Надлом

Эндрю и Кортни Симпсон, хотя и были бездетны, были счастливы в браке в течение более десяти лет. Иметь детей — это то, чего они оба хотели, но ждали, пока не будут уверены в своей карьере и не смогут финансово поддерживать семью на один доход. Им обоим было за тридцать, и они были успешными юристами. Дрю был судебным адвокатом по гражданскому праву, а Корт занималась контрактным правом для известной местной фирмы в их родном городе.

Они, наконец, достигли такого финансового уровня, что согласились принять участие в своем первом Национальном съезде Американской ассоциации адвокатов. Это было то, чего они оба тоже когда-то с нетерпением ждали. Во время долгой поездки в отель штаб-квартиры, где у них был заказан столик на это мероприятие, их основной разговор был о ребёнке. Они оба согласились, что пришло время, но Корт призналась, что её тревожит такая перспектива.

Именно на приеме Совета директоров в среду вечером всё развалилось. Всё началось достаточно хорошо, когда они оба наслаждались атмосферой и общением коллег — адвокатов.

Это было поздно вечером, после того, как официальная часть приёма закончилась, и было больше выпивки, танцев и громких разговоров, когда Дрю заметил, что Корт была в игривом настроении. Это определённо не было плохо, потому что всегда приводило к марафонскому сексу в конце вечера. Кортни была красивой женщиной с живым характером, хотя и несколько изворотливой и всегда кокетливой. Сегодняшний вечер не был исключением.

Дрю, с другой стороны, был более спокойным и сдержанным. Это было очень необычно для судебного адвоката. На светских раутах Дрю, как правило, сливался с фоном. Ему действительно нравилось наблюдать за людьми и за тем, как они взаимодействуют. Если кто-то начинал разговор, Дрю немедленно активно участвовал. Он просто редко первым заводил разговоры с людьми, которых не знал.

Когда его жена заказала свой четвертый мохито за вечер, Дрю провёл рукой по внутренней стороне её бедра, обтянутого чулком, и медленно приблизился к лону. Он почувствовал тепло, которое она излучала, своими пальцами. Этим вечером он провел чрезмерное количество времени на танцполе с многочисленными партнёрами и с нетерпением ждал возвращения в их гостиничный номер.

Когда Дрю наконец добрался до того, что он часто называл "своей киской", он понял, что на ней больше не было чёрных стрингов, которые были, когда она одевалась. Его глаза загорелись, когда он встретился взглядом с темно-зелёными глазами своей жены. В её глазах был тот дымчатый сексуальный взгляд, и он был готов взять её прямо там, в клубе.

Она наклонилась вперед, открывая большую часть своего бедра и пышную грудь. Она издала низкий одобрительный шёпот и промурлыкала:

— Я хочу повеселиться сегодня вечером, милый,  — не отрывая при этом взгляда.

— Я это вижу. Я тоже это чувствую, детка. Пойдём в комнату.

— Оглянись вокруг, милый. Мы никогда раньше не были в этом городе. Ты видишь кого-нибудь знакомого?

Дрю рефлекторно огляделся:  — Нет, я думаю, что нет. В чём дело?

— Я... хочу повеселиться 

сегодня вечером,  — невозможно было не заметить очень сильное ударение на "я".

Он был ошеломлён. Он, без сомнения, понял, о чём она говорит. Но, хотя он был глубоко потрясён и тяжело ранен, как опытный судебный адвокат, он инстинктивно знал, что не следует демонстрировать свои истинные эмоции.

Дрю не мог себе представить, откуда это взялось. Единственное, на что он мог указать в качестве возможного предупреждающего знака,  — это нежелание его жены заводить ребёнка. И всё же она только что согласилась сделать именно это.

— Понятно, а как насчет наших отношений?

Она проигнорировала его вопрос. Она не была судебным адвокатом, но умела допрашивать свидетелей и знала, что нельзя позволять противнику отвлекать её внимание.

Она вздохнула и крепко держала его руку на своей вульве.

— Была ли я хорошей женой? За 15 лет, что мы вместе, у тебя когда-нибудь были хоть малейшие сомнения в моей любви и полной преданности тебе? С того момента, как мы стали эксклюзивными на первом курсе, назови хоть один раз, один случай, только один. Я знаю, что флиртую, но у тебя когда-нибудь возникало сомнение на мой счёт, когда ты наблюдал, как я это делаю?

Можно подумать, что она только что совершила самую простую из ошибок новичка, которые может совершить адвокат. Задала вопрос, на который она не знала ответа. Но, по правде говоря, ошибки не было, потому что она знала ответ.

— Нет, не было. У меня никогда не было никаких сомнений в твоей приверженности нашим отношениям вплоть до 30 секунд назад. Почему именно сейчас?  — Он смирился с неизбежным.

Удивительно, какой тихой она казалась посреди ночного клуба с мигающими огнями, громкой музыкой с колотящейся грудью и ди-джеем, вокруг которого толпилось более 200 пьяных адвокатов. Посреди всего этого они говорили нормальным голосом, но не пропустили ни единого слога друг у друга.

— Я сказала тебе, что готова родить; я просто хочу, чтобы ЭТИ выходные были для меня. Я это заслужила. А в понедельник я выброшу свои противозачаточные таблетки ради нашего будущего.  — Она оттолкнула его руку, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, подчеркивая своё обширное декольте и давая понять, что разговор окончен.

— Я понимаю. Ты уже кого-нибудь выбрала?  — Он, естественно, уже знал ответ на свой вопрос.

— Да.  — Она ответила тихо, но твёрдо.

— Хорошо, и последний вопрос. Какое "вознаграждение" ты готова заплатить?

— Какое вознаграждение?

— Не валяй дурака со мной, ты юрист по контрактам, ты знаешь, что такое вознаграждение. Что ты предлагаешь мне на рассмотрение? Какую цену готова заплатить?  — Теперь он был близок к тому, чтобы потерять контроль. Он был ошарашен, как быстро разваливается его жизнь.

— Дорогой, единственная цена, о которой идет речь,  — это твое эго. Я знаю, что, поступая так, я причиню тебе боль, и я потрачу следующие 30 лет на то, чтобы эта боль ушла. Это не имеет никакого отношения к тому, что у нас есть. Сегодня вечер среды, и нам 

не нужно выезжать до утра субботы. Я вернусь в наш гостиничный номер в пятницу вечером, и мы начнём практиковаться в создании детей. Всё будет хорошо.

Всё было кончено. 15 лет вместе, более 10 лет брака. Конец нашей семье, которой никогда не будет. Никаких детских душей, вечеринок по случаю дня рождения, первых школьных дней, выпускных, невест, или внуков, прыгающих у нас на коленях.

Она только что призналась, что умышленно причинила боль своему мужу. Преднамеренное нарушение, если хотите, и она даже не моргнула. По какой-то причине это не имело для неё значения.

— Хорошо, я иду спать. Я не знаю, когда тебя увижу.  — Он повернулся и ушёл, не оглядываясь. Он слышал, как она звала его, но ему было уже всё равно, что она скажет.

«Что ж, всё прошло лучше, чем я ожидала, » — самодовольно подумала Кортни про себя. «Что это было за "Я не знаю, когда тебя увижу?"»

Она больше не думала об этом и обратила своё внимание на намеченную цель. Она посмотрела ему в глаза и обольстительно улыбнулась. Она встала и подкралась к нему. Она чувствовала, как её соки стекают по ноге, когда она шла в состоянии сексуального безумия, которого никогда раньше не испытывала. Она не могла вспомнить его имя, но она помнила, как его огромный возбуждённый член прижимался к её бедру, когда они недавно танцевали грязные танцы.

Невероятная правда заключалась в том, что до того самого момента, как она почувствовала член этого мужчины на своей ноге, она ни разу не задумывалась о том, чтобы быть неверной Дрю. Она вдруг приняла решение, надломившее её жизнь, чего она на самом деле просто не представляла.

Дрю не знал, как ему удалось вернуться в комнату. Он смутно припомнил, как кто-то спрашивал, всё ли с ним в порядке, пока он был в лифте, но у него голова шла кругом, и он был в лёгком шоке от того, что произошло. Всё казалось таким нереальным. Только что он фантазировал о прекрасном сексе, который у них с Корт будет, а в следующую минуту его браку пришел конец.

Он не был уверен, как долго просидел на краю кровати, уставившись в стену, но в конце концов сформировался план. Он знал, что должен был сделать, и заставил себя идти вперёд.

До дома было всего три с половиной часа езды, но Дрю знал, что у него есть пара дней, чтобы всё сделать. Он понимал, что для Кортни он не существовует в течение следующих 48 часов. У него было достаточно времени, чтобы сделать то, что нужно было сделать. Он понял, что первым делом с утра ему нужно сообщить об украденных их совместных кредитных картах. Если ему повезёт, какая-нибудь горничная отеля найдет сумочку Корт, которую она оставила в номере, и заберёт её, не сообщая об этом. Дрю не собирался прикасаться ни к чему, что его будущая бывшая жена оставила в комнате. Он также подумал,  

что если горничная отеля заберет сумочку, это даст ему, по крайней мере, время до вторника.

Сам развод будет простым и чистым. Они жили в безупречном состоянии. Ни детей, ни дома, ни совместного имущества. Они всегда держали свои финансы отдельно и вносили свой вклад в расходы на равной основе. Они зарабатывали примерно одинаковую сумму денег, но развод был самой лёгкой частью. Начать всё сначала было значительно трудней.

Дрю быстро собрал свой чемодан и был готов выйти за дверь. Он на мгновение остановился и подумал, не оставить ли ей записку, но потом передумал, вышел в коридор и направился к лифту. Звук автоматического закрывания двери комнаты эхом разнесся по коридору и подал сигнал, что он закрывает дверь в свою предыдущую жизнь.

По пути в вестибюль ему пришла в голову одна мысль, и он остановился у стойки регистрации, чтобы проверить, всё ли в порядке.  — Моя жена в машине. У нас дома чрезвычайная ситуация, и мы должны немедленно выехать. Мы оставили ключи в номере.  — Он увидел, как официозный клерк нажал пару клавиш, и понял, что карточки неактивны. Он не мог удержаться от лёгкой улыбки, когда вышел на улицу, зная, сколько проблем у Кортни будет через пару дней.

Трахни её!

•  •  •

Семь лет спустя:

Дрю сидел в ресторане отеля, потягивая чай со льдом, и ждал, когда появится его еда. Семинар действительно был интересным, и это должно стать ценным опытом обучения, помогающим ему в его семейной юридической практике.

Он отметил, что дата на газете, которую кто-то оставил на потертом виниловом сиденье, была почти семь лет со дня его окончательного развода. «Ничего себе, время пролетело». Сначала он не понял, что произнес это вслух, и, слегка смутившись, огляделся, чтобы посмотреть, не слышал ли его кто-нибудь. Он уже давно не думал о Кортни.

Хотя его развод был относительно простым, этот опыт заставил его осознать, насколько несправедливой может быть так называемая система "без вины" по отношению к стороне, с которой поступили несправедливо. Честно говоря, хотя система существовала, потому что некоторые люди не могут справиться со своим собственным дерьмом, они вели себя как дети, пытались посеять хаос на другой стороне, и системе приходится вмешаться и решать это за них. Это были те случаи, когда старая аксиома "никто не выигрывает при разводе" действительно верна. В любом случае, это была мотивация, необходимая Дрю, чтобы сменить специальность на семейное право.

Правда, как он обнаружил, заключалась в том, что большинство разводов в наши дни на самом деле происходят только потому, что обе стороны решились. Споров было немного, и обе стороны работали над тем, чтобы покончить со своей ситуацией как можно быстрее и безболезненнее. Он разбирался с любым делом, которое ему представляли. Тем не менее, ему действительно нравилось иметь дело с относительно редким случаем, когда речь шла об измене, и он подозревал, что супруга его клиента пыталась закрутить гайки с его клиентом.

Его размышления были резко прерваны голосом,  

который он всё ещё узнавал.  — Привет, Дрю, как у тебя дела?

Он вскинул голову и, невероятно, увидел её. Он не мог бы быть более шокирован, если бы его ударили тычком для скота.

— Эй, Корт, хочешь верь, хочешь нет, но я только что думал о тебе. Что ты делаешь на семинаре по семейному праву?

— Я не участвую; я здесь по другому вопросу. Можно мне присесть?

— Мне, конечно, жаль.  — Он жестом пригласил её сесть.  — Я действительно потрясён, увидев тебя, так что тебе придётся простить мои манеры. Ух ты! Я действительно не знаю, что сказать?

Она сидела прямо и говорила сердитым тоном.  — Ты даже никогда не разговаривал со мной, Дрю. Ты так и не ответил ни на одну мою попытку связаться с тобой. Ты никогда больше не говорил ни слова никому из моей семьи, включая мою мать, которая, как ты знаешь, очень любила тебя. Ты даже не появился ни на одном из слушаний. Ты просто ушёл.

— Мне нечего было тебе сказать.

— Неужели пятнадцать лет вместе, и ты даже не мог сказать "пошёл ты", прежде чем сбежать? Я поднялась на наше крыльцо в тот понедельник вечером, и мне подали документы на развод, прежде чем я смогла войти в дверь. Когда я наконец попала внутрь, в квартире не было ни единой вещи, которая напоминала бы мне о тебе или о нашем браке.

— Я вижу, ты в мгновение ока разрушила наш брак невероятно эгоистичным поступком, а плохой парень это я? Если это всё, что ты хочешь сказать, просто уходи и оставь меня, чёрт возьми, в покое!

— Дрю, я... мне очень жаль.

— Просто убирайся нахуй отсюда, Корт, сейчас же!  — Он побагровел от ярости. Большая часть ресторана теперь смотрела на них. Она встала и, спотыкаясь, ушла в слезах.

Как раз в этот момент на Дрю налетел вихрь. Это были сестрёнки близнецы-болтуны и их младшая сестра. Они навалились на него на полной скорости, как обычно делали. Его жена шла прямо за ними. Она смеялась и улыбалась, но её улыбка быстро исчезла, когда она увидела его лицо. Её взгляд метнулся к быстро удаляющейся фигуре Кортни.

— Это она, не так ли, Дрю?

Он мог только кивнуть головой, так как был занят тремя детьми. Не говоря больше ни слова, его жена Селия в мгновение ока бросилась за Кортни. Дрю следил глазами за её движениями, когда она догнала Кортни. Они вступили в разговор, который закончился тем, что Селия помогла Кортни сесть. Они, должно быть, говорили не меньше 10 минут. Казалось, что они обменялись контактной информацией, затем Селия обняла Кортни, и они расстались. Селия вернулась к столу и схватила их младшую, чтобы у Дрю был шанс с боем загнать близнецов в угол.

Глаза и рот Дрю были широко раскрыты, когда Селия села обратно.  — Она приедет к нам домой через пару недель, и вы двое поговорите, я имею в виду 

по-настоящему поговорите. Ничего не говори, просто кивни головой, если понимаешь.  — Её тон не допускал возражений. Поэтому он просто кивнул и начал отбиваться от двух маленьких монстров у себя на коленях, которые теперь были его жизнью.

Позже тем же вечером в их гостиничном номере, после того, как три мушкетёра заснули, Селия посмотрела на него и спросила:  — Ты ничего не хочешь сказать или спросить у неё?

Он глубоко вздохнул и тихо проговорил:  — Первые несколько лет я хотел, но, наверное, моя гордость не позволила бы мне, но теперь? Нет, мне нечего спросить, и я рад, что тогда не давал ей такой возможности.

— Что! Ты шутишь, Это же не может быть серьёзно?

— Это очень серьёзно, Селия. Если бы я позволил ей поговорить со мной тогда, возможно, она могла бы сказать что-то, что заставило бы меня передумать. Но тогда я бы никогда не встретил тебя, и наших трёх детей не существовало бы. Нет, мне не нужно с ней разговаривать, и я ни о чём не жалею.

Она обняла мужа и осыпала его поцелуями:  — Ты ведь знаешь, что сказать девушке, не так ли, малыш? Но бедной женщине нужно поговорить с тобой, так что самое меньшее, что ты можешь сделать, это сидеть и слушать.

— Я так и сделаю, но в самом деле, какой в этом смысл? Всё, что она собирается сказать, это как ей жаль. Если я спрошу, почему, она ответит, что на самом деле не знает и т. д. и т. д. Но я сделаю это для тебя, и, возможно, это поможет ей успокоиться. Но зачем это мне?

— Дрю-у-у, будь сейчас милым. Может быть, я не могу определить это для тебя, но может быть ты бы покричал на неё в течение пары минут после того, как увидел её? Может быть, это и есть то, что закроет прошлое и для тебя тоже?

— Может быть, ты и права, но даже если исключить тебя и девочек из уравнения, я ещё до встречи с тобой понял, что моя жизнь была лучше без неё. Развод заставил меня пересмотреть свою жизнь и то, что было важно для меня. О, конечно, я прошёл через обычное эмоциональное потрясение, которое испытывает большинство людей, когда брак терпит неудачу. Но эта неудача заставила меня пристально взглянуть на себя, чего я никогда бы не сделал, если бы она не вела себя так глупо.

Дрю сделал паузу, чтобы подумать и перевести дух.

— Говорят, что самые большие успехи могут быть результатом наших самых больших неудач, и я твёрдо верю, что это верно в моём случае. Сейчас я гораздо счастливее занимаюсь семейным правом, чем когда-либо занимался гражданским правом. Иногда мне начинает казаться, что я действительно помогаю людям. Я знаю, что не зарабатываю так много денег, не езжу на "Бимере" и не живу в люксе с видом на берег озера. Но я счастливее, чем когда-либо в своей жизни.  

А теперь что насчет неё?

— Может быть, тебе следует задать ей этот вопрос?

— В чём смысл, Селия? У меня нет ни малейшего сожаления о том, где я сейчас нахожусь.

Он сделал паузу, и продолжил голосом чуть громче шёпота:

— Возможно, это неправда, у меня есть одно сожаление. Мне следовало поговорить с её матерью. Она действительно милая леди. Я знаю, что она любила меня, и она мне нравилась. Поскольку оба моих родителя давно ушли, она была для меня как суррогатная мать, и я ушёл, не сказав ей ни слова.

Селия действительно больше ничего не могла сказать. Она надеялась, что каким-то образом встретиться будет так же хорошо для Дрю, как и для Кортни, но теперь у неё были сомнения, так ли это. Неужели она навязывает это Дрю, и это только послужит для того, чтобы выудить прошлое, о котором он больше не заботился. Но сможет ли она остановить это?

Как оказалось, Селии ничего не нужно было делать. Встреча так и не состоялась. В ночь перед тем, как Кортни должна была приехать в город, телефон Селии зазвонил после полуночи. В то время она всегда боялась отвечать на телефонные звонки, опасаясь плохих новостей, но рефлекторно ответила. На другой линии была явно расстроенная женщина.

— Селия? Это Анджела Джонс, мать Кортни. Мне нужно поговорить с Эндрю.

Зазвонивший телефон разбудил Дрю, и Селия протянула ему трубку.  — Это тебя.

— Эндрю, это Анджела. Кортни покончила с собой вчера днём.  — За этим заявлением последовали рыдания человека, испытывающего такую сильную боль, которую невозможно описать.

— Мне так жаль, мама, я... Я не знаю, что сказать, о Боже. Это моя вина.  — Теперь у Дрю текли слёзы, но слов не было. Селия, слышавшая всё это, крепко прижималась к мужу и теперь открыто плакала, думая, что в этом есть какая-то и её вина.

— Эндрю, это не твоя вина. У неё было много проблем, и она сама навлекла их на себя. После развода ты многого о ней не знаешь. Она оставила тебе запечатанное письмо. Я спрятала его от полиции. Никто не знает о его существовании, кроме нас с тобой. Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала, Эндрю?

— Просто пока держи это при себе и дай мне подумать об этом. Ты можешь это сделать?

— Конечно. Эндрю, мне нужно, чтобы ты был со мной, ты можешь приехать?

— Я буду, как только смогу, мама. Я собираюсь взять с собой всю свою семью. Я хочу, чтобы вы познакомились; я знаю, что они тебе понравятся. Я перезвоню тебе завтра, и мы составим план. С тобой сейчас кто-нибудь есть? Тебе не следует оставаться одной.

— Да, моя подруга Джойс остаётся со мной. Я не могу дождаться встречи с твоей семьёй. Я поговорю с тобой завтра,  — и телефон отключился.

•  •  •

Поминальная служба Кортни состоялась 7 дней спустя холодным, но ясным осенним днём, и, как и было обещано, Дрю и его семья 

были там. В зале было всего несколько человек. Очевидно, несмотря на то, что Кортни была очень компетентным адвокатом, у неё не было настоящих друзей. Её кремировали, и прах должны были развеять в парке, который они с Дрю часто посещали, когда встречались. Анджела сказала, что это было самое счастливое время в жизни Кортни.

Потеря дочери от её собственной руки была почти невыносимым бременем для Анджелы. Но она быстро полюбила Селию и особенно трёх девочек. К концу недели девочки стали называть её Грэмми Энджи.

Анджела рассказала, что случилось с жизнью Кортни после того, как Дрю ушёл. Он был шокирован откровениями о рискованном поведении, злоупотреблении психоактивными веществами и проблемах, связанных с психическим здоровьем, которые последовали за разводом. Она даже объяснила причину, по которой Кортни находилась в том же отеле, что и Дрю. Она исчезла с двумя мужчинами, которых встретила в ночном клубе, и отсутствовала больше недели. Когда она вернулась, на ней были синяки. По словам Анджелы, в этом не было ничего необычного. Кортни также была близка к тому, чтобы потерять свое партнёрство на работе.

Он был поражён тем, как одно плохое, внезапное решение вывело жизнь Кортни из-под контроля.

В ночь перед тем, как семья Дрю должна была отправиться домой, они с Селией долго разговаривали и пришли к некоторым решениям.

На следующее утро Дрю отвёл Анджелу в сторону, пока Селия занимала девочек.

— Мам, нам нужно поговорить о паре вещей. Прежде всего, мы с Селией хотим, чтобы ты переехала жить к нам. Сейчас тебя здесь ничто не держит. Тебе не нужно принимать решение сразу. Однако мы хотим, чтобы ты очень серьёзно подумала об этом. Мы хотели бы, чтобы ты была с нами. Если решишься, мы будем рядом, чтобы помочь с переездом. Пожалуйста, подумай об этом, хорошо?

— О, дорогой, это так мило с твоей стороны. Я обещаю, что тщательно обдумаю это. Но я буду так сильно скучать по ней.  — И она снова не выдержала. Дрю обнял её, пока она пыталась успокоиться.

Когда она успокоилась, он продолжил:  — Мы должны поговорить о письме. Я думаю, что лучшее, что мы можем сделать, это взять письмо и бросить его нераспечатанным в этот камин.

— Это письмо тебе, Эндрю.

— Я знаю, но я никогда не буду это читать. Если ты отдашь его мне, я сожгу его. Однако я хочу дать тебе возможность оставить его себе. Не знаю, как ты, а я хочу, чтобы мои воспоминания о Кортни остались до развода. Твои воспоминания также должны быть о том времени, и я беспокоюсь, что, если мы прочитаем это письмо, мы будем помнить о ней такой, какой она стала после развода. Я не хочу иметь ничего общего с этим проклятым письмом. Я даю его тебе. Если ты решишь прочитать его, единственное, о чём я хотел бы попросить,  — это чтобы никогда, и я имею в виду, никогда ничего о нём мне не 

упоминала.

Анджела была шокирована его ответом, но начала понимать рассуждения Эндрю. Она отчаянно хотела помнить свою дочь такой, какой она была до того, как её действия надломили её жизнь. Может быть, там было искреннее раскаяние и признание того, насколько болезненным было её решение, но, может быть, внутри было только больше боли? Эндрю рассказал ей о том, как прошла встреча с Кортни несколько недель назад. Что, если у Кортни было только больше гнева и вины, чтобы обрушить их на Эндрю? Кортни была не в лучшем душевном состоянии, особенно с тех пор, как столкнулась с Эндрю. Анджела разрывалась на части.

Перед тем как они уехали домой, Селия также поговорила наедине с Анджелой.  — Пожалуйста, пожалуйста, приезжай жить к нам. Мы действительно хотим, чтобы ты была частью жизни нашей семьи. Я не думаю, что ты понимаешь, насколько ты важна для Дрю.

— Я обещаю, милая, что подумаю об этом. Было бы здорово снова оказаться рядом с молодыми людьми.  — задумчиво отозвалась Анджела.

Когда Дрю и его семья уехали домой вместе со слезами и объятиями, Анджела рухнула в кресло в гостиной напротив камина. Она вытащила письмо и пристально посмотрела на него. Она знала, что ей нужно принять решение.