Брат. Новелла. Глава 3. Серия: Рассказы брат трахает сестру

Утром меня разбудил громкий и раздраженный голос Мити. Он с кем-то говорил по телефону в соседней комнате. Сначала я никак не могла сообразить, где я. Сквозь щель между плотно задернутыми шторами пробивался слепящий глаза солнечный луч. Он же заставлял гореть огнем каждую игрушку на огромной новогодней елке. На пушистом ковре рядом с кроватью валялось мое платье. На прикроватной тумбочке лежали золотые часы брата, поблескивающие теплым желтым светом от непогашенного прошлой ночью торшера. На часах было 11—44. Я еле нащупала выключатель, с трудом продирая глаза.

— В какой именно?  — требовательно допытывал он кого-то,  — Во сколько, говоришь, это произошло? Да. Черт. Да не помню я, во сколько лег. Какая разница!

Я нехотя выбралась из постели и, не найдя, чем прикрыться, голой выглянула из спальни в гостиную. Он стоял там, невидящим взглядом упершись в шкаф, в одной руке держа трубку мобильного, ладонью другой руки прикрыв рот. На нем был не завязанный на пояс гостиничный халат и боксеры, волосы были всклокочены со сна и вообще вид был не выспавшийся и какой-то ошарашенный. Заметив меня, он на секунду остановил на мне взгляд и тут же отвернулся, продолжая угукать в трубку.

— Черт,  — измученно выдавил из себя он и с силой потер лицо, словно хотел заставить себя немедленно проснуться,  — Я через... через час точно буду в аэропорту. Дороги пустые, так что... Да брось! Все нормально...

Я просто не поверила своим ушам, но Митя уже повесил трубку и смотрел на меня с каким-то мрачным и нерешительным видом, словно не знал, что и как сказать.

— Один мой партнер по бизнесу насмерть разбился в Питере на машине в новогоднюю ночь. Вроде, пьяный был. Но там... обстоятельства кое-какие есть нехорошие... Так что мне нужно ехать немедленно.

Он смотрел на меня, но, кажется, не видел. Я закусила губу.

— Когда же ты вернешься?

— Понятия не имею.

Он тяжело вздохнул, мимо меня уверенным шагом направился в спальню и начал быстро одеваться. Весь антураж вчерашней ночной сказки улетучился, словно не бывало. Я тоже оделась.

— Он был твоим другом?

— Это едва ли. На ножах постоянно были. Просто... он по-крупному вложился в мой новый проект. Еле-еле удалось его убедить. Вот дерьмо,  — он вдруг стукнул кулаком по комоду.

Таким я его еще никогда не видела и невольно притихла. Мы уже шли по коридору отеля, когда на меня вдруг совсем некстати нахлынули воспоминания о том, что мы делали в ванной, и я невольно покраснела, вспомнив, что он заставил меня шептать ему на ухо. Когда мы вообще легли? Не удивительно, что я чувствую себя как зомби. Отдав ключи на ресепшн и спеша к выходу, Митя, не оборачиваясь, на ходу бросил мне, чтобы я немедленно ехала домой.

— А... что мне родителям сказать? Ну и вообще, если кто еще спросит...

Он резко развернулся прямо перед дверцей такси и раздраженно потер лоб в размышлении.

— Соври, что мы в клубе были...  

Или... нет, лучше, что у Юрки. Он меня отмажет. Хотя нет... не надо его в это втягивать...

Наши глаза встретились. В моих он точно читал страх и растерянность. Я поверить не могла, что новогодняя ночь, проведенная где-то наедине с собственным братом, может представлять такую сложность. Собственно, это даже не ночь была, а всего несколько часов.

— Водитель ведь знает, где мы были... И еще он мог заметить, что никакой вечеринки тут уже не было...  — онемевшими губами пролепетала я.

Мороз уже начал кусать мне ноги в тонких чулках, солнце слепило глаза, а по спине пробегал озноб. Какое-то время мы стояли друг напротив друга, молча опустив головы. Пустынный город вокруг еще спал после бурной ночи, но куранты на несколько секунд очнулись и недовольно спросонок пробили 12.

— Тогда не надо врать. Скажи, что опоздали на банкет в Б. и сняли номера, чтобы выспаться. Ну и отцу скажи, что я по делам в Питер улетел. Астраханов погиб. Я ему в двух словах рассказывал о нем.

— А... мне нельзя с тобой?

— Марин... Ну, не будь ты ребенком,  — раздраженно заметил он, впрочем, потом смягчился,  — Я позвоню тебе, когда все улажу. Не думаю, что раньше четвертого... Похороны и все такое...

Я кивнула. Он вздохнул и открыл передо мной дверцу такси.

Так закончились наши с ним новогодние праздники, и мне еще долго казалось, что эти два дня, которых нас лишили обстоятельства, никогда нельзя будет восполнить. С тех пор миновало несколько месяцев. Мы изредка созванивались, и теперь Митя стал более раскрепощенным в наших разговорах. Он шутил и, когда рассказывал про свои дела или выспрашивал что-то обо мне, мне больше не казалось, что он делает это через силу. Правда, его все равно, видимо, мучила паранойя, потому что никакие компрометирующие нас темы мы никогда не затрагивали, и он как-то заметил, что чаще раза в неделю нам созваниваться не стоит. Ведь едва ли брат с сестрой с такой разницей в возрасте могут быть так дружны.

«Ну и черт с тобой! » — обиженно бормотала я себе под нос, всякий раз, когда вспоминала об этом его формальном подходе к общению,  — «Просто Штирлиц какой-то! Все у него под контролем! » Хотела бы я быть такой же выдержанной и рациональной. Похоже, он включал страсть только в тот момент, когда ему это казалось уместным и безопасным, а я-то сгорала от нее круглосуточно изо дня в день! Впрочем, в последнее время мама решила вдруг заняться вождением и фитнесом, поэтому не так часто оставалась дома, как обычно. Папа вообще практически не показывал носа с работы. В такие дни я приходила в комнату брата и, ощущая себя бесстыдной воровкой, принималась рыться в его вещах. Среди них были его фотоальбомы со старших классов и за все студенческие годы. В школе и на первом курсе он носил длинные до плеч волосы и был сладостно красив, как херувим, пока его лицо 

еще не тронула мужественная резкость и величавое хладнокровие. В юности у него был дерзкий взгляд испорченного, самодовольного подростка, слишком рано пресытившегося всеми прелестями женского внимания, и от этого взгляда меня невольно бил озноб. Вдоволь налюбовавшись его лучезарными улыбками и демонстративно выставляемыми на обозрение камеры мускулами, я садилась на пол напротив зеркала его шкафа и медленно обнажала плечи, грудь, снимала насквозь промокшие трусики. Мне нравилось любоваться собой, как бы смотря на себя его глазами. Белая матовая кожа, потоки черных волос, струящиеся по плечам, груди и спине. Смазав розовые сосочки и клитор капелькой масла для тела, я нежно ласкала себя до изнеможения, с бесстыдной улыбкой любуясь мягкой зеленью собственных глаз и ягодной сочностью чувственных губ, исступленно шепчущих имя брата. На одной из полок у него со стародавних времен стояла маленькая резиновая золотая рыбка — не знаю, может, она была его игрушкой для купания в детстве. У нее были пухлые красные губки и раздвоенный рельефный хвостик. Я терла смазанный маслом клитор этими губками, пока из моих губ не вырывался невольный стон предвкушаемого экстаза. Тогда я заставляла себя остановиться, чтобы продлить удовольствие, и щекотала набухшие соски кончиком рыбьего хвоста. «Дима, пожалуйста, я хочу еще... Нет, прошу, не останавливайся! ». В конце я всегда склонялась к альбому с его фотографией и нежно целовала его губы.

Кроме этого невинного развлечения, единственное, что мне оставалось, это удариться в учебу, поэтому итоговую сессию я сдала на отлично, недоумевая от жалоб однокурсников то на безжалостность преподавателей, то на тупость учебников, то на неоднозначность экзаменационных вопросов. Митя позвонил мне в день последнего экзамена, чтобы поздравить. Я со своей компанией как раз отмечала окончание учебного года в кафе и, увидев на экране его высветившееся имя, тут же выскочила на улицу.

— Слушай,  — начал он каким-то необычным для него заговорщическим тоном, словно еще и волновался к тому же,  — Я хотел бы, чтобы ты приехала ко мне на каникулы. Всего на неделю. Больше не обещаю, но зато я как раз буду совершенно свободен с 15го июля. Потом сможем вместе вернуться в Москву.

Даже в мягком тембре его голоса таилось столько сокровенных обещаний, что меня охватил жар. Я чуть не завизжала от радости, даже не найдясь сразу, что ответить. Только воровато обернулась на витрину кафе, за которой был виден столик с нашей шумной компанией. Одна из подружек активно показывала мне что-то жестами комически гротескно, но я отвернулась, краснея до ушей.

— Я сегодня же закажу билеты. Ты сам скажешь родителям?

— Уже сообщил папе. Он не против.

Когда я возвращалась к своему столику, у меня в ногах была предательская слабость, а руки дрожали. Я схватила свой бокал с кампари и апельсиновым соком и осушила его до дна. Ледяной коктейль точно меня не охладил.

— Марин, ты прям трепещешь вся. Даже щеки горят,  — томно смерив меня опытным взглядом хищницы, притворно елейным тоном бесцеремонно заметила 

Нина,  — Кто звонил-то? Новый поклонник?

— Да...  — рассеянно бросила я. Эту Нину я терпеть не могла. Та еще штучка. Мне всегда казалось, что она любые интрижки видит насквозь, поэтому ее повышенное внимание совсем выбило меня из колеи.

— Небось красавчик,  — завистливо заметила она,  — Хотя ты у нас такая разборчивая. Все тебе не то и не так. Хоть поделись радостью, кто тебя так осчастливил наконец.

Я взяла себя в руки.

— Через интернет познакомилась с парнем из Питера. Он приглашает меня провести там с ним неделю.

— У-у,  — разочарованно протянула она,  — Из Питера... Я уж думала из Парижа! Кстати, у тебя же старший брат, вроде, в Питере.

Ее осведомленность меня несколько шокировала, хотя я, вроде, не подала виду. По-любому вся была на взводе, так что чего уж там. Впрочем, кто хоть раз из моих знакомых девчонок лично видел Митю, не забывал периодически хотя бы каким-нибудь способом выуживать у меня информацию о нем, так что за этой осведомленностью скорее всего ничего опасного не крылось.

— Да. Работает там,  — нехотя ответила я.

— А он не помешает? Ну, то есть я хочу сказать, некоторые братья очень ревнивы...

Я картинно округлила глаза и пожала плечами.

— Не знаю, как там некоторые, но Митя не вмешивается в мою личную жизнь.

— А он себе там еще никого не завел?

— Понятия не имею!

— Ну, такой красавчик надолго один не останется.

Надо ли говорить, что после этого разговора меня еще долго трясло. Остаток времени я сидела за столом, как в воду опущенная, погруженная в свои мысли, и еще долго ощущая неприятный осадок на сердце. Это хождение по лезвию бритвы какое-то! Я смеялась невпопад, отвечала невпопад, даже смотрела невпопад, постоянно уходя внутрь себя или потихоньку наблюдая за девчонками. Представляю, как бы они стали на меня смотреть, если бы узнали про нас с Митей. Любая из них не прочь бы была с ним закрутить, но меня бы все они осудили, без сомнений. Да, впрочем, кто они такие? Сами промышляют каждый год секс-туризмом в Египте и беззастенчиво хвастаются откровенными фотками. Они никогда не должны узнать про нас! Никогда!

До 15го июля время тянулось невыносимо медленно. Папа предлагал съездить на море, но у меня пока что не было настроения и я перенесла поездку на август. Когда же настал желанный день и я вышла из Сапсана на платформу Московского вокзала в Петербурге в белом, развевающемся на ветру платье до колен, с красным тонким кожаным пояском вокруг талии, без рукавов, с острыми лацканами аля-шестидесятые и с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, среди встречающих я увидела Митю, который, словно прочитав мои мысли, тоже весь оделся в белое — тонкие льняные бриджи, красиво подчеркивающие стройность его бедер, и тонкая рубашка без воротника с разрезом на груди и рукавами три четверти. Белый цвет потрясающе подчеркивал его загар и шел к его черным блестящим на солнце волосам. Он подошел ко мне 

и какое-то время мы стояли, глядя друг на друга со счастливыми улыбками на лицах, словно размышляя, насколько вольным может быть наше приветствие. Я вся сияла от ощущения собственного совершенства — элегантная леди из высшего общества в духе Жаклин Кеннеди, не меньше. Наконец Митя наклонился и, приложив теплую ладонь к моей щеке, поцеловал меня в уголок губ. Я не стала настаивать на большем. Он взял мою сумку и мы, молча как заговорщики, отправились к такси.

— Как насчет того, чтобы перекусить и отправиться на небольшую экскурсию по городу?  — предложил он после некоторого краткого обмена новостями на заднем сидении автомобиля и медленно приподнимая край моего платья почти до трусиков. Его пальцы скользнули по внутренней стороне моего бедра и сквозь тонкую кружевную ткань трусиков слегка потерли складочку у меня между ног.

— А... ну... я даже не знаю...  — растерянно пробормотала я, жадно глядя на его улыбающиеся губы, которые я так давно мечтала поцеловать,  — Почему бы и нет...

— Не слышу энтузиазма в голосе,  — явно насмехался он, продолжая поглаживать меня в том же месте.

Я закусила губу, чувствуя как по спине побежали мурашки, и откровенно придвинулась к нему, прижимаясь к его плечу. Наши лица были так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах. Он только натянуто приподнял уголок губ в холодной усмешке.

— Ладно. Как скажешь. Завтрак и экскурсия,  — сдалась я, пожимая плечами.

Через полчаса мы уже сделали заказ в небольшом кафе на Невском, и я отправилась в дамскую комнату немного привести себя в порядок. Мои щеки пылали, глаза неестественно блестели от возбуждения. Я обмыла холодной водой руки, чтобы немного охладить свой пыл. Интересно, он действительно собирается целый день таскать меня по городу после такого долгого расставания? Или... Может, я просто бессовестная маньячка? Или он черствый сухарь? У меня уже пальцы стало ломить от ледяной струи, когда в туалете за моей спиной вдруг появился Митя.

— Кажется, это женский туалет... Может... я перепутала,  — растерянно пролепетала я, виновато улыбнувшись. Что-то в его взгляде и кривом изгибе упрямых губ мне не понравилось. Он молча подошел, непроницаемый и даже какой-то дикий, и почему-то толкнул меня в плечо. Я слегка отступила, но он снова меня оттолкнул так, что меня это даже слегка взбесило.

— Ты что? Совсем с ума сошел?  — нахмурила брови я, слегка повысив голос, и снова к нему приблизилась, уже готовая дать ему хотя бы какой-то отпор, но в его глазах прочла нечто, что заставило меня замереть. Вдруг он снова меня оттолкнул, поймал за руки, которыми я пыталась защититься и еще подвинул меня назад, наступая, пока я не уперлась спиной в стену.

— Знаешь, это не смешно!  — воскликнула я, уже переключившись в стрессовое состояние, а он, заводя мне руки за спину, впился то ли укусом, то ли поцелуем мне в губы. Мои руки тут же ослабли, а его переместились мне на талию. Одна его 

рука ухватила меня за попку сквозь платье и, крепко сжав меня в объятьях, он развернул меня в сторону, направляя в ближайшую кабинку туалета. От шока я вообще-то даже не сопротивлялась, хотя, кажется, пыталась что-то пролепетать, если бы могла оторваться от его обжигающих губ. Вдруг в туалет кто-то вошел. Тогда он отстранился и молниеносно захлопнул дверцу кабинки. Я стояла, молча прижавшись спиной к холодной стене и вопросительно глядя на него. Его глаза неожиданно показались мне безумными. На губах блуждала хмельная улыбка. Он уперся в стену над моим правым плечом одной рукой, затем над левым другой и навис, пожирая меня глазами. Мы, не двигаясь, слушали звуки, доносящиеся из соседней кабинки, пока я не скорчила гримасу неприязни и прошептала почти беззвучно, все еще надеясь на его благоразумие и самоконтроль: «Что мы тут вообще делаем? ». Он коротко поцеловал меня в губы вместо ответа. «Это просто отвратительно! » — изо всех сил изображая веселую иронию, пролепетала я. Он снова накрыл мой рот нежным поцелуем, пока я не изогнулась, закинув назад голову и обхватывая его за шею руками. Кончики распущенных волос защекотали мне поясницу. Он собрал их в кулак и потянул за хвост в сторону.

— Что?...— не понимая, прошептала я.

— Развернись,  — ответил он, улыбаясь.

Пока я бессмысленно хватала ртом воздух, не зная, что на это ответить, он потянул меня за волосы грубее и схватил за плечо, разворачивая к себе спиной. Его пальцы тут же проскользнули мне в трусики между ягодиц, до боли сжимая нежную кожу и освобождая от ткани. Его губы защекотали мне ухо палящим шепотом: «Честно говоря, никогда не опускался до такой пошлятины и грязи, чтобы трахать девушку в общественном туалете дешевого кафе. Но... (он усмехнулся) Я подумал, что раз уж я все равно полный ублюдок, совративший собственную сестру, тогда почему бы не перестать корчить из себя сраного педанта и чистоплюя? Я такая же свинья, как мерзкое серое большинство, а свиньи должны совокупляться в навозе. Боюсь, тебе не повезло, лапочка моя». Я нервно сглотнула, искренне надеясь, что он все-таки не сошел с ума, но сопротивляться не стала, потому что он и так уже держал меня за волосы, прижимая меня щекой к стене. Его дыхание было частым и тяжелым, его бедра придвинулись к моим ягодицам, я услышала, как звякнул его ремень. В туалете мы теперь уже явно остались одни, так что мне стало плевать на все. Я хотела его — это было единственное, что я понимала сейчас разумом. Только страх, кажется, атрофировал мои физические ощущения. Он был намного выше меня, поэтому ему пришлось приподнять меня, когда он в меня входил, а потом он силой наклонил меня над унитазом и стал грубо вгонять в меня член быстрыми глубокими толчками. Мне пришлось упереться одной рукой в бочок, а другой уцепиться за его руку, которой он держал меня поперек живота. Я старалась не 

издавать ни звука, но крышка бачка постоянно съезжала с премерзким скрежетом и дико меня бесила. Это безумие длилось от силы минуту, пока он не вошел в меня особенно глубоко, отчего я слабо застонала, изгибаясь и судорожно хватая ртом воздух. Пока он приходил в себя, тяжело дыша и постепенно выпуская меня из объятий, я почувствовала, как по бедрам потекла его горячая сперма. Я закусила губу, стараясь не заплакать. И ради этого я сгорала, как уголек, столько месяцев, не спала ночами, грезила о чем-то волшебном и мчалась к нему на поезде?! Я выпрямилась и, не поворачиваясь к нему, остервенело вытерлась туалетной бумагой. Потом поправила платье, слыша, как он сзади меня застегивает брюки.

— Я немедленно уезжаю домой!  — зло прошипела я, тщательно проверяя, не испачкала ли я обо что-нибудь босоножки.

— Ты никуда не поедешь,  — спокойно констатировал он.

— Это теперь уже не твое дело.

Он усмехнулся, потом тихо рассмеялся. Я оглянулась на него, готовая просто стереть его в порошок. Правда, снова увидев его надменно красивое лицо и источающую силу и самоуверенность позу, смелости у меня сильно поубавилось.

— Ты обходишься со мной как... как... как с какой-то девкой!  — выпалила я, краснея и дрожа всем телом.

Я уже готова была заплакать, когда он вдруг обнял меня также нежно, как раньше, и я глупо уткнулась лицом ему грудь, нервно всхлипывая.

— Я просто слишком долго мечтал об этом,  — честно заявил он, усмехнулся и добавил,  — Не хотелось сразу тащить тебя в постель, потому что это как-то... вульгарно... Я догадывался, что так выйдет, но все равно... В общем, прости...

Я даже не знала, что на это сказать. Даже слезы сами высохли. Сожаления в его словах не было ни на грамм.

— Ты уверен, что вообще... меня любишь?  — только это и нашлась спросить я.

— Я уверен, Марин,  — он поднял мое лицо за подбородок, лаская холодным взглядом серых глаз мое лицо,  — Просто ты даже не знаешь, какой я.

Почему-то от этих слов мне стало страшно. В туалет снова кто-то зашел и мы притихли. Я продолжала молча изучать его лицо. Когда заняли одну из кабинок, он вышел и, взяв меня за руку, потянул к выходу.

— Иди. Я хочу помыть руки,  — бесцветным голосом бросила я и осталась.

Вернувшись в общий зал, я украдкой пробежалась взглядом по посетителям, коих было не много. Никто даже не смотрел в мою или Митину сторону, а сам Митя восседал на своем месте в картинно статной и горделивой позе заправского аристократа. По нему никак нельзя было сказать, чем он только что занимался в женском туалете. Мне очень хотелось верить, что я тоже до сих пор похожа на приличную девочку из высшего общества. Я села напротив него, сцепив руки в замок и, прикрыв ими губы, спросила:

— Ну, так расскажи, какой же ты на самом деле.

Он едва заметно ухмыльнулся.

— Тогда экскурсия отменяется. Придется ехать ко мне.

Я, сама не знаю 

почему, рассмеялась, больно прикусив себя за палец.

— Давай хотя бы позавтракаем.

— Не вопрос.

Когда мы добрались на такси до его квартиры в новостройке, начал накрапывать дождь и небо заволокли тучи, а ветер пронизывал насквозь. Я уже давно привыкла, что в Питере в любое время года +10 и бесконечные дожди, поэтому даже не удивилась резкой смене погоды. Мы поднялись на 1бый этаж, и я с опаской для себя отметила, что вид у брата явно заговорщический. Квартира оказалась необъятной и практически без мебели. Вернее, тут было все, что нужно, но объемы помещения без стен-перегородок визуально поглощали все. Выбор хайтека для интерьера меня несколько удивил. Я всегда думала, что Митя предпочитает добротную тяжеловесную классику.

Он закинул мою сумку в шкаф и предложил вина. Затем включил кондиционер на обогрев. Мы сидели за высоким узким столом, напоминающим стойку бара, и я изо всех сил продолжала изображать из себя изысканную леди и без конца кокетничала.

— Иди в душ,  — вдруг перебил он мою болтовню, явно ничего не слушая и думая совсем о другом. Я хотела было обидеться на приказной тон, но вообще-то согреться под теплыми струями совсем не мешало. Так что я, конечно, закатила глаза для виду, но послушалась.

Когда я вышла из ванной, завернувшись в полотенце, оказалось, что Митя переоделся. На нем были брюки из тонкой бежевой кожи по покрою напоминающие джинсы, которые были прошиты по всем швам крупными стежками из кожаной тесьмы. На теле было что-то вроде рубашки из такой же мягкой кожи с длинным рукавом, которая мягко облегала его широкие плечи и подтянутый рельефный торс. На груди проходил разрез почти до середины живота, за которым был виден тонкий участок его гладкой загорелой кожи. В последний момент я заметила у него на руках узкие перчатки такого же качества, что и костюм. Это немного меня удивило. Он как раз ставил на прикроватную тумбочку огромный кованый канделябр с белыми, уже немного подтаявшими свечами.

— Прикольно выглядишь,  — растерянно улыбнулась я, чувствуя, как голые ноги у меня вновь леденеют от холода,  — Я могу надеть красивое белье,  — сияя похвасталась я.

— Не нужно,  — равнодушно ответил он и медленно зажег все свечи какой-то длинной лучиной. Я завороженно следила за ним, насчитав 8 свечей. Пока я взволнованно ютилась в своем полотенце в уголке дивана, были зажжены свечи с другой стороны кровати, а потом Митя пультом опустил плотные жалюзи на всех окнах. Комната погрузилась в мрак. Еще в дальнем углу на полке книжного шкафа изредка мигал какой-то странный красный шар около десяти сантиметров в диаметре. Выглядело это мигание как-то неприятно, и мне стало немного не по себе. Чтобы отвлечься, пока брат ушел на кухню, я подошла к стойке с дисками и стала искать каких-нибудь знакомых исполнителей. Конечно, тщетно. Митя предпочитал эмбиент, индастриал или что-то в этом духе, к тому же было совсем темно.

Когда он вдруг бесшумно появился сзади 

и обхватил меня за плечи, прижав к себе спиной, я чуть не взвизгнула от неожиданности. Полотенце свалилось на пол, его руки в перчатках нежно прошлись по всему моему телу. Губы и язык влажно заскользили по шее. Я повернула к нему голову за поцелуем, но он отстранился и легко завел мне руки за спину. Я услышала легкий звон металла, и, даже сама не знаю как, мои запястья стянули мягкие ... широкие ремни на цепочке. Митя тут же отступил в сторону, а я в негодовании развернулась к нему со сцепленными за спиной руками.

— Какого черта? Ты... мог бы хотя бы предупредить!

Я смотрела на него расширившимися от удивления глазами, но он, совершенно меня проигнорировав, включил музыкальный центр и достал диск, на котором я мельком прочла название Dead Cities. Из динамиков заструились странные тягучие звуки, под которые он повернулся ко мне с видом гепарда, готового сожрать отбившуюся от стаи газель. Я отступила назад, но это в общем-то было бесполезно, поэтому в следующую секунду он уже был рядом, нежно лаская мою грудь. Я испуганно моргала ресницами, не зная, как себя дальше вести.

— Что ты собираешься делать?  — выпалила я в волнении.

Вместо ответа его пальцы в мягких кожаных перчатках погладили мои губы, слегка приоткрыв рот. Его лицо оставалось жестоко холодным. Потом он медленно обошел меня кругом, взял за кожаный ремешок наручников и потянул к постели спиной вперед. Развернул, толкнул — и я упала перед ним на белую ледяную простыню на спину. Готовясь ко встрече с ним, я выбрила лобок, и сейчас его взгляд упал на мою девственно чистую промежность. Он присел на корточки и бесцеремонно просунул пальцы мне во влагалище, отчего я вся изогнулась. Он тут же вытащил их, взглянул на увлажнившуюся перчатку и куда-то ушел, вернувшись с большим то ли кейсом, то ли низким сундуком из темного дерева на двух металлических замочках. Меня, честно говоря, охватила паника, и я попыталась встать, что оказалось не так легко. Митя тут же поймал меня за плечо, вернул на место и уперся коленом в матрас у меня между ног. Кейс стоял рядом со мной на постели. Когда он открыл его одной рукой, я присмотрелась, и увидела там что-то вроде металлических и кожаных инструментов, а среди них — набор скальпелей разного калибра. Все во мне в миг упало, словно душа покинула тело. Я что-то бессвязно залепетала онемевшими губами.

— Дим... Зачем это? Пожалуйста, скажи мне! Пожалуйста!

— Чшшш,  — прошептал он, прикладывая палец к губам. Из динамиков как раз доносился то ли вой привидений, то ли хор мертвецов. Он провел пальцами по ручкам сверкающих медицинских приборов, выбрав какой-то один, а я судорожно пыталась приподняться на локтях и согнула ноги, чтобы оттолкнуть его. Только он оказался быстрее. В миг оказавшись на мне сверху и придавив меня к постели, он провел лезвием перед моими глазами. На его губах играла 

нездоровая отрешенная улыбка. Я зажмурилась, и вдруг почувствовала, как что-то едва заметно куснуло шею.

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо,  — зашептала я, но его губы жадно заскользили по моим. Язык, словно змей-искуситель, на долгие секунды заставил меня забыть о скальпеле. Потом он медленно лизнул мою шею и в месте его поцелуя слегка защипало. Тут же при новом страстном поцелуе в губы я ощутила во рту вкус крови. Он приподнялся надо мной, стоя на коленях и поглаживая рукой в перчатке мою грудь. Я дрожала от холода и страха. Соски сжались в болезненные комочки. Скальпель заскользил в нескольких миллиметрах над моей кожей, плавно огибая шею, плечи, грудь, живот. Я вся вжалась в постель и тяжело дышала, пока укус лезвия не впился в меня где-то рядом с соском. Митя наклонился и засосал мой сосок, очень нежно лаская его языком. У меня из глаз невольно потекли слезы, губы и подбородок дрожали.

— Дим, хватит! Хватит! Пожалуйста!  — слабо скулила я, вся извиваясь от нового укуса лезвия где-то на боку. Наконец он соскользнул с постели и опустился на колени у моих дрожащих согнутых ног. Я в миг оттолкнулась от его плеч и от кровати ногами и, сама не знаю как, отползла к спинке. Он отбросил скальпель на пол и, все откровеннее улыбаясь необузданной улыбкой возбужденного зверя, бросился за мной. Я бессмысленно барахталась какое-то время, пытаясь его оттолкнуть, но добилась только того, что снова оказалась зажатой между ним и постелью. Тяжело дыша, он дотянулся до своего кейса и извлек оттуда еще какие-то ремни на цепочках. Грубо перевернув меня на живот, он что-то пристегнул к моим наручникам, а затем заставил меня согнуть одну ногу, пристегнув и к ней кожаный браслет. То же самое он проделал и с другой ногой. Я с ужасом поняла, что в таком положении практически не могу двигаться.

— Ты... Ты сволочь!  — закричала я, впервые вдруг ощутив настоящий гнев, а не только лишь страх. Из глаз заструились слезы. Я больше не могла сдерживать всхлипывания,  — Я убью тебя! Просто убью тебя, как только ты меня отпустишь! Урод! Чертов извращенец!

Я лежала на животе с заведенными за спину руками и пристегнутыми к ним согнутыми ногами, почти уткнувшись лицом в постель и пытаясь разглядеть, что делал Митя, а он быстро обошел меня сзади и вдруг половину моего лица накрыла черная кожаная повязка.

— За что! За что! Как ты так можешь?!  — кричала я, но он меня не слушал. Повязка плотно обхватила мне глаза, а он куда-то меня потянул, помогая встать на колени. Комнату наполняли странные звуки его дурацкой музыки, и я теперь даже не слышала, где он находится. Вдруг к моим половым губкам прикоснулось что-то мягкое и прохладное. Должно быть перчатка. С ужасом для себя я поняла, что вся теку, и каждое его движение заставляет меня нервно вздрагивать. К соску прижалось что-то теплое и 

мокрое. Это были его страстные губы. Он сжал сосок зубами так сильно, что я вскрикнула, но в следующую секунду ко мне уже никто не прикасался. Я снова погрузилась в вязкую пустоту.

— Ты ведь... ты ведь не поранишь меня как-нибудь серьезно?  — срывающимся голосом пролепетала я, заставляя себя успокоиться. Ответом мне была тишина. Потом на моем соске сомкнулось что-то жесткое и груди коснулась холодная цепь.

— Зажим для сосков?  — дрожа, выговорила я, тяжело вдыхая и выдыхая полной грудью. Такой же зажим сомкнулся на втором соске. Было немного больно, но я постаралась убедить себя, что в этом нет ничего страшного. В следующую секунду лезвие снова куснуло меня за лобок, и горячие губы жадно слизали с ранки кровь.

— Сумасшедший...  — выдохнула я, а его язык заскользил по моему клитору. Впервые я поняла, что возбуждена до предела. До сих пор я просто не могла это признать от страха. Но ласка длилась не долго. Через какое-то время я ощутила, как моих губ коснулось что-то горячее твердое и скользкое. Это был его член. Он взялся за цепочку на моей груди и слегка потягивая ее на себя заставлял насаживаться меня ртом на его член. Вообще-то это было приятно и меня охватило безумие страсти. Я тихонько стонала, мерно двигаясь и повинуясь его движениям. Вся моя киска горела от неутоленной страсти, и я крепко сомкнула бедра, качая ими в такт движений. Ляжки у меня между ног увлажнились от собственных выделений. В какой-то миг, он резко вынул член у меня изо рта, громко застонал, и мне на губы, подбородок, шею и грудь брызнула горячая влага. Пальцем в перчатке он погладил мои влажные губы и заставил его облизать.

Время потеряло для меня значение, и действительность превратилась в ощущения, состоящие из прикосновений, то заставляющих меня стонать от наслаждения, то вскрикивать от боли и неожиданности. Я все пыталась говорить с Митей о чем-то, но он только мучил меня очередной пыткой, все не давая кончить. Когда сил у меня почти не осталось, он отстегнул мои ноги и позволил лечь на спину на краю кровати, сладко потянувшись. Даже не представляла, что можно так устать. Все еще ничего не видя, я почувствовала, как тело брата прижалось к моей попке. Его член медленными глубокими толчками вошел в мою истекающую и узкую от нестерпимого возбуждения щелку. Я закинула ноги ему на плечи, изгибалась с каждым проникновением и впивалась в простыню связанными руками.

— Пожалуйста, не останавливайся,  — в изнеможении прошептала я, понимая, что он в любой момент может опять прервать мое блаженство. Он наклонился ко мне, одной рукой повернул мою голову и расстегнул маску на моем лице. Я увидела, что он голый, весь блестит от пота, и его мускулы переливаются в теплом свете свечей при каждом движении. Его губы мягко улыбались, и он с наслаждением следил, как его член плавно скользит у меня между 

ног. Стянув перчатку, от стал поглаживать мой клитор пальцами, и я просто слетела с катушек, изо всех сил прижав его к себе ногами и неистово изгибаясь. Когда меня пронзили разряды оргазма, я исступленно залепетала: «Митя, я люблю тебя... я люблю тебя... «.