двадцать пять лет, и я уже полгода был женат.
Что рассказать о себе? Высокого роста, слегка полноват. Просто люблю тортики, кексики и шоколадки. Ну, вот такая у меня слабость. Что тут поделаешь.
В школе меня наградили прозвищем "Пончик". Те, которые пытались приклеить мне кличку "жиртрест", получили по соплям и успокоились.
А так, на мордаху я ничего... Смазливый. Кудрявый. Девушки меня не чурались. Хоть и не висли гроздьями. Я дружил со многими студентками, пока учился. Но вот замуж они выходили за других парней. И до близости с подругами почему-то не доходило. Со мной всё больше разговаривали по душам.
Как сказала одна моя однокурсница:
— Пирс, ты моя любимая сестрёнка.
Ну что тут сказать...
А вот Реби... Она как-то сразу взяла меня в оборот. И не успел я оглянуться, как уже был обручён, и следом сразу — женат...
Ребекка считала себя умнее всех и была ярой сторонницей агрессивного, воинствующего феминизма. Она с самого начала, стала доминировать в нашей семье. Она как-то попыталась покомандовать и папой. Он не стал скандалить, просто тихо отвел меня в сторонку и попросил:
— Пирс, уйми свою жену.
Она ему никогда не нравилась. И Реби от отца тоже была не в восторге. После свадьбы он совсем перестал приходить ко мне в дом.
Да! Вот ещё что надо сказать.
За два года до моей свадьбы папа подарил мне дом. Это усадьба старого шерифа Карла Грехема, который ушёл на пенсию и уехал к дочери в Пенсильванию. А дом продал моему отцу.
Там, на втором этаже разместилось четыре довольно большие спальни, с душевыми кабинами и туалетами. На первом этаже располагались роскошная ванная комната и прачечная. И ещё много чего там было. Например — маленькая оранжерея, гараж на три машины и два бассейна. Один "лягушатник" исключительно для детей, а второй пятидесятиметровый с двумя дорожками...
Карл всегда мечтал о куче ребятишек, вот и жильё построил с расчётом на большую семью. Но не получилось. Человек предполагает, а Бог — постановляет.
Так оно в жизни и идёт. Что поделаешь?
• • •
Очередную встречу выпускников я
и мои одноклассники договорились провести на природе. Недалеко от города была одна отличная площадка, на которую мы частенько выезжали ещё подростками, чтобы побеситься, пожарить на костре бекон, попеть под гитару и потискать одноклассниц.
Собрались почти все.
К нам присоединились ребята и девушки, которые были и моложе, и старше нас. Собралось больше сотни человек.
Были там и Кен Коук с Филиппом Хелмисом. Звёзды школьной футбольной команды, которые давно переросли любительский спорт, и занимались футболом профессионально, в третьей лиге, в команде "Россомахи", в Сейлеме.
Вы, надеюсь, прекрасно понимаете, — что такое американский футбол. У ветеранов этой игры, выходящих на пенсию, очень мало целых костей. И ребят там подбирают соответствующих. Этакие ходячие танки.
Вот с них и началась вся эта история.
Я читал о женских изменах со спортсменами и прочими звёздами. У меня вышла банальная история, как под копирку.
Кен и Филипп подсели к нашему костру и о чём-то разговаривали с моей женой. Они смеялись и посасывали пиво из бутылок.
Потом Реби пошепталась с Кеном и они, взявшись за руки, пошли в темноту.
Я пытался остановить её:
— Реби, стой. Куда ты пошла?
Она отмахнулась:
— Я сейчас приду.
— Реби! Реби!
Но она перестала обращать на меня внимание.
Народ хихикал и с ехидцей поглядывал в мою сторону.
Я вскочил и побежал следом.
Оказавшись на поляне, с импровизированной стоянкой, я только и увидел катафоты уезжающего "Камаро" Кена Коука.
В две секунды оказавшись у моей машины, я сел за руль и повернул ключ зажигания. Ничего! Я пробовал раз десять завести мой Форд, но...
Открыв капот, я обнаружил, что клеммы с аккумулятора были специально сняты. А так как ключи от машины есть только у меня и у Ребекки, делайте выводы.
За те несколько мгновений, которые понадобились этой парочке, чтобы укатить, они не смогли бы обесточить мою машину. Значит — всё было сделано заранее.
Поставив клеммы на место, я рванул в погоню, но, увы. Их и след простыл.
Возвращаться на поляну смысла не было, и я поехал домой. Но по дороге передумал и свернул к отцу.
Я у него спросил после того, как описал ситуацию:
— Что делать, папа?
— Смотря чего ты хочешь?... Если ты хочешь терпеть такие выходки всю жизнь. Если тебе нравиться, что в тебя тыкают пальцами и хихикают за твоей спиной, то езжай домой и спокойно жди, когда твоя жена удовлетворит всю футбольную команду Сейлема и вернётся.
Я протестующее поднял руки. Но отец не дал мне слова.
— А если ты хочешь оставаться мужчиной, тогда выход один — развод.
— Но я не хочу развода. Я хочу вернуть мою жену.
— Тогда я ничем не могу тебе помочь... И я не хочу тебе помогать. Отпиливать рога у собственного сына, — занятие не по мне. Вы женаты меньше полугода, и она такое творит. Что будет дальше?
Моё состояние было ни к чёрту. Я долго сидел, обдумывая своё положение. И, наконец, пришёл к разумному выводу, что мой брак рухнул, и восстановлению не подлежит.
— Итак, я решил — развод... Что
мне нужно сделать первым делом.
Отец вздохнул облегчённо.
— Слава Богу. Ты не безнадёжен... Итак, первым делом... Первым делом езжай в полицию и подай дежурному офицеру заявление о пропаже жены.
— Папа, я знаю, где моя жена. Она с Кеном Коуком.
— Ага... А в каком месте она с этим Кеном? И почему ты так уверен, что этот самый Кен — не маньяк, не насильник и не убийца?... Сынок, включи мозги. Тебе будут нужны надёжные доказательства её измены. Самое лучшее доказательство, это свидетельство полицейского, а ещё лучше — его рапорт. Ты понял мою мысль?
И я поехал в полицию. Написал заявление и оставил им номер моего телефона.
Знаете, раньше, не помню до какого года, заявление, с просьбой найти человека можно было подавать только по прошествии трёх суток после его исчезновения. Теперь считают, что именно в первые часы после пропажи — самая высокая вероятность найти человека живым.
Дежурный офицер, Брайн Руис, из местных, спросил:
— Тут написано, что твоя жена уехала с Кеном Коуком по своей воле. А может...
Но я его перебил и высказал те соображения, что выдал мне отец. О том, что я подозреваю Коука в неадекватности и что моя Реби вероятно в опасности. Всякое может быть.
Врал, конечно. А что было делать?
Переночевал у отца.
Утром, позвонили из полицейского управления и сообщили, что моя жена нашлась. Она находится в доме Кена Коука, жива и здорова.
Последнее мне сказали с явной издёвкой.
Отец выслушал мой пересказ и поставил следующую задачу:
— Пирс, сынок, езжай в полицию и потребуй, чтобы тебя сопроводили к дому Коука, с целью забрать твою жену.
Я засомневался:
— А если она не захочет уезжать со мной?
— Тебе это и не нужно. Полиция должна видеть твои благие намерения добропорядочного и законопослушного гражданина. Понял... Никаких скандалов и оскорблений. Никакого рукоприкладства. Даже если Коук тебя ударит, не бросайся в драку. Одну затрещину ты переживёшь.
— Я тогда всю сцену сниму на телефон.
— Нет, сынок, ты этого не сделаешь. Съёмка в чужом жилище незаконна.
Он подошел вплотную и посмотрел мне прямо в глаза:
— Ты меня понял, Пирс, сын Дилана Фишера? Ты хорошо меня понял?
— Да, пап, я тебя понял. Спасибо за совет, я всё сделаю, так как ты сказал.
В одиннадцать, я, с двумя полицейскими, чернокожим мужчиной устрашающих габаритов и белой миниатюрной женщиной, подъехал на своём форде к старому дому Кена.
Сам Кен давно жил в столице штата, но дом в Свит-Хоуме почему-то не продавал.
На звонок вышел хозяин в трусах и в распахнутом халате. Полицейская сообщила, что в его доме находится моя жена, и что они хотели бы убедиться, что с ней всё в порядке.
— Да входите, чего там, — радушно пригласил Кен, запахиваясь и завязывая пояс халата.
Он провел нашу группу в гостиную.
За столом сидели в одних трусах три парня. Филипп Хелмис, Барни Гарсия и Майкл Фриман. Все — друзья Кена, все игроки команды "Россомахи", все выпускники нашей школы. Гордость городка.
Я спросил:
— Где моя жена?!
Компания
ехидно ухмылялась, а Кен ответил:
— Это ты обязан знать — где твоя жена.
Но Грейс Свенсон, женщина, которая меня сопровождала, быстро остудила этих парней.
— Так, господа. Прошлым вечером женщина, которую мы ищем, была в этом доме...
Кен перебил её:
— Неправда. Её не было в этом доме.
— Значит, по-твоему, выходит, что сержант Джеймс в докладе искажает истину, или попросту — врёт?
Кен понял, что перегнул палку, и начал что-то мямлить. Тогда Свенсон надавила:
— У нас есть подозрения, что вы удерживаете бедную женщину силой. Лично я подозреваю, что вы её убили и где-то закопали.
Ребята струхнули, вылупили глаза и испуганно переглядывались. А Кен выдал:
— Подождите. Я сейчас её приведу.
Ребекка спустилась в гостиную в мужском халате, взлохмаченная и с засосом на шее. Она сразу набросилась на меня:
— Пирс! Что ты себе позволяешь?! Ты ведёшь себя, как идиот! Зачем ты привёл полицию?! Зачем ты меня позоришь перед людьми?! Езжай домой и жди меня! Когда придёт время, мальчики меня привезут!
— Ну, вот видите? Ребекка жива, здорова и находится здесь добровольно, — скалился Кен.
Полицейские извинились, и пошли на выход. Я за ними.
На подъездной дорожке Кен меня окликнул.
— Пирс, подожди секундочку.
Он подошёл ко мне и протянул мне какой-то лоскуток. Я машинально взял его и увидел, что это женские трусики.
— Это тебе на память, — сказал Коук, нахально улыбаясь.
До сих пор удивляюсь, как я удержался от того, чтобы врезать ему по наглой роже.
Я отбросил эти трусы в сторону и пошел к своей машине.
А что было делать?
По дороге полицейская Грейс меня допрашивала:
— Фишер, для обманутого мужа ты выглядишь чересчур спокойным. Я подозреваю, что ты что-то задумал.
— Вы думаете, что я совершу нечто противозаконное? Ни в коем случае, мэм. Это не в моём характере. Спросите любого в городе, все вам скажут, что я самый добродушный человек.
Я действительно "перегорел" и моя бывшая жена стала для меня кем-то чужим, от которого мне теперь придётся защищаться. А если откровенно — оказывается, не так уж сильно я её и любил.
Пришла пора искать адвоката.
Адвокат фирмы отца куда-то позвонил и через минуту дал мне адрес специалиста по разводам. Тот вник в дело, составил все необходимые бумаги и выдал мне конверт, с соглашением о разводе.
Ребекка вернулась через пять дней, ближе к вечеру.
Она, как хозяйка, зашла в дом. Посмотрела на меня, сидящего в кресле в гостиной и читающего деловые бумаги. Ничего не сказала. Поднялась наверх.
Там наверху пошумел душ, похлопали ящики шкафа, и моя королева спустилась вниз.
— Ты со мной даже не поздороваешься?
Я встал и включил кофейную машину. Мне нужно было успокоиться, и не показать жене своё волнение.
— Так и будешь молчать? — поинтересовалась Реби.
Я ничего не ответил.
— Пирс, ты что — дурак? Ты ведёшь себя как ребёнок. Прекрати немедленно играть в молчанку.
Я игнорировал её нападки.
— Ну что стряслось?! Я немного развлеклась, что такого? Что за катастрофа? Прекрати истерику и закажи пиццу. И сделай мне кофе со сливками.
Я тихонько офигевал
от её наглости.
Вопрос надо было решать. Чего тянуть.
Я взял с кресла конверт с соглашением о разводе и подал ей. И, пока она держала его перед собой, сфотографировал Реби на телефон.
— Что это? — строго спросила жена.
— Почитай. Тебе будет интересно.
Она извлекла бумаги и прочла только первую страницу.
— Ага, значит — вот как.
Ребекка постояла, немного прищурившись и глядя мне в глаза, а потом решительно отбросила конверт.
— Да пошёл ты Пирс! Да пошёл ты к гребаной матери!
Она вскочила на улицу, открыла гараж, уселась в свой "Мерседес" и укатила. И дверку гаража не опустила, зараза такая. Вот во всём она так.
Ну и скатертью дорога.
• • •
Томас Вильсон — мой тесть.
Он позвонил мне утром на городской телефон в пятницу и попросил о встрече... Нет, вру, не попросил. Он потребовал приехать в Сейлем, и явиться в департамент социальных служб штата Орегон, в его офис. Томас занимал пост руководителя отдела социальной реабилитации и считал себя большим человеком.
Я, как всегда, посоветовался с папой, и он мне сказал:
— Езжай в Сейлем и поговори с тестем по-доброму.
— А если Том попытается меня переехать?
— Сынок, ну что за жаргонизмы? "Переехать"... Но я тебя понял. Если Том начнёт возмущаться, угрожать или чего-то требовать, то ты спокойно поставишь его на место. Но без скандала... Впрочем, я думаю ты и сам знаешь, что делать.
И я поехал за шестьдесят пять километров поговорить с тестем. Точнее с бывшим тестем.
А что было делать?
Кабинет Вильсона не блистал. Впрочем, это и понятно — госучреждение.
— Садись Пирси. Кофе?
— Нет, папа, спасибо.
— Ты, конечно, знаешь — зачем я тебя пригласил, — начал Том.
Я кивнул.
— Моя девочка совершила ошибку. Она оступилась. Но ведь это не смертельно. И, думаю, ты должен её простить и остановить это безобразие, этот развод. Ребекка очень переживает. Она тяжко раскаивается в содеянном, и больше не допустит такой оплошности...
Вот так поворот. Я — "должен"? Хорошо хоть Том не сказал — "обязан".
Я его перебил:
— Том, ты знаешь — где сейчас твоя дочь?
— Она взрослый человек, и я её не контролирую.
— Это плохо... Тебе следовало бы знать, — она сейчас в доме Барни Гарсии, нападающего команды "Россомах". У неё с Гарсией и Майклом Фриманом идёт маленькая групповушка. Прямо сейчас. Именно в этот момент... Что посоветуешь?
Том покраснел.
— Это неправда!
— Мы можем в этом убедиться. Собирайся, поехали. Они как раз только разогрелись, и будут кувыркаться ещё пару часов. У тебя есть возможность убедиться самому, как Реби "раскаивается в содеянном".
— Я никуда не поеду. Ещё чего не хватало... Я не верю, что моя дочь способна на такое.
Ну что можно сказать в этом случае?
— Том, я понимаю, что у Реби что-то неладно с головой. Но я на такое не подписывался. Если бы она окривела, охромела, или её разбило бы параличом, то клянусь, — я бы любил и тянул её всю оставшуюся жизнь. Но вот так, как сейчас... Нет. Я не готов к таким жертвам.
Я встал и, не
прощаясь, направился к выходу.
— Пирс, стой, подожди.
Томас, выбрался из кресла и подошёл ко мне.
— Пирси, ну, прости ты её. Я с ней поговорю, и... Я накажу её. Она попала в сети мошенников...
— Том, — сказал я ему, — если бы ваша Дейзи так сделала, ты бы её простил?
— Да! Я бы её обязательно простил. Но Дейзи никогда бы так не сделала.
Я криво усмехнулся:
— Ну, да. Ну, да. Она же святая женщина. Она никогда не изменит тебе...
Том насторожился:
— Ты... Ты что-то знаешь? Пирс, если тебе что-то известно, — скажи мне, — заволновался Том.
— А зачем? — блефовал я.
На самом деле Дейзи, моя тёща, была чудесной женщиной. Я искренне любил её как родную мать. Но мне необходимо было поставить тестя в сходное положение.
— Зачем тебе что-то знать о твоей жене. Ты её, в любом случае, простишь. Так что... Извини Том, я зря теряю время.
Я открыл дверь, когда Том сказал мне в след:
— Пирс, ты недостоин моей дочери. Ты пожалеешь о своих словах, и о своём решении... Я тебе устрою...
Да ладно, подумал я. Ломать отношения, так уж до конца. Том мне никогда не нравился...
— Томас, ты беспомощный отец, бестолковый муж, да ещё и пакостник. Я разочарован... Прощай.
Мда... Вот и поговорили.
Ну, а что было делать?
Развод состоялся через три недели. Ребекка на заседание не пришла, явился только её адвокат.
Нас развели без проблем. Жена гордо не предъявила имущественных претензий. Да она и не могла ничего предъявить. А когда суд закончился, адвокат Реби передал мне записку от бывшей супруги. Там было уже знакомое:
— Пирс, дорогой, пошёл ты в жопу.
Я только усмехнулся.
Я вернулся к отцу со свидетельством о разводе.
Мы с ним посидели молча на кухне, и я, в конце-концов спросил:
— Ну и что мне теперь делать?
Папа мне ответил:
— Что тебе делать? А я скажу. Первым делом иди в спортзал. Я для кого купил все эти тренажёры? Все мои сотрудники там занимаются, а ты туда ни ногой... Давай пригласим хорошего тренера, и ты займёшься своим телом... А то выглядишь, как бутуз, скоро в дверь не пройдёшь. Это будет хорошее вложение средств.
— И всё?
— Ну, не знаю... Поинтересуйся пикапом... Нет, не машиной, а...
— Па, я знаю, что такое "пикап". Я не собираюсь волочиться за каждой юбкой. А в семье?... Пикап?... Тебе не кажется это странным?
— Пирси, вот что я тебе скажу, — нормальная семейная жизнь, это непрестанное, ежедневное соблазнение своей собственной жены. Понимаешь? Вечный пикап.
Честно сказать, я был удивлён таким подходом к делу. Но у отца был пятнадцатилетний стаж счастливой семейной жизни, и я доверял его опыту.
• • •
Три года я упорно работал, стараясь загрузить себя по полной, чтобы приглушить поганенький голосок моего уязвлённого самолюбия. Дела фирмы шли в гору. С нами уже разговаривал представитель НАСА на предмет проверки их филиала "Космический центр Маршалл". Это был государственный заказ. Фактически — заказ самого президента. И они обратились именно к нам,
что говорит о многом.
Я откладывал все заработанные деньги на свой счёт, а тратить мне их было особенно не на что. К две тысячи двенадцатому году я заработал свой первый миллион.
Пикап меня не заинтересовал. Было в нём что-то такое... Гаденькое. Но кое-что я из него почерпнул. Я внимательно изучил брошюру "Искусство удовлетворять женщину", и сделал для себя много открытий.
Я таскал железо в нашем спортзале до потемнения в глазах. И молотил боксёрскую грушу, до содранных костяшек.
В двенадцатом году в нашем городке открылась школа борьбы "капоэйра", и я записался. Я ходил на занятия не два раза в неделю, как все. Я появлялся в зале ежедневно. И тренер-наставник, глядя на моё усердие, начал заниматься со мной в выходные дни, показывая и отрабатывая совсем уж мудрёные приёмы и смертельно опасные. Конечно же, не бесплатно.
Но я продолжал чувствовать себя толстым, неуклюжим и непривлекательным парнем. Новых знакомств я даже не пытался заводить.
Пока однажды, в обувном магазине, не столкнулся с Деборой Нельсон.
Она училась в школе на четыре года позже меня, и я не обращал раньше внимания на эту девочку. Но сейчас...
Представьте себе женщину в самом соку. Двадцатичетырёхлетняя афродита. Грудь! Бедра! Попа! Простые, и обворожительные черты лица. Недаром на ней женился местная звезда футбола Кен Коук.
Да-да. Тот самый Коук, который разрушил мою семью. Конечно же, не без помощи моей бывшей жены. Но, всё равно, его вина для меня была очевидна. Ребекка Вильсон — конечно же, откровенная дура, но это не снимает ответственности с Кена и его друзей.
Дебора подошла ко мне, ведя за руку маленького мальчика, лет двух.
— О-о. Это Пирс Фишер? Это ты, Пирс?
Я смутился:
— Да, Деби. Это я. Привет.
Дебора с детства была непоседливой девчонкой. Она могла высказать правду и самому директору школы, если считала, что он не прав. Она не боялась драки. И никогда не стеснялась смеяться во всё горло.
Деби подошла, встала на цыпочки и чмокнула меня в щёку. Потом, покачивая головой, рассматривала меня как манекен на витрине.
— Пирси, ты стал похож на супермена. Честно... Где твой животик и пухленькие щёчки? Ты не просто похудел, ты... Ты возмужал. И похорошел. Правда-правда... — она хихикнула, — от цыпочек наверно отбоя нет...
— Деби, ты меня совсем в краску вогнала. Нет у меня никаких цыпочек. У меня на них нет времени.
Она хитро ухмыльнулась и покачала головой. Не поверила.
— Ну а ты как живёшь? — заинтересовался я.
— Да... Не сказать, что хорошо.
Мы зашли в ближайшее кафе поболтать о жизни.
Муж Деби, как я уже говорил — Кен, оставил жену в её родном городе, в своём доме. А сам мотался по сборам, тренировкам и соревнованиям. В столице штата у него была квартирка, там он в основном и обитал.
Деби не скучала. Она занималась танцами, пела в церковном хоре и много времени посвящала своему сыну Джиму.
Этот карапуз уродился — вылитый папаня, но с шармом матери. Хороший такой мальчишка.
Но мужского присутствия в доме
Деборы не хватало.
Кен присылал достаточно денег для безбедной жизни. Но для того, чтобы просто забить гвоздь в стену, приходилось нанимать специалиста, или делать всё самой.
Она со смехом рассказывала, как однажды её муж случайно оказался дома, и она попросила его повесить над камином групповой портрет команды "Росомах" в футбольной форме.
— Боже, Пирси, мой муж великолепен на поле с мячом. Он им жонглирует как волшебник, — рассказывала со смехом Деби. — Но с молотком он полный ноль. Представь, что стоя на стремянке и забивая в стену гвоздь, он ударил молотком себя по коленке. Смех и грех. В конце-концов я сама забралась на этот долбаный камин, и сама повесила портрет. Да! Вот так! А Кен, в это время, в ванной скулил и прикладывал компресс со льдом к ноге.
Я смотрел, на её белые зубки, когда она смеялась, и чувствовал, что во мне возрождается интерес к женщинам.
— Деби... — я, кажется, покраснел, — а где ты занимаешься танцами?
— В Холл-Денсес. А что?
— А там у вас мужчины тоже танцуют?
— Конечно танцуют. Ты хочешь научиться танцевать?
— Ну... Хотелось бы... Но я...
Деби заулыбалась.
— Но ты стесняешься, ты неуверен в себе, и боишься насмешек. Так?
Я пожал растерянно плечами.
— Приходи в среду, в зал Стеллы Тайлер, и сам всё увидишь. Тебе понравится, уверяю тебя. Я даже могу дать тебе парочку уроков в частном порядке... Ну ладно, нам пора. Я буду тебя ждать. Пока... Пошли, Джими. Пошли, зайка, домой...
Я смотрел вслед этой женщине и наслаждался её прекрасными формами и походкой. Проще говоря, я откровенно пялился на её зад.
Она, видимо, почувствовала мой взгляд. Оглянулась, улыбнулась и погрозила мне пальчиком. Деби, как всегда, в своём репертуаре.
• • •
В среду я пошёл учиться танцам.
Помещение больше было похоже на спортзал. Стелла Тайлер, женщина лет сорока, содрала с меня двадцатку и провела к группе её учеников.
Господи! Там в основном собрались джентльмены и дамы возрастом за пятьдесят. Все одеты, кто во что горазд. А я припёрся в выходном костюме-тройке и в лакированных туфлях. И выглядел как павлин в курятнике.
Дебора подлетела ко мне, клюнула в щеку, подцепила меня за руку и потащила в шеренгу танцоров, посмеиваясь над моим видом.
Я не ударил лицом в грязь.
Координация и чувство ритма у меня были.
Да и то сказать, попробовали бы эти танцоры сделать "кейдаша" десять раз подряд, или уклониться от него. Вот то-то же.
После первых десяти минут занятий Стелла подошла к нам с Деборой и спросила:
— Фишер, ты же раньше занимался танцами?
— Нет, — ответил я, — никогда.
— Странно, — удивилась Тайлер, — ты очень профессионально двигаешься.
— Ну... Я занимаюсь "капоэйра". Наверно — поэтому.
Вот это я лишнего брякнул. Потому, что Деби ухватилась за эту мысль и предложила:
— Пирс, а покажи нам что-нибудь из этой, ну как её...
А Стелла похлопала в ладоши и объявила:
— Внимание! Сейчас мистер Фишер продемонстрирует нам некоторые элементы боевого искусства.
Ну, твою же мать. Вот не мог промолчать, — думал я. Но
было поздно. Все собрались вокруг меня, хлопали в ладоши и ожидали представления.
Ну, что делать?
Я им продемонстрировал несколько стоек, переходов, уходов и ударов ногами.
Вы пробовали когда-нибудь бить вертушкой в строгом костюме и в лакированных туфлях? Нет? И не пробуйте. Сплошной конфуз.
Брюки лопнули в паху по шву. Господи! Как было неудобно! Но танцорам понравилось. Все ржали как кони и аплодировали.
Я извинился и помчался на выход.
Деби поймала меня у машины.
— Пирс, стой. Погоди. Поехали ко мне, я зашью твои штаны.
— Нет, Деби, не стоит. Я отвезу их в ателье.
— Пирс, — обиделась Дебора, — у меня есть швейная машинка. Ты думаешь — я не справлюсь с простейшим швом?
Сегодня все обстоятельства были против меня. Ну как я мог ей отказать?
Коук вернулась в Холл-Денсес и вышла с Джимом. Он видимо где-то играл, пока мать танцевала.
Мы сели в свои машины, и Деби поехала впереди, указывая дорогу.
В общем, Деб действительно профессионально зашила мои портки. А я, завернувшись в плед, ждал сидя в кресле, и болтал с Джимми.
— Ну вот. Готово, — закончила Деби и подала мне брюки.
Я напялил их, пока миссис Коук деликатно отвернулась, поблагодарил, и, в сопровождении хозяйки, направился к своему "Форду".
На улице уже стемнело. Мы стояли на подъездной дорожке, возле моей машины и разговаривали.
— Ну, ты сегодня всех поразил, — хихикала швея. — Феноменальное выступление... Пирс, ты так мило смущаешься, что тебя хочется просто потискать.
Я неожиданно для себя сказал:
— Ну, так потискай.
И обнял её.
— Пирси, не надо, — строго прошептала Дебора. Но не стала вырываться из моих объятий.
— Спасибо тебе за штаны, — тоже прошептал я, — и осторожно поцеловал её в губы. И Деб ответила на мой поцелуй. Потом опомнилась:
— Пирс, не надо. Отпусти меня. Что ты делаешь, — охала она, пока целовал её мочки ушей, — Пожалуйста, прекрати. У меня долго не было мужчины. Не надо так...
Я нежно прикасался губами к её коже, держа женщину осторожно, как хрупкую вазу. А Коук запрокинула голову, подставляя шею под поцелуи. Потом резко отпрянула. Я подумал, что все закончилось. Но на самом деле — нет.
Деб, прорычала:
— А-а, чёрт... Да пошло оно всё.
Открыла заднюю дверь и втолкнула меня в салон. Забралась следом и присосалась к моим губам.
Я попытался снять с неё топик, но Деби остановила:
— Не надо... Некогда... Давай так...
Через десять минут бешанног темпа, и она залила мне сиденье и костюм сквиртом, мокрая от пота, тяжело дышащая, Коук отстранилась от меня. Ни слова не говоря, она выскочила из машины и умчалась в дом.
А я посидел немного, приходя в себя, и тоже покатил в сторону своего медвежьего логова.
Как я воспринял это сумасшедшее соитие? Знаете — двояко.
С одной стороны, это было как дар небес. А с другой — возникло ощущение, что я отомстил засранцу Кену... Но Дебора Коук вошла в моё сердце. Я постоянно думал о нашей близости и никак не мог сосредоточиться на чём-то другом.
Колготки и трусики, которые Деб оставила в моей машине,
я не вернул хозяйке. Можете назвать меня фетишистом, но то, что в моём бардачке, в отдельном пакетике, лежит бельё Деби, грело мне сердце.
В следующий раз, когда я пришёл на занятия по танцам, Деби вела себя холодно и танцевала больше с другими партнёрами. Я не обиделся. Но смысла входить в эту группу уже не стало.
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий