Интерес

Это был идеальный день для того, чтобы это произошло. Я окружен друзьями и семьей, наслаждающимися счастливым событием. За пределами вихря веселья находятся любопытные зрители, которые либо украдкой поглядывают на празднующую толпу, либо смотрят завистливыми глазами, желая, чтобы их включили в список гостей.

Мой отец, Харрисон Уильямс, сидел во главе длинного стола, председательствуя на этом собрании. Широкая улыбка была на его лице, когда он закончил историю, которая вызвала взрывы смеха у всех. Многочисленные официанты и официантки спешили выполнить различные заказы собравшихся гостей.

Официант ловко поставил редкий третий бокал Шардоне перед моей матерью, Трейси Уильямс. Она лениво провела пальцами по ножке бокала, улыбнулась мужу, а затем обратила свое внимание на меня.

Выражение гордости и любви, исходящее от моей матери, было для меня еще одним замечательным бонусом. Я думал обо всей любви и жертвах, на которые пошла моя семья только для того, чтобы поставить меня в такое положение. Я был на грани того, чтобы стать частью мира, о котором мечтал с детства.

Это было нелегко. Мне пришлось тщательно составить расписание занятий в колледже, чтобы оно не совпадало с моей работой в банке на неполный рабочий день, и умудриться провести как можно больше времени со своей девушкой. В течение четырех долгих лет я мчался из колледжа на работу. Затем, после работы, я возвращался домой, чтобы изучить и обсудить теоретические приложения, поддерживаемые моими профессорами в сравнении с реальным опытом моего отца.

Мне пришлось идти по тонкому канату, чтобы не волновать отца, когда мы обсуждали радикальные изменения в бизнесе. Философию бизнеса Харрисона Уильямса можно подытожить в пословице: "Если что-то не сломалось, не чини". Несмотря на это, я иногда убеждал своего отца попробовать новую идею, и он разрешал пробный запуск, чтобы увидеть, будут ли какие-либо преимущества от новой практики.

Иногда предложенная идея полностью проваливалась, и мы тратили бесчисленные часы на разбор полетов, пытаясь прийти к консенсусу, почему она провалилась. Иногда идея была успешной, но не в той степени, в какой ожидалось, поэтому мы тщательно корректировали идею, чтобы максимизировать прибыль. Потом был один раз, когда новая идея имела бешеный успех, и мне пришлось подавить желание сказать отцу: "Я же тебе говорил".

С другой стороны, я бесстрашно сообщал своим профессорам, какие идеи они должны собрать и какие идеи они должны удалить из башен из слоновой кости. Многие профессора возмущались публичным разоблачением провала их бизнес-моделей, и мои оценки в какой-то степени отражали эту предвзятость, но я чувствовал себя обязанным рассказать своим сокурсникам о своем опыте, чтобы они не допустили ошибки, когда зарабатывали на жизнь.

В то время как моя этическая позиция не позволяла мне окончить школу с отличием, я получил степень, что было одной из причин торжеств. Теперь, вооружившись дипломом в области бизнеса, я присоединюсь к отцу в управлении семейным банком, который обеспечивал средства к существованию нашей семье на протяжении шести поколений.

Я уже положил глаз на девушку, которая,  

как я ожидал, поможет мне начать седьмое поколение. Стейси Бакман сидела рядом со мной и разговаривала со своей матерью, сидевшей напротив нее за столом.

Мы со Стейси знали друг друга всю нашу жизнь. Мы были одноклассниками на протяжении всей школы. Мы начали встречаться в выпускном классе средней школы. Она последовала за мной в местный колледж, и, хотя наше время вместе было ограничено из-за учебы и работы, мы с ней продолжали наши отношения. Свидания по выходным были редкими и далекими, но все же нам удалось сделать это. Я был одержим идеей завершить наши отношения. В этом отношении я был настоящим американским мужчиной. Стейси смогла удержать меня комментариями о желании вступить в брак девственницей и отвлечь мою похоть случайной работой руками.

Теперь, через пять лет после начала отношений, обратный отсчет наконец начнется. Я в сотый раз проверил карман брюк, чтобы убедиться, что шкатулка с бриллиантовым обручальным кольцом все еще там. После того, как она согласится на мое предложение, Стейси, ее друзья и семья могут начать планировать свадьбу.

Я решил воспользоваться случаем, чтобы оценить внешность Стейси. Стейси была миниатюрной, со светлыми волосами и с грудью, которая выделялась на ее тонком теле. Что-то вроде Дженнифер Лав Хьюитт. У нее были карие глаза, которые могли привлечь ваше внимание. Соблазнительные тонкие губы создавали улыбку на ее угловатом лице, которая могла бы соблазнить любого мужчину.

Она была умна, очаровательна и привлекательна. Практически весь город был готов принять ее в свою семью. Конечно, некоторые из причин потенциальных усыновителей были более низкими, чем другие. Она была предметом многих влажных снов и женщиной-фантазией, о которой думали многие мужчины, занимаясь любовью со своими подругами или женами.

Я продолжала наблюдать, как Стейси разразилась смехом в ответ на замечание своей матери. Она бессознательно откинула прядь волос, упавшую ей на лицо. Я подумал о том, как я намерен вознаградить ее теперь, когда я начну работать на своего отца и начну зарабатывать приличную зарплату, пока он будет готовить меня к тому, чтобы занять его место.

Я ожидал поездок на Гавайи, рождественских каникул в Лондоне и трехдневных выходных на пляже для нас. И мы планировали нашу семью. Я хотел сына и дочь, и чтобы дети были здоровы, и это было все, что действительно имело для меня значение.

Я подтолкнул Стейси локтем для быстрого комментария, и она улыбнулась мне и по-братски похлопала меня по плечу, продолжив разговор со своей матерью. Я был немного встревожен ее беззаботным отношением, но счел это результатом того, что весь стол праздновал удачу моего и Стейси выпуска.

Вскоре я разговорился с отцом Стейси, и мистер Бакман поинтересовался, собираюсь ли я отправиться с группой мужчин на охоту на Аляску. Группа состояла из элитной властной структуры города. Все влиятельные лица; врачи, юристы или бизнесмены мигрировали в эту коллегиальную клику. Пригласив меня, они послали сообщение, что я должен вступить в их ряды.

Многие из этой 

властной элиты присутствовали сегодня за обеденным столом. Они исходили не только из чувства коммерческой верности, но и из-за высокого уважения, которое Уильямсы и Бакманы имели в обществе.

Мой отец помог многим за время своей карьеры в качестве президента «Саmdеn Ваnk & Тrust». Моя мать неустанно работала над многими общественными проектами, чтобы помочь и принести пользу менее удачливым членам общества. Бакманы тоже так поступали, умело жертвуя деньги благотворительным организациям. Как владелец семейного завода, Чарльз Бакман был самым богатым человеком в Кэмдене, и он выполнял все свои личные и деловые банковские дела с моим отцом.

Теперь, когда мы со Стейси должны были обручиться, эти две семьи должны были объединиться в местную династию. Для Кэмдена это было бы равносильно браку принца Уильяма с Кейт Миддлтон. И мы будем жить долго и счастливо, думал я, с обожанием глядя на свою будущую невесту.

Чарльз Бакман поднялся из-за стола с поднятым бокалом вина и подождал, пока стихнут различные разговоры и все обратят на него внимание.

— Я хочу поблагодарить каждого из вас за то, что вы пришли сегодня вечером, чтобы помочь нам отпраздновать это событие. Похоже, только вчера Стейси, Трой и их одноклассники вместе пошли в школу. За все рисунки мелками, которые украшали наш холодильник, за все бесчисленные часы, когда мы помогали тебе с домашним заданием, за все то время, когда мы посещали твои школьные занятия и поддерживали тебя, Стейси. За то, что мы с твоей матерью стали самыми счастливыми и гордыми родителями, какими только можно стать, когда ты станешь взрослой, я хотел бы должным образом выразить любовь и чувства, которые я испытываю к тебе, дитя мое, сказал он с затуманенными глазами.

Стейси спонтанно встала и подбежала к отцу, чтобы обнять его, когда публика разразилась аплодисментами.

— Я так люблю тебя и маму, папа,  — воскликнула она.

Это вызвало новый взрыв аплодисментов.

— Ну, детка, теперь перейдем к хорошему. В качестве подарка на выпускной мы дарим вам пару билетов на полностью оплаченный тур по Европе на все лето.

Стейси взвизгнула от восторга и поцеловала папу и маму, когда они вручили ей толстый конверт. Я начал прикидывать, смогу ли я так много времени отлучиться с работы. Неважно, если я не смогу, я был уверен, что Стейси и ее счастливая подружка будут наслаждаться поездкой всей своей жизни. Это отодвинуло бы дату нашей свадьбы, но это позволило бы мне построить наше гнездышко, пока Стейси развлекалась.

Я решил, что сейчас или никогда, встал и подошел к Стейси. Я сунул руку в карман и нащупал шкатулку с драгоценностями. Я подошел к Стейси, и мистер и миссис Бакман любезно отступили, позволив нам со Стейси быть в центре сцены.

Стейси вопросительно посмотрела на меня, когда я встал рядом с ней. Я начал:

— Я просто хочу воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить всех за то, что пришли сюда сегодня вечером, чтобы помочь отпраздновать наш выпуск из колледжа. И 

хотя мистеру Бакману это могло показаться вчерашним днем, мне это показалось китайской пыткой водой. Это забавное замечание вызвало смех в комнате.

— Но единственное, что сделало все это терпимым,  — это замечательная женщина, стоящая рядом со мной. В первом классе мы делили молоко из одной коробки, в шестом классе нас вместе отправили в кабинет директора для выговора,  — сказал я, приподняв бровь, что вызвало новый взрыв смеха.

— Я наконец-то поумнел,  — продолжил я,  — и пригласил ее на свидание на выпускной год в старшей школе. Оттуда мы оба поступили в колледж здесь, и, хотя учёба и моя работа мешали мне видеться с ней так часто, как мне хотелось — это заставило меня ценить ее еще больше.

Я повернулся к Стейси и посмотрел ей в лицо.

— И я действительно ценю тебя, Стейси. Я уже давно знаю, что ты значишь для меня. Я люблю тебя с первого класса. Я знаю, что ты будешь значить для меня всю оставшуюся жизнь, потому что я намерен говорить тебе "Я люблю тебя" всю оставшуюся жизнь.

Я опустился на одно колено, достал коробочку и начал открывать ее. Я заметил, что глаза Стейси широко раскрылись, и она поднесла руку к открытому рту. Она начала проявлять признаки гипервентиляции.

— Стейси Эллен Бакман, ты выйдешь за меня замуж?

К этому времени весь ресторан погрузился в мертвую тишину и сосредоточился на представшей перед ними драматической картине. Они дружно вздохнули, ожидая, когда смогут зааплодировать в знак одобрения Стейси.

Я продолжал с любовью смотреть на лицо Стейси, так как шок от этого предложения был так очевиден на ее лице. Глаза Стейси дико скользнули по столу, обратно ко мне, вниз по столу, обратно ко мне.

Тревожное ворчание началось в моем мозгу, когда беременная пауза продолжалась. То, что я первоначально воспринимал как шок неверия, теперь превратилось в панику. Она снова посмотрела на стол, игнорируя меня, стоящего на коленях с безупречным кольцом с бриллиантом в четыре карата, протянутым к ней.

— Дэвид...  — умоляюще взмолилась она и бросилась к входной двери. Послышался скрип поспешно отодвигаемого от стола стула. Недоверчивая и потрясенная публика мельком увидела, как кто-то гонится за Стейси. Человек лишь на мгновение обернулся, чтобы посмотреть на меня, когда пробегал мимо, чтобы погнаться за Стейси.

Это был Дэвид Портер, мой лучший друг и парень, которого я собирался попросить стать моим шафером на свадьбе.

Последствия действий Стейси и Дэвида погрузились в коллективную мысль аудитории, и все внимание было сосредоточено на мне, коленопреклоненной фигуре, пошатывающейся от происходящего.

Я медленно поднялся с колен и на ощупь положил коробочку с кольцом обратно в карман. Я пошел, как зомби, к заднему выходу, подальше от Стейси. Я ни на кого не смотрел, слепо преодолевая ступеньки, ведущие прочь от здания. Мои глаза, полные непролитых слез, сопровождали меня, когда я проходил мимо своей машины и начинал долгий трудный путь домой.

•  •  •

Я сидел за своим столом, когда лучи утреннего солнца заливали мой кабинет.  

Я повернулся на стуле и угрюмо посмотрел на пустые здания, разрушающиеся на городской площади.

Одно из этих разрушенных зданий было местом моего фиаско с предложением. Шесть лет прошло с момента унижения перед всем городом. Шесть долгих лет я был мишенью для шуток по всему округу Вашингтон. Шесть долгих лет, когда надо мной смеялись за моей спиной.

Ресторан двинулся дальше. Стейси пошла дальше. Дэвид пошел дальше. Город двинулся дальше. Весь этот чертов мир сдвинулся с мертвой точки. Единственный, кто не сдвинулся с места, был я, прикованный наследием и необходимостью к «Саmdеn Ваnk & Тrust».

Зазвонил интерком.

— Трой, тебя хочет видеть миссис Фуллер.

Я почувствовал легкое раздражение, прежде чем сказал:

— Пусть зайдёт.

Прежде чем дверь начала открываться, я вышел из-за стола и направился к двери, когда она открылась.

— Позвольте мне взять это, миссис Фуллер,  — сказал я с некоторой тревогой, глядя на большую коробку, которую несла женщина.

Черт возьми, Джанет, ты должна была помочь нести это ей, подумал я. Я посмотрел на худенькую привлекательную брюнетку, сопровождавшую хрупкую старушку. Я взял коробку и быстро поставил ее на стол, а затем помог миссис Фуллер сесть на стул.

— Как вы сегодня, миссис Фуллер? Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Почему нет, дитя мое! Я просто хотела принести тебе охапку фамильных помидоров из моего сада. Я до сих пор помню, как сильно ты их любишь!

Несмотря на все тревоги, которые я испытывал, мой дух просветлел, когда я вспомнил все поездки в сад миссис Фуллер в детстве. Сажать и выкапывать картофель, лук и арахис. Установка кольев для помидоров. Колья для гороха и бобовых ползунов, чтобы цепляться за них. Бесконечный полив дынь, помидоров и арбузов. Сбор и очистка кукурузы. Мы взбирались на яблони, персики и сливы, чтобы собрать свою добычу.

Было удивительно, что то, что теперь я воспринимал как тяжелую работу, когда-то было радостью в детстве. "Может быть, у цивилизации все наоборот",  — предположил я.

— Миссис Фуллер, могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Ну, я бы не отказалась от стакана лимонада или сладкого чая, если вас это не слишком затруднит.

— Конечно, нет! Мисс Темпл, если вы не возражаете.

Незаметно для миссис Фуллер Джанет Темпл подмигнула мне и сказала:

— Конечно, Трой. Она ушла, чтобы завершить поручение, не обращая внимания на едва заметное раздражение на моем лице.

Я сел в кресло рядом с миссис Фуллер, как и подобало ее статусу Очень Любимого Клиента.

— Вы уверены, что я не могу вам чем-нибудь помочь сегодня, миссис Фуллер?

Я видел его колебания. Добрая старушка ломала голову над тем, как подойти к этой дилемме.

— Мистер Уильямс...

— Трой, миссис Фуллер, я всегда буду для вас Троем,  — мягко перебил я ее. Леди улыбнулась, довольная тем, что я уступил ее статусу, превосходящему мой.

— Спасибо, Трой. У меня ситуация. Мне нужен личный кредит в размере 20 000 долларов.

В этот момент в кабинет вошла Джанет Темпл с подносом, на котором стояли два стакана 

с кубиками льда и кувшин лимонада. Она налила напитки и извинилась.

— Мне нужен заем, но у меня нет ничего, чтобы обеспечить его,  — смущенно сказала миссис Фуллер.

— Не делай этого, не делай этого, не делай этого, не делай этого,  — приказывал мой мозг.

— Могу я спросить, зачем вам нужны деньги, миссис Фуллер?

— Это мой внук, он заканчивает последний курс в колледже, но что-то случилось с его документами по студенческому кредиту. Я сказала ему, что постараюсь оплатить его обучение, пока не разрешится проблема с документами.

— На какой срок вам понадобятся деньги?

Я мысленно вздохнул, когда понял, что собираюсь это сделать.

— Я могу вернуть его через год, Трой. Он оформит документы по другому кредиту, и это будет применено к вашему кредиту. Кроме того, он будет получать деньги от гранта и возместит мне расходы. Кроме того, у него должна быть хорошая работа после окончания учебы, поэтому выплаты не будут проблемой.

— Это для Пола? Старший сын вашей дочери? Они все еще живут в Сиэтле?  — спросил я, пытаясь вспомнить сына Донны и те несколько раз, когда я встречал его, когда они приезжали навестить миссис Фуллер. Потом я вспомнил, как много лет назад был влюблен в Донну Фуллер. Но это была всего лишь своенравная подростковая фантазия. Я печально улыбнулся, отбрасывая прошлое.

Я мысленно подсчитал платежи, пока мы продолжали разговаривать, и спросил ее, входят ли ежемесячные платежи в ее диапазон. Она помолчала и спросила, какими они будут через полтора года. Не доверяя себе на 100%, я достал калькулятор и сообщил ей результат. Она согласилась, что это подходит, и я набрал номер Тома Дженкинса в Кредитном отделе и сообщил ему условия и попросил подготовить кредитные документы для подписания миссис Фуллер.

Следующие тридцать минут мы провели, вспоминая прошлые события и наслаждаясь лимонадом. Затем я проводил миссис Фуллер в Кредитный отдел и поручил очень способному Тому Дженкинсу позаботиться о миссис Фуллер.

Миссис Фуллер настояла на том, чтобы поцеловать меня в щеку, и сказала:

— Спасибо, Трой. Ты напоминаешь мне своего отца. В наши дни не так уж много банкиров дали бы кому-нибудь необеспеченный кредит.

— Миссис Фуллер, ваша семья всегда работала с нами. Я знаю, что вашего слова достаточно,  — заверил я старого друга семьи.  — Вы просто продолжаете посылать мне помидоры... и, может быть, яблочный пирог? Я умолял, а миссис Фуллер рассмеялась и сказала, что завтра у меня он будет.

Я вернулся в свой офис только для того, чтобы найти Джанет Темпл, сортирующую помидоры и отделяющую спелые красные от зеленых.

— Что ты делаешь с моими помидорами?  — Спросил я.

— Трой, сегодня на ужин у нас будут бутерброды с помидорами.

— О ком это "нас" вы говорите, мисс Темпл?

Я подошел к ней сзади и прижался к ней. Она улыбнулась. Я знал, что ее озорные карие глаза мерцали, когда я схватил ее за бедра и почувствовал, как она прижимается ко мне своей попкой.

— Кстати,  

мисс Темпл, не помешало бы быть немного более профессиональной здесь, в офисе.

Мой пенис уже напрягся и пытался прощупать ее задницу, когда она мечтательно вздохнула:

— Да, мистер Уильямс.

Она повернулась ко мне лицом и обняла за широкие плечи.

— Ты дал ей необеспеченный кредит, не так ли? Она нежно поцеловала меня:  — И ты снизил процентную ставку, так что мы на самом деле не заработаем никаких денег на сделке.

— Да, это так, Джанет.

— Для тебя это мисс Темпл, Трой,  — поправила она своего заблудшего босса и еще раз поцеловала меня.  — Если вы будете продолжать быть лохом для каждой истории о неудачах, которая появляется, вы больше не будете в бизнесе. Она придвинулась, чтобы укусить меня за ухо.

— Если это произойдет, я просто возьму свои помидоры и найду где-нибудь работу. Я поцеловал ее в щеку и шею, потянулся и схватил ее за сиськи.

— Наши помидоры,  — поправила Джанет, положив свои руки поверх моих.

— Мои помидоры,  — ответил я, нежно лаская ее сиськи.

— Наши.

— Мои.

— Наши.

— Мои.

Из моего кабинета донеслось тихое хихиканье.

•  •  •

Оказалось, что бутерброды с беконом, салатом и помидорами были в тот вечер в моей квартире. А Джанет Темпл была желанным десертом.

Когда начало светать, я проснулся и принялся суетиться, готовясь к утренней пробежке. Переодевшись в свой спортивный костюм, я поцеловал Джанет в макушку, что вызвало у нее улыбку, когда она потянулась, просыпаясь.

— Почему бы тебе не вернуться в постель и не позаниматься здесь?

— Не искушай меня. Ты собираешься принять душ здесь или вернешься домой?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я не хочу принимать душ и получать ледяную воду, потому что ты израсходовала горячую,  — объяснил я.

— Мы могли бы принять душ вместе,  — захныкала Джанет. Я сделал паузу.

— Нет? Она печально надула губы.

— Ну, думаю, мне лучше пойти домой и одеться для работы,  — вздохнула она и подняла с пола лифчик и трусики.

— Когда ты наконец начнешь оставлять здесь одежду, Джанет?  — Спросил я.

— Это бы все упростило.

— О, Трой, давай не будем начинать все сначала. Ты иди, отлично побегай, а я быстренько приму душ и увидимся на работе. Она поцеловала меня и подтолкнула по дороге на пробежку, готовясь привести себя в порядок.

Я готовился к бегу, делая разминку и упражнения на растяжку. Я посмотрел на свою резиденцию. Не так уж много людей могли бы сказать, что живут в том же здании, в котором работают. Еще меньше было бы тех, кто жил в трехэтажном здании банка, занимающем городской квартал. Как и много раз по утрам, я восхищался греко-римским архитектурным стилем, сочетающимся с гранитным камнем, и колоннами, величественно возвышающимися у главного входа в здание.

Мой предок построил первое постоянное здание молодого города. Он хорошо изучил эффект, который хотел произвести. Процветание и постоянство были теми гарантиями, которые побуждали других строить. Они точно копировали архитектурную тему банка, и вся городская площадь представляла богатство, занятость и промышленность.

Или так оно и 

было, кисло подумал я, глядя на призрачные здания на полуразрушенной городской площади. Теперь мой банк оставался последним бастионом. Последнее напоминание о прошлом, которое принесло столько сожалений.

Пока я бежал, отрегулированный темп нарушал тишину только звук моих шагов и дыхания. Я использовал это как свое спокойное время. Время поразмыслить и сосредоточиться.

На первом месте в моем сознании был бизнес: «Саmdеn Ваnk & Тrust». Его осаждали враги, как изнутри, так и снаружи. Я должен был сохранять бдительность каждый день с тех пор, как занял пост президента банка. Все, что потребуется,  — это сделать один неверный шаг, и вся моя тяжелая работа, труд всей жизни моего отца и предыдущих поколений будут отняты у меня.

Так много решений нужно принять, и никто не поможет мне. Уже не в первый раз я чувствовал себя совсем одиноким, когда закончил эту пробежку и, пошатываясь, поднялся по лестнице в свою квартиру на третьем этаже. Как бы мне хотелось забыть все эти неприятности. Достаточно было бы принять душ и немного отдохнуть. Люди зависели от меня.

Я разделся и осторожно шагнул в душ. Через несколько секунд горячая вода превратилась в холодную. "Еще одна обида, которую мне придется обсудить с Джанет",  — горестно подумал я.

В девять утра я сидел за своим столом и работал, когда начались официальные банковские часы. На самом деле я работал с семи утра, заключая сделки в интересах банка.

В 9:25 зазвонил домофон.

— Мистер Уильямс... у вас гости.

Странность в голосе Джанет насторожила меня. Почему она не назвала имена этих посетителей? Тихий голос мысленно велел мне отказать приходящим, сославшись на тяжелый график работы, запрещающий принимать посетителей сегодня и поручить другому сотруднику решить любую возникшую проблему.

Поняв, что я позволил себе ненадлежащую паузу в ответе на звонок Джанет, и я нерешительно сказал ей, чтобы она проводила посетителей в мой офис. Дверь открылась, и в кабинет вошли Карла Роббинс, Сьюзен Мойкс и Стейси Эллен Портер, урожденная Бакман.

Впервые за шесть лет я увидел Стейси вблизи. Прошедшие годы были добры к ней. Ее черты превратились из прежней угловатой красоты в более округлые черты. Из девочки она превратилась в молодую женщину в расцвете сил.

— Привет, Трой,  — она отчаянно пыталась поймать мой взгляд. Я знал, что она пытается начать диалог, прежде чем поднимутся какие-либо баррикады. В ответ я махнул рукой в сторону стульев с их стороны стола. Карла попыталась обнять меня, но ей сразу стало понятно о моем нежелании вступать в какой-либо телесный контакт с ними. Если я откажусь от объятий Карлы, Стейси не обидится, что ей отказали. Три дамы быстро уселись в кресла. Я сел за свой стол.

— Как поживаете, Карла, Сьюзен, миссис Портер? Что я могу сделать для вас, дамы, сегодня?

Стейси поморщилась от холодной вежливости, прозвучавшей в моем ответе. В приветствии не было ни теплоты, ни признака того, что с течением времени появилось желание простить прошлую обиду. Она заметила, что мой 

взгляд был прикован к одноклассницам, которые сопровождали ее, но не к ней.

— Пожалуйста, Трой, я все еще Стейси. Я была бы признательна, если бы ты называл меня по имени.

— Я буду иметь это в виду, миссис Портер. Еще раз я спрошу вас, чем я могу быть вам полезен сегодня?

— Прошло десять лет с тех пор, как мы закончили среднюю школу, Трой. Мы в комитете по воссоединению. Мы пытаемся собрать рекрутов для комитета и поддержки воссоединения,  — Сьюзан взяла на себя инициативу в объяснении цели их визита.

Я промолчал. В ходе своей карьеры я обнаружил, что молчание является необходимым и эффективным инструментом ведения переговоров. Конечно, это не было обычной деловой сделкой, к которой я привык, но применялись те же принципы.

— Ну, Трой?  — раздраженно спросила Сьюзен.

— Мне очень жаль, Сьюзен. Я не слышал ничего, что требовало бы от меня комментариев.

Сьюзен вздохнула:

— Ты не мог бы помочь и возглавить комитет, Трой?

Прошла минута, прежде чем я ответил.

— Сьюзан, разве не принято, чтобы президент Выпускного класса возглавлял комитет по воссоединению?

Сьюзен колебалась, понимая, к чему ведет разговор.

— Да, Трой, но...

— Освежи мою память, Карла. Я повернулся к женщине, которую прервал:  — Кто был тот человек, который был Президентом нашего класса?

— ... Дэвид Портер.

— Совершенно верно, Карла. Мне кажется, что вы говорите не с тем человеком.

— Дэвид уже сказал, что не собирается работать в комитете, Трой,  — объяснила Стейси.

Я ничем не показал, что слышала комментарий Стейси или собирался на него ответить.

— Нам бы очень пригодилась твоя помощь, Трой,  — предложила Карла.

— Я понимаю, Карла, но поскольку я не буду присутствовать на встрече выпускников, я не вижу необходимости быть в вашем комитете.

Я нажал кнопку интеркома, "Мисс Темпл, пожалуйста, зайдите."

Я мог сказать, что беспокойная троица искала новый путь атаки, поскольку все трое настаивали, чтобы я присутствовал. Прежде чем я успел что-либо сказать, в кабинет вошла Джанет Темпл.

— Мисс Темпл, пожалуйста, проводите наших гостей из моего кабинета. С сожалением сообщаю вам, что у меня срочное дело, так что вам придется меня извинить.

— Брось, Трой, ты должен, нет, просто обязан своим одноклассникам присутствовать на нашей встрече выпускников,  — доблестно настаивала Карла на последнем усилии.

Я снова переключил свое внимание на троих одноклассниц.

— Прежде чем вы все уйдете, я хотел бы рассказать вам небольшую историю про слово «должен»,  — язвительно начал я свой рассказ.

— Красивая женщина заходит в бар. Не успела она сесть, как перед ней появился мужчина.  — Мадам,  — говорит он,  — к вашему сведению, я один из самых богатых людей в мире. Я так восхищен вашей красотой, что готов заплатить вам сумму в 10 000 000 долларов, чтобы провести один час, занимаясь с вами любовью.

Сначала женщина приходит в ужас от этого предложения. Затем она начинает думать обо всех вещах, которые она может купить за 10 000 000 долларов.

— Хорошо, я займусь с вами любовью за 10 000 000 долларов,  — отвечает она.

Затем 

мужчина спросил:

— А может ты переспишь со мной за 5 долларов?

Теперь женщина стала очень расстроена оскорблением.

— 5 долларов! За кого ты меня принимаешь? Она кричит на мужчину.

— Мы уже установили, кто ты. Сейчас мы просто обсуждаем цену.

Вы все понимаете значение слова "должен" в этой истории?" — спросил я трех своих одноклассниц.

— Возможно, я могу привести вам лучший пример. Представьте себе, какой-нибудь бедный тупой ублюдок думает, что нашел идеальную женщину для себя только для того, чтобы быть униженным, когда она откажет ему перед всем городом и сбежит с его лучшим другом. Как вы думаете, что, черт возьми, ему причитается? Возможность подпрыгнуть и сделать ей одолжение в первый же раз, когда он видит ее за много лет?

Наступила мертвая тишина и ледяные взгляды за нанесенные оскорбления. Я вышел через черный ход своего офиса, что избавило меня от неловкой ситуации пожатия им рук. Я услышал голос Стейси, которая просила меня остановиться. И снова я решил проигнорировать своего предателя. Я взбежал по ступенькам и пошёл в свою квартиру.

Я продолжал бродить по квартире. Я систематически проверял виды из окон, надеясь заметить отъезд троицы одноклассниц, которые устроили засаду, чтобы увидеть меня. Я услышал, как открылась дверь, и шаги Джанет эхом донеслись до меня.

Я повернулся и прошипел:

— НИКОГДА! НИКОГДА! НИКОГДА больше так со мной не поступай, если хочешь сохранить свою работу! Ты меня понимаешь?

Она отшатнулась в шоке от ядовитого тона в моем напряженном голосе.

— Прости, Трой. Я понятия не имела, как с этим справиться,  — ответила она с жалким извинением.

— Ну, тебе, черт возьми, лучше придумать другой способ, если эта... эта... женщина когда-нибудь вернется сюда!

— Они не сказали мне, кто они такие! Они только сказали, что они твои одноклассницы,  — запротестовала она.

Я остановился на минуту, чтобы успокоиться, но между нами все еще было неловко.

— Они уже ушли?  — спросила я, глядя в одно из окон. Боковым зрением я заметил, как Джанет кивнула в ответ на мой вопрос.

Я мог сказать, что она была почти в слезах от моего пережевывания, когда она кивнула, не доверяя своему голосу, чтобы не разрыдаться.

— Тогда пора возвращаться к работе,  — я резко вышел из квартиры, чтобы спуститься в свой офис. Джанет осталась в моей квартире, чтобы привести себя в порядок и поправить макияж, прежде чем появиться за своим столом.

Когда пришло время закрытия, я остался один в своей квартире на всю ночь. Эта тенденция продолжалась в течение двух недель, когда Джанет сосредоточилась исключительно на своей работе, а я-на своей.

Затем в четверг днем, прямо перед закрытием, ко мне в кабинет вошла Джанет. Со слезами на глазах она, дрожа, спросила меня:

— Ты когда-нибудь простишь меня?

Я подошел к ней и обнял, когда она заплакала. Мы поднялись наверх в мою квартиру, и я сделал все возможное, чтобы загладить всю боль, которую причинил ей. К утру пятницы все вернулось на круги своя. Субботнее утро мы 

провели, отдыхая в моей постели.

Мы беседовали на подушках, когда она затронула эту тему.

— Почему ты так ее ненавидишь, Трой? Почему ты не можешь пройти мимо нее?  — спросила она, рисуя ногтем ленивые круги на моей груди.

Я знал, кого она имела в виду. Я подумал, не сказать ли ей, что это не ее собачье дело.

Я вздохнул:

— Ты переехала сюда четыре года назад, Джанет, так что ты не знаешь всей истории. Я собираюсь сказать тебе это один раз, и только один раз, и я никогда больше не буду обсуждать это с тобой. Это сделка?

Она посмотрела на меня своими большими карими глазами и серьезно кивнула.

— Ты знаешь обо мне и о ней, и о том, как я выставил себя полным идиотом на выпускном вечере, сделав ей предложение. Я знаю, что ты, должно быть, слышала эту историю тысячу раз в этом городе.

Ее взгляд сказал мне правду о моем заявлении. Даже по прошествии шести лет меня все еще высмеивал весь город. К этому времени мой поступок прочно вошел в историю города, и его бесконечно обсуждали.

— Ты должна понять, что мы все росли рядом друг с другом, играли друг с другом, ходили в школу друг с другом...

Я сделал паузу, а затем изгнал свое нежелание произносить их имена.

— Дэвид... и Стейси были моими самыми близкими друзьями с детского сада. Стейси настаивала, чтобы мы играли с ней в дом, и мы посещали бесчисленные обеды с воображаемыми пирогами, колой, пирожными, мороженым и конфетами. Однажды я становился отцом, а Дэвид-нашим ребенком. На следующий день Дэвид станет отцом, а я-их ребенком. Стейси, конечно, всегда была матерью, которая диктовала наши действия.  — Когда мы стали старше, Дэвид и я переросли в тот период детства, когда мы думали, что у всех девочек есть вши, и избегали Стейси, как чумы. Сначала Стейси тяжело переживала это, но потом перешла на общение со всеми своими подружками.

— Мы с Дэвидом были близки, как братья. Мы каждый день бывали друг у друга дома, играли в бейсбол в Малой лиге, или в бойскаутах, или в футбол. С нами всегда что-то происходило.

Я понял это, когда начал вспоминать, что не мог не улыбнуться от воспоминаний. Ну, это не продлится долго, пока я буду продолжать рассказ.

— Мы все равно виделись. Все наши родители общались в загородном клубе, на вечеринках и благотворительных мероприятиях. И, конечно, будучи в одном классе, у всех нас были одни и те же классы и учителя. Затем пришла средняя школа, и что-то волшебное произошло со всеми девочками. Половое созревание начало превращать девочек в фантастических существ. Начали появляться сиськи, а задницы заполнили юбки и брюки.

— И как все мужчины-подростки... ну, по крайней мере, каждый гетеросексуальный подросток мужского пола, мы начали вожделеть этих девушек, которых мы годами игнорировали. Но они не собирались облегчать задачу никому из нас, ребята. Поэтому мы должны были прыгать 

через обручи, например, носить для них книги, или покупать им дешевый браслет или кольцо, или что-то подобное.

— Именно это случилось со мной и Дэвидом. Мы начали видеть Стейси в новом свете и удивляться... мы оба хотели ее. И еще больший сюрприз... Мы не хотели, чтобы другой преуспел. И самый большой сюрприз... Стейси решила, что хочет Дэвида.

— Ты знаешь, что даже в таком раннем возрасте быть отвергнутым было настоящим ударом, но я выдержал. Я начал встречаться и по-прежнему дружил с Дэвидом и Стейси.

— Где-то в конце линии Стейси и Дэвид сошли с рельсов. Он начал ей изменять и открыто говорил о свиданиях с другими девушками. Этого Стейси не смогла вынести, и за неделю до Встречи выпускников она пришла ко мне и попросила пригласить ее на выпускной бал. Я пошел к Дэвиду и рассказал ему.

— Он сказал, что не против. Он не собирался больше с ней встречаться. Итак, мы начали встречаться, и между нами выросли чувства. Я начал делать вещи, выходящие за рамки свиданий, например, помогать ей с домашним заданием, мыть ее машину и тому подобное. Я даже начал проводить время, чтобы лучше узнать ее родителей. Я отправлялся туда и заставлял себя играть в шахматы и проигрывать мистеру Бакману, постоянно слушая его лекции о том, что его интересовало. Обычно это были деловые вопросы, особенно касающиеся предприятий Бакмана. Он продолжал выкидывать эти банальности, такие как "В бизнесе большие едят маленьких " или "Поступай так с другими, прежде чем они поступят с тобой". Я просто сидел и слушал, надеясь произвести на него впечатление.

— Пришел колледж, и Стейси знала, что я собираюсь готовиться к нашему будущему. Мы долго говорили о помолвке и браке. Она знала, что я буду готов, как только мы закончим колледж. Так что это не было вспышкой молнии ни с того ни с сего.

— Она знала... Мы говорили о детях и обо всем остальном... Она должна была этого ожидать...

Я отчаянно искал слова, чтобы выразить словами ситуацию, которую я все еще не мог объяснить, не говоря уже о том, чтобы понять.  — Она даже выбрала это чертово кольцо.  — прокомментировал я, глядя на Джанет, надеясь, что в этом есть смысл.

Джанет кивнула и похлопала меня по руке, давая понять, что поняла.

Собравшись с мыслями, я продолжил:

— Я не знаю, когда Дэвид вернулся на сцену. У меня и в мыслях не было, что они с Дэвидом встречаются. Если бы она сказала мне... возможно, меня бы сегодня здесь не было. Может быть, ничего этого и не случилось бы. Но я продолжал видеть ее каждый день в школе и встречаться с ней каждые выходные, и я понятия не имел, что что-то не так.

— Итак, я получаю по морде перед всем миром, и все смеются надо мной и говорят о романе Стейси и Дэвида — "Маленькие Ромео и Джульетта". Я никогда не 

задумывался о том, что чувствовала Стейси, но мне было достаточно того, что Стейси решила взять его с собой в Европу — это был подарок на выпускной от её родителей.

— Она сбежала с ним, и они уехали в Лондон, в Париж, в Рим, в Афины, а я застрял в Кэмдене с сердцем, вырванным из моего тела.

— Каждый гребаный день я должен быть мужественным, идти на работу и притворяться, что никто не знает, что со мной случилось. Стейси и Дэвид приехали домой на бурную свадьбу, чтобы развеять все слухи, об их европейской возне. После этого они уехали за пределы штата, пока шум не утих. Стейси и Дэвида наняли на работу в одну из дочерних компаний Чарльза Бакмана в Калифорнии, пока вся суета не утихла. Тем временем Чарльз Бакман был невероятно зол из-за того, что я поставил его дочь и его семью в ситуацию публичного осмеяния.

— Мое маленькое выступление имело далеко идущие последствия. Город раскололся на части из-за того, кто был виноват в фиаско. К сожалению, Чарльз Бакман не собирался стоять и смотреть, как люди порочат его маленькую девочку.

Он пришел навестить нас с папой в банке и полностью возложил вину на меня. Затем он сказал нам, что изучал этот вопрос и решил, что нашему городу нужен еще один банк, чтобы разорвать то, что он назвал нашей мертвой хваткой.

— Он был там, чтобы закрыть свои счета. Они будут вложены в новый банк, открывающийся на другом конце города, «Сбережения и кредиты Бакмана».

— Мой отец пытался убедить его не делать этого. Это привело бы к серьезному разрыву в финансах банка. Но Чарльз Бакман не собирался отказываться. Поэтому он забрал свои деньги, и моему отцу пришлось изо всех сил искать альтернативное финансирование для выполнения своих обязательств. Прошел слух, что он был в затруднительном положении, поэтому он вел переговоры в невыгодном положении. Коммерческие кредиторы взимали с него возмутительные ставки, и ему пришлось согласиться, чтобы удержать банк на плаву. Это была час за часом, изо дня в день борьба за то, чтобы держать двери открытыми.

— Но Чарльз Бакман еще не закончил. Все зарплаты работников отрасли Бакмана были выплачены на карты Бакмана, и все сотрудники были вынуждены открыть счета в Бакмане для прямых депозитов, дебетовых и кредитных карт. Затем автокредиты и кредиты на жилье выдавались по ставке, с которой мой отец не мог сравниться из-за проблем, которые у нас были.

Клиенты уходили толпами. Банкоматы Бакмана наводнили этот район, когда малые предприятия убедили обменять наши машины на свои. По сути, он держал нас в мертвой хватке и не собирался сдаваться. Он сказал всем местным предпринимателям, что им было бы хорошо посоветовать переехать к нему на другой конец города. Они так и сделали, что вызвало городское запустение здесь, на городской площади.

Это привело к уменьшению наших клиентов. Что означало, что мы продолжали терять деньги. Я 

каждый день сражалась бок о бок с папой, пытаясь искупить свою ошибку, которая вызвала все эти неприятности. Я убедил своего отца предоставить мне доступ к некоторым сокращающимся фондам для торговли на фондовых рынках и арбитражных сделках, чтобы остановить кровотечение. К счастью, мне это удалось. Но мы продолжали получать удары.

Мой отец был президентом банка, но из-за всех поколений, которые прошли, были родственники, перед которыми он отчитывался, и они начали поднимать шум из-за того, что управление моим отцом заставляло их терять деньги.

Судебные иски начали подаваться двоюродными и троюродными братьями, стремящимися воспользоваться преимуществами и вырвать контроль над банком у моего отца. Он продолжал вставать и сражаться каждый божий день. Я был рядом с ним.

Но стресс был слишком сильным для моей матери. Чарльз Бакман позаботился о том, чтобы мы лишились членства в загородном клубе. Мама потеряла свои позиции во всех благотворительных организациях. Весь город подвергал ее остракизму... Мою мать, которая никогда никому в мире не причиняла вреда, разрывали на куски все суки в этом городе.

Ее кровяное давление взлетело до небес, и настал день, когда моего отца вызвали в больницу. Моя мать перенесла инсульт.

— После этого он уже никогда не был прежним. Он передал мне повседневную работу банка, пока ухаживал за моей мамой. Я возвращался домой и смотрел, как он суетится вокруг моей матери. Когда у него было свободное время, тогда и только тогда он мог поговорить о банке.

— Она продержалась два месяца, прежде чем умерла. Мой отец этого не смог перенести. Через три недели после ее смерти у него случился сердечный приступ, и он тоже умер.

Менее чем за год я потерял все, что мне было дорого, и теперь на меня легла ответственность за управление банком. Я был недостаточно подготовлен к этой ответственности, но теперь она была возложена на меня.

Я боролся за каждый пенни, который мог найти. И было много людей, которые хотели, чтобы я потерпел неудачу, и помочь Чарльзу Бакману, чтобы забрать активы банка. Я находился под огромным давлением. Ситуация была настолько отчаянной, что мне пришлось продать дом моих родителей и мой дом, чтобы в какой-то момент не потерять всё.

— Это было, когда я переехал в здание банка. Все наши деловые арендаторы переехали в здание Бакмана, так что у меня был выбор места. Я переделал место для кухни и ванной комнаты, но остальное-просто открытое пространство. Мне пришлось отключить котел в здании, чтобы сэкономить затраты на электроэнергию. Вот почему мне трудно принять горячий душ. Источник горячей воды во всем здании-от обычного бытового водонагревателя.

— Итак, теперь ты знаешь, почему я живу здесь, в пустой огромной пещере, выложенной мраморной плиткой, с дефицитом горячей воды.

Что касается повседневной борьбы за банк, то ты имеешь некоторое представление о том, через что я прошел. С первых дней, как я занял этот пост, я изо всех сил старался удержать банк на плаву.  

Мне приходилось прибегать к спекуляциям в рискованном валютном арбитраже и делать ставки на ежеминутные колебания рынка. Зная все это время, что, если кто-нибудь пронюхает о незащищенном положении банка, они могут похоронить нас.

Мне приходилось предлагать кредиты рискованным предприятиям, к которым не прикасалось ни одно другое банковское учреждение. И ты знаешь о книгах... Как я представляю ложный набор цифр, чтобы показать, что банк в безопасности. Но на самом деле настоящие книги показывают, в какой я беде. Если аудиторы когда-нибудь доберутся до них, со мной будет покончено и я окажусь в тюрьме.

— Вот почему для меня так важно предприятие на месторождении Соррант. Как ты знаешь, я работал над этой сделкой каждый день в течение последних двух лет. Если мне удастся это провернуть, я снова стану платежеспособным. Я могу возместить убытки банку и кредиторам и прекратить грабить Питера, чтобы расплатиться с Полом. Я могу носить с собой законный набор книг и не беспокоиться о том, что моя голова окажется на плахе.

— Информация-это знание, Джанет. Вот почему у меня в ящиках стола лежат все эти папки. Я должен опережать все, что пытается сделать Чарльз Бакман, чтобы прикончить меня. Ты думаешь, мне нравится хранить конфиденциальные файлы на него, Стейси и Дэвида? Я должен просто убедиться, что охватил все базы.

— Подумай об этом. Я должен следить за женщиной, которая разбила мне сердце. Я должен следить за своим когда-то лучшим другом... И я ненавижу это... Я чертовски ненавижу это, но я должен это делать.

Наконец я сделал паузу, удивляясь самому себе, что наконец-то затронул эту тему с кем-то, и психологическому освобождению, которое я почувствовал на исповеди. Джанет смотрела на меня с благодарностью за то, что я открылся ей и доверился ей.

— Но, Трой,  — сказала она,  — ты уверен, что сможешь провернуть эту сделку с нефтью месторождения Соррант? Я имею в виду, разве тебя не устраивает работа с сибирским нефтяным месторождением?

— Джанет, как я тебе уже объяснял, мои французские контакты сделали все возможное, чтобы это стало реальностью. Как только нефтяные скважины доберутся до нефти, нефть будет перерабатываться на заводе, который будет построен на побережье Берингова моря. Оттуда танкеры доставят её в порты западного побережья США и там разгрузят её.

Только из-за разницы во времени и расстоянии от поставок на Ближний Восток это сделает это дело чрезвычайно прибыльным. Эта прибыль будет такой, как никогда.

Единственный недостаток заключается в том, что есть ряд игроков, которые проявляют к нему интерес. Это неизбежно. Вы никогда не сможете добиться полной секретности. Цена акций "Соррант Ойл" в последнее время взлетела до небес, так что кто-то знает, что за этим стоит. Но я близок к тому, чтобы получить большинство акций, и после этого я смогу диктовать условия, и успех будет обеспечен. Я просто должен оставаться в игре, независимо от того, как высоко поднимутся акции,  — объяснил я.

— Тогда я смогу освободиться 

от Бакманов. Я могу выкупить доли остальных своих жалких родственников и прекратить все судебные тяжбы, поставить банк на твердую почву... И я наконец-то смогу отпустить Дэвида и Стейси и начать жить своей жизнью снова.

— Я готов, Джанет. Я готов посвятить себя кому-то и прожить остаток своих дней.

Когда я посмотрел прямо на нее, до нее дошло, что именно я имел в виду. Ее глаза расширились, и у нее перехватило дыхание, когда я приблизился для поцелуя. Поцелуй за поцелуем, я двигался к ее нежной шее и гладил ее лицо.

Ее руки скользнули по моей груди. Мои руки скользнули по ее знакомому телу. Я опустился ниже к ее груди. Целуя её и покусывая.

Ее руки были теперь на моих плечах, побуждая меня продолжать спускаться ниже. Я остановился, чтобы отдать дань уважения ее животу. Натянутая плоть отреагировала толчками на мое внимание. Я уловил ее запах.

Она застонала, когда я приблизился к ее перекрестку. Медленно, я повернул свое лицо, кивая ей. Она отреагировала на мои колючие небритые щеки, грубо двигающиеся по внутренней стороне ее бедер. Дискомфорт, который она чувствовала, был сопоставим с предвещающим удовольствием, которое я собирался ей подарить.

Ее руки слепо нащупали мои, и мы сцепили пальцы, что ограничило меня исключительно использованием губ, зубов и языка. Я наклонил голову, чтобы посмотреть на нее. Ее лицо выражало отчаянное ожидание, когда я начну, когда она посмотрела на меня.

Затем я медленно открыл рот и скользнул языком, чтобы попробовать ее на вкус. Ее тело немедленно изогнулось в ответ. Однако этого было недостаточно, чтобы сбить меня с толку. Я продолжал лакать, лизать, покусывать, прощупывать и гладить ее восхитительный маленький горшочек с медом, пока она стонала и билась, когда я достигал для нее определенной вершины.

Она высвободила мои руки, и я с жадностью поднес их к ней, чтобы помочь доставить ей удовольствие. Я слегка погладил ее половые губы, продолжая исследовать ее языком. Затем ловко скользнул в нее средним пальцем.

Она одобрительно вскрикнула, и я почувствовал, как ее мышцы сжали мой вторгшийся палец. Я начал медленно поглаживать ее, входя и выходя из нее. Она отреагировала, повернувшись всем телом, и я почувствовал, как ее руки потянулись к моим боксерам, чтобы получить доступ к моему напрягшемуся члену.

Я почувствовал, как она освобождается, и сразу же почувствовал, как ее теплые губы скользнули по кончику короны, соблазняя меня к полной эрекции. Я почувствовал, как ее язык дразнил чувствительную головку, и двинулся вперед, чтобы поощрить контакт.

Медленно я почувствовал тепло ее губ, скользящих по моему члену, когда она пожирала его теплым ртом. Я одобрительно застонал, когда ее язык закружился вокруг напряжённой головки.

Я наслаждался вакуумом ее отсоса, когда она поощряла меня к кульминации, посасывая мой член. У меня были другие идеи для моего удовлетворения. Я, наконец, отодвинулся от нее, и мой эрегированный член выскочил из ее рта, пульсируя в поисках альтернативного источника удовольствия.

Я прижал свой 

член к ее киске, и я наслаждался теплым влажным убежищем, которое он нашёл. Так сильно, что я осторожно вводил все больше и больше своего члена.

Я застонал, когда ее киска прижалась ко мне. В ответ она тоже застонала и попросила меня о поцелуе. Я вошел в ее объятия, пока мы медленно раскачивались взад и вперед.

Понятие времени исчезло. Концепция беспокойства была отложена. Все, что имело значение,  — это первобытная потребность соединиться с другим существом. Только на эти мимолетные минуты я мог забыть о мире. Поэтому я позаботился о том, чтобы они мне очень нравились.

Джанет начала дрожать от небольшого оргазма. Потом еще один. И еще один. То, что я мог обеспечить свою женщину, творило чудеса с моим эго. Ее вздохи и стоны свидетельствовали о том, что мои усилия были оценены по достоинству, пока она, наконец, не попросила меня привести ее на вершину.

— Я у тебя в долгу,  — мечтательно сказала она.  — Боже, я должна тебе! Она схватила маленького Троя и проглотила его.

В ответ я с большим вниманием занялся поставленной задачей, поджал губы и втянул ее клитор. Дрожь, исходившая от нее, доказывала, что это стоило усилий. Я переждал бурю, а затем получил награду за ее отчаянные усилия ответить взаимностью.

Прошло всего несколько минут, когда я предупредил ее о предстоящей кульминации, которую пытался предотвратить. Она отодвинулась от моего рта и смотрела, как я выстреливаю поток за потоком спермы на простыни. Она была непреклонна в том, что никогда не проглотит мою сперму.

Да будет так. Не было подобного запрета на внесение её в её киску, поэтому я занялся посткоитальной игрой, чтобы заинтересовать ее, когда я восстановился для очередной эрекции. Двигаясь против ее восхитительного тела, когда она обхватила меня руками и ногами, пока я нежно трахал ее и довел до второй кульминации.

Потом я поставил ее на четвереньки по-собачьи и крепко держал за бедра, поглаживая. Я смотрел, как ее ягодицы вибрируют. Она застонала и начала противодействовать моим толчкам. Я запустил руку в ее волосы и потянул ее голову назад, когда я насильно поцеловал ее.

Она умоляла меня позволить ей прокатиться на мне наездницей. Я занял позицию, и вскоре она уже сидела на корточках надо мной, расположив мой член под правильным углом, чтобы войти в нее. Там она использовала свой таз, чтобы извиваться против меня, пока я наблюдал, как это прекрасное видение приближается к ее третьему оргазму.

Как только она задрожала и забилась в конвульсиях, я ворвался в нее, и вскоре она рухнула на меня, а я продолжал целовать ее в знак признательности.

Был полдень, когда мы наконец встали с постели, приняли душ и переоделись. Она сказала мне, что ей нужно уехать, чтобы навестить свою мать на ночь. Мы строили планы на вечер воскресенья.

Я провел некоторое время, переписываясь с некоторыми зарубежными партнёрами через Интернет, а затем решил отправиться на дневную пробежку. Как только я вышел на 

улицу, чтобы подготовиться к растяжке и разминке, я увидел ее, прислонившуюся к моему потрепанному пикапу.

Как бы мне ни хотелось избежать конфронтации, я решил, что лучше пойти дальше и покончить с этим. Когда я подошел, она поднялась с моего грузовика.

— Я не думала, что ты когда-нибудь выйдешь сегодня, Трой,  — заметила она.

— А что бы ты сделала, если бы я этого не сделал? Спросил я.

— Я бы вернулась завтра и ждала бы опять.

— А если бы я не появился завтра?

— Тогда я бы пришла к тебе в офис завтра и ждала весь день, пока ты не откажешься меня видеть, и весь город снова посмеялся бы над нами,  — объяснила она как ни в чем не бывало.

— Ну, тогда хорошо, что я здесь, так что тебе не будет стыдно перед всем городом, как мне когда-то, не так ли,  — ядовито ответил я.

Гнев, вызванный ответом, потряс ее, но она все же продолжила:

— Трой, я просто хочу сказать тебе, что я совершила ошибку, я совершила огромную ошибку и причинила тебе боль. Это никогда не входило в мои намерения! Она посмотрела на меня умоляющими глазами.  — Ради Бога, Трой, ты меня удивил, и я запаниковала. Ты даже не представляешь, какое давление оказывает на девушку предложение. Я была выставлена на всеобщее обозрение, и от меня ожидали, что я дам тебе ответ перед всем городом...

Я перебил:

— Нет, Стейси, ты так просто не отделаешься! У нас были все эти дискуссии! Ты даже показал мне, какое кольцо тебе нужно! Так что не стой здесь и не рассказывай, как я тебя удивил и смутил! Это не я выбежал за дверь, а Дэвид Портер гнался за мной! Взревел я в ответ.

— Да, Трой, я побежала, и Дэвид побежал за мной, и мы были трусами и вместе убежали в Европу. Но я уже приходила в себя, когда наконец поняла, как облажалась. Я пошла к отцу и сказала ему, что вернусь к тебе, потому что люблю тебя.

— Он пришел в ярость и сказал мне, что я уже сделала его посмешищем и что мне не позволят повторить эту ошибку, вернувшись к тебе. Он рассказал мне, как публично разорвал все личные и деловые отношения с вашей семьей, и он не позволит мне снова выставить его дураком. Следующее, что я помню, это то, что я вышла замуж за Дэвида и была изгнана через всю страну, пока мой отец не счел нужным, чтобы мы вернулись.

— Мой брак был ошибкой, Трой. Дэвид никогда не любил меня, ему просто нравилась идея стать зятем Чарльза Бакмана. Он просто подумал, что это какая-то колоссальная шутка-прокрасться за твоей спиной и подшутить надо мной. Затем он почувствовал давление, чтобы помочь мне после той ночи. Но он никогда не любил меня, Трой.

— Иначе он не гонялся бы за другими женщинами ночь за ночью. То есть, если он сможет 

оторваться от моего отца. Дэвид сыграл огромную психологическую роль в жизни отца, потому что у него никогда не было сына. И мой отец делает всё для него, и ничто не слишком хорошо для его сына, Дэвида,  — саркастически сказала она.

Стейси закрыла глаза и продолжила:

— Если бы был какой-то способ избавить тебя от этой боли, я бы сделала это. Мои действия стоили мне лучшего друга, который у меня когда-либо был, и я никогда его не верну. Это стоило мне человека, которого я любила больше всего на свете.

Несмотря на то, что я заставил себя оставаться холодным и отчужденным, я отреагировал внутренне. Я знал эту женщину большую часть своей жизни. Конечно, она знала, на какие кнопки нажимать. Поэтому, чтобы защитить себя, мне пришлось жестко ответить и вытолкнуть ее из своей жизни.

— Да, Стейси, ты можешь унять боль. Просто скажи мне, как я переживу потерю тебя? Скажи мне, как я переживу потерю обоих родителей в один и тот же месяц? Скажи мне, как я выживаю изо дня в день, несмотря на попытки твоего отца и твоего мужа погубить меня? Скажи мне, как мне пережить то, что я стал социальным изгоем, изгнанным из Загородного клуба и всех общественных организаций? Скажи мне, как я могу хорошо выспаться ночью, не просыпаясь от кошмаров, которые ты мне причинила?

Ожесточенные скорострельные вопросы отбросили Стейси назад, и я увидел слезы в ее глазах. Я знал, что должен бежать, иначе буду навеки проклят в своем желании к ней.

— А теперь, если ты меня извинишь, я пойду на пробежку и снова забуду о тебе.

Едва сдерживаясь, она кивнула, и я отвернулся от нее и начал готовиться к пробежке.

Я чуть не споткнулся, когда она всхлипнула:

— Хорошо, Трой, я сделала это, и теперь я буду жить с последствиями. И последнее, я хочу, чтобы ты пересмотрел свое решение не идти сегодня на встречу выпускников. У тебя все еще много друзей среди наших одноклассников, которые хотели бы тебя видеть. А для тех, кто этого не делает, твое присутствие докажет, что ты не трус.

Я сделал вид, что не расслышал ее последнего замечания, и побежал. Последняя незапятнанная вещь в моей жизни, Дзен бега теперь отсутствовал, когда я едва пробежал милю, прежде чем остановился на скамейке в городском парке и, скрытый от посторонних глаз, сел и задумался.

Я начала понимать, что даже если доживу до ста лет, Стейси все равно будет преследовать меня. Я оставался там до конца дня, пытаясь решить, что делать.

•  •  •

Я посмотрел на внушительное здание загородного клуба. Во всем городе не было ничего более этого символа исключительности. Приветствовались только богатые и могущественные. Но для некоторых особых случаев, таких как встреча выпускников средней школы, меньшинствам, угнетенным, никогда не имеющим, был предоставлен краткий редкий взгляд на образ жизни, который они никогда не узнают.

Я прошел мимо нескольких одноклассников, глазеющих на великолепие окрестностей, и поздоровался 

с ними.

Несмотря на то, что я был изгнан из клуба шесть лет назад, он больше не интересовал меня. Я направился вниз по безукоризненно чистому коридору с плюшевым ковром, декоративными вазами, пейзажными картинами... все атрибуты величия, ведущие в банкетный зал.

Там, в дверном проеме, стоял обязательный стол, украшенный логотипом «Саmdеn Нigh Тigеrs». Его возглавляла моя одноклассница Сьюзен Мойкс, которую я в последний раз видел в своем офисе, пытающейся уговорить меня поработать на встрече выпускников. Ее глаза расширились при моем приближении.

— Трой Уильямс,  — объявил я ей, как будто хотел напомнить, кто я такой. Я не зарегистрировался, так что, думаю, мне придется заплатить за опоздание, не так ли, Сьюзен.

Она взволнованно взяла мои деньги и сказала:

— Это займет всего минуту, Трой.

Она начала быстро печатать на ноутбуке. Я стоял в стороне, пока Сьюзен занималась другими одноклассниками, которые предварительно зарегистрировались. Им выдавали именные бейджи с фотографией. Затем им вручали подарочные пакеты и разрешили войти в банкетный зал.

Некоторые из моих одноклассников поздоровались со мной, некоторые проигнорировали меня, но в коридоре по-прежнему царила неловкая атмосфера. Принтер ноутбука, наконец, выплюнул мой импровизированный значок, и Сьюзен вставила его в хлипкий пластиковый держатель, сильно отличающийся от готовых ламинированных значков, ожидающих на столе, чтобы их потребовали.

Мне удалось приколоть значок к рубашке, я взял предложенный Сьюзен подарочный пакет и лениво заглянул в него, рассматривая различные дешевые безделушки внутри. Не видя ничего, без чего я не мог бы жить, я положил свой пакет поверх груды других пакетов, точно так же брошенных в мусорном баке, когда вошёл в банкетный зал.

Возможно, это было из-за моей обостренной паранойи, но я почувствовал, что громкость разговора упала, когда я вошел в комнату. Не желая подтверждать свои опасения, я направился прямиком к бару. Я поспешно заплатил десять долларов за коктейль с джином и тоником.

Попробовав напиток, я почти поддался искушению вернуть его из-за использованного дешевого джина. Вместо этого я ушел, держа свой напиток в качестве щита, чтобы ни с кем не вступать в контакт.

Это только отпугивало большинство моих одноклассников. Некоторые упорно продолжали беседовать со мной, и, несмотря на неловкие первоначальные комментарии, я начал получать удовольствие от общения с толпой старых друзей, когда Дэвид и Стейси вошли в комнату.

Дэвид был одет в деловой костюм, чтобы отличаться от всех нас. Мероприятие было специально организовано в повседневной одежде, чтобы никого не смущать. Он с самого начала стремился показать свое превосходство, глядя на всех свысока. Его отчужденные манеры были подобающими протеже Чарльза Бакмана.

Стейси, с другой стороны, была одета в простое черное платье, и ее сразу же затопили одноклассницы, которые настояли, чтобы она присоединилась к ним на танцполе, чтобы принять участие в танцах.

Я наблюдал, как Дэвид пытался возразить, но она проигнорировала его, чтобы занять центральное место на танцполе. Простая радость от выполнения танцевальных па соблазнила многих других одноклассников на танцполе присоединиться к ней, наслаждаясь музыкой.

Как только песня 

закончилась, она вернулась к Дэвиду, и я увидел, как он сделал комментарий, который ей, по-видимому, не понравился. Заиграла еще одна песня, и Стейси попыталась затащить Дэвида на танцпол. Он сопротивлялся, пока она, наконец, не сдалась. Она оставалась рядом с ним, просто наблюдая за танцами, пока ее подруги снова не затащили ее на танцпол.

Остаток ночи длилась странная ситуация: съежившаяся пассивная Стейси рядом с Дэвидом и оживленная расслабленная Стейси, танцующая на танцполе.

Однако никогда с парнем. Всякий раз, когда кто-нибудь подходил к Стейси, они просили у Дэвида разрешения потанцевать с его женой. Он всегда усиленно возражал, пока парень не уходил. Стейси продолжала смущаться его поведением, пока продолжался танец.

Спор становился все более явным и резким с каждым отказом Дэвида. К счастью для Стейси, ее подруги продолжали появляться, чтобы позволить ей расслабиться на танцполе.

Ее движения на танцполе были высоко оценены каждым мужчиной в комнате, и я подозреваю, что было много женщин, которые были бы готовы на всё, чтобы быть как она.

Тем не менее, преданно, она возвращалась к Дэвиду после каждого танца с его растущим неудовольствием на лице. Она бы умоляла его потанцевать с ней, но, очевидно, титанам индустрии не позволено веселиться. Его неудовольствие стало более выраженным, и было меньше просьб от людей, желающих потанцевать со Стейси, опасаясь обострения спора.

В этот момент Стейси посмотрела через зал и поймала мой взгляд. Не спрашивая разрешения, она оставила Дэвида и подошла ко мне. Каждая пара глаз смотрела на нас, когда она протянула руку и сказала:

— Потанцуй со мной.

Выражение лица Дэвида могло вызвать серьезную травму от его пристального взгляда. Черт, мне нечего было терять. Я обнаружил, что иду за Стейси, пока она продолжала держать меня за руку, ведя на танцпол.

— Я думала, ты сказал, что не придешь на встречу выпускников?

Я ответил:

— Я не хотел, пока мне не сказали, каким трусом я буду, если не появлюсь.

Стейси хихикнула в ответ на мой ответ, когда началось вступление к медленному танцевальному номеру. Ее глаза расширились, когда она испугалась, что я откажусь от идеи телесного контакта с ней. Вместо этого я пожал плечами и раскрыл руки в близком изображении танцевальной позы.

Она шагнула ко мне, я обнял ее, и мы начали раскачиваться под медленную балладу, которая приобрела популярность десять лет назад, когда мы были старшеклассниками в средней школе. Я почувствовал, как ее рука скользнула вверх по моей руке. Затем она шагнула ближе ко мне, пока мы продолжали медленно кружиться среди наших одноклассников на переполненном темном танцполе.

Я чувствовал запах ее тела и духов. Это перегружало мое обоняние. Все эти пьянящие желанные ароматы подталкивали меня все ближе и ближе к точке невозврата.

Я закрыл глаза и наслаждался фантазией в своей голове, пока мы продолжали наш танец. Я был потерян в своем единственном мире удовлетворения. Эти несколько минут сделали его терпимым. Заставил меня поверить...

Внезапно я понял, что музыка прекратилась, а 

свет был ярко включен для быстрого танца, а я продолжал танцевать со Стейси, погруженный в задумчивость. На виду у всех, включая Дэвида. Неуместно, опять же, на публике.

Я услышал громкий взрыв смеха в стороне. Фред Картер опустился на одно колено, изображая предложение, его вытянутая рука держала воображаемое кольцо, а люди вокруг него хохотали. Я быстро оторвался от Стейси и бросился к нему.

Он быстро поднялся с беззащитной позиции и выглядел обеспокоенным, когда я подошел к нему. Смех затих, когда я подошел ближе. Ди-джей, должно быть, хотел посмотреть, что произойдет, потому что ни одна песня не зазвучала.

Фред Картер, теперь занимающийся бизнесом со своим отцом, владельцем дилерского центра Fоrd в городе, мой одноклассник, парень, с которым я играл в школьной футбольной команде, теперь побледнел, ожидая, что я выбью из него дерьмо перед его женой, нашими друзьями и одноклассниками. Он даже вздрогнул, когда я остановился рядом с ним.

Я посмотрел на пухлого лысеющего мужчину и сравнил его с десятилетней давностью. Будущее не сулило Фреду Картеру ничего хорошего. Я говорил достаточно громко, чтобы все слышали.

— На втором курсе, Фред, ты помнишь ту ночь, когда ты, твоя мать и твоя старшая сестра пришли ко мне домой?

Глаза Фреда расширились, и я понял, что он хочет попросить меня замолчать.

— Твоя мать плакала во все горло, и вы с сестрой тоже плакали. Помнишь, что она сказала моему отцу, Фред? Помнишь, как она рассказала ему о проблемах твоего отца с алкоголем? Помнишь, как она рассказывала моему отцу, как он потратил все до последнего пенни, что было у твоей семьи, напиваясь каждый день? Ты помнишь, как она умоляла моего отца помочь вам всем?

— Ты помнишь, что сделал мой отец? Ты помнишь, как он пришел к тебе домой, забрал твоего пьяного отца и отвез его в реабилитационный центр за 150 миль в ту ночь? Помнишь, как моя мать настояла, чтобы твоя семья осталась с нами на той неделе? Ты помнишь, как ты плакал, когда засыпал в моей комнате той ночью, Фред?

Ты помнишь, как мой отец открыл кредитную линию для твоей матери, чтобы твоя семья могла выжить, пока твой отец высыхал? Ты помнишь, как мои родители приходили к тебе домой с продуктами, чтобы у тебя было что поесть? Это после того, как он снова включил для вас коммунальные услуги.

Ты помнишь, как мой отец реструктурировал бизнес-кредит твоего отца, чтобы он не допустил дефолта и мог вернуться в бизнес? Ты помнишь, как мой отец позаботился о том, чтобы твой отец посещал собрания анонимных алкоголиков, как только его выпустили после лечения?

— Ты помнишь, как однажды вечером вы с отцом вернулись и поклялись, что сделаете для нас все в вечной благодарности? Ты помнишь, как мой отец относился к тебе с достоинством и уважением? Ты помнишь тот день, когда твой трусливый отец послал тебя снять деньги со счетов и перевода 

их к Бакману? Ты помнишь, как тебе было стыдно за предательство?

— Ну, вспомни это в следующий раз, когда решишь оскорбить меня, сукин ты сын!  — с горечью сказал я.

Я оглядел притихшую толпу.

— Сегодня вечером я вижу здесь по меньшей мере еще восемь человек, которым я мог бы рассказать подобную историю. Но я позволю вам всем сорваться с крючка, потому что, честно говоря, ни один из вас не стоит моего внимания. Я бросил им вызов, сверкая глазами.

Никто не поймал мой взгляд. Я повернулся и направился к выходу. По крайней мере, никто никогда не забудет наше 10-е воссоединение.

Быстро шагая по стоянке, я услышал, как высокие каблуки стучат в такт каждому моему шагу, пытаясь догнать меня. Мне не нужно было объяснять, кто за мной гонится.

Я развернулся, понимая тщетность попыток сбежать. Я провел руками по волосам. И держал их на голове, когда она приблизилась. Все, что я мог сделать, это наблюдать, как она приближается.

Я мог только смотреть на нее, беспомощный, несчастный от боли.

— Что?  — спросила она, чтобы объяснить мое молчание.

— Мне просто интересно, имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как ты прекрасна,  — грустно сказал я,  — и мне просто интересно, как, черт возьми, я когда-нибудь смогу забыть тебя.

— Тебе и не нужно,  — тихо ответила она.

— Да, правда,  — сказал я.  — И это займет некоторое время, Стейси, но в конце концов я буду в порядке.

— Пожалуйста, не делай этого!  — взмолилась она.  — Я тоже переживала эту сцену снова и снова каждый день, Трой. Я не знаю, почему я сделала то, что сделала. Я запаниковала и убежала. Ради бога, Трой, мне был всего двадцать один год, и я чувствовала себя в ловушке! Она схватила меня за руки, чтобы я не ушел.

— Когда я пошла с тобой на первое свидание, ты знал мою историю с Дэвидом,  — сказала она.

— Ты знала это и все равно пошла со мной. Чем это отличает тебя от Дэвида?

— Я никогда не лгала тебе. Я всегда говорила тебе, что забочусь о нем. Каждый проклятый раз, когда ты спрашивал меня, почему я была с ним, когда он так со мной обращался. Разве ты не помнишь, Трой? Я сказала тебе, что была с ним, потому что любила его. Я говорила тебе это каждый проклятый раз.

— Но ты все равно продолжала возвращаться ко мне. И каждый раз, когда ты смотрела на меня... Как загорались твои глаза, когда я был рядом... Ты хоть представляешь, что я почувствовал?

— И ты обращался со мной, как с королевой, и я поняла, что влюбляюсь в тебя. Я ненавидела то, как Дэвид обращался со мной, но я была в противоречии. Ты проводил со мной каждую секунду, какую только мог. Ты приходил и помогал мне делать уроки, или мыл мою машину, или просто болтался рядом.

Ты проводил время с моим отцом, чтобы быть на его стороне.  

Жаль, что у меня нет доллара за каждую шахматную партию, которую я наблюдала, как ты проигрываешь ему, или слушал, как он говорит о своем бизнесе.

Дэвид продолжал изменять мне, и в следующее мгновение я почувствовала, что изменяю ему с тобой. Ты продолжал приглашать меня на свидания, и я начала признавать, что мы были парой, а Дэвид — историей. Но меня все равно бесило, что он встречается с другими девушками.

Одна из причин, по которой у нас с Дэвидом были проблемы, заключалась в том, что он продолжал хотеть мою вишенку. Когда я продолжала сопротивляться, он бросил меня ради девушек, которые сбрасывали трусики. Я была в ярости из-за этого!

Ты никогда не ставил мне ультиматумов, и я смогла расслабиться, зная, что могу идти в своем темпе, и я влюбилась в тебя. Конечно, у нас не было секса, мы просто много целовались. Но если бы ты когда-нибудь подтолкнул меня, хотя бы чуть-чуть, мы бы это сделали, и ты это знал. Но ты также знал, что я хотела, чтобы это что-то значило, когда я надевала белое на свою свадьбу.

Но в глубине души я всегда не могла понять, почему Дэвид отпустил меня. Почему он не боролся за меня? Как он мог отпустить меня к тебе?

— Тогда мы с тобой учились в колледже, и у нас была своя жизнь. Как мы собирались пожениться и завести детей. Но пока ты продолжал сосредотачиваться, я все еще была захвачена своими вопросами. И без твоего ведома Дэвид подошел ко мне и попросил забрать его обратно. И я оказалась в ловушке между вами двумя.

— С одной стороны, у меня был мистер Серьезный, трудолюбивый, надежный и преданный мне. С другой стороны, у меня был мистер Веселье — опасный, беззаботный и ненадежный. Я знаю, это звучит как клише, но вы двое заставили меня почувствовать себя полноценной.

Когда у нас было то крушение поезда вечером, я запаниковала, убежала и причинила тебе боль, как не должна была. Я была так смущена тем, что сделала, что продолжала бежать. Я сбежала в Европу, я сбежала в Калифорнию после того, как вышла замуж, потому что мой отец изгнал меня. Это не имело значения, Трой. Куда бы я ни бежала, ты все еще был в моем сознании.

— Поэтому я решила вернуться домой и встретиться с тобой лицом к лицу. Я в долгу перед тобой. Моя жизнь идет не так, как я хотела. Я ненавижу свою жизнь с Дэвидом. Я ненавижу, что он никогда не переставал мне изменять, Трой. Но это не похоже на старшую школу, когда он изменял мне, как он всегда делал, у меня был ты, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше тогда. Теперь он изменяет мне, и я совсем одна, Трой.

Реальность такова, что я принадлежу тебе. Я совершила большую ошибку, и я собираюсь позаботиться об этом, Трой.

— Да, но есть одна большая гребаная 

разница, Стейси, между нашими реальностями. На следующий день после того, как ты погубила меня, ты все еще была с Дэвидом... и на следующий день... и на следующий. Ты не вернулась ко мне. Я все еще заперт в аду не по своему выбору. Я просыпаюсь каждый день, зная, что женщина, которую я люблю, с другим мужчиной. Разве ты не видишь Стейси? Ты сделала свой выбор... и обстоятельства после этого никогда не позволят нам быть вместе, поэтому, пожалуйста, отпусти меня.

Душераздирающая жалкая мольба, к которой я был вынужден прибегнуть, заставила ее глаза наполниться непролитыми слезами. Я разорвал хватку, которую она держала на моих руках.

— Я просто собираюсь уйти, Стейси. Сегодняшняя ночь была ошибкой, просто еще одной большой ошибкой.

Откуда у нее взялись силы, я понятия не имею. Но она схватила меня за запястье и прижала мою ладонь к своей груди. Она посмотрела на меня и сказала:  — А теперь попробуй уйти!

Она продолжала прижимать мою руку к себе, и, Боже, помоги мне, я начал мягко сжимать ее, а затем придвинулся к ней и начал целовать. Она придвинулась ко мне в знак согласия.

Я сразу же обнял ее знакомое тело, но такое другое после шести лет перемен. Я попытался проследить ее новую фигуру, облаченную в платье. Она придвинула свою ногу к моей, чтобы продлить контакт. Я тут же затвердел до такой степени, что почувствовал дискомфорт в штанах.

— Пожалуйста, Стейси, прекрати сейчас же! Я задыхался между поцелуями.

Она продолжала бросаться на меня, а я продолжал бороться с самим собой. Самым красноречивым было то, что я не отбивался от нее. Я не отвергал ее. Я встречал каждое мгновение ее страсти со своей собственной.

Она оторвала одну ногу от земли и потерлась о меня. В ответ я схватил ее за тугую попку обеими руками и оторвал от земли. Она ответила, оседлав меня, пока я держал ее в воздухе. Медленно, она опустила свой таз, врезавшись в меня.

— Стейси, я не могу... Если я это сделаю, я ничем не лучше Дэвида. У меня мало что осталось, но моя совесть не позволит мне этого сделать. Если твой брак так ужасен, то оставь его. Иди разведись с ним и найди кого-нибудь, кто сделает тебя счастливой. Между нами слишком много истории, чтобы ее преодолеть. Слишком много вражды и неприязни, чтобы мы могли когда-либо преодолеть их. Твой отец уничтожит меня, или я уничтожу его. Другого пути нет. Я устал от того, что ты делаешь мне больно, Стейси. Ты должна понять, что я всегда буду любить тебя. Все это время, вся эта боль, все мое притворство, что я ненавижу тебя. Это убивает меня, Стейси. Я никогда тебя не забуду, но мне нужно, чтобы между нами все было кончено. Мне нужно думать о тебе как о друге, несмотря на то, что сейчас произойдет. Если мы продолжим сегодня вечером, я обещаю тебе,  

что ты возненавидишь меня, или я буду ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь.

Мое объяснение стало катализатором ее рыданий, когда мы продолжали обнимать друг друга.

Прямо перед Дэвидом Портером...

Я не заметил момент, когда он запустил сенокосилку, и она попала мне прямо в челюсть. Я упал на пол, дезориентированный от ударов. В оцепенении я наблюдал, как Стейси помешала Дэвиду прикончить меня пинками, пока я сидел, пытаясь прочистить голову.

К счастью для меня, за Дэвидом последовали несколько его приспешников, включая Фреда Картера, который наблюдал за мной с насмешкой. Оставшаяся группа присоединилась к Стейси, физически удерживая его от того, чтобы покалечить или убить меня.

Дэвид продолжал кричать на меня, угрожая мне смертью, когда им наконец удалось утащить его. Я продолжал сидеть на земле, пока тошнота и головокружение медленно отступали.

Я застонал, когда наконец смог встать. И снова мне пришла в голову нелепая мысль: никто не забудет это 10-е воссоединение.

Я хромал домой в прямом и переносном смысле, все время борясь с тем, чтобы содержимое моего желудка не взбунтовалось против меня. Пошатываясь, я поднялся по лестнице и, прихрамывая, подошёл к холодильнику. Я собрал лед в тряпку и приложил её к лицу.

Что-то странное происходило с моим телом. У меня начались проблемы с тем, чтобы заставить свое тело выполнять команды, которые давал мой мозг. Я почувствовал, как что-то мокрое и липкое стекает по моей шее. Мне, наконец, удалось поднять руку, и с немного не сфокусированным зрением я увидел кровь на своих пальцах.

После того, что казалось вечностью, я смог набрать 911 на быстром наборе на своем телефоне и сонно рассказал им о своем затруднительном положении. Опасаясь, что у меня сотрясение мозга от избиения Дэвида, я решил попытаться не заснуть до приезда скорой помощи.

Что привело к тому, что я потерял сознание, когда они прибыли и отвезли меня в отделение неотложной помощи. Там была суета, когда медицинский персонал расспрашивал меня как я попал в такое состояние. Я просто сказал им, что у кого-то со мной возникли разногласия, и оставил все как есть.

Все согласились, что я страдаю от сотрясения мозга, усугубленного каким-то повреждением внутреннего уха, которое должно зажить без каких-либо осложнений. В результате я остался на ночь, чтобы за мной наблюдали в случае изменения моего состояния.

На следующее утро у меня было несколько посетителей. Начальник полиции Кэмдена вместе с Капитаном детективов вошли в мою комнату. Когда я их увидел, то решил, что они собираются допросить меня, чтобы выяснить, кто меня избил. Поэтому я был морально готов к этому сценарию, когда они начали спрашивать.

Дело было не в том, с кем у меня была ссора, которая оправдывала их опасения, а в том, как я мог объяснить свое местонахождение после драки. В частности, когда я позвонил в 911 и был ли кто-нибудь со мной до прибытия скорой помощи. Я посоветовал им связаться со службой скорой помощи и больницей, чтобы удовлетворить их 

любопытство относительно моей временной шкалы. Если у них возникнут еще какие-то вопросы, они могут обратиться к моему адвокату, сообщил я им. Оба мужчины ушли, нахмурившись.

В обычной ситуации я был бы готов оказать услугу полиции, но враждебное отношение насторожило мой радар. В течение часа я выяснил, почему. Больница гудела от новостей о том, что Стейси Портер лечится в отделении неотложной помощи и ей назначена койка в отделении интенсивной терапии.

Неизвестная сторона избила ее до полусмерти, и она была в коме от травм и лекарств, используемых для ее лечения. Мои попытки увидеть ее были легко рассеяны медицинским персоналом, и я почувствовал разочарование, не понимая, что произошло. Без сомнения, мои попытки увидеться с ней добавят масла в огонь слухов.

Мое пребывание в больнице было продлено еще на пару дней, так как лечащий врач хотел быть вдвойне уверенным, что нет никаких осложнений от моего сотрясения мозга. Было только два обстоятельства, о которых я знал.

Во-первых, в течение всего уик-энда я не слышал ни слова от Джанет, моей будущей невесты. Я мог только предположить, что она слышала о спектакле в загородном клубе и разозлилась на меня.

Во-вторых, мне не повезло, что у меня в гостях был Дэвид Портер. Я обернулся и увидела, что он стоит в дверях моей комнаты. Злорадная усмешка свидетельствовала о том, что он думает о моем затруднительном положении. Я продолжал смотреть на него, пока он наслаждался результатами своей внезапной атаки.

— Дэвид, я могу понять, почему ты чувствовал себя обязанным затеять со мной драку, но почему ты так поступил со Стейси?  — спросил я.

Усмешка стала еще шире, когда он ответил:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Единственный, у кого есть мотив причинить вред Стейси,  — это ты, Дэвид. Что ты собираешься делать, когда Чарльз Бакман решит вмешаться?

— Не беспокойся об этом, Трой. У нас с ним есть взаимопонимание, и полиции уже даны приказы на марш. Какой-то "неизвестный человек" является виновником нападения на Стейси. Когда Стейси поправится, ее отправят обратно в Калифорнию, к сестре. Чарльз Бакман и я продолжим, как обычно, выгонять тебя из города, как побитую собаку.

Я печально покачал головой.

— Чарльз Бакман так сильно меня ненавидит? Он позволил бы тебе избить его дочь и попытаться обвинить в этом меня?

— Он не выносит земли, по которой ты ходишь. Ты-постоянный источник унижения для его семьи. То, что вы со Стейси сделали на встрече выпускников, было глазурью на торте. Он от всего сердца одобрил мои меры по Стейси.

— Дэвид, я почти понимаю, почему он меня ненавидит. Но что я тебе такого сделал, что ты возненавидел меня до такой степени?

Мой вопрос поразил Дэвида. На короткое мгновение злоба в его глазах сменилась чувством сомнения, пока он искал ответ.

— Мистер "Святее Тебя", Мистер "Я Думаю, Что Я Лучше Всех Остальных",  — резко ответил он,  — Ты думал, что я позволю тебе безнаказанно украсть у меня 

Стейси?

— Ты ничего не позволял,  — быстро вставил я,  — Ты бросил ее, и я подошел к тебе и сказал, что собираюсь пригласить ее на свидание. У тебя не было с этим проблем.

— Ну, знаешь что, придурок? Я передумал и решил, что действительно хочу ее, и я крался при каждом удобном случае, чтобы залезть к ней в штаны. И она все равно не сдавалась, говоря, что приберегает это для тебя. Черт, даже когда мы поехали в Европу после того, как она сбежала от тебя, все, что она делала, это хандрила и плакала из-за тебя. Она все еще не спала со мной. Я был так зол.

— Потом мы летим обратно в город, и ее отец говорит, что она выйдет за меня замуж, потому что он больше не потерпит от нее скандалов. Итак, у нас была свадьба с дробовиком, и она рыдала, как ребенок, когда я наконец трахнул ее в наш медовый месяц!

Итак, теперь я выхожу и развлекаюсь, а она сидит дома, желая, чтобы она никогда не покидала своего бедного Троя, и это нормально для меня. Потому что, когда ты наконец станешь бездомным, она сможет заполучить тебя, насколько я понимаю. Я буду управлять "Бакман Энтерпрайзис", а ты будешь нырять в мусорные баки.

— Дэвид, я просто хочу сказать тебе один раз, что тебе предстоит пройти долгий путь, чтобы избавиться от меня,  — ответил я,  — И не думай, что ты сможешь надрать мне задницу. Даже после того, как ты, придурок, изподтишка ударил меня и пнул, ты никогда не сдерживал меня. Я уже встал, чтобы дать отпор, когда Стейси остановила драку. Я бы убил тебя.

Намек на то, что Дэвиду не хватало способности сдерживать меня, давил на него, когда он уходил. Я хотел, чтобы он остановился на этом факте.

Как-то проходили дни в больнице. Джанет все еще отсутствовала. Я поддерживал связь с Томом Дженкинсом, который вел дела от моего имени. Я размышлял о том, чтобы взвесить некоторые аспекты банковских дел, в которые он не был посвящен, когда мне сообщили, что Стейси хочет меня видеть.

Когда я вошел в ее комнату, я вздрогнул, увидев степень ее травм, и моя враждебность поднялась на совершенно новый уровень. Как кто-то мог так поступить с тем, кого он должен был любить.

Она жестом пригласила меня сесть у ее кровати, и я взял ее хрупкую руку.

— Полагаю, ты слышал, что меня снова изгоняют,  — слабо произнесла она.

— Я слышал.

— Прости, Трой. Я не хотела, чтобы тебе было больно. Похоже, это все, на что я гожусь.

Она начала плакать.

— Тише, Стейси. Это не твоя вина. Тебе нужно уйти. Уходи от этого, потому что, как бы это ни закончилось, тебе будет больно. Поезжай в Калифорнию. Начни сначала. Найди кого-нибудь, кого сможешь полюбить, и оставь меня, Дэвида и своего отца позади. Не оглядывайся,  — сказал я.

— У меня здесь есть кое-кто, кого я люблю,  — 

настаивала она, крепко сжимая мою руку.

Я убрал руку.

— Ты будешь любить меня, если я погублю твоего отца, Стейси? Потому что я намерен сделать это. Ты можешь смириться с мыслью, что в этом городе тебя будут знать, как женщину, которая предала собственного отца? Я не могу заставить тебя пройти через это, Стейси.

— Помнишь анекдот, который я рассказал в своем кабинете?

— Ты имеешь в виду тот, где ты намекнул, что я шлюха?  — Спросила она.

— Ты не шлюха, Стейси. Я. Ты стоишь миллионы долларов. И я так охотно гоняюсь за тобой, что в конце концов соглашусь на то, что твоя репутация стоит пять долларов. Я не могу причинить тебе такую боль. Ты слишком опасна для меня, Стейси. Уходи и живи хорошо.

Я ушел, слыша, как рыдания эхом отдаются в комнате.

В тот день, когда меня выписали, я пошел в банк и поблагодарил Тома Дженкинса за его руководство в мое отсутствие. Стол Джанет был вычищен, и копия секретных банковских книг также отсутствовала.

В тот вечер, когда я был на чердаке своей квартиры, я услышал знакомые шаги, эхом отдающиеся в мою сторону.

— Привет, Джанет,  — сказал я, не потрудившись удостовериться, что это она.

— Я просто заскочила, чтобы вернуть тебе ключ,  — ответила она.

— Хорошо,  — сказал я нейтрально.

Я ждал.

— Мистер Бакман хочет видеть тебя завтра вечером в Загородном клубе, чтобы обсудить с тобой дела,  — сообщила она мне.

— Хорошо,  — глядя на неё с безразличием, ответил я.

Она ждала, что я задам вопросы, которые должен был задать. Например, откуда она знает Чарльза Бакмана и почему он выбрал ее в качестве посланника. Я не был склонен делать ей одолжение. Наконец она ушла.

•  •  •

Я въехал на стоянку загородного клуба, выключил зажигание своей машины и просто сидел там. Я игнорировал нескольких прохожих, которые приближались к моей машине, когда они входили или выходили из здания. Суммируя фокус и энергию, которые мне понадобятся, чтобы пережить эту встречу, я начал серию глубоких вдохов.

Наконец, я оставил свой потрепанный старый "шевроле" среди безукоризненных "кадиллаков", "Лексусов" и "Мерседесов" и подошел ко входу. Секретарша, дежурившая у входа, готовилась к тому, что я перепрыгну через все обручи, объявив свое имя и цель моего визита. Затем я должен был дождаться эскорта, так как я не заслуживал доверия, чтобы идти по коридору в одиночку.

Я прошел мимо нее, как будто она была невидимой, и проигнорировал ее потрясенное выражение лица и протесты, когда они исчезли, пока я продолжал идти по коридору. Вежливость не обязательно была приоритетом моего нынешнего мышления. Сегодня я не стал бы тратить энергию на подчиненных.

Из ниоткуда рядом со мной появился менеджер загородного клуба Томас Кларк, подстраиваясь под мой темп, шаг за шагом.

— Добрый вечер, мистер Харрисон, как приятно снова видеть вас здесь,  — сердечно сказал он.

Я взглянул на него. Томас Кларк был одним из немногих протестующих, которые выступали против изгнания моей семьи из загородного клуба. Это было свидетельством 

его таланта руководить загородным клубом, который удержал его от потери работы во время всеобщего потрясения, когда Чарльз Бакман развязал войну с моей семьей.

— Добрый вечер, мистер Кларк, я тоже рад вас видеть.

Несмотря на мои общие намерения, я чувствовал себя обязанным выразить свою признательность за его усилия. Он кивнул мне, и с тем немногим, что было сказано и что осталось недосказанным, мы с моим спутником продолжили путь по коридору.

— Мистер Бакман зарезервировал кабинет для вашей сегодняшней встречи,  — напомнил он мне. Мы приблизились к кабинету, и он, казалось, хотел сказать мне что-то еще. Я притормозил, чтобы дать ему возможность.

С озабоченным выражением на лице он начал:

— Мистер Харри... Трой... если я смогу вам чем-нибудь помочь после сегодняшнего вечера...

Я был тронут его щедростью.

— Спасибо, Томас, для меня это очень много значит,  — заверил я его, и мы вошли в кабинет.

Если когда-либо и существовал памятник мужскому доминированию старой школы, то это отразилось в атмосфере кабинета загородного клуба. Не то чтобы женщинам было запрещено входить в комнату. Это был просто вопрос истории и наследия, что они были бы тонко обескуражены тем, чтобы находиться в нём.

Большая комната была украшена охотничьими трофеями различных диких животных, развешанными по стенам. Фотографии различных экспедиций, украшенные гирляндами для красоты.

У меня возникло мимолетное желание посмотреть, нет ли на фотографиях каких-нибудь поездок, в которых участвовал мой отец. Или в какой-то имитации сталинской России он был объявлен нежелательной личностью, и оскорбительные фотографии были удалены.

Слабый аромат дорогих сигар соперничал с ореховыми и дубовыми поленьями, пылающими в огромном каменном камине. Свет и тени танцевали на мягких кожаных креслах и диванах. Блеск полированной мебели красного дерева, увенчаной хрустальными графинами Уотерфорда, наполненными различными коньяками или ликерами, ожидающими потребления. Полки были заполнены редкими первыми изданиями литературных шедевров, на многих из которых стояли автографы авторов. В углу стоял большой глобус, который демонстрировал свою древность с неизведанными частями мира, названиями забытых стран и меняющимися границами.

И точно в центре комнаты, уверенный в своем господстве над своей вселенной, стоял мой заклятый враг, Чарльз Бакман. Его зять, мой бывший друг, Дэвид Портер парил рядом, выполняя роль спутника. Уставившись на меня, всего в одной команде от нападения на меня. Он посмотрел на своего тестя, отчаянно ожидая сигнала, чтобы уничтожить меня.

Я смотрел на неуклюжую фигуру Чарльза Бакмана, вспоминая, как я был напуган много лет назад, когда ухаживал за Стейси. Все эти маленькие унизительные колкости и шутки, которые я терпел, изучая шахматную доску во время одной из игр, в которые он настаивал играть, пока я ждал, когда Стейси будет готовиться к свиданию. Неизбежное злорадство, когда он хватал моего Короля и напевал "Шах и мат", означая еще одно из моих поражений.

— Трой Эванс Уильямс,  — произнес он так, словно вынес мне смертный приговор.  — Я давно тебя не видел.

— Недостаточно долго, мистер Бакман,  — ответил я.  — Ты хотел встретиться со мной, мистер Бакман.  

Так скажи мне, почему я здесь, чтобы я мог выбраться отсюда и вернуться домой.

— Почему бы нам не выпить, Трой?

Он позвонил менеджеру загородного клуба и попросил его сходить в хранилище и принести ему графин редкого коньяка "Реми Мартин Людовик ХIII", который менеджер хранил для него.

— Я впечатлен, мистер Бакман. Для чего сейчас нужна бутылка?

— В прошлый раз, когда я купил одну, Трой, она обошлась мне примерно в 25 000 долларов.

— Если я правильно помню, мистер Бакман, единственный раз, когда ты произносишь тост с этим коньяком, это когда ты заключаешь отличную сделку.

— Совершенно верно, Трой. Я заключил очень крупную сделку, и мне хочется отпраздновать это событие.

— Не возражаешь, если я спрошу, что ты купил?

— Вовсе нет, Трой,  — прокомментировал он, забирая графин у управляющего. Томас Кларк, извинившись, вышел из комнаты, а Чарльз Бакман налил здоровые порции в три бокала и протянул один мне.

— Я только что выкупил «Саmdеn Ваnk & Тrust". Он смотрел на меня своими бездушными глазами, ожидая моей реакции.

— Странно, я не помню, чтобы соглашался продать его,  — спокойно сказал я.

Дэвид подошел, взял третий бокал бренди и посмотрел на меня с чистым злорадством.

— Тебе придется продать, Трой. В понедельник банковский аудитор штата проведет аудит вашего банка. Копия настоящих книг, которые вы скрывали от всех, будет представлена на их рассмотрение. После того, как они сравнят их с приготовленными книгами, которыми вы всех дурачили, будет начато расследование. Тогда это просто вопрос следования по бумажному следу, Трой,  — радостно объяснил он.

— Как ты узнал о книгах?  — Спросил я.

— Трой, я всегда был на два шага впереди тебя,  — усмехнулся он, качая в руках бокал с коньяком, чтобы согреть напиток.  — Я знаю все, что ты делал. Мне неприятно видеть, что ты никогда не обращал внимания ни на один из уроков бизнеса, которые я давным-давно преподал тебе. Я знаю о тех нелепых файлах, которые ты хранишь на меня и мою дочь Стейси и моего зятя, Дэвида в ящике твоего стола. Я знаю обо всех твоих деловых сделках, Трой.

Он остановился, чтобы закурить контрабандную кубинскую сигару "Коиба". Я продолжал терпеливо ждать.

— Все твои деловые сделки,  — подчеркнул он, выпуская колечко дыма.  — Это включает в себя сделку с Соррантовой нефтью, над которой ты работал. И, как я уже упоминал, у меня есть доступ к копиям твоих книг, Трой. Это будет интересно читать всей стране, как только эта история выйдет в свет.

Однако... Есть альтернативное решение,  — предложил Чарльз Бакман.  — Если ты уступишь банк мне. О настоящих книгах никогда не будет сообщено. Не будет никакого расследования, и ты сможешь уйти, а не провести остаток своей жизни в тюрьме штата по обвинению в растрате.

— Почему ты хочешь взять на себя управление обанкротившимся банком, мистер Бакман? Ты покупаешь его, и тебе придется обслуживать накопленный долг,  — спросил я, озадаченный причиной.

— Просто назови меня сентиментальным, Трой. Я вспоминаю, как 

ты рос со Стейси. Как ты приходил и играл с ней. Даже когда я думал, что ты будешь моим зятем вместо Дэвида. Я делаю это ради старых времен. Думай об этом, как о том, чтобы не запятнать имя твоих матери и отца. Они бы не одобрили, если бы их единственный ребенок стал преступником.

— Насколько я понимаю, ты убил моих родителей, мистер Бакман,  — сердито вмешался я.  — Ты пытался уничтожить меня и мой банк. Так что после всего, что ты сделал со мной и моей семьей, ты собираешься шантажировать меня, чтобы я отдал тебе банк. Что произойдёт с моими клиентами, когда они не смогут оплатить свой автомобиль или дом?

Раздраженный Чарльз Бакман ответил:

— То, что произойдет,  — это именно то, что произойдет с любым из моих клиентов, которые не смогут идти в ногу. Я лишу их права выкупа. Я занимаюсь зарабатыванием денег, мальчик. Если я говорил тебе однажды, я говорил тебе тысячу раз: в природе большое съедает малое. Это был урок, который ни ты, ни твой отец никогда не понимали!

— Я все еще могу обойтись без вас, мистер Бакман. У меня есть незавершенная сделка, связанная с запасами Соррантской нефти. Как только эта сделка будет подписана, все мои финансовые заботы закончатся. Деньги будут возвращены в банк, и никто ничего не узнает. Даже если ты донесешь на меня, у тебя не будет возможности доказать это.

Чарльз Бакман и Дэвид Портер рассмеялись мне в лицо.

— Ты не сможешь рассчитывать на запасы соррантской нефти, Трой. Без твоего ведома я скупал все акции, которые были доступны на открытом рынке. Сейчас я владею 63% акций, и это число растет! Я буду богаче, чем Билл Гейтс и Уоррен Баффет вместе взятые, прежде чем все закончится, и ты останешься в пыли, Трой. Шах и мат, Трой!

Я молчал, пока он и Дэвид наслаждались моими очевидными мучениями. Он изучал мой дискомфорт, когда я начала обыскивать комнату в поисках выхода. Любой побег. Я взглянул на стол, где стоял богато украшенный шахматный набор, готовый к игре. Я вспомнил все игры, в которые играл против Чарльза Бакмана и проиграл. Я продолжал пристально смотреть на шахматную доску. Изделия из черного дерева Стэнтона и их аналоги были вырезаны из слоновой кости мастером много лет назад. Теперь они молча ждали игры. Чарльз Бакман проследил за моим взглядом, и на его лице мелькнула улыбка.

— Знаешь, Трой, мы уже довольно давно не играли в шахматы. Почему бы нам не заключить небольшое пари? Если я выиграю, Дэвид займет пост президента «Саmdеn Ваnk & Тrust», а ты отправишься в тюрьму.

— А если я выиграю?  — предположил я, делая глоток очень дорогого коньяка.

Сама эта мысль, казалось, была пощечиной Чарльзу Бакмену. Я видел, как он покраснел и боролся за контроль над нелепой идеей. Он прищурился и сказал:

— Если ты выиграешь, ты останешься президентом «Саmdеn Ваnk & Тrust» и 

будешь работать на меня всю оставшуюся жизнь, вместо того чтобы сесть в тюрьму. Если бы не тот факт, что ты никогда не обыгрывал меня в шахматы, я, возможно, поддался бы искушению проиграть нарочно, чтобы держать тебя под каблуком. Но я думаю, что для всех вокруг было бы лучше, если бы ты покинул этот город, поджав хвост! Он злобно зашипел на меня.

Он отвернулся и схватил пару шахматных фигур, пока был скрыт от моего взгляда. Он повернулся ко мне и выставил вперед оба кулака. В его руках были спрятаны пешки. Все, что мне нужно было сделать, это угадать правильно, и я начну белыми и получу преимущество в первом движении.

Он продолжал ждать моего решения, какую руку я хотел бы видеть открытой. Я подождал с полминуты, прежде чем подложил ладонь правой руки под левый кулак Чарльза Бакмана. Знающий победный блеск появился в его глазах, когда он передал пешку в мою руку. Я сжал руку в кулак, пешка осталась нераскрытой для всех.

— Поскольку я знаю, что у меня в руке черная пешка, я выбрал твою оставшуюся руку. Я начну белыми. Я раскрыл ладонь, чтобы показать черную пешку в моей руке. Я увидел выражение гнева и разочарования на лице Бакмана, поскольку он не рассчитал мою уловку.

С тех пор как я впервые сыграл с ним, мне была предоставлена возможность выбирать пешки. Вопреки закону средних чисел я всегда проигрывал. Только после того, как я впал в немилость, я осмелился подумать, как он достиг этого достижения.

Благодаря ловкости рук он всегда приносил мне на выбор две черные пешки. Даже в такой тривиальной игре, как шахматы, он искал преимущества.

Мы заняли свои места за столом. Дэвид подошел и встал рядом со своим тестем, служа ему верным вассалом, каким он и был.

Я сделал свой первый ход пешкой. Он мгновенно парировал ход Конем. Это убедило меня в том, что его склонность сильно полагаться на своих Коней во время первой игры продолжалась, несмотря на то, что он не играл с ним в течение шести лет. Я сделал ход слоном. Он вывел другого своего Коня. Это подтверждало, что он был полон решимости переиграть меня.

Пять ходов спустя мой конь съел слона.

— Начало,  — тихо объявил я.

Он недоверчиво посмотрел на свое затруднительное положение.

Игра продолжалась, и, шаг за шагом приближалась к его неминуемому поражению

Он изумлённо уставился на меня. Не только за то, что я имел неосторожность играть с ним, но и за дерзость обращаться к нему как к равному, а не как к начальнику. Я продолжал ждать неизбежного.

Наконец, с отвращением он передвинул своего Ферзя и взял моего Коня. Я без колебаний двинул своего Слона и захватил его Ферзя. Я держал перед ним фигуру королевы. Я просто смотрел на кусок, трущийся о черную принцессу.

— Забавно, что в другой игре, в которую мы играем, у тебя была еще одна королева, и это 

все еще не помогло тебе,  — прокомментировал я.

— О чем ты говоришь, Трой?

— Твоя королева, шпион, которого ты внедрил в мой кабинет, Джанет Темпл. Твой секретный агент, с которым мне пришлось бороться.

Я наблюдал, как он запоздало попытался привести в действие своего Слона. Я начал выстраивать следующую последовательность событий.

— Потребовалось некоторое время, чтобы понять, кто твоя королева,  — продолжил я.  — Но как только я это сделал, ее было легко нейтрализовать. Все, что мне нужно было сделать, это скормить ей ложную информацию, и я знал, что она вернется к тебе.

Я вывел свою Королеву, чтобы начать сражаться, пока мы продолжали играть.

— Видишь ли, Чак, есть два набора книг. Но фальшивые бухгалтерские книги-это те, которые показывают, что банк в беде. Публичные книги реальны и правильно показывают, что банк процветает.

— Я заманил тебя в ловушку, заставив думать, что мой банк в беде, потому что знал, какой будет твоя естественная реакция. "Большое всегда съедает маленькое", разве ты не так всегда говоришь, Чак?

У него было ошеломленное выражение лица от того, что я использовал покровительственное прозвище и скользнул Ферзем по диагонали по доске, чтобы захватить Ладью.

И снова я смог спокойно сказать:

— Я уже почти два года знаю, что Джанет передавала тебе информацию, Чак. Я знал, что ты заставил ее сблизиться со мной, чтобы заставить меня ослабить свою защиту. Я создал пару ситуаций, когда передавал тебе правильную информацию через Джанет. После того, как ты смог помешать моим усилиям с помощью ее информации, ты доверял ей на 100 %. Тогда время от времени я давал ей законный самородок, чтобы ты мог им полакомиться. Это держало тебя на крючке.

Бакман отодвинул своего Короля от греха подальше в следующий ряд. Затем я переместил свою Королеву горизонтально по доске, и теперь Ладья также стала жертвой игры, когда я убрал ее.

— Королева и обе Ладьи ушли, ты не слишком хорошо справляешься, Чак,  — заметил я.  — Но вернемся к Джанет. Ты полностью полагался на ее отчеты, а она полностью полагалась на информацию, которую я ей предоставлял. Видишь ли, я постоянно обновлял фальшивые бухгалтерские книги, чтобы указать на постепенную гибель активов банка.

Джанет проверяла информацию на своем компьютере и дважды проверяла на моем компьютере, а затем передавала тебе информацию. Джанет никогда не была в состоянии провести законный аудит, поэтому я продолжал скармливать ей ложную информацию.

Это позволило мне немного передохнуть, чтобы исправить первоначальный ущерб, который ты нанес. Что было страшно, так это шаги, которые мне приходилось делать снова и снова, чтобы создать необходимый мне потенциал. Я вложил каждый доллар, который мог, в то, чтобы скакать на полпункта по акциям и возвращать деньги с рынка и консолидировать прибыль. Джанет всегда сообщали слишком поздно, чтобы связаться с тобой вовремя, чтобы ты раздавил меня, как жука. Должно быть, было неприятно видеть, как я изо дня в день вырываюсь из твоих объятий.

Конечно, за каждую прибыль, которую 

я получал, тебе ошибочно говорили, что я терял на четырех или пяти других сделках ежедневно. Ты действительно проверял ежедневную торговлю акциями, и отчет о торговой активности и это подтверждало информацию Джанет.

Он взял моего Слона, и я отплатил ему тем же и взял одного из его Слонов. Он сделал ход, пытаясь надавить на моего Короля. Я начал опустошать его пешки своей Королевой.

— Так что, как видишь, Чак, это ничего не даст, когда в понедельник придет государственный аудитор. Будут представлены настоящие книги, твоя информация будет отмечена, как недостоверная, и будет проведено расследование. Единственное доказательство, которое у тебя есть,  — это компьютерная распечатка от Джанет, ваш с Дэвидом второй отчет об этой информации и сама Джанет.

— Не будет никаких подтверждающих доказательств. Компьютер из офиса Джанет и мой персональный компьютер уже отсутствуют и заменены новыми компьютерами, на которых отображаются только правильные цифры. Вы никогда не найдете жесткие диски с ошибочной информацией, на которую вы полагались. Аудит займет около недели, и окончательный отчет оправдает меня и мой банк.

Теперь мои ладьи были свободны, когда приближался конец игры. Я взял его слона.

— Итак, видишь, Чак, твой план идет почти так же хорошо, как и твоя игра в шахматы. Ты недооценил меня и теперь расплачиваешься за это.

Его оставшийся Конь пал, последней крупной фигурой Бакмана, кроме Короля, был слон. Я переместил своего Короля в темный квадрат, теперь его слон останется бессильным против моего Короля. С моей Королевой и моими Ладьями я начал заставлять его Короля отступить. Одно мучительное движение за другим, и все же Бакман не уступал. Но я этого не хотел. Я хотел, чтобы его король попал в ловушку, как крыса, и, наконец, мы были там. Мой следующий ход поставил бы ему шах и мат, и он это знал. Его лицо пылало от гнева из-за унизительных поражений, которые я преподнес ему этим вечером. Но ему предстояло еще столько всего.

— Итак, Чак, похоже, я впервые обыграл тебя в шахматы. Мораль этой истории заключается в том, что никогда не стоит недооценивать, на что пойдет похотливый парень твоей дочери, чтобы набрать очки с ее отцом, включая проигрыш в шахматы.

— Думаю, я могу считать, что мне повезло, что я не поехал с тобой и твоими пьяными приятелями на то Охотничье сафари на Аляске. При мысли о том, что мне придется торчать рядом с тобой и подлизываться к тебе целую неделю, меня до сих пор тошнит. Слава Богу, Дэвид без колебаний целовал тебя в задницу каждый день.

Дэвид автоматически наклонился ко мне, желая физически противостоять мне, пока не увидел нетерпеливое ожидание в моих глазах. Я думаю, он понял, что, если мы ввяжемся в драку, я не остановлюсь, пока один из нас не будет либо серьезно ранен, либо мертв. Он не был готов к такому уровню. Я некоторое время смотрел на него, а затем оскорбительно отмахнулся 

от него как от реальной угрозы и продолжил свою речь.

— Я знаю, что это была твоя идея, Чак, натравить на меня Джанет. Но кому из вас пришла в голову идея отправить ее в мою постель, тебе или Дэвиду?

Ни один из них не признался в этом.

— Думаю, я никогда не узнаю, как это произошло. Может быть, виноват один из вас, может быть, вы оба независимо друг от друга намекнули Джанет, чтобы она попыталась разжечь дружбу, или, может быть, Джанет сделала это по собственной инициативе.

Что я знаю, так это то, как это снова разорвало меня на части, чтобы напомнить мне о девушке, о которой я заботился, предавая меня. Какая блестящая идея вывести меня из равновесия, когда вы замышляли украсть у меня мой банк. Мне не только придется заново переживать эту боль, но и каждый день я буду страдать от унижения снова и снова.

— Так тебя это бесит, Чак? Тот факт, что я буду жить, чтобы сражаться еще один день? Что само мое существование напоминает тебе о грехах, которые ты совершил против моего отца?

Теперь, как правило, разозлить тебя было бы поводом для беспокойства, потому что, хотя я сорвал твой план и сохранил свой банк, я мог бы посмотреть, как ты перегруппируешься и начнешь новую атаку. Но вот тут-то и вступает в игру гениальность такой королевы, как Джанет,  — продолжал я читать лекцию Бакману, как будто он не мог перестать слышать о крушении поезда, которое я для него устроил.

— Я знаю, что она также рассказала тебе о запасах Соррантской нефти, на которые так сильно полагался мой банк. Только представьте себе, по оценкам, многомиллионное нефтяное месторождение, которое еще предстоит освоить. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли, Чак?

— И это слишком хорошо, чтобы быть правдой, Чак. Я снова скормил тебе ложную информацию через Джанет. Я создал запасы Соррантовой нефти из воздуха, Чак. Ты так старательно верил всему, что говорила Джанет, что не проявил должной осмотрительности. С какой стати? Я, конечно, не был достаточно хитер, чтобы перехитрить тебя. Это не было похоже на то, что я проявлял какое-либо коварство раньше. И ты знал, что я не осмелюсь сделать неверный шаг. Поэтому все, во что я вкладывал деньги, должно было быть добросовестным.

Из-за меня ты увидел видение мифического Эльдорадо. Вложив начальный капитал в размере 100 000 000 долларов, ты получишь миллиардную прибыль. То, что ты уничтожишь меня, было только вишенкой на вершине торта.

Ты внимательно изучил все отчеты, представленные на испытательных полях, и инженерные отчеты, которые обещали уверенный успех. Все эти отчеты с моего стола, которые Джанет украла для тебя. Все эти отчеты от призраков, которые я создал. Они существовали только в моем сознании. Но, имея достаточно документов, я продолжал подталкивать тебя все ближе и ближе к краю, пока ты добровольно не спрыгнул с обрыва.

В ходе всех международных 

деловых сделок, в которых мне приходилось участвовать, у меня было достаточно возможностей обнаружить достаточно неэтичных бизнесменов, которые помогли бы мне провести мошенничество с тобой за процент. С их помощью я создал серию оффшорных фиктивных корпораций. Каждый раз, когда ты покупал акции Сорранта, твои деньги возвращались обратно ко мне.

Я создал ложную войну торгов, которая продолжала поднимать акции и заставляла тебя терять свои деньги намного быстрее. Все затраты, которые ты нес, приводили к падению цен на акции "Бакман Инкорпорейтед". И я купил твою компанию дешево на твои собственные деньги. Через синдикат холдинговых компаний и взаимных фондов я теперь владею большей частью твоей компании, Чак.

Цвет лица Чарльза Бакмана претерпел удивительную перемену. Вместо покрасневшего гнева, который он демонстрировал, у него теперь был шокированный вид призрачной бледности, когда я продолжал бить его.

В течение месяца будет новый состав совета директоров "Бакман Инкорпорейтед". Все они будут отобраны мной лично. Первым делом нужно будет отстранить тебя, Чак, вотумом недоверия. Вторым будет голосование за меня в качестве председателя правления. Третьим будет изменение названия компании на "Харрисон Уильямс Инкорпорейтед" в честь моего отца.

— Я понимаю, что ты все еще будешь богат, Чак, но твое наследие уйдёт. И это то, что для тебя важно. Дни, когда ты был доброжелательным деспотом этого сообщества, прошли. Это твоё роскошное поместье, "роллс-ройсы", на которых ездишь ты с женой, квартиры, которыми ты владеешь, частный самолет. Все это на имя компании для целей налогообложения будет принадлежать мне... Однако я позволю тебе оставить свою любовницу.

Чарльз заметно вздрогнул от моего откровения, что я знаю о его тайной жизни. Дэвид ошеломленно наблюдал, как у его неукротимого тестя задрожали руки.

Ты проведешь остаток своей жизни, жалуясь на меня в ФБР, Комиссию по обмену ценными бумагами и все другие правоохранительные органы, которые ты можешь придумать, и это не вернет тебе твои деньги. Я покрыл себя бесчисленными слоями защиты, и я все еще добавляю слои.

— Ты состаришься и будешь горько сожалеть о своем бессилии распутать мою паутину. Политическое влияние, которым ты когда-то пользовался, исчезнет, и ты останешься в полном одиночестве, крича в пустую комнату о своей мести.

Я допил остатки коньяка. Я наклонился к Чарльзу Бакману, который теперь жадно глотал воздух, как рыба, вытащенная из воды. Я переместил свою Королеву в последний ряд.

— Видишь ли, Чак, ты все время ошибался в своей аналогии между бизнесом и природой: не большое съедает малое. Это быстрое съедает медленное.

Я протянул палец и медленно опрокинул его Короля.

— Шах и Мат,  — прошипел я. Я вышел из комнаты, не потрудившись взглянуть на двух бледных мужчин.

Последовавшие за этим последствия были драматичными, и город был занят сплетнями в течение нескольких месяцев. Я действительно вытеснил Чарльза Бакмана и Дэвида Портера. Однажды, выйдя из зоны комфорта, они набросились друг на друга, обвиняя друг друга в своем падении. Миссис Бакман развелась со своим мужем после публичного разоблачения 

его последней любовницы и продолжила отнимать у него миллионы в ходе бракоразводного процесса.

Как я и подозревал, Чарльз безуспешно пытался заставить власти расследовать мое дело. С потерей его богатства последовала и потеря его политической власти, поскольку никто по-настоящему не восхищался им без поддержки его денег.

Его любовница ушла от него на более зеленые пастбища, и он вступил в ряд отношений, которые продолжали создавать его нисходящую финансовую спираль. Было жалко видеть, как он продолжает принимать вид VIР-персоны, когда он был посмешищем города.

Город был потрясен, проснувшись однажды утром и услышав о его самоубийстве, когда он застрелился. Похороны были закрытыми и только для членов семьи. Стейси и ее сестра прилетели, чтобы присутствовать, и вылетели сразу же после того, как все закончилось. Она не пыталась связаться со мной. Я знал, что она винила меня в смерти своего отца.

Тем не менее Дэвид Портер попытался сорвать похороны, чтобы убедить Стейси прекратить бракоразводный процесс, который она начала, когда была в Калифорнии. После своей неудачи он публично рассказал о своих отношениях с Джанет Темпл. Да, моя Джанет Темпл. Они уехали в неизвестном направлении.

•  •  •

"Власть-это афродизиак",  — однажды предположил Генри Киссинджер. Я склонен с ним согласиться. Спустя двадцать три месяца после моей успешной кампании против Чарльза Бакмана я все еще был счастливым объектом внимания многих прекрасных дам. Я не питал ложных иллюзий, что каким-то образом стал более красивым, или стал более мужественным, или что моя личность завершила столь необходимый макияж.

Нет, все, что я представлял,  — это потенциал для бесконечного источника денег, безопасности и престижа. Была ли я расстроен из-за этого? Ни в малейшей степени, я знал, что это за игра, и дамы тоже. Мы удовлетворяли желания физических связей, и я чертовски убедился, что ни одна из них не имела никакой эмоциональной связи от меня. Я позаботился о том, чтобы любые финансовые обязательства, возложенные на меня моими возлюбленными, были минимальными.

В моем мире этого было достаточно, чтобы позволить мне справиться. И все же иногда, глубокой ночью, я оставлял на ночь свою спящую партнершу по постели и проводил время, просто наблюдая из окна своего третьего этажа за тихим городским двором.

Я всё еще искал кого-то, кому можно верить.

Стоя как страж над моим залитым лунным светом городом, который переживал возрождение. Возглавляя недавно названную компанию «Harrison Williams Enterprises», я разыскал несколько производственных компаний, чтобы переехать в Кэмден, чтобы положить конец его истории, известной как город одной компании. Предлагая коммерческие кредиты по очень низкой ставке и убеждая государственных чиновников предлагать различные налоговые льготы, большое количество компаний решили воспользоваться этими предложениями. В результате для города Кэмден наступило время бума.

Поначалу я ожидал, что финансовая площадь Бакмана вскоре станет напоминать то, как когда-то выглядел центр города: пустынный бетонный город-призрак, синоним провала Чарльза Бакмана.

Но я заказал исследование и обнаружил, что имеет смысл позволить «Buckman Financial Plaza» продолжать бизнес и процветать. Люди психологически хотели (и нуждались) 

в возможности выбора. Такие люди, как Фред Картер, мой одноклассник, управляющий дилерским центром Fоrd. Фред был бы возмущен и раздражен тем, что ему пришлось пресмыкаться перед моим банковским бизнесом в «Саmdеn Ваnk & Тrust». Но дайте ему фикцию вести дела со сбережениями и кредитами Бакмана, и он будет как утка в воде. Какая мне разница, какая организация получит деньги, если все это вернется ко мне.

О, я все еще позволял себе некоторые моменты поглаживания моего эго. Загородный клуб Кэмдена никогда прежде не отменял отстранение одного из своих членов и расширил членство для меня. Я полагаю, что после того, как стало известно, что "Харрисон Уильямс Энтерпрайзис" планирует разместить свалку рядом с полем для гольфа, было сочтено, что мое мнение может повлиять на совет директоров "Харрисон Уильямс".

Мне показалось, что я замечал довольно много взглядов враждебности и раздражения каждый раз, когда я приходил обратно в загородный клуб, но пока они оставляли меня в покое, я оставлял их в покое.

Тем не менее, из-за явного недомогания я взял за правило поощрять членство для достойных мелких бизнесменов и превратить кабинет в детский сад, как только он будет реконструирован. Кроме того, я каждый вечер ужинал в клубе, демонстрируя свою силу.

Я воспользовался ситуацией и позаботился о том, чтобы Томас Кларк, менеджер загородного клуба, получил полную автономию в управлении клубом. Он выслушал мое предложение о том, чтобы ресторан был улучшен до пятизвездочного. Теперь у меня было место, куда я мог бы пригласить партнеров по бизнес-ланчу, чтобы вкусно поесть или поиграть в гольф, или и то и другое вместе.

Одним из моих самых любимых воспоминаний была игра в гольф с женщиной-главным операционным директором корпорации, с которой я хотел иметь дело. Она сделала свой второй выстрел на 13-й лунке. Каким-то образом мы оказались вместе в чаще леса и нашли новый источник развлечений возле поля для гольфа.

По крайней мере, я наконец-то получил некоторое удовольствие от игры в гольф. Наконец-то я смог немного понять Дзен гольфа, хотя и в другой форме, чем ожидалось.

На самом деле, та же самая дама вернулась с очередным визитом и, о чудо, срезала свой выстрел прямо в ту же чащу, которая потребовала, чтобы мы снова исчезли в лесу. Мы неторопливо ужинали в клубе, наслаждаясь рискованными двусмысленностями о раунде гольфа, когда появилась Стейси.

Сказать, что я был сбит с толку, было бы мягко сказано. Я понял, что кусочек мяса, висевший на моей вилке, отвалился, когда я держал её в воздухе. Моя собеседница нахмурилась в перерыве разговора и повернулась, чтобы посмотреть, как очаровательная женщина подошла к нашему столу, когда я положил вилку.

Она была не единственной. Весь зал притих, когда все сосредоточились на Стейси. Господи, я не видел ее и не слышал о ней с тех пор, как она уехала два года назад. И теперь мне приходилось бороться с последствиями того, что случилось с ее 

отцом и Дэвидом. Я мысленно приготовился к решающему противостоянию. Я постараюсь справиться с этим как можно изящнее. Я, по крайней мере, обязан ей этим.

Ее внимание было направлено исключительно на меня, когда она шла ко мне. Я не знаю, было ли ее невнимание к моей компаньонке намеренным или нет, но, по-видимому, Стейси не интересовало, что я был не один или что мы были в переполненном зале загородного клуба.

Теперь она стояла рядом с моим стулом, возвышаясь надо мной, пока я готовился к унижению, которое неизбежно должно было произойти.

Затем она опустилась на колени возле моего стула и сказала:

— Я совершила ужасную ошибку много лет назад. Я здесь, чтобы загладить свою вину, если ты позволишь. Трой Уильямс, ты женишься на мне?

Ни в ее голосе, ни в лице нельзя было ошибиться в искренности. Каким-то образом она была готова забыть о том, как я уничтожил ее отца, состояние ее семьи, ее мужа. Все, что ее волновало,  — это то, что она любила меня и была готова забыть все это ради меня.

В течение микросекунды я размышлял, должен ли я... могу ли я быть таким же прощающим? Смогу ли я избавиться от боли и быть с единственной женщиной, с которой я так отчаянно хотел быть? Позволит ли мое эго противостоять предательству моей мести ее публичной уловкой? Неужели призраки моих родителей заглядывали мне через плечо, умоляя отпустить прошлое и присоединиться к единственной женщине, которую я мог по-настоящему любить?

Я был осведомлен об ожиданиях непреднамеренной аудитории. Сидя напротив меня, моя спутница по ужину изображала на своем лице целую гамму выражений. Был шокированный ошеломленный взгляд, когда она отреагировала на предложение Стейси мне. В этом нарушении этикета сквозила явная ревнивая враждебность, которую могут вызвать только две красивые женщины, находящиеся в прямом соперничестве. И было что-то скрытое в клинической отстраненности, когда она наблюдала за разворачивающимися событиями.

Теперь я обнаружил, что ситуация стала обратной. Теперь я мельком увидел давление, которое испытывает каждая женщина, получая предложение. Вот что, должно быть, чувствовала Стейси, когда я спросил её много лет назад. Как я мог пережить, как все причины сказать «да» и «нет» одновременно затопили мой мозг? Я так отчаянно хотел, чтобы мое сердце сказало «да», а мои страхи хотели, чтобы я сказала «нет». И на меня оказывали давление, чтобы я ответил публично. Точно так же, как я подверг давлению Стейси в тот роковой вечер так давно.

— Нет!!!

Я не был уверен, что на самом деле сказал это, пока не увидел, как спокойное самообладание на лице Стейси рухнуло, и слезы навернулись на ее глаза, когда она, пошатываясь, поднялась, сохраняя последние остатки достоинства, и вышла из зала с высоко поднятой головой, игнорируя всех зевак.

Я не думаю, что когда-либо ненавидел себя больше, чем в тот момент.

По залу разнесся возбужденный ропот, когда я тихонько подал знак менеджеру Томасу Кларку подойти к моему столику.

— Да, мистер 

Уильямс,  — ответил он.

— Томас, я знаю, как невозможно сохранить все в тайне в наш век социальных сетей. Тем не менее, мне нужно, чтобы вы дали всем знать, как я буду несчастен, если услышу хоть одно слово об этом на любом сайте, который поставит в неловкое положение мисс Бакман,  — тихо проинструктировал я его.

— Я понимаю, мистер Уильямс, и я позабочусь об этом.

Он встал из-за стола и направился прямо к столу Фреда Картера. Менее чем через минуту разговора я увидел, как Фред побледнел и начал яростно удалять что-то со своего смартфона. Когда он закончил, Фред посмотрел на меня с озабоченным выражением на лице. Томас Кларк уже отошел к соседнему столику.

Через несколько минут Томас Кларк дал понять, что, если кто-то будет настолько глуп, чтобы публично обсуждать это событие, он рискует навлечь на себя мой гнев. После того, что я сделал с Чарльзом Бакманом и Дэвидом Портером, никто не хотел меня проверять.

Я снова обратила внимание на свою спутницу по ужину. На ее лице было странное выражение смущения.

— Ну, у меня никогда раньше не было такого на свидании за ужином,  — она посмотрела мне в глаза.

— Действительно? Я допил остатки своего вина,  — Честно говоря, это происходит со мной постоянно,  — сухо объяснил я, надеясь, что язвительный ответ замаскирует бушующий эмоциональный котел внутри меня, когда я снова посмотрел на нее.

Она напала на меня еще до того, как мы добрались до моей машины. К тому времени, как я сел за руль, она расстегнула мне молнию и сосала мой член изо всех сил, пока я заводил машину. Как я вернулся домой, не потерпев крушения, я никогда не пойму.

Она прыгнула на меня, оседлав мое тело, и я понес ее вверх по всем этим ступенькам, пока она яростно целовала меня. Когда мы добрались до моей кровати, она сорвала с меня одежду и начала трахать меня, как никогда в жизни. То, как ей удавалось держать меня в напряжении всю ночь, было вдохновенной смесью энтузиазма, опыта и откровенного разврата.

Когда рассвело, мы сидели за кухонным столом, с затуманенными глазами и измученные, и пили кофе.

— Думаю, я вызову такси, чтобы вернуться в аэропорт, чтобы пораньше вылететь в свой офис.

— К чему такая спешка?  — Спросил я.

— Я просто знаю, когда пора уходить. Прошлой ночью я была зла на эту женщину за то, что она неуважительно отнеслась ко мне и сделала тебе предложение при мне. Вот почему я отвезла тебя домой и выебала из тебя все любящее дерьмо.

— Но три вещи дали мне понять, что у нас никогда не будет такого большого будущего. Во-первых, эта женщина действительно любит тебя, чтобы заставить себя сделать что-то публично. Во-вторых, я никогда не смогла бы сделать этого ни для одного мужчины, так что, кем бы мы ни были, я не готова зайти так далеко ради тебя.

Я мог только кивнуть в ответ на 

ее комментарии, когда я согласился с ней. Она была забавной, но мы оба знали, что не подходим друг другу.

— Ты упомянули три вещи. какая третья?  — Спросил я.

— Вчера вечером все в той комнате могли посмотреть на нее и сказать, что она влюблена в тебя. Я все время смотрела на тебя и могу сказать, что ты влюблен в нее. В любви или бизнесе ты не занимаешься тем, в чем не можешь преуспеть. Я уже проиграла этот бой.

Я смотрел, как такси отъезжает, унося ее в аэропорт, взвешивая ее слова и обдумывая свой следующий шаг. Мне пришлось ждать меньше двадцати четырех часов. Стейси снова появилась в загородном клубе, когда я ужинал в одиночестве, снова опустилась на колени и снова публично сделала мне предложение.

И снова я страдал от суматохи противоречивых эмоций, когда меня снова поставили на место. Каким-то образом мне снова удалось сказать "нет", и снова мой отрицательный ответ вызвал у Стейси боль отказа, и она медленно ушла, пытаясь сохранить самообладание, а слезы текли по ее лицу.

Комната снова взорвалась гулом возбуждения, и я позвал Томаса Кларка и попросил его повторить свою службу как прошлым вечером. Я знал, что невозможно удержать людей от кампании шепота об этом событии, но я все еще мог попытаться ограничить ущерб только местными сплетнями.

На третий вечер зал был битком набит людьми, ожидавшими приезда Стейси. Они не были разочарованы, когда она появилась и снова сделала мне предложение. В отличие от зрителей, Стейси была разочарована, когда я в очередной раз отказался принять ее предложение руки и сердца. На этот раз не было необходимости поручать Томасу Кларку сообщить людям, чтобы они не передавали в эфир ни одного события, свидетелем которого они стали. Он автоматически перешел в режим контроля повреждений.

Стейси появилась и на следующий вечер и ушла разочарованная. И снова на следующий вечер. И следующий. И следующий.

Мероприятие продолжалось каждый вечер. Прошла неделя. Потом месяц. И Стейси продолжала появляться, чтобы делать мне предложение каждый вечер. Я не мог понять, как ей удалось вынести столько боли и отвержения. Но каждую вечер она появлялась, надеясь, что я скажу "да", и каждый вечер уходила с разбитым сердцем из-за моего отказа.

Ее друзья умоляли ее остановиться и спасти то немногое собственное достоинство, что у нее было, и начать все сначала вдали от нашего родного города. Она продолжала игнорировать их. Затем несколько смельчаков подошли ко мне и предложили прекратить обедать в загородном клубе, чтобы положить конец фарсу. Я проигнорировал их.

Вечер за вечером это продолжалось. Одно изменение заключалось в том, что я больше никогда не приглашал на ужин в клуб других женщин. По крайней мере, мне удалось бы удержать конфликт только на нас двоих и не подвергать никого другого смущению.

Это было в пятницу вечером, и я ждал. К этому времени первоначальный шум от моей и Стейси маленькой драматической сцены превратился в летаргическое 

принятие толпой. Многие стали не замечать обнадеживающих приездов и печальных отъездов Стейси.

Она пришла как раз вовремя, все еще заботясь о том, чтобы принарядиться по этому случаю, и все еще надеясь вопреки всему, что ей удастся убедить меня передумать. Она подошла и начала свое хорошо отработанное коленопреклонение, когда я поднял руку, чтобы остановить ее от опускания.

— Стейси, прошло сто дней с тех пор, как ты вернулась и предложила мне выйти за тебя замуж. Каждую ночь я говорю "нет", и все же ты продолжаешь возвращаться. Как долго ты собираешься продолжать это делать?

Было очевидно, что она взволнована изменением ритуала. Но она пришла в себя и сказала:

— Трой, я буду продолжать приходить сюда каждую ночь и делать тебе предложение в надежде, что ты наконец признаешь, что мы принадлежим друг другу. И не имеет значения, произойдет ли это сегодня вечером, или завтра, или через много лет. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить свою ошибку, не приняв твоё предложение.

— Ты знаешь, что твой средний показатель по отбиванию действительно отстой.

Она проигнорировала мою тщетную попытку внести легкомыслие в ситуацию.

— Все, что мне нужно сделать, это один раз быть правой, и тогда мы с тобой сможем провести остаток наших жизней, отбивая 1000.

— Послушай, Стейси, у меня не было такой большой практики в этом, как у тебя, но, возможно, у меня получится лучше.

Прежде чем она это заметила, я соскользнул со стула и опустился перед ней на колено. Моя рука опустилась в карман и схватила предмет.

Теперь, когда это дошло до Стейси, она воскликнула:

— О БОЖЕ! О БОЖЕ, ТРОЙ!!

Слезы радости брызнули из ее глаз, и она недоверчиво поднесла руки ко рту, когда я открыл коробочку и показал ей кольцо.

— Стейси Эллен Бакман.

— Да!  — Закричала она.

— Согласна ли ты...

— Да!!

— ... быть моей женой?

— Да!!! Да!!! Да!!! Да!!! Да!!! О Боже, да, я выйду за тебя замуж!

Она подняла меня на ноги в порыве адреналина, прижала к себе и поцеловала, когда зал взорвался дикими аплодисментами. Она всхлипывала мне в ухо:

— Спасибо, Трой! Спасибо, что сделали меня такой счастливой!

Каким-то образом, несмотря на то, что она отчаянно держалась за меня, мне удалось надеть кольцо на ее палец, что вызвало еще один раунд страстных поцелуев.

Я не думал, что было возможно убедить ее отстраниться от меня, но в конце концов ее подруги, присутствовавшие в зале, оторвали ее от меня, когда они охали и благоговели над кольцом. И, конечно же, начали быстро планировать свадьбу.

Я отвел Томаса Кларка в сторону и велел ему записать все счета на мой счет. Да, даже для этого ублюдка, Фреда Картера. Я также сказал ему, чтобы он достал ту редкую бутылку коньяка, которую я унаследовал, когда завладел всеми активами Чарльза Бакмана. Пришло время прикончить бутылку тостом, которым я поделился со своей невестой.

Пришло время начать отпускать прошлое.

•  •  •

Я наблюдал, как она нацелилась на меня,  

как неуверенный камикадзе. Она сжимала в руках большой желто-красноватый предмет. Я попытался подготовиться на тот случай, если она решит швырнуть в меня предмет с близкого расстояния, пытаясь предугадать траекторию, по которой он попадет в мое тело.

Вместо этого она протянула руку, чтобы я взял у нее предмет.

— Пирсик!  — гордо объявила она.

— Персик! поправил я её.

Она кивнула с уверенностью трехлетнего ребенка и повторила:

— Пирсик!

Покончив с этой рутиной, она повернулась и заковыляла обратно к ожидавшим ее корзинам, полным спелых сочных фруктов. Если история повторится, то через несколько коротких мгновений я получу еще один персик.

Я пощупал и мягко сжал персик в руке и понюхал его. Он созрел, готовый к употреблению. Я положил пушистый плод в ведро со льдом, которое использовалось для хранения нескольких бутылок пива с длинной горлышком, которыми я вознаградил себя за завершение сбора урожая.

Затем, используя перочинный нож, я начал разрезать фрукты пополам, затем на четвертинки и удалил персиковую косточку. Затем я разрезал его на более мелкие кусочки, чтобы мой ребенок мог насладиться вкусным угощением. Верная себе, Карен вернулась с еще одним персиком и протянула его мне: "Пирсик, папа!" — потребовала она.

Рядом со мной любовь всей моей жизни начала смеяться над нами. Я посмотрела на Стейси и улыбнулся ей, прежде чем снова обратить свое внимание на Карен.

— Персик!  — повторил я, чтобы поправить ее, протягивая ей маленький кусочек фрукта. Ее глаза заблестели, когда она попробовала фрукт, мякоть и сок были размазаны по ее лицу. Каким-то образом ей всегда удавалось оставлять несъеденную кожу, которая оседала на моей рубашке.

— Не корми ее слишком много, слишком близко время ужина,  — напомнила мне Стейси.

— Я не буду, Дорогая,  — сказал я, воспользовавшись возможностью сделать еще один глоток Нектара Богов, и холодная янтарная жидкость скользнула в мое горло.

— И больше никакого пива, или ты будешь совершенно бесполезен, когда я буду с тобой сегодня вечером.

— Хорошо, я понимаю твою точку зрения. Я протянул ей ломтик персика, и на ее лице появилась озорная улыбка.

— Я собираюсь позволить тебе есть мой персик всю ночь напролет,  — дразняще улыбнулась она.

— Просто помни. Я должен разгрузить эти корзины на Фермерском рынке рано утром.

— Трой, это значит, что сегодня нам нужно начать пораньше, чтобы ты был готов отправиться утром!

Хитрый взгляд на ее лице сказал мне, что у нее тоже были планы на меня на утро.

— Но, чтобы помочь тебе, позвони одному из тех детей, которых ты нанял в качестве помощников, и поручи им сделать эту работу для тебя завтра, я думаю, что что-то произойдет и потребует нашего безраздельного внимания.

Я улыбнулся в ответ, а затем оглянулся на площадь, которая состояла из нашей резиденции. Когда мы поженились, я был доволен тем, что остался в здании банка, но Стейси была непреклонна в том, что не собирается растить семью в здании банка.

Я позвонил своей старой подруге семьи, миссис Фуллер. Она достигла того возраста,  

когда ей было трудно ухаживать за своей фермой. Добавьте тот факт, что ее дочь настаивала на том, чтобы она переехала на запад, чтобы жить с ней. Конечный результат: я купил ферму Фуллера и пару других участков земли, которые позволили бы мне быть полностью занятым как джентльмен-фермер, но не перегруженным этой задачей.

Для всех моих коммерческих предприятий у меня были хорошие менеджеры, которые следили за моими активами, и я продолжал контролировать, чтобы убедиться, что двигатель работает эффективно. Это больше не занимало каждую секунду бодрствования в течение дня.

Вскоре я начал изучать севообороты, орошение и борьбу с вредителями. Стейси усердно занималась ремонтом нашей новой усадьбы, и вскоре она сообщила мне о необходимости переделать одну из комнат в детскую.

Карен вошла в нашу жизнь, и любые сомнения, которые у кого-либо из нас были по поводу нашего брака, были мгновенно сметены. По иронии судьбы, наше счастье было источником большого раздражения местных жителей, которые наблюдали за нашими испытаниями и невзгодами вблизи. Они не могли понять, почему я был готов жениться на девушке, которая отвергла меня. И они не могли понять, почему Стейси вышла за меня замуж после того, как я ее отверг.

Я мог бы написать целую энциклопедию, пытаясь заставить людей понять наши рассуждения и чувства, или я могу просто подвести итог, что я люблю ее, а она любит меня, и мы, наконец, поймали себя в нужное время.

Я хорошо сплю. Меня не преследуют призраки моих родителей. Почему они должны преследовать меня? Они хотели для меня только самого лучшего, и это наконец произошло. Меня не преследует призрак Чарльза Бакмана. Он больше не может причинить боль мне или Стейси, так что это не имеет никакого значения. То же самое с Дэвидом Портером и Джанет.

Единственный человек, который может причинить мне боль,  — это Стейси, и в глубине души я знаю, что это больше не повторится. Уроки, которые мы извлекли, были болезненными и стоили ужасных денег, и их дорого покупали и нежно лелеяли.

Внезапное прозрение, которое пришло ко мне, когда я увидел, как Карен принесла мне еще один персик, поразило меня своей простотой.

Карен забралась ко мне на колени и со всей Богом данной невинностью в глазах посмотрела в мои, протягивая мне фрукт.

— Успокойся, папа!

Я поцеловал ее: "ПИРСИК" — согласился Я.