Дураки

Той ночью, когда я лежал в постели в отеле далеко от дома, все это вспомнилось мне, как плохой фильм, который я не мог выключить.

За последние 15 лет я никогда не забывал о том, что произошло, но мне удавалось подавлять это и не зацикливаться на этом.

Но ранее той ночью это было с силой вытеснено на передний план моего сознания...

Я дрожал всем телом, только руки не тряслись. Они были тверды как скала, когда я держал пистолет в нескольких дюймах от её головы, пока она спала в нашей постели.

Она была голой, простыня прикрывала только нижнюю часть ног, и я все ещё мог видеть в мягком свете прикроватной лампы желеобразную сперму, стекавшую между её ног. Её попка сияла, там, где мужские соки сочились из её тщательно выебанной пизды. Пизды, которая до начала той ночи, как я думал, была исключительно моей.

Это самое старое клише в книгах, но в моем случае это оказалось правдой. Муж рано возвращается домой из командировки, застает жену с другим мужчиной и т. д. и т. п.

Меня не было целую неделю, и я должен был вернуться только в пятницу. Но мы вкалывали не покладая рук и закончили поздно вечером в четверг, а мне так не терпелось вернуться в ожидающие объятия Жанетт, что я изменил свои планы и в тот же вечер поехал домой.

Первое подозрение, что у меня возникли проблемы, было, когда я позвонил домой, и голос Жанетт был запыхавшийся. В нем слышалась знойная невнятность, как будто она была поддатая и получала наслаждение.

Это само по себе не вызвало бы у меня таких подозрений, если бы я не слышал звуки бейсбольного матча, шедшего на заднем плане. Дело в том, что, Жанетт не очень любила спорт, а бейсбол она просто ненавидела, называя его скучным.

Так почему же там по телевизору шел бейсбольный матч, и при этом довольно громко, если меня там не было?

По какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, я принял поспешное решение не говорить ей, что еду домой. Я просто произнес это так, как будто я делал свой обычный ночной звонок в стиле "Я-люблю-тебя", как я делал каждую ночь, когда был в дороге. Изменило бы это что-нибудь или нет, я никогда не уже узнаю.

Когда я свернул на улицу, где находился наш дом, я понял, что мои худшие опасения оправдались. Странная машина, которую я никогда раньше не видел, была припаркована на подъездной дорожке, и все огни перед домом были темными.

Я нутром почуял, что происходит, но мне нужно было убедиться самому, поэтому я припарковался на улице, а затем осторожно и тихо подошел к боковой двери у прохода. Она была не заперта, поэтому я молча вошел, снял мокасины и прошел через вход в подсобное помещение на кухню.

Как только я открыл дверь, я услышал Жанетт и понял, что она занимается какой-то сексуальной деятельностью. Она стонала как-то особенно по-своему, не 

особенно громко, но очень гортанно, очень отчетливо.

Но мне все равно нужно было видеть, поэтому я прокрался по коридору, мимо закрытой двери в спальню, где спала наша 4-летняя дочь Джейми (как я предположил). На цыпочках подошел к двери в нашу спальню и теперь увидел, что Жанетт не одна. Я тихо открыл дверь и столкнулся со своим худшим кошмаром.

Моя красавица, уже шесть лет как жена, стояла на четвереньках и по-королевски пахалась крупным мужчиной, у которого, казалось, был член значительно длиннее, хотя, может быть, и не намного толще, чем у меня.

Более того, он говорил действительно унизительные слова, когда трахал мою жену.

— Кто владеет тобой, шлюха?  — он насмехался.  — Чья это пизда? У кого самый лучший хуй?

— О Боже! Ты же знаешь,  — простонала Жанетт.  — Это все твое, все для тебя, малыш, просто, пожалуйста, продолжай ебать меня. Еби, еби, еби!

Затем моя "любящая жена" уткнулась лицом в подушку и закричала от оргазма, более взрывного, чем все, какие я когда-либо видел, чем те, которых она достигала со мной. Но её любовник не отпускал её "с крючка". Он поднял её за волосы и продолжал насмехаться над ней, говоря о том, какая она шлюха, и как она была его шлюхой, и как она доказала это накануне.

— Да, тебе нравилось иметь в своем распоряжении все эти хуи,  — насмехался он.  — Тебе нравилось, когда тебя ебали. Не так ли, шлюха?

— Уннннннххх! Д-д-д-да!  — воскликнула Жанетт.  — Мне это понравилось! Я твоя горячая ш-ш-ш-шлюха!

Меня буквально затошнило, потому что я понятия не имел, ни малейшего понятия, что Жанетт не была полностью преданна и верна мне.

Конечно, в прошлом году я много путешествовал, но когда я был дома, она никогда не была менее нежной, чем обычно, и наша сексуальная жизнь была активной, даже с 4-летним ребенком в доме. Черт возьми, мы даже говорили о том, чтобы завести ещё одного.

На меня опустилась непроглядная тьма, но каким-то образом мне удалось собраться с мыслями ровно настолько, чтобы не вступать в немедленную конфронтацию. Я почему-то чувствовал, что это плохо кончится для меня.

Я не совсем слабак, но этот парень был, наверное, на пять дюймов выше меня и весил больше на добрых 40 фунтов, и казалось, что он весь из мышц.

Нет, мне нужен был уравнитель, если я хотел отомстить за себя, и в тот момент это было единственное, что было у меня на уме. И я точно знал, где я могу найти то, что мне нужно.

Я молча закрыл дверь спальни — они даже не знали, что я там был,  — выскользнул из дома, сел обратно в машину и уехал.

Мой отец в то время был копом и любителем оружия, поэтому у него было множество пистолетов, винтовок и дробовиков. Он научил всех троих своих детей — у меня были старшая сестра и младший брат — стрелять, ещё когда мы были подростками.

Более того, я знал, где он хранил ключ от своего оружейного 

сейфа, и по счастливой случайности мама и папа отдыхали в Скалистых горах в своем фургоне, что было его гордостью и радостью.

У меня всегда был ключ от их дома, чтобы я мог покормить собаку, когда я был дома, а они путешествовали, поэтому мое появление в доме, даже в такой поздний час, не было чрезмерно подозрительным.

Но, честно говоря, в тот момент мне было все равно, знает ли кто-нибудь, что я делаю, или нет. Для меня это не имело значения, потому что я не собирался быть рядом, чтобы это имело значение. Я собирался взять одну из папиных пистолетов, застрелить Жанетт и её любовника (если он все ещё был там), а затем покончить с собой.

Прелюбодеяние Жанетты, возникшее так внезапно из ниоткуда, отняло у меня всю волю к жизни.

Я помню, что был в оцепенении, когда въехал на подъездную дорожку к дому родителей, вошел внутрь, отключил сигнализацию и пошел в папин кабинет. Я заглянул в ящик его стола, нашел нужный мне ключ и, затем, подошел к шкафу с оружием.

Я нашел подходящий мне пистолет, 9-миллиметровый автоматический. Вынул обойму, обнаружил, что она полна, вставил её в пистолет и засунул его пояс брюк. Я был готов.

Я закрыл шкаф и покинул родительский дом, даже не вспомнив о том, что надо включить сигнализацию, и поехал обратно к себе домой.

Ни разу за все это время я не думал ни о чем, кроме того, что я планировал сделать, когда приеду туда. Я довольно целеустремленный человек, и когда я выбираю курс, я могу быть непреклонным в достижении своей цели.

Я был несколько разочарован, когда увидел, что машина любовника Жанетты исчезла, что указывало на то, что он не собирался оставаться там на ночь. Но я просто отмахнулся от этого; центром моего гнева была моя жена.

В очередной раз я бесшумно проскользнул в свой дом и теперь стоял наготове, чтобы убить изменяющую сучку, которую, как я думал, любил, а затем покончить со своими собственными страданиями.

Внезапно я услышал звук позади себя, тихий вздох.

— Папочка?  — тихо сказал Джейми.  — Папа? Почему ты хочешь застрелить маму?

По какой-то причине это проникло сквозь туман, в котором находился мой разум, и я понял, что собираюсь сделать с моей прекрасной маленькой девочкой. Я никогда не узнаю, что заставило её проснуться, что заставило её встать с постели и прийти сюда именно в этот момент. Божественное вмешательство? Это единственный ответ, который имеет для меня смысл.

Внезапно мне показалось, что все произошло одновременно. Жанетт вздрогнула и проснулась, а затем закричала, увидев, что я стою там с пистолетом в руке. Секундой позже я издал нечленораздельный вопль и швырнул пистолет через всю комнату, чтобы разбить фотографию нашей свадьбы, которая стояла на комоде, что напугало Джейми, и она начала рыдать.

Со слезами, жгущими мои глаза, и криками Жанетт, призывающими меня:  — Остановись, пожалуйста, позволь мне объяснить,  — звенящими в ушах, я подхватил свою дочь, прижал её 

к себе и бросился к двери. Она цеплялась за меня изо всех сил, чувствуя, я думаю, что её мир вот-вот перевернется с ног на голову.

— К-К-куда мы и-и-и-идем, папочка?  — спросила Джейми между рыданиями.

— Мы поедем на ночь к дедуле и бабуле,  — сказал я сквозь собственные рыдания.  — Мама сделала что-то очень плохое, и мы не можем здесь оставаться. Мы вернемся завтра и заберем твои вещи. Но мы должны уйти, пока не случилось что-то действительно плохое.

И с этими словами я разразился рыданиями, как не рыдал уже много лет...

Я вернулся в свой родной город на конференцию в выбранной мной области деятельности, в которой добился немалого успеха. Я испытывал двойственные чувства по поводу возвращения домой. Так много изменилось за 15 лет, прошедших с той ужасной ночи, когда я был близок к совершению убийства-самоубийства.

Город заметно вырос, но на своем пути он оставил меня и моих близких позади. И мама, и папа ушли. Папа заболел раком легких и умер восемь лет назад, а мама умерла, в основном, от разбитого сердца всего шесть месяцев спустя после папы.

Моя сестра так и не сделала это место своим домом, а мой брат уехал, получив выгодное предложение о работе на другом конце страны. Итак, после смерти мамы у меня не было причин возвращаться, и я этого не делал. Слишком много плохих воспоминаний.

После предпоследнего дня нашего четырехдневного мероприятия мне надоело сидеть взаперти в гостиничном номере, и я решил рискнуть спуститься в бар отеля, чтобы выпить пару кружек пива. Я должен быть очень осторожен с выпивкой, потому что было время, когда это чуть не убило меня. Но я могу справиться с парой напитков, и я чувствовал, что они мне нужны, чтобы расслабиться.

Как я обычно делал, я нашел угловую кабинку и сел так, чтобы мне было видно все в баре. Это была привычка, которую я приобрел давным-давно, часть проблем с отсутствием доверия, возникших из-за моего разрыва с Жанетт.

Я потягивал вторую кружку пива, когда она вошла. Я мысленно выругался, что она появилась в тот единственный вечер, когда я буду в баре, который я посетил в тот единственный раз, когда вернулся в свой родной город.

Я сразу понял, что это она. Вы не можете жить с кем-то — особенно с такой красивой женщиной, как Жанетт,  — и не узнать её даже спустя 15 лет. На самом деле я видел её раз или два за прошедшее время, но я не видел её с похорон моей матери, и тогда мы не разговаривали.

Во многих отношениях она ничуть не изменилась. У неё была такая же кошачья походка, подчеркивающая её рост в 178 см. У неё были такие же рыжие волосы, уложенные таким же образом, немного ниже плеч, и такие же огненно-зеленые глаза.

Но кое-что в ней изменилось. Единственное, что я заметил, что отличалось — ну, по крайней мере, первое, что я сразу заметил,  — это то, что она 

явно увеличила грудь. Её сиськи были полнее и толще, чем я их помнил, и они свободно и легко подпрыгивали в её золотой кружевной блузке.

Она, казалось, кого-то искала, и это дало мне возможность взглянуть на нее поближе, и то, что я увидел, мне не понравилось. Она была довольно сильно накрашена, а относительно короткая юбка и чулки придавали ей распутный вид, который ей не льстил. В ней также чувствовалась некоторая твердость, как будто она пережила несколько тяжелых ударов.

Через минуту, в течение которой она подошла к бару и взяла выпивку, за которую не заплатила, она, очевидно, увидела, с кем встречается, и я был ещё менее впечатлен.

Я узнал парня, который был на съезде, и вспомнил его как какого-то наглеца, хвастуна, возомнившего себя дамским угодником. Но он казался слишком мягким, чтобы быть настоящим игроком, и, если я не ошибаюсь, ему придется заплатить за привилегию провести время с моей бывшей женой.

Я не знаю, почему я встал и вмешался. Может быть, это было скрытое чувство заботы о Жанетт, может быть, мне просто было любопытно узнать о ней, а может быть, я просто хотел немного потрясти этого мудака.

Я небрежно подошел к кабинке, которую только что заняла Жанетт, наклонился и прошептал парню на ухо.

— Тебе пора уходить, приятель,  — сказал я.  — Давай, отправляйся в путь.

Он посмотрел на меня со злостью в глазах, по крайней мере, до тех пор, пока не увидел мой взгляд.

— Ты не можешь указывать мне, что делать,  — сказал мужчина слегка писклявым голосом.  — У нас свидание. Не так ли, Джини?

Жанетт просто пожала плечами и бесстрастно наблюдала за происходящим. Я протянул свободную руку, схватил его за яйца и снова прошептал ему на ухо, на этот раз с неприкрытой злобой в голосе.

— Если ты не отвалишь в ближайшие 10 секунд, я оторву твой малюсенький член и засуну его тебе в глотку,  — прошептал я и сильно сжал его, движение, от которого он задохнулся, а его глаза выпучились, пока я не отпустил его яйца и не отошел в сторону, чтобы выпустить его из кабинки.

— Ты не стоишь того, чтобы из-за тебя страдали,  — сказал он Жанетт, убегая.

Удобно освободив место, я сел напротив Жанетт. Мы просто смотрели друг на друга, гадая, кто же собирается растопить лед. Естественно, она первой это сделала.

— У тебя всегда был талант к драматическим выступлениям,  — сказала она.  — Может быть, если бы ты был таким решительным 15 лет назад, мы бы все ещё были вместе.

— Нет, я стал таким из-за того, что ты сделала со мной,  — сказал я, затем кивнул в сторону её пустого стакана.  — Как обычно?

— Конечно. Я не так уж сильно изменилась,  — сказала она, поэтому я подозвала официантку и заказала Жанетт джин с тоником, а себе ещё один "Бад Лайт". Я был опасно близок к своему самоограничению, но в тот момент мне было все равно.

— Ты хорошо выглядишь, Джейсон,  

очень хорошо,  — сказала Жанетт с некоторой теплотой.

— Спасибо,  — сказал я.  — После того, как мы переехали, я пошел в спортзал и серьезно занялся приведением себя в форму. Я решил, что больше никогда не буду вторым лучшим.

— Джейсон, ты никогда не был вторым лучшим,  — сказала она с болезненным выражением лица.  — Ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила или когда-либо буду любить. Ты никогда не будешь вторым в моем сердце.

— Но не в твоей пизде?  — с горечью сказал я, а затем решил не идти по этому пути.  — Прости, Жанетт, это было неуместно.

— Нет, все в порядке, я это заслужила,  — сказала она.  — Я любила тебя и до сих пор люблю,  — но в моей душе живут демоны, которых нужно кормить. Пока ты всегда был рядом, чтобы заботиться обо мне, я могла отбиваться от них, но когда ты начал путешествовать...

Неловкое молчание окутало нас, когда мы оба позволили нежелательным воспоминаниям появиться в нашем сознании. Наконец, я задал единственный вопрос, над которым размышлял с тех пор, как она вошла в дверь.

— Ты работаешь сегодня вечером?  — Я сказал.

Жанетт как бы усмехнулась, подтверждая мои подозрения относительно её работы.

— Да, Джини на работе,  — с горечью сказала она.  — Ты знаешь, как говорят: раз шлюха, всегда шлюха. И я думаю, что это ты сказал мне, что трахаться — это то, что я делаю лучше всего остального. Так что я могу с таким же успехом зарабатывать на жизнь тем, в чем я действительно хороша.

— Итак, теперь это Джини?  — Я сказал.

— Да, Жанетт умерла, когда ты бросил меня,  — сказала она, и я видел, что её самообладание вот-вот сломается.  — Жанетт была женой и матерью; Джини — шлюха.

С этими словами она бросилась в дамскую комнату, прикрыв рот рукой в тщетной попытке сдержать слезы. Она оставила свою сумочку на стуле, так что я знал, что она вернется.

Вопреки здравому смыслу, я выпил четвертую кружку пива и почувствовал, как начинает накаляться атмосфера. Я уже много лет не пил четыре кружки пива за один присест, и это начинало меня поражать. К черту все это, подумал я. Это была одна из ночей, когда я приветствовал убежище, которое предоставлял алкоголь.

Жанетт вернулась примерно через 10 минут, немного поправив макияж, но её глаза все ещё были опухшими, как будто она сильно плакала в дамской комнате. Но на её лице была храбрая улыбка, как будто она была готова встретиться со мной лицом к лицу.

— Как... Как Джейми?  — осторожно спросила она.

— С ней все в порядке,  — сказал я, вытаскивая бумажник и показывая фотографию нашей дочери.  — Она теперь на втором курсе в колледже, почти отличница. Она специализируется на психологии.

— Она будет такой же успешной, как и её отец,  — сказала Жанетт.  — А твоя жена? Как её зовут? Карен?

— Кэти,  — сказал я.  — У нас все хорошо. Ты ведь знаешь, что она подарила Джейми пару младших братьев, не так ли?

— Да, я знаю,  — 

сказала она.  — Твоя мать сказала мне незадолго до того, как умерла. Я скучаю по ней больше, чем по своим собственным родителям. Ты знаешь, что она была единственной, кто не вычеркнул меня из своей жизни. Я знаю, что сама во всем виновата, но все равно было тяжело видеть, как друзья и семья отворачиваются от меня. Только твоя мать, упокой, Господи, её душу.

Последовало ещё одно напряженное молчание, и я понял, что мне нужно допить это пиво и вернуться в свою комнату. С меня было достаточно погружений в воспоминания, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Но Жанетте все ещё оставалось сказать одну вещь.

— Джейсон, ты все ещё ненавидишь меня?  — сказала она, и слезы снова потекли по её щекам.

Я просто смотрел на нее 10, может быть, 15 секунд, а затем покачал головой.

— Я никогда не ненавидел тебя, Жанетт,  — тихо сказал я.  — Я ненавидел то, что ты сделала, со мной и с Джейми. Но я никогда не смог бы ненавидеть тебя. Это было не мое. У времени есть способ залечить все раны, и я продолжаю жить своей жизнью. Мне нужно было растить дочь, и у меня не было времени предаваться жалости к себе, хотя какое-то время я серьезно пил. Если это тебя хоть немного утешит, я тебя прощаю. Это была не совсем твоя вина. Я был слишком амбициозен, слишком увлечен своей работой, и я не понимал, что это делает с тобой, с нами. Это не дало мне увидеть тех демонов, о которых ты говорила"

— Спасибо,  — прошептала она.  — Я рада, что теперь ты счастлив. Ты не заслужил того, что я возложила на тебя, и это будет преследовать меня до самой смерти.

— Послушай, мне нужно идти,  — сказал я.  — Завтра у меня ещё один полный рабочий день, а вечером я улетаю домой. Четыре дня здесь — это слишком много для меня. Я уже отдал дань уважения своему прошлому, и теперь пришло время возвращаться домой.

Я выудил из бумажника одну из своих визитных карточек, написал на обороте свой домашний номер и попросил Жанетт позвонить мне, если ей когда-нибудь что-нибудь понадобится. Потом мы встали, посмотрели друг на друга, потом я потянулся к ней, и мы обнялись.

— До свидания, Джейсон,  — сказала она.  — Я рада, что смогла тебя увидеть. Я имею в виду то, что сказала. Я всегда буду любить тебя.

— Береги себя, Жанетт,  — сказал я, затем повернулся и ушел, не оглядываясь. Я знал, что если оглянусь назад или останусь здесь ещё немного, то, возможно, никогда больше её не оставлю.

•  •  •

Мы выросли в одном городе, но учились в разных средних школах, и она училась на два года позже меня в школе. Я учился на втором курсе колледжа, а она училась в старших классах средней школы и работала в магазине «Все за доллар». Я был дома на рождественских каникулах, и мне нужно было купить оберточную бумагу.

За 

кассой работала высокая рыжеволосая женщина с телом, которое было сплошным изгибом. Я играл в бейсбол в средней школе по довольно хорошей программе, так что я совсем не был застенчивым парнем. Я начал с ней болтать, и мы начали дружить. Я возвращался туда пару раз, в основном просто для того, чтобы повидаться с Жанетт, и в итоге пригласил её на свидание.

Я не могу сказать наверняка, влюбились ли мы с первого взгляда, но к концу того первого свидания мы знали, что испытываем сильные чувства друг к другу. В ту ночь мы не трахались, но целовались как бандиты, и я быстро понял, что она знает, как обращаться с членом.

Она также знала толк в выпивке и травке. В то время я был довольно пристрастным любителем пива, но никогда по-настоящему не увлекался наркотиками, хотя был достаточно знаком с ними, чтобы знать, что делать, когда кто-то передавал мне косяк.

Но я взял Жанетт на новогоднюю вечеринку, и там косяки были довольно регулярными.

Около 10 часов мы были чертовски пьяны, и Жанетт затащила меня в пустую спальню, заперла дверь и начала раздеваться.

— Я хочу тебя, Джейсон,  — промурлыкала она.  — Я хотела тебя с первого дня, как ты пришел в магазин, и теперь ты здесь.

— О, детка,  — тихо сказал я и притянул её к себе. Она раскачивалась тем уникальным способом, который делают по-настоящему высокие. Конечно, я тоже был под кайфом и просто плыл по течению.

Мы были в истинном безумии друг от друга, и едва успели раздеться, как рухнули на кровать. В этот момент мне удалось взять себя в руки и соскользнуть с кровати между ног Жанетт.

Ей уже исполнилось 18, так что я не беспокоился об этом, но я беспокоился о том, чтобы угодить этой рыжеволосой богине. Я хотел оставить в ней свой большой след, хотел, чтобы она запомнила меня после того, как я вернусь в колледж.

Поэтому я замедлил шаг, раздвинул её ноги и оказался лицом к лицу с великолепной, красиво подстриженной вульвой. У нее были характерные половые губы, но они не были слишком толстыми, и её оранжевый куст довольно красиво обрамлял её дырочку.

Я знал, что она не была девственницей, но в то время я мало что знал о её прошлом. Может быть, если бы я это знал, то, возможно, был бы немного менее готов влюбиться в нее.

Но все, что я знал в тот момент, это то, что Жанетт была самой сексуальной вещью, в которую я был близок к тому, чтобы вонзить свой член, и я не собирался её отсасывать.

Я провел ртом по её мокрой киске, затем скользнул языком прямо в её дырочку, и я почувствовал, как она извивается на кровати в нарастающей страсти, потерявшись в зоне траха. Я трахал её языком и теребил её клитор губами, пока не почувствовал, как её спина выгнулась дугой, и она взорвалась оргазмом всего тела.

— О 

Господи!  — простонала она.  — Боже, Джейсон, трахни меня! Дайте мне твой хуй и выыыыыыыееееебиииии меееееееняяяяя!

Моя реплика.

Я встал на колени между её ног, водя своим членом, и скользнул прямо в её сочную щель. Словами не описать то чувство, которое я испытал в тот первый раз с Жанетт. Её щелка была не особенно тугой, но мускулистой, и она вцепилась в меня, как третья рука.

Мы смотрели друг другу в глаза, работая как одно целое с самого начала, мой член безостановочно вращался в её сжимающейся пизде. Мы не обращали внимания ни на что вокруг, ни на звуки гулянки снаружи, ни на дребезжание двери, когда люди пытались войти, но им было отказано. Мы просто продолжали работать, позволяя чувствам нарастать с каждым ударом.

Как только я почувствовал острое покалывание зарождающегося оргазма, она ахнула в кульминации, что принимает таблетки и хочет наполнить свою горячую киску моей сливочной спермой.

— Я хочу этого!  — воскликнула она. И она получила это. Я выпустил заряд кипящей горячей спермы глубоко в дымящуюся пизду Жанетт, а затем рухнул ей на руки.

Мы закончили, оделись и вернулись на вечеринку задолго до полуночи, а вскоре после этого, когда я вез её домой, меня угостили первоклассным минетом, который потряс меня до костей.

В то время я никогда не переставал удивляться, как 18-летняя старшеклассница научилась так сосать член, но вскоре я узнал, что Жанетт научилась многим вещам, которым не учат в средней школе.

Мой брат Джефф был того же возраста, что и Жанетт, и, хотя они ходили в разные школы, ходят разные истории, и после того, как стало казаться, что я серьезно отношусь к ней, он отвел меня в сторону во время весенних каникул и рассказал мне кое-что из того, что он слышал о ней.

История заключалась в том, что она трахалась почти со всеми парнями, которых стоило трахать в её школе, и с многими из парней из некоторых других школ города. Были также рассказы о пьяных, дымных оргиях, во время которых Жанетт оказывалась на спине, таща поезд.

Мне следовало бы отнестись к опасениям Джеффа серьезнее, но я уже был безнадежно влюблен и не был склонен придавать большое значение непристойным слухам. Я спросил об этом Жанетт, и она сказала, что часто встречалась с кем-то, и да, у нее был секс со многими её парнями, но большинство из этих вещей было просто неправдой.

Я поверил ей, потому что хотел ей верить, и, честно говоря, я действительно думаю, что она искренне любила меня и наслаждалась сексом со мной. Я понятия не имею, была ли она верна мне той весной, когда я учился в колледже, а она училась в средней школе; если нет, я так и не узнал, так что у меня нет причин думать, что она не была верна.

Жанетт не годилась для учебы в колледже, поэтому, окончив среднюю школу, она пошла работать в универмаг в городе, где я 

учился в колледже, и мы вместе переехали в квартиру.

Мы поженились год спустя, и после того, как я закончил колледж, я устроился на работу в компанию, базирующуюся в нашем родном городе. Может быть, если бы мы поселились в другом месте, все могло бы сложиться по-другому, но я сомневаюсь в этом. Жанетт была бомбой замедленного действия, которая, я думаю, взорвалась бы, где бы она ни оказалась. Тот факт, что это было в нашем родном городе, только облегчал задачу.

Мы были женаты уже два года — два блаженно счастливых года, я мог бы добавить,  — когда Жанетт забеременела Джейми.

Жанетт это не слишком обрадовало. Мне пришлось уговаривать её отказаться от контрацептивов и попытаться завести семью; в конце концов, она сделала это, потому что хотела сделать меня счастливым.

Но это была трудная беременность и болезненные роды, так что даже с самого начала между ней и Джейми существовал небольшой барьер. Жанетт ни в коем случае не была пренебрежительной или жестокой, но просто не было той привязанности, которую можно было бы ожидать между матерью и дочерью.

Так что ни у кого не было сомнений в том, что Джейми была папиной дочкой, и, возможно, это вбило небольшой клин между мной и Жанетт.

Тем не менее, все начало рушиться — без моего ведома — только когда Джейми было около трех лет. Я получил повышение, и мне пришлось много путешествовать.

Позже я узнал, что Жанетт начала уходить от меня примерно через 8-9 месяцев, когда встретила старого школьного парня, который каким-то образом вернулся в её жизнь. Он, очевидно, вернул её к наркоманскому, гиперсексуальному образу жизни, а остальное вы уже знаете.

После той ужасной ночи я предпринял шаги, чтобы выгнать Жанетт из моего дома, с чем она не боролась. Я нанял следователя, который выяснил её деятельность за предыдущие шесть месяцев.

Жанетт пыталась заставить меня сесть и выслушать то, что она хотела сказать, и судья в конце концов посоветовал мне обратиться за консультацией, но на самом деле в этом не было никакого смысла. Хотела она того или нет, но Жанетт унизила меня в моем родном городе, и это было больше, чем я мог вынести.

Я получил опеку над Джейми в рамках бракоразводного процесса и нашел другую работу в городе примерно в 100 милях от моего родного города. Жанетт навещала Джейми раз в месяц, но это длилось недолго.

Я узнал, что в один из выходных, когда Джейми была дома, пришел один из её парней, они начали курить травку и закончили тем, что трахались, в то время как Джейми была оставлена на произвол судьбы в гостиной.

По крайней мере, они пошли в спальню и закрыли дверь, но именно тогда я узнал, что Жанетт часто делала то же самое, пока мы были ещё женаты, до того, как я узнал, что она мне изменяет.

В любом случае, после этого права Жанетт на посещение ребенка не имели значения. Я согласился на перевод в 

город, где я сейчас нахожусь, в нескольких штатах от моего старого родного города, и спокойно перестроил свою жизнь.

Прошел бы я через это, застрелил бы Жанетт, застрелился и покончил с собой, если бы Джейми не вмешалась, когда она это сделала? Я думаю, что так бы и сделал. Оглядываясь назад, могу сказать, что это звучит так невероятно эгоистично, но в тот момент я был так совершенно опустошен, что не видел ни будущего, ни надежды.

Но я этого не сделал, и мне оставалось только собрать осколки и двигаться дальше.

•  •  •

Съезд закончился ланчем, затем я собрал свои вещи и приготовился выезжать. Я чувствовал глубокую потребность увидеть Кэти, её успокаивающее прикосновение к тем необузданным эмоциям, которые обнажила встреча с Жанетт.

Когда я выписывался, портье протянул мне конверт из плотной бумаги и сказал, что женщина оставила его для меня ранее этим утром. Я подождал, пока сяду в самолет, прежде чем открыть его. Внутри было письмо на одной странице с моим именем и толстый запечатанный конверт с именем Джейми.

Я открыл письмо, адресованное мне, и не смог не улыбнуться, увидев характерный почерк Жанетт.

— Дорогой Джейсон,  — гласило письмо.  — Для меня много значило просто услышать, как ты говоришь, что не ненавидишь меня. Видит Бог, у тебя есть полное право ненавидеть меня за то, что я сделала. Похоже, ты проделал замечательную работу, воспитывая Джейми, но я и не ожидала ничего меньшего. Я всегда знала, что ты будешь отличным отцом, и в глубине души я всегда знала, что буду паршивой матерью, хотя и пыталась. Я не знаю, помнит ли она меня вообще или нет, и это нормально. Твоя новая жена была ей большей матерью, чем я, и я не имею права вторгаться в её жизнь. Но я действительно хотела немного пообщаться с ней, поэтому написала ей длинное письмо, в котором рассказала кое-что о своей жизни и о том, почему мы расстались. Я хочу, чтобы ты сохранил его и отдал ей прямо перед тем, как она выйдет замуж. Может быть, если она прочтет об ужасных ошибках, которые я совершила, она не пойдет по моим стопам. Я верю, что она поступит мудро, выбирая мужа, и я хочу, чтобы она поняла, что, когда у тебя дома есть хороший мужчина, ты должна относиться к нему как к королю и сделать его первым в своей жизни. Я забыла об этом и выбросила лучшее, что когда-либо случалось со мной. Позаботься о себе и, пожалуйста, передай Джейми мою любовь. С любовью, Жанетт.

Кэти и мальчики, Бобби и Филипп, ждали в зале прилета, когда я вышел из самолета. Джейми не смогла прийти, потому что на следующее утро у нее был экзамен, но на выходные она будет дома.

Я не могу переоценить, насколько Кэти Рейли спасла мне жизнь. Я познакомился с ней, когда она заполняла предварительную анкету в центре по борьбе со злоупотреблением психоактивными веществами, куда 

я обратился за амбулаторной помощью после того, как мой тогдашний босс поставил мне ультиматум: лечись или найди новую работу. Это был кульминационный момент моей алкогольной фазы, фазы, в которую я впал за три года после развода.

Кэти высокая и стройная, с узкой талией и небольшой грудью. Она совершенно черная ирландка, с темными волосами, которые она носит довольно короткими. Её лучшие черты, безусловно,  — это выразительные карие глаза и очаровательная улыбка. Когда Кэти улыбается, вся комната загорается, и это отражает её неустанно оптимистичный характер.

Она знала, что я чем-то обеспокоен, потому что я был ужасно тихим по дороге домой. О, я слушал и небрежно комментировал, пока мальчики рассказывали мне о своей неделе, но, когда они уснули на заднем сиденье, я просто молча уставился в окно.

Кэти знала, что лучше не настаивать на ответах, потому что знала, что я откроюсь ей, как всегда делал, когда буду готов. Как только мы оказались дома, я уложил мальчиков в кровати, затем поставил свой чемодан у шкафа и методично разделся. Кэти была в ванной, совершая свой ночной ритуал с открытой дверью, напевая мелодию, пока я лежал на кровати в одних трусах.

— Я столкнулся с Жанетт прошлой ночью, и мы поговорили,  — сказал я без предисловий.

— О?  — сказала Кэти, высовывая голову из двери ванной.  — Любая конкретная причина, почему сейчас, внезапно?

— Я просто случайно встретился,  — сказал я.  — Она была там... по делам, а я выпил пару кружек пива, чтобы расслабиться.

— Я сомневаюсь, что это было совершенно случайно,  — сказала Кэти.  — Я представляю, как она ухватилась за возможность увидеть тебя и, возможно, прояснить ситуацию. Я бы так и сделала. Сколько пива ты выпил?

— Четыре,  — сказал я открыто.  — Я был ужасно близок к тому, чтобы просто обосраться, но я этого не сделал. Это было довольно эмоционально истощающе.

— Тогда тебе, наверное, это было нужно,  — сказала Кэти.  — И я верю, что тебе тоже нужно кое-что из этого.

Я улыбнулся, когда Кэти плавно пересекла комнату и выключила верхний свет, оставив комнату купаться в мягком свете прикроватной лампы. Всю дорогу она слегка поглаживала свою грудь через материал ночной рубашки

Она была одета в мою любимую, шелковистую, облегающую сорочку на бретельках, которая просто прикрывала её задницу. Она вообще не была прозрачной, но из-за материала подчеркивала каждый изгиб её гибкого тела, особенно её сиськи с чашечкой "Б", с твердыми, как камень, сосками, четко выделяющимися на ткани.

Ее глаза блестели, а идеальные зубы сияли белизной, когда она улыбнулась той особенной улыбкой, которая заставила меня хотеть её почти с первого раза, когда я встретил её. Она забралась на кровать с изножья и устроилась между моими ногами, которые я услужливо раздвинул, чтобы дать ей доступ.

— Ты просто ляг на спину и позволь доктору Кэти позаботиться о тебе,  — тихо сказала она.

Она протянула руку и потянула пояс моих шорт вниз, и мой член выскочил, как будто он был подпружинен. Мягкие 

руки Кэти медленно погладили меня до абсолютной безудержной твердости, и я подложил подушку и слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть то, что, как я знал, должно было произойти.

Кэти закрутила толстый шарик предварительной спермы, который сочился из кончика моего члена, оставляя мою макушку влажной и блестящей. Она ласкала меня мягко и ритмично, и мои глаза закрылись, когда я позволил напряжению медленно спасть с моего тела.

Внезапно я почувствовал, как её теплые губы и язык ласкают ствол моего члена, облизывая и целуя с одной стороны и вниз с другой. Наши глаза встретились, когда она любила меня своим ртом, спускаясь к основанию, а затем снова поднимаясь, и на этот раз она скользнула губами по макушке и обняла меня.

Она двигала своим ртом вверх и вниз в устойчивом ритме, все время облизывая мой член своим языком. Кэти не может заглотить меня так глубоко, как могла бы Жанетт, но во всех других отношениях она была такой же хорошей хуесоской, как и любая другая женщина, которая у меня когда-либо была.

Более того, Кэти вкладывает ужасно много любви в свою практику фелляции, потому что это не то, что ей особенно нравится делать. Поэтому, когда она это делает, я знаю, что она делает это из любви ко мне.

Я слегка двигал бедрами, пытаясь дать ей немного больше моего члена, не давая ей слишком много, и я слышал влажные звуки рта Кэти, когда она сосала меня.

Работая ртом, она крепко держала одну руку у основания моего члена и использовала её, чтобы усилить свою технику сосания. Мы снова посмотрели друг другу в глаза, и я поблагодарил доброго Господа за то, что он дал мне второй шанс испытать любовь..

Я чувствовал, как назревает оргазм, чувствовал, как горячая сперма вскипает на поверхности моей мошонки, и Кэти тоже это чувствовала.

Она оторвала свой рот от моего члена, который стал каменно-твердым и фиолетовым. Она держала одну руку на моем члене, а другой вытирала слюну со рта.

— Ложись на спину, детка, и позволь мне сделать работу,  — промурлыкала Кэти.  — У тебя была тяжелая, изнурительная неделя, и я хочу, чтобы ты просто расслабился и позволил мне позаботиться обо всех твоих проблемах.

Кэти встала на колени и оседлала мои бедра, её скромные сиськи мягко покачивались под ночной рубашкой. Я мог чувствовать, но не мог видеть, как она поднесла головку моего члена к своему сочному отверстию и медленно скользнула вниз по моему шесту, глубоко погружая каждый дюйм меня в свою сжимающуюся пизду.

— О, детка,  — выдохнул я, когда почувствовал, как сливочная киска Кэти сомкнулась на моем пульсирующем члене. Она наклонилась, и я почувствовал, как её мягкие руки ласкают мою грудь, когда она использовала свои руки в качестве рычага, двигая бедрами вверх и вниз по моему члену.

Я потянулся и потянул её вниз, так что она оказалась в круге моих объятий, и тогда мы поцеловались, жарко и жестко, наши языки 

боролись за пространство во рту друг друга. Я мог ощутить на её губах задержавшуюся сущность самого себя, и это только подстегнуло мое возбуждение намного сильнее.

Я скользнул руками по её спине и стянул сорочку через голову, отбросив её в сторону. Я упивался видом наготы Кэти, её худощавое телосложение дразнило меня своей сдержанной силой.

Однако как раз в тот момент, когда я подумал, что нахожусь в хорошем месте, перед моими глазами возникло видение Жанетт в ту ночь, когда я поймал её на измене, и впервые за много лет я почувствовал, как та же красная дымка опустилась на мою душу.

Я был такой идиот! Я женился на Жанетт, зная её происхождение, немного зная о её прошлом, зная её откровенно плотскую натуру. Меня предупреждали, но до той ужасной ночи, когда я пришел домой рано и застал её трахающейся с кем-то другим, я думал, что наша любовь преодолела все это.

Это всегда выводило меня из себя, когда я думал об этом, и в начале наших отношений я вымещал большую часть своего гнева и разочарования на Кэти. В этом не было ничего обидного, но, когда на меня накатывало такое настроение, я трахал её намного сильнее, чем обычно, пытаясь избавиться от этих горьких воспоминаний.

Я видел, как она нахмурила брови, изучая мое лицо, но не отреагировал на это. Я просто обхватил её руками за туловище и перевернул, так что она оказалась на спине. Я никогда не сбивался с ритма, и когда я встал на колени, я отпустил все это.

С рычанием я двигал своим членом взад и вперед с непристойной силой, и я смутно слышал, как я кричу с каждым глубоким толчком. Я также слышал, как Кэти пыталась заставить меня притормозить, успокоиться, но я зашел слишком далеко.

Я трахал свою жену как сумасшедший, и я видел красную дымку перед глазами, и я чувствовал, как потрескивает колючими иглами мой оргазм, когда он загорелся глубоко в моей твердой сердцевине. Почти рыдая, я чувствовал, как горячая сперма взорвалась в моей мошонке и выбросилась из конца моего члена, и я просто продолжал сильно толкаться, пока я не почувствовал, что я расстрелял всю свою сперму.

И все же я не остановился. Когда мой увядший член выскользнул из киски Кэти, я соскользнул с кровати, прижался ртом к её мокрой дырочке и опустошил её губами и языком, размазывая наши смешанные соки по всему лицу и по внутренней стороне её бедер.

Это сделало для нее свое дело. Когда я лихорадочно жевал подергивающуюся киску Кэти, я почувствовал, как она напряглась, затем она сильно вздрогнула раз, два, три, прежде чем, наконец, оторвала мое лицо от своей сверхчувствительной промежности.

Потом я посмотрел ей в лицо и снова разрыдался, и заплакал так, как не плакал с той ночи, когда забрал свою дочь и оставил женщину, которая все ещё была великой любовью моей жизни.

И мне стало стыдно.

Кэти просто притянула 

меня к себе и держала, пока я выплескивал все это наружу. Как и она, я понял, что, хотя Жанетт, возможно, и была моей первой большой любовью, мне было лучше с лучшей в мире женщиной, и я был дураком, тоскуя по тому, что потерял много лет назад, и, возможно, по тому, чего меня вообще не было.

С этой мыслью я успокоился и крепко поцеловал Кэти.

— Я люблю тебя, Кэти,  — сказал я с глубоким чувством.  — Спасибо за твое понимание. Было тяжело видеть её снова. Я думал, что со всем этим покончено, но, увидев её и, наконец, поговорив с ней, я снова все вспомнил. Прости, если я вымещал это на тебе. Ты этого не заслуживаешь.

— Что я тебе говорила, когда мы впервые сблизились?  — тихо сказала Кэти.  — Я никогда не смогу полностью убрать Жанетт из твоего сердца, но у тебя достаточно большое сердце, чтобы освободить для меня достаточно места.

— Дорогая, она разбила мне сердце. Я не хочу, чтобы она была там, не после всего этого времени,  — сказал я почти в отчаянии.  — Ты та, кого я хочу. Ты единственная, кто заслуживает всего моего сердца, а не только его части.

— Джейсон, послушай меня,  — решительно сказала Кэти.  — Ты не можешь изменить прошлое. Ты любил её, и она подарила тебе прекрасную маленькую девочку, и ей нужно место в твоем сердце. Это одна из вещей, которые мне в тебе нравятся; у тебя безграничная способность любить. У нас есть совместная жизнь, которая смотрит вперед, и мне нравится то, что у нас есть. Но ты не можешь просто похоронить прошлое, так что даже не пытайся.

— Я действительно люблю тебя, очень, очень сильно,  — прошептал я, чувствуя, как сон наконец-то овладевает мной.

Кэти протянула руку, чтобы выключить лампу, затем обняла меня в своих успокаивающих объятиях, когда я погрузился в бессознательное состояние.

•  •  •

Четыре года прошло с той ночи, когда я в последний раз видел Жанетт. Всего через час или около того Джейми выйдет замуж за прекрасного молодого человека, с которым познакомилась в колледже. Он безумно любит её, и она совершенно без ума от него.

Она работает психологом в соседнем школьном округе, а он учится на практикующую медсестру — эй, не смейтесь, это очень прибыльная сфера,  — и они живут не слишком далеко от нас в городе среднего размера.

Я сижу один в маленькой нише большой католической церкви, членами которой мы с Кэти являемся с момента нашего собственного брака. У меня в руке письмо Жанетт, и я взвешиваю, отдать его ей или нет.

Что она могла сказать дочери, которую фактически бросила так много лет назад? Что она могла сказать такого, что могло бы разбить сердце маленькой девочки, сердце, которое тосковало по её матери в течение тех долгих лет, когда нас было только двое?

К сожалению, Жанетт не может сказать это лично. Она была убита два года назад, убита в грязном номере мотеля каким-то психом-клиентом.  

Я был на похоронах, но Джейми отказалась идти. Именно тогда я обнаружил всю скрытую горечь, которую она все ещё носила в себе по поводу того, что Жанетт сделала с нами.

Благодаря консультациям, как со стороны профессионала, так и со стороны Кэти, ей удалось избавиться от большей части этой горечи. Тем не менее, мне интересно, как она получит посмертное послание от женщины, которая причинила нам всем такую боль.

Наконец, я принимаю решение. Как бы то ни было, Жанетт все ещё была матерью Джейми, и я верю, что она хотела загладить свою вину как можно лучше. Это было самое меньшее, что я мог сделать для женщины, которая первой завоевала мое сердце,  — неважно, что она с ним сделала.

— Дорогая, могу я поговорить с тобой секунду наедине?  — говорю я, входя в суету комнаты невесты, где Джейми, её фрейлины и мачеха суетятся по мере приближения времени.

— Конечно, папочка, в чем дело?  — говорит Джейми, когда присоединяется ко мне за пределами комнаты.

— Твоя мать — Жанетт — хотела, чтобы я передал это тебе до того, как ты выйдешь замуж,  — говорю я, протягивая ей письмо.  — Пожалуйста, прочти его непредвзято. Сделай это для меня. Пожалуйста?

Если бы взгляды могли убивать, я был бы смертельно ранен. Начинающие невесты не должны носить такое унизительное выражение презрения, которое появляется на лице моей дочери, когда я упоминаю её мать.

Но по мере того, как она читает письмо, черты Джейми смягчаются, превращаясь в молодую женщину, которую я привык видеть: игривый, добрый взгляд умного, уверенного в себе человека. И я замечаю, как одна или три слезинки скатываются по её щеке, когда она заканчивает письмо.

— Она действительно любила тебя, не так ли,  — говорит Джейми.

— Да, по-своему, я думаю, что она любила,  — отвечаю я, протягивая ей носовой платок. Она вытирает глаза, и мы приходим вместе, отец и дочь, которые пережили критический момент времени, который мог закончиться трагедией.

— Она была такой дурой,  — наконец говорит Джейми, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки.

— Да, но я тоже был дураком,  — говорю я.  — Я знал, какая она, и все равно женился на ней.

Затем она аккуратно складывает письмо, кладет его обратно в конверт и засовывает в складку своего платья, где, я думаю, она может держать его близко к сердцу.

— Пойдем, папочка,  — говорит Джейми, увлекая меня в комнату невесты.  — Моя настоящая мама здесь, и я думаю, что нам нужна помощь мамы.

Тогда я смеюсь, и с недоуменным выражением лица — недоуменным, но озадаченным — мы обнимаемся с Кэти втроем, что говорит о многом.

Да, когда-то я был дураком, и воспоминания до сих пор преследуют меня. Но мне посчастливилось получить второй шанс на любовь с женщиной, которая этого заслуживала, и с её помощью я снова смог жить счастливой жизнью.

Одурачили меня один раз, как вам не стыдно. Одурачить меня дважды? Не в этот раз.