Разговоры aka Пример разговора секс по телефону Часть 19

— Чувак, почему ты смотришь на мой член?

— Что?

— Ты пялишься на мой член. Ты гей?

— Нет, я просто удивился. Я думал, он будет больше.  — рассмеялся парень.

Эйден только что по-крупному взломал мужской код. Каждый парень знает, что когда ты идешь пописать, ты стоишь у писсуара и пялишься в стену. Ты не смотришь по сторонам. Вы не предлагаете пожать руку человеку, стоящему рядом с вами. И ты никогда не смотришь на его член! Никогда! Потом он говорит, что да...

— Эйден, пошел ты! У меня нет маленького члена. У тебя маленький член!

Он рассмеялся над моей печальной попыткой придумать какой-нибудь умный ответ на его замечание.

— Эй, не пойми меня неправильно. Я не говорил, что у тебя маленький член, я просто сказал, что удивлен, что у тебя нет большого.

Я понятия не имел, о чем он говорит. Я имею в виду, что я работал с ним, и мы были достаточно дружелюбны в офисе, но я действительно не думал, что мы были достаточно близки, чтобы обмениваться комментариями о снастях друг друга.

— Почему ты думаешь, что у меня больше, чем обычно?

Мы застегнули штаны и начали мыть руки.

— Хорошо,  — сказал он, его голос был полон доброжелательности и приветливости.  — Я познакомился с твоей женой на рождественской вечеринке и должен сказать, что по шкале от одного до десяти она 9.3, может быть, даже 9.5, когда она одета так, чтобы убить все наповал, как в тот вечер."

— Да пошел ты!  — остроумно ответил я.  — Ей десять, даже когда она просыпается с похмелья, да и в любое другое время дня.

9.3? Число не давало мне покоя. Я понимал, что парни всегда будут проверять Сару; она была такой красивой, но как он работал с числами, чтобы быть настолько точным? Давал ли он советы по различным аспектам женщин? Я задумался: может быть, оценка 20 для лица, 20 для груди, 15 для талии и бедер, по 10 для длины и формы ног... Сколько это оставило для таких вещей, как задница, ноги, руки, общее впечатление? А как насчет таких вещей, как личность, голос и важнейший интеллект?

Сара не была тупой блондинкой. Моя жена была красивой миниатюрной рыжеволосой женщиной с мозгами, которые, по моему мнению, произвели бы впечатление на профессора Икс и доктора Стрэнджа. Она была намного, намного умнее меня. Мне было трудно понять, равнялась ли общая сумма моих подсчетов сотне. Если он не был из ста и счет просто делился на десять, я был потерян. Я решил, что запишу это позже.

Больше всего меня раздражало то, что он достаточно долго рассматривал мою жену, чтобы дать ей доли баллов. Я не очень хорошо работаю с дробями, так как они довольно крепкие орешки, но я могу управлять компьютером, чтобы все перепроверить. Сколько нужно думать о ком-то, чтобы разбить его на дроби?

— Не пойми меня неправильно.  — Его голос прервал мои мысли.  — Я думаю,  

что Сара удивительно красива, вот почему я сделал предположение о размере твоего жеребца.

— А?

— Ну, посмотри в зеркало. По той же шкале привлекательности ты что... пятерка, может быть? С такими шрамами, я думаю, самое большее пять с половиной, в твой лучший день. Она, кажется, настолько не в твоей лиге, что я подумал, что у тебя должен быть огромный пенис, чтобы компенсировать это. Что-то, чтобы увеличить твой счет.

Я не знал, что у меня есть счет, и посмотрел в зеркало. Каштановые волосы, слегка коснувшиеся лба, но подстриженные довольно коротко, чтобы избавиться от проклятых кудрей, которые преследовали меня всю жизнь; голубые глаза-обычные; нос-определенно обычный; рот-тот же. Мой подбородок был довольно квадратным, с небольшой ямочкой, которую Сара любила лизать. У меня был тонкий шрам, который шел кривой линией от левой стороны рта, и еще один на лбу выше и между бровями, но их уже почти не было видно. Все остальное во мне-обычное.

Я действительно был пятеркой-обыкновенный средний Джо, который не выделялся бы в толпе больше двух человек.

— Так что же удерживает твою жену? Тебе, должно быть, снятся кошмары об этом.

— Что ты имеешь в виду?

Я не мог уловить суть того, что он говорил. Мой мозг казался еще более затуманенным, чем обычно.

Он повернулся, удобно прислонился задом к раковине и скрестил руки на груди.

— Уилл, ты должен знать, что люди склонны держаться за людей своего уровня.

Должно быть, на моем лице отразилось подозрение. Я все еще не был уверен, пытался ли он подкопаться ко мне. Я ни в коем случае не был умным, но и не совсем глупым. Не зря же ты нарушаешь мужской кодекс. Люди будут смеяться и показывать на тебя пальцем, если ты это сделаешь.

— Ладно, давай я попробую объяснить это по-другому. Ты видел, как некоторые животные выбирают себе пару. У них есть брачный ритуал, где один покажет другому свои лучшие качества-перья, мускулы, красоту, способности, что угодно.

— Конечно, я видел это по телевизору.

— Ну, это просто то, что заложено во всех них. Это генетическое. Это способ для любого вида продолжать становиться сильнее, лучше, способным лучше выжить. Для этого выбирается пара... что-то определенное, что будет перенесено в их детей, чтобы дать им преимущество.

— Теория эволюции?

Он, казалось, был удивлен, что я о ней слышал. Ну и хрен с ним! Может, я и не очень сообразительный, но читать умею хорошо — ну, вроде того. И память у меня просто отличная. Я видел пару передач об этом, и все это имело смысл. Но больше всего меня удивило то, что это была теория. Большинство людей, казалось, признавали, что это был факт. Было бы здорово думать, что есть кто-то, кто живет в небе, кто заботится о нас всех, как хороший отец, и все спланировал в наших интересах, но я не мог избавиться от тайного подозрения, что это было принятие желаемого за действительное. Грустно,  

правда. Это было бы здорово. Гораздо лучше, чем мой настоящий папа, который все время колотил нас, когда мы были маленькими. Он умер, и мне пришлось притвориться, что мне грустно, как и всем остальным, хотя у меня было смутное подозрение, что на самом деле не многие из них были такими грустными.

— Вот именно,  — продолжал он.  — Я хочу сказать, что ваша жена-женщина...

— Десятка" — настаивал я.

— ... Десятка, хорошо. А раз ты пятерка, значит, что-то пошло не так. Ты должен быть с пятеркой, а она-с десяткой. Это просто природа. Поэтому я подумал, что у тебя есть что-то в качестве компенсации-например, большой член. Это все, что я имел в виду. Я просто удивился. Не обижайся.

— Ты думаешь, она должна быть с десяткой? Не я?

— Я этого не говорю. Я просто говорю, что для нее было бы более естественно хотеть этого. Подумай об этом. Когда я впервые узнал, что она доктор Сара Пламмер, я решил, что она занимается медициной. Потом я узнал, что у нее докторская степень и она преподает в университете.

— Доктор Философии по финансовому Менеджменту (прим. Переводчика- не представляю, что такое философия по финансовому менеджменту, ибо технарь, но пусть будет) ,  — гордо объявил я. Не думаю, что в Саре было что-то такое, чем я не мог бы гордиться. Я знаю, что не так умен и, очевидно, не так привлекателен, как она, но нет ничего, чего бы я не сделал для нее. Я бы кричал с крыш, как я горжусь тем, какая она замечательная, если бы мне позволили. Однако я больше не занимаюсь подобными вещами. В прошлый раз это вызвало слишком много проблем.

— Уилл, что ты делаешь здесь, в компании?

Я нахмурился.  — Ты же знаешь, чем я занимаюсь. Я аналитик розничной торговли, и это то, чем я занимаюсь. Почему ты спрашиваешь?

— Никаких особых причин,  — улыбнулся он. Это была не очень дружелюбная улыбка, но я не очень хорошо разбираюсь в выражениях. Врачи говорят, что это не аутизм, а что-то из того времени, когда папа сбил меня с ног. По их мнению, мне не о чем беспокоиться, поэтому я и не беспокоюсь. Однако я знаю, что там что-то не то.

— Итак, ты вводишь цифры продаж, а затем запускаешь над ними серию программ, чтобы получить анализ, который ищет руководство. Это правда?

— Наверное. Мне нравится эта работа,  — меня мучило беспокойство, что если я дам неправильный ответ, то могу потерять эту должность. Я не хотел терять работу.

— Ты не писал программ, ты просто набирал цифры и запускал программу анализа.

— Я их не писал. Я ничего не знаю о кодировании,  — признался я. Мой брат Люк-тот, кто хорош в этом, и он написал программы, которые я использую каждый день. Именно он рассказал мне о работе в компании, и я думаю, что он замолвил за меня словечко перед руководством. Он сказал мне, что сказал 

не так уж много: что это просто следствие его контракта с ними, что бы это ни значило. Однажды я посмотрел в сети "следствие", но, черт возьми, это было все равно что пытаться читать речь адвоката.

— Итак...  — Он вытянул это слово, словно ожидая, что я приду к какому-то выводу.

— Ну и что?

— Значит, ты просто нажимаешь несколько кнопок время от времени.

Я думал об этом.  — Полагаю, что да.  — Но тогда ты просто говоришь. Ты не делаешь ничего из того, что продаешь, ты просто разговариваешь с людьми, пока они не сдаются и не покупают что-то у тебя.

Он удивился моим словам, а потом обиделся.  — Я пожал плечами.

— Я не думаю, что у тебя есть четкое понимание розничного планирования, маркетинговых кампаний и тактики продаж.

— Нет,  — признался я.  — Но я знаю, что продолжаю получать бонусы за свою работу. Значит, кому-то действительно нравится, что я продолжаю нажимать на эти кнопки.

Он откашлялся и немного прошелся по туалету.

— Пожалуйста, не пойми меня неправильно,  — сказал он через несколько мгновений. Теперь он поглаживал подбородок, скрестив другую руку на груди. Я видел, как он проделывал то же самое с клиентами. Он выглядел хорошо, когда делал это — он выглядел очень умно.

— Я просто хотел указать на некоторые вещи, о которых думал,  — закончил он.  — Просто пытаюсь тебе помочь.

— Я не обижаюсь,  — сказал я.  — Я делаю свою работу. Вот и все.

Он ухватился за это.  — А, вот это как раз и касается меня. Ты выполняешь свою работу и получаешь бонусы за "продуктивность", но никогда не получаешь повышения. В то время как твоя жена чрезвычайно успешна и получила несколько наград за книги, которые она опубликовала. Ты понимаешь, почему я озадачен?

— Эй, она заслужила эти награды,  — горячо сказал я.  — Она должна получить больше. Сара-лучшая учительница, которая у меня когда-либо была.

Ладно, это было не совсем так. Она не была учительницей ни в одном классе, который я посещал. На самом деле я встретил ее в университетской библиотеке, когда она спросила, не возражаю ли я взять книгу с верхней полки книжного шкафа. Я высокий, рост шесть футов три дюйма, а она чуть выше пяти футов, так что я был очень рад сделать это для нее. (Неправильное)поведение рынков Мандельброта и Хадсона, по крайней мере, я думаю, что это так называлось. Толстая желтая книга, которая удивила меня своей тяжестью. Я споткнулся и чуть не выронил ее, но она схватила меня за руку, чтобы поддержать. Что-то в имени автора привлекло мое внимание.

— Мандельброт? Я думал, он математик.  — Я слышал, как Люк и его приятель-программист Пол довольно часто упоминали это имя, когда писали программы, которые моя компания купила до того, как я начал там работать. Я понятия не имел, о чем они говорят и чем он занимается, только то, что он математик.

— О, вы знаете Мандельброта? Из его работ по фракталам? Вы математик?  — Ее голос 

был похож на голос диктора новостей Би-би-си, чей язык был обмакнут в мед, шоколад и вино, а затем послан специально, чтобы увлечь меня. В нем был намек на ирландский акцент, который мог объяснить рыжие волосы и зеленые глаза, такие огромные за этими очками. Я предпочитал их и всегда ворчал, когда она надевала контактные линзы на торжественные мероприятия.

Какое-то мгновение я просто смотрел на нее, а потом меня поразила мысль о том, что я математик, и это было так нелепо, что я начал смеяться.

— Что?  — спросила она, и на ее идеальных полных губах появилась улыбка.

Я попытался объяснить, но не смог выдавить из себя ни слова, и в конце концов она беспомощно рассмеялась, просто потому, что я смеялся.

— Мне очень жаль,  — наконец выдавила я.  — Нет. Я не математик. Я финансовый аналитик. Это название должности.

— О, правда,  — сказала она, ее глаза слегка расширились от интереса.  — Ну, это не так уж далеко от того, чтобы быть математиком.

Это снова вывело меня из себя, что, в свою очередь, вывело ее из себя, и мы закончили тем, что опирались друг на друга, когда другие люди в библиотеке сердито шикнули на нас. Старшая библиотекарша даже подошла, чтобы отчитать нас, пока, я думаю, она не поняла, кто это.

— Сара, я не знала, что это ты,  — сказала пожилая женщина. Она была милой и не возражала, чтобы я пользовался библиотекой. Мы хорошо ладили. Мистер Пламмер, вы беспокоите профессора Лоури!

— Нет, что Вы. Мы просто пошутили.  — Рыженькая хихикнула, и этот звук, казалось, несколько испугал библиотекаршу.  — Только я не совсем понимаю, в чем тут шутка.

Она снова начала смеяться над тем, как нелепо это было, и теперь настала моя очередь быть втянутой в это. Мы снова оперлись друг на друга, ища поддержки.

Библиотекарша закатила глаза.

— Мистер Пламмер, вы знаете, где находится секция аниме. Что Вы здесь ищете?

— Я искал книги о кинокритиках. Я пытался найти хороший фильм, чтобы посмотреть.

Сара разразилась беспомощным смехом, и только позже я понял, что она решила, будто я подшучиваю над библиотекарем.

Я слышал, что смех заставляет людей чувствовать себя хорошо. По-видимому, это связано с химическими веществами, но для меня просто имеет смысл, что если вы смеетесь, вы обычно счастливы. В этом маленьком пузыре смеха я пригласил Сару выпить со мной кофе, чтобы поблагодарить ее за то, что она поддержала меня, когда я чуть не поскользнулся, когда брал ее книгу. Она подумала, что мысль о том, что ей, такой миниатюрной, удастся удержать большого старого меня в вертикальном положении, была забавной, и мы снова отправились в путь, на этот раз пытаясь подавить хихиканье-что только ухудшило ситуацию. Наконец нам удалось взять себя в руки, и она приняла мое предложение, взяв меня под руку, когда мы вышли из библиотеки.

Мы поговорили. Мы проговорили пару часов за несколькими чашками кофе. Наконец я пригласил ее на ужин. Возможно, если бы 

я объяснил ей, что все еще живу со своей семьей, она бы мне отказала. Как только она села в мою машину, и я позвонил маме, чтобы сказать ей, что привез гостя, было, вероятно, немного поздно вежливо отступать. Несколько раз я ловил на себе ее внимательный взгляд, но по дороге домой мы в основном смеялись-шутки, истории, текущие дела; все они казались смешнее, когда я был с ней, и у нее, казалось, была та же реакция.

Ужин в тот вечер был великолепен. Несмотря на взгляды полного недоверия, которые я получил, когда появился с этой потрясающей, умной, забавной и полностью очаровательной красавицей на моей руке, семья была в отличной форме. Мама, Люк и моя сестра Эми полностью очаровали Сару. В свою очередь, к концу ужина она накрутила их на мизинец, после чего Эми увела Сару на кухню, чтобы поговорить с девочками. Это продолжалось довольно долго, но Люк отвлек меня, показывая мне некоторые из своих новых игр, так что у меня действительно не было времени беспокоиться об этом. Я подумал, что Эми, вероятно, настучала на меня из-за глупостей, которые я делал в детстве. Эй, это то, что обычно делают сестры, которые любят тебя.

Когда Сара вернулась к нам, она села рядом со мной, пристально посмотрела на меня, а затем провела пальцем по шраму на моей щеке. Я думаю, что это застало всех врасплох, когда она наклонилась и долго целовала шрам. Это, конечно, удивило меня. Мне было столько же лет, сколько и Саре, но в то время меня целовало не так уж много красивых девушек, это уж точно. Ну, на самом деле даже не один-даже просто в щеку.

— Значит ли это, что ты пойдешь со мной в кино?  — спросил я. Она посмотрела на мою семью, а затем кивнула.

— Да, с удовольствием. Дайте мне знать...

— Отлично. Тогда пошли,  — сказал я, вскакивая на ноги и притягивая ее к себе.  — Все в порядке, тебе понравится.

Широко раскрыв глаза, Сара посмотрела на Эми, которая слегка пожала плечами и кивнула.

— Если ничего другого не остается, будьте добры,  — пробормотала Эми.

Я не понял, что она имела в виду, слишком занятый ожиданием "Завтрака у Тиффани". Я слышал, что это был действительно хороший фильм.

Мы добрались туда как раз вовремя, чтобы я успел купить ей дорогую коробку шоколадных конфет и безалкогольный напиток. У меня был попкорн для нас. Когда мы заняли свои места, она взяла меня за руку и не отпускала.

— Вы удивительный человек, Уилл Пламмер. Вы мне нравитесь.

— Я очень рад. Ты мне тоже нравишься. Подумай, как было бы ужасно, если бы мы сидели здесь и держались за руки, если бы не любили друг друга.

Она улыбнулась мне, и я влюбился.

Мой желудок, казалось, внезапно вздулся и перевернулся. Не романтично звучит, но это правда. Я никогда раньше не был по-настоящему влюблен, просто за эти годы влюбился в нескольких девушек.  

Это было по-другому. Так по-другому.

После кино я отвез ее домой, и она пригласила меня выпить.

— Отлично!  — радостно сказал я.  — Я действительно хочу пить после всего этого попкорна.

Она снова посмотрела на меня тем же взглядом, когда ее голова слегка склонилась набок, а затем она улыбнулась, и я почувствовал, как мой желудок снова сжался.

Этот напиток (содовая) прошел очень хорошо. Сара включила музыку, и мы потанцевали. К счастью, Эми хорошо меня научила, потому что они с мамой были единственными женщинами, с которыми я танцевал до этого момента. После пары песен, где мы медленно танцевали на толстом ковре, который был хорош в наших босых ногах, Сара притянула мою голову вниз и поцеловала меня. Я поцеловал ее в ответ, пытаясь учиться на лету, копируя все, что она делала, и это превратилось в настоящий поцелуй, который должен был стать едва ли не лучшим событием в моей жизни в этом году. После искреннего заявления Сары, что она никогда не делала этого на первом свидании, это в конечном итоге превратилось в спешку в спальне, в то время как я был взволнован ее словами, что мы были на свидании. Настоящее свидание — подумать только! Я нес ее на руках, как ребенка, а она целовала меня в шею и покусывала за ухо.

То, что последовало за этим, было едва ли не лучшим событием в моей жизни. Вскоре я уже не была девственником. Помимо эого, что я обнаружил, что удовольствие, которое она мне доставляла, было почти сверхъестественным в том, как удивительно хорошо это было, я также обнаружил, что этот новый статус не девственника позволял мне покусывать и целовать ее тело везде, где я хотел. Я воспользовался этим в полной мере, узнавая новые вещи о женщинах и удовольствиях на каждом шагу. Она смеялась и улыбалась, бормотала и вздыхала, время от времени издавая короткие протяжные крики, которые поначалу пугали меня. Потом я обнаружил, что лежу на спине и довольно часто издаю одни и те же звуки, так что прекрасно понимал, что она чувствует. Эти звуки эхом отдавались от нас обоих, когда я был позади, под ней или сверху. Сара была такой хорошенькой, и мое сердце было так переполнено, что почти переполнилось, поэтому мне потребовалось много-много времени, чтобы убедиться, что я поцеловал каждый дюйм ее тела столько раз, сколько она мне позволила. Я знал, что влюблен, но я также знал, что это, вероятно, было раз в жизни. Я не собирался терять ни минуты.

Однако утром, держась за меня, как за самую красивую маленькую лимонку, которую когда-либо видел мир, она сказала, что тоже любит меня, после того как я рассказал ей, что она заставляет меня чувствовать. Это сделало меня по-настоящему счастливым-и это действительно было самое лучшее событие в моей жизни.

Когда позже я сказал ей, что никогда не сдавал экзамены и в основном справлялся со старшей школой только на 

идеальной посещаемости, она сразу же записала меня на курсы и начала заниматься со мной. Она была великим учителем, и даже больше. В течение года я сдал два выпускных экзамена. Что еще важнее, мы были женаты и жили счастливо в доме, который купили. Сара заработала на своих книгах изрядную сумму, так как новые студенты по всему миру покупали их каждый год регулярно, как часы. Я продолжал делать свои бонусы, и между нами мы нашли прекрасный коттедж в городской сельской местности, с большим пространством для дальнейшего расширения.

Я никогда не был счастливее — моя жизнь стала мечтой, ставшей явью, и это была действительно приятная перемена.

Так было до тех пор, пока Эйден не представил мне эту новую идею о числах.

— Что тебя озадачивает?  — спросил я его.

— Твоя жена десятка и физически, и морально. Она интеллектуалка, как и я... ну, а ты-нет.

— А тебе-то какое дело?

— Ничего,  — сказал он со смехом.  — Я друг, просто пытаюсь присмотреть за тобой. Видишь ли, на каком-то этапе твоя жена поймет, что она находится на гораздо более высоком уровне, чем ты, и, по всей вероятности, ей будет неприятно осознавать, что у нее есть кто-то, кто это делает... говоря прямо, и, пожалуйста, не обижайся, меньше, чем она заслуживает. Ты не думаешь, что она должна получить то, что заслуживает? Я имею в виду, что ты любишь ее. Так разве ты не хочешь, чтобы она получила по заслугам?

Я задумался. Я действительно любил Сару-целиком и полностью. Я хотел, чтобы у нее было все, что она когда-либо хотела, не говоря уже о том, что она заслуживала.

— Так что ты хочешь сказать?

— Ты все еще не понимаешь?  — спросил он с выражением удивления на лице.

— Похоже, что сообщения о терминальной пустоте не были ошибочными.

Я нахмурился. Я не совсем понимал, что это такое, но звучало это не очень хорошо. Эти два экзамена не включали английский, хотя слово "дислексия" я могла произнести слишком хорошо.

— Мой друг, самый лучший подарок, который ты можешь сделать своей жене,  — это десятка, которая бы соответствовала ее уровню. Он наблюдал за мной довольно пристально, настороженно. По крайней мере, я думал, что это была осторожность. Интересно, подумал он, не обидится ли я и не ударю ли его по лицу? Может быть, поэтому он был осторожен. С другой стороны, в его словах был какой-то смысл.

— Так как же мне стать десяткой?  — спросил я.

Он рассмеялся с некоторым облегчением, потом вздохнул и положил руку мне на плечо.

— К сожалению, я не думаю, что это когда-нибудь станет возможным. Видишь ли, десятки рождаются, ими не становятся. Это связано к генетикой и эволюцией. У нее были бы невероятные дети с еще десяткой, но с пятёркой... вы бы снизили их до 7, 5 в лучшем случае. Ты понимаете математику?

Прошло несколько мгновений, прежде чем я понял, что он прав. Половина пятнадцати-семь с небольшим. Математика тоже 

не входила в число моих выпускных экзаменов.

— Интеллектуально и физически ты в значительной степени лишаешь ее будущих поколений, которых она заслуживает. Вот почему я подумал, может быть, тебе повезло с большим пенисом, как мне. К сожалению, похоже, что и в этом отношении ты довольно посредственен. Мне очень жаль.

— Так как же она получит то, что заслуживает?  — Я боролся с этой концепцией, но если это было то, что я подозревал, это заставляло меня чувствовать себя довольно плохо внутри. Похоже, он называл себя не большим пенисом, как я сначала подумал, а тем, что он у него был. Я не видел в этом особой разницы-Саре, похоже, нравился мой.

— Она неизбежно искала бы кого-нибудь. Она любит тебя, но вся природа, каждый ген в ее теле, будет давить на нее, чтобы получить самое лучшее, что она может, чтобы передать превосходный генетический материал своему потомству. Она найдет себе десятку.

— И что?

Он казался таким печальным.

— И она, вероятно, в конце концов родит ребенка от этого человека.

— Пока она будет замужем за мной? Думаешь, она мне изменит? Не будь такой гадом!

Он сжал мое плечо с таким сочувствием.

— Боюсь, такова жизнь. Она, конечно, возненавидит измену, так как это, вероятно, разрушит ваш брак. Она слишком хороший человек, чтобы принять измену тебе и принуждение тебя тайно воспитывать ребенка другого мужчины в качестве своего сына, поэтому она в конечном итоге расскажет тебе об этом. Я знаю, что у тебя было бы слишком много гордости, чтобы принять это, и вы оба в конечном итоге разойдетесь-ее плач и горе от того, что она стала причиной этого, и ты... одинокий и сломленный, такой одинокий. Такой одинокий! Совершенно один.

— Сара никогда бы мне не изменила!  — заявил я, пытаясь бороться с этим ужасным предсказанием неизбежной судьбы.

— Ты продолжаешь верить в это, Уилл! Будь сильным! Сражайтесь до конца-до неизменного конца!

Теперь в моих глазах стояли слезы. Я не хотел терять Сару! Я не мог этого допустить.

— Так что же я могу сделать?

Мой голос немного дрожал, и мне пришлось бороться, чтобы сохранить его спокойным.  — Неужели я ничего не могу сделать?

Он печально покачал головой, а затем замолчал, подняв палец в воздух.

— Подожди... Ну конечно! Вот оно!

— В чем дело,  — пробормотал я.

— Все очень просто. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше. Если она не изменит, то брак не распадется, потому что она не будет чувствовать себя виноватой. Ты должен дать ей на это разрешение. Нет! А еще лучше-найди ей десятку и помоги выполнить ее эволюционное предназначение!

— А?

— Ты уговариваешь свою жену... пойти на свидание, скажем так. С десяткой. Когда она вернется, она будет счастлива и довольна, и ваш брак сохранится. О, я так рад, что мы нашли правильное решение этой проблемы. Тебе повезло, что ты пришел ко мне по этому поводу.

— Я пришел не к тебе. Ты просто смотрела 

на мой член.

— Тебе тоже повезло,  — громко сказал он.  — О, слава Богу, вы пришли к правильному решению-если только вы не видите другого способа избежать этого разрыва, этого полного разрушения всего и всех, кого вы любите, чтобы встретить смерть в одиночестве. Совсем одним!

Мне хотелось, чтобы он перестал так говорить. Большую часть своей жизни я был один, без семьи. Быть с кем-то, с Сарой, было бесконечно лучше. Я покачал головой, подумал еще немного и кивнул.

На этот раз он обнял меня за плечи и крепко сжал. Меня это не очень утешило.

— Теперь все, что нам нужно сделать, это найти нужного человека,  — сказал он.

— Десятку?

— Конечно.

— Я не знаю ни одной десятки, кроме моей жены.

— Ну, у тебя есть я,  — с энтузиазмом произнес он.  — Я могу помочь тебе поискать, или... ну, мне стыдно говорить об этом, но люди продолжают говорить мне, что я десятка. Конечно, я слишком скромен, чтобы принять такое одобрение, но должен признать, что они, вероятно, правы.

— Ты?  — Я думаю, что тон моего голоса, вероятно, показал мое недоверие.

— Так мне говорят,  — спокойно ответил он, хотя его глаза сузились от моего ответа, так что он, вероятно, был немного расстроен.

— Я никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил,  — заметил я, стараясь не расстраивать кого-то, кто, казалось, присматривал за мной.  — Хотя на работе я предпочитаю сидеть за компьютером и не слишком много болтаю с другими.

— Наверное, они не хотели тебя расстраивать,  — резко сказал он.  — Я имею в виду сравнение.

Я кивнул. Наверное, он был прав.

— Ты уверен, что ты десятка?  — спросил я.

— Посмотри на меня,  — приказал он.  — Посмотри хорошенько. Я большой и сильный-я играл в регби за университет, ты знаешь. Мне говорили, что я очень хорошо выгляжу, хотя сам я, конечно, этого не сказал бы. У меня блестящие мозги и два оксфордских диплома, хотя я, конечно, никогда никому о них не рассказываю; скромность мешает, потому что это слишком похоже на хвастовство, а я очень скромный человек. Я очень, очень здоров-всегда был здоров. Так что я набит самыми лучшими генами, какие только можно заполучить.

Мне стало плохо. Это то, что Сара заслужила? Это то, что ей нужно? Это было совершенно неправильно, но Эйден должен был знать, о чем он говорит. В конце концов, он же говорил, что у него есть ученые степени, настоящие университетские! У меня только что был аттестат о среднем образовании по двум предметам. Я гордился ими, но знал, что это не делает меня умным.

Я любил ее. Я не хотел, чтобы она занималась сексом с кем-то еще. Я хотел сохранить ее только для себя, но если я любил ее, разве это не означало, что я должен дать ей самое лучшее, что я мог сделать? И если я не могу сделать это сам, не должен ли я попытаться найти кого-то, кто сможет? Но я действительно не хотела!

Я 

почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, когда пытался решить эту проблему. Я понимал это, и я понимал ответ, но я отчаянно хотел найти что-то еще, что-нибудь другое, что угодно, кроме этого.

Думаю, он заметил, как я себя чувствую.

— Это так печально, что это путь вперед для тебя, твоей жены и вашего брака, но нам повезло, что мы придерживаемся одного мнения на этот счет. Конечно, я рад помочь всем, чем могу. Говорят, благотворительность начинается дома, и я буду рад сделать все, что смогу. Конечно, я буду очень осторожен.

— Осторожен?  — Его слова путались у меня в голове, и ко мне возвращалась прежняя боль-головная боль, которую я иногда испытывал, когда мне нужно было придумать ответ, которого я просто не мог видеть. Это часто случалось до того, как я встретил Сару, но, просто оказавшись рядом со мной, она заставила это исчезнуть. Казалось, она так ясно давала ответ каждый раз, когда я становилась глупее, чем обычно. Она сказала, что все дело в давлении. Я пошутил, что это давление на мой мозг сделало меня таким, какой я есть. Ей это не показалось смешным.

— Естественно, я буду осторожен, если ты этого хочешь. Я бы никогда и никому об этом не сказал, особенно ребятам у кулера. Особенно они. Ты же не хочешь, чтобы все в офисе знали о твоих делах, не так ли?

Его улыбка, казалось, снова погасла, как будто она не совсем означала то, что должна была означать, но я просто не могла ее прочитать.

— Нет, не знаю. Это мое личное дело.

— Вот именно! Так что не беспокойся об этом. А теперь, как ты думаешь, каков будет наилучший путь вперед"

— Думаю, лучше всего будет вернуться к своему столу, чтобы не отстать от работы.

— Это было бы правильно, но не мудро,  — сказал Эйден.

— Нет?

— Нет. Что ты должен сделать, так это позвонить своей жене и рассказать ей о своей идее. Тебе, вероятно, придется убедить ее принять твой подарок, так что тебе, вероятно, придется немного надавить.

— Я не люблю давления. Почему бы тебе не рассказать ей об этой идее?

— Если я объясню, она, вероятно, сразу же увидит преимущества... э-э..... свидание с десяткой. Я в этом абсолютно уверен. Но она не поймет, что это великий дар, который ты ей даешь-дар от самого сердца.

— Ты можешь ей даже не понравиться.

— О, я думаю, она так и сделает. Мы потанцевали пару раз на вечеринке и стали закадычными друзьями. Десятки обычно хорошо ладят друг с другом — это природа, как я уже сказал. Поэтому, если ты расскажешь ей о подарке, а потом скажешь, что, по-твоему, ты нашел подходящего человека и что мы с ней должны встретиться, твой подарок будет завернут и готов отправиться за ней.

Он хлопнул меня по спине.

— Ты великий человек, Уилл. Ты также обладаешь великим умом, о чем свидетельствует эта идея. Не многие люди 

это видят, но я могу, и я могу распознать истинно любящего мужа и замечательного друга для нее, каким ты являешься — даже будучи пятеркой. Так как же, по-твоему, лучше всего подойти к этому вопросу? Я имею в виду, что ты знаешь ее лучше, чем большинство, поэтому ты должен знать, как убедить ее.

Я сказал ему, что подумаю.

Час спустя я подошел к его столу с мобильником в руке.

— Сара попросила меня показать тебе это послание.

Он взял его и начал читать, пока я смотрел в окно, чувствуя себя совершенно онемевшим, если не считать того места, где я вырвал сердце из груди. Боль была невероятной.

Я знал, о чем говорилось в послании. Это означало несчастье и отчаяние.

— Ух ты,  — тихо сказал Эйден, словно разговаривая сам с собой. Его глаза были очень широко раскрыты, так что я думаю, он был удивлен.  — Так быстро? Я знал, что она была впечатлена, но мы, должно быть, действительно сошлись на вечеринке.

Он повернулся ко мне и показал на экран телефона.  — Ты это читал?

Я кивнул.

— Она хочет, чтобы мы встретились сегодня вечером.  — "Хилтон", номер 202, сегодня в 18:30. Он заказан. Заплатите за номер и будьте готовы к веселью и играм. У моей невестки никогда не было десятки, и она хочет присоединиться к нам. Ни один настоящий мужчина не откажется от этого, поэтому я ожидаю, что вы будете готовы. Это единственный раз, и мы никогда больше не будем говорить об этом."

Я снова кивнул. Ее желание быть там, казалось, делало все еще хуже. В этом не было никакого смысла, но мне казалось, что из — за этого я стал меньше.

— Это Эми, моя младшая сестра. Она не замужем.

Ладно. Вау. Втроем. Должно быть, Рождество. Какой-то подарок! Эйден, очевидно, был хорошим мальчиком.

— Это мой подарок Саре, а не тебе!"- резко сказал я.

— Конечно, конечно,  — мягко ответил он.  — Именно это я и имел в виду. Уилл, ты действительно... уникальный человек. Я имею в виду это во всех смыслах.

Эта его улыбка не давала мне покоя. Чем больше я его видел, тем больше мне казалось, что это похоже на насмешку.

— Ну, как насчет этого?  — Он покачал головой, рассмеялся и убрал со стола.  — Я собираюсь взлететь и приготовиться. Я должен быть отдохнувшим и готовым быть достойным твоего подарка ей. Увидимся, приятель.

Он ушел, и мне пришлось бежать за ним, чтобы вернуть телефон.

— Конечно,  — сказал он, протягивая мне телефон.  — А теперь беги и проведи... отличный вечер, а я позабочусь о том, чтобы у меня все было хорошо... с твоими дамами. Ты такой замечательный. Действительно здорово. На самом деле мы отличная команда, ты это знаешь? Ты-удивительные часы с кукушкой, заставляющие все тикать, а я-замечательный продавец. Я думаю, что могу начать продавать уголь в Кузбасс. Это может быть выгодно для компании. Я предложу это на следующем собрании по продажам.

Он ушел, усмехнувшись. Я вернулся к своему столу 

и впервые не мог сосредоточиться на работе, уставившись на пустой экран и видя свое отражение в темноте.

Разговор с Сарой был не из приятных. Большую часть разговора вел я, а она лишь время от времени задавала вопросы. Она, кажется, не помнила Эйдена с вечеринки, и мне пришлось описать его для нее. Потом она заинтересовалась еще больше. Она действительно казалась немного эмоциональной, когда я описал эту вещь об уровнях и о том, что она была десяткой, а я-пятеркой, и наши дети будут просто семью плюсами, поэтому ей нужно было еще десять, чтобы иметь потомство 20-го уровня для ее генов.

Мне кажется, я немного запутался, но я все понял, желая и молясь, чтобы она сказала, что этого никогда не случится. Но она этого не сделала. Она спросила, хочу ли я этого, и когда я сказал, что хочу, я изо всех сил старался, чтобы мой голос не дрожал. Она заслуживала самого лучшего. Вот о чем я должна была думать, а не о том, как это больно.

Когда я вернулся домой, зевая всю дорогу в поезде, как я всегда делал, когда был расстроен, дом был пуст и больше не чувствовал себя домом. Я чувствовал себя очень усталым и не хотел ничего есть, поэтому я сел на диван, чтобы подождать, но вместо этого быстро заснул.

Когда я проснулся, рядом со мной сидела Сара.

Она положила руку мне на плечо, и я отпрянула, прежде чем поняла, что делаю.

Я сел и посмотрел на нее, видя печаль в ее глазах, но также отметив маленькое черное платье, которое она носила. Под духами, которыми она пользовалась, я чувствовал легкий запах пота. Похоже, она много работала. От этого мне стало еще хуже, чем раньше.

Она снова попыталась положить руку мне на плечо, и я изо всех сил старалась не вздрогнуть, стараясь не показать ей, как сильно я ненавидел дарить ей этот подарок. Я опустил подбородок на грудь, чтобы она не видела моего лица.

Сара вздохнула, взяла пульт от телевизора и нажала кнопку. Загорелся телевизор.

Я догадался, что она не хочет говорить об этом, и мы просто собирались посмотреть телевизор. Я был рад. Я даже не хотел думать о том, что она сделала...

•  •  •

И так, мужу подробно объяснили, что он должен дать своей жене самое лучшее. И если он сам с этим справиться не сможет, то добрый друг всегда поможет. К счастью, жена сразу поняла преимущества встреч с Альфой и поспешила в тот же день на встречу в отель. Тем же вечером она вернулась домой...

•  •  •

Когда я проснулся, рядом со мной сидела Сара.

Она положила руку мне на плечо, и я отпрянула, прежде чем поняла, что делаю.

Я сел и посмотрел на нее, видя печаль в ее глазах, но также отметив маленькое черное платье, которое она носила. Под духами, которыми она пользовалась, я чувствовал легкий запах пота. Похоже, она много работала. От этого мне 

стало еще хуже, чем раньше.

Она снова попыталась положить руку мне на плечо, и я изо всех сил старалась не вздрогнуть, стараясь не показать ей, как сильно я ненавидел дарить ей этот подарок. Я опустил подбородок на грудь, чтобы она не видела моего лица.

Сара вздохнула, взяла пульт от телевизора и нажала кнопку. Загорелся телевизор.

Я догадался, что она не хочет говорить об этом, и мы просто собирались посмотреть телевизор. Я был рад. Я даже не хотел думать о том, что она сделала...

Она постучала по телефону, и там-на экране телевизора в полном цвете-был Эйден, сидящий на краю кровати-большой двуспальной кровати-и курящий сигарету.

— Очень странно это записывать,  — сказал он.  — Мне нравится. На память о важном событии.

— Подарок моего мужа,  — сказала Сара.

— Он хихикнул. Я возненавидел его еще больше и почувствовал, как в животе поднимается волна дурных эмоций. Мне было все равно, что он пытается мне помочь. Я ненавидел его.

— Значит, вы не возражаете, если мы его запишем?  — спросила она.

— Врубай,  — сказал он с широкой улыбкой.  — Я позабочусь о том, чтобы мое выступление было хорошим для протокола.

— Тебе нравится, что мы записываем? Это был голос моей сестры.

— Конечно, почему бы и нет?

— Сара, пожалуйста,  — сказал я, и мой наполненный дурью желудок разогрелся, чтобы предложить настоящую боль.  — Я не хочу на это смотреть.

— Ты должен,  — ответила она.  — Это был твой подарок, помнишь?

— Да,  — ответил я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Я не хотел портить ей настроение. Это был дар, мой дар. Если я покажу, как сильно я его ненавижу, это будет все равно, что забрать свой подарок. Это было бы подло. Я не хотел быть с ней злым. Я любил ее.

Из телевизора снова донесся голос Сары:  — Значит, ты считаешь, что достаточно мужествен для нас двоих?

— Ха,  — рассмеялся Эйден.  — Вы двое будете как замазка в моих руках. Маленькие девочки для разнообразия столкнулись с настоящим мужчиной.

— Ты чувствуешь себя довольно уверенно,  — проворковала Эми, которая вплыла в кадр, чтобы сесть рядом с ним и погладить его руку.

— Это будет не первый мой секс втроем, так что не волнуйся.

Появилась Сара, такая красивая в этом платье, и села по другую сторону от него.

— Я не уверена,  — сказала она.  — Две женщины вроде нас? Я не уверена, что ты сможешь справиться с тем, что мы сделаем.

Эми хихикнула и подняла брови, глядя на мужчину на кровати.

Эйден, казалось, воспринял это как вызов.  — Давай же, мои сладкие щечки! Я могу взять все, что у тебя есть!

Пока Эми гладила его бедро, он поцеловал Сару, его губы прижались к ее губам, и я почувствовал, что меня сейчас вырвет.

— Сара!  — В моем голосе слышалась жалобная мольба.  — Пожалуйста, не заставляй меня...

— Ты должен, любовь моя,  — прошептала она, крепче сжимая мою руку.

На экране Эми схватила его за подбородок и оттащила от Сары. Она пристально посмотрела ему в глаза.

— Нет. Я 

действительно не думаю, что у тебя есть то, что нужно, маленький человек!

На мгновение мне показалось, что она может спасти меня от этого кошмара, но потом она тоже поцеловала его. Это было лучше, чем смотреть, как он целует мою жену, но не намного. Я попытался напомнить себе, что все дело в числах, в десятках.

Когда Эми отстранилась, Эйден радостно рассмеялся.

— Я могу взять все, что вы можете подать!  — похвастался он.  — Я лучший, кто у тебя когда-либо будет-настоящий мужчина, а не рета...

Сара ударила его достаточно сильно, чтобы он перестал говорить, а затем рассмеялась тем глубоко заразительным смехом, который привлек меня к ней в первую очередь.

— Здесь нам может понадобиться преимущество,  — сказала она Эми и сняла шарф. Она снова повернулась к Эйдену.  — Возможно, он слишком мужчина для нас.

Она повернулась к нему.  — Мы будем обе вместе с тобой. Тебе это нравится.

— Конечно, я знаю. А кто не знает?  — сказал он с самодовольством в голосе.

На экране Сара поджала губы и пожала плечами.  — Тогда ладно. Давайте посмотрим.

Шарф представлял собой длинный, шелковистый кусок красного материала, который, казалось, почти исчез в ее руках, когда она скрутила его. Она сделала петлю и накинула ее на левую руку Эйдена, затем притянула ее обратно к столбику кровати и привязала там.

— О да,  — сказала Эми, оглядывая комнату. Не видя того, что искала, она выглядела расстроенной, а затем усмехнулась. Она задрала юбку, обнажив маленькие черные трусики, которые едва прикрывали важные детали, пояс с подвязками и черные чулки. Когда мужчина на кровати уставился на нее с предвкушением, она подтянула ногу и быстро скатала чулок с левой ноги, а затем повторила действие Сары правой рукой Эйдена, надежно привязав его к другому столбу.

— О, это будет здорово,  — сказал он, его улыбка стала шире, чем когда-либо.

— Это будет не просто здорово, это изменит твой мир,  — пообещала Эми.

Жар и давление в животе поднялись до груди, и я заплакал. Сара поставила видео на паузу, нажав на свой телефон. Я никогда не понимал, как она добивается того, чтобы ее телефон показывали по телевизору.

Ее хватка на моей руке сменилась растиранием. Я не чувствовал себя утешенным, когда смотрел на ее изображение, парящее над ним, ее руки, тянущиеся к его паху.

— Дыши,  — прошептала она мне.  — Дыши!

Я понял, что задержал дыхание на долгое, долгое время, и выпустил его с громким вздохом, сделав несколько шумных вдохов, и почувствовал, что мое зрение снова стабилизировалось.

Моя жена снова потянулась к телефону. Я услышал, как издал тихий звук.

— Не надо больше, пожалуйста. Я не хочу на это смотреть.

— Ты должен, дорогой.

Ее голос звучал нормально, как будто она любила меня, но она должна была знать, что мучает меня, неужели она это не понимает?

Потребовалось настоящее усилие, чтобы снова поднять глаза к экрану.

Видео продолжалось, Сара и Эми стягивали с Эйдена брюки и бросили их на край кровати. Обе издали одобрительные звуки, когда выпуклость 

в его трусах запульсировала. Эми погладила выпуклость, и та ответила легким прыжком.

Затем последовали его трусы, и я с ужасом увидел, как его член неуклонно поднимается в эрекцию прямо перед моей женой и сестрой.

Их одобрительные возгласы стали громче. Сара погладила его по животу, а Эми пососала палец, изображая его. В конце концов она остановилась и опустила руку между его широко расставленных ног, где она исчезла под его яйцами. Через мгновение Эйден заметно вздрогнул.

— Ого, вы двое еще более странные, чем я думал,  — рассмеялся он.  — Прямо туда. Я собираюсь с удовольствием ответить на этот комплимент, используя свой член.

— Небольшое давление на простату, просто чтобы убедиться, что у тебя ты красивый и твердый,  — прокомментировала Сара из телевизора. Я в отчаянии покачал головой. Это будет даже хуже, чем любой кошмар, который мне когда-либо снился, а в свое время у меня их было немало. Через мгновение она рассмеялась, громкость телевизора заставила ее казаться громче, чем когда-либо прежде.  — Не слишком круто?

— Он покачал головой.  — Я возьму все, что у вас есть, вы, красивые, мерзкие маленькие шлюшки!

Его голос был таким громким и, казалось, эхом отдавался в моей голове. Я отчаянно замотал головой. Моя жена была красивой, но не противной и не шлюхой. Нет. Я знал, что она не... не так ли?

— Давай действительно убедимся!  — предложила Эми.  — Давай!

Они вдвоем толкнули его в бедро и перевернули, пока он не оказался лицом вниз. Они подложили ему под голову подушку, чтобы ему было удобно лежать. Эми вернула руку ему между ягодиц и толкнула. Эйден слегка взвизгнул.

Я поймала себя на том, что раскачиваюсь взад-вперед, прижав руки к животу.

— Я знала, что для него это будет слишком,  — воскликнула сестра. Она отдернула руку и шлепнула его по правой ягодице.

— Ой. Девочки, поверьте, для меня и моего твердого члена нет ничего лишнего. Слишком многого не существует!

Эми шлепнула его по другой ягодице.  — Даже когда тебя шлепают, как маленького ребенка?

— Ух ты, вы двое действительно странные. Я могу взять его, если ты сможешь, когда придет моя очередь.

— Об этом не беспокойся,  — нараспев произнесла моя жена, по очереди хлопнув его по заднице.

Вскоре они оба уже хихикали и хлопали его по ягодицам, отчего они покраснели. Эми соскользнула с кровати, и Сара взяла на себя всю работу, положив обе руки на его покрасневшие ягодицы, в то время как Эйден пообещал отомстить, когда он трахнет каждую из них до до потери сознания.

Снова появилась Эми с двумя палками в руках. Сара взяла одну, и они по очереди надрали ему задницу. Эйден начал было протестовать, но они просто проигнорировали его. Его ноги начали брыкаться, и Эми оседлала их, удерживая его своим весом.

Пока шло видео, Сара погладила меня по щеке, и я повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Уилл, он пытался обмануть тебя, детка. Ты должен понять, что ты так же хорош, если не лучше,  

чем любой другой человек. Для меня ты любовь всей жизни, во всех отношениях. Так будет всегда. Ты мой, так же как и я твоя, но ты должен понять, что я не то, что ты можешь отдать, или кто-то, кому ты можешь сделать такой подарок. Это так не работает. Даже когда кто-то такой же гладко говорящий сукин сын, как он, ты должен защищать то, что принадлежит тебе. Он обманщик доверия и пытался обокрасть тебя. Он должен был понять, что для него все обернется очень плохо, а я должна была убедиться, что ты понимаешь, что я ничего в нем не предпочитаю. Вот почему ты должен был увидеть это, хотя эта часть может тебя расстроить.

На экране они вдвоем принялись лупить по заднице, как будто они были полны решимости убить его.

Они разговаривали с ним, пока работали над ним.

— Мой брат-герой, и всегда им был. Когда мы были детьми и мой отец пытался избить нас, он всегда пытался вмешаться и принять удар. Однажды он упал на пол в кухне, приземлившись лицом на открытую банку кошачьего корма, из-за чего у него остались шрамы на губах и лбу. Боль заставила его вскочить, и он сильно ударился головой об угол прилавка, что, в свою очередь, заставило его мозг распухнуть. Он принял этот урон ради меня и моего брата, чтобы защитить нас!

Эми тяжело дышала, и ее голос был похож на крик шепотом.

— И ты решил извлечь выгоду из этой травмы, обманув его и заставив отдать то, что было для него самым дорогим? Ты так думал? Ты, вкрадчивый, со змеиным языком, мудак больной, покрытой слизью пизды! Я люблю своего брата и буду защищать его от таких людей, как ты, до самой смерти! Ты не можешь воспользоваться преимуществом над героем из-за его ран!

Эми действительно выбивала из него все дерьмо к этому моменту, ее ярость превращала его задницу в малиновый, а затем и фиолетовый цвет в некоторых местах.

Сара была в такой же ярости.  — У тебя хватает наглости называть себя десяткой? Ты в лучшем случае единица! Хочешь поговорить о генах? Он не родился таким, чертов идиот, так что его гены идеальны, и наши дети будут идеальными. Мысль о том, что кто-то вроде тебя осмелится даже подумать, что ты можешь заставить меня предпочесть тебя ему, была смехотворна! Это будет как разница между едой для гурманов и слизыванием чужой блевотины! За исключением того, что ты недостаточно хорош, чтобы быть блевотиной! Я его жена и всегда ею буду. Защищать его-это и моя работа, и моя привилегия!

Их удары становились все более дикими, и на его бедрах и пояснице появлялись отметины, в то время как его задница просто продолжала приобретать более глубокий оттенок фиолетового. Пока они работали, оба что-то бормотали, хотя я уловил лишь несколько слов. "Жабоподобная ласка-ублюдок!", "Чумазая пизда!" и "Ниже акульего дерьма!"

В конце концов Сара повернула 

весло боком и ударила его между бедер, чуть ниже щели между ягодицами. Эйден брыкался и визжал. Несмотря на предупреждение жены, я не расстроился, увидев его наказание за попытку обмануть меня. Однако я не мог не поморщиться от сочувствия, когда увидел этот удар, и мои яйца, казалось, пытались прыгнуть обратно в живот для безопасности. Этот, должно быть, зацепил его за яйца и, должно быть, болел как ублюдок.

Эми наклонилась вперед и, казалось, потерлась о его спину, что-то шепча ему на ухо. Он кивнул, еще немного послушал и наконец кивнул. Вдвоем они перевернули его на спину, и стало видно, что лицо у него почти такое же красное, как и задница, и к тому же все в слезах и соплях. Его эрекция полностью исчезла.

Он посмотрел на Эми, которая улыбнулась, показав множество зубов.

— Спасибо?  — спросил он, словно желая убедиться, что сказал все правильно, наблюдая за ее лицом в поисках одобрения, несмотря на слезы, катящиеся по его лицу.

— Было очень приятно,  — ответила она.

— Готов к большему веселью?  — спокойно спросила Сара.

— Э-э, нет, спасибо. Думаю, с меня хватит.

— Ты не хочешь пойти с нами? Ну ладно, если ты уверен.

Он кивнул, крепко зажмурив глаза.

— Тогда ладно. Пока

Перед камерой появилась рука, и видео погасло.

Сара взяла мое лицо и повернула к себе с беспокойством в глазах.  — Ты понимаешь, что там произошло?

Я нахмурился.  — Он пытался обмануть меня, и ты обманула его. Спасибо тебе за то, что ты сделала это, а не то, что он хотел, чтобы ты сделала.

— Я никогда не сделаю того, чего он хочет, ни с кем, кроме тебя.

— Спасибо.

— Ты в порядке? Тебя что-нибудь расстроило из того, что мы с Эми сказали?

Я пожал плечами и покачал головой.  — Нет, я знаю, что со мной не так и почему я такой. Я не был в порядке раньше, потому что я не думал о генах должным образом, и не хотел, чтобы у тебя было меньше, чем самое лучшее, даже если я не мог дать его тебе. Но когда ты ему все объяснила, я все понял. Я не родился таким, как сейчас. Он был очень хитрым человеком.

— Ха!  — Сара сплюнула.  — Он был идиотом.

— Идиот, достаточно умный, чтобы обмануть меня. Хмм.

Она выглядела испуганной.  — Я не это имел в виду! Я никогда не думал...

Я обнял ее и рассмеялся. Было невероятно приятно снова рассмеяться.  — Все в порядке. Честно говоря, я понимаю, кто я и какие у меня недостатки. Глупо было ему верить.

— Мы в порядке" — неуверенно спросила она.

Я поднял ее на руки, как пожарный, и похлопал по милой маленькой попке, направляясь к лестнице и спальне.  — Мы в порядке.

— Ты сделаешь это для меня?

— В качестве угощения?  — Когда я рос, я понял, что слишком часто иметь что-то, что тебе действительно нравится, плохо, это обесценивается, поэтому спросил с неохотой, когда она попросила. На самом деле мне это 

очень нравилось.

— О да, пожалуйста!  — Ее голос дрожал от предвкушения.

— Думаю, ты это заслужила,  — сказал я с улыбкой, узнав запах ее внезапного возбуждения.

Когда папа в тот раз повалил меня на открытую жестянку, остро зазубренные остатки там, где была снята крышка, оставили шрамы на моем рту и лбу. Он также рассек мягкую ткань, соединяющую язык с нижней частью рта. Это было невероятно больно, и к тому времени, когда врачи закончили работу над моим черепом и кровоизлиянием в мозг, было уже слишком поздно, чтобы восстановить его.

Это довольно незначительная проблема. Мое произношение иногда становится немного искаженным, что заставляет некоторых людей думать, что я еще более глуп, чем я есть.

С другой стороны, мой язык теперь вытягивается гораздо дальше из моего рта, чем раньше. Это то, что моя прекрасная жена особенно обожает. Иногда она целыми минутами твердеет, а я не сдаюсь, даже когда она умоляет меня остановиться. Мне нравится, что она звучит, как свисток паровоза, когда я это делаю. Я ограничиваю это, чтобы она не слишком привыкла к этому удовольствию, и действительно наслаждаюсь, когда она просит так мило.

Ей не нужно было много спрашивать в тот вечер, особенно после того, что они с Эми сделали для меня.

— У тебя будут неприятности из-за того, что ты ударила Эйдена?" — спросила я, осторожно поднимаясь по лестнице.

Ее голова была позади меня, и ее болтающиеся руки гладили мою задницу, она ответила: "Ни за что, у нас было его разрешение делать с ним все, что мы хотели, и мы получили это на видео. На самом деле мы проверяли снова и снова. Это не наша проблема, если он понял, что вопросы означают что-то другое, чем то, что мы имели ввиду. Ему следовало бы выразиться яснее, если он теперь хочет пожаловаться."

Последовала пауза, а затем она хихикнула, когда мы повернули в спальню, моя свободная рука теперь была внутри ее платья и гладила ее мягкие щечки, которые становились действительно влажными, ее запах становился восхитительно сильнее.

— Интересно, что подумает его жена, если увидит его задницу,  — рассмеялась она.

— О, я думаю, его жена знает. Я позвонил ей, чтобы убедиться, что она знает, что у него есть мое разрешение быть десяткой с тобой. Я не хотел, чтобы у него или у тебя были с ней неприятности.

Я положил ее на кровать, и она подозрительно посмотрела на меня.  — Как раз когда я думаю, что знаю тебя полностью, как камень в моем мире, который всегда тверд и неизменен, ты делаешь или говоришь что-то, чтобы встряхнуть это и заставить меня задуматься, знаю ли я что-нибудь. В такие моменты я подозреваю, что вообще не знаю, кто ты.

— Разве это плохо?" — спросила я, залезая ей под платье и стягивая трусики.

— Э-э..... Нет, не совсем. На самом деле, это меня заводит.

— Итак, кем бы вы хотели видеть меня сегодня?  — спросил я, вставая на колени между ее 

ног и задирая платье. Я знал, что она слишком возбуждена, чтобы позволить мне сначала полностью раздеть ее.

— Хм. Ты можешь быть моим длинноязыким любовником из Ливерпуля,  — пропела она, меняя слова старой песни.

— Я даже никогда не была в Ливерпуле,  — сказала я и долго-долго облизывала эти прекрасные блестящие губы.

— О! Ох! Фу! Хо!

Иногда моя удивительно любящая, такая красивая, безумно умная жена не может связать двух слов.