Пробуждение в неволе

Я очнулась резко, как будто вынырнув откуда-то. Непонятное состояние, голова немного кружится, мысли путаются. Где я? Что со мной? Только что шла домой с работы по насквозь знакомой улице в летней жаре, а теперь?

Понемногу возвращается способность воспринимать действительность и соображать. Я не понимаю, где нахожусь. Я не знаю этого места. Небольшая комната в темных тонах, распахнутое окно, за окном ночь. Я на чем-то мягком. Осматриваюсь. Большая кровать с белоснежными простынями. Пытаюсь подняться, не получается, и только тут понимаю, что моя подвижность сильно ограничена — руки привязаны за головой к спинке кровати, на шее ошейник, также пристегнутый к спинке коротенькой цепочкой. Путы плотно охватывают запястья и шею, но не пережимают.

В душе нарастает паника и страх. Как я очутилась здесь привязанная? Сердце часто колотится в груди... Неизвестные перспективы пугают. Никто с добрыми намерениями не стал бы меня похищать и связывать тут.

Сквозняк из окна охлаждает тело, спину холодят простыни... В голове проносится догадка, поднимаю, насколько могу, голову и к ужасу обнаруживаю, что догадка правильная — я еще и почти полностью раздета, из всего гардероба на мне остались только мои белые гладкие трусики-стринги. У потолка замечаю камеру, направленную на постель, и к собственному удивлению вдруг думаю о том, насколько пикантная из нее видна картина — на белоснежной простыне загорелое практически обнаженное стройное тело девушки, пристегнутой к спинке кровати.

Свет резко гаснет, в темноте перестаю хоть что-то видеть, лишь слышу еле-еле, как открылась дверь. со связанными за спиной руками, соски торчат от прохлады, из-под кляпа тянется ниточка слюны, которую невозможно сглотнуть. Хорошо хоть трусики оставили. — Новенькая. Немного сопротивлялась, но угомонилась быстро, — докладывает кому-то мой мучитель.

— Ну и как она тебе? Понравилась? — голос властный, глубокий, уверенный в себе и в своем могуществе. Наверняка его обладатель сейчас меня рассматривает.

— О да, супер девочка. Грудь и ножки просто отличные, да и остальное вроде не хуже, — довольно отвечает первый и сильно шлепает меня ладонью по попке, от чего я от неожиданности вздрагиваю.

— Развяжи ее. И кляп вытащи, лицо с ним не оценить.

Браслеты на моих руках отстегиваются друг от друга, руки повисают по бокам. Кляп вытаскивается изо рта, с удовольствием наконец сглатываю, облизываю пересохшие губы. Повязку никто снимать, похоже, не собирается, а самой это сделать страшно.

— Возьми стек на всякий случай, или что-нибудь наподобие, — раздается голос второго. — И давай посмотрим на нашу девочку. Подойди ко мне ближе, рабыня.

Стыд, унижение, страх. Возмущение от такого обращения, но страх сильней. Едва успеваю осознать все эмоции, как чуть не автоматически делаю два шага вперед.

Пауза. Меня рассматривают. Следует команда повернуться. Эмоции зашкаливают, медлю в оцепенении, и тут же удар чем-то по ягодице, как сильный и резкий шлепок ладонью, но это не ладонь. Взвизгиваю, закрывая ягодицы ладонями, чуть не в прыжке, сама этого не осознавая, поворачиваюсь в нужную сторону.

— Вот так уже лучше, — одобрительный голос за спиной. — Ты ее подбадривай почаще.

Далее команды пройтись, нагнуться, заложить руки за голову, расставить ноги. Эмоции все те же, в голове туман. Меня обсуждают, нахваливая разные части тела. Судя по всему, я очень даже нравлюсь моим мучителям. К своему удивлению, слыша обсуждение моего тела, комментарии, получаю удовольствие, сравнимое с сексуальным — и это несмотря, а может и благодаря тому, что мои мучители абсолютно не стесняются в выражениях и не думают о моих чувствах.

— Сними трусики.

Конечно, и так понятно было, что до этого дойдет, но все же воспитание и мораль не позволяют просто так взять и сделать это. Новый удар по попке. Чуть не давясь слезами, спускаю трусики, переступаю ногами, выпрямляюсь и откидываю их в стороны. Теперь на мне только повязка на глазах. Одобрительные — и унизительные — комментарии на счет моей полностью выбритой киски. Команда расставить ноги. В душе борятся смущение, стыд, возмущение от того, как со мной обращаются, и на удивление возбуждение. Чувствую себя стриптизершей на подиуме, и... мне это нравится почему-то. Расставляю ноги, слышу одобрительные замечания о моих половых губах и торчащем вперед клиторе. К киске что-то прикасается, не пальцы... Стек? Вздрагиваю.

Следующие команды выполняю без задержек, шлепать меня больше не приходится. Я перестала сопротивляться, и мне это даже нравится. Что со мной — не понимаю сама, почему я себя так веду. Теперь меня рассмотрели уже со всех сторон и во всех подробностях.

— Подойди сюда.

Иду на голос, пока не упираюсь в его вытянутую руку. Он двумя руками подтаскивает меня еще на шаг к себе, руки с талии скользят на попку, задерживаются там. Возникает мысль сопротивляться, это же нельзя никому позволять! Но сразу понимаю, что их двое, и я с ними все равно ничего не сделаю. Смиряюсь с неизбежностью. Руки тем временем мнут и раздвигают попку, спускаются ниже, гладят и ощупывают бедра, икры... Возбуждение во мне нарастает. Сама себя не узнаю.

— Заложи руки за голову и расставь ноги.

Подчиняюсь. Стоять в такой позе унизительно и стыдно, как будто сама отдаю себя ему в руки. Одна рука вскользь проходит по груди, оттягивает и отпускает сосок. Вторая ожидаемо проникает мне между ног.

— О, да сучка потекла! — радостное и торжествующее восклицание. — Горячая рабынька, это мы удачное приобретение сделали!

— Я это понял, еще когда ее от койки отвязывал, — это первый. — И тело классное. Давай уже заканчивай, пора ее попробовать.

— Не забывайся, попробуешь, когда я захочу!

Рука тем временем хозяйничает у меня между ног, перебирая нижние губы, теребя клитор. Чувствую, что намокаю все сильнее и сильнее.

— Ты же будешь хорошо служить своему Хозяину, рабыня? Знаю, что будешь, и будешь сама тащиться от этого. Надо еще подумать, какую униформу тебе выбрать на первое время... Так, теперь тебя надо разместить поудобнее, в такой позе я не все вижу.

Поводок натягивается, вынужденно иду за ним. Шагов десять. Сильные руки меня переворачивают, толкают в плечи, назад, ягодицами чувствую твердую поверхность — стол? Придерживая за плечи, меня опускают, довольно деликатно, но уверенно. Ложусь спиной на твердую поверхность, ноги на полу. Потом деликатность пропадает. Руки заводят за голову, явно вдвоем, щелкают карабины. Церемониться со мной, конечно, никто и не собирается. Путы ложатся на бедра над коленями, и сразу ноги растягивают назад и в стороны и фиксируют — я не могу их опустить, не могу свести. Веревки натянуты сильно, так что аж попка поднялась вверх, все мои интимные части полностью открыты и доступны. На столе только спина и голова. Все происходит так быстро, что я и подумать об этом не успеваю. Зато потом пауза — чтоб осознала свое положение.

И я его чувствую в полной мере. Спину холодит прохлада стола, зато все остальное в воздухе. Ноги задраны сильно вверх. Сквозняк чувствую на намокших половых губах, открытом анусе. Чувство стыда зашкаливает. Возбуждение... тоже? Да. И я к собственному стыду жду опять тех прикосновений.

Но они все не приходят. Похоже, пленивший меня — эстет. Он рассматривает меня, довольно долго. Слышу шаги. Рассматривать нужно в разных ракурсах. Потом щелчки — фотоаппарат? Внутри от такой мысли все сжимается... в том числе мышцы влагалища. От нее возбуждаюсь еще сильнее. Дыхание сбивается. Не ожидала такого от себя.

— Ну что ж, посмотрим поближе наше приобретение, — он обходит вокруг стола, по пути поглаживая мое тело. Живот, грудь, лицо. Бедра. Рука ложится на бедро, вторая — между ног. От этого тянет внизу живота. Пальцы проходят сверху вниз по губам, и в следующий момент один из них вторгается в меня. Легко, я мокрая сверх всякой меры, он не встречает сопротивления. Двигается внутри. Я его почти не ощущаю. Но в следующий момент к нему присоединяется еще один. Они двигаются во мне, по телу растекается тепло, сконцентрированное именно там. И это продолжается и продолжается, из губ вырывается тихий стон, и тут пальцы из влагалища к моему разочарованию перемещаются наружу. Да, ласки клитора приятны, но я хочу уже быть заполненной. Негодование и противоречие замещаются животным желанием быть заполненной.

Мне раздвигают ягодицы. Сильно, до предела, как будто и так все не как на ладони. Слышу довольное причмокивание.

— Попка — просто прелесть. Красивая, посмотри. Вот уж чего мы точно не будем обходить вниманием.

Пальцы гладят меня от спины, колечко ануса, поднимаются вверх и проходят между влажных половых губ до клитора, потом опускаются обратно. Ласкают анус. Один палец, мокрый от моей смазки, уверенно ложится на анус, надавливает так, чтоб хорошо чувствовалось давление, но не настолько, чтоб войти внутрь. Хозяин явно наблюдает за моей реакцией. Понимаю, что сейчас произойдет. Не скажу, что ощущения для меня новые, попка у меня довольно сильная эрогенная зона, и к таким ласкам я небезразлична. Но эти прикосновения еще сильней обостряют терзающие меня эмоции — хотя, казалось бы, куда уж больше. Тело само немного выгибается.

Видя мое состояние, он усиливает нажим, палец во мне.

— Какая классная тугая попка! Даже немного слишком... Даже не скажешь, что и тут ты не девочка. А, рабыня? Нравится в попку?

Шлепок свободной рукой мне по киске, не сильно, но я аж дернулась в путах.

— Отвечать, когда с тобой говорят! Нравится?!

— Нравится,— как в бреду отвечаю еле слышно. — Вот и отлично. Надеюсь на наш диалог, — с усмешкой отвечает он. Еще один палец входит во влагалище. — Хочу с тобой поговорить. Я о тебе знаю многое, а вот что именно — ты не знаешь. Так что советую отвечать правду, если поймаю на лжи — мало тебе не покажется. Ты поняла? — снова шлепок по киске.

— Поняла! — опять дергаюсь от резких ощущений.

— Во сколько лет потеряла девственность?

— В 15...

— Молодец, продолжаем, — палец в анусе и палец в киске начинают неторопливые движения. — До этого мастурбировала?

Чувствую, что краснею.

— Да, — еле выдавливаю из себя. Движения продолжаются. Они приятны, и хочется большего.

— Как часто мастурбируешь сейчас?

В этом признаваться чересчур уже стыдно. Вру, что редко, и сразу же пальцы покидают мое тело, а киска получает очередной несильный, но хлесткий удар. И еще один. И еще. Она уже просто как огнем горит, я вскрикиваю в голос от каждого удара.

— Пожалуйста, не надо, я буду все отвечать честно, ну хватит! — кричу я своему мучителю.

— Я тебя предупреждал, — спокойный, и даже довольный, голос. Удар. Кричу, пытаюсь как-то свести ноги, перевернуться, чтоб уберечь себя от в общем-то не болезненных, но обжигающих ударов, но путы не дают, остаюсь такой же распростертой перед хозяином. Удар.

— Непослушная рабыня нуждается в воспитании и наказании, — очередной удар.

— Я буду послушной, я буду слушаться! Я каждый день почти себя ласкаю! Иногда даже несколько раз!

Удары прекратились.

— У тебя не должно быть секретов, ни одного. Тем более, что я и сам много знаю, я же предупреждал. Даже что мастурбируешь вибратором в кровати и в ванной. И что попку ласкать любишь. Последний раз секс был когда?

Удар, опять. Я должна отвечать быстро.

— Месяц назад примерно... — выпаливаю я, и лишь потом понимаю, что уже даже не задумываюсь, в чем только что призналась.

Пальцы его руки начинают теребить безумно чувствительный после наказания клитор. Еще один его палец попеременно входит то в попку, то в киску. Невольно тихонько постанываю. Ему явно нравится. Пальцы исчезают, только продолжаются ласки клитора, а в попку начинает входить что-то большое и гладкое.

— Пробку ты должна будешь носить теперь постоянно. Как и ошейник.

Пробка большая, не все же меньше хорошего члена. Когда, как я догадываюсь, она растянула меня уже максимально, он останавливается. Клитор уже горит, я хочу большего, я хочу секса. Подаюсь, насколько позволяют путы, вперед, пробка входит до конца, уже почти не растягивая анус своей узкой частью. Хозяин довольно смеётся.

— Помимо этого, право на одежду тебе надо заслужить. Как и на имя. Забудь, что ты была Ольгой когда-то, ты теперь просто рабыня. Будешь послушной — я дам тебе личное имя. Новое. Ты поняла?

Сильно щипает меня за клитор. Стону в голос. Желание сводит с ума, ласки заводят запредельно, я безумно мокрая, на грани от оргазма.

— Я поняла... Еще...

Палец на клиторе останавливается, лишь продолжая на него надавливать.

— А вот кончать тебе пока никто не разрешал. И я не хочу, чтобы ты сейчас кончила. И не уверен, что захочу разрешить тебе кончить сегодня. Это мне теперь решать, когда ты получишь удовольствие, а когда наказание. Это понятно?

— Ну пожалуйста... — приходит осознание, что я, связанная в развратной позе перед мужчиной, которого еще даже не видела, прошу его об оргазме. Это унизительно. Но почему-то осознание своего униженного статуса приносит удовольствие. Какими-то задними мыслями сама собой удивляюсь и возмущаюсь, но эти мысли проскакивают почти незаметно, как неважные.

Очередной хлесткий удар, от которого содрогаюсь всем телом.

— Я тебя буду наказывать за каждый неправильный ответ, неужели ты еще этого не осознала? Еще раз спрашиваю, что ты поняла?

— Я буду получать удовольствие только с вашего разрешения! — поспешно говорю я. И внутренне сжимаюсь, ожидая — а может, предвкушая — то, что будет дальше. Но он по-видимому не собирается меня больше ласкать, хотя моя горящая киска просто не может уже дальше ждать. Вместо этого палец требовательно утыкается мне в губы. Неосознанно приоткрываю рот, и сначала один, а потом и два пальца проникают в него.

— Кроме того, привыкай, что ты будешь максимально скована. Твои конечности будут освобождаться только тогда, когда это нужно, чтобы ты что-то сделала. Это, как и ошейник с пробкой, свидетельство твоего статуса. Чтобы никогда об этом не забывала. Возможно, если я буду убежден в твоем послушании, я сделаю послабление. Но — не обещаю.

В этот момент ловлю себя на мысли, что под влиянием каких-то инстинктов уже некоторое время ласкаю его пальцы языком, как если б у меня во рту был мужской член. Мужчине это явно нравится, он начинает двигать рукой, как-будто трахая меня пальцами в рот. И мне, к собственному стыду, это тоже нравится.

— Мы еще не закончили наш маленький опрос. Но всему свое время. Сейчас тебя подготовят так, как готовят рабынь ежедневно. Михаил, распорядись. У меня нет больше времени на тебя, но сегодня я продолжу тебя изучать, будь готова. Для начала научишься прислуживать за столом.

С этими словами он убрал пальцы. Шлепок по киске, не сильный, на прощание. И удаляющиеся шаги. А следом — более низкий голос, голос мужчины, пришедшего за мной в ту комнату. Михаила.

— Ты бы видела сейчас себя, рабыня... С красной возбужденной киской, набухшими губами и клитором, мокрая, и такой восхитительный румянец на лице! — по шагам понимаю, что он обходит вокруг стола, с удовольствием рассматривая меня. Щипает за соски. — Видишь, как мало надо, чтобы ты потекла и возбудилась? И просила об оргазме? Мы правильно тебя отобрали.

Ладонь ложится мне на бедро. От его слов мне жутко стыдно. Потому что я понимаю, что они — правда.

— Я бы мог позвать служанку, чтоб она все сделала. Тебе запрещено ухаживать за собой. Но я сделаю это сам. Потому что это будет для тебя еще более унизительно, если это будет делать мужчина. А мне это приятно. Хочу получше познакомиться с твоим телом.

Царапающие движения пальцев по моему бедру, по животу. Ладонь переходит на другую ногу.

— А тебе приятно, что с тобой займусь я? Или предпочла бы женщину? — смешок. И пауза. Догадываюсь, что надо побыстрее отвечать.

— Я не знаю... Что вы будете со мной делать?

— Ну конечно не знаешь... Но не бойся. Всего лишь клизма и небольшой масляный массаж, чтобы кожа была приятной на ощупь. Ты же должна доставлять удовольствие. Всеми доступными способами. И чистой попкой в том числе, и внешним видом. Правда, рабыня?

— Да... Наверное...

Пауза. Он остановился и убрал руку.

— Я не стал тебя сейчас наказывать, как делал хозяин. Потому что я это делаю реже, но зато намного сильнее. Запомни это. Ты же понимаешь, что от тебя ждали другой ответ.

— Я должна доставлять удовольствие, как только могу, — быстро отвечаю я.

— Правильно, — ладонь возвращается, снова поглаживая ногу, на этот раз икры. — И кстати, приучайся потихоньку говорить о себе в третьем лице, как и положено воспитанной рабыне. Я сейчас тебя отвяжу и открою глаза. Чтобы успела добежать после клизмы, — смешок. — Только пошевелись без приказа — и тебе будет такое наказание, что запомнишь на всю жизнь.

Это прозвучало так спокойно и буднично, что сразу стало понятно, что так оно и будет. Довольно быстро он освободил меня от веревок. Несмотря на затекшее тело, я себе позволила только немного ослабить мышцы ног, испугавшись их опустить полностью. Руки оставила в той же позе.

— Молодец, понимаешь, — довольно произнес Михаил. — Ложись на бок, ноги руками прижми к груди.

Принимаю требуемую позу. Мне аккуратно вынимают пробку, добавляя острых ощущений. Возбуждение никуда не девается после таких разговоров и манипуляций. В попку входит холодный наконечник клизмы.

— Вот и отлично, девочка, сейчас мы тебя почистим как следует... Это даже полезно для тебя. Привыкай к этой процедуре, — довольный смешок и шлепок по моей попке. В меня начинает поступать вода.

Когда мне кажется, что в меня влили уже пол-ведра, и лежать стало совсем некомфортно, наконечник клизмы резко покидает меня, и столь же резко с меня срывают повязку, держа за предплечье практически сдергивают со стола и ведут к двери в стене. С каждым шагом иду и понимаю, что держать все влитое в себе все тяжелей. Стараюсь напрячь мышцы ануса посильнее. Живот тянет и немного болит. К счастью, за дверью оказывается ванная комната с душевой кабиной, унитазом и биде.

— У тебя ровно 5 минут. И чтобы была чистой!

Меня вталкивают в комнату, дверь захлопывается. С непередаваемым облегчением делаю известные процедуры. Еле успеваю подмыться, как дверь открывается опять.

— Бегом обратно к столу!

Выхожу обратно в комнату. Когда меня вели в ванную, мне было не до разглядываний окрестностей, теперь оглядываюсь. Со вкусом декорированное и обставленное помещение. Чувствуется достаток владельца. Горит камин, напротив него стоят два кожаных кресла, одно из которых развернуто к закрытой входной двери. Наверное, на нем сидел тот мужчина, когда разглядывал меня. Рядом стоит обитый темной кожей стол, где я лежала. Ярко освещенный при этом.

А рядом со мной стоит огромный мужчина в обтягивающей черной футболке и джинсах. Гора мускулов, прямо-таки классический бандит, если б не довольно умное лицо и глаза. В руке держит недлинный стек.

Иду к столу... Деваться мне, похоже, некуда. Теперь, когда глаза открыты, вдруг становится еще сильнее стыдно от осознания собственной наготы, ведь единственное, что на мне есть — это ошейник.

Хлесткий удар по попе. Прямо-таки огненная полоска, похоже, стек. Взвизгиваю и прикрываю ягодицы руками, только начинаю поворачиваться, как слышу резкий крик: — Я сказал, бегом! К столу и нагнуться!

Подскакиваю к столу и ложусь на него грудью, даже не отдавая себе отчета, что делаю. Он подходит сзади, слышу шаги. Рука раздвигает ягодицы, в анус опять проскакивает наконечник, начинает литься вода. Стою в унизительной позе, с горящей от стека ягодицей, и мужчина, которого я в первый раз увидела, делает мне клизму! От осознания этого лицо прямо-таки горит от стыда.

— Рабыня должна выполнять любой приказ быстро и буквально! — шлепок, а потом поглаживание попки руками. — Мы тебя еще воспитаем, сучка... — Рука медленно и сильно сминает одну ягодицу, потом другую. — Либо делаешь, либо сразу наказание. И поверь мне, лучше тебе все это делать. Наказания будут неотвратимы, запомни это. Сейчас опять сходишь в туалет, дорогу знаешь. Потом обратно, ложишься спиной на стол. У тебя все те же 5 минут!

Когда, вернувшись из туалета, ложусь на стол, на глаза опускается все та же повязка.

— Хорошего понемногу, сучка... Посмотрела, и хватит.

На живот и грудь что-то льется, потом сильные большие руки начинают меня массировать. Это массажное масло с приятным легким запахом. Руки легко скользят по моему телу, животу, ногам. Особое внимание груди. Ему явно нравится с ней играть. Сжимает, поглаживает, пытается ухватить и оттянуть скользкий от масла сосок. Независимо от того, что было раньше, это приятно. Пытаюсь забыть о ситуации, в которой оказалась, от этого мужчины, буквально 10 минут назад стегавшего меня стеком, и отдаться ощущением мужской руки на своем обнаженном теле. Забыть не получается, стыд и ужас от неизвестного будущего никуда не уходят, но почему-то даже подстегивают возбуждение.

Вдоволь наигравшись с грудью, поласкав каждый сантиметр моих бедер, икр и ступней, он раздвигает мне ноги, и теперь основное внимание уделяется лобку и внутренним поверхностям бедер около него. Он пока не трогает киску, но я чувствую, что ей масло и не нужно. Я опять возбуждена.

И только я об этом подумала, как рука наконец — да, я этого уже ждала с нетерпением — ложится на киску. Он разглаживает каждую мою складочку, а я непроизвольно выгибаюсь на столе, подставляя себя его руке. Он проникает внутрь. Мое дыхание уже сбилось, ее слышно стону. Палец то входит в меня, то выходит, чтоб поласкать клитор. Я хочу еще и еще, я хочу большего. Когда палец входит в меня, сама стараюсь насадиться на него поглубже.

Команда лечь на живот и раздвинуть ноги. Выполняю как во сне. Повторяется массаж тела уже сзади. Мне разминают мышцы спины, бедер, икр. Чувствую, что Михаилу нравится изучать мое тело, каждые его сантиметр он исследует своими большими руками.

Масло обильно льется мне на попку, ее гладят, мнут, постоянно раздвигая ягодицы, палец проходит по анусу. Ниже, между половых губ, достает до клитора, возвращается... Входит в меня. Мне начинают опять разрабатывать анус. Вскоре — уже двумя пальцами. Низ живота тянет, тело настойчиво требует разрядки. По дыханию Михаила понимаю, что он тоже возбужден.

Но похоже, он должен сдержаться. Пальцы покидают мою попку, и ее опять медленно заполняет пробка. Причем ему явно нравится это процесс, он ее вводит не сразу, медленно трахая мою попу пробкой, каждый раз увеличивая глубину проникновения, но по чуть-чуть. И вот она опять во мне полностью.

Он заводит мне руки за спину и сковывает браслеты.

— Хватит, сучка. Хорошенького понемногу. Вставай, отведу тебя в твою комнату, и жди вечера.

Пишите, если понравилось... Обсудим