Валюта времени. Часть 1

Я мог ожидать многого.

Я мог бы ожидать, что погибну в авиакатастрофе. Это случается со многими мужчинами, а в последнее время и с женщинами, чей бизнес заставляет их часто летать в воздухе, гоняясь за сладким запахом сырой нефти через океаны и континенты, страны, горы и болота. И через самых жадных, самых вооруженных головорезов, которых вы найдете где угодно в третьем и четвертом мирах.

Я мог бы ожидать рака. Это убило моего отца в 57 лет. Он был сильной, неудержимой рабочей лошадкой, пока рак легких не уничтожил человека, который курил только сигары и больше ничего. Врачи, которые обнаружили его, лечили и боролись с ним, сказали ему, что это, вероятно, воздействие всех химических веществ, которым вы подвергаетесь, охотясь на нефть по всему миру.

В конце концов, технически его убил не рак. Когда он был очень слаб, я уступил его мольбам и вывез его с аэродрома в западном Джексонвилле, где его ждала двухмоторная "Сессна Крестоносец". Я помог ему забраться в кабину, он в последний раз обнял меня, сказал: "Черт с ними, сынок",  — и взлетел без разрешения.

На следующий день они нашли обломки его самолета в Атлантике примерно в десяти милях от побережья Джексонвилл-Бич. Его так и не нашли. И именно так он хотел бы уйти, не задыхаясь от последних вздохов, подключенный к трубкам и машинам.

Я пошел с несколькими друзьями в бар О'Брайена в Вестсайде и вместе с О'Брайеном, который знал моего отца в течение 20 лет, и некоторыми из его и моих старых друзей, выпил за его жизнь и его успех в том, чтобы закончить ее так, как он хотел.

Скорее всего, я ожидал, что меня застрелит какой-нибудь ревнивый муж или бойфренд. Я не особенно горжусь своим поведением в молодости. Я трахал, как говорится, все что имеет влагалище, которое будет стоять достаточно долго, чтобы я мог его трахнуть. Были ли они женаты или холосты, было второстепенным соображением, которое не особенно беспокоило меня так или иначе.

Будучи женатым человеком, я иногда оглядывался назад и сожалел о том, что причинил боль многим людям, причинил боль многим мужчинам так, как я бы сам не хотел, чтобы мне причинили боль. Но в то время я был самонаводящейся ракетой, управляемой моим членом, как и большинство молодых мужчин, и я никогда, насколько я помню, не беспокоился о мужчинах, чьих женщин я трахал.

Я не ожидал, что за жизнь ждет меня.

Мне было двадцать пять, когда я встретил свое Ватерлоо. У нее были рыжие волосы, стройное тело, молочно-белая кожа, такая тонкая, что можно было разглядеть сеть тонких голубых вен под кожей и легкую россыпь веснушек на переносице. Я бы не удивился, увидев ее в рекламе пива "Гиннесс Стаут" в какой-нибудь рекламе ирландского телевидения, скачущую по вересковому полю под ярким ирландским летним солнцем, одетую в летнее платье, солнечный свет, сияющий ореолом огненно-рыжих волос, плывущих за ней, как облако.

Все было 

прекрасно и изящно, кроме этого рта. Широкие и полные губы, созданные для того, чтобы смеяться, пить пиво и вишни в шоколаде, долго целоваться и сосать член мужчины, пока он не сойдет с ума. Эта последняя мысль была первой, которая пришла мне в голову, когда я впервые увидел, как она, пошатываясь, входит в квартиру за 20 миллионов долларов своего отца. Особняк на набережной Августина в 7 утра.

С помощью двух подруг, которые тоже едва могли стоять, вся их одежда вместе едва прикрывала бы одно женское тело. Там было достаточно кожи, чтобы показать тело, которое, за исключением этого рта, не привлекало меня. Она была слишком стройной и кокетливой и молодой, чтобы быть моей чашкой чая. Я предпочитал их постарше и более развитыми, то есть мне нравились сиськи, достаточно большие, чтобы трахаться, и задницы, достаточно полные, чтобы хорошо держаться, когда ты накачиваешь их.

Кроме того, она была единственной дочерью Ориона И. Ланкастера, основателя, владельца и главы ОIL, Inс., одной из крупнейших независимых нефтяных компаний в мире и голодного конкурента чуть более крупной местной нефтяной компании Gаtе Реtrоlеum. Гейт специализировался на поставках нефти для снабжения своей собственной растущей сети заправочных станций и магазинов со штаб-квартирой в Джексонвилле и разбросанных по юго-востоку. "ОЙЛ Инкорпорейтед" нашла и поставила нефть десяткам покупателей, но так и не занялась розничной торговлей нефтью.

Именно по этой причине владельцы имели чистую оценочную стоимость, превышающую миллиард долларов, а "Ойл Инкорпорейтед", то есть "ОЙ Ланкастер", стоила всего лишь жалкие 250 миллионов долларов. Несмотря на это, она была единственной наследницей состояния в 250 миллионов долларов, что означало, что старый Ланкастер был очень заботлив. Я знал все об этом, потому что мой отец был одним из главных нефтяников Ланкастера за десять лет до его смерти и стал одним из самых близких друзей старика.

Поскольку я вырос в бизнесе, я знал и любил старика, и я думаю, что он всегда чувствовал то же самое ко мне. У его первой жены было три выкидыша до рождения Дейдры и два выкидыша после, прежде чем она умерла в результате несчастного случая, связанного с рождением. Это заставило его считать ее настоящим чудом и неспособной сделать что-либо плохое. У его второй жены был сын, но оказалось, что Ланкастер не был отцом, и когда правда была раскрыта, неверная жена и сын от брака исчезли, и были составлены юридические документы, более прочные, чем сталь, чтобы гарантировать, что фальшивый сын никогда не получит ни пенни из денег Ланкастера.

Я шел по стопам отца в нефтеразведочном бизнесе с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы безжалостно приставать к нему, чтобы он брал меня с собой в поездки. Это было в возрасте девяти лет. К десяти он уговорил мою мать отпустить меня с ним. Он привез с собой книги, которые я должен был изучать, и репетитора, когда я был в штатах.  

Он сказал мне и моей матери, что до тех пор, пока я буду поддерживать свои оценки, я могу пойти с ним. Мама засуетилась, но он сказал ей, что вырос также и кое чего добился в жизни. А потом они исчезли в спальне, и мама сказала, что все в порядке.

Папа был хорошим отцом и хорошим мужем, но он вырос на труднодоступных нефтяных месторождениях Оклахомы и Техаса и никогда не видел вреда в том, что мальчик знакомится с выпивкой и хорошими сигарами.

Он подвел черту под сексом, потому что знал, что в конце концов ему придется вернуться домой и встретиться с моей матерью, но он не мог следить за мной 24 часа в сутки, а в маленьком рыбацком порту на западном побережье мексиканского побережья я встретил 18-летнюю богиню. Волосы цвета воронова крыла, большие бедра и тяжелая грудь, от которой я не мог оторвать глаз с того момента, как встретил ее в доме одного из его друзей-дикарей.

Мне было 13, а ей 20, и она была слаще меда. Мы пробыли там две недели, и я влюбился в нее, а она разбила мне сердце 20-летним креветочником, который вернулся из плавания и забрал ее у меня одним взглядом и улыбкой. Но 13-летние сердца быстро восстанавливаются.

Так что я вырос высоким и крепким, как мой отец, с пристрастием к латиноамериканским сиренам с большой грудью, с той же жаждой черного золота, которая заставляла мир вращаться, и с тем инстинктом, который делал моего отца миллионером три раза, прежде чем мне исполнилось десять. Конечно, он терял все это каждый раз, и именно поэтому он в конечном итоге работал в "ОЙЛ Инкорпорейтед" и получал стабильную зарплату.

В возрасте 25 лет я работал повсюду — от Канады до Мексики, от Индонезии до полей в Самой Темной Африке. Меня никогда не было дома, но я получил диплом, зарабатывал кучу денег и развлекал дам с членом, который, казалось, никогда не был удовлетворен или устал, так что я был счастливым человеком.

Пока я не имел несчастья встретиться с Дейдрой Ланкастер. Несчастье? Ты поймешь позже. В первый раз, когда я увидел, как она, пошатываясь, входит в особняк своего отца, я не думал о ней много. От нее воняло алкоголем, она невнятно произносила слова и просто смотрела на меня, когда одна из ее блондинистых почти голых подруг, пошатываясь, подошла ко мне и схватила мой член через джинсы, которые я носил.

— Эй, ДеДе, ты должна это проверить. Я думаю, что эта выпуклость реальна.

— Я думаю...  — начала ДеДе, а потом ее начало тошнить в огромную вазу, в которой росли огромные Слоновьи уши. Это действительно красивые сорняки, но Ланкастер всегда любил их, что-то о диких местах Центральной Америки, где он встретил покойную миссис Ланкастер.

"О черт",  — сказала блондинка, и я отодвинулся как раз вовремя, чтобы избежать рвоты, исходящей от нее. Их маленькая подруга-брюнетка тихо опорожняла желудок 

на дорогой арабский ковер. Они, очевидно, не могли удержать свой ликер.

Фаланга горничных, дворецких и шоферов набросилась на них, и они исчезли наверху, чтобы их вымыли и уложили спать.

Я пришел поужинать с Ланкастером и немного поговорить о нефти. Мы закончили, и я серьезно подумывал о том, чтобы немного побродить по барам, чтобы посмотреть, какая киска будет доступна сегодня вечером. Ланкастер подошел ко мне сзади, и я повернулся к нему лицом.

— Могу я поговорить с тобой минутку, Майкл?

Я действительно нервничал из-за каких-то действий, но, как я уже сказал, он мне нравился, и он очень хорошо платил мне за мои услуги.

— Конечно — сказал я и последовал за ним в одну из библиотек особняка. Это еще одно различие между богатыми людьми и очень богатыми. У Очень Богатых есть больше, чем может быть. Он сел в очень удобное кресло с мягкими подлокотниками и жестом пригласил меня сесть напротив него.

— Мне жаль, что тебе пришлось увидеть ее такой. Она действительно хорошая девочка. Просто... ей было 10 лет, когда умерла ее мать. Я встречался с несколькими женщинами и купил ей лучших компаньонок и гувернанток, но они не компенсируют потерю матери. Она стала дикой, а ее друзья еще хуже.

— Не нужно извиняться. Я сам не был святым, как, я уверен, часто говорил тебе папа.

— Разница, Майкл, в том, что он вроде как гордился тем, что ты сидел на корточках. Никто не хочет видеть своего Маленького Ангела пьяным и блюющим в вазы.

— Ну, я думаю, я вижу, что будет разница.

Казалось, больше нечего было сказать, поэтому я погрузился в молчание. Через несколько мгновений:

— Мне сказали, что у вас запланированы поездки в Южную Америку на ближайшие месяц или два?

Формально я был сотрудником "ОЙЛ Инкорпорейтед", но, как и мой отец, не работал под строгим надзором. Я отправлялся на задания, когда мне приказывало высшее руководство, но я мог пойти сам и уже разнюхал два крупных нефтяных месторождения, одно в кубинских территориальных водах, которое тайно готовилось к совместной кубино-британской сделке, причем "ОЙЛ Инкорпорейтед" была молчаливым партнером британцев.

— Да, я думаю, что в бразильских тропических лесах есть крупное поле, на которое никто не смотрел. Конечно, для того, чтобы его прокачать, потребуются некоторые чудеса, чтобы преодолеть противодействие со стороны международных защитников окружающей среды и китайцев, которые будут использовать гринписовцев в качестве своего фронта, но я думаю, что нефть там, внизу.

Он подался вперед в своем кресле.

— Я ценю твою преданность, Майкл, и я так же уважаю твои инстинкты, как и инстинкты твоего отца, но я должен попросить тебя об одолжении.

— Одолжение?

— Да. Я не могу просить тебя по делу сделать то, на что я надеюсь. Это не бизнес, это личное.

Я вытянул руки ладонями вверх, символизируя как мое непонимание, так и важность того, о чем он меня спрашивал.

— Мы не единственные, кто пронюхал о нефтяном месторождении в тропическом лесу,  

мистер Ланкастер. Как я уже сказал, китайцы, русские и саудовцы все слышат шепот. Все знают о русских и китайцах, но саудовцы тоже рыщут по всему миру. В Королевской семье есть несколько достаточно умных людей, чтобы понять, что океан нефти, на котором они сидят, не будет длиться вечно. Им придется контролировать другие нефтяные ресурсы по всему миру, чтобы сохранить свою корону.

— Мы сейчас впереди, потому что провели предварительные исследования, купили чиновников в бразильском правительстве и подружились с несколькими коренными народами в этом районе. Но у нас есть только зацепка. Мы можем потерять эту ниточку.

Он протянул большую, обветренную руку с большим и только тремя пальцами и положил ее мне на колено. Теперь на нем был костюм, но он был диким охотником и носил много шрамов. Он потерял этот палец, создавая свою компанию.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, и я говорил с людьми о твоей работе там, внизу. Так что я знаю, о чем прошу, и знаю, чем мы рискуем. Но я собираюсь попросить тебя остаться здесь, в Джексонвилле, на несколько недель, может быть, на месяц.

— Что делать?

— Моя дочь в настоящее время отдыхает от Университета Флориды. Она закончила школу епископа Кенни на два года раньше. Она всегда была очень хорошей ученицей, и она переехала еще на год вперед в Калифорнийский университет. Она берет несколько месяцев отпуска из аспирантуры, но в течение года должна получить степень магистра делового администрирования. У меня достаточно людей и гарантий в Гейнсвилле, чтобы я думал, что она будет держаться подальше от неприятностей, и она хорошая студентка, когда у нее достаточно забот и дел, чтобы быть занятой. Но у нее здесь слишком много свободного времени.

— И какое это имеет отношение ко мне?

— Она очень умная и своенравная девушка, и она слишком красива. Мужчины всегда пытаются что-то начать с ней, чтобы попытаться добраться до моих денег. Она достаточно умна и очаровательна, чтобы обвести вокруг пальца большинство сотрудников мужского пола, которых я ей назначаю. И она обычно доставляет женщинам, которых я ей назначаю, достаточно неприятностей, чтобы она могла ускользнуть от них.

Я не удержалась и покачала головой.

— Ты хочешь, чтобы я отодвинул на задний план крупное нефтяное месторождение, чтобы я мог нянчиться с твоей маленькой девочкой?

Он кивнул.

— Действительно?

— Я не сомневаюсь, что нефтяная сделка, над которой вы работаете, будет означать много нефти и много денег для этой компании. Но у меня много денег. И у меня будет много денег, что бы ни случилось в Бразилии. Но всегда будет много нефтяных месторождений, много открытий. У меня только одна дочь.

Я попробовал в последний раз.

— При всем моем уважении, мистер Ланкастер, и вы знаете, что я уважаю вас хотя бы потому, что папа, если бы он был здесь, надрал бы мне задницу, если бы я проявил неуважение, это не очень хорошая идея. Я не 

профессиональный телохранитель и не нянька. Есть куча людей, которыми вы могли бы окружить свою дочь, которые были бы намного лучше в том, чтобы уберечь ее от неприятностей — и от рвоты в ваши вазы.

Он похлопал меня по руке.

— Я знаю это, Майкл. Но у тебя есть некоторые вещи, которые присущи тебе и которых нет у них.

— Я весь внимание.

— Во-первых, ты почти член семьи. Я знаю, что плачу тебе, но ты вырос в этой компании. Я знаю тебя с тех пор, как ты был маленьким мальчиком. Как и твой отец, ты предан мне, и не только потому, что я тебе плачу. Ты хороший человек, как и твой отец. Я могу доверять тебе, и я доверяю.

— И ты настоящий адский бунтарь. Я знаю, из скольких баров тебя вышвырнули. Я знаю, сколько "несчастных случаев" у тебя было с молодыми женщинами, из-за которых твоему папе пришлось выкупить тебя. Я знаю, сколько раз тебя арестовывали и сколько раз твоему папе, и мне, приходилось платить, чтобы смазать колеса правосудия, чтобы их сбили с ног за проступки или уволили.

— Я знаю, во скольких боях ты участвовал, и тот факт, что ты ни разу не проиграл ни одного из них. Ты большой, сильный парень, который знает, как драться. Что имеет большое значение.

— Пока все, что у нас есть,  — это то, что я тебе нравлюсь, а у меня есть плохая привычка ввязываться в драки в барах и заставлять женщин залетать. Не самая лучшая рекомендация в мире.

— Верно. Но мне помогает то, что Дейдра всегда была немного влюблена в тебя, хотя она убила бы меня, если бы узнала, что я тебе это сказал.

— Влюбленность? Мистер Л., честно говоря, до сегодняшнего вечера я едва знал о ее существовании.

Он улыбнулся.

— Я знаю. Я знаю, что ты был занят, и что она была маленькой девочкой, и хотя она уже взрослая, она не в твоем вкусе. Это еще одна причина, по которой я хочу тебя. Я знаю, что тебе нравятся грудастые и большезадые. Мне немного спокойнее, когда я знаю, что она не звонит тебе в колокольчик. Но она давно тебя заметила. Я поймал ее на том, что она смотрела на тебя, когда ты этого не замечал, и несколько ее друзей сказали мне, что она была очень откровенна в том, что она хотела сделать с тобой, чтобы ты стал умным и заметил ее.

Я покачал головой.

— Теперь я действительно не знаю, хочу ли я это делать.

Он только усмехнулся.

— Ты не боишься драк в барах или замужних женщин и их ревнивых мужей, но 20-летний студент колледжа, которого ты мог бы поднять одной рукой, пугает тебя?

— Это не одно и то же.

— Я знаю, но я доверяю тебе. Я думаю, ты справишься с этой задачей. Ты готов к этому?

Что я мог сказать?

Итак, вместо того, чтобы лететь над джунглями 

тропических лесов Бразилии в следующую пятницу вечером, я вошел в "Пеликаны", новый бар-дискотеку на пляже Джакс с Дейдрой, тремя ее подружками-блондинками и четырьмя парнями, которые, должно быть, были студентами колледжа, судя по тому, как они смотрели на меня, как будто я был невероятно квадратным дядей, назначенным в качестве компаньонки.

Я заказал напитки и немного пофлиртовал с ее друзьями, что было самым простым способом смешаться с группой. Одна из самых красивых подруг вытащила меня на танцпол, я принял ее вызов. Она была довольно хорошей танцовщицей, но, черт возьми, когда ты выглядишь как она и показываешь столько же кожи, сколько и она, все, что тебе нужно было сделать, это двигаться с ритмом или без него, и никто, особенно парни, не будут жаловаться.

Когда она начала придвигаться ближе, потирая свои очень твердые соски о мою грудь и давая мне эквивалент ручной работы с ее бедрами, мне пришлось немного отступить. Если она будет продолжать в том же духе — я не каменный, и я не мог смотреть, как дочь босса, пока я занимался подругой, флиртовала напропалую и напивалась.

Я извинился, чтобы уйти с танцпола, и когда я вернулся из туалета, она уже была сметена высоким молодым жеребцом, который занимался имитированным или, может быть, не очень имитированным сексом в углу.

Я вернулся к столу Дейдры. Она сидела, раскинувшись, в обожающем кольце своих четырех поклонников. По столу было разбросано множество пустых рюмок, бокалов и бутылок. Она казалась гораздо более пьяной, чем любой из четырех парней. Они все хорошо проводили время, смеялись и дразнили ее. Я огляделся и заметил, что две ее подруги исчезли на все более переполненном танцполе. Мне не нравилось, как идут дела.

Я схватил стул и протолкнулся к ней, вытесняя ближайшего слюнявого парня. Он бросил на меня грязный взгляд, но я посмотрел на него еще более грязным взглядом.

— Дейдра, милая. У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь в обморок. Почему бы мне не отвести тебя куда-нибудь выпить кофе и подышать свежим воздухом? Я думаю, ты почувствуешь себя намного лучше, и мы сможем вернуться позже. Ладно?

Она подняла голову, посмотрела на меня затуманенными глазами и сказала: "Я тебя знаю? О, ты высокая, темноволосая и домашняя служанка. Ты моя компаньонка сегодня вечером? Спасибо за предложение, но мои друзья, мои друзья позаботятся обо мне. Они так хорошо обо мне заботятся. Не так ли, ребята?"

Симпатичная блондинка, которая, возможно, была совершеннолетней едва протянула руку, чтобы сжать одну из своих маленьких грудей, что вызвало у нее визг, и уставилась на меня с уверенной усмешкой на лице.

— Да, капитан, мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо заботимся о ней, мы привезем ее домой, когда закончим с ней.

Двое ее друзей поддержали ее такими же дерьмовыми ухмылками, которые почти заставили меня поспорить с ними. Единственным из четверых, кто вызвал у меня хоть малейшее беспокойство, был темнокожий парень с прямыми черными волосами, смешанными азиатскими 

и кавказскими чертами лица и таким толстым телом, которое вы иногда видите у полинезийских футболистов и борцов. Он не открывал рта, просто продолжал холодно наблюдать за мной.

Дейдра с глухим стуком ударилась головой о стол. Я потряс ее за плечо, но она только пустила слюни на стол. Она была не в себе хотя выпила не так уж много.

Теперь я знал, что происходит. Я мог бы позвонить в полицию, но, чтобы увести ее от этих парней, мне пришлось бы сначала усыпить их, и если бы копы пришли, когда мы громыхали, были бы отчеты и звонки родителям и все те неловкие вещи, которые я не хотел, чтобы произошли.

Я встал, схватил ее за плечо и попытался поднять, но она скользнула сквозь мои пальцы, как ртуть, обратно в кресло. Я подозвал официанта и, когда он подошел, сунул 100-долларовую купюру в карман рубашки. Он наклонился вперед.

— Эта пьяная молодая леди — Дейдра Ланкастер, дочь одного из самых богатых людей в городе, возможно, в штате. Он очень заботливый и благодарный отец. Я ее телохранитель. Если этот парень или кто-то еще попытается уехать отсюда с ней на буксире, скажите руководству, чтобы они вызвали полицию и ее отца, потому что ее изнасиловали на свидании. Я выйду на улицу с этими тремя джентльменами, чтобы обсудить этот вопрос. Вернусь через несколько минут.

Я не сводил глаз с полинезийца, но он сидел спокойно.

Я шел впереди трех парней, которые радостно рассказывали мне, что они собираются делать, когда мы выйдем на улицу. Я не успел сделать и шага, как почувствовал движение позади себя и, полуобернувшись, поймал руку парня, пытавшегося разбить пивную бутылку о мою голову. Я наполовину поднял, наполовину перекинул его через плечо. Я убедился, что он упал лицом вперед на деревянный упаковочный ящик, в котором когда-то хранились дорогие бутылки с выпивкой.

Я не мог решить, то ли треск раздавался от тонких досок ящика, то ли треск зубов и лицевых костей. Как бы то ни было, он не пытался встать и отомстить. Он просто лежал, истекая кровью и плача.

За ним шли двое других. Дикий взмах привел к тому, что первый из них, спотыкаясь, прошел мимо меня. Когда второй бросился на меня, замахнувшись большим кулаком, я шагнул к нему и ткнул пальцем ему в глаз, он ахнул, что превратилось в удушающий вздох, когда я ударил его в горло рукой. Он не мог отдышаться, и ему было трудно заблокировать первый ботинок, который я воткнул ему в промежность. Но он был довольно крепким. Он не упал. Второй удар заставил его перекатиться на спину в переулке, пытаясь одновременно выругаться и отдышаться.

— Ты гребаный сукин сын, я собираюсь сломать тебе шею и скормить твои яйца — сказал третий парень, закончив спотыкаться и вернувшись ко мне.

— Хорошо, попробуй.

Он замахнулся на меня, но был осторожен, чтобы не промахнуться и не оставить ничего, за что я 

мог бы ухватиться и свалить его. Он наступал на меня и я продолжал отбивать его удары без особого труда. Мы могли бы заниматься этим всю ночь, но полинезийский ребенок может решить нырнуть или могут появиться другие его друзья. Поэтому я шагнул вперед и оставил себя открытым. Он вошел внутрь, подставил мне подножку и, держа меня за правую руку, попытался ударить меня в модифицированном движении борьбы или подчинения ММА.

К несчастью для него, когда он двигался, я развернулся с целью поставить его в положение захвата руки. Теперь, когда кто-то стоит позади вас с хорошей хваткой на вашей руке, и у вас нет рычага, чтобы разорвать захват, любой, кто когда-либо делал это с живым партнером, знает, что вы идете с захватом и пытаетесь убежать или выйти из строя после того, как вы упадете.

Ты не пытаешься перекинуть парня за спиной через плечо. Если ваш противник не готов к этому или недостаточно быстр, чтобы ослабить давление, вы слышите этот тошнотворный ТРЕСК, который является звуком руки, вырванной из плечевого сустава, разрывающей кости и сухожилия и дающей хирургу-ортопеду достаточно работы, чтобы отправить по крайней мере одного ребенка в колледж.

Я был в паре тренировочных матчей, когда было предпринято что-то столь же глупое, так что у меня было достаточно опыта, чтобы отпустить, и он поймал меня одной рукой и перекинул через спину. Я не слышал, как что-то треснуло, но я слышал, как он кричал. Рука, вероятно, была выдернута из сустава или достаточно близко, чтобы адски болеть. Я оглянулся и увидел, что полинезийский парень направляется в мою сторону.

Я сосредоточил все свое внимание на нем и освободился, готовый двигаться в любом направлении, в котором это было необходимо.

Я изучал его лицо, особенно глаза. Обычно вы можете прочитать движения и намерения антагониста по его глазам лучше, чем любая другая подсказка.

— Мы собираемся обойти?

— Вы прошли некоторую подготовку — сказал он.

— Немного в спортзале. В основном уличные бои. Учился по ходу дела.

— Я догадался. У меня черный пояс по карате и дзюдо. Началось, когда мне было четыре года. Мой отец привел меня, но через некоторое время мне это понравилось.

— Я впечатлен. Я никогда не надирал задницу никому с твоими навыками. Но всегда бывает в первый раз.

Он оглядел меня с ног до головы и сказал:

— Я могу отделать тебя. У меня нет никаких сомнений. Но ты достаточно хорош и достаточно дик, чтобы случайно причинить мне боль, или я могу случайно убить тебя. Это должна была быть веселая ночь, а не битва насмерть.

Я принял оборонительную позу.

— Твое определение веселой ночи и мое совершенно разные. Накачать женщину наркотиками и отвезти ее куда-нибудь для группового изнасилования, которому она не в силах сопротивляться — это не веселая ночь. Мне не нужно насиловать женщин, чтобы повеселиться. Мне жаль вас, ублюдков, если вы думаете, что это весело.

Я взглянула на развалины, которые были его 

друзьями.

— Убьешь ты меня или я причиню тебе боль, в это дело вмешаются копы. Я сказал людям внутри, что ты изнасиловал ее на свидании, накачав наркотиками. Если здесь кто-то погибнет и многие люди увидят, как мы сюда вернулись, копы набросятся на тебя. И когда ее папа узнает, что ты накачал наркотиками его дочь, ему не понадобятся "никакие копы", чтобы справиться с тобой. Ты просто исчезнешь. Парни, разбогатевшие в нефтяном бизнесе, не являются типичными для вас застегнутыми на все пуговицы типами бизнеса.

Он наклонился к парню с вывихнутой рукой.

— Бобби, Бобби, подожди секунду. Сделай глубокий вдох и закрой глаза. Расслабься.

Мгновение спустя он что-то сделал и Бобби закричал достаточно громко, чтобы разбудить мертвых. Затем он обмяк по-настоящему. Полинезиец взял его за голову и опустил на пол переулка. Через мгновение Бобби поднял голову и слабо сказал: Это почти хорошо.

— Просто дал тебе некоторое облегчение от боли. Мне нужно отвезти тебя в отделение неотложной помощи.

Бобби посмотрел на меня.

— Убей этого ублюдка, Мо, оторви ему руку. Я могу подождать.

Мо изучающе посмотрел на меня, затем повернулся к своему другу.

— Я думаю, что полицейские будут здесь раньше и мы не хотим, чтобы нас втянули в драку. Кроме того, ее папа поддержит его, а он очень богатый и влиятельный человек. Я не хочу с ним связываться.

— Ты боишься этого ублюдка, Мо? Я никогда не видел, чтобы ты от кого-то отступал.

— Я его не боюсь. Но... у тебя побитая рука, которую, вероятно, можно вылечить, и у тебя все еще будет шанс остаться здоровым. Если бы он не отпустил эту хватку, твоей руки не было бы. Возможно, она все еще у тебя, но она будет болтаться у тебя на боку всю оставшуюся жизнь. Все твои мечты, все твои планы превратились бы в дым, и все из-за куска задницы. Это безумие. Я убью его, и моя жизнь закончится. Что это за чертова ночь, Бобби? Ты рискуешь всем ради сумасшедшей сучки. Может, ты и готов все бросить ради нее, но я — нет.

Мо повернулся ко мне.

— Я знаю, что ты сделал для Бобби, и ценю это. Уходи отсюда и никаких обид.

Я уставилась на него и попыталась вникнуть в его слова.

— Никаких обид? Ты тупой ублюдок. Вы пытались накачать наркотиками и изнасиловать дочь человека, который был добр ко мне. Ты ожидаешь, что я просто забуду об этом? Ни за что на свете. Я жду копов, и если вы хотите попытаться убить меня, идите ко мне. Возможно, вы не так хороши, как думаете.

Он покачал головой.

— Ты действительно не понимаешь, о чем, черт возьми, говоришь, не так ли? Ты думаешь, мы накачали ее наркотиками, чтобы отвезти в какое-нибудь уединенное место и заняться ее девственным телом?

— Ну, да.

— Иди туда и поговори с официантами, с одним-двумя барменами. Отвези ее куда-нибудь и попроси сделать анализ на токсины.

— Что?

— Да. Начинаешь 

понимать. Анализ на токсины покажет, что она достаточно выпила, чтобы расслабиться, но все остальное она притворяется. И кое-кто из официантов и барменов скажет тебе, что за последние полгода мы уносили ее отсюда не один раз. Она знает каждого из нас, и она готова сделать каждый шаг на этом пути. Когда мы окажемся в уединенном месте, каждый из нас будет трахать ее по двое и по трое за раз, и она будет умолять о большем. Твоя милая маленькая девственница любит, когда ей в задницу, любит тянуть поезда, любит играть жертву изнасилования, она увлекается и по-настоящему увлекается.

— Ты хочешь сказать, что она...

Я попытался собраться с мыслями. Я был более чем знаком с ролевыми играми в спальне, но это звучало далеко за пределами любого знакомого мне извращения.

— Да, я говорю, что никто из нас не насильник. Мы только что нашли очень извращенную сучку, которая любит веселиться, и мы более чем счастливы повеселиться с ней.

Он посмотрел на своих друзей.

— Тебе решать. Ты приведешь копов, и нам будет неловко, пока адвокаты не докажут, что это был просто грубый секс по обоюдному согласию. Но это выйдет наружу. Но твой маленький друг будет чертовски смущен. У Бобби есть отец, который в течение 20 лет вносил большой вклад в губернаторов-республиканцев и демократов. Он не позволит Бобби взять на себя ответственность за это, и он достаточно крутой, чтобы причинить ее отцу много горя. Ты все еще хочешь, чтобы вызвали полицию, вместо того чтобы просто позволить нам уйти? Ты мог бы отвезти ее куда-нибудь, где сможешь отрезвить и придумать историю, которую купит ее папа?

Если он лжет, это будет достаточно легко доказать, и я всегда смогу найти их снова. Но это был более разумный шаг, чтобы увести ее отсюда и от копов.

— Забирай своих друзей и убирайся отсюда к чертовой матери. Я пропущу это, если не узнаю, что твоя история-дерьмо. Похоже, у тебя есть мозги, так что ты должен знать, что такое дерьмо не может закончиться хорошо, независимо от того, сколько денег у папы Бобби или у кого-либо из вас. Даже если все это игра, все, что вам нужно — это один несчастный случай, перебор с наркотиками или кто-то, кто плохо реагирует на них и вы все быстро окажетесь в тюрьме. Я знаю, что не так уж трудно найти сучек для вечеринок. Тебе не нужно этого делать.

Он наклонился и осторожно помог Бобби подняться на ноги.

— Ты позаботься о своей девушке, а я позабочусь о своих друзьях.

Я вернулся в "Пеликаны" и обнаружил Дейрдру за столиком в дальнем конце, уронив голову на стол. Пара официантов, стоявших рядом с ней, подошли ко мне, один из них спросил: "Копы?"

— Нет. Мы просто разберемся с этим в частном порядке.

Я встряхнул ее, но она только мотала головой взад-вперед и что-то бормотала. Я не знал, притворялась ли она, или 

в ее организме было слишком много наркотика. Я дал официанту парковочный талон на мою машину, наклонился и взвалил ее на плечо с таким усилием, с каким поднял бы ребенка. Единственное, что меня по-настоящему беспокоило, так это то, что ее стошнит прямо на меня. К счастью, она этого не сделала, и я отвез ее к своему джипу "Чероки Спорт" 2001 года выпуска. Парковщик открыл для меня пассажирскую дверь, и я посадил ее внутрь. Затем я нашел мотель на Атлантическом бульваре, направляясь прочь от Пляжей, после того как зашел в круглосуточную кофейню и купил три больших кофе, а затем два биг-мака в круглосуточном "Макдональдсе".

Я провел ее внутрь, затем принес кофе и гамбургеры, запер за собой дверь и сел на одну из двух двуспальных кроватей рядом с ней. Ее пылающие кудри лежали вокруг нее на подушке. Они были такими красными, что казались нереальными. Она храпела, ее маленькая грудь поднималась и опускалась. Между храпом ее губы шевелились, и я почти мог разобрать обрывки слов. Она была не в моем вкусе, почти в любом случае, но ее губы были опухшими и влажными, и почему-то это заставило меня напрячься. Ее кожа была веснушчатой, с легким рисунком и такой белой, что напоминала пергамент цвета слоновой кости. Я посмотрел на ее грудь над грудью. Кожа там была почти прозрачной, под ней виднелась сеть светло — голубых вен.

Единственным источником света у меня была настольная лампа рядом с ее кроватью. В его мягком сиянии она казалась неземной, похожей на что-то не совсем человеческое. Мне нравились мои женщины, достаточно плотные, достаточно твердые, чтобы держать, трахать и обладать, но нельзя было отрицать, что она была красивой женщиной, если ваши вкусы в этом направлении.

— Дейдра... Дейдра...

Я погладил ее по щеке, и она моргнула. После того, что казалось борьбой, она открыла веки. Я не знаю, видела ли она что-нибудь, потому что она посмотрела на меня и сказала: "Бобби?"

— Нет, Бобби ушел. Я надрал ему задницу и отправил в больницу.

Она пару раз моргнула.

— Ты обидел Бобби?

— Не так сильно, как мог бы, но да, я причинил ему боль.

— Ты придурок.

— Извини, но когда я думаю, что девушку накачивают наркотиками, чтобы отвезти куда-нибудь и изнасиловать, это меня раздражает. Я понятия не имел, что вы, ребята, веселитесь.

Она попыталась поднять голову, но тут же упала.

— Кружится голова.

— Вот что может случиться, когда студенты колледжа балуются сильнодействующими наркотиками. Иногда это работает как сон. Иногда ты заканчиваешь с мертвой тусовщицей.

— Я повторяю — ты мудак. Со мной все было бы в порядке.

— Может быть, и так, милая, но когда ты планируешь заниматься таким дерьмом и знаешь, что за тобой следит парень твоего папочки, было бы неплохо предупредить, чтобы я не попал в тюрьму или не убил кого-нибудь из твоих друзей.

Она легла на спину, медленно дыша.

— Ты же не собираешься блевать на меня, правда?

Все 

еще с закрытыми глазами, дыша через рот, она сказала:

— Что...

Я сел на кровать рядом с ней, положил левую руку ей под шею и поднял ее к себе.

— Легче пить горячий кофе сидя. И я думаю, что тебе сейчас нужен горячий кофе, чтобы прийти в себя.

— Мне ничего не нужно.

— Послушайте доктора Маккарти. Горячий кофе это чудо-лекарство, эликсир богов, полезный для того, что вас беспокоит. Послушай меня.

Я взял чашку хорошего, крепкого черного кофе и поднес ее к ее губам. Она сплюнула.

— Это ГОРЯЧО!

— Так и должно быть. Подуй на него немного, чтобы остудить, но сделай глоток.

Потребовалось еще несколько попыток, но в конце концов ей удалось проглотить большой глоток.

И выплюнуть это.

— Черт возьми. Это черный кофе. ЧЕРНЫЙ кофе. Кто, черт возьми, пьет черный кофе?

— Иногда я так и делаю. Но это отлично подходит для того, чтобы очистить вашу голову от паров. Зажми нос и выпей еще.

— Я собираюсь сказать отцу, что ты отвел меня в номер мотеля, когда я была пьяна, чтобы по-своему со мной поразвлечься. Он уволит тебя, и НИКТО не будет нанимать тебя в нефтяной бизнес, независимо от того, насколько ты хорош.

Я снова поднес кофе к ее губам.

— Две вещи. Он ничего не сделает со мной, когда я расскажу ему, какую жадную до спермы, тянущую за поезд шлюху он воспитывает. Он может поместить тебя в какой-нибудь хорошо охраняемый монастырь. И второе... как бы я ни любил твоего отца, если бы он меня вычеркнул из списка, я все равно мог бы пойти в сотню мест, где мне платили бы столько же, сколько он мне платит, и даже больше. Нефтяным компаниям наплевать на черные шары.

— Думаешь, ты чертовски умен, не так ли?

А потом она выплюнула мне в лицо горячий кофе.

Я даже не думал, потому что, если бы я это сделал, я бы этого не сделал. Но моя рука метнулась вперед, и я ударил ее наотмашь. Ее голова отскочила от подушки, и она в шоке уставилась на меня. С этих сочных губ капала кровь на подушку.

Она вытерла кровь с губ тонким пальцем.

— Не могу поверить, что ты это сделал.

— Люди не плюют на меня горячим кофе. Даже красивые женщины.

Ее глаза на секунду расширились.

— Ты скотина.

— А ты — сука.

Я пошел в ванную и вернулся с мокрой тряпкой и папиросной бумагой.

Я стер кровь сначала тряпкой, потом папиросной бумагой. Ее губа была порезана, но не сильно. Это заживет.

— Ты не собираешься извиняться?

— А ты?

— Мне не следовало плевать на тебя.

— Мне не следовало бить тебя. Я сожалею об этом.

Она протянула руку с тряпкой и вытерла остатки кофе с моего носа и щеки. Это было больно. Если бы она плюнула мне в глаза, это было бы не просто немного больно.

— Ты в порядке? Это был рефлекс.

— Я буду жить, а теперь пей и больше не плюй на меня.  

Попробуй опустить чашку, и мы посмотрим, не тошнит ли тебя. Если ты сможешь удержать его, гамбургер поместит что-то твердое в твой желудок.

— Не знаю, смогу ли я.

— Я хочу, чтобы ты попробовала. Я действительно должен отвезти тебя в скорую помощь или к доктору на всю ночь. Трюк, который ты выкинула, был глупым, и он все еще может повлиять на тебя.

— Со мной все будет в порядке.

— Потому что раньше ты всегда была в порядке?

Она ничего не сказала.

— Мо сказал, что ты уже делала это раньше. Вы называете это "вечеринкой"?

— Я самостоятельна и могу веселиться так, как захочу.

— Позволять парням накачивать тебя наркотиками и колотить в тебя, как в барабан, пока ты не перестанешь ходить прямо?

— Ну по-разному...

Я смотрел на это милое, невинное, неземное лицо и все еще не мог в это поверить.

— Ты действительно шлюха, не так ли? Мне жаль твоего отца.

— То, что ты думаешь обо мне, не имеет значения. ТЫ не мой отец и не мой офицер по условно-досрочному освобождению.

— Слава Богу.

Она убрала кофе и через несколько минут принялась за один из Биг-Маков и доела его. Она на мгновение уставилась на меня, пока я доедал свой Биг-Мак.

— Я поставила тебя в трудное положение, не так ли? Я чувствовала это, когда ты нес меня сюда. Для такого порядочного молодого человека тебе довольно трудно быстро справиться с молодой женщиной, находящейся без сознания.

— Чисто физическое. К тебе это не имеет никакого отношения. Ты не в моем вкусе. Наверху недостаточно.

— Твердый член не врет.

— Ты красивая девушка с отвратительным ртом. Не льсти себе. Я не прикоснусь к тебе. Слишком много шансов подцепить каких-нибудь странных жучков.

Она только покачала головой.

— Ты такой мудак. Ты уверен, что не родился в 1950-х годах?

Я просто в замешательстве протянула руки ладонями вверх.

— Что?

— Сколько женщин вы перетрахали, мистер Маккарти?

— Не твое дело.

— У меня был секс с 50 парнями — и я сделала несколько ручных работ. Сколько у тебя было женщин?

— Все равно это не твое дело.

— Я помню, как подслушивала, как твой отец и мой говорили о некоторых неприятностях, в которые ты попал. Я знаю, что ты много трахался и несколько женщин — в том числе замужних — забеременели, прежде чем твой отец вытащил тебя из этого. Я знаю, что ты трахал гораздо больше женщин, чем я мужчин. Вопрос. Ты когда-нибудь был с более чем одной женщиной одновременно?

Она уставилась на меня и рассмеялась. Низкий, музыкальный смех. Что-то в вибрации заставило меня напрячься.

— Не трудись отвечать. Это в твоих глазах. Было весело? Ты переключался с одной киски на другую, три или четыре рта сосали тебя одновременно? И я знаю, что ты ненавидел это. Ты чертов лицемер.

— Кого я трахаю — и сколько — это мое дело. И я мужчина.

Она подскочила к кровати. Я собрался с духом. Она все еще несла кофе, и хотя 

я больше не думал, что он кипит, это все еще был кофе.

— Придурок, ты большая задница. Сейчас 21 век. Женщины не носят вуали и не ходят позади своих мужчин. Мы трахаемся с кем хотим и когда хотим. Совсем как мужчины. А я, Дейдра Ланкастер, как единственная наследница нефтяной компании, могу трахаться с кем захочу, стоя на голове, если захочу, и никто не будет бросать в меня камни или зажигать костер. Я бы предпочла, чтобы мой отец не знал об этом. Но не потому, что он собирается отдать меня в монастырь. Потому что он мой отец, и я всегда буду его маленькой девочкой, и то, что он знает об этом, было бы... неприлично.

— Я все равно должен сказать ему. Просто чтобы обезопасить тебя. Ты продолжаешь бегать и заниматься подобным дерьмом, и в один прекрасный день у тебя могут быть настоящие неприятности. Почему бы тебе просто не найти какого-нибудь симпатичного респектабельного парня-бизнесмена, у которого есть несколько друзей, и не устраивать вечеринки с алкоголем и колой, как все остальные?

Она придвинулась ближе, и я непроизвольно встал, инстинкт подсказывал мне быть начеку. Она посмотрела мне в глаза и сказала: "Могу я взглянуть на ваши водительские права?"

— Что?

— Я думаю, что тебе на самом деле 50 лет, а ты выглядишь на 25. С большим количеством операций, я думаю, ты мог бы сойти.

Я положил руки ей на бедра, чтобы отодвинуть ее назад, и замер. Она увидела это и улыбнулась.

— Думаю, я могла бы попытаться быть такой же "респектабельной", как ты, но мне действительно придется поработать над этим. Я слышала истории о тебе и твоих подвигах — истории, о которых я не должна была слышать — в течение многих лет. Сколько женщин ты обрюхатил, и твоему папе пришлось заплатить, чтобы сделать аборты? Сколько "подружек"? Итак, сколько их? Сто? Двести?

— Кто знает? Кого это волнует?

— Вот именно. Я трахнула — может быть — 50 парней. Мне нравится трахать их всех одновременно. Но я шлюха, а ты просто чистокровный американский парень.

— Да. Я не устанавливал правил. Позволять накачивать себя наркотиками, тащить поезда... ты шлюха.

— Я регулярно сдаю анализы, и мои парни используют презервативы. Ты когда-нибудь проходил тестирование?

Я смотрел на ее покрасневшее от гнева лицо, на алые губы и думал о том, как она лежит в постели, в то время как члены входят во все ее дырочки в ритмичном трахе, и чувствовал, что становлюсь твердым. Я не позволял этому беспокоить меня. Это было все равно, что сидеть в гостиничном номере с порнозвездой, увидев, как ее массово трахают. Это была просто естественная мужская реакция.

— Не то, чтобы это тебя касалось, но да, я регулярно сдаю анализы, хотя всегда пользуюсь презервативами с тех пор, как вырос и научился кое-чему умному. Я никого не заставил забеременеть уже много лет, с тех пор как мой отец вбил в меня немного 

здравого смысла.

— Ты когда-нибудь думал обо всех этих маленьких Маккарти, которые могли бы бегать сейчас, если бы твой папа не был так быстр, чтобы платить за аборты? Или если бы ты был достаточно мужчиной, чтобы взять на себя ответственность за свой блуждающий член? Ты когда-нибудь думал о том, каково было бы играть в папочку, если бы какая-то часть тебя была взрослой, кроме твоего члена?

— Почему-то эти слова мудрости звучат глухо, срываясь с губ шлюхи, с которой все еще капает сперма.

Легкая улыбка заиграла на этих рубиново-красных губах, и почему-то это разозлило меня еще больше.

— О-о-о, кажется, я задела вас за живое, мистер Маккарти. Ты когда-нибудь думал о них в долгие ночные часы? Считается, что именно женщин преследуют призраки детей, которые никогда не родятся. Мужчинам на это наплевать. Настоящие мужчины. Вы ведь не... ЧУВСТВИТЕЛЬНЫ... не так ли? Все в порядке. Я сохраню твой секрет от твоих собутыльников.

— Нет, я не чувствителен. Сколько у тебя было абортов?

Выражение появилось и исчезло на ее лице так быстро, что я не мог его определить.

— Сколько бы их у меня ни было, это мое дело.

Она была права. Это было ее дело. И этот разговор был более глубоким и грубым, чем у меня когда-либо был с женщиной. Я предпочитал, чтобы мои женщины были легкими и воздушными, и их интересовало только то, насколько глубоко я могу погрузиться в них. Все, что я делал, было одолжением для старика, который был добр ко мне и моему отцу. Все, что мне нужно было сделать, это убедиться, что она в хорошей физической форме, и отвезти ее домой.

Что я и сделал час спустя. За главным домом была парковка между ним и рядом гостевых коттеджей для особых посетителей и вечеринок. Несколько бассейнов разных размеров усеивали ландшафт между коттеджами. Было около часа ночи, и люди постарше лежали в постели, а младшие все еще веселились.

Она подошла к ближайшему бассейну. Он был относительно небольшим, может быть, 10 ярдов в длину и пять в поперечнике, но он был по крайней мере 20 футов в глубину с фресками и несколькими небольшими скульптурами, разбросанными по дну.

— Это так чертовски жарко. Давай войдем, Маккарти.

— Извините, мэм. Я не одет для этого, и я готов отправиться в постель.

— Ты слишком стар, чтобы быть таким молодым.

Она бросила на меня взгляд, полный вызова, который, если бы она вообще обратилась ко мне, заставил бы меня раздеться и прыгнуть в бассейн. К счастью, она этого не сделала.

Она сняла топ, стянула лифчик, который прикрывал ее маленькие груди, увенчанные чем-то похожим на вишни мараскино, стянула платье и последовала за ним с ремешком, похожим на зубную нить, показывая, что, как я и думал, она была настоящей рыжей.

— Твоя потеря — сказала она, смеясь, затем повернулась и нырнула в бассейн.

Она вынырнула, мокрая и блестящая в свете фонарей над бассейном. Я поймал себя 

на том, что жалею, что она не в моем вкусе.

— Ты уверен?

Господи, как же ей было жарко. Если бы у нее было больше сисек. Но...

Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что не могу оставить ее здесь одну. Насколько я знал, у нее были другие парни, которым она могла позвонить и переспать. И тогда мы вернемся к тому, с чего начали. Не говоря уже о том, что мое имя будет дерьмом для Ланкастера после того, как он попросил меня присмотреть за его малышкой, и я потерял ее, узнав, что она задумала.

Она обрызгала меня. А потом снова плеснула на меня. После третьего раза я сбросил туфли и нырнул вслед за ней. Я не стал раздеваться, потому что ни за что на свете не хотел, чтобы кто-нибудь вышел и застал меня голым и резвящимся с дочерью босса. Не то чтобы я не мог объяснить, что происходит, но все же...

Естественно, она выскользнула и поднялась на дальнюю сторону бассейна. Она перегнулась через край бассейна и насмехалась надо мной. Будь она проклята, если ее груди не казались намного более сочными, капая водой с твердых кончиков.

— Почему бы тебе не попытаться подойти и поймать меня, Маккарти? Ты взрослый мужчина, а я всего лишь маленькая девочка.

Я просто смотрел на нее, ступающую по воде в центре бассейна, моя промокшая одежда волочилась и заставляла меня ступать с гораздо большим усилием, чем я бы сделал в противном случае. Она стояла там, мерцая, что заставляло ее стройное тело потрясающе дрожать.

— В чем дело? Эти большие мышцы могут быть хороши для привлечения определенного вида девиц, но это затрудняет быстрое движение, не так ли? Ты бегемот, но быстрые маленькие млекопитающие могут бегать кольцами вокруг такого большого динозавра, как ты, не так ли? Ты не смог бы поймать меня, даже если бы попытался.

Она ожидала, что я попытаюсь выбраться, а затем, как только вытащу свою промокшую одежду и тело, нырну обратно и продолжу игру. Я удивил ее тем, что остался на месте.

— Никакого чувства приключений, Маккарти? Тебе нравятся эти большие мягкие коровы, которые бросаются на тебя со своим выменем? Не привык иметь дело ни с кем, кроме девок? Ну, я думаю, что ускользну до того, как ты сможешь выйти, позвоню друзьям и найду вечеринку. И ты можешь объяснить моему папе, почему ты позволил мне ускользнуть, когда он послал тебя, чтобы держать меня на прямой и узкой дороге.

Я посмотрел в ее прекрасные глаза на этом лице, обрамленном дикими рыжими волосами, и пожалел, что она не на десять лет старше. Когда она вырастет, с маленькими сиськами или без, она, вероятно, будет из тех женщин, которые проникают тебе под кожу. Но теперь она была просто занозой в заднице.

— Я не преследую тебя, Дейдра. Если ты хочешь прыгнуть обратно и заняться водными играми, я готов к этому.  

Если ты хочешь сбежать куда-нибудь и трахаться всю ночь напролет, дерзай. Я расскажу твоему папе, что происходит, и пусть он беспокоится о тебе. Если он хочет меня уволить, пусть. У меня не будет недостатка в работе.

— С тобой не весело, Маккарти. Я дам тебе еще один шанс, просто чтобы быть честным.

Она нырнула и закружила вокруг меня, как серебристая рыжеволосая рыба, смеясь надо мной, пока я не протянул руку, когда она подошла слишком близко, схватила ее за запястье и притянула ко мне. Она засуетилась, но я обнял ее за талию, схватил лестницу в воде и вытащил себя. Я нес ее под мышкой к главному дому, в то время как она пиналась, царапалась, кричала и обзывала меня всевозможными плохими именами.

Я протопал в главный дом, хлюпая на ходу, рыжеволосая ведьма кричала и кричала "изнасилование", "похищение" и "вызовите полицию".

Дворецкие, горничные и охранники начали роиться, и когда первые два здоровяка схватили меня, чтобы заставить отпустить ее, я отпустил ее. Многие из присутствующих здесь знали меня, но она была Хозяйкой Поместья.

Она разговаривала с парой горничных и собиралась выйти, когда вошел Орион Ланкастер, одетый в ночную пижаму, стоящую больше, чем большинство рабочих зарабатывают за год, и протирающий сонные глаза.

— Что, черт возьми, здесь происходит, Майкл?

— Папа, он грубо обошелся со мной и собирается наговорить тебе кучу лжи. Не верь ему.

— Майкл?

— Мы можем поговорить наедине? И пусть твои люди придержат Дейдру.

Когда мы вошли в библиотеку, он повернулся ко мне и сказал: "Поговори со мной."

Я рассказал ему эту историю и увидел боль и шок в его глазах. Она могла думать о себе как о взрослой женщине, но она все еще была его маленькой девочкой.

— Честно говоря, мистер Ланкастер, если бы она просто развлекалась и валяла дурака, я не собирался бы вам говорить. Она не делает ничего такого, чего не делают многие девушки ее возраста. Но то, что она делает, опасно. Они играют с наркотиками для изнасилования на свидании и, возможно, еще хуже. Как я уже говорил ребятам, которые собирались с ней на вечеринку, люди совершают ошибки. Иногда накачанные наркотиками женщины никогда не просыпаются. Для нее опасно продолжать в том же духе.

— Ты клянешься, что говоришь мне правду?

— На могиле моего отца.

Двое охранников привели ее в библиотеку. Ей было трудно поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но когда она это сделала, я увидел, что она его дочь. Та же железная воля, та же сила.

— Я полагаю, он забил тебе голову ложью, папа? И ты веришь ему, не выслушав меня?

— Скажи мне правду.

Она снова опустила глаза, а затем подняла их.

— Хорошо. Я была на вечеринке. Мне бы хотелось сказать тебе, что я все еще твоя девственная 12-летняя дочь, но я не могу. Люди взрослеют. Мне нравится секс. И мне нравятся мужчины.

— Ты играешь в игры, в которых позволяешь своим 

"друзьям" накачать тебя наркотиками до потери сознания, а затем изнасиловать?

Она кинжально уставилась на меня.

— Это не изнасилование. Это по обоюдному согласию. Это... фантазия. Никто не пострадает. Я встречаюсь с хорошими парнями, студентами и сыновьями людей, управляющих империями почти такими же большими, как твоя.

Он уставился на нее, и я был рад, что у меня нет детей. Некому разбить мне сердце.

— Ты всегда пользуешься презервативами — в этих играх?

— В основном.

Выражение его лица изменилось.

— Таким образом, ты не только рискуешь умереть, принимая непроверенные наркотики, ты рискуешь СПИДОМ и Бог знает чем еще.

Она отказалась отвечать ему.

Он подошел к ней и обхватил ее лицо ладонями.

— Ты — единственное, что у меня осталось от твоей матери. Ты унаследуешь состояние и крупную компанию, когда я умру. И ты готова все это выбросить ради... нескольких острых ощущений в спальне?

— Я молода. И это не должно было быть так. Ты мог бы позволить Джулиану остаться со мной. Он любил меня, и я любила его. Я бы не делала всего этого, если бы ты не отпугнул его, если бы позволил мне самой выбрать себе мужчину.

Он крепче сжал ее лицо, и она поморщилась.

— Этот кусок дерьма заставил тебя убить собственного ребенка, чтобы я не знал, что происходит. У него забеременела 16-летняя девочка, которую он должен был учить. И мне не нужно было его отпугивать. Я предложил ему миллион долларов, чтобы он бросил тебя и уехал, и он исчез, прежде чем чернила высохли на моем чеке.

— Он ушел, потому что знал, что ты убьешь его, если он не уйдет.

— Это не имеет значения. Ты находишься в полной изоляции. Охрана будет сопровождать тебя везде, куда бы ты ни пошла, будь то в туалет, в кино или обратно на занятия. Ты будешь проходить тестирование на наркотики каждый день.

— Ты не можешь этого сделать. Мне уже больше 18, я взрослая. Ты не можешь держать меня здесь против моей воли. У меня есть права.

— Я могу действовать на тебя в течение 60 дней, а может, и дольше, после того, как тесты на наркотики подтвердят, что ты представляешь угрозу для себя. Я могу уговорить дружественного судью отправить тебя на шесть месяцев на лечение в частную психиатрическую лечебницу. Не будет никаких дней на пляже, в кино, в барах, куда ты пойдешь. Выбирай. Ты можешь остаться здесь и следовать моим правилам, и тебя будет обучать толстая старая бабушка, или, Бог мне судья, я запру тебя так надолго, как смогу.

— Ты сделаешь это со мной?

— Чтобы сохранить тебе жизнь, да.

Я едва успел поднять руки, как на меня обрушился вихрь ногтей и зубов. К счастью, я был тяжелее ее на сто фунтов, и мне не составило труда удержать ее от меня. Двое охранников оттащили ее от меня.

Когда они убрали ее, Ланкастер посмотрел на меня и сказал: "Я знаю, что она сейчас по-королевски зла, но 

она это переживет. Спасибо.

— В любом случае, вечер пятницы получился интересным.

Я подумывал о том, чтобы забежать поздно вечером в одно из моих любимых мест и посмотреть, смогу ли я взять что-нибудь на ночь, но в итоге принял душ и лег в кровать. Почему-то у меня было ощущение, что любой, кого я найду, будет просто скучным по сравнению с тем, что я уже испытал.

Время шло. Еще одна пятница. Я только что прилетел из Майами после четырех дней вынюхивания слухов о нераскрытом нефтяном месторождении достаточно близко, чтобы затопить Майами-Бич нефтью, если что-то пойдет не так, но, похоже, это были просто еще одни из тех блуждающих огоньков слухов, которые делали нефтяной бизнес забавным, хотя и разочаровывающим.

Мне удалось провести один слишком короткий сеанс с очень двуязычной кубинкой, которая смогла сказать мне, что ей нужно, на двух языках. Я проспал около 12 часов за 96 часов, и я жил на кофе. Моя кровать выглядела очень привлекательно.

Я был размещен в свою квартиру в поместье Ланкастеров, когда услышал стук в дверь.

— Уходи. У меня выходной.

Стук возобновился. Я поддерживал связь с Орионом, поэтому сомневался, что это было от него. Я открыл дверь. Дейдра стояла по бокам от двух привлекательных женщин, которые пытались преуменьшить тот факт, что они несли, но это было очевидно. На мой взгляд, они выглядели как женщины-полицейские, так что они должны были быть охраной.

— Да?

— Мы приносим извинения за беспокойство, мистер Маккарти, но мисс Ланкастер настояла на встрече с вами — сказала блондинка пониже ростом. Было ясно, что это не самое веселое задание, которое у них когда-либо было.

— Чего ты хочешь?

— Я прошу прощения за то, что пытался выколоть тебе глаза в последний раз, когда мы были вместе.

— Сейчас чувствуешь себя плохо из-за этого?

— Немного. Можем ли мы оставить это в прошлом?

— Почему?

— Мне нужна услуга.

— Я знаю, что не должен спрашивать, но что?

— Мы можем пойти и выпить на пляже Джакса. Сегодня там играют очень крутые группы.

— Ты с ума сошла? Ты думаешь, я воспользуюсь шансом вытащить тебя и потерять?

— Даю тебе слово, я не буду пытаться бежать.

— Это многое значит.

— Пожалуйста.

Она осмотрела двух женщин и сказала: "Никто из тех, кто водит меня куда-нибудь, не имеет ни малейшего представления о музыке после 1995 года, и у них вообще нет чувства веселья. Гораздо веселее сидеть дома и читать.

Я посмотрел на женщин из службы безопасности.

— С мистером Ланкастером все в порядке?

— Он сказал, что доверяет тебе.

Я едва могл держать глаза открытыми, а кровать выглядела такой привлекательной. Я никогда не мог понять, почему я сказал "да", но я уверен, что это было началом краха моей жизни.

Мы поехали с улицы Св. Августин. Чем ближе мы подъезжали к Джакс-Бич, тем плотнее становилось движение. Когда мы подошли к пляжному сообществу, потребовалось 30 минут, чтобы пройти через четыре квартала вечеринок. Я нашел место 

после того, как заплатил парню 50 долларов за его место на одной из дорожек к пляжу. Мы были всего в двух кварталах от ряда из четырех баров и ночных клубов, каждый из которых предлагал множество групп.

Я не держал Дейрдру, но она не убежала. Я просто не спускал с нее глаз. Мы вошли в первый бар, в котором не было свободного места, это было больше похоже на комнату для дыхания. Вы не могли избежать контакта, делая глубокие вдохи.

После трех кружек пива и двух выступлений групп, о которых я никогда не слышал, но которые были не так уж плохи, Дейдра наклонилась и сказала: "Мне нужно пописать."

Она осторожно пробралась сквозь толпу. Я наблюдал, как она вошла в туалет. Я бросил на стойку несколько двадцаток, чтобы расплатиться по счету, и вышел на улицу. Я обошел дом сзади и пошел обратно по переулку, который тянулся через весь квартал. Я увидел четыре или пять сделок с наркотиками, но когда я получил жесткие взгляды, я просто вернул их, и покупатели и продавцы вернулись к своему бизнесу.

Я подошел к задней части бара, в котором мы сидели. Высокий лохматый блондин посмотрел на меня и, должно быть, узнал. Он поднял руки и принял, как ему показалось, стойку каратиста.

— Уходи. Сегодня вечером ее не будет.

— Если ты не уберешь свою задницу из этого переулка, я сделаю тебе больно.

Я шагнул к нему и изо всех сил ударил по носу. Я почувствовал удовлетворительный хруст, и он упал на колени. Он зажал нос и заплакал. Когда тебя сильно бьют по носу, когда ты к этому не привык, это больно. Я схватил его за руку, помог подняться на ноги и отправил восвояси. Я отступил в сторону и стал ждать.

Через пару минут брюнетка в мини-юбке выскользнула за дверь, оглядываясь по сторонам. Я подошел к ней сзади.

— Привет, Дейдра. Твой друг ушел.

Говоря это, я защелкнул наручник на одном запястье, а другой — на левом.

— Что? Маккарти? Что ты делаешь?

Она посмотрела на свое запястье и взорвалась.

— Наручники? Наручники!

— Ты хотела провести ночь вне дома. Теперь ты можешь получить его, и мне не нужно беспокоиться о том, что ты ускользнешь.

— Как?

— Ты забываешь, что я старше тебя и побывал во многих барах, включая этот. Я знаю, что в этом туалете есть выход в переулок. Я использовал его. Было нетрудно понять, что ты планируешь. Неужели ты действительно так изголодалась по сексу, что собиралась улизнуть на очередную оргию? С этим нулем?

— Нет, хотите верьте, хотите нет. Он думал, что мы займемся сексом, но, скорее всего, нет. Я просто хотела уйти от тебя и провести одну ночь, чтобы повеселиться, не чувствуя себя заключенным под наблюдением. А теперь, я думаю, ты потащишь меня домой и расскажешь обо мне отцу.

— Почему?

— Наручники. Это делает его довольно очевидным.

— Все зависит от тебя. Мы можем пойти домой 

или послушать еще несколько групп, выпить. Я бы не возражал против этого. Но, как я уже сказал, все зависит от тебя.

— Наручники остаются на мне?

— Да.

— Хорошо.

Мы вернулись и выпили, послушали плохие и хорошие группы, она уговорила меня выйти на танцпол, и пока мы танцевали, она подняла руки достаточно высоко, чтобы все увидели наручники. Людям потребовалось некоторое время, чтобы заметить это, но через некоторое время раздались радостные возгласы и смех, и танцоры начали расчищать пространство вокруг нас.

— Мне нужна пара таких — услышал я, и последовало еще несколько комментариев такого же общего характера.

Мы продолжали танцевать, пить и переходить из бара в бар. Наконец, в 4 часа утра, когда я больше не мог держать глаза открытыми, мне пришлось сказать ей: "Я в полной жопе. Мы должны идти, или тебе придется вынести меня."

Она не возражала, и через полчаса мы вернулись в поместье. Я позвонил заранее, и две блондинки из службы безопасности ждали меня, когда я подъехал к своей квартире. Я расстегнул наручники.

— Это было весело — сказала Дейдра. Ее волосы были закручены вокруг лица, лицо раскраснелось, губы были краснее, чем алые.

— Рад, что тебе понравилось. А теперь убирайся, чтобы я мог немного поспать.

— Хорошо, но сначала...

Она протянула руку и коснулась губами моих губ. Это был мягкий, осторожный поцелуй, но на мгновение она показалась другим человеком. Затем она открыла дверь и подошла к женщинам из службы безопасности. Я вышел, вошел в свою квартиру и едва застелил постель. Я не стал раздеваться. Кажется, я заснул через полсекунды после того, как моя голова коснулась подушки.

Но даже в этот момент у меня внезапно возникло плохое предчувствие. Все изменилось, и даже если я не совсем понимал, как, я знал, что это не может закончиться хорошо.

Я не видел ее две недели. Время от времени я думал о ней, а когда думал, то не был уверен, что именно я к ней чувствую. Я вернулся в Джексонвилл субботним утром, и у меня было свободное время. У меня не было ни работы, ни планов. Я выехал на улицу Св. Августин-Бич и прогулялся по дюнам. Я чувствовал странное беспокойство, но не знал, что мне делать.

Я поехал обратно в поместье Ланкастеров. У меня был отличный ужин, ребрышки, которые буквально таяли во рту, жареная спаржа и лучшие крабовые лепешки, когда-либо приготовленные. Ланкастер никогда не жалел денег на то, чтобы убедиться, что, если бы вы были в его поместье, ваш животик был бы счастлив, независимо от того, что чувствовали остальные.

Я сидел на кровати и потягивал качественный бурбон, который был доступен в баре, снова благодаря щедрости Ланкастера. Я не хотел смотреть телевизор, ходить в кино, ходить за выпивкой, и мне действительно не хотелось охотиться за свежим женским обществом. Это было необычно, но всем приходится время от времени брать выходной, чтобы перезарядить батареи.

В дверь постучали. У меня возникло внезапное 

предчувствие, кто это был, но если она хотела снова выйти сегодня вечером, мне придется отказаться. В том настроении, в котором я был, я не был бы хорошей компанией.

Она стояла там, одетая в алые короткие шорты, алую крестьянскую блузку с круглым вырезом, похожую на ходячее пламя. В одной руке она держала бумажный пакет, в другой-стопку DVD-дисков.

Я огляделся в поисках ее помощников. Они были там, настолько незаметные, насколько это было возможно, но они были там.

— Боюсь, это будет плохая ночь, Дейдра. Я не в настроении веселиться.

— Это хорошо. И я тоже. Я надеялась, что смогу потусоваться с тобой, покурить травки, напиться и посмотреть несколько DVD-дисков.

— Я не знаю.

— Обещаю, что не выплюну на тебя ни капли горячего кофе. Мне скучно. Может быть, если ты немного покуришь и напьешься, тебе станет лучше.

История моей жизни-это постепенное погружение в бездну. Мне следовало бы отклонить ее предложение, но я сказал: «Окей».

Мы курили, пили и посмотрели два фильма, которые должны были выйти только в следующем году: "Люди в черном II" и "Джейсон Х". Мы отпускали плохие шутки по поводу того, который был отстойным. Я понял, что когда она не была избалованным ребенком, которому нравилось трахать множество мужчин, она не была плохим ребенком.

В какой-то момент ночью она свернулась калачиком рядом со мной. Ей было хорошо рядом со мной. Я не был уверен, когда она начала растирать огромную эрекцию, но это было так. Я схватил ее за руку и сказал: «Нет. »

Она посмотрела на меня глазами, которые я никогда не замечал, были ярко-зелеными, и спросила: "Почему?"

Я не мог придумать веской причины, поэтому промолчал.

Некоторое время спустя она сосала, лизала и покусывала головку моего члена. У меня было много минетов, но в тот момент я действительно думал, что стал получателем одного из величайших минетов в истории мира — если не самого великого.

Она надела на меня презерватив, оседлала меня и поехала на мне, как на мустанге. У меня хватило присутствия духа спросить ее, безопасно ли ее трахать, и она сообщила мне, что ее отец проверил ее на все ЗППП в истории мира, и она была чистой.

Мы отдохнули, и я понял, что зудящее беспокойство, которое висело надо мной весь день, исчезло. Это мог быть алкоголь или травка, но у меня было такое чувство, что это была она.

Было трудно удержать свои мысли, но мне удалось сказать: "Это не имеет никакого смысла. Ты не в моем вкусе. Такие женщины, как ты, мне не нравятся."

— Мог бы одурачить меня,  — сказала она с усмешкой. Она наклонилась, чтобы снова потянуться за моим членом, но я схватил ее и остановил.

— Прекрати. Я не понимаю. Что происходит?

Она забралась на меня сверху. У нас был кондиционер, но не было потолочного вентилятора, поэтому я не понимал, почему ее волосы пылали вокруг нее постоянно меняющимися узорами.

— Я не должна тебе говорить, но скажу. Я наложила 

на тебя Гейс. Думай об этом как об ирландском любовном заклинании. Когда я была маленькой девочкой, мой отец рассказывал мне, как мы произошли от богов Туата Де Дананн, кельтских божеств Ирландии до христианства. Он сказал мне, что иногда я могу владеть магией.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, и ее зеленые глаза сверкнули в тусклом свете.

— Я наложила на тебя Гейс, и ты мой навеки. Ты будешь моим мужчиной, пока не умрешь.

Остаток ночи прошел в воспоминаниях о мягкой женской плоти, погружении в женские отверстия, кульминации, каждая сильнее предыдущей, а затем забвение.

Проснувшись в воскресенье утром, я обнаружил рядом с собой теплый сверток. Я скатился с кровати, чтобы пописать, а она уже проснулась и смотрела на меня, когда я вернулся.

— Ты жалеешь, что не ушел?

— Нет, но должен признать, ты меня немного напугала.

— Как?

— Я не знал, что сплю с ведьмой.

Она на секунду задумалась, а потом расхохоталась.

— Гейсы, Туата Де Дананн, все это? Ты в это веришь?

— Все это было довольно... впечатляюще. И твои волосы развеваются, и твои глаза светятся...

Она снова рассмеялась.

— Полагаю, то, что ты был под кайфом, не имело ко всему этому никакого отношения? Я удивлен, что ты не видел ни лепреконов, ни фей. Я слышала истории о Туата Де Дананн и других ирландских легендах с тех пор, как была маленькой девочкой. Я просто развлекалась с тобой.

Она встала с кровати голая и, покачиваясь, подошла ко мне.

— Значит ли это, что ты действительно думаешь, что любишь меня?

— Не настаивай. Я просто ошеломлена тем, что мы оказались в постели вместе.

Она повернулась, подошла к кровати и начала натягивать одежду.

— Хорошо, но в следующий раз тебе придется пойти за мной. Я больше не буду бросаться на тебя.

Позже в тот же день я получил повестку из Ланкастера. Я ожидал этого. Я вошел в открытый солярий, расположенный в центре бассейна олимпийского размера со стеклянными стенами, из которых открывался великолепный вид на болота за главным домом. Мне говорили, что было время, когда болото было усеяно зарослями устриц, но все они были уничтожены много лет назад.

Я не знал, чего ожидать. Мне не было стыдно или стыдно за то, что произошло, но она была его маленькой девочкой.

— Садись — сказал он, указывая на кресло у бассейна. Когда я это сделал, он просто некоторое время смотрел на меня.

— Я знаю, что случилось — сказал он.  — Я просто не знаю, что это значит, если вообще что-то значит.

— Значит, нас двое. Я тоже не знаю.

— Это просто физическое или...

Я посмотрел ему в глаза.

— Это определенно физическое, но она проникла мне под кожу. Я сказал ей, что она даже не в моем вкусе, но я думал о ней. Больше, чем я когда-либо ожидал.

— Я не собираюсь запрещать тебе видеться с ней. Честно говоря, я доверяю ей больше, чем кому-либо, кого я могу себе представить. Я не думаю,  

что ты собираешься использовать ее, но постарайся не причинять ей вреда, если сможешь.

— Я думаю, тебе следовало бы сказать ей об этом.

— Я думаю, ты сможешь постоять за себя.

— Раньше я так и думал.

•  •  •

ПЕРЕНЕСЕМСЯ НА ДВА ГОДА ВПЕРЕД

Сейчас начало 2004 года, Орион умер год назад от внезапного инсульта, а мы с Дейдрой женаты уже два года. Она проникла мне под кожу, и я не мог ее вытащить. У меня все еще есть подозрение, что она обладает магическими способностями, потому что я никогда не мог понять, как я мог так сильно и так быстро влюбиться в кого-то, кто не был моим типом.

Но я это сделал. Я всегда думал, что, женясь, я, вероятно, буду держать одну или двух женщин на стороне, потому что я никогда не мог представить, чтобы одна женщина могла меня удовлетворить. Все вышло не так. Мы не занимаемся сексом каждую ночь, когда я дома, но это редкая неделя, когда мы три дня не ложимся на простыни. И я все еще много летаю в разные места, так что возвращение домой — это всегда вечеринка.

Это хорошая жизнь, хотя она сильно отличается от всего, что я когда-либо себе представлял.

У меня есть жена, работа, которая теперь больше, чем работа, потому что моя работа для нас обоих, и я понял, что хочу детей. Просто кажется, что теперь, когда мы оба сироты, один или два пухлых рыжеволосых ребенка сделают нас семьей и продолжат нашу семью в будущем. Но до сих пор нам не везло. Мы продолжаем пытаться. Это приятная задача.

Однако в последнее время появилось слабое скрытое течение... чего-то. Я не могу точно сказать, но мне кажется, что я слишком много времени провожу вдали от дома. Я уже решил, что, когда вернусь домой, мы сделаем месячный перерыв на каком-нибудь тропическом острове, будем весь день плавать в прибое, пить тропические алкогольные напитки и всю ночь заниматься любовью.

Я был в одной из российских республик, о которых предпочел бы не упоминать, когда мне срочно позвонил один из помощников Дейдры.

— Мистер Маккарти, я... я не знаю, как вам сказать. Мисс Ланкастер попала в аварию.

— Что за несчастный случай? Когда? Она ранена?

— Автомобильная авария. Она врезалась в столб электропередачи на I-295.

— Когда?

— Позавчера вечером.

— Два дня назад? Почему, черт возьми, мне никто не позвонил? И она сама вела машину? Почему?

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Почему меня не позвали? Она ранена?

Снова тишина.

— Какого черта? Неужели на эти вопросы трудно ответить? Поговори со мной. Она сильно пострадала?

— Я... Нам сказали не связываться с вами...

— Вам сказали не связываться со мной? Кто, черт возьми, тебе это сказал?

— Боюсь, что да.

Я узнала голос Дэниела Голдмана, главного административного помощника Дейдры. Я встречался с ним много раз за последний год после смерти Ориона. Дейдра была владелицей компании, без Совета директоров, она принадлежала ей целиком и полностью. Но 

она не знала этого бизнеса, а Голдман работал на ее отца в течение пяти лет до его смерти. Поэтому он занимался повседневными операциями. Он был суровым человеком и не терпел дураков, но мы всегда ладили.

— Вы сказали им, чтобы они не звонили мне и не говорили, что моя жена попала в аварию и попала в больницу?

Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Она моя жена.

— Я управляю "Ланкастер ойл" по ее указанию, а также отвечаю за ее благополучие как главный акционер компании. Я принял решение не уведомлять вас.

— Какая у вас может быть причина держать меня в неведении о ее состоянии?

— Я не буду вдаваться в подробности. У меня были причины. У меня есть предупреждение врача, чтобы держать вас подальше от нее, и ее указание, что она не хочет вас видеть.

— Это невозможно."

— Вполне возможно, Майкл. Она не хочет, чтобы вы возвращались. Если вы согласитесь продолжить работу над вашим текущим проектом, мы сохраним вашу текущую шкалу оплаты. Если вы попытаетесь вернуться, весь ваш кредит через "Ланкастер ойл" будет аннулирован, и вы останетесь без гроша, и вы больше не будете работать на нас. Попробуйте выбраться из Советских республик без денег и без официальной поддержки.

— Я не знаю, зачем ты это делаешь, Дэниел, но ты совершаешь чертовски большую ошибку. Ту, о которой ты пожалеешь.

— Не пытайтесь вернуться. Эта ситуация может измениться, и вам все будет объяснено. Вы поймете. Но если вы попытаетесь вернуться к Дейдре, мы вас остановим.

— Желаю удачи.

Через полчаса я обнаружил, что весь кредит моей компании был заморожен. Я мог бы занять денег у друзей, но они, вероятно, найдут другой способ остановить меня. Поэтому я пошел к знакомому в правительстве, который уже заработал хорошую сумму денег на подозрении в возможном новом нефтяном месторождении, и попросил об одолжении.

Через час я вылетел на незарегистрированном частном самолете, пролетев в основном над океанскими водами, сначала над Средиземным морем, затем над Атлантикой, и мы полетели на юг, на Кубу. Мы провели 20 минут на кубинском аэродроме, где я пересел на вертолет, и он доставил меня на норвежское грузовое судно, направлявшееся в Майами. Короткий прыжок на частном самолете высадил меня на небольшом частном аэродроме в Северном Джексонвилле, где меня ждала арендованная машина. Хорошо иметь друзей.

Я позвонил Голдману. Было 9 утра.

— Где ты?

— Следишь за мной? Вернулся в Джексонвилл. Дай мне ее увидеть. Я собираюсь войти. Что бы ни происходило, я заслуживаю знать.

— Ты не захочешь этого, Майкл. Доверься мне. Просто дай мне несколько дней, и я смогу рассказать тебе все.

— Хорошо. Увидимся в больнице.

— Майкл...

Я повесил трубку.

В 11 часов утра некто, представившийся Майклом Маккарти, вошел в больницу и поднялся на третий этаж в поисках палаты мисс Ланкастер. В 11:05 кто-то еще, представившийся Майклом Маккарти, вошел в больницу в поисках мисс Ланкастер, сумев ускользнуть от охраны больницы, и 

был замечен приближающимся с другой стороны. А в 11:10 появился третий Майкл Маккарти и устроил веселую погоню за охраной больницы и Ланкастера.

В 11:20 медсестра вкатила пациента в кислородной маске на каталке в палату Ланкастера. Служба безопасности Ланкастера обрушилась, как рой разъяренных пчел, на медсестру, которая извинилась за ошибку. Пока она это делала, я сел, снял кислородную маску и приставил дуло кольта "Питон" к спине ближайшего охранника.

— Если все действительно спокойны, никто не должен пострадать. Убирайся к черту от моей жены, Дэниел.

Он стоял у ее постели. Я видел ее так же, как и его. Ее лицо было забинтовано, но огненно-рыжие волосы не были прикрыты. Наши глаза встретились, и я увидел удивление, шок и что-то еще.

— Дейдра, что происходит? Дэниел пытался сказать мне, что ты не хочешь меня видеть. Поговори со мной. Если твое лицо испортилось в аварии, ты знаешь, что это не имеет значения. Я люблю тебя.

Затем я увидел высокого мужчину, стоящего рядом с ней и держащего ее за руку. Я никогда не видела его лично, но видела его фотографию с тех дней, когда от него забеременела молодая девушка. У него были длинные волосы до плеч и бриллиантовая заколка в левом ухе. Он был похож на идола утренника или рок-звезду, а не на преподавателя английского. И он держал мою жену за руку, в то время как мне пришлось пробираться в ее комнату. Что-то здесь было не так.

— Гутман, придурок, убери руки от моей жены.

Там было трое охранников, кроме того, который застыл с дулом кольта "Питон" в спине. Дэниел сделал жест, и они приблизились ко мне.

— Не говори глупостей, Майкл. Нажмешь на курок и окажешься в тюрьме. Не выбрасывай свою жизнь на ветер.

— Ладно, наверное, ты прав.

Я изо всех сил ударил коленом между ног охранника, стоявшего передо мной, и толкнул его вниз. Тот, что был ближе, замахнулся, но я наклонился, схватил его за запястье, взвалил на каталку и оттолкнул ногой. Каталка выехала за дверь со своим невольным пассажиром, прежде чем я услышал звуки машин, врезающихся в прохожих.

Более крупный из охранников бросился на меня, широко раскинув руки, чтобы схватить меня в медвежьи объятия. Очевидно, он решил, что самый безопасный способ сбить меня с ног для всех них это использовать вес своего тела, чтобы сбить меня с ног. Я старался не сломать ему челюсть, но довольно сильно ударил его прикладом Питона.

Я развернулся и обнаружил, что последний охранник идет прямо на меня, вытянув руку, как бегущий назад. Я сделал ложный выпад влево, и когда он двинулся в этом направлении, я прошел мимо него и прижал ствол Питона к подбородку Даниэля, прежде чем кто-либо из преследователей смог дотронуться до меня. Я не видел, но почувствовал, что все внезапно остановились.

— Не надо, Майкл,  — сказал он, поднимая руки вверх и вытягивая их в молчаливой команде, чтобы все не 

делали глупостей.

— Ты всех держишь в стороне, и я не сделаю ничего сумасшедшего, например, не вышибу тебе мозги. Но никогда нельзя сказать наверняка, Дэниел. Вы, ребята, давили и давили, и мне хочется дать отпор.

Все замерли. Через мгновение я сказал: "Вы не собираетесь держать меня вдали от моей жены. Я не знаю, зачем ты пытаешься. Я не знаю, как этот мудак Гутман оказался здесь."

— Может быть, я смогу объяснить,  — раздался голос позади меня. Я оглянулся и увидел в дверном проеме шестифутового мужчину, стройного и стильно одетого. Он был не в больничной одежде и не со стетоскопом, но все в нем кричало: "Доктор". Его волосы были серебристо-седыми, и ни один волосок не был на месте. С другой стороны, он больше походил на голливудского актера, играющего врача.

— Я с удовольствием выслушаю ваши объяснения.

— Я доктор Мэйфейр, психиатр вашей жены, мистер Маккарти. Две ночи назад она получила черепно-мозговую травму, когда ее машина врезалась в столб электропередачи. Травмы лица, вероятно, не будут длительными, потому что она вскинула руки во время столкновения, когда врезалась в лобовое стекло. Но у нее было сотрясение мозга и, как мы позже узнали, амнезия.

— Амнезия?

— Особый тип амнезии. Она знает, кто она такая, и большинство ее основных воспоминаний остались нетронутыми. Она потеряла последние три года своей жизни, включая несчастный случай."

— Амнезия? Это плохой фильм недели?

— Это очень реальный феномен, мистер Маккарти, независимо от того, как его изображали во многих плохих фильмах.

— Последние три года? Значит, она ничего не помнит...

— Все, что касается тебя, твоего брака, времени, проведенного вместе. Смерть ее отца. Эта часть ее жизни была стерта.

— Но она его помнит,  — указывая на Гутмана, который ухмылялся мне.

— Да, мистер Маккарти. Она помнит его как человека, которого любила в последний период своей жизни. Она позвала его, когда сознание вернулось, и очень беспокоилась, пока его не нашли и не доставили в больницу.

Я уставился на нее, когда она держала его за руку, как будто он был единственным, что удерживало ее от того, чтобы ее унесло бурей.

— Хорошо. Она забыла обо мне. Но она знает меня гораздо дольше, чем три года. И ты, должно быть, сказал ей, что мы женаты уже два года.

— Она не помнит тебя из прошлого. Ей показали твою фотографию и рассказали, что произошло. Но... она плохо отреагировала. Ты должен помнить, что она проснулась в мире, радикально изменившемся по сравнению с тем, который она помнила. Она так разволновалась, что я предложил ее сотрудникам подождать, по крайней мере, несколько дней, может быть, неделю, прежде чем позволить тебе увидеть ее. Чтобы дать ей время привыкнуть к новой реальности. Крайнее возбуждение может привести к ухудшению амнезии.

— Не могли бы вы вынуть ствол из-под моего подбородка,  — попросил Дэниел, очень, очень осторожно прикасаясь к стволу. Затем...

— Я знаю тебя последние несколько лет, Майкл. Ни за что на свете 

ты не стал бы держаться подальше, если бы я сказал тебе, что доктор велел держаться от нее подальше, пока ей не станет лучше. Это было жестоко, но я подумал, что если мы попытаемся удержать тебя в Восточной Европе, это даст нам некоторое время, чтобы она и ты привыкли к тому, что произошло.

Он улыбнулся мне.

— Глупо с моей стороны, наверное. Я знал, что у тебя твердая голова, но я забыл, что ты был вовлечен в рискованные и незаконные действия с тех пор, как был подростком. Было бы трудно запереть тебя, но я не думал, что это будет невозможно.

— Послушай, Майкл, независимо от того, как ты сейчас злишься на меня, я надеюсь, ты знаешь, что я сделал это, потому что доктор сказал, что ей нужно время от тебя, чтобы поправиться.

Я оставил пистолет на месте и повернулся к Дейдре.

— Все это правда, Дейдра? Ты не помнишь меня, и даже мысли обо мне расстраивают тебя?

— Да, мистер Маккарти. Они сказали мне, что мы женаты, и показали мне фотографии, но это не реально. Я не помню тебя, не помню, как связалась с тобой. Я не знаю, почему вышла за тебя замуж. Ты мне даже не нравишься. Я не могу представить, как ты прикасаешься ко мне, тем более...

Она закрыла глаза и повысила голос.

— Пожалуйста, уведите его отсюда...

Мэйфейр сказал: "Вытащите его. У нее подскакивает кровяное давление. Мы не можем позволить себе ничего, что могло бы повлиять на ее мозг и нервную систему. Сейчас."

— Нам нужно идти,  — сказал Дэниел.

— Хорошо. Но Дейдра, мне сказали, что ты совсем не помнишь меня после того, как проснулась. Это правда?

Она открыла глаза.

— Нет. Я совсем тебя не помню.

Я передал "Питона" Дэниелу задом наперед и позволил охранникам вытащить меня из комнаты. Там меня ждали полицейские в форме. Дэниел сделал им знак.

— Это было просто небольшое недоразумение, джентльмены. Нет никаких проблем, и я прошу прощения за то, что вызвал вас сюда.

Когда они ушли, Дэниел сказал: "Я собираюсь придержать это,  — жестикулируя Питоном,  — хотя я знаю, что ты можешь придумать больше. Ты свободен, но если вернешься в больницу, я прикажу арестовать тебя за нападение на моих охранников и незаконное проникновение. Не возвращайся в поместье Ланкастеров. Тебя проводят. Твоя работа в "Ланкастер ойл" прекращена. Твоя зарплата прекращена. Я уверен, что ты приземлишься на ноги.

Я пожал ему руку.

— Я ценю, что вы не предъявили обвинений и позволили мне уйти. Дайте мне знать, если будут какие-то изменения или если к ней вернется память.

— Ты узнаешь об этом первым.

Я вышел из больницы в сопровождении почетного караула из трех охранников. Один раз я оглянулся.

Сейчас все шансы были против меня, но у меня было одно преимущество. Я знал, что она лжет, а это означало, что вся эта история с амнезией чушь собачья. Лучше бы я этого не знал. Мне хотелось верить, что 

она действительно потеряла память, и МОЯ Дейдра может когда-нибудь вернуться ко мне.

Но теперь я знал, что это была всего лишь безнадежная мечта. Мне придется научиться жить в одиночестве.